Текст книги "К востоку и западу от Суэца: Закат колониализма и маневры неоколониализма на Арабском Востоке"

Автор книги: Леонид Медведко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА VI. СЮРПРИЗЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ ОКТЯБРЬСКОЙ ВОЙНЫ

Из всех трудных решений, которые когда-либо приходилось принимать израильскому премьер-министру Голде Меир за ее долгую политическую жизнь (другой жизни у нее не было, с тех пор как она эмигрировала в Палестину, оставив в Америке мужа и детей), безусловно, самым нелегким было отказаться от принятия решения нанести по Египту и Сирии «превентивный удар», вопреки настойчивым требованиям начальника генерального штаба Элазара. Перед тем как прийти на ночное заседание «малого кабинета», генерал Элазар с одобрения министра обороны Даяна утром 5 октября 1973 года отдал приказ о приведении армии в полную боевую готовность. Израильские вооруженные силы по первому сигналу готовы были начать войну. Но «политики» не вняли требованиям Элазара. Даже «хитрая лиса» Даян в последнюю минуту переметнулся на сторону Голды Меир, которая ратовала за «выдержку».

После окончания бурного заседания «малого кабинета» Голда Меир не была уверена в том, что у нее самой хватит этой выдержки. Конечно же предложение Элазара «ударить не дожидаясь» было очень соблазнительным. Возможно, оставшись одна, она к утру и склонилась бы к такому решению. Но среди ночи к ней напросился со срочным визитом американский посол Кеннет Кетинг.

В ходе длительного и «трудного» разговора с Голдой Меир Кетинг, мягко говоря, оказал на нее «дружеское давление»[235]235
  Guillebaud J.C. Les jours terrible d’Israel. Paris, 1974, p.29


[Закрыть].

На важность ночного визита Кетинга к израильскому премьер-министру указывают многие иностранные авторы. Содержание этой беседы долго сохранялось в строгом секрете. Но впоследствии сами израильские руководители признали, что главная цель этого визита состояла в том, чтобы убедить израильское правительство отказаться от намерения нанести «превентивный удар» по арабам, дабы Израиль не выглядел в глазах мирового общественного мнения «агрессором». Посол дал понять, что в противном случае США будут поставлены в затруднительное положение при оказании Израилю военной и другой поддержки.

О других доводах Кетинга иностранные авторы высказывают предположения, которые не лишены логичности: американский посол поделился прогнозами некоторых осведомленных ведомств США о возможных результатах нового раунда арабо-израильской войны. Во-первых, Вашингтон был уверен, что Израиль на этот раз сумеет «сокрушить арабские силы» за два-три дня даже без «превентивного» удара. Во-вторых, он не должен опасаться союза Египта с Сирией, ибо они преследуют совершенно различные дели. Если Дамаск будет воевать за освобождение оккупированных арабских земель и справедливое решение палестинской проблемы, то Каиру, да и Вашингтону, война должна в первую очередь помочь «разморозить» ситуацию на Ближнем Востоке.

Доводы и прозрачные намеки американцев о том, что «политическая выдержка» Тель-Авива будет полностью ему компенсирована Вашингтоном, по признанию М. Даяна, несомненно, сыграли «сдерживающую роль». Однако политики руководствуются своей логикой, а военные – своей Даян же всегда считал себя и политиком и военным. Поэтому он не стал возражать против принятого все же Элазаром решения о проведении с утра 6 октября 1973 года всеобщей мобилизации резервистов.

Радиостанции, которые должны были в религиозный праздник «Судного дня» прекратить передачи, каждые четверть часа посылали в эфир загадочные фразы: «Морской волк!», «Прекрасная дама!», «Мясные котлеты!». Кодовые слова относились к различным группам резервистов, которым срочно надлежало прибыть в соответствующие воинские части. Эти мероприятия, как позднее признал Элазар, завершали те военные приготовления, которые проводились в израильской армии в течение предыдущих десяти дней[236]236
  The Jerusalem Post, 12. XI. 1973.


[Закрыть].

Вооруженные силы Египта и Сирии в те дни были приведены также в повышенную боевую готовность. С утра 6 октября они заняли боевые позиции...

Стрелка склоняется к «буре»

Состояние «ни войны, ни «мира» к концу 1972 года фактически изжило себя. Надежд на прояснение ближневосточного горизонта оставалось все меньше и меньше. Стрелка политического барометра, нервно содрогавшаяся в течение нескольких лет в ожидании перемен, неумолимо склонялась к «буре».

«Чем больше проходит времени после прекращения огня, тем больше становится проблем» [237]237
  Guillebaud J.C. Les jours terrible d’Israel. Paris, 1974, p.35


[Закрыть], – констатировал государственный секретарь США Роджерс незадолго до ухода со своего поста.

Количество этих проблем неминуемо должно было рано или поздно перерасти в новое качественное состояние открытой военной конфронтации. Все американские так называемые мирные инициативы, которые проводились в рамках «плана Роджерса», выдохлись. В условиях предвыборной кампании 1972 года, когда каждый из кандидатов в президенты США—Р. Никсон и Дж. Макговерн – старались заручиться поддержкой сионистских организаций, политика США на Ближнем Востоке все более открыто делала крен в сторону Израиля.

Визит израильского премьер-министра Голды Меир в Вашингтон в марте 1973 года ускорил выполнение данных ранее Израилю обещаний. Только в 1973 году Израиль получил 40 новых американских самолетов «Скайхок» и «Фантом» [238]238
  Guillebaud J.C. Les jours terrible d’Israel. Paris, 1974, p.21


[Закрыть], сотни танков, бронеавтомобилей, артиллерийских орудий и минометов, зенитные комплексы, самонаводящиеся «умные бомбы», различное радиолокационное оборудование и другую боевую технику.

По мере роста поступлений нового американского оружия росло и число вооруженных провокаций израильской военщины против арабских стран, усиливался террор на оккупированных Израилем территориях. Начиная с ноября 1972 года все чаще происходили вооруженные столкновения на Голанских высотах Сирии и на израильско-ливанской границе. 8 января 1973 года бой между израильскими и сирийскими войсками происходил весь день. По официальным израильским данным, в период с ноября 1972 года по январь 1973 года в результате израильских вооруженных провокаций и нападений на территорию Сирии и Ливана было убито не менее 500 палестинских партизан и 250 сирийских солдат, не считая еще более многочисленных жертв среди мирного арабского населения, особенно на оккупированных территориях. Как признал Даян, только до 1972 года там было убито около 2 тысяч и брошено в тюрьмы около тысячи «террористов»[239]239
  Ibid– p. 30 135,


[Закрыть].

В феврале 1973 года над Синайской пустыней был сбит гражданский самолет ливийской авиакомпании со 120 пассажирами на борту, которые все погибли. Совет Безопасности ООН осудил тогда Израиль за это воздушное пиратство. Но не прошло и шести месяцев, как стало известно о новом акте разбоя: два израильских военных истребителя перехватили пассажирский самолет ливанской авиакомпании МЕА. И снова – в 18-й раз после 1967 года! – Израиль был осужден Советом Безопасности ООН. В марте 1973 года израильские десантники временно захватили египетский остров Зукар в Красном море. А через месяц, 10 апреля 1973 года, высадившиеся в Бейруте израильские диверсанты злодейски убили трех лидеров палестинского движения сопротивления и взорвали несколько нефтехранилищ В последующие месяцы вооруженные столкновения принимали все более широкие масштабы. 13 сентября 1973 года израильские самолеты глубоко вторглись в воздушное пространство Сирии, очевидно, с той же целью, что и перед началом июньской войны 1967 года,– проверить боеготовность сирийских ВВС и эффективность противовоздушной обороны.

Воздушный бой, в котором приняли участие несколько десятков самолетов с обеих сторон, был не просто предвестником войны. Израиль явно производил военный и политический зондаж. В бою было сбито больше сирийских, чем израильских самолетов[240]240
  Heikal M. The Road to Ramadan, p. 17


[Закрыть]. Однако приятные для Тель-Авива арифметические подсчеты привели к неприятным для него просчетам. Израильские руководители сделали неправильные выводы относительно боеспособности арабских вооруженных сил, а также относительно характера будущей войны.

Несмотря на достигнутое к тому времени соглашение между Сирией и Египтом о тесной координации действий в военной и политической области, Египет на эту агрессивную акцию Израиля против Сирии фактически не отреагировал. Сделанный из этого в Тель-Авиве вывод о неэффективности действий Египта в новой открытой военной конфронтации оказался в какой-то мере правильным. Однако Тель-Авив и Вашингтон не учли, что война имеет свою логику, которая сильнее субъективных намерений и закулисных маневров Садата. Именно эти просчеты определили в первые дни октября 1973 года линию поведения Тель-Авива, который воздержался тогда от нанесения «упреждающего» удара. Дело, конечно, вовсе не в «бездействии» израильской разведки, как заключила потом после войны специальная комиссия, разбиравшая допущенные правительством Г. Меир ошибки в октябре 1973 года. Израильская разведка систематически получала и докладывала накануне войны самые свежие данные с американских разведывательных спутников о всех передвижениях арабских войск. И дело не в «нерешительности» израильского военного руководства.

Некоторые западные и израильские авторы считают, что правительство Г. Меир воздерживалось от нанесения «упреждающего» удара по арабам не только по внешнеполитическим соображениям, высказанным американцами, но и по внутриполитическим мотивам, продиктованным предвыборной борьбой. Правительство в противоборстве с правым экстремистским блоком «Ликуд» делало главный упор на то, что политика правящей коалиции обеспечила мир и спокойствие в стране. Поэтому в период подготовки к выборам правительство и по политическим и по экономическим причинам хотело несколько отсрочить мобилизацию резервистов, которая уже трижды проводилась в течение года.

Кроме политических причин были и вдето военные соображения, повлиявшие на отказ от идеи нанесения «упреждающего» удара по арабским странам. Как отмечала позднее правительственная комиссия Ш. Аграната, любая подобная попытка натолкнулась бы на «стену из ракет» советского производства, которыми были оснащены системы ПВО Египта и Сирии.

Однако, несомненно, главными были политические доводы, которые основывались на уверенности Вашингтона, что Садат в ходе войны лишь создаст видимость взаимодействия со своими арабскими союзниками, а на самом деле будет тесно координировать и военные, и политические действия с Соединенными Штатами Америки.

Для такой уверенности у Вашингтона уже тогда было достаточно оснований. Курс, взятый Садатом после смерти Насера на постепенное свертывание сотрудничества с Советским Союзов в частности прекращение в 1972 году ‘миссии советских военных специалистов в Египте, не мог не отразиться на снижении боеспособности египетских вооруженных сил. Подчеркнуто демонстративная антисоветская направленность ряда акций, предпринятых Садатом, не вызывала в Вашингтоне сомнений, что их цель – завоевать доверие США и побудить американскую дипломатию к более активному посредничеству в заключении сепаратного соглашения с Израилей. Этого не скрывала даже официальная египетская печать. Один из приближенных к Садату египетских журналистов, Ихсан Абдель Куддус, прямо писал в сентябре 1973 года, что «арабам нужна война, чтобы оказать давление на Киссинджера»[241]241
  Laqueur W. La vraie guerre du Kippour, p. 94.


[Закрыть].

В ходе многочисленных контактов с американцами, которые, как отмечает М Хейкал, особенно активно проводились в 1972– 1973 годах по двум каналам связи – официальному дипломатическому и секретному через Центральное разведывательное управление,– египетское руководство пришло к заключению, что Вашингтон придерживается следующих шести принципов в ближневосточной политике:

1) по возможности «удержать Советский Союз за пределами этого района и не допустить его активного участия в ближневосточном урегулировании»;

2) добиваться не комплексного, а частичного урегулирования конфликта на двухсторонней основе – Израиль – Египет, Израиль– Сирия, Израиль – палестинцы, «если это когда-нибудь станет возможным»;

3) проводить урегулирование поэтапно;

4) возвращение к границам 1967 года невозможно;

5) свести палестинскую проблему к проблеме палестинских беженцев;

6) «американский вариант урегулирования должен гарантировать интересы США в этом районе» [242]242
  Heikal M. The Road to Ramadan, p. 203


[Закрыть].

Как показали последующие события, большинство этих принципов оказались приемлемыми для Садата. Уже тогда он исподволь проводил курс на достижение поэтапного сепаратного соглашения с Израилем при посредничестве американцев, выражал готовность в обмен на это свернуть сотрудничество с Советским Союзом, пожертвовать национальными правами палестинцев и пренебречь интересами других арабских государств – жертв израильской агрессии. Однако на состоявшихся в феврале 1973 года секретных переговорах в Вашингтоне с личным представителем Садата Киссинджер недвусмысленно дал понять, что «уступки, которые ожидают от Египта, должны быть политическими и территориальными», то есть египтяне должны поступиться частью своего суверенитета для обеспечения «материальной основы безопасности» Израиля. При этом Киссинджер намекнул, что «США не могут «налагать» какие-либо обязательства на Израиль, хотя и имеются способы оказать на него давление», если будут для этого «моральные основания»[243]243
  Ibid., p. 202—203.


[Закрыть].

Подобного рода намеки, сопровождавшиеся унизительными требованиями поступиться «частью суверенитета» Египта во имя «материализации безопасности» Израиля, а также безрезультатность «мирных инициатив» США все более наталкивали Садата на мысль о необходимости прибегнуть к военному методу нажима на Тель-Авив. В этом он видел один из наиболее верных способов «разморозить» ситуацию и подготовить «моральные основания», чтобы привести в действие американские рычаги давления на Израиль.

К принятию такого решения Садата побуждали и другие причины. В народе и в армии назревало недовольство. Падал личный авторитет Садата как руководителя, который, отступив от основных принципов политики Насера, не сумел добиться ни реальных сдвигов в освобождений оккупированных земель, ни улучшения жизни народа. Экономика не в силах была выдерживать огромные военные расходы, которые после окончания июньской войны 1967 года поглотили более 8 миллиардов долларов[244]244
  Ibid., p. 204.


[Закрыть]. Но эти огромные жертвы никак не оправдывались. Египетские солдаты и офицеры не могли бесконечно сидеть в окопах и взирать на восточный берег бездействующего Суэцкого канала. Тем более большинство из них сознавало, что свертывание военного сотрудничества с Советским Союзом отнюдь не способствует укреплению военного потенциала Египта. «К 1973 году,– пишет М. Хейкал,– Египет стал чуть ли не посмешищем в глазах арабских стран. Мы претендовали на роль лидера и защитника арабов... а показали себя неспособными защищать даже свою собственную территорию». Это сознавал и сам Садат, который приблизительно за месяц до начала октябрьской войны в минуту откровенности признался Хейкалу: «Это наш последний шанс. Если мы не ухватимся за него, мы, в конце концов, упустим поезд»[245]245
  Heikal М. The Road to Ramadan, p. 20.


[Закрыть].

Садат боялся также, что начавшийся процесс разрядки международной напряженности, особенно сближение позиций Советского Союза и США в вопросах о ликвидации наиболее опасных очагов напряженности, может помешать ему вести игру, в которой главную ставку он делал на Вашингтон, а также спекулировать на советско-американских противоречиях.

Выступая 2 октября 1973 года на одном из закрытых заседаний, Садат выразил опасение, что если две великие державы достигнут соглашения по всем вопросам, включая Ближний Восток, то это якобы означало бы для Египта «потерять последний шанс для действия»[246]246
  Ibid., p. 26


[Закрыть].

В свете этого становится понятным, почему Садат, как считают многие иностранные авторы, информировал некоторых прозападных арабских руководителей о готовящейся сверхсекретной военной операции, скрыв, однако, это от Каддафи[247]247
  Laqueur W. La vraie guerre du Kippour, p. 71, 75; Le Monde, 23.X. 1973.


[Закрыть], несмотря на то что именно Ливия, по свидетельству Хейкала, оказала Египту перед войной самую солидную военную и финансовую помощь, оцениваемую по меньшей мере в миллиард долларов[248]248
  Heikal M. The Road to Ramadan, p. 197.


[Закрыть]. Не приходится также удивляться, что о готовящейся «сверхсекретной» операции американская разведка была осведомлена уже в мае 1973 года и непосредственно перед началом войны особенно активизировала свою деятельность в Египте по сбору чисто военной информации при содействии дипломатов других стран – союзников США[249]249
  Ibid., p. 18.


[Закрыть].

После всего этого особенно лицемерными выглядят утверждения некоторых западных авторов, будто новая вспышка военного конфликта на Ближнем Востоке явилась для США «полным сюрпризом», тем более обвинение Советского Союза в том, что он якобы «подтолкнул» арабов на октябрьскую войну.

Всем ходом событий и прежде всего агрессивными действиями Израиля, поддерживаемого США, Ближний Восток уже к началу 1973 года был фактически подведен к войне, которая могла вспыхнуть в любой момент. Советское правительство, предвидя это, использовало все возможности, чтобы обратить внимание США на взрывоопасную обстановку на Ближнем Востоке. Однако, как показали советско-американские переговоры на самом высоком уровне в мае 1972 и в июне 1973 года, США, признавая на словах особую ответственность великих держав за установление справедливого и надежного мира в этом регионе, на деле продолжали поощрять агрессивный курс и экспансионистские устремления Израиля. Таким образом они рассчитывали, очевидно, оказать давление на арабские страны, чтобы побудить их последовать примеру Садата.

Однако если Садат вынужден был по ряду обстоятельств прибегнуть к военным средствам давления на Израиль главным образом, чтобы облегчить себе последующий торг с Западом и сепаратные сделки с Израилем, то арабские патриотические силы, в том числе и в самом Египте, требовали перевести разговоры о необходимости вооруженной борьбы в практическое русло, видя в ней эффективное и законное средство противодействия разбою и насилию. Иначе и не могло быть. Борьба против израильской агрессии за освобождение оккупированных арабских земель означала для арабов продолжение борьбы против одной из разновидностей колониализма и расизма. Арабские народы не могли смириться с политикой «свершившихся фактов», незаконным захватом их земель и узурпацией прав палестинцев.

Советский Союз, проводя последовательную и принципиальную ленинскую политику поддержки освободительной борьбы народов против империализма и колониализма, естественно, считал и считает своим интернациональным долгом помогать арабским народам в их справедливой борьбе против агрессии. Оказывая эту поддержку, Советский Союз не только помогал в сдерживании агрессии и ликвидации ее последствий. Он решительно противодействовал пособникам агрессоров, а также неоколониалистским маневрам и заговорам против арабских народов.

В заявлении Советского правительства в связи с возобновлением войны в октябре 1973 года особо подчеркивалось, что «ответственность за нынешнее развитие событий на Ближнем Востоке и их последствия целиком и полностью ложится на Израиль и те внешние реакционные круги, которые постоянно потворствуют Израилю в его агрессивных устремлениях»[250]250
  Газета «Правда», 1973, 8 октября.


[Закрыть].

Возмездие «Судного дня»

Военному конфликту, возобновившемуся на Ближнем Востоке в октябре 1973 года, посвящены на Западе, в Израиле и в арабских странах сотни книг и исследований. Итоги арабо-израильской войны 1973 года обсуждались под различным углом зрения на всевозможных международных форумах, в том числе и на специальных симпозиумах в Каире и Иерусалиме в октябре 1975 года. Они дискутировались также на заседаниях различных комиссий и правительственных органов как в Израиле, так и в арабских странах и даже на специальных заседаниях НАТО.

Такое повышенное внимание к военно-политическим и экономическим итогам октябрьской войны объясняется главным образом двумя причинами. Во-первых, её результаты и последствия оказались для многих совершенно неожиданными; Во-вторых, они были слишком противоречивы. Недаром многие иностранные авторы называют её «войной-сюрпризом».

Сюрпризом явилось не само возобновление войны, а её характер, размах и интенсивность боевых действий. Полной неожиданностью, особенно для Израиля, были результаты первого же удара значительно окрепших за шесть лет после июньской войны 1967 года вооруженных сил Египта и Сирии. Они были неожиданными не только для Тель-Авива, но в какой-то степени даже для самого Садата. Он думал, как пишет М. Хейкал, что для форсирования Суэцкого канала и прорыва израильских оборонительных сооружений «линии Барлева» потребуется потратить несколько дней и принести в жертву по крайней мере около 20 тысяч солдат. Однако Суэцкий канал был форсирован и «линия Барлева» преодолена в течение первых же шести часов и ценой сравнительно небольших потерь, не превышавших ста человек. Операция по форсированию канала, имевшая кодовое название «Бадр» («Молния»), была осуществлена, в самом деле, почти молниеносно.

Знаменитая «линия Барлева», которая строилась в течение 70 дней и ночей и стоила Израилю, по оценке израильских авторов, около 600 миллионов долларов, пала за несколько часов, так и не обеспечив «безопасность» далеко выдвинутых вперед «новых границ» Израиля[251]251
  Крахмалов С.П. Арабская Республика Египет и её вооружённые силы. М., 1975, с. 27; Аль-Маллюхи А. Линия Барлева сокрушена! Бейрут, 1974, с. 93 (на арабск. языке)


[Закрыть].

Этот успех был достигнут «благодаря двум важнейшим элементам: людям и оружию» – к такому выводу приходит Хейкал. В своей книге «Путь к Рамадану» он приводит слова Садата, который, сообщив по телефону советскому послу об успехе первой операции египетской армии, воскликнул: «Передайте Брежневу, что именно советское оружие совершило это чудо переправы»[252]252
  Heikal М. The Road to Ramadan, p. 81, 214.


[Закрыть].

Позднее лондонская «Санди таймс» писала: «За шесть коротких, стремительных часов 6 октября Египет продемонстрировал, как военное искусство в сочетании с современной боевой техникой смогли разрушить стратегию Израиля». Эти шесть часов были кульминацией успеха египетской армии в октябрьской войне. Недаром после окончания войны, которая продолжалась около 20 суток, в Египте всё ещё предпочитали её называть «шестичасовой войной». Под таким же заголовком позднее в Египте стали выходить объёмистые книги и исследования. Однако многие исследователи, в том числе и египетские, вынуждены констатировать, что последующие часы и сутки не были столь удачными для египтян, хотя они и имели возможность развить свой первоначальный успех.

На сирийском фронте, хотя события развивались и не так стремительно, успешное наступление арабских войск продолжалось в течение двух суток. Сломив упорное сопротивление противника, сирийские войска продвинулись на 5—6 километров, а на отдельных участках – до 20 километров. «Наступление сирийской армии рассматривалось Израилем как более опасное, чем египетское»[253]253
  Kalmanovitz A. Yom Kippur War. New York, 1974, p. 56.


[Закрыть] – пишет израильский автор Халмановиц.

В последующие дни израильтяне, воспользовавшись пассивностью египетского командования и придавая первостепенное значение сирийскому фронту, подтянули к нему резервы и перешли в контрнаступление. На сирийском фронте в течение семи дней шли ожесточенные кровопролитные бои. Сирийские солдаты оказывали упорное сопротивление врагу, который рвался к Дамаску. Израильские самолёты сбрасывали бомбы не только на столицу Сирии, но и подвергали бомбардировке экономические и хозяйственные объекты в глубине страны.

Активными действиями против Сирии, как отмечают американские и израильские авторы, Израиль преследовал несколько целей, во-первых, добиться максимального ослабления военного и экономического потенциала страны, а также свержения существующего режима; во-вторых, оказать «определенное влияние на Египет»; в-третьих, «помешать Иордании вступить в войну». Поэтому Израиль решил «сосредоточить свои основные усилия на разгроме в первую очередь сирийских войск» и именно поэтому «первые отмобилизованные части бросил на Голанские высоты»[254]254
  Ibid., p. 97.


[Закрыть].

Иностранные военные наблюдатели признавали, что сирийские войска были не только хорошо оснащены современным оружием и боевой техникой, но и сражались очень умело, используя эффективным образом советское вооружение[255]255
  Ibid., p. 96.


[Закрыть].

На помощь сирийцам пришли иракские войска, небольшие воинские контингенты прислали также Иордания, Марокко, Саудовская Аравия. На каменистых плато между Эль-Кунейтрой и Дамаском шли упорные кровопролитные бои. Об их ожесточённости можно судить хотя бы по тому, что в течение первых двух недель войны, по оценке западных военных специалистов, сирийские войска понесли более значительные потери, чем египетские, хотя общая численность вооруженных сил АРЕ во время войны (около 415 тысяч человек) более чем в три раза превосходила вооруженные силы Сирии (132 тысячи человек)[256]256
  Osterreichische militärische Zeitschrift, 1973, № 3, S.479


[Закрыть]. Общие потери Сирии вместе с другими арабскими войсками, сражавшимися на сирийском фронте, составляли более 8 тысяч человек убитыми и ранеными, а египетских войск – менее 7 тысяч человек[257]257
  Time, 29.X.1973.


[Закрыть]. Израильское командование из имевшихся у него 36 бригад на четвёртый день войны сосредоточило на сирийском фронте 12 бригад и значительные силы сохраняло в резерве.

«Даян,– пишет французский журналист Жан_Клод Гийбо,– считал необходимым сконцентрировать основные силы на северном фронте. К исходу второго дня войны израильские самолёты обрушились на сирийские войска, неся при этом ощутимые потери». Гийбо считает, что из 115 потерянных Израилем в первые дни войны самолётов около 80 были сбиты в сирийском небе[258]258
  Guillebaud J. C. Les jours terribles d’Israel, p. 126.


[Закрыть]. Сирийское командование неоднократно обращалось тогда к Садату с просьбой «предпринять какие-либо действия, которые бы вынудили израильтян перебросить часть сил на египетский фронт и тем самым ослабить натиск на сирийцев»[259]259
  Heikal M. The Road to Ramadan, p. 212.


[Закрыть].

Как же реагировало на эту просьбу египетское руководство, возглавляемое Садатом? На него, как известно, была возложена обязанность координировать действия арабских вооружённых сил, участвовавших в войне. Многие западные и арабские военные специалисты, в том числе египетский генерал С. Шазли, занимавший во время октябрьской войны пост начальника генерального штаба, сходятся во мнении, что Садат проявлял в те дни странную медлительность под предлогом избежания якобы «лишних потерь». Именно эта медлительность стоила впоследствии жизни и крови многих тысяч не только сирийских, но и египетских солдат. Она не была оправдана никакими военными соображениями, тем более что египетские солдаты и младшие командиры, воодушевлённые успешным форсированием Суэцкого канала, сами рвались в бой и недоумевали по поводу наступившей так называемой «оперативной паузы».

«Египетские войска на Синае,– пишет Хейкал,– успешно отражавшие контратаки израильтян, упустили благоприятную возможность прорваться к горным перевалам в центре Синая. Это был период так называемой «оперативной паузы», который привёл к яростным спорам между египетским и сирийским политическим и военным руководством. Эти споры не разрешены до сих пор»[260]260
  Ibid., p. 211, 215.


[Закрыть].

Этой «паузе», по поводу которой недоумевали сирийцы, не могли тогда дать объяснение ни арабские, ни многие западные военные специалисты.

«Офицеры США считают,– писал американский журнал «Ньюсуик»,– что если бы египтяне предприняли стремительный бросок в самом начале военных действий, они могли бы иметь успех. По словам одного американского эксперта, «Египет имел на восточном берегу Суэцкого канала пять механизированных и две бронетанковые дивизии, которые могли бы сокрушить израильскую оборону, пока она была ещё слабой. Но египетские войска слишком долго выжидали, прежде чем нанести удар, а когда они предприняли своё наступление, оно не имело успеха. Когда же они отступили, чтобы залечить свои раны, Израиль сумел перехватить инициативу»[261]261
  Newsweek, 29.X.1973


[Закрыть].

Медлительность войск на восточном берегу канала в первые дни войны, а также непонятную инертность египтян после израильского прорыва на западный берег многие западные и израильские эксперты пытались объяснить на проходивших в Иерусалиме и Каире международных симпозиумах чисто военными ошибками и просчётами.

Официальное египетское издание, озаглавленное «Два года после четвёртой арабо-израильской войны», изобилует голословными утверждениями, будто Израиль был лучше вооружён, чем Египет, и будто в ходе войны «русские не поставили Египту ни одного орудия»[262]262
  In the Memory of the Passing of 2 Years on the 4-th Arab-Israeli Round. Cairo, 1975, p. 76, 79.


[Закрыть].

Самому себе противореча, Садат в своей книге «В поисках самого себя», с одной стороны, признаёт эффективность советского оружия, значительно возросшую благодаря советской помощи боеспособность египетской армии и изменившееся в пользу арабов общее соотношение сил в октябрьской войне, с другой стороны, пытается доказать, будто Советский Союз поставлял Египту «устаревшее оружие», которое якобы и в количественном и в качественном отношении уступало западному вооружению, которым была оснащена израильская армия[263]263
  Sadat A. In Search of Identity. London 1978, p. 252—255.


[Закрыть].

Но эта ложь опровергается простым сопоставлением соотношения сил Египта и Израиля. По данным Лондонского института стратегических исследований, Египет к началу войны превосходил Израиль не только по общей численности личного состава, но и по танкам, артиллерийским орудиям, миномётам, зенитным ракетным комплексам и почти не уступал по количеству боевых самолётов. Что же касается качества оружия, находившегося на вооружении египетской армии и поступавшего в Египет во время войны, то оно, по оценке многих иностранных военных экспертов и арабских специалистов, отвечало всем современным требованиям и по своим тактико-техническим данным ничем не уступало соответствующим образцам западной военной техники.

В своей книге «Оружие арабам», которая носит откровенно антисоветскую направленность, Глассмен, тем не менее, признаёт, что «поставки русского оружия по морю и воздуху явились событием величайшего политического и военного значения, без советского обеспечения, как считают западные специалисты, египтяне могли бы вести военные действия не более пяти дней»[264]264
  Glassman J. Arms for the Arabs, p. 130.


[Закрыть].

Отмечая отличные качества поставленной Египту советской военной техники, Г. Кондельман пишет: «Это было прекрасное оружие в руках арабов»[265]265
  Konzelmann G. Die Schlächt um Israel. Der Krieg der Heiligen Tade. München, 1974, S. 30.


[Закрыть].

«У египетской армии,– подчеркивал М. Хейкал,– и вооружение было самое лучшее, какое можно было иметь, и наши войска были полностью обучены умению им пользоваться»[266]266
  Heikal M. The Road to Ramadan, p. 241.


[Закрыть].

Следовательно, главные причины неудач Египта в военной кампании в октябре 1973 года, последовавших за успешным форсированием Суэцкого канала, были не в количественных и качественных показателях оружия, которым воевали египетские солдаты, а в плохом руководстве войсками. Египетское командование не сумело наладить координацию действий не только с Сирией, но и чёткое взаимодействие между своими соединениями. В ряде случаев оно не умело правильно ориентироваться и принимать нужные решения в быстро меняющейся обстановке, «грешило,– как пишет Хейкал,– излишней осторожностью во время разработки и осуществления своего оперативного плана... а также недооценило силы противника, который смог ввести в сражение не 11 танковых бригад, как предполагало египетское командование, а 17 таких бригад»[267]267
  Ibid., p. 241—242.


[Закрыть]. В значительной степени из-за этих «оплошностей» Садата сорвалось наступление египетских войск на Синае 14 октября и был осуществлён израильтянами прорыв на западный берег Суэцкого канала, что привело к окружению 3-й египетской армии, уничтожению большей части системы ПВО на западном берегу, после чего израильская авиация стала фактически безнаказанно действовать над территорией Египта; израильские войска захватили также два египетских аэродрома, окружили Исмаилию, Суэц и начали продвигаться к Каиру.