Текст книги "Самая большая тайна фюрера"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

Газеты сообщили о смерти девушки и о том, что причины смерти неясны. Социалистические газеты, правда, намекали, что у нее вышел жестокий спор с Гитлером и на ее лице обнаружены следы ударов.

Смерть Гели была для Гитлера потрясением. 24 сентября его с Герингом ждали на двух митингах в Гамбурге. Герингу пришлось выступать одному. Фюрер был в депрессии, боялся газет, которые писали о Гели. Утром 22 сентября он казался сломанным человеком. При каждом упоминании о Гели он начинал плакать. Этот нервный срыв показал, как трудно ему владеть собой. Он был невротиком, который с трудом одерживал победу над собственной натурой.

Рядом с ним остался фотограф Генрих Гофман. Водитель Юлиус Шрек отвез их обоих в дом издателя партийной газеты Адольфа Мюллера, откуда все уехали. Шрека тоже отослали. Он шепнул Гофману, что забрал пистолет фюрера. Вечером Гитлер отказался от еды, всю ночь ходил по своей комнате. И на следующий день тоже ничего не ел. Ходил и думал. Он боялся следствия, ареста, суда.

Для Гели Адольф Гитлер был первым взрослым мужчиной. Для Гитлера она оказалась первой женщиной, которой он не боялся. Между ними возникло нечто вроде романа. Гели Раубаль росла без отца, в нищете, ничего не видела и не знала. В новой жизни она быстро расцвела. Гитлеру льстило, что он появляется в компании очаровательной девушки, привлекающей всеобщее внимание. Жены товарищей по партии ей и в подметки не годились.

Гели было приятно оказаться в центре внимания вместе с фюрером. Его фотографии часто появлялись в газетах, его все узнавали. Он стал модной фигурой, все хотели с ним познакомиться и поговорить. Усики и спадающая на глаза прядь – спутать его было невозможно. Ханфштенгль уговаривал его отрастить полноценные усы или сбрить этот жалкий клок волос, а то на расстоянии можно подумать, будто он плохо высморкался. Адольф Гитлер обиженно ответил, что он сам создает моду – скоро другие люди будут подражать его манере и отращивать такие усики.

Гитлер никогда не посвящал работе весь день. Он приезжал в Коричневый дом в одиннадцать часов или в полдень, заставляя людей ждать его часами. Партийные секретари жаловались, что не могут получить аудиенцию, что фюрер не находит времени для важных дел. Он не считал себя обычным государственным деятелем, обязанным исполнять свои обязанности. Он сравнивал себя с великими – Александром Македонским, Цезарем, Наполеоном.

Он с большим удовольствием ходил в театр или ресторан, чем занимался делами, предпочитал богемную жизнь. Его легче было застать в кафе «Хек», где часто обсуждались важные вопросы. Его любимым рестораном была «Остерия Бавария», которая открылась в начале века. Там была итальянская кухня, посетителей заманивали пармской ветчиной, огромными сырами и бутылками кьянти. На стене, отделанной темными деревянными панелями, висела выцветшая фотография композитора и скрипача Никколо Паганини и пейзаж с романтическим видом на Неаполитанский залив.

Ресторан фюреру рекомендовал фотограф Гофман, живший неподалеку. Для Гитлера держали длинный угловой стол в одной из двух задних комнат. Летом фюрер и его окружение обедали в небольшом дворике с фонтаном, где поток воды изливался из горла красного мраморного льва.

После вечернего спектакля Гитлер и Гели приезжали поужинать. В опере он всегда сидел в любимом шестом ряду. Он стал поклонником кинематографа, вкусы у него были столь же непритязательны, как и у юной Гели. Такими же его вкусы останутся и когда Гитлер станет канцлером. Его любимые картины – это «Кинг-Конг» и мультфильм Уолта Диснея «Белоснежка и семь гномов». Его любимая актриса – юная американка Ширли Темпл, которая только-только дебютировала в Голливуде и тонким голоском трогательно исполняла детские песенки.

Однажды Гитлер повез Гели на вестерн, прихватив старшего из адъютантов – Вильгельма Брюкнера. Потом они ужинали в «Остерии». Гели герой фильма не понравился. Гитлер стал расспрашивать, какие же мужчины ей нравятся. Он не носил с собой ни денег, ни ручки, но Шауб и Брюкнер держали при себе все необходимое и предложили ему бумагу и карандаши.

Гитлер взял лист и стал набрасывать один за другим три разных мужских профиля. Гели не понравился ни один. Гитлер повторил вопрос:

– Так как же должен выглядеть мужчина, который тебе понравится?

– Но это же чудесно, – откликнулась Гели, – что никогда не знаешь, как будет выглядеть мужчина, которого полюбишь.

Гитлер был разочарован. Он явно ожидал иного ответа.

Гели нравилась практически всем. Ее появление улучшало настроение. Даже сам Гитлер менялся. В присутствии Гели он расслаблялся. Он даже ходил с ней по магазинам. Девушке нравилось ездить с Гитлером, который покупал ей почти все, что она хотела, кроме драгоценностей и мехов. Ему и по политическим соображениям не следовало появляться на публике с женщиной в мехах.

Он терпеливо ждал, пока она выберет себе шляпку или новую туалетную воду. Она обожала шляпки и не могла уйти из магазина, не перемерив все. Гитлер недовольно говорил:

– Нельзя же ничего не купить после того, как все перемерила!

Она преспокойно отвечала:

– Для этого продавщицы и существуют.

Желание быть вместе с Гели привело к тому, что он стал чаще обычного выезжать на пикники. Его открытый «мерседес» был известен в округе. Когда он останавливался у загородных ресторанов, собирались любопытные, желавшие поглазеть на фюрера и поговорить с ним.

Машину вел Эмиль Морис. Гитлер садился рядом с ним на переднее сиденье. Оба надевали короткие кожаные штаны, белые льняные рубахи, голубые жилеты с костяными пуговицами. Заднее сиденье занимали Гели и другие женщины. Высокий Ханфштенгль садился вместе с ними, остальные – Шауб, Брюкнер, Гофман – располагались на откидном сиденье.

Охранники прихватывали с собой набор для пикника – скатерти, посуду, разделанного жареного цыпленка, бутерброды с сыром и салями, яблочный пирог, минеральную воду для Гитлера, термосы с чаем и кофе для остальных. Располагались обыкновенно где-нибудь у озера, хотя Гитлер не плавал. Он стеснялся своего тела и не хотел раздеваться, чтобы не показаться смешным. Боялся, что его сфотографируют в купальном костюме. Он помнил, что Фридрих Эберт, став президентом, позволил запечатлеть себя в купальном костюме. Это не улучшило его репутации. Максимум, что позволял себе Гитлер, – это, сняв обувь и носки, зайти в воду.

Он развлекался тем, что бросал плоские камешки, которые несколько раз подскакивали над поверхностью воды. Купались только девушки. Отдалившись на порядочное расстояние, они раздевались догола и, развесив одежду на ветках, плавали. Потом загорали.

Фюрер любил разглагольствовать о том, что сделает, когда окажется у власти. Он обещал проложить дорогу между Мюнхеном и Зальцбургом, построить ресторан у озера и университет с большим плавательным бассейном и яхт-клубом. Он уверял слушателей, что через несколько лет люди будут путешествовать на Луну на ракетах, которые уже придуманы Германом Обертом и Максом Вальером.

Уроженец Румынии Герман Оберт мечтал о межпланетных путешествиях и с начала двадцатых годов доказывал их реальность. Он был сторонником ракет на жидком топливе, и в августе 1930 года первая сконструированная им ракета на смеси керосина и кислорода наконец полетела. Его учеником был Вернер фон Браун, который создаст для вермахта боевые ракеты. Австриец Макс Вальер, вдохновленный Обертом, проектировал ракетные двигатели на твердом и жидком топливе. В мае 1930 года он погиб во время испытания ракеты.

Иногда Эмиль Морис приносил из машины гитару и пел ирландские народные песни, остальные подпевали. Когда рыбаки предлагали свежую рыбу, Эмиль ее жарил на костре. Ханфштенгль приносил с собой пачку иностранных газет и рассказывал Гитлеру, что о нем пишут в мире. Генрих Гофман прихватывал немецкие газеты.

В дороге Гитлер, завидев другую машину или мотоциклиста, приказывал Морису идти на обгон. Но летними вечерами ездили медленно. Тогда Гитлер оборачивался:

– Надо петь или говорить, иначе водитель заснет.

Пели что придет в голову: старые народные песни или модные песенки. Гели предпочитала арии из венских оперетт. Гитлер не пел.

Появление Гели возле фюрера всех устраивало, потому что она умела расслаблять Гитлера. В ее присутствии он не произносил своих длинных монологов, угрожая покончить со всеми врагами. Гели разрешалось даже смеяться над дядей Альфом, как она его называла, и поправлять ему галстук. Она не старалась быть умнее, чем она есть. Можно ли считать ее красивой – это вопрос вкуса. Но она была сексапильной, и исходящие от нее флюиды действовали на Гитлера.

Роман полностью захватил Гитлера. Он перестал заниматься партией. Казалось, он готов расстаться с политической деятельностью, оставить все дела и наслаждаться жизнью. Но роман с Гели начался в тот момент, когда позиции Гитлера внутри национально-социалистической партии пошатнулись.

На севере Германии признанным лидером нацистов был Грегор Штрассер. Он считал, что нацисты должны защищать интересы пролетариата. Его сторонники требовали исключить из партии Гитлера как поклонника буржуазии. Еще немного, и Европа была бы спасена от нацизма и Второй мировой войны… Но Гели Раубаль и вернула Гитлера к политике. Племянница восхищалась дядей Альфом как политиком; чтобы сделать ей приятное, Гитлер отказался от затворничества и вернулся к партийной борьбе.

Жестокий экономический кризис, разразившийся в Германии, стал для Гитлера подарком судьбы. В стране царила безысходность. Казалось, Германия никогда не оправится. Самоубийства, падение рождаемости, ощущение полного краха… Все политики наперебой пытались успокоить немцев. Гитлер, напротив, говорил о том, что страну постигла катастрофа, и призывал свергнуть существующий строй и построить новую Германию.

Партия привлекла молодежь, которая особенно болезненно воспринимала кризис и жаждала карьеры. Генрих Гиммлер в двадцать восемь лет стал рейхсфюрером СС, Йозеф Геббельс в том же возрасте – гауляйтером Берлина, Бальдур фон Ширах в двадцать шесть лет – имперским руководителем Союза немецкой молодежи, рейхсюгендфюрером. Причем Ширах одно время считался самым вероятным наследником Гитлера.

На выходные Гитлер и Гели уезжали к Адольфу Мюллеру, в чьей типографии печаталась «Фёлькишер беобахтер». У него было две дочери – Лотта и Эльза. Дом стоял на озере в нескольких десятках километров от Мюнхена и был роскошно обставлен – огромные кожаные кресла, громадный круглый стол, пушистые ковры. Гитлер хотел жить именно так.

Крупный бизнес стал одаривать Гитлера большими деньгами, и он делал свою жизнь все более комфортной. В Мюнхене Гитлер снимал маленькую двухкомнатную квартирку на Тирштрассе, в которой поселился впервые еще в 1923 году. Но там он редко оставался ночевать.

В октябре 1929 года он приобрел большие девятикомнатные апартаменты в фешенебельном районе на Принцрегентплац, на втором этаже дома № 16. Гели Раубаль переехала вслед за дядей. Гели была первой женщиной, с которой Гитлер жил под одной крышей. Массивную темную мебель сделали по эскизам его любимого архитектора Пауля Людвига Троста. Только в комнате, предназначенной для Гели, яркие цвета преобладали. Он повесил в ее комнате одну из своих акварелей, написанных во время войны.

Он нанял слуг – бывший унтер-офицер Георг Винтер прежде прислуживал у поддержавшего нацистов отставного генерала фон Эппа, его жена Анни – у графини Тёрринг. Анни, сообразительная и живая, с хитрыми глазами, была хорошей кухаркой. Ее муж прислуживал за столом. Еще двое слуг убирали квартиру. Гитлер устраивал такие пышные обеды, что они производили впечатление на Винифред и Зигфрида Вагнер.

Гели не хотела ни работать, ни учиться. Ее вполне устраивала богемная жизнь, и она не любила оставаться в доме одна. Мать и сестра, с которыми она привыкла болтать, находились в Оберзальцберге. В Мюнхене ей тоже нужна была компания. Она хотела развлекаться, потому что видела, какое сильное впечатление производит на мужчин.

Гели прелестно пела, почему бы ей не заняться пением всерьез, предложил Гитлер. Можно брать уроки у его знакомого Адольфа Фогля, имевшего успешный опыт воспитания оперных певиц. Гитлеру пришлось долго уговаривать Гели. Уроки пения были менее обременительны, чем изучение анатомии и сравнительной зоологии в университете, но ей все равно не хотелось учиться. Однако на нее подействовали слова подруги:

– Ты только представь себе эту картину – ты на сцене и полный зал тебе аплодирует!

Адольфу Фоглю было за пятьдесят, но его жена ждала ребенка. Когда она родила, Гели ее навестила и сказала:

– Я даже не могу передать, как бы мне тоже хотелось иметь ребенка. Вы понимаете, чьего ребенка я бы хотела выносить…

Из ее слов следует, что в тот момент Гели была влюблена в Гитлера. Но могла ли здоровая, нормальная, сексуальная женщина сохранять это чувство по отношению к такому человеку, как Гитлер, на протяжении четырех лет?

Адольф Фогль скептически отнесся к Гели Раубаль, сомневаясь, что из нее выйдет толк. Ее передали другому учителю – Гансу Шреку, у которого училась Хелен Ханфштенгль. Шрек сказал, что Гели – самая ленивая из его учениц. Он обещал давать ей двенадцать уроков в месяц за сто марок, но она взяла моду звонить и предупреждать, что не сможет прийти. Дома, самостоятельно, она никогда не занималась. Сознавая свою сексапильность, она, намеренно или нет, копировала киноактрису Марлен Дитрих, которая удивительным образом сочетала женственность с внешней маскулинностью. Если бы Гели Раубаль действительно умела петь, из нее получилась бы звезда кабаре.

Ангела Раубаль надеялась, что рано или поздно ее дочь выйдет замуж за фюрера. Родственные отношения ее не пугали. Если Ватикан позволил их отцу Алоизу Гитлеру жениться на племяннице, то почему в этом откажут Адольфу?

Но Гитлер вовсе не собирался связывать себя узами брака. Напротив, с определенных пор он стал тяготиться отношениями с Гели Раубаль. При этом Гитлер был невероятно ревнив. Рассказывали, что, застав одного из своих соратников в комнате Гели, фюрер набросился на него с плеткой, и тот спасся, выпрыгнув из окна.

Мать Гитлера Клара называла мужа «дядя Алоиз». И Гели именовала Гитлера «дядя Альф». Он был влюблен в Гели. Впервые в жизни. Но быть влюбленным в такую девушку оказалось непростой задачей. Она требовала постоянных развлечений. Она хотела флиртовать, курить, танцевать, ходить в кафе, встретить красивого мужчину и выйти за него замуж. Ничего этого Гитлер не мог ей предложить.

Гитлеру не хватало чувства юмора, но он любил тех, кто мог его рассмешить. Шуточки Гели его забавляли. За обедом или ужином она садилась рядом с ним, и ей единственной позволялось его прерывать, хотя она нарушала сразу два правила: женщина не должна привлекать к себе внимание в мужской компании и она не должна быть вульгарной. Гитлер пытался ее контролировать, но Гели была не из тех, кто готов смириться с такой плотной опекой. Вместе с тем она не хотела терять Гитлера. Ей нравилась ее власть над столь известным и могущественным человеком. Но со временем риск для его репутации стал большим, чем он мог себе позволить.

Он не забывал, что другие не спускали глаз с него самого. Он не мог позволить себе никакого скандала, тем более с племянницей, а между тем его политические противники охотно писали о его близких отношениях с племянницей…

Гели была девственницей и сексуально наивной, когда фюрер привез ее в Оберзальцберг. И ее инстинкты требовали выхода. Если между ними что-то произошло – а теперь уже никто не сможет установить истину, – то надо иметь в виду, что ей было двадцать один, а ему сорок и он столько лет ждал возможности заняться сексом. Но брак с ней и рождение детей – все это было невозможно. Гитлер, помешанный на расовой теории и евгенике, подозревал, что несет в себе опасные гены.

Существует множество версий относительно сексуальных пристрастий Гитлера. Каждый автор толкует немногие известные факты на свой лад. Но фактов практически нет, есть только мнения и предположения. Действительно ли он избегал традиционных способов и предпочитал анальный и оральный секс?

В те времена, когда Гели еще не монополизировала Гитлера, после спектакля в опере или балете он, бывало, прихватывал на ужин в ресторане одну-двух хористок, а потом даже вел девушку к себе в квартиру. Но уже через час водитель, ожидавший в машине, отвозил девушку домой. Девушки потом рассказывали, что дальше поглаживания рук и легких объятий дело не шло. Он боялся всего: скандал из-за беременности хористки или какой-нибудь продавщицы мог оказаться роковым для лидера партии.

После смерти матери отношения с женщинами складывались у Гитлера очень сложно. В армии он, чуть ли не единственный, не получал писем от женщин и уклонялся от откровенных солдатских разговоров. Когда к нему приставали с расспросами, он говорил, что в оккупированном Брюсселе ходил в публичный дом и что у него есть фотография, запечатлевшая его подвиги. Фотографию никто не видел. Те, кто знал его в юности, утверждали, что он – женоненавистник.

Собственно, женщины не были ему нужны. Гитлеру так и не удалось познать чувство любви, которое освободило бы его от зацикленности на самом себе. Он опоздал в своем мужском развитии и испытывал постоянное чувство неудовлетворенности. Вероятно, это усилило его ненависть к окружающему миру.

Только с маленькими детьми своих друзей он чувствовал себя уверенно и даже любил с ними играть, но только если дети подчинялись ему и исполняли все указания.

Сын Ханфштенглей Эгон вспоминал:

«Гитлер был моим любимым «дядей Дольфом». Я любил играть в поезда. Он становился на четвереньки и изображал тоннель, а я пролезал под ним. А еще он изображал звуки проезжающего поезда. Он здорово имитировал звуки – уток, коров, лошадей.

Последний раз я видел его на свадьбе высокопоставленного вождя штурмовых отрядов. Все говорили ему «Хайль Гитлер», а мы с мамой сказали, как принято в наших родных местах:

– Грюсс готт, господин Гитлер.

Мы совершили большую ошибку. Гитлер убрал свою руку, и больше он меня не замечал. Так я в последний раз видел своего любимого дядю Дольфа».

Отношения с женщинами для него еще только начинались. Но он понимал, что ему нужно как-то решать эту проблему. Дело было не только в том, что он стал известен всей Германии и важна была его репутация. Ему необходимо было убедить себя в том, что он не хуже других.

Когда они с Эмилем Морисом путешествовали по стране, то иногда знакомились с девушками. Разговаривали, угощали их, Гитлер давал им денег, но ничего не просил взамен. В художественных галереях Гитлер теперь все чаще останавливался возле обнаженной натуры. Зачем? Избавлялся от стеснительности, преодолевал нежелание иметь дело с женщинами?

Сначала он стал уделять внимание девушкам в тех домах, где бывал. Потом у него возникла постоянная пассия – Ада Кляйн, работавшая в редакции «Фёлькишер беобахтер». Они несколько раз встречались в квартире Мориса. Но интимности между ними не возникло. Гитлер был слишком робок, признавался ей:

– Ты научила меня целоваться.

Он стал немного смелее, когда почти стал ухаживать за шестнадцатилетней Марией Райтер в Берхтесгадене. Она рассказала об этом журналу «Штерн» в 1959 году. Они встречались зимой 1926/27 года. Гитлер называл ее Мими. Они обменивались письмами и подарками. Он говорил:

– Ах, детка, ты совсем не понимаешь, что ты значишь для меня и как я к тебе отношусь.

Чтобы узнать его лучше, говорила потом Мария, надо было прочитать «Майн кампф». Но в 1927 году он уже забыл о девушке. Этому предшествовал забавный эпизод, который она рассказала много позже. Они поехали за город. Эмиль, как обычно, остался за рулем. Гитлер и Мария углубились в лес. Гитлер поставил девушку под деревом. Повернул ее влево, потом вправо. Сделал шаг назад. Он вел себя словно художник, осматривающий натуру.

Потом он привлек ее к себе со словами:

– Детка, я не могу себя удержать.

«Он обнял меня и поцеловал, – вспоминала Мария. – И все. И остановился. Он просто не знал, что делать дальше».

Им руководило не желание обладать женщиной, а необходимость представить себя настоящим любовником.

«Когда я его знал, у него не было нормальных отношений с женщинами, – вспоминал друг и секретарь Гитлера Эрнст Ханфштенгль. – Импотент с огромной нервной энергией, он должен был как-то давать выход своей энергии. Он был поочередно мазохистом и садистом, но никогда не испытывал чувства удовлетворения. Гели Раубаль была единственной женщиной в его жизни, которая в какой-то степени могла излечить его от импотенции и пробудить в нем мужчину».

Не только Ханфштенгль, который, бежав из Германии, возненавидел своего бывшего друга и фюрера, но и многие историки утверждают, что Гитлер с юности страдал импотенцией и смертельно боялся неудачи в постели. Его личный врач Теодор Морелль утверждал после войны, что Ева Браун, последняя подруга Гитлера, просила дать фюреру что-нибудь, что укрепило бы его силы в постели. Но виагры тогда еще не существовало. Гитлер хладнокровно сказал Еве Браун, что, если ей нужно, она может завести любовника…

Гели Раубаль ему нравилась, но она лишь в малой степени могла изменить его вкусы и привычки. Если между ним и Гели и существовали какие-то интимные отношения, то, по мнению историков, весьма извращенного характера. Однажды в театре Эрнст и Хелен Ханфштенгль присоединились к Гитлеру и Гели, которые пришли посмотреть пьесу баварского драматурга Людвига Тома. После спектакля поехали в кафе «Шварцвельдер».

«Гитлер произносил очередной монолог, угрожая своим врагам, и размахивал тяжелым хлыстом для собак, – вспоминал Эрнст Ханфштенгль. – Я поймал взгляд Гели, обращенный на фюрера, и я был потрясен: она смотрела на него с таким страхом, что я затаил дыхание. Ага, значит, еще и хлыст, подумал я и искренне посочувствовал девушке».

Весной 1931 года Отто Штрассер пригласил ее на карнавал. Она охотно приняла приглашение – Гели любила развлекаться. Но в день карнавала Отто Штрассеру позвонил недовольный Гитлер:

– Я не позволяю ей принимать приглашения женатых мужчин. Мне тут не нужны ваши берлинские штучки.

Но Штрассер настоял на том, что они могут хотя бы прогуляться:

«Когда я приехал к ним, Гели была готова, ее глаза были на мокром месте. С каменным лицом Гитлер следил за нами, пока мы спускались вниз к ожидавшему нас такси. Мы провели прекрасный вечер. Гели была рада убежать из-под его власти. На обратном пути мы погуляли в Английском саду. Гели села на скамейку и расплакалась.

Она сказала, что действительно любит Гитлера, но она не может все это выносить. Его ревность еще не худшее. Он требует от нее того, что она считает отвратительным. Она не подозревала, что такое может быть. Когда я попросил ее пояснить, что она имеет в виду, она описала мне то, что можно встретить только в трудах психиатров, описывающих сексуальные отклонения».

Впрочем, когда Отто Штрассер рассказывал об этом, он уже стал политическим врагом Гитлера, поэтому к его историям нужно относиться с осторожностью.

Киноактриса Рената Мюллер незадолго до того, как она в 1936 году совершила самоубийство, рассказывала режиссеру Адольфу Цайслеру об извращенных сексуальных пристрастиях фюрера. Она познакомилась с Гитлером, когда фюрер приехал посмотреть, как снимается кино. Вечером он зашел к актрисе в дом. Вел себя очень странно. В сорок три года он все еще чувствовал себя неловко и неуверенно в присутствии интересной женщины.

– Он сидел неподвижно и смотрел на меня, – вспоминала Рената. – Затем он взял мою руку в свои и опять смотрел. Он все время говорил – какую-то чепуху.

Став канцлером, он приглашал актрису на приемы в имперскую канцелярию. Он подарил ей браслет с бриллиантами – таких дорогих подарков Гели Раубаль и Еве Браун не доставалось. Когда она захотела съездить в Лондон, то попросила у него разрешения уехать. Разрешение было дано. Но за ней следили. Она провела время со своим любовником Франком Дойчем, он был евреем. Когда Рената вернулась в Германию, то узнала, что ее занесли в черный список. И стали говорить, что ее ждет суд за роман с неарийцем. В этом состоянии она пристрастилась к морфию.

Рената лечилась в санатории. Однажды она увидела, как подъехала машина, из которой вышли четыре эсэсовца. Думая, что приехали за ней, она выпрыгнула из окна. Это был 1937 год, ей исполнилось всего тридцать лет. В газетах не появилось ни слова о том, что она совершила самоубийство и что она была более чем близка с Гитлером.

Гитлер делил женщин на две категории – богатые и родовитые дамы, которые были ему нужны, перед которыми он робел, и все остальные, включая Гели Раубаль и Еву Браун. Все, что он говорил о женщинах, свидетельствовало о том, что он не считал женщину равным партнером. Он любил цитировать известное выражение Ницше: «Собираешься к женщине? Не забудь захватить с собой кнут». Он с презрением говорил о женщинах даже в их присутствии. На Еву Браун он вообще не обращал внимания и в ее присутствии говорил всякие гадости. Он часто просил женщин поцеловать его, когда они этого не хотели, но пугался и приходил в бешенство, когда женщины проявляли инициативу.

Фотограф Генрих Гофман однажды пригласил его на Новый год. Гитлеру было тогда тридцать четыре года. Как всегда, собралось множество интересных женщин. Эльза Бруммер даже среди них выделялась красотой. Она подошла и поцеловала Гитлера в губы на виду у всех. Все были уверены, что он ответит тем же. Но этого не произошло.

«Я никогда не забуду изумленного и недовольного лица Гитлера, – вспоминал Гофман. – Беспомощный, как ребенок, Гитлер стоял, кусая губы, не в силах справиться с охватившим его гневом».

Девушка отошла, Гитлер молча смотрел на нее, потом схватил свой макинтош и, не пожелав никому счастливого Нового года, исчез.

Он любил находиться в окружении красивых женщин, но не терпел, если они вмешивались в политические разговоры. На первом же общем собрании НСДАП в январе 1921 года он поставил условие, что ни одна женщина никогда не войдет в состав руководящих органов партии. Впрочем, дружить он тоже не умел. Два человека, которые, казалось, могли стать его друзьями, Альберт Шпеер и Йозеф Геббельс, так и не могли понять, как Гитлер к ним относится. И лишь немногие решались обращаться к нему на «ты» – Эрнст Рём, Август Кубичек…

Влюбленность Гели Раубаль в Гитлера довольно быстро прошла. Она жаждала полноценных отношений, которые с фюрером были невозможны. Не зная, что Гитлер интересуется девушкой, на нее обратил внимание Геббельс, хотя у него был роман с одной замужней женщиной в Веймаре и одновременно с Тамарой фон Хееде, которая работала у него в Берлинском горкоме партии. Геббельс стал приглашать Гели в Берлин. Она не возражала. Однако Геббельс быстро разобрался, что к чему, и благоразумно отошел в сторону.

Руки Гели попросил Эмиль Морис, личный водитель Гитлера и один из его ближайших соратников. Он вступил в партию в 1919 году и получил билет № 594. После перерегистрации партии в 1925 году ему выдали билет № 39. В 1926 году он стал членом СС № 2. Гитлер обожал автомобили, и ему нравилась манера вождения Эмиля, который гонял с максимально возможной в ту пору скоростью.

По профессии Эмиль Морис был часовщиком. В 1917 году перебрался в Мюнхен. В 1919 году вступил в партию и возглавил «спортивную секцию», иначе говоря, тех, кто разгонял оппонентов на митингах. В ноябре 1921 года после бурной встречи членов партии в пивной «Хофбройхаус» Гитлер обратил внимание на привлекательного и веселого молодого человека. Он сделал Мориса своим водителем и приблизил к себе. Тот принял участие в путче, был осужден и сидел до конца января 1925 года. Эмиль Морис был на восемь лет младше, но чувствовал себя с Гитлером на равных; он имел ключи от квартиры Гитлера, следил за его гардеробом, отдавал вещи в стирку. Но он был полезен и тогда, когда требовалась грубая физическая сила.

Эмиль Морис нравился женщинам. Гитлер немного ревновал и потому сам советовал Эмилю жениться, обещал:

– Когда ты женишься, я к тебе буду приходить каждый день ужинать.

Фюрер любил сводить своих подчиненных.

Самая юная из его секретарш Траудль Хумпс, бывшая балерина, начала работать у фюрера в ноябре 1942 года, когда ей было двадцать два. Через полгода он решил выдать ее замуж за одного из своих слуг – оберштурмфюрера СС Ганса Юнге. Они хотели поближе познакомиться, прежде чем связывать свои судьбы. Гитлера это раздражало. Он требовал либо немедленно жениться, либо разойтись.

Подталкивая другую секретаршу, Герду Дарановски, к браку с полковником авиации Эккардтом Кристианом, также служившим в ставке фюрера, Гитлер произвел жениха в генералы. Он выдал Гретль, младшую сестру Евы Браун, за Германа Фегеляйна, представителя рейхсфюрера СС при ставке фюрера.

«Следуя его совету, – вспоминал Эмиль Морис, – я решил жениться на Гели, в которую я влюбился по уши, как и многие другие. Она приняла мое предложение».

Девушка тоже влюбилась в Эмиля Мориса. Гитлеру это сильно не понравилось. Он угрожал отправить ее назад, к матери. Гели писала Эмилю, что «никогда еще так не страдала. Но нам надо через это пройти, и это хорошо для нас обоих. Эти дни соединили нас навеки». Девушка верила, что смазливый Эмиль будет ждать ее два года. Гитлер знал своего водителя лучше.

В конце 1927 года Гели писала Морису:

«Мой дорогой Эмиль!

Почтальон принес мне уже три письма от тебя. Никогда я не была такой счастливой, как после того, как прочитала последнее из них. Возможно, еще и потому, что последние дни были трудными…

Дядя Адольф настаивает на том, что мы должны ждать два года. Только подумай об этом, Эмиль, – два года, когда мы сможем лишь время от времени поцеловать друг друга, и то под присмотром дяди А. Я могу только любить тебя и быть тебе верной…

Дядя Адольф настаивает на том, чтобы я продолжала учиться. Я бы хотела помочь ему обрести счастье, но не знаю как. Он считает, что нашу любовь нужно держать в секрете. Дядя А. обещал, что мы будем часто видеться и даже наедине. Он чудесный человек…

Поклон фрау Гесс. Она единственная, кто верит, что ты действительно любишь меня.

Наилучшие пожелания от твоей Гели».

Неизвестно, какой характер носили интимные отношения Гели и Гитлера, но во всяком случае он не терпел присутствия соперника. Гитлер не разрешал Гели развлечься. Даже Генрих Гофман позволил себе заметить фюреру, что не следует так давить на нее, это не приведет к добру.

– Поймите, Гофман, я настолько озабочен судьбой Гели, что вынужден присматривать за ней, – объяснял свое поведение Гитлер. – Я люблю Гели и мог бы жениться на ней. Но вы знаете мою точку зрения. Я должен оставаться один. Поэтому я сохраняю за собой право определять круг ее друзей, пока она не подберет себе достойного мужчину. Я должен уберечь ее, иначе она попадет в руки неподходящего человека.