Текст книги "Штурмовая бригада СС. Тройной разгром"

Автор книги: Леон Дегрелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Тридцать километров

Общий маневр отхода 9 февраля был задуман с размахом. Окруженные дивизии оставили южный, юго-восточный, восточный, три четверти северо-восточного и северный сектора Черкасского котла.

В конце января котел по очертаниям напоминал Африку. К 9 февраля «Африка» съежилась до «Гвинеи», как бы доходя изгибом до озера Чад. Именно в этой петле находилась деревня Деренковец.

Столицей нашей Русской Гвинеи стала Корсунь, пункт общего сбора войск, окруженных 28 января.

Прямо на юго-восток от Корсуни подходили из– за периметра котла несколько сотен «тигров» и «пантер» – самых мощных немецких танков, находившихся в составе немецких танковых дивизий на юге России. Они яростно рвались вперед, несмотря на ожесточенное сопротивление русских.

50 или 60 тысяч человек в котле методично отходили к Корсуни, стараясь спасти как можно больше оружия и техники.

10 ООО человек были готовы к решающему удару. Его следовало направить навстречу танкам, подходившим с юга. Арьергарды должны сдерживать давление советских масс с севера и востока.

Самой дальней точкой сопротивления к северу от Корсуни был назначен Деренковец, бывший левый фланг нашей линии обороны.

Наши силы, растянувшиеся на 30 километров от Деренковца до Староселья, получили приказ отойти к Деренковцу в течение дня 9 февраля. Ближе к этому месту должна была присоединиться наша 2-я рота, подходившая с севера. Это произошло потому, что после эвакуации Лозовка рота двигалась по широкой дуге.

Без чьей-либо поддержки наша бригада должна была занять ключевые позиции в Деренковце.

Подразделения вермахта располагались западнее линии Деренковец – Корсунь. Их задачей было сопротивляться до предела. Восточный фланг защищал полк «Нордланд» из дивизии СС «Викинг».

Между этими линиями фронта проходила вдоль реки проселочная дорога из Деренковца на Корсунь. Безопасная зона вокруг дороги имела ширину всего 20 километров с востока на запад.

Несомненно, что самой опасной позицией была наша в самом северном конце коридора. Мы должны были прикрывать дорогу. Иначе противник, двигаясь с севера и северо-востока, наверняка попытается выйти к Корсуни с намерением покончить с окруженными войсками раз и навсегда.

* * *

2-я рота проделала последний отрезок отступления к Деренковцу без происшествий.

Напротив, наш отход с другого конца линии, проводившийся при чрезвычайных обстоятельствах, в то время как враги толпами бросались на нас со всех сторон, был по-настоящему драматическим.

Немецкие войска, отступавшие с юго-востока, также постоянно отбивались от наседающего врага.

Согласно плану Верховного командования, предполагалось, что мы пойдем на Деренковец практически параллельно старой линии обороны Староселье – Деренковец. Однако она оказалась прорвана и обойдена еще два дня назад. Лес, где прятался противник, выдавался на юг большим карманом. Красные закрепились там еще 9 февраля и установили противотанковые орудия.

Нормальная линия отступления проходила по южной опушке леса. Немецкие грузовики, следовавшие впереди нас, влетели прямо в осиное гнедо и разбудили сотни ядовитых насекомых.

Один из наших офицеров, заводчик из Гента, серьезный и рассудительный человек, прямой, как меч, и верный, как рыцарь, капитан Антониссен, был послан в качестве офицера связи в Деренковец. Он находился в голове колонны. Когда колонна попала в засаду, он немедленно перегруппировал пехоту, которая сопровождала передовые грузовики.

К несчастью, он имел дело с утомленными новобранцами фольксдойч из дивизии СС «Викинг», которые отступали после боя за Скиты. Когда прогремел первый выстрел, они почему-то побежали в сторону противника.

Капитан Антониссен знал традиции Валлонского легиона.

Другие бросились кто куда, но он остался.

Он отстреливался из автомата до конца.

Контратака солдат «Викинга» через час очистила дорогу. Тело Антониссена лежало около кустов в 30 метрах восточнее дороги. Немецкий офицер вечером сказал мне: «Это был очень высокий человек с бельгийским флажком на левом рукаве».

Почему сражались все мы, почему сражался капитан Антониссен, если не за честь каждый день представлять нашу страну на фронте общеевропейской борьбы? Напомнить о гордом Leo belgicus наших отцов!

* * *

Так как мы находились в хвосте колонны, то единственным путем отхода была земляная тропа, выбитая в глинистой почве, скользкая, как смазочное масло. Склон стал довольно крутым, и мы были вынуждены тащить грузовики с помощью гусеничных тягачей. В долинах машины скользили и мотались из стороны в сторону.

Нам приходилось пересекать вздувшиеся речки, все еще частично покрытые льдом. Колеса проскальзывали на нем, вырезая все более глубокие колеи. Каждая река, которую мы форсировали, отнимала у нас один или два грузовика.

Мы прибыли на плато, граничащее с лесом, сразу после того, как дивизия «Викинг» начала свою контратаку. Нашей колонне пришлось использовать санный путь, который сворачивал на юг. Через несколько километров мы снова повернули на восток. Часть наших автомобилей просто не могла пройти здесь. Тропа была узкой, и ее ограничивали глубокие канавы. Один неверный поворот руля, и машина соскальзывала в пропасть.

У основания горы дремала деревня, утопающая в болотах недалеко от поблескивающего пруда. Тропа следовала вдоль берега. Вскоре она повернула в густую угольно-черную грязь глубиной почти полметра, совершенно непроходимую. Нам пришлось прибегнуть к крайним мерам. Мы побросали все охапки сена и соломы в эту пропасть, затем добавили собранные тростниковые крыши изб, поверх положили двери, ставни, доски и даже столы с отломанными ножками.

Вся деревня ухнула в грязь.

Противник находился на расстоянии двух километров. Времени на колебания у нас не было.

И вот по этим жалким обломкам под взглядами оторопевших крестьян сотня грузовиков сумела вырваться из естественной западни и вернуться на твердую землю. Наконец мы добрались до перекрестка на Деренковец.

* * *

В 17.00 мы были наконец уверены, что спасли почти всех своих солдат и значительную часть транспорта.

Мы решили больше не ждать. Самолеты обстреливали из пулеметов избы на перекрестке, Там находился склад сигнальных ракет. Советские истребители подожгли его. Сотни красных, зеленых, белых и фиолетовых струй взлетели фейерверком в небо, отчего наши последние лошади начали бешено биться.

Чтобы попасть в Деренковец, нам следовало пройти по западной опушке занятого противником леса. Наша колонна обогнула его на расстоянии 2 километра.

Продвижение выматывало нервы, настолько медленным оно было. Повсюду была скользкая грязь глубиной около метра. Немецкие грузовики шли в Деренковец, чтобы оттуда направиться в Корсунь, и грузовики Валлонской бригады перемешались с ними в одну длинную извилистую линию. Каждую минуту застрявшая машина могла остановить движение.

Нам приходилось рубить молодые фруктовые деревца в окрестных садах, чтобы привести дорогу хотя бы в относительный порядок. Несколько автомобилей были брошены и перевернулись, их моторы горели. Большую часть пути мы прошли пешком, наши мускулы ныли от огромных комьев грязи, которые налипли нам на ноги.

Приближалась ночь. Нервное напряжение росло.

Нас обстреляли из-под деревьев. Советские самолеты беспокоили колонну почти непрерывно.

Внезапно из леса вылетел огромный красный шар, затем другой. «Танки! Танки!» – завопили шоферы-иностранцы, поспешно прячась под машины и поджигая их перед тем как сбежать.

Нет, это были всего лишь советские противотанковые орудия, которые обстреляли нашу колонну.

Это еще не был серьезный кризис. Ранее мы уже видели подобное. Но несколько горящих грузовиков все-таки застопорили движение. А ведь в конвое были машины с тысячами снарядов и гранат.

Начались взрывы. Всем пришлось броситься плашмя прямо в грязь. Я сумел запрыгнуть на лошадь и попытался собрать солдат, чтобы спасти как можно больше машин.

Но было слишком поздно. Пламя охватило всю дорогу. Более сотни грузовиков разом вспыхнули, выбросив в серо-фиолетовое небо длинную красную ленту огня, пронизанную черными полосами.

Все наши документы были уничтожены, все бумаги, вся техника. Удалось спасти только наши славные флаги. Дело в том, что ротные командиры с первого дня отступления носили их обмотанными вокруг тела под куртками.

* * *

Этой ночью несколько сот человек, шатаясь от усталости, под огнем русских, вошли по раскисшей дороге в Деренковец.

Грязь, подобно вулканической лаве, текла чудовищными лентами по склонам долины, упирающейся в озеро.

Мост бы уничтожен. Лед на озере раскрошился. Нам предстояло пересечь эту мутную полосу воды глубиной по грудь.

Восточнее Деренковца противник последние два дня вел себя очень агрессивно: беспокоил нашу 2-ю роту на севере, обстрелял нас и заставил искать укрытие. На юго-востоке постоянно вели огонь противотанковые орудия.

Вдруг пошел проливной дождь. В течение ночи, освещаемой очередями советских пулеметов, мы брели, наполовину слепые, проваливаясь в трясину, нагруженные собственным оружием, с каждой минутой теряя силы и надежду.

Плацдарм

Штурмовая бригада «Валлония» совершила невероятное, собравшись в полном составе на плацдарме у Деренковца.

Но наше положение почти сразу стало критическим.

Наши позиции шли подковой вокруг деревни: северо-восток, север, восток.

Внутри подковы позади нас начиналась дорога на Корсунь. Зона безопасности вокруг дороги сокращалась с каждым часом. Советские танки атаковали позиции вермахта западнее дороги. Советские снайперы просачивались повсюду. Начиная с утра вторника красные могли обстреливать из пулеметов колонны машин, спешившие из Деренковца в Корсунь.

Первоначальные безопасные 20 километров каждый день сокращались на километр или два.

Юго-восточный и восточный фланги теоретически были хорошо защищены. Полк СС «Нордланд» должен был сдерживать противника с этого направления примерно в 10 километрах от деревни. Благодаря этому наш плацдарм на северной оконечности коридора мог держаться столько, сколько будет нужно. Поэтому сосредоточение сил возле Корсуни должно было пройти гладко.

К несчастью, полк «Нордланд» с четверга понес большие потери. Приливная волна вражеских войск отбросила его к последнему холму, который прикрывал нашу дорогу между Деренковцом и Корсунью примерно в 7 километрах позади нас.

К этому времени мы потеряли почти все. Коридор имел ширину несколько сотен метров. Пули пересекали его во всех направлениях.

От этих новостей генерал Гилле пришел в бешенство. Командир «Нордланда» получил по телефону массу проклятий и приказ любой ценой вернуть утерянную территорию.

И в это же время победоносные советские войска устремились к Деренковцу, чтобы атаковать нас с тыла. Во второй половине дня они появились с юго-востока недалеко от изб, стоявших на возвышенности.

Деренковец растянулся на довольно большом протяжении, его избы стояли далеко одна от другой. Со стратегической точки зрения красные вышли к самому важному пункту. Если к вечеру они установят там свою артиллерию, мы окажемся под перекрестным обстрелом.

У нас было слишком мало солдат.

Однако в каждой неудаче можно отыскать свои положительные стороны. Сотни водителей, потерявшие грузовики, артиллеристы без пушек составляли все увеличивающийся резерв, ведь трясина продолжала глотать нашу технику и оружие. Мы немедленно превращали их в пехотинцев, что было очень полезным пополнением поредевшим ротам.

Артиллерист лейтенант Граф был послан отбить склон холма у Деренковца во главе 50 своих бывших пушкарей.

Это задание задело их гордость. Артиллеристы, которых пехота частенько недолюбливает, решили показать себя. Они так врезали красным, что те отлетели на пару километров на юго-восток. Они даже взяли множество пленных и последним броском на холм захватили мельницу и сельскохозяйственный комплекс.

Солдаты полка «Нордланд» сильно удивились, когда после тщательно подготовленной контратаки они вышли в район, который потеряли несколько часов назад. Горстка грязных и усталых бельгийцев уже ловила цыплят, резала ветчину и жевала огурцы, держа, однако, наготове гранаты.

* * *

Они держали свои позиции непоколебимо. Наши артиллеристы преисполнились гордости. И результаты действительно были хорошими.

Но на всех других участках опасность подступала все ближе и кровь лилась все гуще. В восточной части Деренковца началась настоящая бойня. Орды монголов бросились со всех сторон, толпами захлестывая наши маленькие пикеты. Нас снова вытеснили из населенного пункта.

К вечеру ситуация была следующей: плацдарм у Деренковца был практически окружен. Позади нас на полпути между Деренковцом и Корсунью коридор превратился в узенькую полоску, прикрываемую только деревушкой Арбузино. Он мог быть перерезан в любой момент, и в этом случае мы, оставаясь в Деренковце, были обречены.

Более того, противник после этого мог прорваться через Арбузино на Корсунь, где барахтались в грязи 50 тысяч человек со своей техникой и оружием, только что начавшие перегруппировку и ожидавшие помощи с юго-запада.

Теперь эта помощь выглядела все более проблематичной. Колонна немецких танков, которая должна была освободить нас, все еще находилась в 40 километрах. Она тоже тонула в грязи. Ситуация повсюду становилась мрачной. Новости приходили ужасные.

Окруженные войска почти исчерпали свои силы.

У них почти не осталось боеприпасов и продовольствия.

Люди были полумертвы от усталости.

Сколько мы еще сможем отражать удары врага, который прекрасно понимал, что мы уже стоим на коленях? Сумеют ли танки на западе набрать достаточно сил, чтобы прорвать кольцо окружения и справиться с грязью?

В самом лучшем случае мы продержимся еще несколько дней, после чего наверняка погибнем.

В секретном разговоре между штабом дивизии и штабом бригады, происходившем этой ночью, нам не оставили никакой надежды. «Существуют только четыре или пять шансов из ста избежать полного уничтожения».

На маленьком командном пункте, полном воды после недавнего ливня, мы мрачно посмотрели друг на друга, и кровь застыла в жилах.

Мы вспомнили лица наших детей, далекие, словно мираж.

Недалек час, когда все будет потеряно.

* * *

Ночь с 10 на 11 февраля прошла в постоянных хаотичных стычках.

Мы не могли видеть ничего даже на метр вперед. Воздух превратился в сплошную стену воды. Земля превратилась в реку, в которой мы увязли по колено.

Подобно жабам русские стаями выскакивали отовсюду из черной грязи.

Пули буквально каждую минуту ударяли в одну и ту же точку. Нам потребовалось почти четверть часа, чтобы отыскать место, где прятался снайпер. Там была такая же лужа, как и повсюду. Он тихонько выскользнул из нее и устроился в другой такой же залитой водой дыре. Едва мы начинали двигаться, как вокруг начинали свистеть пули, неприятно действуя на нервы.

Снаряды сыпались со всех сторон, взрываясь на стенах, крышах и в дверях.

Наши солдаты, которые не спали уже неделю, с одеждой, приклеившейся к телу, чувствовали, что просто сходят с ума.

Из штаба дивизии каждые полчаса следовал телефонный звонок. «Вы должны держаться! Вы должны держаться!» Если мы потеряем дом, мы должны немедленно отбить его, пользуясь темнотой.

Красные скользили вокруг нас. Мы ловили их в темноте и тащили на командный пункт, оборванных болотных монстров, перемазанных грязью, краснощеких, с гнилыми желтыми зубами.

Все они говорили, что их больше в десять раз. Затем они хрюкали что-то невнятное и падали спать в любом месте, прямо как животные, храпя и сопя, распространяя омерзительную вонь сала и заношенной одежды.

Без пяти двенадцать

Утром в пятницу Деренковец еще держался.

Восточный и западный фланги дороги на Корсунь держались, хотя буквально повсюду советские стрелки просачивались сквозь кусты на обочинах дороги.

Русские знали гораздо лучше нас, как крепко они нас прижали. В течение нескольких дней их самолеты сбрасывали листовки, в которых детально расписывалось наше отчаянное положение. Они приводили список капитулировавших подразделений, особенно часто упоминая так называемую Валлонскую моторизованную бригаду.

Они все больше совершенствовали свое искусство пропаганды. Регулярно поднимался белый флаг. Выходил советский солдат и приносил конверт, адресованный командиру дивизии или корпуса. Это было рукописное письмо немецкого генерала, который был захвачен врагом. Этот агент советовал от имени своих советских хозяев сдаться, обещая почетную капитуляцию.

Каждый день приходили фотографии, посылаемые все той же почтовой службой, фотографии пленных, взятых накануне. Они сидели за столами вместе с этим генералом, живые и здоровые.

В пятницу 11 февраля в 11.00, после того, как был поднят обычный белый флаг, появились два очень вежливых советских офицера. Они принесли сообщение от Советского Верховного командования командиру окруженной группировки.

Это был ультиматум.

Офицеры прошли наши позиции и были приняты со всей вежливостью. Советский ультиматум был коротким и ясным: либо вы сдадитесь, и с вами будут обращаться, как с отважными солдатами, либо в 13.00 начнется атака, и вы все будете перебиты.

Ультиматум был отвергнут немедленно и категорично. Мы проводили советских офицеров обратно через грязь к их собственным траншеям, выделив для этого тягач.

Русские не задержались с ответом.

Сразу после полудня буквально по всему периметру заметно сократившегося котла Красная Армия перешла в наступление.

Она яростно атаковала наш плацдарм и дорогу Деренковец – Корсунь. Исход был предсказуемым.

Немецкие войска начали собираться в Корсуни два дня назад. Мы знали, что последняя битва вот– вот начнется, что десятки тысяч человек занимают позиции и готовы бросится на прорыв с мужеством отчаяния. Радиограмма немецкого Верховного командования рекомендовала координировать усилия. Они намерены послать на последний штурм все имеющиеся танки.

Мы были вынуждены пойти на крайний риск.

Красные верили, что мы окончательно погибли.

За последние две недели их атаки не принесли успеха. Они хотели поспешить прикончить нас. Их ультиматум был отвергнут без обсуждения, и началась атака по всем направлениям.

* * *

Этим вечером коридор на Корсунь стал еще уже. Но в Деренковце наша бригада не потеряла ни пяди садов, ни метра изгородей.

Наши солдаты просто вросли в землю, и с места их не могло сдвинуть ничто. Танки могли падать с неба, но даже тогда они не удивились бы.

Мы получили новые приказы. Тяжесть ситуации стала такой, что прорыв больше нельзя было откладывать. На следующий день в субботу 12 февраля 1944 года окруженная армия должна совершить последнюю попытку и прорваться через вражеские линии на юго-запад. В 04.00 мы должны были оставить Деренковец и присоединиться к ударной группе на южном фасе котла. Полк «Нордланд» должен был оставаться в арьергарде и прикрывать Корсунь.

Но сейчас время было всего лишь 19.00.

Ох уж это бесконечное ожидание!

Почти все коммуникации находились под обстрелом и постоянно прерывались.

Сумеем ли мы продержаться еще девять часов, как приказано? Не рухнет ли внезапно весь наш плацдарм и не завершится ли это всеобщей гибелью?

Пули щелкали по искореженному металлу и сыпались вниз, смываемые ливнем. Никогда на землю еще не сыпался столь ужасный град.

Повсюду раздавались ужасные вопли.

В 01.00 наши передовые посты на востоке начали отходить. Русские, словно рептилии из грязи и тьмы, проникали в избы. Не стреляя, не произнося ни слова, наши солдаты спускались к бурлящему пруду шириной несколько сот метров, который они пересекли в воде по пояс, держа оружие над головой.

В полной темноте мы внимательно следили за черной водой, из которой они выходили, мокрые и блестящие, словно тюлени.

На северо-западе и западе стрельба стала жарче. Пули с визгом рикошетировали от различных препятствий.

Но внезапно мы оцепенели от глухого жужжания и грохота: танки!

Советские танки только что прибыли на северозападный фас котла и находились в нескольких сотнях метров от нас, двигаясь по мощеной дороге, где стояли последние наши грузовики. Они одни могли спасти нас в смертельную минуту.

Это был звук смерти, ее тяжелая лязгающая поступь. Не пройдет и пяти минут, и с нами будет покончено.

Я повернулся к противотанковому орудию, брошенному возле дороги. С помощью солдат я развернул его. Другие солдаты прибежали на мой окрик и навели другое орудие. Мы открыли бешеный огонь бронебойными снарядами, заставив танки остановиться.

Время 01.30.

Позади танков русские пехотинцы ползли в нескольких десятках метров от нас. Они вслепую обстреливали черную дорогу.

Нам приходилось постоянно дергать грузовики взад и вперед, ожидая сотни товарищей, которые еще не вылезли из пруда.

Как только они выбирались на дорогу, то сразу прыгали в машины. Но каждый раз кто-нибудь падал на землю смертельно раненный.

В 04.00 солдаты последнего арьергардного взвода присоединились к нам. Мы быстро прицепили два противотанковых орудия к последним грузовикам.

Наш плацдарм в Деренковце держался до самого конца без особого труда и был оставлен точно по графику.

Арбузино пылало. Полк «Нордланд» отбил позиции позади этого пекла. Чуть дальше грустно лежали несколько самолетов, уткнувшись носами в землю.

На рассвете мы прибыли в Корсунь. Наша бригада считала делом чести приехать на грузовиках, перегруппироваться и войти в город в идеальном порядке, с высоко поднятыми головами, выводя песню, как на параде.