Текст книги "Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 39 страниц)

– " Внимание всем постам…» – милицейская рация снова заговорила.

– Правее… – приказал Смердов.

Впереди виднелась шеренга телефонных кабин.

– Тромози!

Водитель ткнулся в обвод тротуара.

– " Дополнение к ориентировке о нападении на инкассаторов…» – Рация работала рывками: половина слов не долетала. – На месте преступления трое убитых…»

Смердов слушал с каменным лицом.

«… Один из преступников одет в форму сотрудника милиции… Скрылись на машине «жигули» зеленоватого цвета… Сведениями о номерах машины не располагаем…»

Смердов взглянул на часы:

" 21.45…»

Езхать дальше не имело смысла.

Наступали самые ответственные минуты.

" Если Голицын успеет проскочить, сбросить груз – все будет в порядке…»

– Постоим здесь!

– Вас понял.

Народу у «Гастронома» все прибывало.

Дама золотого возраста, в шубке с безупречно уложенной головкой нагнулась к стеклу:

– Ребята, как насчет Ленинградского проспекта? Тут недалеко…

– Не едем.

– Сто рублей…

Смердов отгородился – поднял стекло на двери.

– Хам!

Новых известий от дежурного не поступало.

– Ушли, – заключил водитель. Рассудил философски: – Теперь до конца жизни могут не работать! – В голосе слышалось восхищение. – Если, конечно, не поймают… Вы согласны, товарищ подполковник?

Смердов не ответил.

– Видать, неглупые головы взялись. Дурак не полезет! Так?

Предполагал ли он что преступники–все его бывшие сослуживцы из 33–его, а главный организатор сейчас сидит с ним рядом в машине?!

Рация надолго замолчали.

Смердов рассчитал. Голицын должен был находиться в районе Серпуховской площади.

" А там уже рукой подать… "

Смердов знал место – куда они уходили.

Непосещаемый и днем пустырь, заколоченные подъезды предназначенных на снос старых деревянных строений. Тусклые светильники вдоль переулков…

Он выждал несколько минут.

Рация дежурного по городу молчала.

" Ушли!..» – Сердце радостно всколыхнулось.

В ту же секунду прорезался негромкий срывающийся голос. В эфире была не стационарная радиостанция – а рация, установленная в машине полка патрульно–постовой службы.

– Я – " ПГ 44–86». Здесь зеленые «жигули» с преступниками…

Продолжение мгновенно отозвалось в Смердове разбегающимися по коже мурашками.

Водитель–милиционер кричал:

– По нам открыли огонь. Повторяю… Уходят по Пятницкой улице в направлении набережных… Прием!

События развернулись угрожающе быстро.

Милиционер замолчал.

" Пристрелили…»

Потом голос возник снова. Это был все тот же «ПГ» Полка патрульно–постовой службы. Откуда–то возникла патрульная машина ГАИ…

Еще через несколько минут возник и номер преступных «жигулей».

– " 11–13!»

" Субанеев!..»

То, что у преследователей был теперь номер машины, ухудшало шансы на успех, но не было смертельным.

Это был чужой списанный номер. Смердов сам передал его Витальке из металлолома.

– За преступниками следует машина ГАИ… – снова крикнул первый водитель.

Рация умолкла.

Смердов откинулся на сиденье.

Мысль работала четко.

" Если Голицын не сможет уйти от преследования, придется оставить «жигули» и скрыться. С мешками или без… Скорее всего они так и сделают. Но тогда это конец. Машина Субанеева попадет в руки милиции…»

При таком раскладе ни у кого из них не оставалось ни оного шанса.

" Все равно, что задержат самого Витальку!»

Списанные номера на «жигулях» годились на тот случай, если кто–то из свидетелей запомнил бы их…

" Машина скрылась, номера списанные и – ищи ветра в поле! "

Теперь в руки ментов попадал и номер двигателя…

" Владельца найдут быстро. По картотеке.»

В этом случае он, Смердов, мог заканчивать свою поездку прямо тут, у тротуара на Смоленской. Дальнейшее теряло смысл.

" Виталька с хода вложит всех!..»

Будущее его, Смердова, легко прогнозировалось.

" За мной приедут к утру. С санкцией на арест… Можно себе представить, какой произведет фурор!»

Дальнейшее было неясным:

" Голицын и Волок ни в чем не признаются. В итоге: очная ставка с Субанеевым. Я все отрицаю…»

Если не наделать глупостей, прокуратура может прекратить дело за недоказанностью.

" И что дальше?!»

Увольнение из органов с волчьим билетом. По компрометирующим основаниям…

«Стаж, выслуга, пенсия – все псу под хвост! Охранником к Люське?! В «Аленький цветочек»?! Еще вряд ли возмет!..

Надо было решаться на совершенно невероятный, немыслимо–дерзкий шаг.

– Я сейчас… Возьму сигареты! – Он вышел.

Толпа из «Гастронома» обтекала машину кругом.

По случаю закрытия съезда был бум с провизией, на прилавки выбросили дефицит. Народ тащил из «Новоарбатского» сыро–копченую колбасу, салями, гречку, сыры… Лимоны несли полными авоськами, как картошку. Такого в Москве давно не было. Лица радостно светились.

" Идиоты!»

Быстро купив пачку болгарских с фильтром, он повернул назад к машине:

– Было чего еще?

– Нет. Вот, кажется…

Рация опать барахлила.

– Перекройте Садовники… – передал кто–то, привыкший приказывать. Как слышите? Прием…

– Вас слышу…

Смердов знал тот район:

" Голицын с Субанеевым будут прорываться к одному из двух мостов Большому Устьинскому либо Большому Москворецкому… Если их перекроют конец…»

Оперативные группы, преследовавшие Субанеева, вели поиск на участке вблизи Овчинниковской набережной. Это было недалеко от пустыря, где они могли сейчас находиться. Незаметно уйти Голицыну не удалось. К блокированию привлекали новые дополнительные силы.

" Теперь не отпустят. Вцепились! Дежурный соберет туда патрульные машины со всего города…»

– Внимание! – Голос был женским. В машине преследования у рации была женщина–розыскник. – Вижу оставленные преступниками «жигули»….

Начальственный голос немедленно потребовал:

– Где вы находитесь? Срочно сообщитепо схеме…

– Квадрат… – последовали точные координаты.

Голицину было уже не выбраться…

– Номер машины…

– «Жигули» 11–13…

«Это все! Картотека ГАИ получит приказ найти владельца. Через минуту–другую станет известно, что номер списанный и начнут искать по номеру двигателя…»

Надо было действовать…

– Подожди тут!

Смердов выскочил из машины, бросился к шеренге телефонов – автоматов.

ГОЛИЦЫН, ВОЛОКОВ, СУБАНЕЕВ

Милицейский патрульный «москвич» с перебитыми шинами остался позади.

Голицын вглядывался в темноту переулков.

– Считаем повороты… Первый, второй… Сейчас! Есть! Теперь круто направо! Еще вправо!

Субанеев на скорости вписался в узкий поворот.

– Еще…

Маневр и его место были предусмотрены заранее.

– И на тормоз! Глуши мотор!

Главное теперь было соблюдать тишину.

Они стояли на небольшом тесном пустыре. Тусклый одинокий светильник высился в отдалении. Там же темнели предназначенные на снос заколоченные дома.

«Жигуль» не доехал до них пару сот метров.

Вокруг были разбросаны ржавые металлические прутья. Школьники хранили тут собранный металлом. Еще дальше виднелся кирпичный неоштукатуренный дом с котельной…

Если бы не «ПГ» и его водитель, они бы сейчас спокойно припарковались здесь, перенесли мешки в схрон внутрь одного из выбранных домов. И все было бы в ажуре.

Примеры удачных налетов на инкассаторов были известны.

Инкассаторский мешок с выручкой, похищенный у магазина в городе Домодедово почти тридцать лет назад, значился в розыске до сих пор. Правда, в инкассаторов тогда не стреляли, а просто выдернули из машины…

– Быстро! Меняем номера…

– Думаешь, стоит?!

Субанеев двигался, как во сне.

Может играло роль то, что на его руках не было крови. Вышка ему не грозила…

Голицын понял:

" Этот уже сломался…»

Но вида не подал.

– Обязательно. «11–13» – номер уже засвечен!

«Жигули» Субанеева оставлять на пустыре было нельзя. Машина теперь была как тяжелый кусок металла на трупе брошенного в воду Сергея Джабарова.

– Придется прорываться вместе с машиной! Займемся мешками… Быстро!

Вместе с Волоком они вытащили инкассаторские мешки из салона, теперь кассовая выручка легла в багажник вместе с боеприпасами. Туда же перетащили милицейскую форму.

– Еще по глотку… – бросил Волок.

В голосе отсутствовала присущая ему беспечность, теперь в нем звучала жесткая требовательность. Голицын уже не мог ему отказать, передал из бардачка бутылку.

– Быстро…

Они по очереди приложились.

Голицын держал руководство в своих руках. Приказал:

– Меняемся местами. Волок садится за руль. Виталька, ты идешь на его место. Держи, бутылку…

– Я не буду. – Субанеев, пока они возились с мешками, все оставался на водительском месте.

– А что номера?

– Я оставил, как есть… – Впервые он открыто воспротивился. Бесполезно. Патрульная ГАИ, которая проскочила за нами… В ней в конце концов увидят, что нас впереди нет – сразу повернут…

– Твое предложение? Только быстро!

– Спрятать мешки и разбегаться.

– А машина?!

– Оставить с чужими номерами…

– Да через час уже станет известно, чья она! По номеру двигателя… Еще до полуночи к тебе придут. А дальше?!

– Скажу, что угнали, поставили свои номера!.

– Глупости!

– Буду стоять на своем!

Субанеев не испытывал ничего, кроме страха.

– Не сможешь. Виталька, я говорю тебе как опер… К утру они уже выйдут на меня и на Волокова!

– Клянусь! Буду стоять на своем: ничего не знаю! Никого не выдам!

– Пойми!.. Там четыре трупа…

Субанеев охнул.

– Если что – нам всем вышка!..

– «Угнали машину! Ничего не знаю!» – Это была истерика. – Буду стоять на своем! «Угнали и точка»!

Никакие аргументы на него уже не действовали.

Субанеев открыл дверцу.

– Я ухожу! Другого выхода нет!

– Есть!

Голицын взглянул на Волокова. Тот понял.

– Какой? – Субанеев уже вылезал.

– " Россолимо»!

Волок с заднего сидения дважды молча выстрелил комитетчику в спину. Тот вывалился в открытую дверцу.

– Все дела…

Голицын сел за руль. Включил зажигание, проехал несколько метров.

– Дай пистолет!..

– Держи!

Это был «ивер джонсон», который Волок в свое время оставил у себя из числа изъятых у задержанных.

– Мешки переносим. Теперь можно бросать «жигули». Но сначала…

Голицын вышел из машины, вернулся к месту, где виднелся Субанеев. Комитетчик лежал на спине, глаза были открыты.

– Прости нас, Виталька!

Голицын выстрелил ему в голову .

Это был контрольный выстрел.

– Так вернее.

Снова заняться мешками уже не пришлось.

Из соседнего переулка послышался звук милицейской сирены. Между домов вспыхнул свет фар.

– Все! Разбегаемся…

Глава пятая

МЕНТЫ

Бакланов затормозил.

– Они где–то тут…

Пространство пустыря замыкали вокруг невысокие дома – в последнее время, когда жильцов выселили, в нежилых помещениях тут располагались небольшие подпольные конторы, цеха.

Фары осветили свалку металлолома, несколько голых деревьев впереди,

– Да вот же он!..

Впереди темнел брошенный «жигуль».

Хлопнула дверца – Игумнов вышел из машины. Его зам с Баклановым вышли следом.

Надя осталась одна–при рации.

– Аккуратнее, – посоветовал Игумнов. – И начинай передавать…

Надежда нагнулась к рации.

Передача пошла:

– «Внимание! Преступники оставили машину….»

Голос ее перекрыл царящий в эфире бардак, который, впрочем, при первых же ее словах мгновенно исчез.

– Повторяю… Как меня слышите? Прием!

– Вас понял…

Дежурного перебил начальственный голос:

– Точное местонахождение по схеме…

Надежда уже называла.

– Номер машины…

Дежурный по городу отозвался множеством позывных разных патрульных машин. Они получили приказ немедленно следовать в направлении водоотводного канала…

Дежурный с хода перечислил мосты и набережные.

Все названные им патрули – проследуй они в район – могли чуть ли не стеной перегородить переулки–тупички.

Игумнов, его зам и Бакланов успели тем временем мельком осмотреть брошенный «жигуль».

Машина была пуста.

Игумнов дернул ручку багажника – он оказался заперт.

Бакланов привычно по–инспекторски с силой двинул кулаком по крышке она тут же поднялась.

– Вот оно все…

В багажнике лежали два инкассаторских мешка, один из них был уже опечатан. Сбоку валялась скомканная милицейская шинель и рядом оружие – два обреза, а еще револьвер иностранного производства и две гранаты.

– Револьвер «веблей» с боеприпасами, – навскидку определил Цуканов, большой спец по этой части.

Игумнов с силой захлопнул крышку.

– Далеко уйти они не могли.

– Да вот один!..

За машиной, в нескольких шагах, лежал человек в короткой пятнистой куртке армейского образца, руки безвольно разбросаны по сторонам…

Игумнов нагнулся – пробитый пулей висок неизвестного еще кровоточил. На груди кровь тоже не свернулась.

– Охранник со Старой площади… – Он кивнул Цуканову. – Скажи Наде пусть все–таки вызовет «скорую»!

– Понял.

Цуканов вернулся к машине. Игумнов с Баклановым двинулись дальше по пустырю. Зам догнал их, когда они подходили к домам.

– «Скорая» сейчас будет!

– Кто–то идет…

От одного из домов пробирался черный от копоти человек. Он нес ведро.

– Эй, друг!

Человек подошел. Он дежурил в котельной, нес выбрасывать золу. Горячий пепел в ведре поблескивал прожилками красных угольков.

– Никто сейчас не заходил к тебе?

– Нет.

– Тут во дворе одна котельная?

– Две. Вторая во–он она!.. С автоматикой. – Он показал рукой.

До котельной было метров двести пятьдесят. В квадратных окнах горел свет.

Игумнов повторил:

– Аккуратнее. Сначала обойдем вокруг…

– Это обязательно… – поддержал Бакланов.

Огромный, в зимней форменной амуниции «МО–15642» мог служить отличной мишенью.

– Пропадать никому не интересно. У меня в машине еще коньяк. Бутылка «Двина». Грех не попробывать…

– Подарок Дороги?

Бакланов ушел от ответа:

– Знакомый передал.

Вокруг было по–прежнему тихо.

Перед входом в котельную они разошлись. Бакланов остался у двери, Игумнов и его зам двинулись в обход, с двух сторон, навстречу друг другу.

Окна котельной не были занавешаны. Внутри просматривался выложенный кафелем ярко освещенный просторный зал. Трубы были сочно раскрашены в два цвета во иэбежании ошибок. На окнах алела герань.

Какой–то человек в дальнем углу за столом, очевидно оператор, читал книгу. Он не был похож ни на Волокова, ни на его друга, которого описывала Ксения.

Игумнов повернул назад, к дверям. Бакланов и его зам быи уже там.

– Наши едут! – сказал вдруг Бакланов, оборачиваясь.

На пустырь одна за другой въезжали патрульные машины. Послышался звук сирены.

– Теперь им отсюды не выбраться…

В ту же секунду с боковой стороны котельной со звоном вылетели стекла. Бакланов, стоявший ближе других ко входу, ногой распахнул дверь.

– Осторожнее!

Но Бакланов был уже внутри.

Игумнов всем телом в прыжке вломился следом.

Цуканов бросился к окну.

Внутри снова ударил выстрел.

Игумнов проскочил в глубь котельной.

В конце зала на полу, против двери, раскинув руки, лежал человек. По приметам Игумнов узнал второго приятеля Волокова. На уровне головы виднелся выпавший пистолет.

«Макаров»…

Приятель Волокова застрелился.

Человек над книгой за столом по–прежнему не шевелился – видно, преступник приказал ему сидеть тихо, не двигаясь.

– Бакланов!

На грязном кафельном полу сбоку от двери Игумнов увидел гаишника. Бакланов силился что–то сказать. Пуля попала ему в живот. Кровь тонкой струйкой стекала по узкому кафельному водостоку к решетке…

Игумнов словно снова попал в Афган.

Как сон, мелькнул в памяти кровавый бой у Лошкаргаха. Трупы ребят. Пылавшие бэтээры в низине у Трех Мостов.

– Санитаров срочно…

СМЕРДОВ

Смердов уже принял решение.

Дернул дверь ближайшей кабины телефона–автомата.

– Милиция!

Пухлый интеллигентного вида юноша пулей выскочил на тротуар.

Зам начальника 33–его занял его место. Плотно закрыл дверцу. Набрал номер.

Мысль работала четко. Это сейчас было первостепенным.

– Дежурного по МУРу! Быстро! Очень важно. По поводу нападения на инкассаторов…

– Соединяю.

Смердов был спокоен. Знал:

" Инспекция по личному составу потом легко установит, в какое время я звонил… – Звонки по «02» записывались и хронометрировались. – Сейчас нападавшие еще не установлены. Мешки с деньгами в розыске. Административный отдел ЦК КПСС вытрясает душу из МВД, а те трясут, как грушу, Московский Главк!..»

– Дежурный слушаю…

– Смердов. Замнач 33–его. У меня данные по поводу этой машины «11–13» и ее владельца…

– Самый момент! Оставайся у трубки.

Начало было обнадеживающим.

" Ну, давай, Смердов! Теперь только не оплошай!..»

В трубке щелкнуло:

– Смердов? – Голос был начальственный, басовитый.

У телефона был генерал, заместитель начальника Главка. Повидимому, его решили сделать крайним в этом деле.

Они знали друг друга.

То, что ответственным назначили именно его, была удача.

– Что у тебя?

– «Жигули» 11–13 мне известны. На них ездил сотрудник КГБ СССР Субанеев Виталий Александрович…

– Ты не путаешь, Смердов?! Знаешь с кем связываемся!

– Абсолютно.

– Пишу! «Су–ба–неев…»

– Он использовал списанный номер. Вот его адрес…

Генерал быстро записывал.

– Так…

– Из КГБ он уволен. В последнее время работает в Спецохотхозяйстве, женат…

– Так… Так… – Генерал словно отчекрыживал на бумаге. – Так… Молодец…

У телефонной кабины крутились какие–то люди, заходили сбоку, показывали в стекло, что хотят звонить. Смердов повернулся к ним спиной. Никакой силой нельзя было сейчас вытащить его из кабины.

– Теперь связи Субанеева…

– Знаешь?

– Это бывшие сотрудники розыска 33–его отделения – Голицын и Волоков…Вот их адреса…

– Пишу.

– Волоков судим за превышение власти. Оба в последнее время работали егерями в том же Спецохотхозяйстве вместе с Субанеевым…

Генерал, наконец, все усвоил.

– Спасибо, Смердов…

Зам из 33–его сделал ему поистинне царский подарок.

– Я тебе этого не забуду.

Смердов и сам понимал. Он спас заместителя начальника Главка. А может и сам Главк от разгрома, который обязательно последовал бы, если бы нападение не было раскрыто сразу.

Со звонком Смердова все менялось.

Главк мог теперь немедленно доложить наверх – в Министерство, в Адмотдел ЦК КПСС:

«Особо–опасное преступление, совершенное в Москве в день закрытия съезда партии раскрыто столичной милицией в течение получаса по горячим следам. Московская Краснознаменная готова и впредь выполнить любое задание Партии и Правительства. «МУР есть МУР»!..

Смердов опустил глаза, чтобы не видеть озлобленые физиономии за кабиной.

– Мы к этому еще вернемся, Смердов…

Генерал переключил его на коммутатор. Снова возник дежурный по МУРу.

– Смердов! Откуда звонишь?

" По фамилии и на «ты»! Добрый знак!»

– От «Новоарбатского». У «Гастронома».

– Можешь сейчас приехать? Подробно все оформим…

– Без проблем. !

Не вешая трубку, он пальцем утопил рычаг.

На улице заметили, заорали:

– Хамство! Вон какая очередь.

– Милицию надо вызвать!

Но Смердов сходу уже набрал еще номер.

– Добрый вечер…

– Здравствуйте…

В приветствии слышался осторожный вопрос. По нему Смердов догадался, что у телефона тот, кто ему нужен. На всякий случай удостоверился:

– Товарищ подполковник…

– Слушаю.

Смердову снова повезло. У телефона оказался именно Авгуров, крестный отец фирмы, патронировавшей охотников–иностранцев…

– Беспокоит Смердов из 33–ьего…

– Одну минутку…

Сверялся ли Авгуров с собственным справочником «Кто есть кто?», куда мог быть вписан и Смердов тоже, или просто поднялся, чтобы убрать звук телевизора…

– Я слушаю… – Снова раздалось в трубке.

«Скорее всего включил диктофон…»

Но иного выхода не было.

– Смердов…Помните? Недавно одного вашего охотника ограбили на Арбате.

Романиди… Я его вызволял, звонил вам…

Авгуров слушал молча: боялся провокации…

" А, может, его самого прослушивают..».

Смердов этого тоже не знал. Но решил рисковать.

Цель была одна – привлечь Авгурова и его связи себе в помощь. Для деятелей такого уровня не было ничего невозможного. Кооператив, устраивавший охоту для иностранных коммунистов, представлял интересы партийной казны и милицейского

истеблишмента одновременно.

– Я почему вам звоню? Егеря там – два молодых парня. Они в тот день опекали Романиди… – Смердов искал нужную линию поведения, но человек на другом конце провода не собирался облегчить ему задачу.

– Я чувствую, что ими плотно интересуются…

Он решал, что сказать: " Милиция? КГБ?»

Неожиданно, словно по наитию сверху, пришло:

" Тот… Лже–Анчиполовский… По телефону ночью своему куратору темнил: «Подадут вагоны!» Не машины – именно вагоны! Это все транспортники»!

– Транспортное КГБ…

Авгуров не произнес ни слова.

Но Смердов чудесным образом вдруг понял:

" В цвет!»

– Кто–то дал задание своему человеку на разработку этих двоих. Но цель разработки не они! У меня есть данные, что ближайшая цель – это Романиди. А стратегическая – кооператив «Байкал»…

Дальше он уже не делал никаких тайн из происшедшего.

– Комбинация по вводу агента к егерям произошла на территории 33–ьего, у винного магазина. Егеря эти по–своему неплохие парни. Но любят выпить… И это неизвестно куда их заведет. Дело в другом…

Авгуров молчал. Смердов больше не сомневался:

" У него проблема с транспортным КГБ…»

В стекло автомата уже стучали во всю. Он не оборачивался.

– Если вам понадобится, тут есть за что зацепиться… И даже прижать этих людей. Перед встречей с егерями агент ударил ножом человека в очереди за водкой. Потерпевший до сих пор в реанимации. У меня есть его данные. Виновного задержали, но тот, у кого он на связи, по–существу, похитил его из отделения…

Трубка подала первые признаки жизни:

– Кто именно его вытянул? Знаете?

– Будет нетрудно установить по этому номеру… – Смердов держал наготове шпаргалку, скосил глаза. – Вот. Это домашний…

Он продиктовал телефон, по которому лже–Анчиполовский звонил ночью своему шефу.

Народ у кабины больше не стеснялся в выражениях. Костерил, как мог.

– Да вытащить его оттуда!

Кабину могли разнести в щепы. Но Смердов по–прежнему не смотрел в сторону.

– Псевдоним не знаете? – спросил Авгуров.

– Агента? При задержании он назвался «Анчиполовским».

– Что ж! Спасибо что мне позвонили…

Смердов почувствовал нотку искренности.

Авгуров был действительно встревожен неожиданным сообщением. Сутки эти вообще выдались хлопотными. И впереди была маета. Предстояло ехать в аэропорт, чтобы встретить жену, возвращавшуюся этой ночью с Кипра.

АВГУРОВА

Уже подлетая к Москве, Авгурова в конце салона неожиданно увидела Фриду – ночью, на посадке, в Ларнаке, она ее в самолете не заметила.

Осточертевшая за эти дни коллега по миротворческой миссии в Израиль приветствовала ее кислой миной–с недосыпа у нее разболелась голова. Авгурова послала своей преследовательнице ослепительную улыбку и воздушный поцелуй.

А еще раньше пассажирам первого салона предложили на валюту сувениры, спиртное, косметику.

Иностранцы купили коньяка, хлопнули по рюмке, развеселились. Отечественных охотников пить в самолете на свои деньги, не на халяву, не нашлось.

«Аэрофлот» на них и не рассчитывал.

Для своих проблема была не только в нехватке валюты.

Впереди предстояло непредсказуемое, может, самое тяжелое и трудное в поездке: московская таможня.

Авгурова тоже не могла так или иначе не думать о ней.

Посадка в самолет на Ларнаке прошла спокойно.

Романиди помогли ей спустить вещи на первый – основной – этаж аэропорта, погрузили в никелированную тележку.

– Я говорил с нашими друзями из «Аэрофлота», – сказал на прощанье Сократис. – Они обещали, что все будет в порядке. Не волнуйтесь.

После отъезда супругов Романиди время в аэропорту пошло живее. В зале появились и другие соотечественники, сбивались в группы, шумно знакомились между собой.

" Наша беспардонность, – подумала Авгурова, – спросил – и не дослушал. " Уже неинтересно!» Прервал – вмешался в чужой разговор…»

В общественном туалете – безукоризненно чистом, сверкающем белизной, – соотечественницы сматывали в невероятном количестве мягкую туалетную бумагу. У телефонов–автоматов парикмахер – многодетный бухарский еврей прилажи

вал к розетке электрический кипятильник: готовился заварить зеленый чай на все семейство.

Шел второй час ночи…

Регистрация пассажиров на рейс З41 – СУ Ларнака–Москва задерживалась.

Стойку «Аэрофлота» еще с вечера облепили желающие лететь – все те же палубные бедолаги, плывшие вместе с Авгуровой на пароме «Принцесса Евгения» из Хайфы. По привычке они уже начинали составлять списки, устанавливать очередь. Ни у одного билет не был заранее прокомпостирован.

Авгурова ждала в стороне. Романиди предупредили: к ней подойдут, пригласят к стойке.

" Вам не о чем беспокоиться!..»

Иностранцев в зале было немного, они приезжали уже к концу регистрации. Сразу шли на посадку.

Радио коротко объявляло об отправлении очередных рейсов.

Мимо пробежали две хорошенькие молоденькие сучки с румынского рейса. Полненькие, в сапогах с длинными шнурками. У обеих при себе были огромные куклы.

Девок ошмонала полиция, они кое–как побросали вещи назад в сумки, теперь волокли их за собой по мраморной плитке зала.

" Что уж они там везли?! Противозатаочные средства в немыслимом количестве? Или наркотики?»

– … Ларнака–Москва… – коверкая безударные, неожиданно произнесло радио.

Транзитники вокруг на секунду замерли. Над стойкой вспыхнуло световое табло, люди потянулись к вещам. «Аэрофлот» объявлял регистрацию на московский рейс.

– Добрый вечер…

К Авгуровой подошел смуглый молодой человек – служащий аэропорта, она видела его разговаривающим с Романиди:

– Разрешите, я отнесу ваши вещи…

Полет прошел нормально. Тем более, что лететь было недалеко.

" Каким–то будет приземление…»

Самолет легко коснулся посадочной полосы.

Поддатые иностранцы первыми громко зааплодировали. К ним присоединились остальные. Бортпроводница объявила в микрофон на русском и английском:

– Температура за бортом минус шесть градусов…

Киприоты и, вообще, иностранцы потянулись к сумкам с теплой одеждой.

Своих погода не колебала.

Разговоры стихли.

– «Командир корабля и экипаж… благодарят…»

Первый салон пригласили к выходу первым.

На ходу кивая стюардессам, потянулись к трапу. Внутри металлической трубы, соединявшей самолет с аэропортом, двигались медленно, вживаясь в возвращение, в собственный оставленный на время поездки образ.

На выходе из трубы Фрида пристроилась к Авгуровой, но помочь уже не просила, просто пыхтела сзади. Коробки, пакеты были уложены в сумку, казавшуюся неподъемной, Фрида тащила ее волоком.

Границу прошли быстро. Одновременно работало несколько коридоров. В узком проходе перед кабиной офицера–пограничника Авгурова задержалась не больше минуты.

Заграничный паспорт…

Внимательный, чуть настороженный взгляд молодого аккуратного мальчика.

– Пожалуйста!..

В зале для выдачи багажа Авгурова тоже не задержалась, погрузила вещи в хромированную металлическую тедлежку – их было тут не так много. За валюту. Потом с вещами подъехала к руководителю смены. Улыбнулась:

– Здравствуйте. Вот мой документ. Как член делегации такого уровня, я освобождена от досмотра.

Главный – с диковинными знаками отличия, наподобие тех, что носят лесничие, – повидимому, старший инспектор контрабандного отдела таможни взял документ.

– Сейчас разберемся.

Он внимательно взглянул в бумагу, потом на Авгурову.

– Обычно мы проходим как депутаты Верховного Совета, – пояснила она.

– Да, да… Сейчас.

– Извините… – Фрида вмешалась в разговор.

Авгурова кожей почувствовала:

" Это провокация!»

У супруги телеобозревателя не было охранной грамоты. Не заслужила.

– Мы с Ириной Алексанровной члены одной делегации! Я не понимаю, почему одних пропустят через депутатскую комнату, а другие…

Авгурова ждала от нее чего–то подобного, не представляла лишь детали:

" Попросит, чтобы меня обыскали? Скажет, что я везу из Израиля наркотики? Оружие?!»

– Вам ведь не обязательно через депутатскую? – старший смены вернул бумагу Авгуровой. – А тут дамочка возмущается… – Он кивнул на Остроносую.

– Нет, конечнго.

" Все зависит от инструкции, которую ты получил , – Авгурова поблагодарила, положила документ в сумочку. – Приказали тебе «Ошмонать!» значит, и в депутатской обыщешь!»

– А насчет досмотра я предупрежу контролера… – Старший кивнул на аккуратного молодого человека у стойки. – К нему, пожалуйста.

– И мне тоже? – спросила Фрида.

– Пожалуйста, – таможенник еще раз обернулся к Авгуровой. – Я прослежу.

К молодому контролеру стояло еще двое.

Бухарский парикмахер, ладивший отечественный электрокипятильник к розетке рядом с кипрским общественным туалетом в Ларнаке, и пожилая горянка.

Контролер работал споро. Как показалось Авгуровой, он был не из тех, кто жаждет крови.

Первым откатил тележку потный, но повеселевший бухарец, он словно вышел из бани.

– Прошу следующего…

Зловещего вида горянка с острым профилем, словно выбитым на камне, что–то лепетала на ломаном русском, пока ее декларация подвергалась изучению.

– Тут еще второе кольцо указано…

– Не кольцо – колечко..

– Оно с вами?

– Колечко? Оно маленькое, сынок… Вот такое. Я оставила внучке! Не знала, что нельзя…

Контролер махнул рукой:

– Забирайте вещи! Следующий!

Следующей была Авгурова.

«Предупрежден или нет… – Она не видела, чтобы старший из контрабандного отдела таможни подходил к стойке. – Может у них радиосвязь…»

– Ставьте, пожалуйста, вещи… – предложил контролер.

Значит вещи ее решили досмотреть. Жемчуг, купленный на Кипре, ждала камера для просмотра – так называемый «телевизор».

" Старший смены меня намеренно подставил. Неясно по чьему указанию…»

Авгурова оглянулась. Старшего из контрабандного отдела, с которым она разговаривала, нигде не было видно.

– Вашу декларацию!

Поворачивать назад было поздно.

– Ставьте вещи…

Еще один служащий аэропорта в штатском – Таможенник? Комитетчик? неожиданно подошел к контролеру, из–за его плеча приготовился наблюдать за экраном.

– Постойте…

На этом этапе другого выхода у Авгуровой не было.

Она протянула декларацию и другую бумагу. Сказала, как можно спокойнее:

– Багаж досмотру не подлежит.

Контролер не поднял головы.

– Вещи!..

Ее сумка поплыла внутрь «черного ящика» и там замерла.

Контролер и второй – в штатском, подошедший к нему, – вдвоем на несколько минут вперились в экран. Потом контролер снова включил транспортер – сумка показалась по другую сторону смотровой камеры.

В зале стояла больничная тишина.

Сзади Авгурова слышала сопение придвинувшейся совсем близко Фриды, та старалась не пропустить ни одного слова, сказанного таможенниками.

– Пожалуйста, покажите, что у вас тут, – приказал контролер.Откройте сумку. Кладите сюда.

Авгурова все еще пыталась сопротивляться.

– Пожалуйста, ознакомьтесь с документом. Багаж не подлежит проверке…

– Мне об этом ничего неизвестно.

– Я разговаривала со старшим.

Тот так и не появился.

– Мы подходили вместе с этой дамой… – она оглянулась на коллегу. Фрида промолчала. По ее лицу блуждала глумливая ухмылка.

" Я тебе это еще попомню, сучка!» – мелькнуло у Авгуровой.

– Пройдите, пожалуйста, со мной. Возьмите сумку. Она ведь ваша?

– Да.

– Вот и хорошо.

В специальном помещении в присутствии молодой женщины – таможенницы контрабандного отдела – досмотр продолжился.

– Откройте, пожалуйста, сумку!

– Если вы имеете право досматривать, откройте сами. Я показала вам бумаги…