Текст книги "Подставное лицо (сборник)"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Центр компании – Бабичев, – сидевший напротив Бахметьева Антон Сабодаш заметил неуверенно. – Он ее мозг… Без него ничего не происходило.

Замечание Сабодаша вызвало возражение Колыхаловой:

– Почему мы отходим от показаний Алика, товарищ полковник? Только подумайте! Турандина спросили, о чем он разговаривал в тамбуре, оставшись наедине с Розой Анкудиновой и Горяиновым? С теми, кто после этого оказался без сознания на путях… А Тур ан дин ответил: «Не помню. Если кто-то из них напомнит мне содержание разговора, возможно, я смогу дополнить ответ…» Разве не ясно? Он уверен, что никто из них никогда не сможет напомнить!..

Два инспектора поддержали ККК:

– Удар у такого, конечно, страшный!

– И тут же оба уехали… Поэтому и засада в Видновской больнице не сработала.

– Вспомните показания Бабичева, – возразил им Антон. – Последним в тамбур выходил именно Верховский, а не Турандин!

– Что ты скажешь, Денисов? – спросил Бахметьев.

– Дело такого рода… – Денисов не знал, как лучше начать. – Я думаю, что Горяинов и Анкудинова были на даче во время кражи икон…

– Объяснись.

– Все говорит за то, что Горяинов и Анкудинова приезжали шестого вечером на дачу. – Денисов помолчал. – Во-первых, обоих в пятницу вечером никто не видел. Горяинова искали Бабичев, Плиний… Во-вторых, браслет Солдатенкова… В субботу Солдатенковых в Крестах уже не было. Раньше браслета у Горяинова никто не видел. – Доказательств в его распоряжении оказалось немало. – Затем Анкудинова в тот день также вернулась домой поздно, сказала: «Потом скажу…» Сделанная ею надпись на листе ватмана: «Мы еще будем здесь не один световой год…» и так далее. Наконец, подобранный к даче ключ у Димки в кармане!

– Предположим… – сказал Бахметьев.

– За иконами пришли после того, как Горяинов и Анкудинова вошли в дачу. Вор не знал об их присутствии.

Инспектор, сменивший ушедшего на пенсию Блохина, с которым Денисов проработал два года, поднял РУку.

– Но, может, кражу совершили после их ухода!

– Не думаю… – Денисов подошел к доске, взял мел. – Обгорелые спички лежали у окна, где фонарь. Здесь! Видно, света не хватило. Если кража была бы ночью, к окну со спичками не пошли бы!

– Разве фонарь не горел до утра?

– В двадцать его выключили.

– Кража могла быть раньше, – не сдавался оппонент. – До приезда Горяинова и Анкудиновой.

– Только после снегопада была кража. А снег шел вечером… – Денисов знал шахматную теорию противолежащих полей.

– Хорошо. Представь, что вор пришел за пятнадцать минут до их прихода! За десять минут! Совершил кражу и ушел?

– Нет же! Вор пропахал широкую дорогу к крытому двору. Я сам видел! – Защита Денисова была неотразима. – Следов нельзя было не заметить. А раз так – Анкудинова и Горяинов, увидев их, не вошли бы в дачу…

Дверь учебного класса скрипнула, вошел следователь. У него было красное с мороза лицо. Тихо поздоровавшись, он сел.

– Значит, ты мыслишь, что преступление было совершено позже? – спросил Бахметьев.

– Преступники появились, когда Горяинов и Анкудинова были в даче. Воры прошли со стороны крытого двора и удалились тем же путем.

– Почему же Горяинов ничего не предпринял против воров? – спросил Бахметьев. – Струсил?! – Вывод Денисова все еще казался интуитивным. Хотя с логикой денисовских построений было трудно не согласиться.

– Я думаю, что Горяинов и Анкудинова знали похитителя икон. Именно поэтому!

– Не хотели его компрометировать?

За Денисова ответила ККК:

– Скорее не его, а Анкудинову! Похититель тоже прекрасно знал обоих!

– Тогда это кто-то из Компании! – Недавний оппонент Денисова, старший инспектор, стукнул себя по колену. – Компания была увлечена идеей коллекционирования старых икон…

– Скорее не Компания, Верховский! – Бахметьев не дал отойти от фактов. – «Брошенные деревни», «оставленные иконы» – это ведь его! Через день-другой Горяинов мог дать понять похитителю о том, что ему все известно…

– …И тот заставил его и Анкудинову «замолчать»… – договорил за Бахметьева тот же старший инспектор. – Своими или чужими руками…

– Вы позволите? – спросил следователь Бахметьева.

– Конечно. – Бахметьев жестом пригласил следователя к столу: – Слово уважаемому Николаю Васильевичу.

Оказавшись в центре внимания, следователь достал из портфеля исписанную размашистым почерком пачку протоколов, перебрал их и, отложив одни, сунул другие опять в портфель.

– Все, что здесь говорилось, весьма интересно. Я не хотел прерывать… Сегодня Горяинов ненадолго пришел в себя. К счастью, я в это время был у него в палате…

Из протокола допроса Горяинова Дмитрия Аркадьевича, 21-го года, студента Московского института народного хозяйства имени Г. В. Плеханова…

Допрошен в больнице в присутствии врача-реаниматора…

…8 февраля сего года я с друзьями ездил на лыжную прогулку в поезде здоровья на станцию Жилево. На обратном пути мы с Розой Анкудиновой находились в тамбуре. Я курил у открытой двери с правой стороны по ходу поезда. Роза стояла рядом. Примерно через минут десять после отправления поезда здоровья со станции Жилево из соседнего вагона в тамбур вошло двое парней 22 – 23 лет, среднего роста, в черных полушубках, в шапках из кроликов. Обоих я никогда раньше не видел. Один из парней сразу подошел ко мне и грубо попросил у меня закурить. Я сказал, что сигареты в купе. Что было потом, я не помню. Узнать обоих парней вряд ли смогу. Больше я ничего не знаю.

С моих слов записано верно и мне прочитано. Дополняю: у одного из парней была ссадина на лице…

Следователь с величайшей осмотрительностью спрятал протокол допроса в портфель и обвел взглядом сидящих.

Все молчали.

– А ведь нам говорили о полушубках! – напомнил следователь.

Денисов согласно кивнул.

– Проводница вагона Ведерникова…

– Мы не обратили на это внимания, увлеклись психологической стороной, чисто человеческими отношениями… – Следователь махнул рукой. – Не все еще, однако, потеряно. Есть зацепка. После допроса Горяинова я из больницы в Посадах прямиком махнул в Жилево, к начальнику милиции. И кое-что привез…

– По делу Анкудиновой и Горяинова? – уточнил кто-то из инспекторов.

– Да… Итак, до приезда в Жилево в поезде здоровья преступников никто не видел. – Почти лишенное морщин, неулыбающееся лицо следователя выглядело обманчиво молодым. – В пути следования поезд остановок не имел. Значит, преступники сели в Жилеве, чтобы доехать до Москвы. О чем это говорит? О том, что они либо постоянно живут в Жилеве, либо к кому-то приезжали. – Он заглянул в портфель, на этот раз чисто машинально. – Так вот… У начальника милиции есть данные… – Он защелкнул портфель. – На наш участок ездят двое, приметы совпадают полностью. До этого случая ограничивались кражами в электропоездах у пьяных. Но дерзки, способны на тяжкие преступления… И осторожны. Поймать с поличным пока не представлялось возможным. Это они…

ТЕЛЕФОНОГРАММА

Начальнику отдела милиции на станции Москва-Астраханская полковнику милиции Бахметьеву В. А.

По имеющимся данным, в вечернее время в электропоездах, находящихся в вашем оперативном обслуживании, занимаются кражами двое неизвестных, в возрасте 22 – 23 лет, среднего роста, в черных полушубках, шапках из кроликов. У одного имеется на лице сбоку пятно, похожее на ссадину. По имеющимся данным, неизвестные действуют крайне осторожно, постоянно перепроверяются из-за опасения быть замеченными. В случае подозрений на слежку могут скрыться.

Начальник Жилевского отделения милиции (подпись)

РАСПОРЯЖЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ОТДЕЛА МИЛИЦИИ.

В соответствии с планом оперативно-розыскных мероприятий начиная с 18 часов 12 февраля сего года силами инспекторского состава уголовного розыска и приданных подразделений перекрыть на вечернее и ночное время все находящиеся в обслуживании платформы, станции, посадочные площадки и пригородные поезда.

Работу личного состава отдела милиции на период проведения операции осуществлять по усиленному варианту.

Полковник милиции Бахметьев В. А.

ЧЕТВЕРГ, 12 ФЕВРАЛЯ И УТРО 13-ГО.

– Уходят через пути! – услышал Денисов в крошечном манипуляторе под курткой. – Скорее! – Он оглянулся.

Темные фигурки уже бежали впереди, где между высокими платформами у кирпичного домика, пункта технического осмотра, на уровне колес застыл мощный луч прожектора.

– Перебегай… – подстегнула по рации Колыхалова. – Им не видно тебя за лучом! – И сразу же: – По четвертому пути электричка. Осторожнее!

Денисов спрыгнул с платформы на путь. Рядом бесшумно тормозил прибывающий электропоезд.

«Ох! И погоняют они нас сегодня!..» – подумал Денисов.

Еще не прошло и двадцати минут, как он и ККК заметили в толпе на перроне двух парней в полушубках и кроличьих шапках. У одного на щеке краснела ссадина.

И сразу началась гонка. Авторы ориентировки – работники Жилевского уголовного розыска – оказались правы, предупредив: «…постоянно перепроверяются, путают следы, очень осторожны».

– Пошли, пошли… – заторопила Денисова по рации Колыхалова.

– Я – двести восемнадцать! – вклинился в разговор невидимый Антон Сабодаш. – Рассчитывайте на меня. Подключаюсь…

– Пошли! – пересохшими губами повторила Колыхалова.

Электричка отправлялась. Парни перебежали путь, вскочили в первый вагон, ККК успела заскочить в кабину машиниста. В последнюю секунду Денисов и Антон оказались в десятом, в служебном купе проводницы.

Вагон проплыл мимо неярких вокзальных светильников, мимо десятков людей, ожидающих очередную электричку.

– Порядок! – крикнул Антон в микрофон, чтобы успокоить находившуюся за девять вагонов Колыхалову. – Погнали…

Привыкшая ко всему проводница спросила:

– Здесь поедете? Или пройдете по составу?

– Пройдем, – ответил Денисов.

Она открыла внутреннюю дверь. Денисов, за ним Сабодаш прошли в вагон. Электричка была не из дальних – до Расторгуева, пассажиров ехало немного. В первом же пустом тамбуре Денисов и Антон остановились.

– Я – двести восемнадцать! – оповестил Антон в манипулятор. – Находимся во втором вагоне от хвоста.

Колыхалова не отзывалась, видимо, стояла среди пассажиров.

– Станция Москва-Товарная… – объявила проводница по поездному радио.

Электричка остановилась.

Денисов выглянул на перрон, но никого не увидел. В пятиэтажных кирпичных домах напротив горел свет, чуть сзади по подъездному пути на холодильник толкали рефрижераторную секцию.

– Следующая – Речной вокзал… – объявила проводница.

Платформа была дугообразной. Пристройка билетной кассы скрывала начало дуги. Денисов и Сабодаш ждали: перед тем как отправиться, помощник машиниста выбежал на платформу удостовериться в безопасности пассажиров. Двери оставались открытыми.

– Пошли! – внезапно крикнула Кира.

Денисов и Сабодаш выскочили из вагона, тут же, не сговариваясь, разошлись в разные стороны: Денисов в дальний конец платформы к киоску «Союзпечати», Антон к билетной кассе.

Газетный киоск прикрывал надежно, но теперь Денисов не видел ни парней, ни Колыхалову. Словно почувствовав его тревогу, ККК успокоила:

– Вижу их хорошо.

Вся тяжесть наблюдения за преступниками теперь была на ней. Денисову оставалось разглядывать фотографии артистов, гашеные марки для коллекции.

«В детстве на каждом углу в конверте за несколько копеек ждет радость, – подумал Денисов. – И сколько их, киосков „Союзпечати“ и конвертов с гашеными марками…»

– Стоят на платформе, – предупредила Колыхалова, – просматривают в окна проходящие электрички.

Парни в полушубках словно чего-то ждали.

«А Роза Анкудинова собирала фотографии киноартистов…» – глядя за стекло киоска, вспомнил Денисов. Он вдруг представил себе ее с «пирогой» рыжеватых волос, с блестящим лезвием на цепочке.

У артистов на цветных фотографиях были серьезные, грустные лица.

«Даже в обычных одеждах, – подумал Денисов, – они напоминают сыгранных ими героев, остаются Вайсами, Жегловыми, Шелленбергами…»

С двух сторон снова показались приближающиеся огни встречных электричек. Машинисты обеих приветствовали друг друга короткими гудками.

– Внимание! – крикнула ККК. – Бегут в конец платформы.

Поезда остановились, открыли двери.

Через секунду и Денисов увидел: парни в полушубках бежали вдоль вагонов, мимо не закрытых пока дверей электрички, прибывшей из Москвы. За ними быстро шел Сабодаш.

– Двести восемнадцать! – предостерегающе крикнул Денисов.

Но было уже поздно: Сабодаш шагнул в ближайший тамбур, и двери за его спиной сомкнулись. Электричка отошла.

Парни круто свернули к другой. Денисов и Кира в разных концах платформы вскочили соответственно в первый и последний вагоны.

– Следующая конечная – Москва, Астраханский вокзал! – пробурчало поездное радио.

– Нахожусь в первом вагоне, – выждав, сообщил Денисов.

– Я в десятом, – ответила ККК. – Иду к тебе.

– Они где-то в середине…

Внезапно их негромкие переговоры по рации накрыл мощный сигнал стационарной радиостанции, установленной в дежурной части милиции.

– Сто девяносто восемь, двести один! Я Руза. – В дежурке их слышали. – Помощь требуется?

– Ни в коем случае! – взволновалась Колыхалова. – Всем уйти с пятой и шестой платформ. Иначе все испортите!

Дежурный испугался:

– Всем уйти с пятой и шестой платформ! Внимание постов! Повторяю: всем уйти с пятой и шестой!

– Вижу их в шестом! Там спит пьяный, при нем чемодан. Я в тамбуре седьмого…

– Слышал… – отозвался Денисов.

Он понял, почему парни на Москве-Товарной так долго стояли, пропуская проходившие поезда: смотрели в окна, высматривая жертву.

Перегон от Москвы-Товарной до вокзала был совсем короткий: пакгауз, подъездные пути, низко нависший над рельсами Дубниковский мост. Электропоезд приняли на дальний путь рядом с забором отделения перевозки почты и пустырем. По другую сторону тянулась малоосвещенная платформа.

– Граждане пассажиры! – объявила по радио проводница. – Не оставляйте в вагоне свои вещи…

Машинист отключил пантографы, в вагонах потемнело. Денисов ждал в тамбуре. Несколько пассажиров прошли мимо него, направляясь к вокзалу, в метро.

– Ты все еще в седьмом? – окликнул Денисов Колыхалову.

– Да.

– Иду к тебе. Разумеется, не по платформе. Могут увидеть в окно.

Денисов раздвинул половинки двери с другой стороны тамбура – при отключенных пантографах пневматика не держала их, – спрыгнул на обочину, побежал вдоль забора вперед, к пустырю.

В седьмом вагоне ККК тоже откатила двери и теперь стояла в проеме на уровне денисовской головы.

– Все тихо? – спросил Денисов.

– Хотят узнать, насколько пассажир пьян…

Колыхалова, одной рукой держась за поручень, второй подтянула Денисова в вагон.

Вдвоем они вошли на переходную площадку. В глубине салона Денисов увидел две фигуры, суетившиеся вокруг третьей.

– Лазят по карманам… – зашептала ККК, словно Денисов не в состоянии был видеть. – Берут из чемодана! Не подошло. Бросили под лавку…

Денисов оставил Колыхалову на площадке, вернулся в тамбур, закрылся курткой с головой:

– Руза! Я двести первый! Перекрывай отходы с восьмого пути. Быстрее… Как поняли? Они в электричке!

– Понял! – крикнул дежурный.

Денисов отключил рацию. Возвращаться на переходную площадку ему не пришлось. Колыхалова поспешно отпрянула к нему в тамбур. Денисов услышал шаги – парни приближались. Ситуация с Анкудиновой и Горяиновым повторялась, с той разницей, что на этот раз поезд стоял. В дальнем месте станции. И, как тогда, шедший первым – коренастый, сильный – спросил:

– Закурить не найдется? – В руке у него был кастет.

Денисов ударил первым. Левым прямым в голову и правым боковым в челюсть. Оба удара достигли цели. Парень всхрапнул, но выдержал, лишь чуть замешкался. Этого оказалось достаточным, Кира метнулась к двери.

– Прыгай! – крикнул Денисов. – Вызывай Рузу!

Колыхалова соскочила на обочину, растворилась в темноте. Второй парень попытался прыгнуть следом, Денисов схватил его за полушубок. Раздался треск – кусок овчины остался в руке.

«Антона бы сейчас! Его мощь!» – пронеслось в голове у Денисова. Он нырнул под руку парня, чтобы сзади захватить предплечье и рывком бросить через себя. Пол в тамбуре оказался скользким. Стоило Денисову секунду помедлить, он уже не смог рвануть парня с необходимой силой. Тот осел и теперь уже сам валил Денисова на себя.

Преступники помешали друг другу. Парень, навалившийся на Денисова, не дал другому спрыгнуть на путь, где Колыхалова громко звала по рации на помощь. Денисову удалось высвободиться.

– Беги! – крикнул он.

Сильный удар обрушился на Денисова, и все же он успел прикрыть голову. Ударивший охнул: Денисов ногой достал его пах. Второй удар, много сильнее, возможно кастетом, пришелся Денисову по ребрам. Он бросился вперед и опять поскользнулся. Встречное движение прибавилось к силе удара. Масса, помноженная на ускорение…

В тамбур вскочило несколько человек. Денисов почувствовал крепкие руки. Он тоже ухватил кого-то в темноте. Левый бок его горел, каждое движение причиняло боль.

Заработали компрессоры, стало светло. Денисов увидел сотрудников в гражданском, державших его и парней в полушубках.

– Денисов, выходи! – сказал Бахметьев. – Сможешь?

Кто-то помог Денисову.

– На задержанных надеть наручники! Обыскать, не дать ничего выбросить… – командовал Бахметьев.

Подошли еще сотрудники, в форме. Задержанных повели, тесно сбившись в кучу. По мере приближения к дежурке конвоиров становилось больше. Незнакомые инспектора, прикомандированные от других отделов присоединялись, приноравливали шаг к идущим:

– Отбой! – передавала Руза. – Внимание постам: отбой! Повторяю: внимание постам…

У здания отдела стояла Колыхалова.

– Наконец-то дождалась…

– Только не могу вздохнуть. Ты как?

– Не обращай внимания… – ККК всхлипнула, достала сигарету, пальцы дрожали. – Сейчас мой сынуля будет звонить… Температуру воздуха каждый день отмечает, ветер. Пасмурно или ясно. В школе поручили…

– Почему ты вспомнила?

– «Будь, – говорит, – мама, осторожнее при задержании. Прошу тебя!» – Она отвернулась.

– Привет ему, – сказал Денисов.

Стоявший у центрального зала младший инспектор окликнул:

– Бабичева видел? Всей Компанией прошли. Наверное, в «Приэльбрусье».

– Пожалуй, это теперь неважно, – сказал Денисов. Он еще не мог отойти от схватки.

Слова младшего инспектора все же застряли в сознании. Молодежное кафе «Приэльбрусье» было рядом.

«Может, пойти? А в медкомнату? – И сам себе ответил: – Сначала ужинать, потом в медкомнату, потом на рентген…»

Денисов шел через площадь. Собственная тень кралась за ним серой кошкой.

«Предположим, что Бахметьев прав, – думал он. – Горяинову казалось самым трудным прожить эти два дня после кражи икон… И ему и Анкудиновой. Но почему? Разве они знали, что их ждет? – Кругообразное движение собственных мыслей коробило. – Нет непрерывности! Даже верная гипотеза может затеряться как ключик, потому что не связана с предыдущей. – Раздумье причиняло не меньше боли, чем ребра. – „Все закрутилось после шестого февраля“, – писал Димка… Но что из этого?»

У входа в кафе садилась в такси шумная компания. Швейцар в форменной куртке, в очках, повторял:

– Полный порядок… Полный порядок…

В вестибюле гремела музыка. Гардеробщик – поджарый, на протезе, узнал Денисова, принял куртку без номерка.

– Иди, инспектор. Ужинай!

Гремела музыка. Однако эстрада была пуста.

«Четверг», – вспомнил Денисов.

Посетителей было мало. Зал уходил под прямым углом в сторону. Большинство гостей группировались ближе к эстраде.

Денисов нашел свободный столик недалеко от входа – вплотную к стене. С трудом сел. Малейшее движение вызывало боль.

«Как если бы я был деревом и повредил ствол, – подумал Денисов. – Не следовало приходить сюда…»

Компании Бабичева не было.

Он заказал гуляш, сметану, мясной салат. Подумав, прибавил еще ромштекс. Официантка оказалась знакомой.

– Спешите? Постараюсь не задержать…

Денисов огляделся. Сбоку за придвинутым к стене столом разговаривали несколько иностранцев в темных одеждах. Такими же темными, неулыбчивыми были их лица. Они не следили за танцующими, бутылка сухого вина стояла на их столе нетронутой. Касаясь друг друга головами, в отдалении сидели двое влюбленных, их медленная речь и касания были исполнены значения.

В другое время Денисов не уделил бы им внимания, следуя прагматическому правилу: люди смотрят, сыщики наблюдают. Но теперь, с завершением дела Анкудиновой и Горяинова, он часто думал о любви. Ведь именно любовь он положил было в основу разгадки происшедшего.

– Привет! – услышал Денисов.

Появившийся неожиданно Бабичев смотрел привычно-холодно. Рядом с ним стояла Лена Гераскина.

– Зашли поужинать? – спросил Бабичев.

Денисов кивнул.

Из-за угла зала показались Момот и Ольга Горяинова, величественная, со вздернутым носом.

– Давайте к нам, – предложил Бабичев Денисову. – Ольге поднимем настроение… К Димке на ночь никого из родственников не пустили: «Состояние тяжелое…»

То, что он говорил Денисову «вы», как бы удостоверяло: знает, что из уголовного розыска…

Бабичев сказал:

– Вы человек, который любит эрдельтерьеров. Для меня это наивысшая аттестация!..

Денисов переговорил с официанткой, вместе с Бабичевым перешел в угол зала, где сидели остальные члены Компании. Не было только Горяинова, Верховского и Розы.

– Денисов, – представился он.

– Нас, по-моему, можно не представлять! – Бабичев засмеялся.

– Известны! – подтвердил Момот.

В стереоколонках раздалась барабанная дробь, вначале мелкая, потом более крупная, усиливающаяся.

Лена Гераскина потянула Бабичева за руку, прижалась к нему всем телом.

– Потанцуем!

Музыка развела их. Они разошлись в стороны, пружиня и изгибаясь. Другие ребята тоже повскакали с мест.

Денисов подвинул тарелку. Подумал:

«Судить о нравственном здоровье Компании? Все ли я знаю о них? Задача моя узкоделовая: уяснить истинные обстоятельства происшедшего с Анкудиновой и Горяиновым…»

Мальчик-лобастик, сидевший по другую сторону стола, перехватил взгляд Денисова, послал смущенную улыбку.

– Ну, как с ессеями? – спросил его Денисов, доедая гуляш и щедро сдабривая гарнир сметаной.

– Что вы имеете в виду? – спросил Плиний.

– Брали ли ессеи в руки оружие? – Денисов вспомнил вопрос, который задал Бабичев в день рождения Верховского. – Воевали они?

Лобастик оживился.

– Безусловно! Есть данные, что крепость Масаду от римлян защищали только ессеи. Поэтому Масада стойко держалась.

– Какая же идея у них?

– Как в каждой компании. Дружба! Дома начнешь говорить про инструментальные ансамбли, про «Стилай Спэн» или альбом «Ринго Старра» – разве тебя будут слушать? Отца потянет к газете, у матери обязательно начнет лук пригорать… Зато в компании тебя всегда выслушают с интересом.

Денисов отставил пустую тарелку, спросил:

– Значит, дружба… Хорошие ребята?

– Клевые! Настанет день, и мы уедем… – Плиний даже зажмурился от удовольствия. – Воже, Лаче… Русский Север!

– А потом?

– Свидь, Онега, Кен-озеро! – Лобастик доверительно перегнулся к Денисову. – Оставленные деревни… Приходи – живи. Хочешь – покупай дом!

– Переберетесь в деревню… А что делать будете? – спросил Денисов.

– В совхозе, пожалуй, мы не меньше нужны!

– И они тоже? – Денисов глянул на танцующих. – И Лена Гераскина? И Слава Момот?

– А что Слава?! – Плиний пересел на соседний стул с Денисовым. – Слава один может выпить бутылку вина – да? Но он и прочитал всего Льва Толстого, Достоевского. Он перешивает джинсы, как заправский портной, играет на гитаре… (Плиний говорил о том, что Денисов уже не раз представлял себе.) Слава не побоялся сказать правду декану! Один пошел против пятерых хулиганов… – Лобастик помолчал. – Конечно, родители будут против… Но главное – остаться человеком!

– Родители против… – повторил Денисов. – А вот Дмитрий Горяинов сказал жене Коношевского в поезде: «Люблю их, когда дают деньги…»

– Так ведь назло! – Лобастик заволновался. – У нее же все было решено насчет нас. Ей хотелось только услышать подтверждение. Вы возьмите Лену Гераскину… Она работает в ЖЭКе дворником и учится, чтобы жить на собственные деньги!

– А магнитофоны, а джинсы? Все эти «супер райфл», «ранглер»?

– А сколько ребята разгрузили вагонов?! Сколько работали на холодильнике?!

Музыка стихла. Лобастик застенчиво улыбнулся, пересел на свое место. Рядом с Денисовым сел Момот. Денисов внимательнее, чем хотел, посмотрел на него.

– Есть вопросы? – Момот поднял глаза, волосы ниспадали на его плечи.

Уже час сидел Денисов в «Приэльбрусье». Знакомая официантка поглядывала, ожидая знака, чтобы рассчитаться. Денисов медлил: грабители в полушубках были задержаны и доставлены в отдел, но чувства удовлетворения не пришло. Словно загадка осталась неразгаданной.

– Кто-нибудь видел парней в черных полушубках? – спросил он. – Когда ехали в поезде здоровья… Вспомните.

За столом помолчали.

– Я нет, – сказал Бабичев.

– Тоже.

– И я нет.

– Дима видел, – сказала Ольга Горяинова.

– Он вам сказал? – Денисов круто повернулся к Ольге.

– Медсестра. С его слов. Следователь при ней его расспрашивал… Димка сказал: «Двое в черных полушубках, в шапках из кролика…»

Бабичев заметил:

– К Сережке Солдатенкову эти двое тоже подходили. Недели две назад, в электричке. Сережка рассказывал… Попросили закурить, потом обыскали.

«Вот в чем дело!..» – подумал Денисов. Превозмогая боль, поднял руку – подал знак официантке.

Врал все Горяинов!.. Денисову и раньше приходило это в голову. Теперь Бабичев подтвердил: никаких парней в полушубках в поезде здоровья не было… Это все со слов Солдатенкова… следователю рассказал Горяинов. Потому и предупредил, что узнать парней не сможет… Кругообразное движение мыслей внезапно нарушилось, в расстановке фигур появилась новая – Солдатенков. Когда же Горяинов видел Солдатенкова? Видимо, в день кражи икон… Тогда же Горяинов и взял Сережкин браслет с группой крови…

Загремела музыка, ребята из Компании не пошли танцевать.

«Выходит, Солдатенков был вечером в день кражи на даче Горяиновых? – подумал Денисов. – Что он там делал? В каком качестве?»

Официантка подала Денисову счет, не глядя, сунула мелочь в карман фартука.

– Спасибо, ребята, за компанию. До свидания.

Бабичев и Момот проводили Денисова к дверям.

– У Солдатенкова есть собака? – спросил их по дороге Денисов.

– Есть. – Бабичев посмотрел внимательно, точно мог читать мысли. – Овчарка. А что?

– Так, деталь. – Денисов с трудом поднял руку, продевая ее в рукав. – Разберемся. – Его голосу не хватило уверенности.

– Денисов?! – ахнул Сабодаш в трубку. – Жив? В отделе тебя нет, дома – тоже.

– Жив… – Чтобы не отвечать на вопросы о самочувствии, которые должны последовать, он спросил сам: – Что с этими? В полушубках, Антон?

– Да что с ними? У одного три или четыре бумажника, не успел выбросить. Чужие водительские права… – Антон перечислил мельком, как человек, торопящийся поскорее перейти к главному. – Тут другие новости! Потрясающие! Вот! – По знакомому долгому носовому «Уот!» Денисов понял, новости поистине потрясающие. – Позвонили в медкомнату насчет Анкудиновой! Сразу, как ты ушел! Уот! Представляешь? Мужской голос: «К вам Анкудинова Роза восьмого февраля не поступала? С поездной травмой…» Чуешь? То, что мы ждали…

– Медсестра ответила «поступала».

– «Все больницы обзвонил, травмопункты… По всем районам… Где она сейчас?» Медсестра ему по инструкции: «Обратитесь в больницу города Видное…» И сразу звонок нам. – Антон прервался, видно, доставал «Беломор».

– Дальше…

– Наши погнали в Видное, хотя там и была засада. Бахметьев, Колыхалова…

– И что?

– Клетка захлопнулась! Приехали, минут через двадцать он входит. С запиской для Анкудиновой. – Антон прикуривал, казалось, целую вечность. – Взяли! Кого ты думаешь?

Денисова словно обожгло:

– Верховского?

– Его самого! С апельсинами, с цветами. С суетливой улыбочкой…

Из автоматной будки Денисову был виден привычный высвеченный изнутри куб вокзала, зигзаги лестничных маршей, по которым с утра до глубокой ночи текла толпа.

От вокзала тянулась очередь к стоянке такси.

«Горяинов соврал, – снова подумал Денисов. – Парней в полушубках в поезде здоровья не было…»

Он не пошел в отдел. Повесил трубку. Вдоль фасада вышел на площадь. На стоянке такси очередь оказалась небольшая, однако и машины подкатывали редко.

«Пожалуй, лучше сходить за диспетчером…» – решил Денисов. Он знал, где его искать.

В буфете воинского зала старик диспетчер вел долгие беседы с демобилизованными, инвалидами, пил кофе. Беседы и дежурства вносили в одинокую жизнь пенсионера-вдовца живую струю.

– Сделаем!

– Но я не Крез. – Денисов дотронулся до кармана.

– Знаю. Пошли…

– Минуту. – Денисов снял шарф, просунул под куртку, туго стянул на ребрах.

Старик уже несколько лет жил ночною тревожною жизнью постовых, все понимал без слов.

– Эх, моя милиция!.. Родной ты мой…

Очередь заволновалась, увидев рядом с диспетчером постороннего.

– В Посады есть кто? – спросил диспетчер. – Что же, никого?

Мордастый сержант, дежуривший по площади, тоже подошел. Узнав, в чем дело, проявил активность.

– Сейчас уедешь.

Вернулся он минут через десять, позади него тоскливо тянулся таксист в заломленной фуражке, короткой куртке на меху.

– Отвезешь его, – приказал ему сержант.

– Круто берешь, начальник, – таксист противился только для видимости.

– Еще легко отделался! Ходит по залам, клиентуру подбирает… Отвезешь инспектора на оперативное задание!

– Далеко? – спросил таксист у Денисова.

– В Посад.

У Денисова наконец появилась возможность проанализировать последние события.

«Итак, Верховский звонил в медкомнату. Он же приехал в больницу… – Теперь становилась понятной поездка Момота, Ольги Горяиновой, Бабичева и Верховского в район Михнева, когда Денисов встретился с ними в электричке. – Они искали Анкудинову в близлежащих больницах, расположенных вдоль железнодорожного полотна… Только потом вспомнили о медкомнате вокзала…»

Таксист выбрал кратчайший из маршрутов: через Дубниковку на набережные, где в этот час движение почти отсутствовало.

Какое предложение Верховский сделал Горяинову Николаю? В том, что именно Верховский звонил в магазин «Мясо» и просил о срочной встрече, Денисов не сомневался, сопоставив рассказ его сынишки с фактами, которыми он располагал сам.

Денисов вспомнил странную реплику, услышанную в квартире Бабичева. Подростки тогда смеялись:

«Один идет с тросточкой и сбивает шляпы со всех встречных справа и слева. А второй идет сзади и лепит каждому червонец на лоб: „Купи себе новую!“ Мясо сбивает, а Володя лепит!»

«Мясом» они, безусловно, называли Николая Горяинова…» – на этом мысль Денисова снова запнулась.

Шофер гнал пустыми набережными, будто скрывался от погони, не сбросив скорости, выехал на шоссе. У одного из постов ГАИ их остановили.

Подошедший молоденький сержант поздоровался, показал таксисту на мужчину и женщину у обочины.