Текст книги "Отыгрывать эльфа не просто. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Леонид Кондратьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 41 страниц)

Пока мы разговаривали, Глаури наконец решился и сильным толчком бросил тело в неизведанное. Старшина пытался помочь, обхватил его за плечи и в голос шипел на ухо:

– Сспокхойно! Ты – Старший, ссмотри не лети, проведи до лагхеря и обратно сюда.

Из-за деревьев появился летящий каким-то противолодочным зигзагом дракончик. Под негромкие крики «ура!» он, не погасив скорость, плюхнулся на поляну и, кувыркнувшись через голову, молнией вскочил на плечо «папы». Нина и Женя тоже очутились там, окрестности заполнил радостный щебет, как от стаи весенних воробьев, помноженных на три швейные машинки. Вдруг почти одновременно девочки взвились в воздух!

Уй, тля! Сразу две! Еле успел схватить Глаури и прижать ему крылья к телу. В легкой панике подумал, как помочь Сергеичу, и тут под моей рукой проскользнула Ва Сю, положила ему руки на затылок. Точнее, одну ладонь на голову, а пальцы другой – в странной фигуре прижала чуть выше лопаток. Ай да девочка, надеюсь, она знает, что делает.

– Старшина, ты их обеих видишь?

Действует лисье колдунство! Драконом не пытается помочь, размахивая руками, только покачивается из стороны в сторону, «уворачиваясь от деревьев», отвечает, с задержкой, но отвечает!

– Два зрения, три тела, сейчас свихнусь, наверное… Но с ними проще, не крутит, отзываются сразу.

Драконочки не стали садиться на землю, а с ходу вцепились в «папку», сдвоенным толчком опрокинув его на спину. Глау гневно рыкнул на бесцеремонных сестричек, и у него вырвался небольшой язычок пламени, нетипичного, кстати, цвета. После небольшого осмотра и обнюхивания повернулся к зрителям:

– Уважаемые воины Дома СССР. Проверьте свои запасы спирта, этот рогатый проныра явно выпил не меньше кружки, вот его на подвиги и потянуло. И в полете, если вы заметили, шатало в стороны, как дварфа на палубе…

Обернувшись к столпившимся лоботрясам из своих, с недовольным голосом добавил:

– В связи с тем, что Сергеича сейчас лучше не беспокоить, на сегодня утренняя пробежка отменяется.

После чего счастливое выражение расплылось как минимум на четырех человеческих лицах. Неосознанно брошенные взгляды на аккуратно расположившееся у края поляны мощное ошкуренное бревно, применяемое мной уже третий день подряд вкупе с алхимкоктейлем собственного производства для поднятия мышечного тонуса и выносливости личного состава, вызывало у вышеозначенного состава буквально генетическую ненависть. Да, тяжеловато, но зато уже есть небольшой прогресс – если раньше они скисали через километр, то теперь пробегают полтора. На вечерней пробежке вчера так даже два пробежали. Ничего! Или сдохнут, или привыкнут.

За несколько дней до описываемых событий. Филологический факультет МГУ

Александр Иванович стоял у окна и смотрел на пелену дождя. Где-то там, за серым занавесом капель, чудились деревья, роняющие листву в осенние лужи, и жухлая трава.

Нет, до осени было еще далеко. Но настроение вопреки календарю шептало о ее близости. Что же случилось с этой жизнью, этой страной и с ним самим? И какова будет их зима, когда она настанет? Когда-то давно, в юности, его восхищал весь мир. Казалось, что вселенная построена вдохновенным поэтом, познавшим красоту математического расчета! В самом деле, как можно не прыгать от радости, наблюдая строгость череды планет в телескопе, и не восторгаться скрытыми, но оттого не менее точными закономерностями в поэзии и языке?! Мама, милая мама звала его тогда «мой маленький Леонардо»…

Когда-то тогда была революция, которой он почти не заметил, хотя теперь, конечно, вспоминал и «сражения» матери с «хаосом разгромленного быта» во время Гражданской, и ее слова о том, что мудрость и благо не в разгоревшемся костре революции, но в тихом пламени человеческого духа.

Тогда была и первая любовь, и женитьба на милейшей Татьяне Юльевне. Брак распался, но даже после этого они остались друзьями. Где она теперь, Таня? Тогда же, в двадцатые, веря, что жизнь продолжается, и не замечая ничего вокруг, он, как написано в свидетельстве, «слушал курс романо-германского отделения историко-филологического факультета».

В те годы по окончании университета увлекся диалектологией среднеанглийского языка – языка последнего расцвета средневековой культуры, языка «Кентерберийских рассказов», «Смерти короля Артура» и легенд о сэре Гюоне, смертном, избранном Обероном, для того чтобы стать королем эльфов.

Его работа «Диалектные элементы в языке Чосера» имела успех! Затем он увлекся процессами рождения литературного английского. Теми самыми, которые привели к созданию языка «Королевы фей» Спенсера и «Сна в летнюю ночь» Шекспира. Но все это чтобы вновь вернуться к диалектам мидленда четырнадцатого-пятнадцатого веков.

А жизнь тогда ведь и впрямь шла! Поднималась страна, забывались неустройство Гражданской и ее «перегибы» вроде высылки неблагонадежных ученых и засилья «пролетарско-революционных» выскочек в науке. Александр Иванович вздохнул. Нет, уже тогда становилось понятно, что что-то не туда пошло. Лично ему это стало ясно, когда из-за теории Николая Яковлевича Марра о «классовой сущности» языка пришлось забыть о защите диссертации по любимой теме – истории английского. А затем, в тридцатом году, Марр прочел доклад на Шестнадцатом съезде ВКП(б) – и наука превратилась в мракобесие.

Компаративистика оказалась под запретом, а к сторонникам «буржуазной науки» стали наведываться люди из ЧК. И кто-то начал пропадать, а кто-то, хотя бы формально, присягнул «новой теории о языке».

Наведались и к нему. Он тогда как раз работал над учебником русского языка для иностранцев вместе со Свешниковым. Правда, терзать его из-за «буржуазных взглядов» в науке и «классово чуждого» происхождения почему-то не стали. Зато помимо прочего зачем-то потребовали тексты древнеанглийских заговоров и их переводов. Причем отвезли в подвал на Лубянке и заставили наговорить их на дорогой импортный проволочный магнитофон. А затем отпустили, пригрозив всеми карами за разглашение.

Эта история до сих пор приводила Александра Ивановича в недоумение.

Тот первый звоночек, прозвеневший, что неприятности могут коснуться лично его, и отнюдь не в научной сфере, он тогда не воспринял всерьез. Затем судьба намекнула более откровенно – посадили как «британского шпиона» одного из коллег, вся вина которого состояла в переписке с английскими коллегами, ну и, может быть, в паре неосторожных фраз.

Разумеется, не из-за этого, но Александр Иванович все-таки ушел в скандинавистику. Написал пару статей о рунах – в стол, конечно, хотя коллеги читали рукописи и оценили их. Вместе с братом Татьяны Борисом перевел «Сагу о Фритьофе» Тегнера. И таки подготовил хрестоматию по истории английского языка седьмого-семнадцатого веков.

А потом все стало совсем плохо. В конце тридцатых были арестованы и Таня с ее новым мужем, и Борис, и их отец. Кажется, тот попал в лагерь в Казахстане. Юлий Исаевич, по слухам, находился в Орле, в тюрьме, – его хотели обвинить еще в чем-то помимо троцкизма. А вот Борис умер. В тридцать восьмом. Вот скажите, какая опасность Советскому Союзу от пушкиниста и знатока Достоевского?

Теперь при взгляде назад все эти события выстраивались в цепочку. Мрачную цепочку наподобие той, о которой писал Вальтер Скотт: «…цепочку, которую, как известно всем на островах, выковали не смертные кузнецы, а трау в глубине своих загадочных пещер…» Подобно этой ночной нечисти, убивающей собственных матерей при рождении, отцов при взрослении и всех, кто встает на пути, в процессе всей жизни, в стране завелось нечто расправляющееся как со своими повитухами-революционерами, так и со всяким, кто не принял дикости и мракобесия.

А вот теперь шла война. Глупая и бессмысленная. Война, которую начали безумцы, даже не способные оценить все величие национального наследия, от имени которого они якобы выступали.

«Арийцы». Хоть бы знали, что значит это слово! Александр Иванович поморщился.

И в Союзе, как и следовало ожидать, само слово «германист» стало звучать подозрительно. Что ж. Как честный человек, он будет сражаться с этим до конца. И пусть германистика не в почете, именно сейчас, во время войны, она особенно нужна. Чтобы понимать врага Родины. И чтобы открывать глаза тем, кто может купиться на его «арийскую» пропаганду – близнеца все того же мракобесия. Он, Александр Иванович, исполнит свой долг.

– Александр Иванович, к вам пришли!

Вбежавшая в профессорскую аспирантка сделала такие глаза, что сразу стало ясно: пришли не к нему, а за ним. Что ж. Выходит, недолгим был путь его долга. Какой мрачный каламбур…

– Смирницкий? Александр Иванович? – Некто в штатском, не здороваясь, вошел, чуть не наступив на пятки девушке.

– Да, это я. – Профессор слегка церемонно поклонился.

– Вы должны проехать с нами.

– Я могу позвонить?

– В этом нет необходимости. Если понадобится, позвоните оттуда. – Вслед за штатским в кабинет вошел молодцеватый человек в форме НКВД.

– Но мне, наверное, необходимо…

– Да, соберитесь. Вы помните, о чем вас спрашивали в тридцать четвертом? Вот и возьмите с собой записи, которые помогут ответить на подобные вопросы.

Александр Иванович пораженно уставился на вошедших.

– Ну что вы стоите? Собирайтесь, собирайтесь…

Пока он с мечущимися мыслями упаковывал не желающие лезть в портфель рукописи и записные книжки из своего стола, энкавэдэшник не всегда слышно переговаривался с сопровождающим.

– Надо других фольклористов в эксперты взять.

– Да уж, заставили нас из-за этого таинственного трау напрячься.

– Говорят, сам Хозяин это дело под контроль взял.

– И немцы еще эти…

– Да, этот трау у них…

Александр Иванович, роняя какие-то листочки, с удивлением повернулся к ним:

– Извините… Трау? Я не ослышался? Но ведь они не из немецких, а из оркнейских фэйри! Вы, должно быть, что-то путаете…

Человек в штатском сглотнул и переглянулся с подобравшимся чекистом.

3.08.1941 г. Ссешес Риллинтар

Пребывание в постоянной словесной пикировке с товарищем Ивановым не добавляло мне спокойствия. Его интересовало буквально все-все подробности, все мельчайшие, незначительные даже для моего параноидального мозга факты. Продуманная программа «Дядя дроу показывает неразумным хумансам фокусы, они восхищаются и перестают обращать внимание на нестыковки» не прокатила. Нет, конечно, само применение магии дало ошеломляющий первоначальный эффект, особенно утреннее излечение от похмелья и показательное разжигание огонька на кончике моего когтистого пальца. Но вот дальше я явно ощутил, что с таким зубром по части выдаивания из собеседника информации я не встречался никогда. Иллитид и тот действовал бы менее профессионально. Особенно меня насторожили вопросы, касающиеся самоназвания моего вида, и многочисленные сожаления о невозможности разговора с Духом Чащи. А так же просьбы о скорейшем его проведении. Честно – если бы неведомый мне шутник, перекинувший меня в это тело, не перемешал в своем волшебном миксере воспоминания и психику настоящего дроу и того человека, кем я был до появления в этой реальности, то спалился бы на второй минуте разговора. Пока спасали только тщательно культивируемые темноэльфийские стороны моей личности, доскональное знание материалов по вселенной забытых королевств, ну и расплывчатые, фрагментарные воспоминания об обществе дроу, откуда-то взявшиеся в моей голове. Хорошее подспорье оказывало также ледяное спокойствие, смешанное с все увеличивающимся бешенством, заполнявшим мой разум во время беседы с Ивановым. Поэтому мои ответы хоть и были вымочены в соусе эльфийского самомнения и содержали хорошую пригоршню льда, но все равно оставались предельно корректными и не выбивались из общей канвы повествования (наверное!). А ведь все началось со вроде бы невинного вопроса:

– Ссешес, не разъяснишь один момент? В докладе Кадорина о прошедшей между ним, тобой и Духом Чащи беседе упоминается, что Дух Чащи назвал тебя «трау». – После этого Иванов на прекрасном английском языке без малейшей паузы продолжил: – And in a conversation with me you mentioned that your self-race «Iliitiri». А в беседе со мной ты упомянул, что самоназвание твоей расы «иллитири».

Не знаю, как насчет «Оскара», но хоть безделушку с Каннского фестиваля я точно заслужил. Удивленно приподняв левую бровь, уточнил, сохраняя полнейшее спокойствие, снаружи разбавленное пленкой удивления:

– Не ошибусь, если ты сказал что-то на одном из хумансовских языков этого мира. Но на язык наших общих врагов непохоже. Или они имеют два языка и второй применяется только в определенных случаях? Например, язык проведения ритуалов или наречие высших сословий? Я прав? Но к чему такая нелепая проверка?..

Последовавшее за этим получасовое промывание друг другу мозгов, в котором мне удалось перенаправить стрелки на Духа Чащи и уточнить, что наименование «трау» – искаженная форма слова «дроу», иногда применяется хумансами для обозначения подобных мне, но ни в коей мере не является каноническим…

– Да и магические методы обучения языкам иногда дают такие интересные эффекты, что за уши хватаешься. Вот тебе типичный пример – как можно спокойно разговаривать и обдумывать ответы собеседника, когда в голове крутится как минимум пять-шесть синонимов каждого слова, причем все на разных языках. Например, в том словарном запасе вашего языка, который я приобрел с помощью языкового амулета, есть целых четыре обозначения вашей расы: хуманс, андрос, хомо, человек. Потом добавь сюда светлоэльфийские adan, орочье shara и друэгарское sigiltan. После этого мое родное «riwil» воспринимается просто как музыка. Так что как вечером Дух Чаши в гости заявится, давай у него спросим, откуда он это «трау» подхватил. Мне даже самому интересно.

После столь пылкого перевода стрелок товарищ Иванов предпочел сменить тему разговора. Выразительно посмотрев в сторону распаковывающего свою переносную лабораторию химика, начал вежливо, но настойчиво расспрашивать меня об изготовлении «Зелья кошачьего глаза». Да, к вопросам доверия он подходил из своей пещеры…

Я про себя ухмыльнулся и принялся в свою очередь мучать хуманса неудобными вопросами:

– Меня сильно интересуют следующие вещи: структура твоего дома и персоналии советников «Открытой руки». Также меня интересуют Дома, граничащие с Домом СССР, и основные, открытые магические клятвы, связывающие и формирующие поле отношений. То же самое мне необходимо знать по Дому Германия. Конечно, персоналии «Открытой руки» тут не нужны, а вот расклад по «Шепоту тьмы» или его аналогу необходимы как магия.

– Что за «Открытая рука» и «Шепот тьмы»? При чем здесь магические клятвы?

После этой фразы энкавэдэшника я подумал буквально следующее: «Все-то ты понял. Только вот получение информации тебя интересует больше, чем ответы на мои вопросы». Вслух, однако, было сказано следующее, ведь все равно рано или поздно ответы на эти вопросы всплывут:

– «Открытая рука» – это структура, непосредственно подчиненная Матроне и занимающаяся вопросами внешних сношений мирного характера вне пределов Дома. Например, торговыми отношениями с соседями и управлением гильдиями. Неужели непонятно из названия? Правда, по-светлоэльфийски это полностью звучит как «Открытая рука дружбы, обращенная к свету». Светлые всегда любили выделываться, что с них взять. – Передернув в раздражении кончиками ушей, я продолжил: – «Шепот тьмы» – это гораздо более закрытая структура, подчиненная Главе Дома и занимающаяся вопросами безопасности. Тихое устранение препятствий на пути развития Дома. Что еще можно сказать… думаю, облако фактов уже собрано агентами Дома Германия, и поэтому вопросы безопасности нужно начинать решать немедленно. Да, и еще, необходима статистическая информация об окружающем мире и населяющих его расах…

Как же хорошо сидеть в тишине подземного зала и заниматься щекочущей нервы и холодящей голову битвой – словесной битвой с умным, даже чересчур умным противником. Фактически происходил взаимный слив искаженной на грани фола информации. Иванов получал от меня данные об устройстве темноэльфийского Дома и общие данные о мире, в котором существуют дроу, эльфы, орки, кентавры, гномы, иллитиды, друэгары и множество других разумных видов и рас. В ответ я получал слабенький чаек из кусочков устройства СССР, кусочков внутренней и внешней политики и обзорных сведений по земной географии. Было даже очень интересно ловить Иванова на искажениях уже известных мне по человеческому прошлому фактов и на неприкрытой рекламе общественного строя СССР и всего государства в целом. Вообще, если бы не закончивший распаковываться химик, мы бы еще не один час проговорили – слишком захватывающей оказалась эта словесная схватка. Но если уж Иванову захотелось посмотреть на процесс изготовления зелья, да и рецептик на память записать, пусть посмотрит. Чем бы dalharess ни тешились, лишь бы не свитками «Армагеддон» или «Кислотный шторм». Ну-с, приступим к рекламе достижений загнанной в лженауки алхимии. Тем более что когда я без раздумий согласился предоставить союзникам техпроцесс изготовления «Зелья кошачьего глаза», то это для него было большой неожиданностью – либо мне показалось, либо я действительно заметил, что при этих моих словах у Иванова даже чуть щека дернулась.

Вытащив из своей каморки запасы ингредиентов и разместив их на столе, принялся за изготовление зелья, особо ехидно улыбаясь про себя. Все просто – сперва знания по алхимии, образовавшиеся в моей голове, вступили в такой конфликт со школьным куском химии, что по получении первоначальных результатов в сотворении алхимзелий я вообще ходил как моргенштерном ударенный. Теперь настала пора посмотреть на реакцию профессионального химика.

– Итак, Роман, приступим. Во-первых, мне нужна ступка, да, вот именно такая подойдет. Измельчая компоненты, мы достигаем увеличения площади контакта и таким образом уменьшения времени проведения алхимической реакции. Вот передо мной разложены компоненты, из которых мы и будем творить наше зелье. Что ты говоришь? Да, конечно, бери образцы. Они для этого в таком количестве и лежат. С учетом того, что под рукой сложных компонентов нет и нормальной алхимлаборатории со стационарным конвертором веществ тоже нет, готовим из того, что есть. Первое и самое важное при приготовлении алхимзелья – это правильно приготовить маточный раствор. То есть исходные компоненты должны находиться в как можно более реактоспособном состоянии. Лучше всего, конечно, пользоваться уже готовыми экстрактами, но уж чего у нас сейчас нет, так это армии подмастерьев или студиозусов, которые возьмут все подготовительные этапы на себя. Второе, и не менее важное, правило, о котором очень часто забывают неопытные алхимики, хотя подогрев маточного раствора и важен для ускорения алхимреакции и повышения выхода конечного продукта: нельзя забывать о том немаловажном факте, что у каждого действующего вещества есть порог температурного нагрева, после которого происходит его разрушение или изменение полезных свойств. Поэтому самые сложные многоступенчатые реакции обычно проводят без подогрева маточного раствора или даже при принудительном охлаждении его заклинаниями.

Вот если бы меня так студенты слушали. Роман, по-моему, даже в некоторых местах дышать переставал. Да и Иванов тоже слушал не отрываясь. Ингредиенты перетрогали все и по образчику аккуратненько так запаковали. Плюс химик еще и конспектировать умудрялся налету. Ну и любопытная мордочка Ва Сю периодически появлялась в поле зрения. Но она по-культурному подходила, нюхала образец, иногда кусочек между пальцами разминала, один раз даже лизнула, листик белладонны по-моему. С вопросами не лезла. Надо, кстати, вечерком, как Леший появится, спросить у нее о той технике, с помощью которой она старшину от информационной перегрузки спасала. Так, между прочим, не каждый маг-менталист умеет с кластерными сознаниями работать. А она без подготовки, считай, на лету четыре сознания засинхронизировала. Так что Сергеич ей как минимум разум должен. И не только свой, если бы ядро сознания распалось, то и драконы бы недолго протянули. Так что, судя по всему, у Ва Сю начинает потихоньку просыпаться память. Ну не об этом сейчас моя печаль. Продолжим нашу лекцию.

– Большое спасибо за горелку, но она не пригодится, пока что с магией у меня проблем нет, да и нагрев более равномерный, и контроль лучше. Термометр? А, это измеритель температуры. Понятно. И что показывает? Тридцать восемь и одна десятая градуса Цельсия. Что это еще означает? Градус? Что это? Одна сотая интервала между кипением и замерзанием воды? Странная система, я запомню, спасибо. Ну да ладно. Так вот. Перед нами подготовленный маточный раствор оптимальной температуры. Если она будет больше, полезные вещества начнут изменять свои свойства, а если меньше, реакция пойдет медленнее и потребует больших затрат… Да, Николай, сын Антона? Каких затрат? Ну это же очевидно. Сам посуди – зная известную структуру активного вещества, которую нам необходимо получить на выходе, и подготовив маточный раствор, мы сделаем следующее – сформируем в объеме маточного раствора глиф преобразования, встраивая в него формулу конечного продукта, и насытим его магией, запуская при этом алхимреакцию. И поддержим постоянный приток энергии до полного завершения преобразования или скачкообразного повышения затрат. Последнее означает, что какого-то из ингредиентов недостает, и заклинание, используя оставшиеся компоненты, пытается преобразовать их в недостающий для продолжения основной реакции элемент. В принципе, используя наработанные узкоспециализированные глифы алхимпреобразования и имея под рукой неограниченный источник магической энергии, это зелье можно вообще сварганить из родниковой воды и горсти сосновых иголок. Так что весь вопрос состоит в уменьшении затрат магической энергии – ее тут и так мало, нечего ею разбрасываться.

Глава 10СЛОВЕСНЫЕ ТАНЦЫ С САБЛЯМИ

Светлоэльфийским дипломатам до специалистов НКВД плыть и плыть.

Из воспоминаний Главы Дома Риллинтар

4.08.1941 г. Вторая половина дня. Подземелье партизанского отряда «Башня»

Шаровые молнии дроу погасил, и всего света осталось – коптилка, спроворенная старшиной из консервной банки. Но даже такой свет беловолосому, видимо, неприятен – он щурился и старался смотреть чуть в сторону, посверкивая угольками глаз. Длинная белоснежная коса, темное пятно лица – поди, пойми что по красноглазой маске…

Иванов хмыкнул, сгреб со стола никелированную немецкую зажигалку, получасом ранее выданную «для научных нужд», и качнул головой:

– Ссешес Сабраевич, может, выйдем на воздух? Дышать тяжковато от этой химии.

– Хм! Сс вентиляцией вссе отлично… – Суховатый, чуть хрипящий голос. Расовая особенность? – Но почему бы и нет? Тем более солнце все равно сскоро уберется. – Подхватив плащ, дроу вопросительно оглянулся. Ва Сю с готовностью вскочила, сверкнула улыбкой и засеменила к выходу, слегка мазнув эльфа копной распущенных черных, отливающих легчайшей красниной волос с шаловливо торчащими из них рыжими кисточками ушей. Странная девочка…

«Московский гость и не думает вставать, разглядывает меня с добродушным ехидством. Это вам не химик, у которого вместо глаз одна сплошная Нобелевка, этот опасен. И спину ему подставлять ой не хочется… Ладно. Nindyn vel'uss kyorl nind ratha thalra elghinn dal lul alus…»

Заходящее солнце вовсю издевалось над бедным дроу – и капюшон не очень помогал. Еще разговор этот…

Уже на поверхности, привычно отворачиваясь от заходящего солнца, Ссешес огляделся. «Да-а, старшину мне не иначе сама Ллос послала – так наладить лагерь! Корчагина с Геной вон за кашей присматривать назначил, радист железки свои тетешкает да на московского коллегу ревниво косится, Юра с кем-то из прилетевших недоломанный МГ реанимируют, а сам старшина за хулиганами своими присматривает. И правильно – шкоды за сегодня они натворить успели. Глау, после того как встал на крыло, пристрастился к снаряженным патронам, так что за боеприпасами приходится смотреть в оба. Сергеич ему каждый вечер сам штучку скармливает. За хорошее поведение.

Нет, этот сын Антона явно издевается! Сколько можно…»

Шорох, шелест… москвич выбрался наружу.

Солнечные лучи высветили обильно подернутый сединой ежик, выглядывающий из-под пилотки, Иванов прищурился и чуть закинул голову, улыбаясь:

– Хорошо здесь. Словно и войны нет…

То, что серьезного разговора не избежать, было ясно с самого начала. Зря ли таких людей с парашютами сбрасывают? И вечером, пока гуляли, и похмельным утром, и весь день, покуда Корнеев возился с опытами, прозрачно-серые глаза наблюдали, взвешивали, отмечали.

– От нее все равно не спрятаться. Заберись хоть в темнейшие места Подземья – найдет. Рано или поздно.

– А некоторые сбежать думают… Да только война – баба ревнивая, вцепится – не отпустит.

– Jalil Elgril не любит тех, кто не решается присоединиться к ее танцу. Несчастные… Ну да что с них взять… – Отвечая, дроу медленно переместился к краю поляны, стараясь не выпускать из поля зрения идущего следом человека. Такой себе причудливый вальс…

Шагнув в тень, беловолосый неуловимо изменился – чуть экономней стали движения, чуть внимательней взгляд, чуть по-другому повернулась голова… Небольшая расхляпистость, резанувшая глаз на поляне, исчезла. Впереди шла смерть. Зубасто-улыбчивая и красноглазая.

«Не взяло еще тебя в оборот, видать, не успело… Красиво говоришь, выученно. Кто ж тебе роль-то писал, а? – Взгляд разведчика привычно ощупал поляну. – Хорошо ребята разошлись, грамотно… Да и ты, парень, неплох, двигаться по лесу умеешь. Странно двигаться… Не по-нашему… Вот оно, значит, что… Спасибо тебе, товарищ Лю, не расскажи и не покажи – и не узнал бы. Интересно, дроу, кто ж тебя так споро гнал? Комунужен опытный боец – и так быстро?»

Дерево у края поляны (то самое, под которым чуть не подорвалась Ва Сю) показалось самым удобным. Бросив у корней плащ (на уголке которого Ва Сю тут же и пристроилась), Ссешес еще раз огляделся: «Странно как-то гости по лагерю распределились – понять не могу, но что-то необычное проглядывает. И Иванов этот – спокойный, как танк, – на лирику его, видишь ли, пробило. Интересно, это его „некоторые убежать пытаются“ уж не про моих ли потеряшек? Еще пришьет им много чего, вплоть до помазания зеленкой лба?»

– Вам солнце здесь мешать не будет? – Иванов неторопливо устроился на коряжке, так вовремя оказавшейся рядом, расслабленно свесил руки между колен.

– Будет. – Отвечая, дроу по-кошачьи жмурился. – Но оно скоро уйдет, и тогда станет намного лучше.

– Темноту любите? Капитан говорил… Это ж где вы такие живете? – Иванов чуть откинулся, потершись спиной о ствол: – Благодать…

– Сскорее – другой ссвет. Здессь для меня слишком ярко. Глаза моего вида больше приспособлены к полутьме и видению тепла в коридорах и залах Подземья. Моя родина – это гигантская запутанная сеть подземных пещер и каверн.

– А поподробней нельзя? Мне вообще о другом мире рассказывали.

Лучик солнца, отразившийся от никелированного бочка зажигалки, ненароком скользнул по антрацитовой коже.

– Там нет всего этого шума, яркого ссвета, и вокруг только тишина, разбавляемая мерными звуками пещер. – Одарив собеседника клыкастой ухмылкой, Ссешес опустился на плащ. Забавно все-таки хумансы на нее реагируют. – Мир… Мир примерно похожий на ваш. Во всяком случае, такого рода леса я встречал, например, на севере Долины ледяного ветра. Только жить у нас в разы приятнее, чем здесссь. – Произнося это, дроу недовольно дернулся и сощурился, спасаясь от зайчика, метко пущенного зажигалкой. После чего отцепил и надел очки.

– Интересная штука. Взглянуть можно? – Добродушно-ленивый вопрос типа: «Хочешь – покажи, нет – не очень-то и хотелось». – Они вроде на солнце темнеют?

Недовольно хмыкнув про себя: «Может, теперь хоть зажигалку уберет. Достал уже своими зайчиками…» – Ссешес снял очки и протянул Иванову:

– Очшень удобная для длительных пробежек по поверхности вещь. Со ссферой тьмы или туманным пологом долго не побегаешшь, да и демаскирует. Дажше маг-недоучка на расстоянии двух-трех выстрелов почует.

Иванов с индифферентным видом покрутил очки в руках: гляди-ка, мол… Не воспринимался он военным – сапоги разношенные, коричнево-зеленый комбинезон линялый, и даже сдвинутая на затылок пилотка выправки не добавляла. Глаза светлые, с добродушной ехидцей, ежик каштановый, в сильную проседь, морда загорелая – агроном какой-нибудь или председатель заштатного колхоза на отдыхе, мужик крепкий, хозяйственный, но насквозь штатский…

– Занятно… Это за них вы золотом по весу обещались? – И протянул вещицу обратно. При этом глаза Ссешеса сами собой зацепились за пальцы с зажатой в них оправой. На внешней стороне правой кисти виднелись небольшие горизонтальные шрамы, почти исчезнувшие, но все равно проступающие тонкой паутинкой на загоревшей коже. В памяти, сдвоенной памяти человека и дроу, полыхнуло. Такие шрамы он уже видел.

Не точно такие, но похожие черточки иногда оставляет на коже разорвавшийся детонатор. Лишенные зрачка, красные, будто налитые кровью глаза буквально вкидывали в топку бешено работающего мозга дроу стоп-кадры не замеченных до этого фактов. Кадр – плотные, средней длины пальцы с коротко обрезанными ногтями и еле заметными выгоревшими волосками на фалангах, переходящие в кисть с такими знакомыми шрамами. Еще маленький, почти невидимый шрам в основании большого пальца. Все это (вместе с анализом шрама, вероятно полученного из-за соскользнувшего ножа) не заняло и мгновения. Взяв протянутые очки, Ссешес нацепил их с удовлетворенным вздохом под аккомпанемент пожеланий Иванова:

– Вы надевайте, не стесняйтесь, светло ведь еще! – Серые глаза прищурились от вечернего солнца, а за ними не стоп-кадры, поток: «Что-то такое видел… Стекла посветлей, чем у газорезчика, значит, непрямой свет тебе не очень мешает. А вот прямого не любишь – ишь как на зажигалку косишься. Точно, видел! У кого-то из батальона Линкольна похожие были. Или чуток раньше – когда через Париж в Испанию перебрасывали?»

– Спасибо. Проссто технология интересная, ее еще много где применять можшно. Но не в этом дело. Если уш зашел расзговор – что не поделили два Дома – СССР и Германия? Кто на кого первый напал, я уже понял, а причина? Источшники? Камни? Заклинания?..

Работающий на износ мозг дроу, заново анализирующий образ сидящего перед ним человека, выделил параллельную мысль, не связанную с основным потоком сознания: «Убрал наконец свой карманный лазер – нет, не убрал, просто переложил в другую руку, сволочь!» Наблюдение не прервало кристально холодного: «Мелкая моторика при разговоре не превышает обычную для хуманса. Мышцы спины расслаблены, но размещение центра тяжести и точек опоры туловища указывает на возможность мгновенного ухода за радиус ножевого контакта или, наоборот, перекат с фиксацией объекта атаки. Особенно интересна левая рука, так как обычно при таком положении туловища опора на нее выглядит само собой разумеющейся, но в данном случае рука оставлена свободной. Анализ позы допускает высокую вероятность наличия второго ножа в пару находящемуся в правом рукаве или пистолета. В шве правой брючины просматриваются контуры небольшой заточки или спицы – причем для хумансов маскировка выполнена очень профессионально. Следовательно, наличие незамеченного оружия рассматриваем как данность…