Текст книги "Подставное лицо (сборник)"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

5

Спустившись по эскалатору, Денисов и Сабодаш прошли в отсек к знакомой ячейке.

В зале для автоматов камеры хранения было вновь пусто, а все ячейки снова заняты. Молчаливая очередь ожидала у стола дежурного. Казалось, все это время в ней стояли одни и те же привычные к ожиданию люди.

– Не понимаю ее логики… – Антон, как обычно, рассматривал вопрос в целом, хотя это ни на сантиметр не приближало к конкретной цели возвращению Беате ее писем.

– Когда талантливого, но неуживчивого человека обходят коммуникабельные бездарности… – Антон словно держал речь перед ученым советом. – Это экономически убыточно. Общество недополучает энное количество ценных идей, наиболее оптимальных вариантов! Государственная проблема!

Денисову необходимо было снова осмотреть ячейку.

– Ты говорил о некорректных методах… – продолжал Сабодаш. – Да это просто подлость – использовать чужие идеи, чужие письма. Согласен?

Денисов набрал шифр, дернул за ручку.

– Денис, – Антон придержал дверцу. – У тебя другое мнение?

– Ты рассуждаешь правильно. Но ведь речь идет конкретно о Максимове. А что мы знаем о нем? О женщине по имени Беата? О ее муже? Мы обещали сделать все, что в силах, здесь, на вокзале. Где пропали письма, где мы достаточно сведущи в своем ремесле. Я это делаю…

– Я не о том.

– А я и об этом тоже. Заявительница отказалась от наших услуг. Почему? Может быть, много причин.

– Это же так понятно, Денис! Беата не хочет быть в тягость! Она видит: мы остались после ночи…

– Допустим.

– Готова расплачиваться сама за свои ошибки. Но ведь мы не должны этим воспользоваться… Правда? Это ничего не меняет. Мы убедились, что ночью на вокзале неизвестный действительно за ней следовал. И в автоматической камере хранения, и в ресторане… Так?

– Да.

– Значит, угроза шантажа реальна? Теперь мы узнали, что за человек Максимов. Не горлохват, не выскочка. Против него что-то затевается. Ведь мы не оставим его в беде? Правда?!

– Чудак… – Денисов заметил его разом вспотевшие виски. – Я не думаю отказываться! Я и пришел сюда, потому что у меня появилась идея…

– Мне показалось, после разговора…

– Я подумал: почему вещи с самочинных обысков, которые лежали в ячейке, попали на склад почти сразу, не пролежав в ячейке положенный срок. Понимаешь?

Сабодаш отпустил дверцу.

– У меня каждый раз такое чувство, – он вслед за Денисовым заглянул в ячейку, – будто откроешь, а письма на месте…

Ячейка была пуста. Денисов внимательно оглядел ее поржавевшее исцарапанное дно.

– Что ты там ищешь?

– Монета есть? – Он поискал в карманах. Ему показалось, что в кабинете, разговаривая с ночным инспектором, а потом с адвокатом, он сделал крохотный шажок в верном направлении.

Стоявший поблизости дежурный по автоматической камере хранения молодой парень, переведенный из кладовщиков, – подал несколько монет.

– Еще надо? – Он изнывал от непривычной пассивности.

– Спасибо. Станьте рядом, слушайте. – Денисов опустил монету в прорезь. – Слышали?

Звона проскочившей в накопитель монеты не последовало.

– Нет, – подтвердил дежурный.

– Повторим, – Денисов опустил еще монету.

Результат был тот же.

Пластмассовый, глубиной в несколько миллиметров, желоб, тянувшийся внутри ячейки от прорези до накопителя, был засорен. Монета не попадала в узкий, похожий на школьный пенал, монетоприемник. Застревала по пути.

– Надо поговорить с заведующим.

– Обязательно.

Они поднялись в центральный зал. Антон подошел к табачному киоску купить папирос. Денисов остался ждать у дверей. Начиналась посадка на поезд дальнего следования.

– Давай прервемся ненадолго, зайдем в буфет! – предложил Антон, засовывая «Беломор» в карман.

Они поднялись на антресоли в маленький буфет, о котором знали только завсегдатаи. Очереди у стойки не было. Денисов взял как обычно – сосиски, сметану, бутерброды, кофе с молоком, перенес на столик. Сабодаш остановил выбор на бутылке кефира.

– Что будем делать дальше? – Антону ни о чем не говорила обнаруженная в автомате неисправность, он ждал разъяснений.

Отсюда была видна большая часть центрального зала для транзитных пассажиров, эскалатор автоматической камеры хранения.

– Помнишь французские автоматы для хранения ручной клади? – Денисов начал со сметаны и бутербродов. За столиком кроме них, никого не было. Они разговаривали свободно.

– Автоматы с ключами? – На международной выставке транспорта в Щербинке экспонировались роскошные автоматические камеры хранения, запиравшиеся на ключ.

– Фирмы «Фише – Бош»…

– Помню. – Антон залпом выпил кефир. – Фирма еще презентовала тебе блокнот как самому любознательному экскурсанту. С приложением.

– Это на выставке криминалистической техники. Ты спутал. «Развитие средств взлома сейфов во Франции за двадцать лет»… В чем была особенность тех автоматов, помнишь?

– Ну?

К столу подошла официантка, унесла пустую тарелку.

– Принцип такой. Запираешь ячейку – ключ уносишь с собой. Когда изымаешь вещи, то ключ уже не вынимается. А чтобы узнать, сколько дней пассажир пользуется ячейкой, дежурный, запирая вокзал на ночь, переводит счетчик.

Антон поперхнулся.

– «Запирая вокзал на ночь…» Это в Париже-то?!

– И в Париже.

– Как где-нибудь в Михневе…

– У нас роль счетчика играет накопитель. Из него извлекают монеты. Если монет не будет, считается, что вещи лежат сверх срока. Их переносят на склад. Теперь представь, что монетопровод засорен, как это мы сейчас наблюдали, и настало время очередной выемки…

Антон внимательно слушал.

– Преступники поставили в ячейку вещи, похищенные во время самочинного обыска, – портфель и целлофановый пакет. Опустили монету, закрыли дверцу. Ушли. Они не догадываются, что монета не попала в накопитель, а зависла где-то в монетопроводе. Во время прошлой выемки монет накопитель тоже был пуст.

– Я, кажется, понял. Подожди… – Антон достал авторучку, набросал на салфетке несколько неправильных геометрических фигур. – Это восемьсот девяносто шестая ячейка. Это склад забытых вещей. Под вечер была выемка. Портфель и целлофановый пакет из ячейки перенесли на склад, подумали, что, если монет нет, значит, вещи лежат больше положенного срока. Ячейку оставили открытой, шифр не меняли… А тут Беата и Николай… Положили сумку с конвертом, оставили на шифраторе тот же шифр – «Б-042». Пошли ужинать…

В привычном гудении зала внизу послышались новые звуки. Представитель экскурсионно-туристского бюро с мегафоном приглашал на автобусную прогулку по Москве:

– Последние билеты! Олимпийская деревня и другие достопримечательности! Всего за один час!

– Преступники вернулись. – Антон провел на рисунке черту, образовалось жирное чернильное пятно. – В полной уверенности, что вещи лежат на месте. Набрали шифр – ячейка открылась. А вместо портфеля и целлофанового пакета их ждало совсем другое… Так?

– Так.

– Значит, Беате ничего не грозит! Переписка должна находиться на Курском вокзале. У задержанных за самочинные обыски…

Денисов не стал его разочаровывать. Спросил только:

– Ты внимательно читал ориентировку о самочинном обыске в Орле?

– Вместе читали. А что?

Денисов посмотрел на часы: надо было зайти на склад, потом все-таки ехать на Курский – разговаривать с задержанными.

– Пропажа переписки произошла между двадцатью двумя и тремя пятьюдесятью утра… Так? А людей, о которых ты говоришь, видели вчера в Орле, в железнодорожном ресторане. Перед закрытием.

У входа в склад забытых вещей висела записка:

«Скоро буду».

Денисов и Сабодаш отошли к стоящим поблизости телефонам-автоматам. Пока Денисов звонил на Курский, Антон рассеянно смотрел вокруг. Внезапно лицо его просветлело. Он с трудом дождался, пока Денисов закончит разговор.

– Я понял. Камера хранения была для них чем-то вроде склада или почтового ящика. Вещи, украденные на самочинных обысках, они оставляли здесь. Транзисторы, хрусталь. А кто-то забирал их и в обусловленном месте оставлял деньги…

Мимо них к другой камере хранения ручной клади, расположенной в огромном серебристом ангаре, шли люди с чемоданами, свертками, баулами, вели за руки детей.

Антон продолжал обосновывать версию:

– Вчера, когда эти двое – задержанные – были в Орле, их сообщник пришел за вещами…

Поток пассажиров обтекал их с обеих сторон, Антон не замечал его.

– Именно он получил вещи по паспорту Баракаева, когда их из ячейки перенесли на склад…

Денисов был согласен.

– А дальше? Рассуждай… – Вывод Антона должен был служить посылкой для последующих умозаключений. – Что должен был предположить их сообщник, когда вместо вещей и ценностей обнаружил в ячейке письма Беаты к Максимову?

Вопрос не был праздным. От ответа на него зависел выбор направления, в котором следовало искать письма.

– Ну, во-первых, он решит, что конверт изъят во время самочинного обыска. Во-вторых, я считаю, он догадается по переписке о характере взаимоотношений Беаты с Максимовым. Не думаю, что Беата делилась в письмах новыми идеями в физике. Скорее предположить, что это мог делать Максимов. Но его письма, к счастью, не пропали.

– По-твоему, сообщник может их попросту выбросить?

– Денис! – Антон положил руку ему на плечо. – Кажется, я знаю. Он их не выбросит. Он подумает, что эти письма взяли намеренно с целью шантажа. И поскольку он человек бесчестный… Честные люди, как известно, не входят в сговор с мошенниками! Прочитав письма, он попытается шантажировать!

– Кого?

– Думаю, Беату. Какой смысл предлагать переписку ее мужу?! С Беаты можно получить больше. Факт?

– Допускаю. – Денисов согласился, однако не безоговорочно. – Ведь именно Беату ему трудно установить! Вряд ли она указывала на открытках и письмах свой обратный адрес.

– А если через институт? Все зависит от того, в чьи руки попала переписка!

– Беспокоиться стоит за Максимова… – пришел к выводу Денисов.

– Пожалуй. В письмах наверняка есть адрес – Соколова Пустынь. Фамилия и инициалы Николая. А в письмах речь идет о Сергее. И ребенок поймет, что Николай – это для конспирации…

– Я о другом. Станут ли на этот раз письма средством шантажа или нет… Не суть важно. Но ведь кто-то охотился за перепиской?! Мы убедились. Кто-то следовал за Беатой и Николаем… Почему?

– Вот и я! – Заведующий складом появился, как и обещал, скоро, словно почувствовал, что его ждут.

Крутой лестницей он первым вступил в подвал.

– Начальник вокзала задержал… – Ощутив вокруг знакомый реквизит, он вновь стал профессионально осторожен и уклончив. – Чем могу быть полезен?

Пока Антон занимался выяснением причин и условий, способствовавших тому, что вещи из неисправной ячейки каждый день прямиком отправлялись на склад, Денисов получил неожиданную передышку.

«С самого начала следовало, что удар в конечном счете направлен не против Беаты, а против Максимова…»

Денисов подвинул себе стул, сел. Установив в принципе, что письма Беаты попали к постороннему лицу, далекому от науки, от НИИ физики металлов, они могли считать, что выполнили данное ими обязательство.

«Сейчас ей ничего не грозит…»

Но оставался Максимов.

«Огромное количество оригинальных идей. Это с одной стороны. С другой – скверный характер, неуживчивый». Она и сама поняла, что переборщила: «Это от нервотрепки!»

Денисов поднялся со стула. Ему показалось, что они напрасно теряют время.

– Хасянов здесь? – спросил он у заведующего.

– Сейчас будет.

Старший кладовщик появился словно по мановению волшебной палочки.

– Как раз собирался вам звонить, – невозмутимо сказал он, увидев Денисова.

– Мы интересуемся человеком, который получил вещи по паспорту Баракаева…

– Помню. Куртка на застежках, шапка из светлой нерпы. Лет тридцати пяти… – Старший кладовщик был приметлив. Денисов с самого начала на это рассчитывал. – С «дипломатом».

– Как он вел себя?

– Спокойно. Сказал, что хочет получить вещи.

– Постарайтесь вспомнить мелочи. Вы спросили про шифр?

– Без шифра не выдал бы! Тут еще что? – Он посмотрел на заведующего складом. – Шифр с «Б». И фамилия тоже. Я дал ему бланк, он написал заявление.

– Покажите.

Заявление было написано мелким выработанным почерком. Денисов обратил внимание – авторучка скользила легко, еле касаясь бумаги, оставляя четкий тонкий след.

– Он пользовался вашей авторучкой?

– У него своя, перьевая. Китайская или японская. Я знаю: у моего сына примерно такая же. Четвертной отдали.

– Он пишет: «ювелирные изделия», – заметил Денисов. – По-моему, там их не было.

– Не было, – подтвердил Хасянов. – Но он и не настаивал. Сказал: «Видимо, в другом чемодане».

– Странно. Наверное, в бауле было еще что-то? Малоценные предметы, бумаги. Вы же не включаете их в акт?

– Всего не включишь.

– Припомните.

– Несколько блокнотов. Какой-то бланк… Я еще заинтересовался! Вспоминая, Хасянов, казалось, не испытывал ни малейших затруднений. Незаполненный.

– С печатью?

– Без. Вроде акта.

– Может, протокол? Или постановление?

– Вспомнил! Постановление какое-то, незаполненное – пустой бланк.

– Это бланк постановления на обыск, – сказал Денисов Антону.

Заведующий, молча листавший акты, поднялся, зажег второй светильник, снова склонился над бумагами. Денисов обратил внимание на то, что портфель и целлофановый пакет, которые они утром осматривали, так и стоят на виду, у стола.

– Надо их положить опять на стеллаж.

Заведующий поднял голову.

– За ними придут?

– Возможно. Поставьте нас сразу в известность.

– Обязательно. Вещи выдавать?

– Да.

– Супруга просила позвонить ей на работу, – сказал помощник, когда Денисов вместе с Сабодашем вошел в дежурку.

– Спасибо. – И тут же забыл об этом, увидел Баракаева. – Из 68-го отделения так и не приезжали? Еще раз здравствуйте.

– Привет. Нет, не приезжали. Нас с женой просили самих заехать на Курский, в отдел внутренних дел. – Баракаев нетерпеливо посмотрел на часы. – Там подозреваемые, все готово для проведения опознания. И там же должны решить, какое следственное подразделение по территориальности будет вести дело. А я, как всегда, дожидаюсь жену!

– Опаздывает?

– Сверх меры. – Он снова посмотрел на часы. – Правда, есть смягчающее обстоятельство. Не на кого оставить малыша. Теща должна ее подменить.

Адвокат выглядел импозантно. Все входившие в дежурку обращали на него внимание.

– Перейдем в соседнюю комнату. Из окна будет видно…

– Нам тоже на Курский, – пробасил Антон. – Возьмете?

– О чем речь?

– Сюда, по коридору…

Они обосновались в комнате рядом с дежуркой. Отсюда хорошо было видно стоянку служебного автотранспорта и всех, кто сворачивал с платформы к отделу внутренних дел. В час этот, не отмеченный уголовной статистикой, в комнате для заявителей, кроме них, никого не было.

– Сегодня у вас свободный день?

– И вчера, позавчера. Перерыв. Представляете? Эксперты запросили столько времени для подготовки заключения и ответов на вопросы!

– Так много? – удивился Антон.

– Ими занималось Главное управление БХСС! Преступная группа дельцов! Подсудимые и стороны задали в общей сложности около трехсот вопросов, связанных с проведением бухгалтерских экспертиз…

– Подпольные миллионеры?

– Были и такие. Но ваши товарищи хорошо поработали. Деньги, ценности, меха – все изъято.

– Подсудимые под стражей?

– Основные под стражей. Но есть с подпиской о невыезде, на свободе.

Еще по дороге во Внуково в машине Денисов обратил внимание на рассказ Баракаева о взаимоотношениях бывших соучастников. Можно было представить, какая борьба велась между ними вне суда. Думая об этом, инспектор связал перипетии этой борьбы с самочинным обыском у адвоката.

– А ваш подзащитный?

– Тхагалегов Валерий Павлович. Пока велось дело, год отсидел. Сейчас на свободе.

– Жена к нему так и не вернулась?

– Нет, – Баракаев улыбнулся. – Он и сейчас занимается семейными проблемами. Суд разрешил ему на три дня выехать из Москвы. Для устройства личных дел.

То, о чем Баракаев говорил, могло иметь отношение к судьбе разыскиваемой Денисовым и Сабодашем переписки. Из-за случайной неисправности в ячейке, думал Денисов, переписка, возможно, попала в котел большого судебного процесса, в котором участвовал Баракаев, и могла, в лучшем случае, сгинуть среди других бумаг, а в худшем – чем черт не шутит – стать чьей-то ставкой в борьбе привлеченных к уголовной ответственности дельцов за то, чтобы остаться на свободе.

– Надеется помириться с женой! – Баракаев покачал головой. – Какой наив! В конце судебного следствия! Перед самым обвинительным приговором.

– Другие подсудимые, я чувствую, более… – Денисов искал слово, зубастые! – Он проверял свою мысль.

Баракаев простер руки.

– Никакого сравнения! Так преобразились, пока под стражей! Теперь это законченные уголовники. Вчерашние собутыльники перегрызлись, как волки. Я вам не зря сказал, что боюсь за документы, когда суд предъявляет им для ознакомления доказательства. На все способны! В одних вопросах они блокируются, в других – стремятся топить друг друга. Хоть в стакане воды…

Денисов вынул из блокнота заявление, которое они изъяли на складе невостребованных вещей. Написанное от имени адвоката, оно содержало просьбу о выдаче перенесенных из ячейки картонной коробки и баула.

– «От Баракаева…» Гм! – Адвокат пробежал глазами заявление. – Хотел бы я познакомиться с автором!

– Вы могли его видеть. Мне как раз и хотелось это проверить. Лет тридцати пяти. На нем куртка на застежках, шапка из нерпы. Может, встречался в зале суда?

Адвокат еще раз просмотрел заявление, вернул Денисову.

– С подсудимыми мы видимся только в зале. Я имею в виду тех, кто не под стражей. Они в костюмах, в галстуках, без головных уборов. Совершенно не представляю, в чем они появляются на улице. Другие же сидящие в зале родственники. Не знаю. На Тхагалегова, по крайней мере, ваш знакомый не похож…

– Тхагалегов… – Денисов убрал бумагу в блокнот. – Куда ездил? В Орел? – Он догадался об этом.

– Именно! До вынесения приговора предстал, так сказать, перед семейным трибуналом. Да еще в конце судебного следствия на нашем процессе!

– В Орле тоже произведен самочинный обыск. Знаете?

– Мне никто не говорил! – Баракаев взглянул в окно и сразу засуетился. – Наконец-то! Думал, сегодня уже не уеду! Пожаловала… Ну, вы готовы?

– Да. Так когда конец судебного следствия? – успел спросить Денисов.

– Пойдемте. – Адвокат уже шел к дверям. – Судебное следствие? Оно заканчивается завтра.

6

Знакомый Денисову ночной инспектор выглядел основательно вымотанным: соображал с трудом и никак не мог схватить суть разговора.

– Ты приехал один? Или вместе со следователем? – Он несколько раз задал Денисову один и тот же вопрос. – Кто у вас ведет дело?

– Пока никакого дела. Со мной Антон Сабодаш. Ты его знаешь, дежурный.

– Еле ворочаю мозгами. – Инспектор был уже в годах, опытный. Он очень хотел спать, понимал, что временами говорит невпопад и только посмеивался над собой. Лицо у него было тяжелое, с набрякшими подглазьями. – А в принципе теперь можно здесь обойтись без меня.

– Почему же не уходишь?

– Инерция!

Денисов хорошо представлял его состояние.

– Теперь говори, что тебе от меня…

– Что можно сказать о задержанных? Что они за люди?

– Пока нуль информации. Не знаю даже их настоящих фамилий.

– Они не называют себя?

– Называют. Но адресное бюро данные не подтверждает.

– Значит…

– Кое-что могу предположить. Один недавно освободился из колонии. Тот, что старше. Типичный фармазон. Мы дали ориентировку. Второй тунеядец. Активной роли не играл. К вечеру скиснет. Короче, сам увидишь.

– «Борис» есть среди них? Может, фамилия второго начинается с Б? У нас шифр «Б-042».

Инспектор тряхнул головой.

– Могу поручиться только за свою фамилию. Она с другой буквы. Тебе известно.

– Известно… Как вы тут считаете, почему последний обыск они провели именно в Орле?

– Есть версия. Тот, что старше, в куртке, с капюшоном, утверждает, что раньше жил в Орле.

– Его нужно предъявить на опознание кладовщику камеры хранения, который выдавал вещи Баракаева.

Инспектор пожал плечами.

– За чем же дело? Действуй.

– Можешь показать документы, записи, которые изъяли в Орле на самочинном обыске?

Инспектор кивнул на лежавший на столе конверт.

– Читай…

Документов было немного, Денисов выложил их на стол, внимательно просмотрел все: накладные, несколько полуделовых писем, блокнот с адресами.

– Икру в банках изымали? – спросил Денисов.

– Две банки по полкило. Сдали в холодильник ресторана.

– Они – как визитные карточки всех, у кого произвели обыски.

Денисов остался доволен: ничто не противоречило логике событий, как он ее себе представлял.

– Точно. Как визитные… – Инспектор прикрыл глаза. – Этот потерпевший из Орла – работник рыбного магазина. Как и его бывший зять Тхагалегов. Тот обвиняется в посредничестве при передаче взяток.

Денисов положил конверт с документами на место.

– Мне это известно от адвоката.

– В чем же твой интерес, не пойму? Взятками вроде уголовный розыск не занимается?

– Меня интересует человек, которому оставляли вещи в камере хранения. К нему в руки попали письма заявительницы… К твоему делу это не имеет отношения.

Ночной инспектор саркастически усмехнулся:

– Об этом, представь, я догадался! Мне свой воз придется тащить самому.

– Ты крепкий. Как вы обнаружили этих двоих здесь, на Курском вокзале?

– По приметам. Когда они вышли на платформу.

– Сопротивлялись?

– Только один. Гребенников. Поэтому мы ими и занимаемся, вместо того чтобы сразу передать вместе с материалами в Орел. Или еще куда-то.

– В 68-е. Или в Строгино. Там тоже произвели обыски.

– Я знаю. – Инспектор мужественно боролся со сном. – Обыски связаны с этим Тхагалеговым. Я интересовался.

– Твоя версия?

– У большинства подсудимых на процессе изъяты значительные ценности. Только у некоторых при расследовании не удалось ничего обнаружить. Может, лучше прятали? Среди них как раз Тхагалегов. Ни сберкнижек, ни мехов… И вот теперь кто-то из уголовников решил попытать судьбу. Я позвоню, чтоб их доставили. С кого хочешь начать?

– С того, что старше.

Инспектор снял трубку прямой связи с дежурным.

– Подошли к нам задержанного Гребенникова…

– Тхагалегов бывал в Строгине?

– Жил. Когда расстался с женой. Получилось так она просила не мешать счастью с любимым человеком, и он ушел на квартиру в Строгине.

Хотя инспектор просил доставить Гребенникова, в кабинет ввели молодого, в плаще. Следом вошел Антон, он конвоировал задержанного от дежурки. У парня было веснушчатое лицо, яркие губы. Вокруг лица крупными кольцами вились золотые пряди.

– Падший ангел, – усмехнулся инспектор, здороваясь с Антоном. Садись.

Задержанный просительно улыбнулся:

– А закурить найдется?

– Найдем, – Антон, попыхивая папиросой, потянулся за пачкой, но задержанный предупредил:

– «Столичные». Или «Яву».

– Только «Беломор».

Задержанный поправил прическу.

– Может, попросите в соседнем кабинете?

– Сейчас! Разбежались, – буркнул инспектор.

Антон поднялся.

– Попробую достать. – Он вышел, через минуту вернулся, неся несколько сигарет с фильтром. – Держи. И давай говорить откровенно. Так будет лучше.

– Я и так откровенно, – задержанный взял сигареты, прикурил. – Я не я, и лошадь не моя! Ничего не знаю.

Снизу позвонили:

– Денисов у вас? Пусть спустится в дежурку. Супруга на проводе…

– Ты что не звонишь? Тебе передали?

Денисов сразу понял, что Лина не обижается, не тревожится за него, как обычно, – просто он ей зачем-то нужен.

Так и было.

– Слушай, Светка просит: у них сумку украли. Муж ее летел через Красноводск, там одну женщину высаживали больную, на костылях, и они сумку прихватили, спортивную, польскую. Сделай что-нибудь, Денисов, а? Я ей обещала. У меня записано: рейс 699 от 14-го на Красноводск. Можешь что-нибудь сделать? Тебе это пустяки…

– Надо подумать, – сказал Денисов. – Я тебе перезвоню. – Светка была лучшей подругой жены.

Он положил трубку, подумал. Провел пальцем по списку телефонов под стеклом дежурного. Нашел нужный номер в аэропорту Домодедово.

– Медкомната? Денисов из уголовного розыска. Транспортная милиция. Посмотрите: 14-го на рейс 699 на Красноводск никто через медкомнату не проходил? На костылях. Так. Так. Сложный перелом? Очень похоже. Записываю. Туманова? Красноводск, Советская, 7. Спасибо.

Он набрал номер междугородной МПС.

– Междугородная? – Денисов назвал номер телефона дежурной части. Красноводск, пожалуйста. Милицию. Девушка, можете по-скорому? – Он положил трубку. – Мало наших чемоданов, еще в Красноводске ищи, за две тысячи километров. Она, видишь ли, Светке обещала…

– Собираешься искать? – удивился знакомый помощник дежурного. – Это история на год!

– Но Лина обещала!

Зазвонила междугородная, на проводе был Красноводск.

– Дежурный? Из Москвы, из транспортной милиции. Денисов. Запиши: Советская, 7, Туманова. Пошли кого-нибудь: они сумку чужую прихватили с московского авиарейса, спортивную, польскую. Перезвони мне по эмпеэсовскому… – На этот раз он дал номер ночного инспектора. – А может, у Тумановых есть телефон? Тогда все быстрее будет. Давай.

Денисов вышел в коридор. У кабинета линейно-следственного отделения стояло и сидело несколько человек – те, у кого были произведены незаконные обыски, в том числе Баракаев с женой. Денисов обратил внимание на одного поджарого немолодого мужчину с седоватой острой бородкой клинышком и отечными глазами. Он разговаривал с адвокатом.

«Тхагалегов?» – прикинул Денисов.

Еще один человек, уже в годах, рассказывал женщине в форме капитана милиции:

– Ко мне они пришли днем. Тот, что в куртке, постарше, показал красную книжечку, но в руки не дал. Из папки достал протокол.

– Постановление на обыск или протокол?

– Да уж не знаю. С обысками до сих пор я дела не имел.

– Вы ведь живете в Строгине?

– Да. Пригласили соседа, стали искать. Переворошили одежду, письменный стол. Каждую бумажку рассмотрели. Каждую книжку. Все комнаты перерыли.

– У вас несколько комнат?

– Трехкомнатная квартира… Потом говорят: «Некоторые вещи возьмем для проверки». Я руками развел: «Проверяйте, только у нас все свое. Заработанное». Тот, молодой, сукин сын, улыбается. «Если свое, говорит, – извинимся и возвратим». Улыбка бесхитростная. Я поверил.

Жена Баракаева, прислушивавшаяся к разговору, вмешалась:

– Мне он тоже сказал: «Сам привезу. Лично извинюсь и поставлю на место».

– Тебе еще дадут слово. – Адвокат взял жену за руку.

Когда Денисов вернулся в кабинет, там уже сидел второй задержанный, тот, что постарше, в короткой куртке с капюшоном. Инспектор и Сабодаш закончили с ним разговор, но задержанного оставили, чтобы Денисов мог задать свои вопросы.

– Нашли при обыске то, что искали?

– Я лично ничего не искал, – задержанный держался весьма уверенно. Здесь какая-то ошибка.

– Может, ваш товарищ искал?

– У меня нет товарищей. Я же говорю: ошибка. – Называвший себя Гребенниковым подтянул «молнию» на куртке. – Никого не знаю.

– Он еще дойдет до кондиции, – махнул рукой инспектор. – Я предупреждал. Проведут опознания, очные ставки. Потом с ним и поговорим.

– Ничего не знаю, – поспешно вставил задержанный.

– А что падший ангел? – спросил Денисов, когда задержанного увели.

Антон вздохнул:

– С ним все ясно. Родители упустили. В детском возрасте. Совершенно бесстыдный тип.

Раздались частые телефонные звонки – звонила междугородная.

– Если Красноводск – это меня, – предупредил Денисов.

– Красноводск…

Денисов взял трубку. Все оказалось так, как он рассчитал:

– Хорошо. Высылай в милицию Домодедова. Спасибо, дежурный. Будешь в Москве – заходи… Минуту! – Это относилось уже к ночному инспектору и Антону. Он тут же позвонил жене. – Лину, пожалуйста. Ну все. Со Светки приходится. Ладно, ладно. Все. Как-нибудь встретимся.

– Попутно раскрываешь преступление в Красноводске? – поинтересовался ночной инспектор.

– Если бы с письмами Беаты так же просто!

– Будешь еще с кем-нибудь говорить?

– С подзащитным Баракаева – Тхагалеговым. Можно?

– Сейчас.

Инспектор направился к двери. Несколько минут он отсутствовал, вернулся с бородатым мужчиной, которого Денисов видел в коридоре.

– Тхагалегов Валерий Павлович? – Денисов указал на стул. – Садитесь.

– Спасибо.

– Денисов, инспектор уголовного розыска.

– Очень приятно.

– У ваших родственников произведены незаконные обыски. Вам это известно?

– Да, да… Такая неприятность!

Тхагалегов несколько раз сокрушенно кивнул: «надо найти, наказать…» В то же время Денисов видел, ничто его не интересовало. Он был занят своими мыслями, не связанными, очевидно, ни с процессом о взятках, ни с обысками.

– Заканчивается судебное следствие, скоро приговор, – сказал Денисов.

– Вот именно…

Он снял очки, безразлично помассировал переносицу, но вдруг словно что-то почувствовал, насторожился. Поднял голову.

В комнате чуть слышно звучало радио.

– Включите, пожалуйста. – Он поискал глазами динамик. – Романс! Кажется, на стихи Дениса Давыдова… Сто лет не слышал!

Инспектор поднялся к приемнику, повернул регулятор – раздалось несколько заключительных аккордов гитары. Все смолкло.

– Поздно включили, – с сожалением сказал Тхагалегов. – Потрясающий романс. «Любовь стараясь удержать, как саблю, тянем мы ее: один – рукой за рукоять, другой – рукой за острие!..» Не слышали?

«Если Тхагалегов действительно владеет миллионами, которые преступники надеялись найти у него и его родственников на самочинных обысках, – подумал Денисов, глядя на бородатого, – то вуалирует он это мастерски. Но он вряд ли бы рискнул хранить сокровища у своих близких. И преступники это понимали. Тут что-то не то…»

Диктор объявил следующий номер – испанскую серенаду, инспектор повернул выключатель.

– У вас что-то связано с этим романсом? – посочувствовал Антон.

Тхагалегов обернулся к нему:

– Не каждому дано понять мир чувств…

Денисов прервал их элегический разговор:

– У меня несколько вопросов по вашему делу… Скажите, взятки от расхитителей передавались не только в деньгах?

– В основном рыбопродуктами.

– А точнее?

– Икрой. Ценными породами рыб.

– Вы действовали по чьему-то указанию?

Тхагалегов поскучнел.

– Я уже объяснял суду. Мне показали распоряжение, чтобы я ежемесячно отвозил определенное количество банок одному человеку. Для экспертизы.

– Домой или на работу?

– И домой тоже…

– Дальше.

– Я удивился, просил дать распоряжение мне на руки. Мне дали. Сейчас говорят, такого распоряжения не было… В книге регистрации распоряжений оно не значится. Представляете мое положение!

Ночной инспектор хмыкнул:

– П о д с т а в н о е л и ц о…

– А распоряжение? – спросил Денисов. – Единственный экземпляр? Тот, что был у вас в руках, – где оно?

Тхагалегов нервничал. Он явно не знал, как ему себя вести с сотрудниками милиции.

– Скажем иначе… Распоряжение находится в уголовном деле? Да или нет?

– Нет.

– Не понимаю! – Антон вскочил. – Если вы не такой, каким вас кто-то хочет представить, – почему сразу не приобщить это распоряжение к уголовному делу? Что за ерунда?!