Текст книги "Отыгрывать эльфа не просто. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Леонид Кондратьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

И вы думаете, что этого объяснения Сергею хватило? Правильно – фигушки! Его, оказывается, интересовало совсем другое:

– Да я не об этом, хотя тоже интересно. Я о том, что Кощей в сказке умер оттого, что сломали иглу, которая хранилась в яйце. Как такое возможно? Или это просто в сказке так придумано?

Вопрос в принципе логичный и, с точки зрения любителя фэнтезийных книг и РПГ-игр, не представляет никакой сложности для ответа. Достаточно своими словами пересказать кое-какие знания, бултыхающиеся в моей ушастой голове.

– Конечно, можно. Если взять и физически разрушить хранилище души, или, как его еще называют, филактерию, то лишенное управления тело окончательно упокоится. А вот если просто разрушить тело, оставив филактерию в целости, то рано или поздно при наличии в окружающем мире достаточного уровня магической энергии лич восстановит свое тело.

– И как эти личи выглядят?

Пожал плечами и попытался объяснить словами, еще раз пожалев об отсутствии ноутбука. Нет, я не до такой степени дурак, чтобы светить такую технику, но вот в одиночестве и тишине перерисовать парочку картинок прямо с экрана, приложив к нему на просвет лист бумаги, мозгов бы хватило. Тем более что у меня в загашниках на ноуте довольно значительные заросли картинок эрпэгэшной направленности произрастало, гигов так семь или восемь. Там «портретов» всякой нечисти хватало. Я вздохнул:

– Обычно как скелет. В комплектации с магическим посохом или жезлом, одеянием мага, кучей амулетов-накопителей и большим количеством подконтрольной ему нежити, в основном некротической – скелеты там, зомби, изредка пары-тройки низших вампиров. Обычно прячутся по дальним участкам пещерной сети Подземья или в каком-нибудь глухом месте поверхности.

– Товарищ Ссешес, а вообще, зачем этому личу нужно было похищать людей? – с легкой многозначительной улыбочкой спросил Иванов.

Улыбочка была, конечно, легкая, только вот скрывалось за ней много чего. Сразу появилось замечательное ощущение в организме и понимание того, что запахло жареным. Правда, все это разбавилось налетом немного других ощущений, но об этом по порядку. Тело начала захлестывать волна разливающегося по венам адреналина и одновременно наслаждения. При этом беспокойство и страх ушли на второй план, подкрашивая своими полутонами предвкушение битвы и заставляя каждым ударом сердца и вдохом ощущать жизнь. Именно Жизнь с большой буквы. Поэтому я даже чуть подался вперед в предвкушении боя. Хоть и словесного, но от этого не менее захватывающего и опасного.

– Думаю, ловил он всех подряд, и животных тоже. А потом пополнял запасы магической энергии. – В голове при этих словах пронеслось: «Что тут непонятного? Ему тоже жить хотелось, хоть то состояние, в котором находится лич, жизнью можно назвать с большой натяжкой».

– И как же он это делал?

– Что? Ловил или пополнял?

Тут самое главное не переиграть, хотя чего переигрывать – типичная словесная ловушка в исполнении хорошего специалиста. Направление вопросов можно просчитать на раз. И выводы тоже. Садист, палач… В людоедстве обвинить догадается? Агентура в виде Духа Чащи мне уже доложила о факте потрошения Ивановым Сергеича. Так что сейчас будет проверка Иванова на прагматизм. А меня на чистосердечность, гуманизм и способность ведения конструктивного диалога. Короче – шпионско-дипломатические перетоптушки в детской песочнице.

– Второе.

Внешне абсолютно спокоен, интереса не показывает, но, судя по реакции Ва Сю, с ехиднейшим выражением на мордочке рассматривающей вышеозначенного Иванова, нервы у него присутствуют. Или охотничий инстинкт, что тоже не противоречит моим ощущениям. И он, и я воспринимаем друг друга добычей, вкусной, необычной и опасной добычей. И это не может не радовать. Да начнется танец паутины слов и взглядов!

14.08.1941 г. Центральный морг г. Минска

– Вилли, ты когда-нибудь видел такую картину? – Бряцанье инструментов в кювете, тихий скрип отодвигаемого в сторону столика и многозначительный присвист потревожили патриархальную тишину центрального минского морга.

– Хм… странно! Такое ощущение… Да нет, быть того не может. И сколько, говоришь, таких вот красавцев?

– Много, Вилли, много – полный эшелон трупов и два сумасшедших в кабине паровоза. И убей меня бог, Вилли, если я понимаю, в чем тут дело.

– Может, это газ?

– Газ? Вилли, скажи мне честно, посещение пивных интересовало тебя во время учебы гораздо сильнее, чем прозекторская в Мюнхенском университете? И еще, скажи, пожалуйста, симптоматика какого газа похожа на это? Кожа нигде не повреждена, нет язв или хотя бы покраснений, признаков удушья тоже нет. Посмотри на препарат легочных тканей – следы воздействия какой-нибудь активной мерзости видишь?.. Вот и я о том же.

– И что это тогда? Не может же просто так, ни с того ни с сего умереть столько народа! Следы борьбы или агонии есть? Может, по ним можно что-то предположить?

– А вот с этим странно, Вилли. Очень странно… Лично я за всю свою сознательную жизнь такого не видел. Представь себе вагон, заполненный трупами… Мирно сидящими трупами, как будто замороженными за своими занятиями… Сидящими на лавках, поправляющими прически – и так и застывшими с гребешками в руках. Сжимающими уже закоченевшими руками открытые фляжки. Вилли! – Говорящий с досадой бросил на металлическую поверхность стола скальпель, неприятно задребезжавший в кафельной тишине помещения.

– Вилли, ты знаешь меня уже чертову кучу лет. Но такого… Пальцы… Сожженные забытой сигаретой пальцы… И лица… Эти чертовы лица – с навсегда застывшим выражением удивления и легкой тревоги. Вилли! – Срывающийся на крик голос эхом отразился от противоположной стены подземного зала, заставленной деревянными многоярусными нарами с находящимися на них телами. – Они… Они даже ничего не почувствовали… Ничего… Понимаешь, они даже не поняли, что умерли… Все… Все они…

Говоривший остановился и тыльной стороной запястий, чтобы не запачкаться о грязные, порванные в двух местах перчатки, слегка помассировал себе глаза. После чего, немного успокоившись, уже другим, злым голосом продолжил:

– Но ничего! Ты же знаешь, Вилли, не зря меня звали в университете хитрым лисом. Я понял! Я разобрался в том, что это было! Но убей меня бог, Вилли, если я понимаю, что или кто это сделал… Вот! Посмотри на состояние крови. Посмотри. А потом скажешь мне, могло ли такое случиться с кровью за четыре часа, даже учитывая это чертово лето в этой чертовой стране с ее чертовыми загадками! Убедился? Еще не все. Вот давай перейдем к следующему клиенту со спиленной крышкой черепа. Смотри… Смотри, в каком состоянии мозговая жидкость. Ничего не напоминает?.. Да, Вилли! Да! Я не знаю – как! Я вообще ни черта не понимаю, это больше всего похоже на воздействие высокой температуры, как при испанке. Но за короткое время, ведь… никто даже не понял, что случилось…

Буквально содранные с рук перчатки отправились в краткий полет до мусорного ведра, выглядывающего из-под прозекторского столика. Дрожащие пухлые пальцы, покрытые седеющими редкими волосками, извлекли из портсигара сигарету и со второго раза вставили ее в перекошенный рот.

– Это невозможно! Это просто бред! Получается, что наших доблестных солдат просто сварили!

Сыплющая искрами зажигалка с каждой нервной, истерической попыткой извлечь из нее огонь все больше и больше наполняла затхлый воздух морга едким запахом газолина.

– Ты понимаешь, Вилли! Эти красные унтерменши просто сварили их! Черт!

14.08.1941 г. Минск. Центральная площадь, небольшой желтый двухэтажный дом, кабинет оберстлейтенанта Герлица. (Все описываемые личности действительно существовали, а что до совпадения фамилий с некоторыми высшими чинами – так в жизни и не такое бывало!)

– Ну и что вы на это скажете, фельдфебель Паулюс?! Что вы мне можете сказать с вашей чертовой агентурой?! Понимаете, чем это пахнет? Теперь спихнуть все происходящее на недоработку СС не удастся! Где ваши русские? Где ваши клятвенно обещанные мне свинские партизаны?

Нервно расхаживающий по кабинету подобно запертому в клетке тигру подполковник абвера Феликс Герлиц бросал злые взгляды на вытянувшихся в струнку около стола подчиненных.

– Ну а вы, лейтенант Борман? Где информация от созданных и пестуемых вами партизанских отрядах? Или вы просто так набирали различную шваль из лагерей военнопленных в Борисове и Минске? Где результаты, я вас спрашиваю?!

Если бы можно было, находящиеся под прицелом начальственного гнева лейтенант и фельдфебель с большой радостью стали бы невидимыми. Но лейтенанту мешала развитая атлетическая фигура (этакий юный викинг!), а фельдфебель… Ну много его было. Очень. В форму только ремнем и утягивался. Хотя если присмотреться, то для искушенного взгляда сразу становилось понятно, что френч фельдфебеля был расширен профессиональным портным, да причем так, что вставки оказались практически невидимы. Но в данный момент этих абсолютно непохожих друг на друга людей превращала в братьев-близнецов клокочущая волна начальственного гнева.

– Я говорил! Я ведь предполагал, что добром сие не кончится, и эти…

Захлебнувшийся злостью и так и не подобравший подходящего ругательства подполковник энергично махнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой, роняя пепел на паркетный пол, уже покрытый несколькими хаотичными пятнами пепла и глубокими царапинами от набоек солдатских ботинок и офицерских сапог.

– Эти чертовы диверсанты! Ведь все было не просто так! Они испытывали новое оружие. Сперва эта ракетная установка, отправившая к небесам спецпоезд и большую часть его персонала. Теперь… я даже не знаю, как это назвать. Вы понимаете, что в живых остались только два сошедших с остатков своего недалекого ума машиниста? Но они даже не могут сказать что-либо связное.

Подойдя к столу и затушив окурок в переполненной пепельнице, подполковник продолжил:

– Обследование железнодорожного полотна привело к обнаружению участка местности на расстоянии четырех километров после станции Оранчица… черт бы побрал эти славянские зубодробительные названия. Так вот! После этой станции в лесном коридоре, по которому проходит железная дорога, был обнаружен аномальный участок с пожухшей, пожелтевшей растительностью. Заключение экспертов, дополненное выкладкой патологоанатомов, рисует чудовищную картину применения дьявольского оружия русских. Участок местности, включая в себя отрезок железной дороги с двигающимся в этот момент по нему эшелоном, был практически мгновенно нагрет, по заключению экспертов, до пятидесяти – пятидесяти пяти градусов. Что вызвало мгновенную смерть находящихся в эшелоне солдат и изменение цвета окружающей растительности. Машинисты сохранили жизнь, но не разум из-за большой скорости движения эшелона и малого времени нахождения в зоне воздействия. Картина поражения плавно меняется от первых вагонов к последним. У часовых, находившихся на тормозной площадке последнего вагона, от нагрева практически запеклись глаза. Каким бы ни было это оружие, некоторые следы оно все же оставило. В частности, кроме четко видимой зоны воздействия, обнаруживаемой благодаря изменению цвета растительности, на месте применения в гравийной подушке были обнаружены три четких проплавленных углубления, заполненных застывшей стекловидной массой, когда-то бывшей гравием. Средний диаметр углублений составляет восемь, а глубина шесть сантиметров.

Эксперты практически единогласно сошлись во мнении, что это места установки экспериментального оборудования, позднее унесенного диверсантами.

В связи с большой опасностью данного диверсионного отряда, обладающего столь действенным секретным оружием, с сегодняшнего дня в подчинение третьему отделу абвера было передано два полка бомбардировочной авиации для осуществления разведки и бомбардировки замеченных участков возможного нахождения диверсантов.

Остановившийся посередине комнаты подполковник устремил усталый взгляд в обрамленное тяжелыми шторами окно кабинета и тихим голосом добавил:

– Нам лучше как можно скорее выжечь эту язву. Не забывая, впрочем, о захвате использованного советскими диверсантами вооружения. Думаю, оно очень сильно заинтересует руководство вермахта.

14.08.1941 г. Ссешес Риллинтар

Влажный хруст пересыпанного толченым древесным углем когда-то белоснежного болотного песка, тихое потрескивание стекающих с амулетов разрядов и заполнивший окружающее пространство низкочастотный гул четырех сверкающих серебряных цветков накопителей. Тихое занятие, успокаивающее нервы, – взяли амулет, воткнули. Взяли следующий, воткнули. И так сто двадцать четыре раза. Немного похоже на сельскохозяйственные работы. В небесах висело ненавистное солнце, обложенное начинающими собираться тучами. Парило…

I'ssuri elggen uns'aa.

Ussta ilharn ycal uns'aa.

Ranndek lu'dalninin s'tharl harl l'lawat,

veldri illingen nind zhal flamgra mina ulnin.

Детский стишок, привязавшийся к языку, позволял хоть ненадолго отвлечься от монотонной работы и переключить голову на что-нибудь другое. Поэтому раздавшийся вопрос первоначально даже выбил из колеи и заставил застыть с занесенной рукой, вооруженной уже подготовленным амулетом преобразования.

– Это заклинание?

Устроившийся рядом на небольшой травяной кочке Иванов, до того беззвучно разглядывавший творимое перед ним, с заинтересованным видом ожидал ответа.

Равнодушно дернув кончиком обращенного к нему уха, я с усилием вонзил очередной амулет в подготовленную канавку синхронизатора и, чуть задумавшись, перевел:

Мама меня убила.

А отец меня ест.

Братишки и сестрички сидят под столом,

Прячут кости,

Они сожгут их вскоре.

Взяв из лежащего у моих ног мешка очередную заготовку, добавил:

– Это просто детский стишок, просто на язык попался.

– Н-да… детки у вас…

Повернув голову в сторону собеседника, я удивленно приподнял левую бровь:

– Да?

– Саш… Вы б за тем, что говорите, последили… – Иванов чуть улыбнулся. – У нас советуют: думай, что говоришь. Поосторожнее надо бы…

– Зачем? – Легкий намек на полуулыбку-полуоскал появился и мгновенно пропал на находящемся в полутьме капюшона лице. – В ваших так называемых сказках, рассказываемых старшиной, пробегает много такого, после чего с вами вообще дел иметь не хочется. Но ведь сижу вот разговариваю. А делать выкладки на основании устного творчества народа довольно непрофессионально. Анализ рассказов Сергеича позволяет с легкостью сделать выводы о крайней мере ксенофобии вашего общества и неприятии формаций или личностей, отличающихся от ваших.

В руке Иванова сверкнула все та же никелированная зажигалка.

– Именно. Тогда подумайте сами – к каким выводам приведет анализ ваших сказок?

Легкий, веселый и немного сумасшедший смех сам собою вырвался из моей груди. Подхватив еще один амулет, я чуточку сместился в сторону свободной лунки и с усилием вонзил его на законное место.

– Знаешь… возникает такое ощущение, что мы друг перед другом хвастаемся, у кого dalharen кровожаднее и больше приспособлены к самостоятельной жизни. Я и так могу сказать: там, где выживут дети моего вида, твои умрут. И наоборот: там, где твои вырастут и станут надежной опорой Дома, мои будут белеть костями. Мы слишком разные…

– Это и ежику понятно – холодное с мягким не сравнивают. Только ты, Саш, среди людей сейчас. Поймет кто не так… не отмоешься. – Серые глаза посерьезнели. – А тебе здесь жить.

Добрый отеческий прищур, как у дедушки Ленина, у меня, конечно, не получился, но что-то во взгляде, брошенном на Иванова, наверное, было.

– Так ведь и я могу понять не так… А жить… Поверь мне, если бы я хотел просто жить, а точнее, выживать, о моем присутствии в этих лесах никто бы никогда не узнал. Только вот выживать, а точнее, прятаться в этих лесах пришлось бы столетиями, если не тысячелетиями… Избави Ллос от такой судьбы. Осторожность сродни страху, а страх убивает. Ведь все просто – есть враги, есть друзья и союзники, есть члены Дома. Все темно и прохладно.

– Плохо вы людей здешних знаете… По вёскам и со своими говорят мало… пока не прижмет.

– Пусть не мешают, а большего от них я не требую. Дом Риллинтар всегда сохранял честь в отношениях с союзниками и друзьями. А враги… – После последней фразы пауза в разговоре возникла сама собой, так как, для того чтобы воткнуть следующий амулет, мне пришлось значительно сместиться в сторону.

– Хорошо у вас там… Просто… – Иванов тяжело поднялся. – Ну а мне уже собираться пора. Загостился я здесь – отзывают.

– Просто?! – Весело хмыкнув и подкинув амулет в руке, продолжил недосказанную мысль: – Просто – это когда война между Домами длится максимум десять-двадцать лет. А сами они существуют максимум пару тысячелетий. Просто… Семьдесят тысячелетий вражды… Нескончаемые битвы… Как же у вас там хорошо? Мне понравилась твоя шутка. – Искренне и открыто улыбнулся Иванову: – Что отзывают – это я понял давно. Твои воины абсолютно не умеют контролировать всплески ауры. В них так и светится радость и опасение. – После чего уже серьезным голосом добавил: – Дом Риллинтар предлагает свою помощь в организации возвращения. Партию даров своему Дому возьмешь?

– Почему бы не взять, если от чистого сердца. А с возвращением… – зажигалка сверкнула в воздухе, – с возвращением мы уж, звиняй, ножками. Так оно привычней. Немцы по твоей милости какой день оцепление держат?

– Да разве это оцепление? Вот после того как мост рванули – было интереснее. А эти даже шороха боятся. Шесть ночей стоят. Да толку от них? Духа Чаши попроси, он хоть толпу выведет. А может, и выходить не надо – поляну для посадки ваших летающих тарахтелок мы организуем хоть сейчас. Правда, в каждую максимум хуманса три-четыре влезет. Ночью прилетят, заберут вас вместе с дарами – и обратно в благословенную тьму Дома.

– Далековато для них, за ночь не обернутся. И тебе здесь лишних пока не надо бы. Да и Лешака просить… – Иванов коротко хмыкнул: – Ниче, нам не привыкать. Пройдем тихо.

– Тогда да укроет Мать Тьма твои следы, qu'abban Дома СССР Николай, сын Антона.

14.08.1941 г.

Командиру айнзацгруппы А группенфюреру СС Эриху фон дем Баху

Рапорт унтерштурмфюрера СС Кляйста подтвержден его подчиненными, также видевшими объект. Проведенное медицинское освидетельствование унтерштурмфюрера Кляйста, а также его подчиненных (выборочно) не показало фактов употребления наркотических веществ. Согласно выводу психиатрической экспертизы, унтерштурмфюрер Кляйст пригоден к дальнейшему несению службы, серьезной патологии не выявлено.

Командир зондеркоманды 5А штурмбаннфюрер СС Эрнст Фрюхте

Центральный архив НКВД

Дело № 1234567/41, папка 5 (материалы по операции «Тополиный пух») ДСП

Результаты анализа древних легенд и литературных источников

(Выдержки из материалов)

Эльфы(по германской и скандинавской мифологии).

Эльфы – порождение фантазии германцев. Обладают исключительно порочной и убогой внешностью. Грабят имения, похищают детей, находят удовольствие в мелких преступлениях, например, любят спутывать волосы. В Англии о человеке со всклокоченными волосами говорят Elf-lock (локон эльфа). Одно англосаксонское поверье наделяет их умением метать издали маленькие железные стрелы, проникающие под кожу и вызывающие невралгическую боль, внешне же не оставляющие следа. «Кошмар» по-немецки – Alp. Этимологи выводят это слово от слова «эльф». В Средние века было распространено суеверие, согласно которому эльфы надавливают на грудь спящему и вызывают жуткие сны…

…В скандинавских народных верованиях эльф (по-датски – elv, по-шведски – alv, по-норвежски – alv, по-исландски – alf-ur) – это сверхъестественное существо мужского или женского пола, внешне ничем не отличающееся от человека. Эльфы живут где-то рядом с миром людей, обычно в горе. Они водят ночью хороводы в лесу, заманивают к себе людей, вступают с людьми в любовные связи, но нередко бывают причиной внезапной болезни или сумасшествия…

…В низшей мифологии германских народов эльфы являются духами. Представления об эльфах восходят к германоскандинавским альвам, подобно им эльфы иногда делятся на светлых и темных. Светлые эльфы в средневековой демонологии – духи воздуха, атмосферы, красивые маленькие человечки (ростом с дюйм) в шапочках из цветков. Могут обитать на деревьях, которые в таком случае нельзя рубить. Любят водить хороводы при лунном свете; их музыка зачаровывает слушателей, заставляет танцевать даже неживую природу; музыкант не может прервать мелодию эльфов, пока ему не сломают скрипку. Занятия светлых эльфов – прядение и ткачество, их нитки – летающая паутина.

В ряде поверий эльфы имеют своих королей, ведут войны и т. п. …

…Темные эльфы, они же трау, встречающиеся в многочисленных легендах, обычно описываются как подземные кузнецы, хранящие в горах сокровища. Иногда в средневековой демонологии и алхимии эльфами называли всех низших духов природных стихий: саламандр (духов огня), сильфов (духов воздуха), ундин (духов воды), гномов (духов земли)…

Сообщая об альвах (Alfar), то есть эльфах, «Snorra Edda» (младшая Эдда) поучает, что кроме Liosalfar, альвов светозарных, духов света, обитающих в Альфхейме (Alfheim), существуют еще Dockalfar или Svartalfar, альвы темные, либо черные, обитающие под землей и враждебные людям. Liosalfar, говорит Эдда, ярче солнца, Dockalfar же чернее смолы.

Эти злые черные альвы явно дали германским народам повод для заполнения мифологии и демонологии самыми разными зловредными и вредоносными созданиями тьмы, обитающими под землей, ненавидящими свет и род человеческий – отсюда пошли кобольды, гоблины, тролли и им подобные переделки последующей антитезы светозарных ангелов в высотах и черных дьяволов в подземном аду.

Мифологии, в которых альвы или ши играли значащую роль, с незапамятных времен делили их на злых, доброжелательных и враждебных, на круг Сили и круг Ансили…

…Сравнительный анализ показывает высокую достоверность предоставленной в распоряжение экспертов записи рассказа объекта Таможенник о военных действиях между так называемыми светлыми эльфами и людьми. Рассказ объекта практически полностью соответствует дошедшей до наших дней легенде о племенах богини Дану.

Глава 19ВЫСТАВОЧНАЯ

Женский туфли хочу. Три штуки. Размер сорок два, сорок три, сорок пять.

Вася. К/ф «Джентльмены удачи»

Ночь умирающей луны, заполненная таинственными звуками леса

Выйдя из заполненного уютным и таким домашним мраком коридора на поверхность, укутанная в маскировочный плащ тень уверенным шагом устремилась в сторону манящей прохлады леса. Неторопливыми, размеренными движениями эта кажущаяся инородной фигура скользила между стволов, легко просачиваясь сквозь прикидывающиеся непроходимыми плети кустарника, составляющие заполненный звенящим гнусом подлесок. Любому стороннему наблюдателю данный объект явно биологического происхождения показался бы странным. Очень странным. И основная странность была не в том, что это существо при пристальном осмотре не совпадало со стандартами человеческой расы. Нет… Необычно и, можно даже сказать, пугающе было то, что из-под тьмы капюшона, озаряемого слабыми умирающими лучами стареющей луны, на окружающий мир холодно и вместе с тем по-хозяйски смотрели лишенные зрачков, чуть светящиеся внутренним огнем кровавые… Давайте все же назовем их глазами.

Впрочем, любому стороннему наблюдателю в данный момент находиться рядом с этой фигурой было бы довольно нецелесообразно. Можно даже сказать – чревато.

– Готовность?

– Да ночки три-четыре осталось. – Тихое поскрипывание вторило этим словам. – Боле вродь ждать не надо.

– Хорошо. – Так и не вышедший на поляну продолжил задавать вопросы, прячась в почти материальной мгле ночного леса. – Снаряжение уже выращено?

– Как и заказывал, шестнадцать комплектов. Брони пока только четыре готово. Слишком долго растет. – Таинственный собеседник, голос которого раздавался от уровня почвы, поскрипывая, продолжил подниматься со своего травяного ложа.

– Один комплект возьму сейчас. Еще два вместе с одной броней доставь завтра. Попыток проникновения не было?

– Ходили тут вокруг одни, причем очень устремленно ходили. – Купающийся в лунном свете, уже выпрямившийся Леший неопределенно махнул конечностью в сторону. – Я их на островок один в болотах определил. Камыша вокруг им на гать не хватит, так что до морозов не вылезут.

– Принадлежность к Дому?

– Да вроде тот же, что и у наших гостей. Говор русский. А точнее, гниль их знает. А то в последнее время по одеже уж и не поймешь, кто за кого. – Подойдя к так и не вышедшему на поляну дроу, Дух Чащи продолжил: – В крайнем случае на корм пойдут. Али еще на что.

Направившийся в глубину ночного леса Леший как будто не замечал расступающихся пред ним кустарников и сдвигаемого плетями травы сушняка, поэтому бесшумно устремившаяся за ним тень безразлично дернула невидимыми под капюшоном ушами и произнесла, уже устремившись за Духом Чащи:

– Я лучше их гостям подарю, пусть разбираются. Ладно, пошли посмотрим обновки.

15.08.1941 г. Лагерь. Рядовой Сергей Корчагин

А прохладненько. И туман утренний приятных ощущений не добавляет. Эх, костерок бы сейчас. Но за костерок можно и от Ссешеса на орехи получить. Поэтому не буду мечтать о несбыточном. Да и осталось-то тут караулить – раз-два и обчелся. Тем более что спать-то и не особо хочется. Голова все равно забита событиями вчерашнего дня, поэтому сна ни в одном глазу. Ведь вчера тут такое светопреставление творилось, что чуть не оглох и не ослеп.

Хоть в прошлый раз и видел, как красноглазый наш подземелья свои творит, но в этот раз он явно перед москвичами решил хвост распушить. Мало того что все вокруг ливнем залило, вон до сих пор под ногами хлюпает. С деревьев тоже капать продолжает, отошел недавно по-маленькому, так капля, крупная такая сволочь, точно за шиворот попала. И туман этот – такое ощущение, что по колено в молоке шагаешь. Ну на хрена он такую грозу устраивал? Часа два в его круг с машинерией этой странной молнии долбили. Да такие, каких я за всю свою жизнь и не видывал. Ярчайшего, мертвенно-синего, василькового цвета. И ветвистые, сволочи. Чуть ли не со всего неба пучок собирался и долбал в уже расплавленный пригорок. Его, считай, и не видно было. Только клубы дыма и белоснежное свечение, сквозь них проглядывающее.

Юрка вон рядом стоял, так у него от этого светопреставления волосы дыбом поднялись и на кончиках мелкие искорки заплясали. А ведь всего на пару шагов оказался ближе к фигне этой светящейся. А в целом красиво было. Хоть и страшно до жути. Никогда еще себя такой мелкой букашкой не ощущал. За каждой молнией практически сразу удар грома, да такой, что кажется, будто небо уже не просто упало на тебя, а еще и попрыгало. Даже в желудке эхо отдавалось. А уж когда свист этот начался и земля под ногами зашевелилась, так вообще как я не оконфузился – до сих пор не понимаю. Наверное, от сильного испуга. Было бы всего этого чуток помене – точно портки пришлось бы менять. Да немудрено, когда перед глазами сосны плясать начинают и в стороны как спички нагибаются. Ощущение осталось, как будто из земли всплывает что-то, причем такое громадное, что и не передать.

И долгонько всплывало. Уж и молнии закончились, и ливень как из десятка ведер припустил, а оно все корежило землю и деревья гнуло. Мы бы с радостью это время в подземелье или в шалашах просидели – так нет. Из подземелья нас Ссешес сам выгнал, сказал: мол, небезопасно там. А палатки гостей, как землю шевелить начало, считай, сразу и завалились. Вот и стояли всей толпой – кто брезентом накрывался, кто под натянутой на руках палаткой ховался. Развлечение, в общем, было еще то.

А в самом конце так даже Иванова пробрало. Во всяком случае, загиб он выдал хороший. Впрочем, я его понимаю – ливень тогда почти спал, да и земля затихла. Так, небольшое шевеление – и блямба эта светящаяся мерцает. И тут эта фигня резким броском вынырнула из земли и раскрылась. Это сейчас в ней стоять удобно, козырек от дождя прикрывает, а тогда чуть черта поминать не начал. Брр. В кошмарах буду, наверное, долгонько видеть эту каменную пасть, с легким чмоканьем распахнувшуюся зевом уходящего в глубь земли коридора, светящегося угасающим малиновым светом.

Ссешес – шутник чертов. Да нас чуть не сварило. Так жаром дыхнуло, думал, все – отбегался.

Ладно, хватит воспоминаний – караулим дальше…

Нет, денек сегодня с самого утра не задался. Солнце стало припекать, поэтому намокшая земля так парить начала, что только веничка и кваску не хватало.

Сергеич Гену с утреца кашеварить припряг, ну а мы с Юркой начальственной волей были направлены на земляные работы повышенной вонючести. Так что, пока старый нужник закопали, пока новый отрыли, завтрак и поспел. Только вот поесть нормально не удалось.

К тому, что Ссешес иногда на завтрак опаздывает, мы уже давно привыкли. Поэтому на вынырнувшее из зарослей зеленое расплывчатое пятно никто не дернулся. Только вот потом так с занесенными ложками и застыли. Не знаю, где командир прибарахлился, но лично я такую одежду видел впервые. Это даже одеждой-то назвать нельзя было. Больше похоже на сотканный из различных листьев комбинезон. Хотя… нет, вообще непонятно, что это. Поблескивающий на первый взгляд влажными листьями, этот наряд казался живым. Нет, скорее все же доспех. Уж больно перекрытие напоминало чешую. Подвижную, трепещущую при каждом движении чешую – различных оттенков зеленого. Накладывающиеся друг на друга листья и гибкие, прочные даже на вид плети, покрытые зеленовато-коричневой корой и поэтому похожие на вылезшие на поверхность корни.

Как ни в чем не бывало командир добрался до своей порции каши и принялся ее уплетать за обе щеки. И вот тут-то мои подозрения насчет его одежки получили видимое подтверждение. По мере движений Ссешеса листья, составлявшие основу этого костюма, принялись слегка изменять свою окраску, подстраиваясь под цвет того травяного пригорка, на котором он разместился. Мало того, на гладкой поверхности равномерно встопорщились мелкие листики и развернулись к поднявшемуся над лесом солнцу. Поэтому буквально через пару минут относительной неподвижности гладкими в костюме командира остались только занятые тарелкой и ложкой руки и небольшой участок ворота. Вся остальная фигура стала напоминать скучный, неброский куст, не выделяющийся на окружающем фоне.

15.08.1941 г. Ссешес Риллинтар

Ощущение, конечно, странное. Хоть и попривык немного, но все равно иногда подергивает, когда этот костюм на теле шевелиться начинает. Вообще-то, когда беседовал с Духом Чащи относительно изготовления одежды, идея повторить легкий маскировочный эльфийский доспех пришла ему в голову. Я бы до такого не додумался – это уж точно. Все же что лесные эльфы, что светлые – явные извращенцы. Таскать на себе живой организм, нечто среднее между животным и растением, – это, знаете, немного нервирует. Мало того что в сем «произведении селекции» ощущаешь себя раздетым, так вдобавок постоянно ждешь, что еще он может выкинуть. Ну нет у меня доверия к этому переносному кустику – хоть режь меня. Тем более что озвученные Лешим характеристики творения сумрачного гения меня не особенно впечатлили.