Текст книги "Удар мечом (с иллюстрациями)"

Автор книги: Лев Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Ловушка для себя

Вот как докладывал об этом Чуприна Рену:

– Они сами виноваты. То ли наших условий не знают, то ли перестали чувствовать опасность. Шли как на прогулку. До сих пор не понимаю, как мне удалось уйти.

– Отстреливались?

– Мы первые начали. Ио нам так ответили, что я один унес ноги.

Рен озабоченно поинтересовался:

– Ты уверен: точно погибла группа? Вдруг кто-то попался живым?

– Вряд ли. Я сам слышал, как их обыскивали – мертвых.

– Как все случилось?

– Думаю, мы случайно наткнулись на оперативную группу. Их было пятеро: лейтенант, старшина и три местных комсомольца из истребительного отряда. Знаете, обычный обход. У старшины – ручной пулемет, у остальных автоматы. Встретились с ними на автобусной остановке, предъявили документы – направляемся на лесозаготовки. Они нас пропустили и вообще не очень расспрашивали, только лейтенант предупредил, чтобы держались настороже – в районе, мол, беспокойно, Разошлись. И вдруг Дубровник говорит: «Давайте их за селом подождем, хочу с настоящими большевиками побалакаты». Я ему и так и сяк, а он ни в какую: приказываю. Ну что ты будешь делать? Совсем осатанел мужик, хоть и высокого чина. Еще трусом меня обозвал: ты, говорит, и стрелять разучился. Вышли мы по одному за село, выбрали место подходящее, он в этом деле понимает – с двух сторон лес, дорога узкая, змеится по дну овражка, стали ждать…

…Чуприна появился час назад. Рука перевязана куском рубашки, на ватнике запеклась кровь, диск автомата пустой. Он почти полз, когда его заметили дозорные и помогли добраться до базы. Роман повалился на топчан – он потерял много крови. Один из «боевиков» отрезал рукав ватника, отодрал пропитавшееся кровью полотно сорочки, туго перетянул рану. В бункер пришел Рен. Пока Чуприну приводили в себя, он хмуро и устало сутулился на широком пне, заменявшем стул. Еще вчера они втроем – Рен, Дубровник, Чуприна – обсуждали предстоящую встречу с Офелией. Ей уже сообщили, что эмиссар закордонного провода будет ждать ее в зачепной хате лесника Гайдамацкого леса. Маршрут ее движения разработал Сорока. Хата была вне подозрения. Лесник Хмара ни в чем замешан не был, осторожный и хитрый мужик скрывал свои связи с подпольем. Он и Рену не раз говорил: «Вы придете и уйдете, а мне здесь век вековать». Рен ценил таких предусмотрительных людей, и хотя знал, что у Хмары иногда останавливаются на отдых «ястребки», возвращающиеся из засад, не осуждал: чужих не выдает, а своих и подавно не продаст. Жил лесник с дочкой и сыном. Сын был ранен в годы войны, когда служил у сотенного Яра, и это крепче всяких обещаний привязывало Хмару к «лесным братьям»: какому отцу охпта, чтобы единственный сын попал в тюрьму? От базы Рена до хаты Хмары добираться было не очень трудно, несколько десятков километров лесом. Можно было и другим путем: часть дороги проехать в рейсовом автобусе. Сам Рен, конечно же, пошел бы лесом: хоть и долго, зато надежно. А Дубровник решил по-другому. «Хочу хоть глянуть, как люди живут на омоскаленной Украине» – так он объяснял свое решение. Рен же подозревал, что курьеру просто лень плестись чащобами да буераками. Проводник берег хату Хмары на крайний случай. А теперь пришлось разрешить Дубровнику воспользоваться этим убежищем – Рен перебрал все возможные варианты, остальные явки казались ненадежными. «Там и заночевать сможете с Офелией, – въедливо бросил он, – у Хмары есть боковушка для таких гостей, как мы».

Они подробно обговорили каждый шаг Дубровника к хутору. Рен, знавший эти места как свои пять пальцев, советовал избегать случайных знакомств – народ осатанел, на каждого нового человека смотрит косо. К автобусной остановке надо выходить по одному, чтобы не бросалось в глаза, что передвигаются они группой – это вызовет подозрение. В автобус гадиться лучше всего рано утром, когда он обычно переполнен. Впрочем, этот участок сравнительно безопасный, Рен запретил здесь появляться своим людям – даже волки не промышляют у берлог. Труднее будет уйти из конечного автобусного пункта снова в лес, но и это возможно. Надо подрядить у одного из мужиков – Рен сказал у кого – подводу, чтобы осмотреть лесные делянки, – здесь помогут документы лесозаготовителей.

У Дубровника и его хлопцев были короткие немецкие десантные автоматы, которые легко упрятать под полушубки и стеганки. Рен советовал не злоупотреблять оружием – это раньше каждый лайдак мог шляться по селу с обрезом под полою, сейчас не то время.

– Несу за тебя полную ответственность, – втолковывал он Дубровнику, – не рискуй, Максим, три раза под ноги погляди, прежде чем шагнешь.

Рен назначил Чуприну в сопровождающие закордонному гостю.

Хмара предпочитал из всех паролей личное знакомство: приходит с новыми людьми знакомый человек – все ясно и понятно, можно и им довериться. Адъютант хорошо знал лесника, были у него и еще знакомые в окрестных селах, но такие, что если и встретят случайно – пройдут мимо, глазом не моргнут.

На другом конце курьерской тропы так же подробно инструктировал Офелию Сорока. Офелия весь путь проделывала легально – искала все тех же родственников. Кроме того, энергичная Ива выкинула головоломный трюк. Она официально вступила в общество охотников и рыболовов, зарегистрировала свою двустволку в милиции, завела приятелей среди местных охотников и в выходные дни пропадала по лесам. Но она могла случайно привести с собой «хвост», и Сорока просил тщательно проверяться на всем пути, а в Гайдамацком лесу в самом деле попугать зайцев – так легче заметить наблюдателя, если он вдруг объявится.

– Дубровник не обычный курьер, – втолковывал он Иве, – если с ним что-нибудь случится, центральный провод с нас шкуру спустит.

Иве надоел дотошный референт, она уже все продумала, изучила предстоящий путь до мельчайших деталей.

– Нудный вы человек, друже Сорока, – сказала она, – хороший из вас преподаватель получился бы…

– Что, что?

– Вам только лекции читать – солидно да методично. Ладно, не обижайтесь. Справа в тому, что ваш знаменитый курьер – мой близкий приятель. Мы с ним давно трудимся на национальной ниве. Впрочем, он сам при случае все объяснит. А пока не волнуйтесь, лишь бы Дубровник глупостей не натворил – он может.

Ива насмешливо поиграла темными глазами, ласково положила руку на плечо референту:

– Очень ценю я вашу заботу о моей драгоценной персоне…

«Чтоб ты сквозь землю провалилась», – искренне пожелал своей бойкой помощнице Сорока.

Референт вздохнул с облегчением, когда Ива сказала, что ей все ясно, и она постарается не подвести своего строгого наставника.

В это время Дубровник и его охрана были уже в пути. Их провожал до тайных троп сам Рен. На прощанье Дубровник сказал:

– Так помни, если что случится, советую в качестве курьера использовать Офелию. Пусть те сведения, которые должен доставить за кордон я, передаст она. Вот пароль для связи на этот крайний случай, – Дубровник наклонился к Рену, прошептал несколько слов. Затем театрально поднял руку, сказал нарочито сдержанно:

– Ну бувай…

Так, по его представлению, уходили на опасное дело настоящие мужчины.

Рен бодро хлопнул курьера по спине:

– Брось, Максиме, завещание составлять. Уйдешь – вернешься, не впервой. А то, может, мои люди все сделают?

– Мне поручено, Рен, с нею связаться. Да и хочется посмотреть своими глазами, что творится на украинской земле. Другого такого случая не будет.

– Тогда счастливого пути, – пожелал Рен.

Он постоял недолго на опушке, пока скрылись за мохнатыми елками, присевшими под зимними белыми шапками, Дубровник и его спутники. Они шли след в след, на снежной целине осталась цепочка этих следов, и она очень беспокоила Рена. «Хотя бы завирюха пустилась, а то выбили торный шлях к лагерю. Не дай бог попадет кому на очи».

Лес густой стеной окружил лагерь Рена. Он был его опорой и защитой, и Рен поймал себя на мысли, что уже давно смотрит на лес только с одной точки зрения: на том вот пригорке неплохо поставить пулемет, а вот эта полянка насквозь пробивается пулями. Но, оказывается, иногда и просто постоять в лесу приятно, в густоте елей есть своя красота, и воздух здесь звонкий и чистый.

Возвратился «боевик», который вновь поставил мины на тропе, открытой на время для группы Рена. Все подступы к базе были густо нашпигованы минами и ловушками. Был случай, когда один из «боевиков» надумал бежать из этой берлоги. Глухо пророкотал взрыв, тугая волна разбросала по деревьям то, что осталось от беглеца. Рен приказал окончательно перекрыть все стежки, оставив единственный узкий проход. На выход из лагеря требовалось его специальное разрешение.

Когда Дубровник покинул лагерь, солнце только выползло из-за сосен, бросило лиловый свет на пламеневшие снега. Утро было морозным, ясным, и, хотя идти по снежной лесной целине было нелегко, Дубровник искренне радовался и погожему утру и морозу.

Курьер думал, что он, наверное, никогда больше не увидит такой простор, эти строгие леса, сохранившие первозданную красоту, – он был в последнем курьерском рейсе, а в скорую победу давно уже не верил. Радовала предстоящая встреча с Офелией: доводилось им вдвоем отправляться в длинные рейсы, и, чего скрывать, делить хлеб и постель. Потом пути разошлись: Ива осталась на польских землях, а Дубровнику удалось своевременно перебраться в Мюнхен, подальше от тех мест, где стреляют. А дивчина она настоящая, не кривляка какая-нибудь, признает только одну верность – идее, на любовь щедрая.

Еще Дубровник думал о том, что скоро придется осуществить первую часть его плана активизации действий Рена. Однажды на охоте он видел, как охотники выманивают из берлоги медведя. Берут длинный острый шест, суют в дыру и подкалывают мишку под бока. Тот терпит, терпит, а потом встает на дыбы. Бывает, его тут же пристрелят, но случается, уходит мишка и тогда бросается на первого встречного. Рен, конечно, выберется из первой волны облав – проводник он опытный – и обрушится на села. Именно это сейчас требуется: выстрелы и пожары. Только бы создалась благоприятная ситуация…

Чуприна прокладывал первый след. Замыкал цепочку один из телохранителей Дубровника, он нарочно выдергивал ноги из глубокого снега так, чтобы развалить, разрушить четкие отпечатки – тогда невозможно будет определить, один человек прошел или десять. Изредка вспугивали зайцев-беляков, те ошалело отбрасывали уши, пушистыми комочками катились по сугробам. Чуприна радовался косым – значит, проходят по заповедным местам, опасаться нечего. Он был в теплой стеганке, смушковую шапку сбил на затылок. Шел споро, ориентируясь по известным только ему одному приметам. А Максимовы телохранители вышагивали равнодушно, без азарта, будто выполняли скучную работу, и Максим подумал, что служба у них тупая, отбивающая любые эмоции. И тут же постарался оправдать своих хлопцев: когда каждую минуту рискуешь получить пулю в лоб, не до праздных переживаний.

Первую часть пути прошли без особых происшествий. В одном месте услышали стук топора, обошли лесоруба далеко стороной. И постепенно у Дубровника росла уверенность, что все будет в порядке, – места тихие и пустынные, лишь бы встретились чекисты, а то сорвутся все его задумки. Он представил, как будет потом рассказывать в Мюнхене: тяжелый бон, полчища чекистов, а курьерская группа вырывается из огненного кольца, оставляя на своем пути трупы врагов. Он намекнет, чтобы «хозяева» раскошелились, заплатили за рейс подороже – храбрость штука недешевая.

Дубровник чекистов увидел в селе, куда они вышли к рейсовому автобусу. Патруль или оперативная группа вынырнули внезапно. Люди Дубровника болтались среди других пассажиров в ожидании автобуса. Они делали вид, что незнакомы друг с другом. К стоянке подошли пятеро с автоматами и ручным пулеметом. На полушубке одного были лейтенантские погоны. Патруль вежливо попросил всех предъявить документы, лейтенант довольно небрежно перелистал паспорта и удостоверения: такой-то направляется на заготовку леса для такого-то предприятия. Лейтенант возвратил бумаги, сказал: «Советую в одиночку в лес не забиваться, неспокойно». – «Благодарю, товарищ лейтенант», – нажимая на согласные, бойко ответил Дубровник. Он опустил глаза, чтобы не выдали: в них кипела ненависть к этому молодцеватому офицеру, судя по выговору, чистокровному украинцу, и к селянам, так равнодушно и спокойно встретившим проверку документов: у них совесть чистая, волноваться нечего, а если проверяют, то потому что не перевелись еще лесные злодии.

«Быдло, – рвалась наружу злость, – скоты, лайдаки!» Он наметил на чистеньком полушубке лейтенанта, чуть выше пряжки, на груди место, куда при случае постарался бы вогнать пулю. Взвинчивая себя, подогревал злыми словами ненависть, накопившуюся за годы скитаний на чужбине. И когда патрульная группа ушла по улицам села, Дубровник подошел к одному из своих хлопцев, скомандовал: «Выходи за село, передай то же другим». Недоумевающий Чуприна попытался было убедить Дубровника не делать глупостей. Тот не стал даже разговаривать.

Сразу же за селом начинался лес. Там они и собрались.

– Прихлопнем большевиков, – сказал Дубровник. – Они ведь будут обходить и окрестности села, не так ли? – спросил у Чуприны.

– Так.

– Тогда решено, отправим на небеса партию антихристов.

Телохранители, привыкшие безоговорочно выполнять любые приказы, какими бы странными они ни казались, извлекли из-под полушубков автоматы, осмотрели оружие. Чуприну поразило, что они, эти два молодых хлопца, даже не попытались осмыслить неожиданное распоряжение Дубровника.

Чуприна яростно заспорил:

– Выстрелы поднимут на ноги всю округу. Мы не пробьемся к Хмаре. Ну, убьем мы этих пятерых, а свое задание не выполним. Да и не такие они дураки, чтобы полезть под наши пули…..

Но Дубровник ничего не хотел слышать, он уже прикинул, кто где заляжет, откуда лучше вести огонь и куда отходить после уничтожения патруля.

Он давно уже придумал этот план: уничтожить кого-нибудь из активистов, чтобы коммунисты пошли на лес облавами, и тогда Рен на удар вынужден будет ответить ударом, убраться из спокойных мест. А тут сам бог послал ему патруль – сразу пятеро. Коммунисты, конечно, придут в ярость. В том, что его группа справится с патрулем, Дубровник не сомневался.

Если бы Рен догадывался, что задумал Дубровник, он бы просто не выпустил его из лагеря. Потом, когда ему доложит об этих событиях адъютант, проводник скажет: помутился разум у курьера от собственной храбрости. Но даже он не догадается об истинных мотивах неожиданных действий Дубровника. Видно, недаром считали в Мюнхене Максима одним из самых находчивых и решительных курьеров.

Чуприна вынужден был снять автомат и вместе с другими ждать, пока подойдет патруль.

Они очень долго лежали в снегу, уже солнце начало садиться на пики сосен и запарусили от горизонта облака. Было морочно, солнце из красного стало багровым. Чуприна завозился и снегу, приподнялся, чтобы посмотреть, что делают остальные. И почти сразу увидел чекистов.

Лейтенант оказался не таким уж неопытным. Он, конечно, обратил внимание на «лесозаготовителей» – как на подбор, широкоплечих, ладных хлопцев. Насколько он знал, зимой лесозаготовки в этих местах проводятся только в крайних случаях, а уполномоченные предприятий по этим делам приезжают непосредственно в райцентр. Но документы были в порядке и задерживать лесозаготовителей не было повода. Поэтому лейтенант решил все-таки присмотреться к странным людям. И когда увидел, как они гуськом, по одному потянулись к недалекому лесу, понял, с кем имеет дело.

Лейтенант повел свою группу в противоположную сторону. Пришлось сделать солидный крюк, протопать пяток лишних километров. Они зашли в тыл «боевикам» Максима, сумели обнаружить их в сугробах (лейтенант прикинул и решил, что именно там, на гребне оврага, он сам устроил бы засаду) и подобрались вплотную.

Лейтенант и его солдаты шли не группой, как предполагал Дубровник, а растянувшись в широкую, веером, цепь. Шли очень настороженно, чутко, готовые к любым неожиданностям. Лейтенант был ближе всех к бандеровцам, и именно его взял на мушку Дубровник, выпустил длинную очередь. Однако лейтенант каким-то чутьем уловил этот миг, плашмя упал в снег и очередь простучала по стволу вековой сосны.

Бандиты открыли стрельбу, а лейтенант почему-то не подавал команды «огонь!». Он укрылся за сосной, выжидал, присматривался.

– Сдавайтесь! – крикнул лейтенант бандеровцам.

Дубровник ответил автоматной очередью. И тогда лейтенант швырнул гранату.

– В несколько минут все было кончено, – докладывал Чуприна Рену. – Они просто засыпали нас гранатами, а автоматы довершили дело. Я лежал на правом фланге, рядом тянулся глубокий ров. Когда они ударили из автоматов, я прыгнул в этот ров и дал ходу. Отбежал и залег. Они не стали преследовать. Я даже слышал, как старшина докладывал лейтенанту: «Тот, который в стеганке, смылся». Лейтенант ответил: «А, черт с ним, он со страху так пятки салом смазал, что за десяток верст очухается. А как остальные?» – спросил лейтенант. «Все убиты», – ответили ему. Я выждал, пока они ушли, пролежал в снегу до ночи, потом ушел к Еве – на базу сразу возвращаться не стал, вдруг они меня засекли и решили выследить.

– Ева говорила, о чем судачат на селе?

– Будто лейтенант – его фамилия Малеванный – наткнулся со своими на бродячую группу националистов, перебиравшихся из одного укрытия в другое. Такое и раньше случалось. Особой тревоги этот случай не вызвал.

– Хорошо. А вот Максима жаль. Не знал хлопец, где со смертью поручкается.

– Я не мог ничего сделать.

– Верю. Никогда, хлопче, не думай, что ты умнее всех. Так случилось с Максимом. Если б он тебя послушал – не укрылся бы сосновой доской.

Рен сумрачно размышлял о последних событиях. «Мысль должна быть холодной», – любил повторять Рен. Понимал он это так: не торопись с выводами, ищи – кому выгодно. В случае с Дубровником он пришел к твердому выводу, что чекистам невыгодно было уничтожать курьера. Если бы они точно знали, с кем имеют дело, то наверняка постарались бы любой ценой взять Максима живым. Судя же по рассказу Романа, чекисты с самого начала и не думали об этом. Кто знал о курьере? Несколько человек: «Рен – Чуприна – Сорока – Офелия». Ну и, конечно, сам Дубровник. Если Дубровник – «кольцо», то все остальные – цепочка к нему. Колечко оторвали, цепочка осталась целой, ее звенья прочными. Напрашивался вывод: о предательстве речи быть не может. Игра продолжается. Но как сообщить за кордон, что не уберегли курьера? И пусть бы в дороге… А то здесь, на месте, где можно было обеспечить реальную безопасность.

В центральном проводе поднимут шум – постарел Рен, потерял былую силу. Добре, если это ускорит замену другим человеком, а вдруг решат просто от него избавиться, как от старого, ненужного хлама? И такое бывало.

Проводник повернулся к Чуприне.

– У тебя что с рукой?

– Пустяк. Пуля прошила мякоть, – неестественно бодро ответил адъютант. А сам подумал: «Мог бы и раньше поинтересоваться».

– Тогда пару деньков отлежись – и в дорогу. Офелия ведь все равно придет к Хмаре? Надо встретиться с нею. И поручить ей сообщить за кордон о гибели курьера.

– Крупная птаха…

– Боюсь, подбросили в наше гнездо эту птаху не случайно. Не доверяют дорогие вожди, – позволил выплеснуться раздражению Рен. Это с ним бывало редко. Рен не обсуждал обычно приказы начальства и сам не терпел, чтобы судачили о его особе. – Сообщение Офелии должно быть таким, чтобы там поняли: не смерть за Дубровником гонялась, а он полез ей навстречу. Не надо скрывать, что погиб по собственной дурости Максим. Ты расскажешь Офелии все, как было.

– Смогу ли я на нее повлиять?

– Постарайся. Ты хлопец молодой, приметный, а она ведь той же породы, что и остальные девки.

Чуприна удивленно вскинул тонкие черные брови. Проводник так с ним никогда не разговаривал. Обычно проворчит что-нибудь, и все. А тут чуть не просит. Видно, всерьез обеспокоен смертью Дубровника, опасается, как поведет себя Офелия, и хочет прибрать ее к рукам, чтоб помогла свести концы с концами.

– А если она захочет с вами встретиться?

– Не торопись с ответом. Не отказывай, но и конкретного ничего не. обещай.

– Понятно.

– На хуторе побудь три дня, а если надо, то и больше. Спешить некуда. Приласкай курьершу, чтоб доверилась. Недаром говорят: «Оружие любит смазку, а баба ласку», – коротко хохотнул старой остроте Рен. – Приценись к ней: действительно важная особа или так себе, из третьестепенных?

Настроение у Рена было горькое, как хина. «Не мала баба клопоту., купила порося». Мало своих забот – прислали непутевого курьера.

Примерно в то же время Учитель «распекал» Малеванного. При разговоре присутствовал сотрудник областного управления майор Лисовский.

Майор уже несколько дней находился в райотделе. Он подолгу беседовал с Учителем, уезжал в села, вел, судя по всему, интенсивную подготовку к какой-то сложной операции.

Обычно сдержанный Учитель вышел из себя, когда лейтенант доложил ему о стычке с бандеровцами.

– Какое у вас было задание? – внешне спокойно спросил он. – Повторите, пожалуйста.

Спокойный тон не обманул Малеванного. По еле приметным признакам лейтенант уловил приближение грозы.

– Наблюдать, обо всем подозрительном немедленно сообщать в райотдел!

– Вот, вот. Наблюдать! Вы вышли за рамки приказа, без согласования с руководством решились на необдуманный шаг…

– Товарищ майор, то ж бандиты…

– Помолчите, лейтенант. Научитесь слушать старших. Вы знаете, что за бандитов уничтожили? Говорите, из окружения Рена, раз был Чуприна? Тогда я вам скажу: вы, по всей видимости, со своими молодцами перестреляли группу курьера центрального провода. Понимаете? Этот курьер нам нужен был живым.

Малеванный виновато моргал длинными пушистыми ресницами. Конечно, глупость – ликвидировать такую птаху. Курьеры, как тыквы семечками, набиты полезными сведениями, к ним многие ниточки сходятся.

– Чтоб неповадно было впредь – пять суток домашнего ареста!

– Товарищ майор, в самый разгар событий меня – на печку? – побледнел от волнения Малеванный. Взмолился: – Накажите как-нибудь по-другому.

Лисовский отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Как ребенок, честное слово. Стрельбой своей всполошил всю округу. А ведь курьера этого давно ждали, и взять должны были в другом месте, очень незаметно взять, чтобы Рен заметался в поисках курьера, обнаружил себя.

Майор отпустил Малеванного: вместе с Лисовским предстояло обсудить неожиданно сложившуюся ситуацию.