Текст книги "Юрий Гагарин"

Автор книги: Лев Данилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Руководство считало, что в эфир сообщение о первом полете советского космонавта должно выйти через 25 минут после старта космического корабля и задолго до завершения одновиткового орбитального полета. Иначе зарубежный мир может дискредитировать результаты и истолковать их как подлог (69).

Американское ЦРУ и Агентство национальной безопасности с помощью электронной разведывательной станции, расположенной на Аляске, смогли перехватить радио– и телевизионную связь с «Востоком». Телевизионные изображения подтвердили, что на борту находится человек, а не манекен (46).

Борис Черток:

Прямо скажем, за телевизионные передачи Гагарина мы все немного краснели (21).

Диктор Всесоюзного радио Юрий Левитан:

10:02. Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза!..

Сообщение ТАСС.

О первом в мире полете человека в космическое пространство.

12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту (110).

А. Генис «Довлатов и окрестности»:

…анекдот. Сидит эстонец, ловит рыбу. Подходит к нему товарищ и говорит: «Слышал, Я-ан, русские в ко-осмос полетели?» – «Все?» – не оборачиваясь, спрашивает Ян (70).

Слова «с человеком на борту» он произнес торжественно, с особым нажимом, и было ясно, что они-то и есть самые главные. «Человек на борту» – это звучало гордо (16).

Диктор Юрий Левитан:

Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич (110).

Он <Хрущев> начал с того, что позвонил министру обороны маршалу Малиновскому и сказал: «Он у вас старший лейтенант. Надо его срочно повысить в звании». Малиновский сказал, довольно неохотно, что даст Гагарину звание капитана. На что Никита Сергеевич рассердился: «Какого капитана? Вы ему хоть майора дайте» [25]25
  «Капитан Гагарин»? Сам Гагарин, отвечая на вопрос, было ли в его службе что-то такое, о чем ему пришлось пожалеть, не то шутя, не то всерьез, отвечал, что «жалеет, что не довелось походить в капитанах». «Мне это звание всегда казалось очень привлекательным. Оно объединяет и зрелость, и молодость» (113), ну и вообще – «самое красивое звание». Был ли гагаринский «скачок» уникальным? И да и нет. С Титовым, например, ничего подобного не произошло – он сначала стал капитаном (разумеется, досрочно, в апреле 1961-го, за свои дублерские заслуги), а затем, перед полетом, тоже с невероятным опережением, но без каких-либо перепрыгиваний, получил «майора»; а вот Валентине Терешковой 16 июня 1963 года, приказом ГК ВВС № 0502, было присвоено воинское звание «лейтенант» и в тот же день приказом МО СССР № 149 – «капитан» (112). Кстати, раз уж речь зашла о квалификационных званиях: «Квалификацию и знак „Военный летчик 3-го класса“ Юрий Гагарин получил по выходе из военного училища. После полета в космос, перескочив через квалификацию „Военный летчик 2-го класса“, он получает сразу 1-й. Подобные случаи были, но чаще всего у летчиков-испытателей или высококвалифицированных военных летчиков, получавших сразу 1-й класс, после введения приказом министра обороны этих квалификационных знаков» (112).


[Закрыть]. Малиновский долго не соглашался, но Хрущев настоял на своем, и в этот же день Гагарин стал майором (71).

Виктор Горбатко:

Внезапно меня вызвали в кабинет, который занимал член ЦК, маршал и будущий министр обороны СССР Дмитрий Устинов. Сообщение для ТАСС о первом полете человека в космос готовил именно он. Внезапно выяснилось, что в документах нет отчества Юрия – только инициалы. Вот Устинов и спросил меня о том, какое у Гагарина отчество. Такой вопрос вызвал у меня ступор, вспомнить гагаринское отчество я не мог. Ведь для меня он всегда был просто Юрой, и по-другому я его никогда не называл! (72).

Диктор Юрий Левитан:

Старт космической многоступенчатой ракеты прошел успешно, и после набора первой космической скорости и отделения от последней ступени ракеты-носителя корабль-спутник начал свободный полет по орбите вокруг Земли (110).

– Я шабашить собирался, дом ставим за рекой.

Алексей Иванович был плотником и ставил в окрестностях Гжатска дома. По тем временам – шабашник. А по нынешним – предприниматель. И в то историческое утро, встав ни свет ни заря, он отправился к реке, чтобы на первом пароме переправиться на другой берег, где бригада таких же предпринимателей заканчивала дом.

– Подхожу я, значит, к пристани, как догоняет меня «газон» у переправы и мужик в шляпе спрашивает: «Вы отец великого героя майора Гагарина?» А какой Юрка, к матери, майор и герой, если он старший всего лейтенант, до майора ему еще летать и летать. «Да нет, – говорит, – это ваш сын только что преодолел земную… ну, в общем, хренотень какую-то, и поэтому позвольте вас обнять». И полез ко мне целоваться. «А вы садитесь в машину – и домой. Уже из Москвы звонили. Завтра там ждут». Куда – домой? Мне шабашить надо. А мужик опять ржет, меня под ручку – и в машину. «Кончилась твоя шабашка, Алексей Иванович. Вы теперь отец всемирного героя». Что там Юрка натворил, я все-таки не понял, только понял: надо ставить. А в карманах – ноль. Занял я у мужика – хороший человек, секретарь горкома оказался, – заехали в магазин и вот с полудня празднуем. А чего – не понимаю (73).

Диктор Юрий Левитан:

По предварительным данным, период обращения корабля-спутника вокруг Земли составляет 89,1 минуты; минимальное удаление от поверхности Земли (в перигее) равно 175 километрам, а максимальное расстояние (в апогее) составляет 302 километра; угол наклона плоскости орбиты к экватору – 65 градусов 4 минуты (110).

Книга рекордов Гиннесса:

Первый пилотируемый космический полет, зарегистрированный Международной федерацией аэронавтики, совершил Юрий Гагарин на корабле «Восток-1» 12 апреля 1961 г. «Восток-1» пролетел 40 868,6 км с максимальной высотой полета 327 км и максимальной скоростью 28 260 км/ч (74).

France Soir, 13 апреля 1961 года:

За 1 час 30 минут можно проделать:

– пешком: 7 км 500 м;

– на велосипеде (скорость Ривьера, рекордное время за час): 72 км;

– на автомобиле (рекорд Джона Кобба): 950 км;

– на пассажирском лайнере Caravelle:1210 км;

– на самолете с реактивным двигателем: 6255 км (107).

Антуан де Сент-Экзюпери «Планета людей»:

Ведь в чем смысл наших авиационных рекордов? Вот он, победитель, он летит всех выше, всех быстрей. Мы уже не помним, чего ради посылали его в полет. На время гонка сама по себе становится важнее цели. Так бывает всегда (75).

Алексей Иванович Гагарин:

Перигей я, конечно, понимаю. А что он еще в каком-то апогее был – не укладывается. И что Юрка за один час всю Землю облетел, не верю. Не мог он всю Землю. Мне вон, чтобы на шабашку добраться, и то полтора часа надо. А она вон – рядом (73).

Гжатск (Смоленская область), 12 апреля (ТАСС). Огромное счастье пришло сегодня в домик, где живут родные Юрия Гагарина, первого советского человека, который совершил путешествие в космос.

– С большой радостью узнал я о полете моего сына в космос, – сказал корреспонденту ТАСС Алексей Иванович Гагарин – отец отважного космонавта. – Я от всей души благодарю Коммунистическую партию, наше Советское правительство, наш народ за то, что они воспитали Юрия достойным носить высокое звание советского гражданина.

Что я могу рассказать о сыне? Рос он трудолюбивым, скромным, хорошо учился, увлекался спортом, мастерил модели самолетов. Любил читать книги о летчиках Чкалове, Водопьянове, увлекался Жюль Верном, Циолковским, любил помечтать о будущих полетах к неведомым планетам. Сыну своему я хотел бы сказать одно: родительское спасибо тебе, сынок, от всей семьи нашей, от твоих земляков-гжатчан. Желаю тебе доброго здоровья и новых успехов в твоем деле. Продолжай и дальше высоко держать знамя Страны Советов, вырастившей и воспитавшей тебя (104).

Владислав Кац, биограф Юрия Гагарина:

Заявления такого рода воспринимались современниками на полном серьезе. Редко у кого возникало сомнение в способности сельского плотника лепить подобную чушь (76).

Со слов Юрия мы знали, что отец его – мастер на все руки. Он говорил образно и певуче:

– Не возьмешь топор в руки, избу не построишь… Не топор тешет, а человек… – Алексей Иванович знал, когда и что сказать, когда помолчать, послушать других (78).

А когда горожане поздравляли его <Алексея Ивановича> с тем, что Юре присвоили звание Героя Советского Союза, отвечал: «Да какой он герой? Вот собаку послали в космос, так почему ей героя не дадут? Обычный парень, как все…» (77).

К указанному пакету материалов о полете первого космонавта придавались еще два пакета – с проектами несчастливых сообщений. Короткое – на случай гибели космонавта при выводе его на орбиту или на старте. И второе – в случае невыхода на орбиту, но при нештатной посадке на какой-либо иностранной территории или в акваторию Мирового океана. В нем содержалось обращение ко всем государствам, в частности к тому государству, на территории которого мог приземлиться космонавт, с просьбой оказать содействие в его розыске и возвращении. Сообщались также координаты и возможный район приземления или приводнения. При посадке в океан содержалась просьба всем судам и самолетам оказать помощь в скорейшем обнаружении находящегося на плаву спускаемого аппарата космического корабля и давались частоты его радиомаяков в КВ– и УКВ-диапазонах. Последние два варианта, к великой радости, не реализовались, и пакеты были собраны нашим институтом нераспечатанными и уничтожены. Их даже не сохранили для истории, поскольку тогда считалось неприличным не верить в свои успехи (105).

На случай приземления космонавта за пределами СССР была разработана специальная инструкция, в которой перечислялось, чего нельзя делать: указывать место старта; сообщать данные, касающиеся носителя и других технических средств (можно рассказывать данные по оборудованию кабины в объеме, опубликованном в открытой печати); рассказывать о военных и гражданских руководителях; сообщать сведения об институтах, военных и гражданских учреждениях и т. д., а в качестве своего адреса давать «Москва, космос»; давать письменные объяснения устройства и выполнять какие-либо схемы корабля (16).

На всякий случай ему дали конверт с обращением от имени Правительства СССР с просьбой помочь гражданину Советского Союза вернуться домой (если он приземлится в какой-то другой стране). К креслу еще прикрепили кожух с пистолетом и коробкой НАЗ (носимый аварийный запас питания). Если он, например, приземлится в тайге. Для случая приземления в океане у него был набор того, что сейчас предусматривается для пассажиров во всех рейсовых лайнерах, включая порошок от акул (79).

Были отработаны все варианты его спасения, но был маловероятный сценарий, когда одна из ступеней недорабатывает против расчетного 1,5–2 секунды. В этом случае он мог приземлиться на воду, в районе мыса Горн, а там из-за сильного постоянного волнения не мог дежурить спасательный корабль. О теоретической возможности такого исхода Королев доложил на Госкомиссии (80).

Керим Керимов:

Эта нештатная обстановка ему мешала покоя (35).

Рассказывали, как нужно вести себя после приземления в разных местах планеты. Например, при приводнении в Тихом океане в случае нападения акул следовало отпугивать их, ударяя по воде «плоскими предметами» (не могу сказать, какие именно предметы имелись в виду). На случай приземления в Заполярье просветили, что белого медведя можно есть всего, кроме печени – она ядовита. Правда, нам рекомендовали в него не стрелять, даже если захочется съесть, так как убить его из пистолета трудно, а раненый он опасен (16).

Носимый аварийный запас – НАЗ – сорокакилограммовый металлический контейнер, начиненный всем необходимым на случай посадки спускаемого аппарата с космонавтом в нерасчетном районе. В НАЗе была мощная радиостанция, с помощью которой космонавт мог установить двухстороннюю связь на расстоянии в несколько тысяч километров. Она включалась автоматически в момент раскрытия парашюта. После приземления космонавт мог определить свои координаты, используя секстант, а самолетам, пришедшим на помощь, подать сигнал ракетами и дымовыми патронами. Был в НАЗе и специальный порошок для окраски воды на случай приводнения в океане или снега – при посадке в Арктике. В НАЗ была уложена небольшая плитка с таблетками сухого горючего и спичками, не боявшимися ни воды, ни ветра. <…> После раскрытия парашюта НАЗ отстыковывался и повисал на 15-метровом фале (63).

…а на случай приземления в малонаселенной или безлюдной местности – пистолет и охотничий нож. Медведи и волки удостоверений не читают (36).

Надувная лодка с успехом также заменит кровать. Попав в зону жаркого климата, космонавт снимет тяжелый скафандр и переоденется в легкое белье, которое тоже есть в НАЗе. В любой аварийной обстановке для обогрева, сигнализации и для приготовления пищи необходим костер. Казалось бы, вещь не такая уж сложная, но все-таки нужно уметь разводить его при любой погоде. Тренировки показали, что лучше всего это делают те, кто занимался охотой или рыбной ловлей. Не случайно поэтому в круг занятий космонавтов входят охота и рыболовство. Председателем охотничьего коллектива является Алексей Леонов (82).

Доклад Ю. А. Гагарина на заседании Государственной комиссии после космического полета:

Вопрос: Как вы прикидываете, какие минимальные размеры предметов вы надежно можете различить своим глазом без прибора, без фотографий – смотришь и видишь: вот дорога идет, видно ее, а тропинку не видно, идет поезд, видно, а автомобиль, например, не видно?

Ответ: Ну, поездов я не видел, автомобилей тоже. Но вот реки и притоки рек видно. Обычные пашни, они видны как квадраты, вспаханные или невспаханные. Это видно было с высоты, когда работала третья ступень и конец третьей ступени.

Вопрос: Вот вы летите над городом, можно нарисовать схему улиц?

Ответ: Над городами я не пролетал, и таких, наверное, городов не было. Мне кажется, что предметы размером метров в сто можно наблюдать. Вот острова, потом притоки этих рек больших, они, по-моему, не такие большие эти притоки, а их видно хорошо (24).

Производил записи в бортжурнал, доклады, работал телеграфным ключом. Когда принимал пишу, пил воду, пустил планшет, и как-то он с карандашом тут плавал передо мной (24).

В запасниках Музея космонавтики (в Калуге) хранится реликвия – планшетка первого космонавта, на которой он во время космического полета делал записи карандашом. Почерк корявый, некоторые слова написаны неразборчиво, и это неудивительно, ведь Гагарин во время полета находился в скафандре. Мне удалось прочитать следующее: «9 часов 42 минуты. Взлетели. Самочувствие хорошее. Слышу „Амурские волны“. Связи с Землей нет» (83).

Да что планшет! Ноги я поднял и без всякого напряжения отпустил, а они… висят (84).

Я писал, находясь в скафандре, не снимая гермоперчаток, обыкновенным графическим карандашом (28).

Затем надо было мне записать очередной доклад. Взял планшет, а карандаша на месте не оказалось. Улетел куда-то. Ушко было привернуто к карандашу шурупчиком, но его, видимо, надо было или на клей поставить, или потуже завернуть. Этот шуруп вывернулся, и карандаш улетел. Свернул бортжурнал и вложил в карман: все равно не пригодится, писать же нечем (24).

Юрий Нагибин «Рассказы о Гагарине»:

Генерал-полковник поколдовал над сейфом, и тяжелая, толстая дверца распахнулась бесшумно-легко, как если бы обладала невесомостью. Его четкие, короткие движения приобрели такую бережность, словно он хотел пересадить бабочку с цветка на цветок и боялся повредить нежную расцветку крылышек. Он положил передо мной тетрадь, блокнот не блокнот – книжицу в сером переплете. Я раскрыл ее и увидел несколько неровных строчек, написанных шатким почерком. «Вошел в тень Земли…» Сердце во мне забилось – это был бортовой журнал Юрия Гагарина (86).

Гагарин привез на Землю почти пустой бортовой журнал. По его словам, он смог сделать только одну-единственную запись, поскольку карандаш, которым он писал, был плохо закреплен и в невесомости просто-напросто улетел (87).

Юрий Гагарин «Дорога в космос»:

Писалось легко, а фразы одна за другой ложились на бумагу бортового журнала (28).

Юрий Гагарин:

Небо, небо черное, черное небо, но звезд на небе не видно. Чувство невесомости интересно. Всё плавает. Плавает всё. Красота! Интересно (24).

Испытал ли он нечто новое, какое-то ощущение, с которым не сталкивался в процессе тренировок? «Трудный вопрос, так сразу не ответишь. На протяжении всего времени полета были разные чувства, разные ощущения, конечно. Они длились всего пару секунд часто, и на самом деле не было времени анализировать их. Я был очень-очень занят; это все время была работа, работа, работа. Конечно, был некоторый дискомфорт, ощущались большие нагрузки на тело, но тренировочная программа была исключительно суровая и тщательная и включала практически все что только можно». Невесомость, сказал он, была «интересной», но не некомфортной. Он единственный человек в мире, испытавший это странное состояние на протяжении более чем пяти минут в полете, и, конечно, одной из целей полета было увидеть, как человек может переносить состояние, которое не может быть с должной точностью имитировано на Земле. Его отчет: «Без особых проблем» (20).

Николай Каманин:

7 апреля 1970.

Музею истории космонавтики я передал на хранение подлинный бортжурнал Гагарина, на котором 12 апреля 1961 года он первым из людей написал первые слова в космосе. На лицевой стороне бортжурнала можно прочитать:

«9:33. Вошел в тень Земли. В иллюминатор ничего не видно. 9:42. В тени. <…> Слышу позывные ВС-1».

На обратной стороне бортжурнала Гагарин записал ответы на вопросы: «Можно ли определить вращение космического корабля?» – «Да». – «Виден ли горизонт?» – «Виден хорошо». – «Чувствуется ли скорость полета космического корабля?» – «Да» (9).

Вопрос: Я хотел бы, чтобы вы несколько подробно передали нам ощущения невесомости, в чем была разница?

Ответ <Гагарина>: Разница была в том, что когда человек находится в таком взвешенном состоянии, что он не сидит в кресле, не лежишь на спине, а получается такое чувство, ощущение, что как будто ты лежишь на груди. Координация движения полностью сохранилась. Я кушал, пил воду, писал, вел доклад, работал телеграфным ключом. Так что, по-моему, на координацию движения, на работоспособность та продолжительность невесомости, которую я испытал, не оказывает влияние, не затрудняет (24).

Состояние непривычное, а предметы будто живые, как в детском стихотворении о Мойдодыре, – вдруг убегают от тебя. Приходится сосредоточивать внимание на том, что на земле привычно (89).

Он говорил мне об ощущении человека в невесомости, о том, что она не похожа ни на одно земное ощущение.

– Каждый мускул как будто ниточкой к чему-то подвешен. Законно!

Это его любимое словечко. Оно из нашего детства. Послевоенные мальчишки любили говорить «железно», «законно» (23).

Вопрос: В условиях невесомости вы пробовали делать резкие движения головой, когда работали там?

Ответ <Гагарина>: Резкие движения головой делать в этом скафандре просто невозможно, так как голова находится внутри шлема. А так пробовал резко изгибаться. Иллюзий не было. Все крутится, вращается.

Вопрос: Пытались садиться?

Ответ: Я садился. Брался за одну, за другую ручку и садился. Я пытался браться за приемник, но настроить не мог, потому что большой шум в кабине и динамик не слышно. Потом после прохождения второй команды я притянул притяг и подтяг. И после отделения меня резко притянуло ремнями. В шлеме произошел выстрел на закрытие иллюминатора шлема (24).

Самочувствие отличное. Чувство невесомости благоприятно влияет. Никаких таких не вызывает явлений. Как поняли меня? Прием (15).

Выступление Юрия Гагарина на X пленуме ЦК ВЛКСМ:Невесомость абсолютно не сказалась на работоспособности организма, даже наоборот, легче было, и может быть, мы на отдых будем летать в космос (57).

– Кто говорил с вами с земли?

– Точно пока не знаю.

– Это был мужчина или женщина?

– Мужчина. Очень хороший человек, голос его мне был так дорог… (62).

В космическом пространстве человек находится в герметической кабине, где созданы условия, близкие к земным, однако никогда нельзя исключать возможность разгерметизации кабины – к этому может, например, привести столкновение корабля с микрометеоритом. До сих пор попадались лишь очень мелкие микрометеориты, которые не причиняли особого вреда обшивке корабля. Но будь они весом всего в несколько граммов – и опасность стала бы реальной. Достаточно сказать, что метеорит, весящий один грамм и летящий со скоростью 30–40 километров в секунду, выбивает в обшивке массу вещества, в пять раз большую, чем он сам. При этом удар так силен, что он похож на взрыв. Правда, вероятность встречи с таким сравнительно большим метеоритом в околоземном космосе чрезвычайно мала (82).

Небо черное. И по краю Земли, по краю горизонта такой красивый голубой ореол, который темнеет по удалению от Земли.

– Внимание. Вижу горизонт Земли. Очень такой красивый ореол. Сначала радуга от самой поверхности Земли и вниз. Такая радуга переходит. Очень красиво! (24).

Анатолий Алексин:

Помню, как Юрий Гагарин, с которым я познакомился в Гурзуфе, где он отдыхал, сказал: Это не мы, космонавты, первыми увидели, что Земля голубая, – первым это открыл Лермонтов:

 
В небесах торжественно и чудно
Спит Земля в сиянье голубом…
 

Юрий Алексеевич боготворил Лермонтова. Помню, он воскликнул: «Космическая поэзия!» – и подтвердил это четверостишием:

 
Тебя я, вольный сын эфира,
Возьму в надзвездные края.
И будешь ты царицей мира.
Подруга верная моя…
 

«В надзвездные!» – восхищался первый космонавт (90).

Виктор Пелевин «Омон-Ра»:

Я положил трубку и прижался к глазкам, глядя на голубой полукруг Земли. Я часто читал, что всех без исключения космонавтов поражал вид нашей планеты из космоса. Писали о какой-то сказочно красивой дымке, о том, что сияющие электричеством города на ночной стороне напоминают огромные костры, а на дневной стороне видны даже реки, – так вот, всё это неправда. Больше всего Земля из космоса напоминает небольшой школьный глобус, если смотреть на него, скажем, через запотевшие стекла противогаза (91).

Юрии Гагарин:

Все шло через правый иллюминатор. Вижу звезды через «взор», как проходят звезды. Очень красивое зрелище. Продолжается полет в тени Земли. В правый иллюминатор сейчас наблюдаю звезды. Она так проходит слева направо по иллюминатору. Ушла звездочка. Уходит, уходит (24).

Вопрос: Вы сообщали, что, пролетая над Южной Америкой, ваш полет проходил нормально и вы чувствовали себя хорошо. Как житель Южной Америки, хочу вас спросить: красив ли наш континент с высоты космического полета?

Ответ: Очень красив (84).

Командир «Востока» во время своего единственного витка, конечно, не успел проголодаться, но по программе он все же принимал пищу (82).

В назначенное время он достал из контейнера питание – щавелевое пюре с мясом, мясной паштет и шоколадный соус. После обеда с помощью мундштука попил консервированной воды (92).

Чтобы крошки и пыль от пищевых продуктов не попали в дыхательные пути, для первых двух командиров кораблей «Восток» изготовили продукты в виде паштетов, соусов и пюре. Упакована вся эта пища была в тубы емкостью до 160 граммов. В тубах также находились плавленый сыр, шоколадный соус и кофе с молоком. Кроме пюреобразных, были и твердые продукты: хлеб, копченая колбаса, лимонные дольки. Хлеб испекли небольшими шариками, чтобы их можно было, не кусая, положить в рот. Так же расфасованы были и другие твердые продукты (82).

Хлеб пшеничный мелкими круглыми буханочками. Масса одной буханочки – не более девяти граммов. Прием буханочек производился без откусывания (93).

На 40-й минуте орбитального полета Юрий Алексеевич употребил тубу с черносмородиновым соком, с мякотью. Была установлена возможность питания человека в космосе – может проглотить или нет? (94).

Перед входом в тень Земли в магнитофоне кончилась вся лента. Магнитофон не работал.

Я принял решение перемотать ленту, чтобы произвести дальнейшие записи. Переключил его на ручное управление и перемотал. По-моему, не до конца перемотал. И затем, когда производил доклады, то запись на магнитофон осуществлял вручную, так как при автоматической работе магнитофона он почти все время работает и, естественно, много расходуется ленты. Это вызывается высоким уровнем шума в кабине.

Перед этим я вошел в тень Земли. Вход в тень Земли очень резкий (24).

Flight, 20 июля 1961 года:

Цюрихский профессор, представляющий некие неназванные журналы, издающиеся в Юго-Восточной Азии, спросил, испытывал ли майор Гагарин «то, что в восточных странах мы называем вечностью». Ответ <…> был уклончиво-отрицательный (95).

«…Полет Гагарина, – пишет один из членов академии, – это первая встреча звездного неба с нравственным законом. И потому Гагарин оказался не просто первым человеком в космосе. Он стал и навсегда останется олицетворением, живым воплощением нравственного закона. Таким, как Будда или Иисус. Никак и ничуть не меньше» (96).

Вопрос: Брали ли вы с собой в космос какие-нибудь памятные предметы?

– Могу вас заверить, что ни в какие приметы и талисманы и другие подобные вещи я не верю (84).

Июнь 1961 года. Юрий Алексеевич преподнес в дар Музею Карла Маркса и Фридриха Энгельса в Москве книгу Владимира Ильича Ленина «Что делать?», побывавшую в первом космическом рейсе (50).

«Жилище» космонавта мало чем напоминало привычную «земную» комнату. Прежде всего оно имело шарообразную форму, и размер «жилплощади» следовало измерять не в квадратных, а в кубических единицах. Сфера кабины составляла в диаметре 2,3 м, а весь объем помещения равнялся 6 куб. м (82).

Временами нам удавалось изыскивать резервы в самой конструкции. Еще до первых полетов мы убедили всех, что уменьшить толщину слоя теплозащиты все-таки можно. И на лбу спускаемого аппарата срезали около 100 миллиметров. Теперь если вы на фотографии или где-нибудь в музее внимательно присмотритесь к спускаемому аппарату «Восток», то увидите, что он совсем даже не шар (65).

Виктор Пелевин «Омон-Ра»:

Сложно описать это ощущение: тьма, жаркое тесное пространство, капающий со лба пот, легкое покачивание – наверно, что-то похожее испытывает плод в материнской утробе (91).

Анекдот. В квартире Гагариных звонит телефон, подходит дочка. «Алло? Нет, мамы и папы нет дома. Папа? Папа летает по орбите Земли и вернется сегодня вечером в семь. А мама ушла в магазин за продуктами, так что когда будет – непонятно» (97).

Время работы ТДУ составило точно 40 секунд. В этот период произошло следующее. Как только выключилась ТДУ, произошел резкий толчок и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Земля у меня проходила во «взоре» сверху справа вниз и влево. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Получился «карди-балет»: голова-ноги, голова-ноги с очень большой скоростью вращения. Все кружилось. То вижу Африку (над Африкой произошло это), то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрывал шторки. Мне было интересно самому, что происходит (24).

Николай Варваров:

…от его брата Бориса я давно уже прослышал под большим секретом о том, что Юра там, в космосе, пережил мгновения, которым не позавидуешь. Оказался, короче говоря, на волосок от гибели. Задав ему свой решающий вопрос, я приготовился услышать в ответ что-нибудь уклончивое, неопределенное. По его первой реакции показалось даже, что он не захочет мне отвечать. После тяжелой паузы, как бы собравшись с духом, он предупредил меня о строгой конфиденциальности дальнейшего разговора:

– Все, что я сейчас скажу, пусть останется между нами! Меня по этому случаю уже раз сто предупреждали!..

Добавил, что ему известно о полном доверии ко мне его мамы и что именно с учетом этого факта он и соглашается на мой вопрос ответить.

Юра подтвердил далее, что действительно на заключительной стадии его полета, в момент схода корабля с орбиты, после выключения тормозного двигателя началось беспорядочное кувыркание со скоростью около одного оборота в секунду, которое продолжалось около 10 минут. Юра добавил, что «по этому случаю» передал на Землю одну-единственную фразу, говорившую в условных выражениях о возникновении на борту корабля нештатной ситуации. «Понятную, по его словам, скорее техническим работникам, чем руководителям полета».

После новой паузы, навеянной, по-видимому, горестными воспоминаниями об этих минутах драмы там, в космосе, Юра продолжал:

– Кувыркаясь там, в пустоте, я все время думал не о себе и не о том, что лично меня ожидает, а о провожавшем меня в полет Сергее Павловиче Королеве, вложившем в меня, в мою подготовку и в свой космический корабль всю свою жизнь без остатка. И точно знал, что любой мой сигнал тревоги, пришедший к Королеву с орбиты, от меня, способен загнать его в могилу. И я решил про себя скорее погибнуть, чем позвать его на помощь и заплатить за свой призыв о помощи и спасении самым дорогим для меня на свете – его жизнью. Сцепив зубы и зажмурившись, я стал ждать, закрыв глаза, развязки: «Будь что будет!»

Задумавшись снова на минуту, Юрий Алексеевич продолжал:

– Сейчас, когда все уже давно позади, тем более ясно, что я принял тогда единственно правильное решение! Оно оказалось не только верным, но и спасительным: через 10 минут неизвестности вращение корабля прекратилось так же неожиданно, как и началось. Корабль стабилизировался в пространстве, и его дальнейший спуск прошел нормально (32).

После построения ориентации корабля для схода с орбиты произошло включение тормозной двигательной установки. А вот выключилась она, примерно, на 1 секунду раньше, чем было предусмотрено циклограммой спуска. Магистрали наддува горючего остались открытыми, и в них, как и в рулевые сопла, стал поступать под давлением 60 атмосфер азот, что и привело в конечном итоге к закрутке корабля с угловой скоростью 30 градусов в секунду. Тогда на спускаемом аппарате не было установлено системы, успокаивающей его возмущение после воздействия тормозного импульса. Гагарин знал об этом, но вращения аппарата вокруг продольной оси с угловой скоростью более 30 градусов в секунду по системе «голова – ноги» были очень неприятны. Не прошла от автоматики команда на разделение отсеков корабля – спускаемого аппарата от приборноагрегатного отсека. И этот процесс ожидания разделения длился долгих 10 минут. И состоял он из одной и той же повторяющейся картины: быстро менялись в оптическом визире «Взор» воздушная среда, земная твердь и водные морские просторы (4).

«Мой самый худший момент?» Его <Гагарина> правая рука выстреливает вверх. «Первая минута, – рука падает вниз, – и вход в плотные слои атмосферы. – Он постукивает по столу пальцем. – Но „худший“ – слово относительное. Ни одного „плохого“ момента не было. Все работало, все было организовано должным образом, ничего не ломалось. По существу, это была прогулка» (88).

Я ждал разделения. Разделения нет. Я знал, что по расчету это должно было произойти через 10–12 секунд после выключения ТДУ. При выключении ТДУ все окошки на ПКРС погасли. По моим ощущениям больше прошло времени, но разделения нет. На приборе «Спуск I» не гаснет, «Приготовиться к катапультированию» – не загорается. Разделение не происходит. Затем вновь начинают загораться окошки на ПКРС: сначала окошко третьей команды, затем – второй и затем – первой команды. Подвижный индекс стоит на нуле. Разделения никакого нет. «Кардибалет» продолжается. Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по KB-каналу, что ТДУ сработала нормально. Прикинул, что все-таки сяду нормально, так как тысяч 6 есть до Советского Союза, да Советский Союз тысяч 8 километров, значит, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. «Шум» не стал поднимать. По телефону доложил, что разделение не произошло. Я рассудил, что обстановка не аварийная. Ключом я передал «ВН» – все нормально. Через «взор» заметил северный берег Африки, Средиземное море. Все было четко видно. Корабль продолжал вращаться. Разделение произошло в 10 часов 35 минут, а не в 10 часов 25 минут, как я ожидал, то есть приблизительно через 10 минут после конца работы тормозной установки (24).