Текст книги "Псиматы"

Автор книги: Лестер Дель Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

19

Оказавшись среди полуживых от непомерной работы полицейских, Гарри с удивлением отметил, что им по-прежнему никто не интересуется. Тюремщик попросту посадил Аллигатора на стул и приковал наручниками к ножке. Прождав минут двадцать, Гарри не выдержал:

– Эй, вы, – выкрикнул он в пространство, – не пора ли заняться делом?

Крик души потонул в разноголосом гомоне. Полицейские сновали туда-сюда, то и дело волоча за шиворот какого-нибудь панка или рокера. Работа кипела! Только вот о Бронсоне, казалось, никто слыхом не слыхивал.

«Что я вообще здесь делаю?» – подумал несчастный Аллигатор. Прошло еще с четверть часа, пока нарисовался Харрингтон. Начальник депорта, видимо, решил взяться за Бронсона собственноручно.

– Ну-ну, молодец, сынок, – сказал он, – давно пора покаяться.

Бронсон сосчитал до десяти:

– Не знаю, как такое могло произойти, капитан. Просто ума не приложу.

– Я вас понимаю, мистер Бронсон. – Гордон Харрингтон решил применить тактику «присоединения», рекомендуемую для особенно сложных случаев. – Мой опыт подсказывает, что в душе вы неплохой человек. Я расскажу вам, как это было.

– Прошу вас, капитан, мне больно вспоминать об этом…

– Вам станет легче, мистер Бронсон, обещаю, что через час вы станете другим человеком. Так вот, – вернулся к обозначенной теме капитан, – вы ехали по шоссе, дорога казалась проклятием. Скользкий асфальт, ветер, бьющий в ветровое стекло, на душе сумерки. Вы гнали, как ненормальный, мистер Бронсон. Я хорошо знаю людей вашего круга – тихони тихонями, а потом вожжа под хвост – и хоть на цепь сажай. Могут выкинуть, что угодно.

– Но…

– Не перебивайте меня, мистер Бронсон, я знаю, что говорю. Так вот, вы гнали, вероятно, под сто пятьдесят.

– Сто восемьдесят, – уточнил Бронсон.

– Тем более. На выезде из города вас остановил патрульный и после, вероятно, вполне закономерных препирательств приказал следовать за ним на полицейскую стоянку. Вы нехотя подчинились. Деваться-то было некуда электронная карточка водителя осталась у офицера.

Аллигатору начинало казаться, что Харрингтон сидел в багажнике «ягуара».

– Конечно, из-за такой ерунды, как обвинение в превышении скорости, вы не стали бы никого убивать. Полагаю, что это произошло случайно, если так можно выразиться в данном случае. Разумеется, мистер Бронсон, вы действовали в состоянии аффекта, я думаю, что по прошествии нескольких часов вы уже с трудом были способны отождествить зверское преступление со своими взглядами и личностью в целом.

– Не могли бы вы выразиться попроще? – наморщил лоб Аллигатор. – Ваше заведение, знаете ли, не способствует усвоению абстрактных сентенций.

– Я имею в виду, что вы не хотели убивать того парня, это произошло само по себе, если так можно выразиться.

Прилипшее слово начинало веселить Аллигатора. «Как бы мне не расхохотаться, если так можно выразиться, – подумал он, – нехорошо обижать служивого человека».

Видимо, ухмылка проскочила-таки на угрюмом лице «убийцы» полицейского, потому что Харрингтон внезапно взвился:

– Вы, наверное, думаете, молодой человек, что вам все сойдет с рук. Смею вас заверить в том, что это глубокое заблуждение. Вы вляпались в дерьмо по самые помидоры, если так можно выразиться.

Далее капитан вовсе сошел с рельсов, и за какие-нибудь пять минут Бронсон узнал о себе множество прелюбопытнейших вещей. Начальник депорта в моменты гнева сбивался на уголовные жаргонизмы, отчего его речь становилась путанной и невнятной.

– Ложь, бздежь и провокация, – в тон Харрингтону огрызнулся Бронсон. Не гони волну, начальник.

– Подписывай показания, Бронсон, – взорвался Харрингтон. – Держи. Капитан сунул Бронсону распечатку. – Авторучка имеется?

– Справлюсь, – процедил Бронсон, – доставая из кармана «Паркер» с позолоченным пером. – Та-а-к, что вы тут накорябали?..

«Я, Гарри Бронсон, находясь в здравом уме и твердой памяти, добровольно, без какого бы то ни было принуждения чистосердечно признаюсь в…» Гарри дочитал свои показания и озадаченно посмотрел на капитана:

– Простите, но здесь ни слова не сказано насчет способа совершения преступления.

Видя конструктивный подход подследственного, Харрингтон смягчился:

– По большому счету это не так важно, – сказал он. – Для наших присяжных будет довольно и самого признания факта убийства, но вы, мистер Бронсон, окажете мне большую услугу, если объясните, почему полицейский вдруг остановился и открыл дверцу машины.

– Видите ли, капитан, – Бронсон отчаянно скрипел мозгами, – я остановил «ягуар» и стал ждать, пока коп заметит мое отсутствие. Когда он подъехал, я подошел к его тачке. Офицер распахнул дверцу в надежде выяснить отношения… Дальнейшее вам уже известно.

– Я так и думал! – потер руки Гордон Харрингтон. – Молодец, сынок, пятнадцать лет строгого режима пойдут тебе на пользу!

– Нет, капитан, я заслуживаю куда более строгого наказания. Аллигатор состроил умильную физиономию. – Я хочу, чтобы мне дали пожизненный срок.

За всю практику работы в полиции капитану не приходилось слышать ничего подобного. Он почти нежно посмотрел на Бронсона:

– Ты, бесспорно, совершил ужасный поступок, сынок, ужасный. И тебя ожидают серьезные лишения, уж ты мне поверь. Думаю, что тебе придется отбывать наказание на «Скале», а это далеко не сахар. Но не ставь на себе крест раньше времени, мой тебе совет!

– Нет, капитан, я решил. Мне осточертело просыпаться каждую ночь и прислушиваться к шорохам, доносящимся из темноты. Это не жизнь. Трупы висят на мне, словно ожерелье из мертвых лилий.

Сравнение растрогало капитана – цветы были его слабостью.

– Не наговаривай на себя, Бронсон, ты вовсе не такой выродок, каким хочешь казаться.

– Первое убийство я совершил в тринадцатилетнем возрасте, – Аллигатор аж всхлипнул. – Я убил соседскую кошку. Содрал с нее шкуру, а тушку прицепил к дверной ручке хозяйки. Старушку хватил удар, и вскоре она умерла. В двадцать лет я убил бомжа. Я выпустил ему кишки охотничьим ножом и сбросил в канализационный люк. Насколько понимаю, тогда даже расследования не проводилось. Потом было еще пять или шесть жмуриков, не помню точно. Они приходят ко мне, господин капитан. Вот и сейчас за вашей спиной стоит задушенная мной красотка. Привет, Эльза!

Капитан с сомнением посмотрел на Бронсона. «Рехнулся, что ли, от угрызений совести? – Харрингтон перевидал на своем веку всякое. – Мельчает нынче преступник!»

– Ну, а из свежачка можешь что-нибудь предложить? – усмехнулся начальник депорта. – Помимо убитого тобой патрульного, разумеется!

Аллигатор только этого и ждал:

– Конечно, господин капитан, конечно! Заброшенный склад на Второй авеню. Там вы ее найдете!

– Кого?!

– Девушку, вернее, то, что от нее осталось, – облизнулся Аллигатор, а это не много, очень не много, капитан. Славная мордашка, ножки в шелковых чулочках, пухленькая – цыпленочек, да и только.

Капитан постепенно начинал верить в то, что имеет дело с маньяком:

– И вы беретесь показать все на месте?

– Да, капитан, да, только следует поторопиться, потому что я запихнул ее в бочку с серной кислотой. Еще час-другой – и доказательства растворятся.

20

Выходя из депорта, Аллигатор вовсю изображал психопата. Он залихватски крутил головой, плевался и показывал окружающим язык, всем своим видом говоря об остром приступе идиотизма. Сдерживая распирающий нутро смех, Бронсон выкрикивал матерные разносолы. Конвоиры из последних сил старались сохранять спокойствие.

– Я купила колбасу

И в карман положила,

А она, такая стерва,

Меня растревожила, – орал Бронсон на весь Манхеттен. – Кушай, лопай, ровняй рожу с жопой!

– Да заткнись ты, гаденыш, – не выдержал один из конвойных и врезал дубинкой Аллигатору по затылку.

Бронсон приумолк, но в полицейской машине принялся за свое:

– Говно, соломка и моча – вот пища первая врача!

Водитель со всего маху дал по тормозам:

– Уломайте его, не то я…

Ударом в солнечное сплетение Аллигатор был приведен к социоприемлемому виду.

– Нас бьют, а мы крепчаем, – выдохнул он и замолк, к великой радости полицейских.

Харрингтон, сидевший на переднем сиденье, делал вид, что ничего не слышит. Он действительно пребывал в некоторой прострации, и внешние раздражители доходили до него со значительным опозданием.

– Вы там полегче, – сказал он, когда инцидент был уже исчерпан, подследственного не прибейте!

Путь до «места преступления» оказался недолог. Вдохнув свежего воздуха, Бронсон успокоился. Движения приняли приятную плавность, резкие выкрики прекратились.

– Простите, капитан, нервы сдали.

Харрингтон понимающе мотнул головой:

– Ну, пошли.

Войдя в здание, Бронсон повел полицейских к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Она там. – Бронсон показал пальцем наверх. – Вон она стоит…

– Прикусите язык, мистер Бронсон, – озлобился Харрингтон, – не то я сам найду средство вас утихомирить.

Аллигатор покорно замолчал.

– Томпсон и Гринсон, прочесать второй этаж, – приказал капитан.

Полицейские мигом вскарабкались по обветшалой лестнице.

– Там ничего нет, голые стены, капитан, – донеслось сверху.

Харрингтон с неприязнью посмотрел на Аллигатора и потребовал объяснений:

– Что это значит, господин Бронсон? Вы решили поиграть с нами?

Гарри не нашел ничего лучшего, кроме как вновь впасть в буйство:

– На чужие кучи глаз не пучи! – возмущенно заявил он. – Сволочь пучеглазая.

Подавив гнев, Харрингтон припомнил лекцию по психологии. Кажется, существует психическое заболевание «копролалия», при котором человек не может контролировать агрессивные импульсы. Подобные типы отличаются повышенной возбудимостью и орут бог весть что.

Вторя мыслям начальника депорта, Гарри расстарался:

– Дерьмо! – рявкнул он на весь склад. – Собачье дерьмо.

Капитан с грустью подумал о том, что поездка оказалась совершенно бесполезной.

– Боюсь, нам здесь нечего делать, господа, – сказал он, возвращаемся.

Эскорт уже следовал к выходу, когда раздался оглушительный взрыв. Здание медленно начало оседать, и полицейские стремглав бросились наружу. Их спасло только то, что подрывники, очевидно, использовали технику «направленного взрыва» и строение свернулось, словно улитка.

– Все целы? – Начальник депорта вылез из-под обломков.

– Кажется…

– Бронсона нет, – раздался вопль одного из конвойных.

– Вызови спасателей, – устало произнес капитан и, прихрамывая, направился к полицейской машине.

21

Реальность полностью оправдала ожидания Аллигатора. Склад оказался именно таким, каким он себе его и представлял. Расчет Бронсона был безупречным. Здание обрушилось с такой ювелирной точностью, что никто не пострадал. Именно на это он и надеялся, отправляясь к месту мнимого преступления.

Еще в камере Аллигатор в точности уяснил для себя план склада. Он отчетливо видел захламленные помещения и полуразрушенную лестницу, пронизывающую четыре этажа. Из покалеченных временем окон лился тусклый, словно съеденный пылью свет. Гарри видел, как ветер, словно осеннюю листву, гоняет газеты по бетонному полу.

Под лестницей располагалась железная дверь, ведущая в подвальное помещение. Дверь едва держалась на петлях, и Гарри понял, что пройти в тусклый коридор не составит никакого труда.

Именно так Бронсон и поступил, когда прогремел взрыв. Во всеобщей суете он бросился к двери и проник в подвал. Выждав около часа, Аллигатор поднялся наверх и попытался выбраться наружу.

– Черт побери! – выругался он. – Этого и следовало ожидать!

Выход был завален обломками железобетона. Бронсон уныло спустился обратно.

– Ведь ни одна собака не хватится! – Аллигатор со всей силы саданул кулаком о стену. – Так и сдохну здесь.

Бронсон чувствовал себя как мышь, угодившая в мышеловку. Склад находился на отшибе, и даже если бы Аллигатор принялся кричать во все горло, результат наверняка был бы нулевым. Место заключения выглядело удручающе – в результате взрыва штукатурка облупилась, синтетическая плитка, которой были облицованы стены, валялась на полу. Дополнял картину апокалипсиса вдребезги разбитый галогеновый светильник.

– Темно, как у негра в заднице, – прошипел Бронсон, – влип, нечего сказать.

Отчаяние постепенно заполняло Бронсона – выход отсутствовал напрочь, хоть волком вой. Чтобы окончательно не свихнуться, Гарри повернулся лицом к стене и принялся преподавать ей историю крионики, благо слушатель оказался смирным. Каким образом научные доказательства оказались в его сознании, он не знал. Но это сейчас было не важно, главное – убить время:

– Мой дорогой друг, – вещал Аллигатор, – если ты думаешь, что тебя воскресят после смерти, то глубоко заблуждаешься. Ты здесь подохнешь, и никто даже не узнает!

Последняя фраза предназначалась, очевидно, не стене, а Господу Богу. Но Всевышний пропустил сетования раба своего мимо ушей.

– Тому есть множество подтверждений, – продолжал Бронсон, – от полицейских отчетов до публичных высказываний политиков и суперзвезд. Крионика как была, так и остается сплошной мистификацией. Как тебе, конечно же, хорошо известно, первоначально научный термин звучал несколько иначе. Да-да, «анабиоз», именно так. Термин был предложен немецким ученым Вильгельмом Прейером в, дай бог памяти, тысяча восемьсот семьдесят третьем году. Только представь себе, какой раритет! Он происходит от греческого «ана» – вверх и «биос» – жизнь. Точный перевод звучит следующим образом: «вверх к жизни». Другими словами, хотели лучше, а получилось, сам знаешь, как всегда. Наши товарищи основали в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году в Вашингтоне «Ассоциацию продления жизни». Члены ассоциации во главе со своим основателем утверждали, что человеческое тело, охлажденное до криогенной температуры, в недалеком будущем возможно будет воскресить к жизни. Так вот, мой дорогой, ни одного отморозка так и не оживили.

Бронсон набрал побольше воздуха и гаркнул что есть мочи:

– Ни одного, ты хоть это понимаешь?!

Стена тактично промолчала.

– Потом расплодились так называемые крионические общества и, как водится, засучив рукава, принялись за дело. Первым человеком, погруженным в анабиоз, был профессор Оксфордского университета Дик Радгерд. Узнав, что умирает от цирроза печени, он настоял на замораживании в жидком азоте при температуре минус сто девяносто шесть градусов Цельсия. Как ты знаешь, мой милый, это заболевание в настоящее время лечат в течение недели путем введения нановакцины, но профессор до сих пор мертвее мертвого. А дело все в том, что ткани человеческого тела не могут быть мгновенно заморожены. Это в принципе невозможно. В результате постепенного охлаждения из клеточной жидкости образовываются кристаллики льда, которые разрушают ткани тела. Понятно, что такая заморозка попросту разрывает внутренние связи организма. Забавно, не правда ли?

Похоже, веселила история только одного Бронсона.

Кроме него, никто на смеялся.

– Но самое любопытное состоит, пожалуй, в том, что когда ассигнования на поддержание тела в криогенном состоянии заканчиваются, криогенная компания отказывается от подопечного. Отработанный жидкий азот сливается в специальные емкости, а тело захоранивается. А теперь рассмотрим в общих чертах саму процедуру криостаза, или криоанабиоза, – продолжил Бронсон. Во-первых, для того чтобы тебя заморозили, ты должен заключить с крионическои организацией контракт на криостаз. Стоимость криостаза обычно колеблется в пределах от тридцати до ста пятидесяти тысяч долларов. Кстати, права на твое тело переходят эскулапам, и в голодные годы они имеют все юридические основания понаделать из него котлет.

Образ врачей, заправляющих в мясорубку мертвую человеческую плоть, заставил Бронсона сплюнуть сквозь зубы.

– Да, мой милый, жизнь вовсе не увеселительная прогулка. Так вот, после того как крионическая организация получит извещение о твоей смерти, специально обученная бригада головорезов примчится к остывающему трупу на всех парах. Это у них называется подготовкой клиента к замораживанию. Когда все процедуры будут закончены, тебя в фирменном рефрижераторе перевезут в депозитарий, где поместят в сосуд с жидким азотом.

Бронсон наконец вспомнил об источнике своих познаний. Гринд Лиронгер, известный репортер, в течение полутора часов разглагольствовал о безнравственности современного общества по второму каналу регионального гологравидения. Уличив себя в плагиате, Бронсон поморщился, но тем не менее продолжил:

– Тело хранится в депозитарии в течение срока, указанного в контракте. Обычно договор оговаривает срок разморозки достаточно неопределенно. Криогенная организация обязуется оживить клиента, как только появится соответствующая медицинская технология, которая позволит излечить его от недуга, повлекшего за собой смерть. Кроме того, – отметил Бронсон, обращаясь к безмолвствующей аудитории, – жидкий азот имеет обыкновение беспрестанно испаряться из криостата, а значит, его необходимо туда периодически добавлять. Кто, вы думаете, оплачивает расходные материалы и работу сотрудников криоорганизации? Совершенно верно, родственники усопшего, который, надо сказать, ждет не дождется, когда его разморозят. Еще бы, стоять головой вниз в здоровенной криоколбе – удовольствие ниже среднего. Так что, мой милый Аллигатор, не светит тебе восстать во всей красе после смерти. Тебя раскопают археологи лет этак через тысячу. Аллилуйя!

От одиночества и безысходности Гарри попытался просканировать сознанием близлежащие окрестности. Нью-Йорк по-прежнему медленно сходил с ума. Беспорядки все усиливались.

Что проку от пси-способностей, когда над тобой груда железобетона. Нервы у Бронсона начинали сдавать.

– Осточертела эта темень, – пробурчал он себе под нос и принялся шарить по карманам в поисках зажигалки. – Ах я, идиот, – внезапно крикнул Аллигатор, – последний кретин!

У него же был пульт дистанционного управления роботом-гувернером. Аккумуляторы Бронсон не заряжал с незапамятных времен, и индикатор энергии едва мерцал, но пульт работал. Бронсон нажал на красную кнопку, и через секунду встроенный микродинамик выдал брюзжание Джонни.

– Сэр, оставьте меня в покое, я не желаю вас больше видеть.

Бронсон сдержал подступившее к горлу негодование и как можно спокойнее произнес:

– Не время вспоминать старые обиды, икс зет, у меня очень серьезные неприятности.

В динамике что-то заурчало.

– Я запеленговал вас, мистер Бронсон, еду на помощь. – Джонни не мог бросить хозяина в беде.

– Спасибо, Джонни!

– Спасибо в карман не положишь, – неожиданно сказал XZ голосом Бронсона и отрубил связь.

Около часа прошло в томительном ожидании. Аллигатор уже начинал терять терпение, когда наверху послышалось металлическое бряцание. Гарри поднялся по лестнице и посмотрел в просвет на волю. Маленький робот пытался сдвинуть бетонную плиту, закрывавшую выход.

Он упирался титановым лбом в покореженную конструкцию и давал полный газ. XZ ревел, как разъяренный боров, но плита не двигалась с места.

– Я уже пытался, – сказал Бронсон. – Тяжелая, зараза!

Робот на мгновение остановился:

– Это вы, сэр?

– Я, кто же еще!

Робот удовлетворенно хрюкнул и вновь принялся за работу.

– Так у тебя что-нибудь перегорит, Джонни, – не удержался Бронсон. Думаю, ты действуешь не лучшим образом. Попробуй подцепить снизу.

XZ упорно не желал слушать советов и продолжал «работать головой».

– Может, лучше вызвать спасателей? – робко предложил Аллигатор. – Уж очень жить хочется!

Робот угрюмо отмалчивался.

– Да замолчите вы, – наконец не выдержал он. – Спуститесь вниз. Я применю другой метод.

Голос Джонни звучал настолько зловеще, что Бронсон безоговорочно подчинился. Вскоре раздался оглушительный взрыв, и в подвал полетели осколки железобетона.

Когда Гарри выбрался наружу, XZ деактивировал миниатюрную ракетную установку.

– Ракеты «земля-земля» – незаменимая вещь, – с довольным видом произнес он. – Надеюсь, вы со мной согласитесь.

Ошалевший Бронсон мотнул головой и тупо уставился на XZ.

– Гвардии рядовой Вейрес, – бодро отрапортовал Джонни, – поступаю в полное ваше распоряжение до особого указания.

«С мозгами у него все так же неважно», – подумал Бронсон и приказал:

– Отправляешься на добычу провианта!

– Есть, сэр! Будет исполнено.

Робот развернулся на шарнирах и деловито покатил по направлению к районам жилой застройки.

– Смотри, не мародерствуй, – крикнул вслед Бронсон, – с тебя станется!

22

Отослав своего спасителя подальше, Аллигатор впервые всерьез задумался о том, что же ему делать. Он оказался без документов и средств к существованию в самом сердце США. Полиция вот-вот сообразит, в чем дело, и бросится на поиски, а у него ни одной свежей идеи. Аллигатор попытался включить ясновидческие способности для того, чтобы представить ход событий, но то ли недостаточно расслабился, то ли чрезмерно сконцентрировался итогом усилий послужила сильнейшая головная боль, да и только.

«А чего ты, собственно, терзаешься? – сказал себе Гарри. – Гримз дерьмо замешал, пусть и расхлебывает, цереушник хренов».

Беседы с бывшим дядюшкой обычно сильно расстраивали Гарри, но деваться, похоже, было некуда. «Опять начнет плести про секретные проекты и коварные замыслы», – бурчал Бронсон, шагая по автостраде.

Он прошел уже километра два, когда рядом с ним притормозил «форд».

– Подвезти? – водитель-мордоворот смерил Аллигатора оценивающим взглядом. – Соображай скорее, а то типа как неживой.

Бронсон сел в машину и попытался изобразить на лице признательность:

– Очень вам благодарен.

Водила врубил музон и рванул тачку с места.

– Я вот что скажу тебе, корефан, – заявил ни с того ни с сего благодетель. – Все вокруг дерьмо. И жизнь, и смерть, и мы с тобой! Вот работаю и плачу, а что делать.

Незнакомец нравился Гарри с каждым сказанным словом все меньше:

– Простите, не могли бы вы меня подбросить до…

– Я те че, таксист? – взвился бритоголовый. – Наехал, типа. Я тебе, может, душу свою рассказываю. Ты че, на тот свет торопишься, что ли?

– Ну, честно говоря…

– Да какие у тебя дела! У меня, может, жизнь на волоске качается, а ты тут лыч воротишь…

– Послушайте…

– Да ты вообще заткнись, дерьмо сушеное, не то гланды в задницу вставлю. – В подтверждение угрозы жлоб достал из бардачка пистолет.

– Теперь поката… – на этом фраза оборвалась – Бронсон ударил говорливого водилу ребром ладони по шее.

«Вот и транспортное средство подвернулось, – злорадно подумал Аллигатор, выкидывая доброго самаритянина на асфальт, – как нельзя более кстати».

Прежде всего Бронсону предстояло каким-то образом связаться с Гримзом. Заявиться в офис «Мотордженерал» он не мог – там наверняка уже ждет вооруженная до зубов полиция, а для простейшего звонка по уличному таксофону требуются деньги! Из размышлений Гарри вывела до боли знакомая трель видеофона. Бронсон вздрогнул и машинально дал по тормозам.

Машина оказалась оснащена одной из последних моделей портативных видеофонов. Бронсон благоразумно отключил изображение и нажал на кнопку «голосовая связь».

– Это я, – послышался хриплый голос. – Товар прибудет как обычно. У меня все схвачено. Как сам?

– Нормально, – прорычал Бронсон, – не доставай меня!

– Прости, шеф, за беспокойство, я ведь понимаю, любовь дело не шуточное. – Аппарат издал лошадиное ржание.

– Заткнись, Дик! – Бронсон наконец выцедил из сознания звонившего его имя.

– Скажи, Хэнк, ты ее уже имел или оставил на сладкое? А голову отрезал, как хотел, или, может, жалко стало? Кажется, ты хотел ее отодрать прямо при ее парне, как там его? И что, понравилось? Ты выродок, Хэнк, каких мало. Меня блевать тянет, когда о тебе думаю.

– Мы ведь еще увидимся! – Бронсон вошел в образ. – Смерти не боишься?

– Ни хрена ты не сделаешь, Хэнк! И знаешь почему? Да потому, что я сматываю с твоими денежками. А ты порезвись в «Стальном Дике», по уму и занятие. Пошел ты к собачьей матери!

Видеофон мигнул серым экраном и отключился.

«Это же про ту официантку! – мелькнуло у Аллигатора в голове. – Надо помочь девчонке, пока настоящий Хэнк не пришел в чувство!»