Текст книги "Семен Дежнев"

Автор книги: Лев Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

10. ФЕДОТ АЛЕКСЕЕВ – ОРГАНИЗАТОР ЭКСПЕДИЦИИ

Выявлено мало биографических сведений пол крепленных документами, об этом человеке; значительно меньше, чем о Семене Дежневе. Причина этого состояла вероятно, в том, что Семен Иванович находился на государственной службе, и все значительные факты его деятельности фиксировались отписками, челобитными записями в книгах Якутской приказной избы. Федот Алексеев был частным лицом, промышленником а не служивым человеком.

Мы уже упоминали выше имя Федота Алексеева по прозвищу Попова, а также Холмогорца. Быть может первое прозвище указывает на его происхождение из семьи церковного служителя. Можно не сомневаться в грамотности Федота, иначе он не оказался бы на службе у богатого московского купца Алексея Усова, доверившего ему большие партии товаров и значительные денежные суммы. Усовы имели своих торговых агентов на Урале, в Мангазее, Енисейске, Илимске, Якутске, на Селенге, в Нерчинске и даже Китае. Это говорит о широких масштабах их торговой деятельности. Заинтересовала их и Северо-Восточная Азия. Алексеев был направлен сюда Алексеем Усовым как человек энергичный, деятельный, смелый, знакомый, вероятно, и с мореходным делом.

Из документов известно, что еще в середине 1641 года по царскому указу «отпущены из Енисейского острогу к Ленскому волоку москвитнна гостиной сотни Олек-сея Усова, приказчики его, Федотко Алексеев да Лучко Васильев, а с ним русского товару». Среди товаров, которые везли с собой усовскне приказчики, были сукно английское, двести аршин холста, двадцать концов сукон сермяжных, шила, иглы, кафтаны, сапоги, кожа колокольцы и прочие товары. Все это оценивалось вместе с хлебным запасом, который везли доверенные люди московского купца, в «две тысячи пятьдесят рублев восемнадцать алтын и две с половиной деньги». По тем временам это была огромная сумма. Таких представителей московских, устюжских и других купцов появилось в Восточной Сибири немало. И действовали они с размахом.

В Якутск Федот Алексеев прибыл летом 1642 года Столица воеводства уже была наводнена приказчиками других именитых купцов. Федот принял решение уйти в какую-либо отдаленную часть воеводства и выбрал Оленек, выправив для этого в Якутской таможенной избе проезжую грамоту. Собрав покручеников, то есть наемных лиц, не имевших собственных средств для промысла, и в сопровождении племянника Омельки Степанова он отправился «на низ по Лене реке и в стороннюю реке по Оленеку». С ним же отправилась на Оленек группа промышленных и торговых людей. Несколько лет Федот Алексеев вел там торговлю с эвенками и занимался промыслами пушнины. Лука (Лучко) Васильев Сиверов отделился от своего компаньона и остался на Лене. Позже он принял пострижение в монахи «в немощи» Но надежды Федота, как и других промышленников не оправдались. Дела на оленекских промыслах шли плохо. Эвенки встретили русских недружелюбно. Многие из спутников Алексеева разорились и ушли на другие реки. Кое-кто собирался уйти в Мангазею. Покинут Оле-нек и Холмогорец, пройдя через Яну, Индигирку и Алазею на Колыму. Но здесь пришлось столкнуться с сильными конкурентами. Лучшие промыслы уже прибрали к своим рукам приказчики купцов Светошникова, Гусельникова, Ревякина и др. В этой неблагоприятной обстановке Федот Алексеев узнал о противоречивых слухах о реке Погыче-Анадыри, на которой еще не бывали русские. И он принял решение идти морем далее на восток, вплоть до устья этой загадочной реки.

С ведома и при содействии властей Федот Алексеев принялся за снаряжение и подготовку экспедиции, заготовку леса для сооружения кочей. Холмогорец спешил, так как опасался, что его опередят другие торговые люди, которых также привлекали неведомые края и их пушные богатства. Трудности и опасности плавания, сопряженные с большим риском, не пугали Алексеева. Неудачное пребывание на Оленеке принесло ему убытки. С большими расходами был сопряжен и его переход на Колыму. Федот Алексеев рассчитывал, что в случае удачи экспедиции он сможет поправить свои дела и принести торговому дому Усова немалые прибыли, из которых солидная доля достанется и ему.

Он сознавал трудности похода, возможность военных столкновений с чукчами и иными необъясаченными племенами. Нужна была вооруженная охрана казаков во главе с опытным служилым человеком. Такая охрана как бы узаконивала официальный характер экспедиции, пользующейся поддержкой и покровительством властей. И Федот Алексеев обращается к колымскому приказчику Второму Гаврилову с просьбой выделить в его распоряжение надежного и наделенного определенными полномочиями казака. Просьба эта была уважена. Второй Гаврилов назначил в помощь Федоту Семена Ивановича Дежнева.

Назначение это совпало с желанием самого Дежнева, стремившегося принять участие в открытии новых земель. Узнав о том, что Холмогорец снаряжает экспедицию, Семен Иванович сам обратился к властям с просьбой назначить его в отряд Федота Алексеева, давая при этом обязательство собрать для казны определенное количество пушнины. Назначение Дежнева в новую экспедицию можно расценивать как признание его заслуг, опыта и авторитета, хотя он и оставался рядовым казаком, не имея даже чина десятника.

Вот как описывает события колымский приказный человек Второй Гаврилов: «В нынешнем во 155 (1647) году, нюня в … день пошли на море москвитина гостиной сотни торгового человека Алексея Усова Федотко Алексеев Колмогорец с покручениками двенадцать человек а иные вбирались промышленные люди своеуженники, а сверх их собралось пятьдесят человек, пошли на четырех ночах той кости рыбья зуба и соболинных промыслов разведывати. И тот Федотко Алексеев с товарищами к нам в съезжую избу словесно прошали с собой служилого человека. И бил челом государю Якуцково острогу служилой человек Семейка Дежнев ис прибыли, а челобитную подал в съезжей избе, а в челобитной явил государю прибыли на новой реке на Анадыре сорок семь соболей И мы, его Семейку Дежнева, отпустили для тое прибыли с торговым человеком с Федотом Алексеевым и для иных новых рек проведовать и где бы государю мошно прибыль учинит И дали им наказную память…»

Кроме Федота Алексеева и Дежнева, в состав экспедиции входило шестьдесят два человека, в том числе двенадцать покручеников, не имевших собственного снаряжения и поэтому нанявшихся к Холмогорцу, и пятьдесят своеуженников – промышленников, имевших свои капиталы и товары. Последние, по-видимому, выступали в роли пайщиков Федота Алексеева, самого состоятельного среди них, внося свои доли в организацию экспедиции. Из наказной памяти видно, что Холмогорец был назначен целовальником, то есть получал официальный чин и принимал на себя некоторые обязанности перед властями. Это указывает на то, что частная экспедиция принимает до известной степени правительственный характер.

Кто был фактическим руководителем экспедиции – Алексеев или Дежнев? На этот счет среди исследователей нет единого мнения. М.И. Белов, автор наиболее капитального труда, посвященного Семену Дежневу, весьма категорично считает главой экспедиции его, а не Холмогорца. По его мнению, Федот Алексеев, как самый богатый среди компаньонов-своеуженников, «очевидно, считался главным после Дежнева».

Эта точка зрения не нова и высказывалась многими предшественниками М.И. Белова не только в нынешнем, но и в прошлом веке. Так, например, В.А. Перевалов в своей книге «Русские мореплаватели», изданной Воениздатом в 1953 году, утверждает: «В экспедиции Дежнев как представитель государственной власти, сразу же занял руководящее положение. Свою задачу он видел в том, чтобы найти морской путь в неизведанные реки на востоке Сибири, в частности в реку Анадырь, привести, народности, живущие на берегах этих рек, в подданство Московского государства и обложить это население ясаком. Этим самым Дежнев брал на себя ответственность за успех экспедиции. Он по праву должен быть призван первым лицом в этом морском путешествии».

По существу, признает за Дежневым роль главы руководителя похода и писатель Сергей Марков, автор интересной книжки «Подвиг Семена Дежнева», издававшейся Географгизом в 1948 году. По мнению этого автора, Федот Алексеев ведал в походе лишь торговыми делами.

В.И. Греков, автор книги «Из истории русских географических исследований 1725–1765 гг.» (М., 1960), также считает главой экспедиции Семена Дежнева, а Федота Алексеева называет лишь его спутником. «В 1648 г. С.И. Дежнев проплыл на кочах от устья р. Колымы к устью р. Анадырь, доказав раздельность Азиатского и Американского материков Его спутник Федот Алексеев (Попов) был занесен на Камчатку.

Ряд исследователей, например Н.Н. Зубов, называет экспедицию, о которой идет речь, экспедицией С. Дежнева и Ф. Алексеева, ставя на первое место все-таки Семена Ивановича.

Подобные высказывания можно было бы привести в изрядном количестве. Но ограничимся вышеприведенными. На несостоятельность этой точки зрения обратил внимание выдающийся советский географ В.Ю. Визе в своем труде «Северный морской путь», который увидел свет в 1940 году. «Дежнев был прикомандирован к экспедиции по просьбе самого Алексеева, – писал ученый. – Притом для выполнения вполне определенной задачи – сбора ясака. С просьбой взять на себя командование экспедицией Алексеев к Дежневу не обращался. Роль начальника только впоследствии была навязана Дежневу некоторыми историками».

Версия, что Дежнев был начальником похода 1648 года, стала выдвигаться лишь в более позднее время. Историки же XVIII века довольно определенно утверждают, что руководителем похода являлся Алексеев. Так, академик Г. Миллер, разыскавший в архиве Якутской воеводской канцелярии документы о плавании Алексеева-Дежнева, говорит, что Алексеева «можно числить между прочими его товарищами главным». И среди современных историков и географов есть разделяющие точку зрения В.Ю. Визе. Так, например, А.И. Алексеев, автор многих книг, посвященных русским географическим открытиям на Дальнем Востоке, подчеркивает: «Несомненно, роль Семена Дежнева в этом походе и заслуги его перед географической наукой огромны, но истины ради следовало бы считать, что говоря современным языком, начальником этой исторической экспедиции был Федот Алексеев… Судьба распорядилась таким образом, что Федот Алексеев, как и другие участники плавания, погиб. Но погиб, уже пройдя пролив, разделявший Азию от Америки. Между тем именем начальника экспедиции, впервые разрешившей загадку Анианского пролива, ничего не названо ни на Чукотке, ни на Камчатке. Пора бы подумать чтобы исправить эту несправедливость».

Кто же все-таки прав, сторонники первой точки зрения или второй? Кого же мы можем с полным основанием считать начальником экспедиции?

Обратимся к тем немногим документам которые проливают свет на поставленный вопрос, и прежде всего к отписке Второго Гаврилова, которую мы приводим выше. Колымский приказный очень определенно пишет: «И мы его, Семейку Дежнева, отпустили для тое прибыли с торговым человеком с Федотом Алексеевым…» Заметим, ничего не говорится о назначении Семена Ивановича начальником отряда. Выражение «Семейку Дежнева отпустили… с торговым человеком с Федотом Алексеевым» следует истолковать только так – Семена Ивановича командировали в распоряжение Холмогорца. Федот Алексеев выступает здесь как главное лицо.

Обращает на себя внимание соотношение служебных рангов этих двух людей. Федот Алексеев целовальник. Это чиновный ранг, возвышающий его над другими. Как подчеркивает М.И. Белов, по существовавшим тогда правилам, торговец, отправлявшийся в поход, становился целовальником, то есть таможенным чиновником, в ведении которого находился сбор пошлин с заготовленной пушнины и другие денежные операции. А Семен Дежнев лишь рядовой казак, на которого возложены сбор ясака и, вероятно, военная охрана экспедиции, помощь ее начальнику. Экспедиция снаряжается за счет участвующих в ней промышленных людей, причем основную долю вносит Федот. По-видимому, небольшую долю участия в снаряжении экспедиции берет на себя и Семен Дежнев. Он правительственное должностное лицо при руководителе. Как состоящий на военной службе, он помощник главы экспедиции по военным делам, второе лицо.

В.Ю. Визе приводит убедительные доводы того, что царским властям было выгодно приписывать роль руководителя похода правительственному должностному лицу, а не частному. Отсюда и рождалась легенда о главенствующей роли Дежнева, а не Алексеева. На это еще обращал внимание Ю.М. Шокальский: «В качестве представителя правительственной власти, Дежнев был главным начальником экспедиции». Не находим никаких прямых или косвенных указании на то, что экспедиция выходила в море под его, а не Алексеева началом, ни в челобитных самого Дежнева, ни в его отписках.

Все эти доводы, которые мы приводили выше, заставляют нас присоединиться к убежденному мнению тех исследователей, которые видели в роли организатора и руководителя экспедиции Федота Алексеева

Судьбе было угодно, чтобы довел до конца героический поход и оповестил потомков о подвиге мореплавателей Семен Дежнев, а не Федот Алексеев. И поэтому славное имя Семена Ивановича по праву вошло в историю привлекло многих исследователей, оказалось увековеченным на географической карте наряду с именами Хабарова, Атласова, Пояркова и других землепроходцев.

Но не будем забывать и его сподвижника Алексеева, инициатора и организатора похода. Исследователи выражают чувство горечи по поводу того, что имя Холмогорца не то чтобы забыто совсем, но известно более узкому кругу читателей и никак не запечатлено на карте.

Открытие восточной оконечности Азии и пролива, отделяющего Азиатский материк от Американского, – это и его заслуга. После того, как буря отнесла коч Федота Алексеева на юг от анадырского устья, а он сам вскоре погиб, Семен Дежнев принял начальство над остатками экспедиционного отряда. Ему принадлежит слава первооткрывателя Анадыри. Уже одного этот было бы достаточно, чтобы его имя вошло в историю географических открытии. Дальнейший его путь полный лишений и героических подвигов, был связан с новыми открытиями. Дежнев оставил документальные свидетельства о славной экспедиции, которые дошли до нас Он лично информировал правительство в лице руководителей Сибирского приказа о восточной эпопее участником которой довелось ему быть. В последние голы жизни он совершил две долгих поездки из Восточной Сибири в Москву, а между этими поездками продолжал нести службу в отдаленных частях Якутии.

Летом 1647 года экспедиция в составе четырех кочей вышла из устья Колымы в Студеное море и взяла курс на восток. Ледовая обстановка на море в этом году оказалась исключительно неблагоприятной Плавучие льды затрудняли поход. Их становилось все больше и больше на пути кочей. Наконец мореплаватели встретили сплошную массу непроходимых льдов, переходивших на горизонте в нагромождения торосов. Дальний путь на восток был закрыт. Алексеев и Дежнев приняли решение повернуть обратно, проклиная негостеприимную Арктику.

Неудача не остановила неутомимых первопроходцев. Зазимовали мореплаватели на Колыме, стараясь более тщательно подготовиться к выходу в море будущим летом. Подготовкой экспедиции к новому походу занимался Федот Алексеев. Увеличение числа ее участников заставило Холмогорца вложить в организацию дела новые средства. А Семен Дежнев зимой 1647/48 года промышлял на верхней Колыме «для ради великие своея ножа», то есть из-за того, что испытывал большую нужду. Об этом мы узнаем из двух неизвестных ранее челобитных, обнаруженных Б.П. Полевым в ЦГАДА. В целом эти челобитные касаются малоинтересного частного дела – тяжбы С.И. Дежнева и красноярского казака Михаила Семенова Глазуна из-за заклада. Дежнев обратился к колымскому приказчику Второму Гаврилову с жалобой на Глазуна, не возвращавшему заклада! Но из челобитных мы узнаем, что Семен Иванович, не надеясь на участие в повторном походе, собирался возвращаться в Якутск и передать тяжбу на суд воеводы. Лишь в последний момент Дежнев отказался от этого намерения и решил участвовать в новом плавании на восток. Мы видим, что в период подготовки он был еще на промысле.

К экспедиции присоединялись все новые и новые участники – торговые и промышленные люди со своими покручениками. В конце июня 1648 года в плавание выходило уже не четыре, а шесть кочей. Караван судов выходил не из Нижнеколымска, как до недавнего времени было принято считать, а из Среднеколымского зимовья, служившего базой экспедиции и местом ярмарочных торгов. Дата выхода в плавание известна – 20 июня. Обычно морская навигация начинается на месяц позже. Поэтому вышеуказанная дата вряд ли могла относиться к Нижнеколымску. От Среднеколымского зимовья до устья Колымы предстояло пройти около шестисот километров, да при господствующих здесь ветрах. Вероятно, кочи сделали остановку в Нижнеколымском зимовье. Так что в Студеное море мореплаватели выходили не раньше середины июля, как раз в начало морской навигации.

Где-то в районе колымского устья к экспедиции присоединился на своем коче беглый казак Герасим Анкудинов (Анкидинов) с ватагой из тридцати человек. Он принадлежал к числу тех непокорных лихих людей, бунтарский дух которых никак не мог смириться с произволом воевод и их подручных. Это могли быть и обиженные служилые люди, и задавленные долговой кабалой покрученики, и просто отчаянные головы, провинившиеся перед законом. Из таких-то беглых и сколотил ватагу сообщников Анкудинов, начав самостоятельный промысел на удаленных от Лены реках, а порой не брезгуя и разбоем. За год до выхода экспедиции Алексеева – Дежнева в море анкудиновская ватага ограбила служилых и промышленных людей в Нижнеиндигирском зимовье. Потерпевшие подали на имя царя «изветную» челобитную, но она не возымела никакого действия. Всякая попытка властей вести борьбу с такими разбойными ватагами оказывалась малоэффективной. Ватаги терялись в лесах и тундре необъятной Восточной Сибири, словно иголка в стоге сена. Бывало, что беглые после долгих скитании и приключений возвращались на государеву службу. Испытывая постоянный недостаток в служилых людях, власти готовы были сквозь пальцы посмотреть на их прежние прегрешения – лишь бы служили.

Не следует переоценивать личность Герасима Анкудинова как носителя целенаправленного протеста. Скорее это был по своему духу бунтарь, разбойный атаман типичный для своего времени. Из документов Якутской приказной избы видно, что анкудиновцы грабили как богатых промышленников и купцов, так и рядовых казаков и вызвали своими действиями поток жалоб в воеводскую канцелярию. Жалобщики неизменно называли Анкудинова «вором».

И вот Герасим Анкудинов, отчаянная голова совершивший немало прегрешений перед законом, пожелал стать участником экспедиции Федота Алексеева – Семена Дежнева. Этим самым он как бы заявлял от имени своего и своих сообщников о готовности покончить с прежним разбойным образом жизни и вернуться на государеву службу. Более того, атаман пытался связывать свое решение с некоторыми условиями. Он обратился к колымскому приказному Второму Гаврилову назначить его в экспедицию на место Дежнева, снабдив соответствующей наказной памятью. Честолюбивый Герасим Анкудинов, руководствуясь своими корыстными побуждениями, стремился стать представителем власти при Федоте Алексееве, его правой рукой.

Второй Гаврилов отказался удовлетворить эту дерзкую просьбу беглого казака и подтвердил права и полномочия Дежнева, которому имел более оснований доверять «В нынешнем во 156 (1648) году тот же Семейко Дежнев бил челом государю… на ту новую реку Анадырь ис прибыли государю – явил с той новой реки с ыноземцев семь сорок пять соболей. И с того Семейку по той челобитной на новую реку Анадырь с Ковыми реки отпустил и наказ ему, Семейке, вместе с Федотом Алексеевым, торговым человеком, дал».

Анкудинов попытался оказать на Гаврилова давление, он обратился к колымскому приказчику с челобитной, обещая собрать соболей больше, чем обязывался собрать Семен Иванович. Но Второй Гаврилов не изменил своего решения. По-видимому, главную роль сыграло то обстоятельство, что Дежнева поддерживали влиятельные Федот Алексеев и его торговые компаньоны. Тогда Анкудинов делает еще одну попытку добиться своей цели. Один из его подчиненных, Пятко Неронов, подает Гаврилову жалобу на Дежнева, обвиняя его в неблаговидных действиях и требуя над ним «царского суда», чтобы таким путем помешать отъезду Семена Ивановича. Но обвинения носили голословный, неубедительный характер, и Гаврилов не дал хода жалобе.

Герасим Анкудинов был вынужден примириться с неудачей своих планов, но от участия в экспедиции все же не отказался. Не ясно, отправился ли он вслед за Алексеевым и Дежневым с ведома и согласия колымского представителя якутских властей, либо присоединился к экспедиции самочинно, на свой страх и риск. Как бы там ни было, теперь к шести кочам Алексеева – Дежнева присоединился седьмой коч, анкудиновский. И это было проявлением дерзкой смелости.

Можно согласиться с той оценкой весьма противоречивой фигуры Анкудинова, которую дает М.И. Белов. «Несмотря на ряд отрицательных сторон в поведении Анкудинова, надо отдать должное этому неспокойному, разгульному, но вместе с тем смелому человеку, отважному русскому мореходу, невольному противнику Семену Дежневу. По собственной инициативе он предпринял морской переход вдоль всего северного берега Чукотки. Мореходы XVII века наряду с Семеном Дежневым всегда вспоминали имя Герасима Анкудинова».

Всего в походе участвовало около девяноста человек. Из них тридцать человек составляли команду седьмого коча, которая держалась обособленно. Сам Анкудинов, человек властолюбивый и с авантюристическими замашками, по-видимому, претендовал на особую роль – роль хотя бы второго помощника главы экспедиции.

Далеко не все имена участников великого похода известны нам по скупым документам, дошедшим до современников. Среди них выделялись приказчики московского гостя Василия Гусельникова Афанасий Андреев и Бессон Астафьев. Федот Алексеев принял к себе на службу новых покручеников, и теперь их было не 12, а 29. Их имена известны по таможенным документам. К Холмогорцу также присоединился его племянник Емельян Стефанов.

Приказчики Гусельникова возглавляли фактически свой отдельный отряд в составе экспедиции. Они везли большую партию товаров, оцененную таможней в большую сумму – 1073 рубля. Среди этих товаров было двести пудов ржаной муки, а также различное промысловое снаряжение, холст, рыболовные сети, инструменты, утварь и пр. Гусельниковы, начав торговые операции в Сибири еще в XVI веке, накопили к середине XVII века большой предпринимательский опыт. По свидетельству М.И. Белова, приказчики этого богатейшего купеческого дома лишь за восемь лет, с 1641 по 1649 год, предъявили ленской таможне товаров на сумму 15 тысяч рублей, что в переводе на деньги конца XIX века составило 225 тысяч рублей золотом. Люди Гусельникова, предприимчивые, оборотистые, одержимые стремлением к наживе проникали в самые отдаленные уголки Восточной Сибири, отважно пускались в рискованные плавания.

Группа Андреева и Астафьева стала серьезным пополнением экспедиции Алексеева – Дежнева, усилила ее материально. К участникам похода присоединялись опытные мореходы.

Дежнев в составе экспедиции непосредственно возглавит один из отрядов, составивший экипаж отдельного коча. Он состоял из 18 промышленных и служилых людей. В снаряжении этого отряда Семен Иванович принимал личное участие. Впоследствии он писал, что поднимался на новые реки (в данном случае на Анадырь) «на свои деньги» и «от морского розбою (то есть гибели судов во время бури) обнищал и одолжал великими неокупными долги». Некоторой суммой денег он к тому времени обладал, так как выходу экспедиции в море предшествовали его удачные промысловые поездки по Колыме. В результате Дежнев смог продать большую партию соболей (около сотни) частично правительству, а частично приказчику купца Светешникова. Часть вырученных денег он ссужал под заемные кабалы. Об этом говорят документы о долговой тяжбе заимодавца с его должниками, среди которых оказался и Герасим Анкудинов. Вероятно, тех средств, которыми располагал Дежнев, не хватило на покрытие всех расходов, связанных с паевым участием в экспедиции. И снова он вынужден был залезать в долги, прибегая к услугам купцов-заимодавцев.

Федот Алексеев отправился в плавание вместе с женой – якуткой, имя которой осталось нам неизвестно. Это была первая в России женщина, участница полярного похода. На этот примечательный факт обращает внимание С.Ю. Визе в своей книге «Северный морской путь», что обычно как на первую женщину, принимавшую участие в полярной экспедиции, в литературе указывают на Марию Прончищеву, зимовавшую вместе с мужем в устье Оленека. Однако, как мы видим, почти за сто лет до этого женщина уже принимала участие в полярной экспедиции, причем в одной из наиболее замечательных в истории исследования Арктики. Это была спутница Федота Алексеева, имя которой до нас не дошло.