Текст книги "Письма из ссылки"

Автор книги: Лев Троцкий

Жанр:

История

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Назад к карточке книги

Троцкий Лев Давидович
Письма из ссылки
Редактор-составитель Ю.Г.Фельштинский

ОТ РЕДАКТОРА-СОСТАВИТЕЛЯ

В настоящее издание включены избранные письма Л. Д. Троцкого, написанные им в течение 1928 г. в Алма-Ате, куда он был сослан в январе и где оставался до высылки из Советского Союза, последовавшей в начале 1929 г.

1928 год можно считать рубежом советской истории по целому ряду причин. Внутри страны завершил свое недолгое существование НЭП и началась принудительная коллективизация крестьянского хозяйства. Во внешней политике бурное экспансионистское десятилетие 1918–1927 гг. завершилось неудачной революцией в Китае и сменилось относительно мирным периодом 1928–1937 гг. В партийной жизни в этот год была ликвидирована так называемая левая оппозиция, самым ярким представителем которой был Троцкий .

Левая оппозиция возникала дважды в критические для большевистской системы моменты, когда приходилось решать серьезные внешнеполитические вопросы, а от решения этого зависело либо само существование советского правительства, либо победа революции в соседних странах. Классическим примером была оппозиция Брестскому миру. С точки зрения абсолютных коммунистических интересов Брестский мир являлся катастрофой. Он, несомненно, убивал все шансы на стремительную революцию в Германии, а значит – на революцию в Европе. Это было настолько очевидно большевистско-левоэсеровскому активу, что большая часть партийных функционеров стала в оппозицию к ленинской группе, поддержав либо откровенно левацкую позицию Бухарина, либо– более осторожную и, несомненно, самую правильную (с точки зрения коммунистических интересов) позицию Троцкого.

Для левых коммунистов, для сторонников Троцкого и для большинства левых эсеров (отличавшихся от большевиков еще большим догматизмом) вопроса о построении социализма в одной стране не существовало: они считали это невозможным. Здесь следует сделать оговорку. В конце концов построить социализм в "отдельно взятой стране" оказалось все же возможным, но для этого пришлось уничтожить тех самых коммунистических романтиков, которые соглашались строить его исключительно в соответствии с максималистской догмой, а не исходя из реального положения дел в Советской России. И сегодня, зная их судьбу, приходится отдать должное интуиции противников "социализма в одной стране": защищая свою точку зрения, они боролись за собственную жизнь.

Позиция Ленина, в отличие от его оппонентов, была абсолютна рационалистичной. Его прежде всего интересовала власть. А затем уже можно было думать и о европейской революции. В такой схеме не оставалось места ни для революционного романтизма левых эсеров, ни для риторики левых коммунистов. Больше того, в ней не оставалось места и для немедленной революции в Германии, поскольку тогда вопрос о власти в России лишался практического значения: в этом случае центром мирового коммунистического движения стал бы Берлин, а советское правительство "Соединенных Штатов Европы" возглавили бы Карл Либкнехт и Роза Люксембург, нo уж никак не Ленин с его оппортунистической, "правой" идеей брестской передышки.

Вот так и развернулись карты участников игры: с одной стороны, Ленин, пытающийся прежде всего закрепить власть свою и своей группы; с другой -догматики-идеалисты, интуицией, а кто и здравым рассудком понимавшие, что в отдельно взятом социалистическом обществе им не остается места и нужно биться за немедленную мировую революцию как единственный способ оправдать жизнь. В этой игре победил Ленин. Блестящий тактик партийной борьбы, он переиграл своих оппонентов во время голосования в ЦК по вопросу о Брестском мире и, воспользовавшись нерешительностью левых коммунистов и Троцкого, провел свою резолюцию через партийный съезд, а во время съезда Советов сумел уничтожить еще и конкурирующую левоэсеровскую партию.

С разгромом левых эсеров Ленин окончательно утвердил свою власть, пожертвовав ради этого возможной революцией в Германии. И до конца 1922 г., когда стало очевидно, что дни его сочтены, а сам он уже не всесилен, внутрипартийная борьба не достигала уровня 1918 г.

В начале 1923 г. внутри Политбюро у Ленина появился серьезный конкурент: Сталин. Опасен он был прежде всего тем, что, как лучший ученик, прекрасно усвоил те методы руководства, которыми только и можно было держать в руках партию нового типа. Через собственный секретариат Сталин пытался захватить контроль над ленинской организацией. Он ни разу не предъявил открыто своих претензий и лишь несколькими второстепенными поступками выдал свой намерения. Ленин начал борьбу. Однако с конца 1922 г. он был не только неизлечимо болен, но и явно растерян. Он создал систему, управлять которой "по-ленински" не мог никто, кроме него самого. И Ленин предложил коллективное руководство, пытаясь заменить себя всеми, но не доверяя при этом никому в отдельности и делая одного члена Политбюро, по существу, надсмотрщиком над другим. В Политбюро его предложения не приняли всерьез. Тогда Ленин написал документ, известный как "Завещание", – о непригодности каждого конкретного члена Политбюро на роль главы государства. Он вновь предложил заменить себя коллективным руководством, а Сталина – снять, но не сказал при этом, кого следует поставить на его место (что лишний раз свидетельствовало о растерянности Ленина). Этот документ Политбюро, однако, решило проигнорировать, причем неверно было бы считать, что его публикация была неприятна лишь Сталину. Важнейший просчет Ленина в том и заключался, что он написал завещание, в равной степени невыгодное всем упомянутым в нем лицам. Из членов Политбюро за публикацию завещания высказался один лишь Троцкий.

Самоуверенный Троцкий не занимался созданием собственных структур: он был настолько убежден в своей незаменимости для революции, что уповал именно на нее. И неоднократно оказывался прав. Не имея организации, Троцкий считался до октября 1917 г. одним из виднейших революционеров, в то время как Ленину для утверждения своего влияния необходимы были и организация, и деньги, что особенно проявилось в 1917 г., после прибытия Ленина в Петроград, когда он добивался признания своей группы. Троцкий же, не скомпрометировав себя проездом через Германию, был, по существу, приглашен возглавить Петроградский Совет. Именно Троцкий – а не сидящий в подполье после очередного провала (неудачной июльской попытки переворота) Ленин -подготовил захват власти Петросоветом, в котором доминировали большевики. И Ленин, впервые открыто появившийся лишь после переворота 26 октября на Втором съезде Советов, получил взятую для него Троцким власть и возглавил новое правительство, которым, по существу, должен был бы руководить Троцкий. Поэтому, несмотря ни на какие расхождения, именно послеоктябрьский период отличается близостью отношений Ленина с Троцким. До захвата власти Троцкий был конкурентом на руководство движением, и Ленин боролся с ним как мог. Но, убедившись, что этого блистательного революционера интересует лишь революция как таковая, а не власть, Ленин увидел в нем союзника и друга.

В 1923 г. безуспешно пытаясь сместить Сталина, Ленин предложил Троцкому откровенный союз, точнее (если учесть состояние Ленина) – попросил о помощи. Но Троцкий отказал. К ленинским интригам он не хотел иметь отношения даже тогда, когда речь шла о Сталине, которого Троцкий всегда недолюбливал и на которого смотрел свысока. При этом он не просто отказал Ленину в совместной борьбе, но демонстративно занял нейтральную позицию. В этом был известный расчет. В момент смерти Ленина, в январе 1924 г., всего через шесть лет со дня большевистского переворота, кому как не Троцкому должно было принадлежать руководство советским правительством? И Троцкий не спешил из Сухуми на похороны Ленина, чтобы отстаивать власть. В полном соответствии со своими принципами он ждал, пока Политбюро предложит ему руководство. Но Политбюро не предложило...

В этот момент и родилась, по существу, оппозиция Троцкого, вернее, -оппозиция Троцкому: назначение на пост Ленина Рыкова означало не что иное, как возвышение Сталина на посту генсека. Первоначально оппозиция эта состояла из одного Троцкого, с которым боролось большинство Политбюро, прежде всего Зиновьев, Каменев, Сталин. Троцкий же, веривший лишь в революционные максимы, а не в организации мафиозного типа, сначала не хотел признавать, что с ним борются, а осознав это, не мог понять почему. Он был, безусловно, прав, когда позднее указывал, что его конфликт со Сталиным начался до смерти Ленина. Но сам по себе конфликт еще ничего не объяснял: у Ленина с Троцким было еще больше конфликтов. Тогда вполне в марксистском духе Троцкий начал создавать целую теорию, в которой чаще всего повторялись слова "термидор" и "бюрократизм", и тем пытался объяснить природу сталинизма и сущность своих разногласий со Сталиным. Он ни в чем не признавал виновным себя, Ленина или систему. Лишь в 1934 г. он записывает в дневник: "Ленин создал аппарат. Аппарат создал Сталина".

Одиночество Троцкого в изначальной борьбе с ним большинства Политбюро и та удивительная сплоченность в деле травли Троцкого, которая наблюдается в 1924–1925 гг., объясняется в определенной степени психологическим фактором: в партийных кругах блистательного Троцкого откровенно недолюбливали за его самоуверенность, граничащую с высокомерием, за слишком выделявшуюся яркость ею натуры. Не случайно у постепенно вытесняемого и отстраняемого от дел Троцкого в эти годы не оказывается единомышленников, о чем свидетельствует почти полное отсутствие документов и писем за 1924–1925 гг. в его архиве: ему не с кем было вести переписку.

Ситуация резко меняется к концу 1925 г. Теперь уже оттеснять начинают Зиновьева и Каменева. Сталин порывает с ними, и бывшие враги – Троцкий, с одной стороны, Зиновьев и Каменев, с другой, – становятся союзниками. Однако для образования действительной оппозиции не хватает платформы. Признать, что речь идет о борьбе за власть, оппозиционеры не могли, это значило проиграть дело в самом начале, так как партийные низы наверняка поддержали бы руководство нынешнее, а не бывшее. Необходимо было сформулировать разногласия, вокруг которых могла бы сплотиться значительная часть недовольного партактива. В области внутренней политики эти разногласия были сформулированы в 1926 г.: критика нэпа слева.

Нет смысла утверждать, что разногласия между оппозиционерами, теперь уже по праву называемыми "левыми", и большинством партийного актива были надуманы или что Троцкий, Зиновьев и Каменев взялись защищать именно левофланговую (а не обратную) точку зрения случайно. Искренность позиции самого Троцкого сомнений вызывать не может: он всегда находился на левом краю революционного спектра. Но историк, силящийся объяснить, почему "правые" Зиновьев и Каменев, выступавшие в октябре 1917 г. против большевистского переворота, оказались в левой оппозиции Троцкого, а лидер левых коммунистов и сторонник революционной войны Бухарин – главой правого крыла партии (в котором был в тот момент и Сталин),– столкнется с большими трудностями.

Оформившаяся в 1926 г. оппозиция критиковала внутреннюю политику советского правительства по целому ряду вопросов. Главным образом она выступала против частного хозяйства, т. е. против нэпа, хотя критике подвергалась не новая экономическая политика как таковая, а "частный собственник".

Однако одной внутриполитической платформы для оппозиции было недостаточно. Как и в 1918 г., стержнем ее должен был стать конфликт по вопросу о внешней политике. Первоначально оппозиция пыталась развязать дискуссию о генеральной стачке в Англии. Но распространенный ею в этой связи документ, написанный ужасным языком и подписанный видными партийными деятелями, в целом оказался крайне неудачным и даже нелепым; к этой теме оппозиционеры больше не возвращались. Тогда же они попытались сформулировать разногласия с правительством в вопросах, касающихся Коминтерна. Но в этот достаточно академический спор посторонний читатель-партиец никак не мог вникнуть; и непонятная далекая для него тема никак не могла превратиться в платформу аппозиции. Возможно, из этих поисков внешнеполитической проблемы так ничего и не вышло бы, но началась наконец давно подготовлявшаяся революция в Китае. Этого для оппозиции было более чем достаточно: вопрос О китайской революции и стал стержневым вопросом конфликта.

Все развивалось по схеме 1918 г , только на месте Ленина был Сталин, на месте Бухарина – Троцкий. Подобно левым коммунистам в 1918 г , оппозиционеры убеждали партийные массы в том, что политика советского правительства в отношении китайской революции непременно приведет к ее поражению. Подобно Ленину в 1918 г., Сталин не хотел рисковать, так как понимал, что при активном вмешательстве в китайские дела неизбежен конфликт с Японией, а к нему Советский Союз был явно <не готов>. В конце концов, как Ленин в свое время, Сталин пожертвовал революцией в Китае ради передышки, аналогичной брестской: китайская революция действительно завершилась поражением, но время было выиграно, и первый серьезный конфликт с Японией вспыхнул лишь в 1938 г.

Здесь не место анализировать действительные и мнимые противоречия во внешней и внутренней политике между руководством Сталина и оппозицией Троцкого. Достаточно указать, что Сталин разрешил возникшую проблему много изящнее, чем это сделал за десятилетие до того Ленин: лишь только начав применять санкции, Сталин добился от оппозиции согласия капитулировать и прекратить фракционную деятельность. В 1918 г Ленин тут и остановился: он предал весь инцидент с левыми коммунистами забвению, никого из них не наказал и продолжил свою прежнюю политику. Сталин же оппозиционеров сослал (т. е. поступил с ними примерно так же, как Ленин с левыми эсерами).

Дальнейшие события стали хрестоматийным образцом сталинской тактики: его следующий шаг состоял в том, что он в целом взял на вооружение программу капитулянтов, чем лишил их единственного оружия в борьбе с правительством. При этом в реализации новой программы он пошел даже дальше оппозиционеров -не просто ограничил возможности "нэпманов", а отменил нэп как таковой; не остановился на ограничительных мерах в отношении крестьянства, а провел насильственную коллективизацию. В результате его победа над оппозицией была абсолютной: полититически и идеологически оппозиция была уничтожена (физическое уничтожение было лишь отсрочено). И в 1928 г. критика ссыльными оппозиционерами действий советского правительства выглядела довольно беспомощно.

Настоящая книга является продолжением серии публикаций из архивов Троцкого, изданных ранее: Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923–1927. В четырех томах (М., 1990); Л. Троцкий. Сталин. В двух томах (М., 1990); Л. Троцкий. Портреты революционеров (М., 1991); Л. Троцкий. Дневники и письма (М., 1994); Л. Троцкий. Преступления Сталина (М., 1994).

Все документы, включенные в данное издание, хранятся в Архиве Троцкого в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета (Бостон) и на русском языке публикуются впервые. Большая часть документов воспроизводится полностью Некоторые – в извлечениях. Опущенные редактором места обозначены в книге знаком [...]. Слова и инициалы, вставленные редактором, даны в квадратных скобках [ ]. Даты написания документов, взятые в квадратные скобки, определены редактором. В оглавлении в квадратных скобках указаны архивные номера соответствующих документов Архива Троцкого. Публикация производится с любезного разрешения администрации Хогтонской библиотеки Гарвардского университета.

Юрий Фельштинский

ПЕРВОЕ ПИСЬМО К ПРЕОБРАЖЕНСКОМУ
2 марта 1928 г.

В нескольких номерах «Правды» была напечатана обширная статья «Значение и уроки Кантонского восстания». Статья эта поистине замечательна как содержащимися в ней ценнейшими сведениями, основанными на материалах из первоисточника, так и, с другой стороны, отчетливым изображением противоречий и путаницы принципиального характера.

Начать с оценки социальной природы самой революции. Мы знаем, что это буржуазно-демократическая, рабоче-крестьянская революция. Раньше она должна была развертываться под знаменем Гоминьдана – теперь против Гоминьдана.

[ Гоминьдан – "национальная партия" – политическая партия в Китае, созданная в 1912 г. С 1927 г. по 1949 г.– правящая партия Китайской республики. После 1949 г – правящая партия Китайской республики на Тайване.– Прим. ред.-сост.]

Но характер революции, по оценке автора, да и во всей официальной политике, остается буржуазно-демократическим. Теперь обратимся к главе, трактующей о политике советской власти. Здесь сказано: "В интересах рабочих декреты кантонского совета постановили: ...контроль производства в руках рабочих, осуществляющих этот контроль через посредство фабзавкомов... Национализация крупной промышленности, транспорта и банков".

Далее называются такие меры: "Конфискация всех квартир крупной буржуазии в пользу трудящихся"...

Итак, у власти стояли кантонские рабочие в лице своих советов. Фактическая власть принадлежала коммунистической партии, т. е. партии пролетариата. Программа состояла не только в конфискации помещичьей земли, поскольку она вообще имеется в Китае; не только в рабочем контроле над производством, но и в национализации крупной промышленности, банков и транспорта, а также в конфискации буржуазных квартир и всего имущества в пользу трудящихся. Спрашивается, если это методы буржуазной революции, то как же должна выглядеть в Китае социалистическая революция? Какой другой класс ее совершал бы и какими такими другими приемами? Мы видим, что при реальном развитии революции формула буржуазно-демократической революции, рабоче-крестьянской, в применении к Китаю в данный период, на данной стадии его развития оказалась бессодержательной фикцией, пустышкой. Те, которые настаивали на этой формуле до кантонского восстания, а тем более теперь, после опыта восстания, повторяют – в других условиях – принципиальную ошибку Зиновьева, Каменева, Рыкова и др. в 1917 г. Можно сказать: но ведь аграрная революция в Китае еще не разрешена? Верно, но она и у нас не была разрешена до диктатуры пролетариата. Аграрная революция, притом гораздо более глубокая, чем та, которая возможна в Китае в силу исторических условий китайского землевладения, была у нас совершена не буржуазно-демократической, а пролетарско-социалистической революцией. Можно сказать, что Китай не созрел для социалистической революции. Но это будет абстрактная, безжизненная постановка вопроса. А разве Россия, изолированно взятая, созрела для социализма? Она созрела для диктатуры пролетариата как для единственного метода разрешения всех национальных проблем; что же касается социалистического развития, то оно, исходя из экономических и культурных условий страны, неразрывно связывается со всем дальнейшим развитием мировой революции. Это относится полностью и целиком к Китаю. Если 8 – 10 месяцев тому назад это был прогноз (довольно-таки запоздалый) , то теперь это непререкаемый вывод из опыта кантонского восстания. Ссылаться на то, что кантонское восстание было в значительной мере авантюрой и что в нем реальные классовые отношения выразились в искаженном виде, было бы неправильно.

Прежде всего автор цитированной статьи считает кантонское восстание отнюдь не авантюрой, а вполне закономерным этапом в развитии китайской революции. Такова вообще официальная точка зрения: совместить оценку революции как буржуазно-демократической с одобрением программы действий кантонского правительства. Но даже с точки зрения, оценивающей кантонское восстание как путч, нельзя прийти к выводу о жизненности формулы буржуазно-демократической революции. Восстание было вызвано явно несвоевременно – на волне революционного упадка во всей стране, но классовые силы и неотвратимо вырастающие из них программы обнаружились восстанием с полной закономерностью. Лучшим доказательством этого является то, что обнаружившееся в кантонском восстании соотношение сил можно и должно было предвидеть заранее, и оно было предвидено.

Вопрос этот теснейшим образом связан с важнейшим вопросом о Гоминьдане. Кстати сказать, автор статьи с вынужденным удовольствием рассказывает о том, что одним из боевых лозунгов кантонского переворота был клич: "Долой Гоминьдан" Знамена и кокарды Гоминьдана срывались и растаптывались А ведь мы еще совсем недавно слышали уже после "измены" Чан Кайши и после "измены" Ван Цзинвэя торжественные обещания: "Знамени Гоминьдана не отдадим" Эх-ма, горе-революционеры... Рабочие Кантона запретили гоминьданскую партию, объявив ее вне закона во всех ее течениях. Что это значит? Это значит, что для разрешения основных национальных задач буржуазия не только крупная, но и мелкая не выдвинула такой силы, бок о бок с которой партия пролетариата могла бы разрешать задачи "буржуазно-демократической революции". Но Вы забываете о многомиллионном крестьянстве и об аграрной революции?.. Подленькое возражение. Ведь ключ к позиции в том и состоит, что задача овладения крестьянским движением ложится на пролетариат, т е. на коммунистическую партию непосредственно, и задача эта может быть на деле разрешаема только так, как ее разрешали кантонские рабочие, т. е в форме диктатуры пролетариата, методы которой уже на первых порах неизбежно перерастают в социалистические методы. Общая же судьба этих методов, как и диктатуры в целом, в последнем счете разрешается ходом мирового развития, что, конечно, не исключает, а, наоборот, предполагает правильную политику пролетарской диктатуры, состоящую в укреплении и развитии союза рабочих и крестьян и во всемерном приспособлении к национальным условиям, с одной сторона, к ходу мирового развития, с другой После опыта кантонского восстания играть формулой буржуазно-демократической революции – значит идти против китайского октября, ибо без правильной общей политической ориентировки революционные восстания, каким бы героизмом и самопожертвованием они ни отличались, не могут дать победы.

Правильно, что китайская революция "перешла в новую, более высокую фазу", но это правильно не в том смысле, что она будет завтра уже и послезавтра подниматься вверх, а в том, что она обнаружила бессодержательность лозунга буржуазно-демократической революции Энгельс говорит, что партия, которая упустила благоприятную ситуацию и потерпела вследствие этого поражение, сходит на нет Это относится и к китайской партии. Поражение китайской революции никак не меньше поражения в Германии в 1923 году. Конечно, "сходит на нет" надо понимать с толком Многое говорит за то, что ближайший период будет в Китае периодом революционного отлива, медленного усваивания уроков тягчайших поражений и, следовательно, ослабления непосредственного влияния компартии. Отсюда для нее вытекает необходимость принципиально-тактического углубления всех вопросов А это невозможно без открытого и всестороннего обсуждения всех проделанных до сих пор роковых ошибок. Конечно, работа самоуглубления не должна быть работой самоизоляции. Нужно крепко держать руку на пульсе рабочего класса, чтобы не ошибиться в оценке темпа и не только своевременно распознать, но и подготовить новую волну подъема

[Л. Троцкий] 2 марта 1928 г.

Назад к карточке книги "Письма из ссылки"