Текст книги "Юрий Гагарин"

Автор книги: Лев Данилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

– Земля моя, матушка! Никогда не забуду тебя! (21).

С трудом поднявшись, Гагарин сделал первые, пока не очень уверенные шаги по Земле. В принципе он мог не спешить, отдыхать на месте до прибытия аварийно-поисковых групп. Потерять его они не могли. Слишком ярким пятном выделялся его оранжевый комбинезон на степном ландшафте. Но решил – ждать (18).

Николай Носов «Незнайка на Луне»:

Красное солнышко ласково пригревало его своими лучами, свежий ветерок шевелил его волосы, словно гладил его по головке. И Незнайке казалось, будто какое-то огромное-преогромное чувство переполняет его грудь. Он не знал, как называется это чувство, но знал, что оно хорошее и что лучше его на свете нет. Он прижимался грудью к земле, словно к родному, близкому существу, и чувствовал, как силы снова возвращаются к нему и болезнь его пропадает сама собой.

Наконец он выплакал все слезы, которые у него были, и встал с земли. И весело засмеялся, увидев друзей-коротышек, которые радостно приветствовали родную Землю.

– Ну вот, братцы, и все! – весело закричал он. – А теперь можно снова отправляться куда-нибудь в путешествие! (21).

Он понимал, в каком напряженном состоянии пребывает сейчас… Быстро идти Гагарин не мог. Пришлось, неуклюже ступая, медленно передвигаться в направлении одиноко стоящего на отшибе деревянного дома. С прилепившимися к нему сараюшками. Там должны быть люди. Время от времени он поглядывал в небо, надеясь увидеть наконец вертолеты. Шевелить головой Гагарин не мог. Боль не отпускала. Скафандр на земле оказался тяжелым и неудобным. Он мешал ему, как доспехи спешившемуся рыцарю. Ни одна из трех оболочек скафандра – тепловая, герметическая, теплоизолирующая – не могла быть больше полезна космонавту. Ему бы только поскорее добраться до этой хаты (18).

Юрий Гагарин:

Дальше принимал меры к тому, чтобы сообщить, что приземление прошло нормально. Вышел на пригорок, смотрю женщина с девочкой идет ко мне. Примерно метров 800 она была от меня. Я пошел навстречу, собираясь спросить, где телефон. Я к ней иду, смотрю, женщина шаги замедляет, девочка от нее отделяется и направляется назад. Я тут начал махать руками и кричать: «Свой, свой, советский, не бойтесь, не пугайтесь, идите сюда!» (10).

Гагарин, поспешая в своем скафандре как мог, шел к ним, крича, что он не американский шпион, а свой, советский (4).

Юрии Гагарин:

В скафандре идти неудобно, но все-таки я иду. Смотрю, она так это неуверенно, тихонько ступает, ко мне подходит (10).

В то апрельское утро, когда она сказала бабушке по-татарски: «Смотри, чего-то летит!» – Рите было неполных шесть лет. Что же запомнила Рита?

– Я в ведре носила картошку, а бабушка сажала. Потом я увидела, как он летит, и говорю бабушке: «Смотри, чего-то летит!» Она поглядела, он летел прямо на наш огород. Бабушка испугалась. Мы с ней взяли ведро и отбежали. Потом он кричит: «Мамаша, куда вы бежите? Свои!» Бабушка остановилась, посмотрела на него и побежала к нему, разговаривать с ним начала. Я тоже побежала за ней.

Потом прибежала корова.

– Какая корова?

– Звездочка прибежала и начала есть картошку. Я больше ничего не знаю.

– А кого ты видела?

– Гагарина. Бабушка звала его молока попить, а он не хотел.

– Ты испугалась Гагарина?

– Да. Бабушка тоже испугалась. На деревьях были ласточки. Они тоже испугались, когда Гагарин прилетел (22).

Они испугались – еще бы, некто громоздкий, в оранжевой одежде и с огромной головой спускается с неба! Хотели убежать, но теленок заупрямился – травка была молодая, сочная… (4).

– Так, значит, Звездочка начала есть картошку, да?..

– Да, она прибежала, начала есть картошку, а я отогнала ее и смотрю, как бабушка с Гагариным разговаривает. Потом бабушка расстегнула ему пуговицы. Он был в черных перчатках (22).

Майор Ахмед Гассиев:

В последующем он засмеялся и рассказал, что она просто испугалась и убежала от меня. И я сам впоследствии убедился – она плохо владела русским языком – и встречи как таковой между ними – чтоб как люди разговаривают – этого не было. Он подходил к ней – а она убежала.

– А вот журналисты говорят, что она молочка предложила, а он якобы отказался?

– Да никаких молочка. Нет, ничего этого не было.

– А теленок был, пятнистый?

– Я не видел, не до теленка было (23).

Юрий Гагарин:

Яподошел, сказал, что я советский человек, прилетел из космоса.

Познакомились с ней, и она рассказала мне, что по телефону можно говорить с полевого стана. Я попросил женщину, чтобы она никому не разрешала трогать парашюты, пока я схожу до полевого стана (10).

Корабль опустился в километре с небольшим от космонавта (24).

…на крутом высоком берегу Волги, причем недалеко от откоса, метрах в десяти. По счастью, он не скатился вниз.

…Когда корабль приземлился, он немного отскочил – может быть, его дернуло парашютом. Осталась лунка (25).

Разочарованные его мягкой посадкой, несколько смельчаков решили на месте обследовать пузырь (18).

…У меня был мотоцикл М-72 с люлькой, – рассказывает колхозный механик А. С. Мишанин. – Набилось туда человек пять. И погнали. Подъехали к дому лесника. Видим, парашютист с Нюркой Тахтаровой о чем-то калякают. Мы к ним (26).

Иван Руденко:

– Видим, идет человек в какой-то непонятной нам одежде. И мысли не было, что это он, Юрий Гагарин. А он увидел нас, тоже пошел навстречу (16).

Юрий Гагарин:

Только подходим к парашютам, здесь идут человек шесть мужчин: трактористы, механики с этого полевого стана. Познакомился с ними. Я им сказал, кто я. Они передали, что вот сейчас передают сообщение о космическом полете по радио (10).

– Мишанин Анатолий, – широко улыбаясь, мотоциклист крепко пожал ему руку и спросил с веселым недоумением: – Как же так, только что передали, что вы над Африкой, и вот вы уже у нас?! Надо же…

Гагарин подумал, что ведь действительно полчаса назад он был над Африкой, и улыбнулся. Мишанин сказал, что он очень рад познакомиться, крепко пожал руку, добавил, что торопится – хочет посмотреть корабль, «потому что интересно, на какой штуке ты летал» (24).

– Гагарин глянул, – продолжает рассказ Казаченко бригадир трактористов Василий Иванович <Казаченко>, – народ появился возле: ага, тут, значит, мне помощь дадут. Оборачивается и с этой Тахтаровой идет сюда. Близко, метров на пять подходит. Видим, пожарная каска на нем, скафандр. Ну, значит, подходит и: «Разрешите представиться, первый в мире космонавт Юрий Алексеевич Гагарин» (22).

Как только он свою фамилию назвал, мы опешили. Ну, у нас все затряслось. Да как же это так! А он Руденко Кузьмичу руку, а тот говорит: Иван Кузьмич (26).

Иван Руденко:

Подает мне руку, а я со страху не поздравляю, не приветствую, а отвечаю: «Иван Кузьмич». За мной бригадир Василий Казаченко, тоже руку подает, а слова сказать не может. Юрий Алексеевич такой радостный, улыбается, спрашивает, что мы тут делаем. А мы ему говорим: «Хлеб сеем» (16).

Вторым я стою. Я растерялся, да, и вот он руку держит, мне нужно сказать свои инициалы, а я не могу… Он говорит: «Что вы, отец, так волнуетесь?» – «Юрий Алексеич, – говорю, – как же не волноваться? Пятнадцать минут, как мы вас слушали над Южной Америкой, и вдруг мы с вами сейчас». А сам плачу, и радостно так мне, и слезы у меня, не выговорю инициала никак. Держу его, значит, за руку, а он говорит, что при такой технике все может быть, да, батя. Ну и спрашивает: «Как вы сюда попали?» – «А мы тут, значит, сеем». – «Ах, сеете, вот хорошо, – он говорит, – вы сумеете, значит, помочь мне быстрее связаться с Москвой». А затем просит: «Помогите мне раздеться». Рядом со мной стоял Алексей Веревка. Он начал одну руку расшнуровывать, скафандр на шнурке, как вот ботинки, ну а я начал вторую руку (22).

Казаченко от растерянности заплакал. У остальных были такие рожи, что Гагарин рассмеялся. Парашюта на нем уже не было. Одет был в оранжевого цвета комбинезон с зеркальцем на рукаве (26).

Как-то попросили Юрия Алексеевича рассказать о полете – самое яркое впечатление. И он рассказал нам о своем приземлении, с улыбкой: «Приземлился. Никого кругом нет. Не успел прийти в себя – уже набежало полно народу. Сначала женщина с маленькой девочкой подошла, потом группа механизаторов. И один так, знаете, ключом гаечным поигрывает. Ну, думаю, наверное, бить будут. Ведь всего год назад Пауэрса сбили, вдруг и меня за шпиона примут? Говорю: это я, Гагарин. А механизаторы мне: ну да, знаем, только что передавали, Гагарин над Африкой пролетает. Эх, думаю, попал в переделку… Потом смотрю, вертолет прилетел. Тут уж вздохнул с облегчением: ну, значит, бить не будут!» (27).

Вдруг появляется машина по оврагу, подъезжает (22).

Ему бы долго пришлось метаться по степи. Никакой помощи встреченные им местные жители оказать не могли. Выручили военнослужащие базировавшейся неподалеку части ПВО. Они обнаружили в воздухе странный объект, доложили командиру майору Гассиеву. Взяв с собой вооруженного солдата, Гассиев выехал на задержание. Он предполагал, что в воздухе шпион (3).

Гагарина увидели издалека: он был в ярко-оранжевом скафандре, но без шлема. Невдалеке на земле лежал парашют. Рядом с космонавтом находились два мужичка и бабулька с внучкой (1).

…и старший лейтенант сразу подскакивает: «А, Юрий Алексеич, здравствуйте, здравствуйте!» (22).

Мы выехали на место предполагаемой посадки летательного аппарата. Туда выехал и замполит Константин Васильевич Копейкин на артиллерийском тягаче. Я же повернул к месту предполагаемой посадки. Юрий Алексеевич спускался на двух алых парашютах. Я ехал на колесном тягаче. Подъехали мы быстро, потому что приземление произошло недалеко от нас. Ехали мы по весенней пахоте. Я засек время приземления Юрия Алексеевича: было 10 часов 55 минут московского времени. Встреча наша состоялась через четыре минуты (29).

Ахмед Гассиев:

Подъехав к пригорку, мы увидели космонавта в окружении колхозников-трактористов. Он был в скафандре оранжевого цвета, в белом открытом гермошлеме с крупными буквами на нем «СССР». Заметив нас, он пошел к нам навстречу. Подойдя, четко, по-военному представился:

– Товарищ майор! Космонавт Советского Союза старший лейтенант Гагарин…

– Да вы уже майор! – прервал я Гагарина.

Но, видимо, Гагарин не понял этого замечания (во время полета ему министром обороны СССР было присвоено воинское звание «майор», а он об этом не знал).

Мы обнялись и поцеловались. При этом поцелуе у меня произошел небольшой конфуз. Я зацепился подбородком за замок гермошлема и поцарапался до крови. Видимо, конструкция гермошлема не для поцелуев, подумал я (28).

Ахмед Гассиев:

Я спросил его, что нужно делать. Он сразу же мне ответил: нужно добраться до ближайшего телефона. Я его проинформировал, кто я, и сказал, что мы можем поговорить из подразделения.

Поехали.

По пути разговаривали, задавали вопросы друг другу, шутили, смеялись (29).

Однажды Гассиев приезжает в отпуск в Цхинвали, где живет его многочисленная родня. Бурная встреча с родственниками, и Ахмед, по его словам, чувствует к себе какое-то особо торжественное отношение, но не понимает, в чем дело. Оказывается, после того, как осетинские газеты опубликовали его фотографию с Гагариным, родственники решили, что Ахмед – тоже космонавт, но об этом нельзя говорить, потому что это государственная тайна. И вот отпуск подходит к концу, Ахмед приобрел билет на самолет. Вечером вся родня в сборе, сидят, пьют чай, и Ахмед сообщает о том, что он завтра вылетает. Все в шоке, а одна из кумушек жалобным голосом просит: «Ахмед, не улетай, не улетай». Он не понимает такой реакции. Он-то не знает, что он – космонавт, и удивленно пытается объяснить, что уже взял билет. Родственники воспринимают это как шутку: ведь они знают, что космонавты в космос летают без билета. Одна из тетушек со слезами просит Ахмеда не шутить, ведь они за него переживают (31).

Анатолий Мишанин:

Тут подъехали ракетчики. Я думаю: чего мне здесь делать? Не мешало бы тот шар, что в космосе был, маленько обследовать… К мотоциклу – и по кочкам. Проскочил не больше четырех километров. И вот он. Черный весь, вроде как обгоревший. Местами даже обуглившийся (26).

А на месте посадки спускаемого аппарата космического корабля «Восток» тем временем происходили любопытные события (26).

Олег Григорьев, инженер поисковой группы:

Особенно отличился колхозный механик по имени Мешалин. Весьма симптоматичная фамилия. Потому мне она и запомнилась (32).

Мишанина Анатолия Семеновича <…> в Узморье называют «космонавтом № 2». Будучи большим знатоком всяческих механизмов, Мишанин сильно заинтересовался космическим кораблем Гагарина (22).

Анатолий Мишанин:

Но я припоздал малость. Вокруг шара уже крутились мой сосед тракторист Иван Мизюков и его прицепщик Витька Трегубенко. Что ж, думаю, отметим событие на троих. Главное теперь – внутрь забраться. Сунул я руку в парашютный отсек, где крепилась подвесная система, и натыкаюсь на ключ. Он там специальными держателями закреплен был. Рядом с люком на обшивке нарисована стрелка. По ее направлению я обнаружил отверстие. Туда и вставил ключ. Едва повернул, открылись четыре замка и крышка люка отошла. Внутри шара светло – работает освещение. Что-то гудит, пиликает, мигает. Сверху толком не разглядишь. Пришлось лезть в люк (26).

Осмотрев приборную панель, механик нашел лючок, напоминающий шоферский «бардачок», в котором лежали небольшие хлебцы и тубы с этикетками: «пюре мясное», «соус крыжовниковый», «соус шоколадный» (24).

Ну вот, потом я нашел в корабле такие отделения, в которых было кушанье: пюре мясное, шоколадный соус, малиновый соус, крыжовниковый соус, и яблочки были, хлебцы были. Ну, хлебцы были, как вот спичечная коробка, только пополам, конечно. Маленькие такие… Я это, конечно, попробовал: аппетитно, сытно. А один тюбик шоколадного соуса даже привез до дому. Я взял тюбик не для того, чтобы скушать, а как реликвию хотел содержать его. Тюбики все небольшие были, вместимостью грамм сто – сто пятьдесят примерно, и заворачивались гайкой. Я, когда привез тюбик-то до дому, дал шоколадный соус дочке Ире попробовать. Дочка Ира попробовала: «Ой, папка, вкусно». И по всей улице угощала детвору: «Попробуйте, папка от Гагарина гостинец привез!» Не сохранил я этот соус как реликвию. Да и сам тюбик кто-то из детворы унес… (22).

Тубы имели привлекательный вид – покрашены в золотистый цвет и покрыты блестящим лаком. Этикетки на тубах были разнообразные – ярко-красные, голубые, оранжевого цвета (33).

Я залезаю, значит, туда, залезаю и начинаю опробовать механизмы, как они работают: доброкачественно или недоброкачественно… (22).

Только я туда нырнул, Иван кричит истошным голосом: «Толя! Шухер! Кто-то едет сюда!» Я, конечно, пулей на землю (26).

– Подъезжаю я к кораблю на своем мотоцикле, а потом Петр Иванович Серегин, председатель райисполкома нашего, подъезжает. «Ты, Мишанин, здесь?» Я говорю: здесь (22).

Анатолии Мишанин:

Вышел он из машины, затылок почесал, покряхтел и говорит: «Ты, Мишанин, стой здесь. Никуда не уходи. И никого к этой хреновине не подпускай. Не вздумай сам к ней приближаться. Может быть, это управляемый снаряд упал. Мы сейчас смотаемся в правление, позвоним куда следует».

Газон фыркнул, а я тут же вниз прыгнул, в люк. Нажал на какую-то кнопку, на меня с противоположной стороны штыри надвигаться стали. За спиной стеклянная линза, вроде экрана от телевизора «КВН». Я к ней прижался и давай скорее все кнопки подряд нажимать, чтоб штыри выключить. А то раздавят – и поминай как звали… Потом увидел слева две дверки. Внутри полно разных тюбиков. Я рассовал их по карманам, за голенище и за пазуху (26).

Обуглившийся с одного бока, шар, слегка вдавившись в мягкую сырую землю, стоял прочно и, когда Мишанин залезал в люк, не качался. Транспарант «Приготовься: Катапульта!» продолжал гореть, и Анатолий понял, что вот по этим направляющим Гагарин прямо в кресле и катапультировался. Без кресла кабина выглядела попросторнее, но Мишанина все равно удивили малые размеры корабля, – просто удивительно, как в такой тесноте можно совершить кругосветное путешествие! (24).

Юрий Гагарин:

Вместе с солдатами я направился к своему кораблю. Он стоял среди вспаханного поля, в нескольких десятках метров от глубокого оврага, в котором шумели весенние воды. Я тщательно оглядел «Восток». Корабль и его внутреннее оборудование были в полном порядке; их можно было вновь использовать для космического полета. Чувство огромной радости переполняло меня. Я был счастлив от сознания того, что первый полет человека в космос совершен в Советском Союзе и наша отечественная наука еще дальше продвинулась вперед. Солдаты выставили караул у космического корабля (30).

Я оставался на месте приземления Гагарина, когда он улетел на вертолете.

Когда я проводил Гагарина, сразу же выехал к кораблю, где в это время уже находились замполит майор Копейкин и группа солдат. Они были там по моей команде, потому что туда хлынул народ (29).

«Я вижу в окно зрелище невероятное, я такого представить не мог, – вспоминает очевидец встречи Ю. А. Гагарина в районе места приземления Н. Елагин. – Огромная неуправляемая толпа напрямую несется к площадке. Огороды, штакетнички, столбики – все сметено» (1).

…Наша группа прибыла на вертолете к месту приземления космического корабля и Юрия Алексеевича Гагарина в тридцати километрах южнее города Энгельса. У корабля собралась большая толпа людей из близлежащих сел и деревень. Стоявший на охране воинский наряд с трудом сдерживал эту массу людей, а было их несколько сотен. Каждому хотелось увидеть космический корабль, его внутреннее оборудование, потрогать руками, взять что-нибудь на память – хотя бы кусочек внутренней поролоновой обшивки или обрывок лепестка экранно-вакуумной изоляции… (34).

Ахмед Гассиев:

– Они оцепили и никого не пускали. Я посмотрел на корабль. Он функционировал, в нем раздавались какие-то звуки, работала аппаратура. Я сказал, чтобы до него не дотрагивались.

– А вот один из журналистов пишет, что какой-то Мешалкин залез в корабль и начал работать тумблерами. Было или нет?

– Никакого Мешалкина не было. Мой заместитель первым подъехал к кораблю. Он доложил, что в 100–200 метрах работал тракторист. Когда мы подъехали к месту посадки, он тоже подъехал. Но в корабле он не был (29).

Один майор, правда, на меня закричал: «Какого, дескать, ты черта лазаешь, где тебе не положено?» А я ему по-солдатски: на фронте пять лет был, не убили, а здесь как-нибудь, говорю… А майор: «А если бы взорвался?» А я говорю, что нет, взорваться мы не взорвались бы… (22).

Самое интересное, что этот самый Мешалин, наигравшись, все переключатели поставил в первоначальное положение.

– Я вам не олух недоразвитый, а технически грамотный специалист, – оправдывался Мешалин, когда мы его приперли к стенке. Но тубу «технически грамотный специалист» ни в какую не хотел отдавать. И со слезами на глазах вернул ее только после того, как мы убедили его, что данная туба позарез нужна ученым. В общем, на колхозного механика Мешалина космический корабль произвел, как он сам нам сказал, очень хорошее впечатление.

Но была минута, когда он не на шутку перепугался.

– Перевел я какой-то тумблер, – рассказывал механик, – и вдруг слышу – что-то тикает. Тишина мертвая, а в тишине часовой механизм работает – «тик-так», «тик-так». Я двигаю тумблер обратно – все равно тиканье. У меня душа в пятки ушла. Однако я быстро сообразил, что это тикают обыкновенные часы, тумблер тут ни при чем. Просто поначалу у меня от обилия впечатлений до того разбежались глаза, что заложило уши (32).

Мишанин сказал, вылезая из корабля с шоколадным соусом: «Я космонавт № 2 ».И по сей день слывет в Узморье «вторым космонавтом» (22).

– Значит, Мешалкина в корабле не было? Будем так считать?

– Да. Копейкин с солдатами подъехал первым и выставил посты… Когда корабль забрал вертолет, я на этом месте вбил лом. Вбивал сам, лично. Поставили временный столб с надписью: «10 час. 55 минут. Не трогать!» (29).

«С поста» Анатолия сняли ракетчики из службы поиска.

Гагарина тем временем увез майор Гассиев – неподалеку стояла часть ПВО. Мужики были уверены, что на радостях Гагарин забудет об оторвавшемся НАЗе, но, на всякий случай, все-таки зарыли в посадках радиопередатчик и лодку, мгновенно надувающуюся от маленького баллончика. И Гагарин действительно забыл. Но вскоре приехал хмурый капитан КГБ и сказал, что, если через полчаса НАЗ не принесут, он арестует все село. Приемник – черт с ним, но лодка была для рыбака (а в селе все мужики были рыбаками) сущей наградой, свалившейся с неба в буквальном смысле, однако пришлось вернуть.

– Кажись, она рваная, – сказали похитители, но деревенское их лукавство не сработало – хмурый капитан молча бросил лодку в машину и уехал, не попрощавшись… (24).

Шар, на котором Гагарин летал, простоял в поле больше суток. Суета вокруг него дотемна не кончалась. Мотались туда-сюда вертолеты, народ приезжал поглазеть. Тринадцатого прилетел «Ми-4», чтоб его забрать, но не осилил. Унесли шарик уже на «Ми-8». Подложили под него кольцо с цепями, вертолет завис над шаром, один из экипажа спустился по трапу и закрепил цепи за трос. Цепями шар обжало, ветер поднялся сильный – вся трава вокруг полегла… (26).

Я попросил как можно побыстрее сообщить в Москву. Выставили часового у парашютов, и поехал вместе с ним <Гагариным> в часть (10).

Пока ехали, между Гассиевым и Гагариным состоялся такой диалог:

– Сколько лет? Как самочувствие?

– Двадцать семь. Не беспокойся, чувствую себя хорошо. Взлет, полет, все нормально. Плохо только на посадке было (2).

Я ему – ты заметил высоковольтную линию? Он мне – а ты заметил, я стропы поджимал? (23).

Не знаю, как действительно себя чувствовал космонавт, но вел он себя не совсем адекватно. То был скованным, ушедшим в себя, то вдруг начинал без видимого повода громко и неудержимо смеяться. Видимо, он все никак не мог поверить, что вернулся живым и невредимым, что находится на Земле среди людей (1).

Ахмед Гассиев и Юрий Гагарин:

– Семейный ты?

– Да.

– Осознал, что совершил?

– Пока нет.

– Утерли нос Америке?

– Не говори. Здорово утерли (2).

В день полета Гагарина, 12 апреля 1961 года, вечером, президент Кеннеди вызвал в Белый дом Джеймса Уэбба и Хью Драйдена – сотрудника администрации Уэбба и одного из лучших инженеров НАСА. Они встретились в Правительственном зале, молча смотрели на лакированную ореховую поверхность большого стола для совещаний и видели перед собой… могущественный «Интеграл» и его Строителя – Главного конструктора! Он смеялся над ними, и это было страшно (36).

14 апреля Кеннеди вызвал главных сотрудников своего нового правительства в Белый дом, чтобы обсудить тот очевидный факт, что Америка проигрывает космическую гонку… «Если кто-нибудь может сказать мне, как их догнать. Давайте найдем кого-нибудь. Мне все равно, если он знает как, пусть это будет хоть сторож». Пристально поглядев на лица сидящих вокруг, президент добавил: «Нет ничего более важного». <…> «Кеннеди испытывал во время встречи мучительную боль. Он… рухнул в кресло… постоянно ерошил волосы на голове, постукивал по зубам ногтями, совершал другие знакомые нам жесты, выдающие волнение»… (37).

Джон Кеннеди стал мифологическим героем одного из самых лакомых кусочков нашей истории. У него были неплохие ораторские способности и первоклассная стрижка. Словом, Билл Клинтон минус пристальное внимание СМИ и дряблый животик (38).

В Белом доме хорошо понимали значение гагаринского полета. «С точки зрения пропаганды, первый человек в космосе стоит, возможно, более ста дивизий или дюжины готовых взлететь по первому приказу межконтинентальных ракет», – писала «Нью-Йорк геральд трибюн» (24).

…чехи знали, чем поразить Юрия Алексеевича. Ему показали глобус, на котором нет Америки! И кто-то щелкнул его в момент какого-то просто детского удивления перед этим фактом (39).

– А где я нахожусь?

– Возле Смеловки Саратовской области.

– О, знакомое место (2).

Юрий Гагарин:

Случилось, как в хорошем романе: мое возвращение из космоса произошло в тех самых местах, где я впервые в жизни летал на самолете. Сколько времени прошло с той поры? Всего только шесть лет. Но как изменились мерила! В этот день я летел в 200 раз быстрее, в 200 раз выше. В 200 раз выросли советские крылья! (30).

Существовал также третий населенный пункт – село Подгорное. В начале 1960-х годов о нем старались не упоминать всуе (20).

На горе восточной части села Подгорное была ракетно-зенитная воинская часть (1).

Причина, отчасти, крылась в том самом зенитно-ракетном дивизионе, из штаба которого Юрий Гагарин после возвращения на Землю, по его словам (см. отчет Гагарина о полете), «доложил в Москву обо всем». Дивизион, или выражаясь языком юридическим, войсковая часть 40 218, являлся строго режимным объектом и размещался вблизи населенного пункта Подгорное (20).

Юрий Гагарин:

Приехали в часть (10).

Ракетный дивизион был режимным объектом, вокруг которого простиралась «закрытая зона». В начале дороги длиной 1,8 километра, отходящей от трассы Ровное – Энгельс и ведущей на объект, висел знак: «Въезд воспрещен». В дивизионе базировалось шесть передвижных пусковых ракетных установок С-75М, находилась радиотехническая батарея со станцией наведения и обнаружения (дальность действия – 110 километров) и станцией разведки целеуказания (дальность действия – 150 километров). Там служили 17 офицеров и порядка 90 солдат. В 1993 году военные покинули это место, сейчас сооружения дивизиона бесхозны (1).

Раскрытие района дислокации действующей зенитно-ракетной части было недопустимо. Должностные лица, отвечавшие за охрану государственных и военных секретов, понимали, что со дня на день к месту посадки космического корабля хлынут массы людей, включая журналистов. Они мгновенно разберутся, где космонавт Гагарин находился первое время после приземления. К тому же для регистрации мировых рекордов, установленных в ходе полета Гагарина, требовалось представить в Международную авиационную федерацию (FAI) соответствующие документы, с указанием в них точных сведений относительно места старта и места приземления космического корабля «Восток». Чтобы как-то выйти из щекотливой ситуации, пошли на подлог (20).

Ахмед Гассиев:

Вот в дивизионе, я вам скажу прямо, мне позвонили: смотрите напитка крепкого не давайте ему! Но в дивизионе я предложил чай – Юрий Алексеич отказался, дружески так толкнул в плечо – ладно, майор, не беспокойся! (23).

Гагарин просил как можно быстрее помочь ему связаться с Москвой, чтобы доложить о своем местонахождении (40).

Юрий Гагарин:

Он <Гассиев> вызвал командный пункт дивизии. Потом вызвали командующего округом. Через командующего округом доложили в Москву обо всем. Поступила команда задержаться на месте приземления. Я там на радостях сфотографировался пару раз. К этому времени я уже снял оболочку скафандра. На мне была только голубая тепловая одежда, а в оранжевой и серой оболочке и в гермошлеме я не фотографировался. Скафандр мы положили в машину (10).

Ахмед Гассиев:

В последующем я ему помог раздеться – снять скафандр, ларингофоны, кое-что другое… отстегнуть датчики. Помню, и на пятках были…

И он остался в голубом костюме. Скафандр, пистолет, часы – я свернул на его глазах: у меня будет находиться (23).

Константин Феоктистов:

Когда «Восток» приземлился, возникло вдруг странное ощущение: мир изменился, нечего делать, некуда спешить, не за что волноваться (41).

Инженер Геннадий Пономарев о событиях на Байконуре:

А вторая, жилая площадка превратилась в людской муравейник. Машинами подвозили, ни от кого не прячась, спирт в канистрах. Раздавали его представителям промышленности по установленной кем-то из экспедиционного начальства норме – чайник спирта на одного человека (12).

Ахмед Гассиев:

Я взял у Гагарина автограф. Под рукой у меня ничего не оказалось, и я попросил его расписаться на партбилете, там, где ставятся отметки об уплате членских взносов. При замене партбилета в 1976 году мне сохранили гагаринский автограф. Гагарин расписался шариковой ручкой. Он мигом расписался. Улыбнулся: «А можно?» Я сказал: «Здесь вот и нужно, подвиг соответствует партийному билету». Это был первый автограф, который Гагарин дал как космонавт (29).

Первые фотоснимки, причем любительские, были сделаны на территории зенитно-ракетного дивизиона. Там, несмотря на категорический запрет фотографироваться с кем бы то ни было, снято несколько сюжетов, в том числе групповой снимок с личным составом части и с ребятишками, детьми офицеров и сверхсрочников. Правда, вскоре в часть прибыли представители органов и засветили все фотопленки, решив, что выполняют задание государственной важности. Однако местные фотолюбители их опередили, успев отпечатать несколько снимков (3).

Ахмед Гассиев:

Ясвязался по инстанции. Доложил Гагарин. Я дословно помню его доклад: «Старший лейтенант Гагарин. Приземлился благополучно, ушибов и травм не имею».

Я его поправил: сказал, что он – майор (так его назвали в сообщении по радио). Гагарин ответил с улыбкой: «Я еще не привык к этому званию».

Когда мы фотографировались, солдаты пытались качнуть Гагарина. Я не разрешил. Этот момент тоже был запечатлен на снимке: я держу Гагарина за руку, не разрешаю его трогать.

Тут за мной прилетел вертолет со специалистами из группы встречи и спортивными комиссарами, которые должны были зарегистрировать рекордный полет в космос. Они остались у «Востока», а я направился на командный пункт этой группы для того, чтобы обо всем доложить Москве (30).

…можно сделать вывод, что Гагарин уже тогда умышленно искажал факты (3).

Иван Борисенко:

Наш вертолет прибыл к месту посадки, когда Юрий уже стоял в окружении людей. Последовали горячие объятия, поздравления… Хотя я отлично знал, что передо мною именно он, космонавт-1 – Юрий Гагарин, все же, как это требует спортивный кодекс, прежде всего попросил его показать удостоверение, записал номер и дату выдачи, зарегистрировал в специальном бланке фамилию, имя, отчество, дату и время приземления. Проверил опознавательные знаки космического корабля, на котором написано «Восток – СССР». Здесь же, на месте приземления, я зарегистрировал три первых абсолютных мировых космических рекорда, установленных Юрием Гагариным: рекорд продолжительности полета (108 минут), рекорд высоты полета (327,7 километра) и рекорд максимального груза, поднятого на эту высоту (4725 килограммов)… Потом мы направились к космическому аппарату, забрали скафандр, бортовой журнал, вещи, некоторые приборы и возвратились к вертолету (5).