Текст книги "Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии"

Автор книги: Леонид Кроль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Максим: Творческую часть мою активизирует….

Терапевт: Фактически сигарета для вас – такой универсальный прибор, на котором вы нажимаете маленькие кнопочки, и она переводит вас в нужное вам состояние….

Максим: Да.

Терапевт: Для вас курение как настройка на телевизоре. И вы настраиваетесь каким-то образом: то вам более туманно, то яснее; то вы ушли дальше, то приблизились… (Максим кивает.) И даже не надо кнопочек нажимать, как на телевизоре. (Максим кивает.) Это же замечательная функция! Кроме того, сигарета организует ваши чувства: когда вы курите, у вас возникает целая гамма чувств – то удовольствия, то вины…(Максим улыбается, будто что-то узнает, потом улыбка медленно «растворяется»). Кроме того, когда вы курите, у вас появляется огромное количество ощущений….

Максим: Кинестетических….

Терапевт: Вы и во рту ее чувствуете, и сосете, и отплевываете, трогаете…. У вас ритм образуется – нормальный человеческий ритм. (В ответ на каждое утверждение Максим кивает молча.) Вы то вдыхаете в себя дым, то выпускаете…. Да я не знаю, есть ли вы вообще! Мне кажется, что только и есть, что сигарета. (Максим улыбается.) А без сигареты, может, вы и вообще не существуете.

Максим: Почему?

Терапевт: Да потому что вы – какое-то неорганизованное существо. Только благодаря сигарете и существуете.

Максим (со смехом): Ну, я не мазохист, по крайней мере.

Терапевт: Не знаю, по-моему это как раз проблематично. (Общий смех в группе.)

(Максим смеется, жестами пытается показать, что он против.)

Терапевт: Хорошо. В чем я не прав? По-моему, я, как зеркало, отразил картину, которую вы мне передали. Я только немножко ее усилил. Вы пришли и с пафосом заявили: «Вот, хочу бросить курить…». Я не почувствовал этого. Я вам предложил ремешок – и что?

Максим: Я хочу бросить курить.

Терапевт: Вранье!

Максим: Почему?

Терапевт: Как можно бросить курить? Это все равно что бросить себя. Ну, пойдите и бросьте себя в снег. Можете?

Максим: Могу. Когда есть снег, я это делаю.

Терапевт: Ну, хорошо. А в лужу можете себя бросить?

Максим: Нет. Она грязная. Это неэстетично….

Терапевт: Хорошо. А почему надо тогда бросить сигарету? Это все равно что бросить себя в лужу….

Максим: Наоборот, именно сигаретой я каждый раз создаю эти лужи перед собой…. Я не управляю собой.

Терапевт: Такое впечатление, что вы раздваиваетесь…. Одна часть говорит: сигарета плохая, грязная…. А другая: нет, это лучшее, что у меня есть. Вы хотите, чтобы мы затеяли войну между двумя частями? Чтобы одна часть посадила другую в тюрьму? Я не знаю, какая часть при этом будет лучшей, более творческой….

Максим: Ну, что же мне тогда делать?

Терапевт: Я не знаю. Кому – вам? Какому – вам?

Максим: Мне, который хочет бросить курить.

Терапевт: Мне кажется, что та ваша часть, которая не хочет бросать курить, гораздо сильнее.

Максим: Она не сильнее. Она просто хочет… чтобы те функции, которые выполняет сигарета, я мог выполнять без сигареты.

Терапевт: Это философ вдруг придумал такую абстракцию. А реальность говорит совсем другое. Вам совершенно не плохо – курить. Зачем вам эта идея – бросить курить?

Максим: Она не вдруг появилась, а давно….

Терапевт: Ну, эта идея такая же абстрактная, как если бы вы сказали: «А хорошо бы жить на Луне. Там никого нет. Можно построить избушку и гулять…. Или хорошо жить на дне озера – построить там пещеру…». Это все из области детских мечтаний. (Максим смеется.) Почему нужно обязательно бросать курить и жить без этого? На чем это основано? На том, что кто-то где-то написал, что курить нехорошо? А все в вас утверждает противоположное.

Максим (после паузы): Я имею власть над собой или нет? Если имею, я должен бросить курить.

Проблема власти, конкуренции очень актуальна для Максима. Насколько я знаю, он живет с матерью, отца то ли не было вовсе, то ли он их рано оставил, и поэтому у него возникают достаточно большие проблемы с мужским авторитетом. Не придерживаясь аналитической модели, я своим поведением пытаюсь развеять его скрытые опасения и надежды на плохую власть. Я показываю ему, что отец может быть и жестким, и мягким, отец может направлять или критиковать. Разные образы отцовства, разные области власти утрируются и высмеиваются как страшилки для маленьких мальчиков. Этой важной проблемой мы с ним играем в игру, перекидываемся вопросами, как шарами. Когда возникает много образов отцовства, значимая линия отношений со старшей мужской фигурой начинает расфокусироваться. И тогда возникает важный вопрос: как ему стать отцом для самого себя и каким отцом он будет для других, именно отцом, а не диктатором.

Терапевт: Над каким собой? Над тем собой, в котором есть чувства, который получает удовольствие, организован, умеет мечтать? Вот над этим существом вы хотите иметь власть? А кто же именно хочет иметь власть: тот, кто ставит перед собой абстрактные задачи? Ваше «бросить курить» – как коммунизм, который во что бы то ни стало надо построить. Хоть всех загнать невесть куда…. Зачем нужна эта власть над собой? (Максим склоняет голову и прикрывает глаза рукой. Растерянно улыбается.) Что вы будете делать с этим изнасилованным собой, собой, который лишился лучшего в себе?

В предыдущем фрагменте я выделил некую «абстрактную», «головную» часть клиента, которая дает задания, и другую часть – чувственную, живую. Максим идентифицируется со своей абстрактной частью, со схемой. Между тем для того, чтобы проводить реальную терапевтическую работу, нужно работать и с чувственной составляющей. С этих пор его просьба о том, что он хочет, чтобы ему помогли бросить курить, звучит так: «Хочу управлять!»

Максим: Но это лучшее разрушает меня….

Терапевт: Кто вам это сказал?

Максим: Я это чувствую….

Терапевт: Как вы это чувствуете? (Максим молчит.) Может, внутри вас вообще происходит борьба, возникает неясность: одна часть хочет одного, другая – другого…?

Максим: Да, существует.

Терапевт: И поводом для этой борьбы стала, как вы говорите, сигарета. Вот вы говорите: буду бороться. И одна ваша часть показывает, что она сильная, а другая – слабая…. Что за борьба народов происходит внутри вас? (Максим молчит, опустив голову.) За что уничтожать того вас, который курит? По-моему, это замечательное, обаятельное существо, с вполне человеческим лицом, как мы выяснили. А вместо него на сцене появляется какой-то человек, у которого сжаты скулы, глаза какие-то дикие…. Он не курит, страшно этим гордится…. Вот, собственно, он каков.

Максим (резко бьет ребром ладони о колено): Я привык добиваться решения задачи, которую ставлю перед собой.

Терапевт: Тогда надо взять высокий стул, поставить вас на него, чтобы вы с этого пьедестала глядели вниз на того другого себя, который стоит на коленях и который курит. И чтобы вы все это ему произнесли и пальцем в него тыкали: «Я привык, я тебя заставлю!..» (Максим смеется.) Если вы утверждаете, что эта часть вас сильнее, что же вам мешает? Займитесь опытами над людьми. В конце концов, лишите этого, «нижнего», сигарет, запретите ему покупать сигареты….

Максим: Вот именно таким образом я и бросаю курить.

Терапевт: Ну и прекрасно!

Максим: Но потом мне плохо!

Терапевт: Когда идет война, кому же может быть хорошо! (Максим смеется.) Если вам нужна эта война….

Максим: По-моему, это совершенно не смешно!

Терапевт: А кто говорит, что смешно? (Максим невесело опускает голову.) Вы хотите вовлечь меня в войну на стороне того, кто стоит на стуле и тыкает пальцем в того, кто на коленях, чтобы его доконать – да? А если тот, «нижний», кого-нибудь позовет на помощь?

Максим (сквозь смех): Нет, это не подходит для решения вопроса. Они должны жить мирно. Но без сигарет.

Терапевт: Но как?

Максим: Я не знаю. Как-то по-другому.

Терапевт: Как они могут жить без сигарет, если для этого – нормального, они – способ организации всей жизни: организации времени, организации чувств, в конце концов – организации отношения к себе: сильный или слабый, хороший или плохой…. Организации отношения к нему окружающих. Что же он будет делать без сигарет?

Максим: Пусть он организует это все как-то по-другому! (Общий смех.)

Терапевт: Ну, если вы можете как-то с ним договориться, скажите, как он должен это организовать! Спустите ему директиву! (Общий смех.) Вам его не жалко? (Максим долго молчит, опустив голову. Губы у него подрагивают, одна рука поглаживает другую.) А нам жалко: хороший такой Макс. Вы хотите быть сверхчеловеком? (Максим молчит.) А вы не можете как-то договориться друг с другом: чтобы курить, получать от этого удовольствие и не воевать по этому поводу? Воевать по какому-нибудь другому поводу? (Максим молчит, опустив голову.) Что у него, в конце концов, (показывает вниз) других недостатков нет, кроме курения? (Максим молчит.) Зачем вам быть таким сильным? (Максим поднимает глаза на терапевта и молчит.) Не смотрите на меня такими дикими глазами. (Смех в группе.) Я же не сигарета.

Максим: Вы убеждаете меня, что это лучшее, что есть в моей жизни….

Терапевт: Это вы меня убеждаете в этом….

Максим: Лучшее, что есть в моей жизни, – те моменты, когда я принимаю какие-то решения, когда мне удается……

Терапевт: Хорошо, я с этим согласен, и что? Но у вас эти моменты не наступают без сигареты….

Максим: Иногда наступают….

Терапевт: Что это за «иногда»? А этот «иногда» что за персонаж? Он как выглядит?

Максим: Не знаю.

Терапевт: Ну, подумайте… (Максим сидит с опущенной головой, перебирает пальцами одной руки другую руку.) Вы, я чувствую, хотите быть персонажем с одной волей: без мыслей, без чувств….

Кто бы ни был ваш клиент, не должно быть фиксации на какой-то одной роли, к которой он стремится – психиатр, главный врач, диктатор, человек, который богат и кого-то покупает, человек в очень строгом костюме. Он может быть всем этим понемножку, может в это играть – входить и выходить из этого, пульсировать. Для него расфокусировка – это нахождение некоего чувственного плана самого себя, уход из головы профессора Доуэля.

Максим: Нет.

Терапевт: А вот у этого, внизу, пускай будут мысли, чувства, принятие решений. Но у него воли нет, поэтому его надо заставить, чтобы он работал на того, верхнего, у которого есть воля… Да?

Максим: (смеется): Да….

Терапевт: Вот если бы его еще в кандалы, чтобы он хорошо работал, был дисциплинированным и не курил…. И по ходу дела его еще чего-нибудь лишать, потому что, если разобраться, там наверняка не одно курение…. Вот тогда все будет в порядке: один, организатор, приказывает, другой – исполняет…. Угу?

Максим: Угу. (Его лицо снова становится грустным.)

Терапевт: Так он же тогда еще сильнее будет курить, только в подполье… (Максим и все остальные смеются.)

Максим: А где он возьмет сигареты? Сигареты-то покупает тот, который с воли….

Терапевт: Он что, в тюрьме будет сидеть?

Максим: Тот, который с воли, ему дает сигареты…. Он ему платит за то, что тот работает.

Терапевт: Угу. То есть еще какой-то штрейкбрехер, кто-то третий?

Максим: Нету.

Терапевт: А эти двое что – разговаривают друг с другом? Этот, верхний, только рычит? (Максим сначала смеется, потом резко перестает.)

Максим: Сейчас мы сделаем вывод, что у меня есть внутренние голоса, раздвоение личности? И поставим диагноз «шизофрения». Вялотекущая?

Терапевт: Нет, мне кажется, мы уже говорим о растроении…. Что гораздо лучше.

Максим: Об эмоциональной уплощенности….

Терапевт: Нет, я не это имел в виду. А голоса, мне кажется, есть у каждого человека.

Максим: Ну, иногда, может быть….

Терапевт: Американцы провели эксперимент и они нашли, что у каждого нормального человека в голове есть голоса, картинки и прочее…. кроме психиатров. У психиатров, оказалось, нет никаких голосов. (Общий смех.) Это очень известный эксперимент. Поэтому я не имею в виду никакой патологии. Я имею в виду нормальную картинку. (Максим снова перестает улыбаться и опускает голову.) Зачем вам нужны эти «смирительные рубашки»: дисциплина, бросание курить и т. д.?

Максим: Я успеваю более эффективно жить… У меня получается. И мне это доставляет удовольствие.

Терапевт: Мне кажется, что этот, что стоит на стуле, – немножко фанатичное существо.

Максим: Да!

Терапевт: Спит на гвоздях, ходит по стеклу….

Максим: Да.

Терапевт: Питается углем….

Максим: Но это тоже часть меня. Я не могу его отбросить.

Терапевт: Хорошо. Ну, а как они друг с другом-то общаются? Есть в вас еще какие-нибудь другие персонажи?

Максим (задумывается): Ну, там, может, что-то и есть, но это неважно. Мелочь, в общем.

Терапевт: А что же не мелочь?

Максим: Не мелочь то, чтобы тот, кто стоит на коленях, как вы говорите…… Хотя я не думаю, что он стоит на коленях….

Терапевт: Ну так ползает….

Максим: Когда его ставишь на колени, он перестает работать – творчески.

Терапевт: Ну, а как вы хотите: чтобы он стоял или шевелился?

Максим: Я хочу, чтобы они были в равноправных отношениях с тем, кто повелевает.

Терапевт: Но чтобы тот, что внизу, – слушался?

Максим: Нет, но……

Терапевт: А вы будете ему платить сигаретами, но редко? Будете давать ему меньше сигарет за лучшую работу? В этом ваша цель.

Максим (поднимает глаза кверху): Моя цель в том, чтобы он работал без сигарет.

Терапевт: Но он хочет сигарет! Чем вы платить ему будете?

Максим: Я не знаю. Чем угодно.

Терапевт: Вы предлагаете ему вместо сигарет, вместо удовольствия – насилие: будете держать его в кандалах, время от времени кормить, выпускать на воздух. А он хочет сигарет! А вы ему в этом отказываете. В чем будет состоять ваше общение?

Максим: В том, что я ставлю задачу, а он разрабатывает методы и стратегии решения.

Терапевт: Ему-то что от этого? Он-то что от этого будет получать?

Максим: Он будет получать удовольствие от самого процесса решения.

Терапевт: А…, то есть он будет работать просто за процесс? (Смех.)

Максим: Да, за процесс. Ему это нравится.

Терапевт: И вам приносить все плоды?

Максим: Почему – «мне»? Он – это тоже я.

Терапевт: Ну, конечно, это тоже вы. Но это лучшая часть вас – та, что стоит на стуле и….. (Смех.)

Максим: Что значит – лучшая? Они одинаковые!

Терапевт: Ну да, одинаковые. Скромность, конечно, украшает вождя. (Смех.) Они одинаковые, но нижний должен работать и приносить вам……

Максим: Второй тоже работает….

Терапевт: Да – надзирает. Это работа.

Максим: Нет.

Терапевт: А что он делает? Он же курить не может сам? Или тоже может – иногда? Кстати, как с этим?

Максим: Да, он тоже иногда может….

Терапевт: Они будут курить тайком друг от друга… (Смех.) Очень интересная система: каждый станет курить тайком от другого, но это будет строго запрещено… в этой стране. И плакаты будут везде висеть: «Мы не курим». Будет такой распределитель – тайный – для верхнего курящего, а нижний будет курить в казематах. (Максим смеется до слез.) Так?

Максим: Нет! Они не должны курить – ни один, ни второй (решительно бьет ребром ладони по колену).

Терапевт: Что вместо?

(Максим вытирает рукой пот со лба.)

Максим (после паузы): Они должны научиться жить без этого. Так же, как с этим.

Терапевт: Что такое – «должны»? Когда «нижнему» существу вы говорите «должны», оно начинает сопротивляться, не хочет слышать ничего, что происходит в модальности «должны». Когда слышит «должны», оно начинает ковырять в носу, читать книжку, чесаться, тайком покуривать, медитировать, на худой конец – смотреть телевизор. В общем, оно сразу же оставляет свою туманную оболочку, а само куда-то ускользает (Максим смеется.) А второе существо, наоборот, не понимает, как можно говорить другим языком, кроме как употребляя модальность «должны». (У Максима с лица «сползает» улыбка.) Им нужен какой-то переводчик. Сейчас я – переводчик. А когда меня нет, переводчиком является сигарета. А если не будет ни меня, ни сигареты – кто будет переводчиком между ними? Они же говорят на двух разных языках.

Максим: Ну, может быть, они выработают один язык?

Терапевт: Давайте, вырабатывайте. Вы же большой, вы умный. (Показывает руками вверх.) Вы же сверху смотрите. Спустите нам язык. Дайте нам конституцию.

Максим: Почему я – большой? Я и тот, и другой! И не смотрят они друг на друга – один сверху, другой снизу! Они на одном уровне!

Терапевт: Хорошо. Пускай нижний даст язык. Пусть инициатива идет с этой (показывает рукой вниз) стороны.

Максим (поднимает глаза кверху): Курить захотелось….

А вот это, я полагаю, вранье. Мы уже час здесь сидим, и у Максима даже мысли не возникло о сигарете. Он о ней забыл. Такое насыщенное интеллектуальное пространство с темой, касающейся сигареты, совершенно вытеснило у него физическое желание курить.

Терапевт: Конечно, еще бы. (Смех.) Иначе говоря, вы хотите, чтобы пришла какая-то внешняя сила и лишила вас курения.

Максим: Нет, я хочу, чтобы я сам бросил курить. Я могу это сделать. Но чтобы при этом я не потерял то, что дает мне курение.

Терапевт: А что дает вам курение?

Максим (отвечает в четком ритме, каждую часть фразы, как топором, «перерубает» резким жестом руки): Курение дает мне способность структурировать время и регулировать свою жизнь, регулировать свои эмоции….

Терапевт: Так. Это вы выучили.

Максим: Да…

Терапевт: Что бы могло быть на этом месте?

Максим: Вместо курения?

Терапевт: Вместо или не вместо – что бы могло структурировать вашу жизнь, регулировать ваши эмоции?

Максим: Да это неважно. Все, что угодно.

Терапевт: Хорошо. Снимайте часы. (Максим делает движение, чтобы снять их с руки, потом замирает и улыбается.) Как они на вкус – лучше стали? (Смех.)

Максим: Я не собираюсь облизывать часы….

Терапевт: Тогда что может заменить курение? (Максим озадаченно смотрит на терапевта). Может, надо покурить – и тогда мысли придут?

Максим (совсем растерянно): Не знаю.

Терапевт: Тогда зачем вы ставите нерешаемую задачу?

Максим: Она решаемая!

Терапевт: Кто это сказал?

Максим: Мне так кажется. Та, творческая часть говорит: «Мы можем ее решить».

Терапевт: Тогда спросите себя, в чем ее решение. (Максим прикрывает глаза и надолго замолкает.) Ну, хоть подскажите, какие возможны пути….

Максим: Ну, например, я буду просто давать запрос своей творческой части, без сигареты, а она будет его выполнять.

Терапевт: Давайте проиграем. Делайте запрос. Что бы это могло быть?

Максим: Просто сама постановка вопроса.

Терапевт: Поставьте вопрос. Вы уже поставили его? Как вы думаете, когда получите ответ?

Максим: Я его уже получил: сама постановка вопроса может выполнять роль сигареты.

Терапевт: Ну вот, сегодня вы будете курить? Или вместо этого будете ставить вопросы?

Максим: Я не знаю. Мне хочется курить….

Терапевт: Тогда в чем проблема?

Максим: В том, что я не хочу курить.

Терапевт: Но ведь у вас и по другим поводам так бывает: с одной стороны, хотите, с другой – нет? В чем курение виновато, если в вас происходит какая-то борьба? Вы утверждаете, что боретесь на почве курения. А если бы его не было, вы, может быть, боролись бы из-за чего-то другого? А курение – привычка как привычка. Бывают еще вреднее. Зачем вам нужна эта борьба в себе?

Максим: Да не нужна мне борьба в себе!

Терапевт: А чего же вы боретесь? Взяли бы – и не курили, если не боретесь. (Максим снова «держит паузу».) Вы можете не курить хотя бы до завтра?

Максим: Могу.

Терапевт: Давайте так: до завтра не курите. А завтра мы пойдем дальше.

Максим: Хорошо. До завтрашнего утра или до завтра – дня? (Смех.)

Терапевт: До завтра – дня.

Максим: Ладно.

Терапевт: Будем вас лечить все оставшееся время. И к концу, если не будете курить – вылечим. Останется ли от вас что-нибудь при этом, я не гарантирую. Может, останется одна сигарета. Все остальное сгорит в пламени гражданской войны…. Кто знает. Там посмотрим.

Вопрос участника группы: Такое впечатление, что вы подвергаете сомнению все, что бы Максим ни сказал.

Терапевт: Такое поведение в данном случае имеет элемент исследования. То, что он говорит, подвергается эдакому сократическому анализу в попытке узнать, что он имеет в виду. Это попытка заставить его думать, углубиться в себя и спуститься со своего резонирующего, неэмоционального уровня, чтобы он в конце концов говорил и думал, а не нанизывал слова.

Вопрос участника группы: Что за персонаж этот «некто» или «иногда»?

Терапевт: Вряд ли я имел в виду что-то конкретное. Это, скорее, моя попытка заставить его думать, вчувствоваться в себя, искать новое знание на основе чувствования. Поэтому я обозначаю, что существует еще такой персонаж, утверждаю это и заставляю его искать.

Вопрос участника группы: В этом случае вы не создаете транс. Почему?

Терапевт: Здесь транса нет, но есть как бы вынимание из бытового транса за счет активного расспроса. Я предлагаю клиенту проснуться от забалтывания самого себя, от уговаривания самого себя неясными образами, страхами. Главная задача – заставить его думать, вчувствоваться в себя. Формой «думания» является вчувствование в себя, а не перебирание слов. Бесстрашное путешествие внутрь самого себя.