Текст книги "Летающий полководец (ЛП)"

Автор книги: Лео Франковски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

вырежут нас одного за одним! Если же мы объединимся в одну армию, то будем непобедимы!

И выбор Легницы в качестве места сбора является элементарной оценкой географии.

И это центральная точка для всех рыцарей, которые будут сражаться на нашей стороне, центр гравитации, как назвал ее граф Конрад. Да, она находится на моих землях, но ей нужно

где-то находиться! Кроме того, мы уже сделали все необходимые приготовления, чтобы

накормить и разместить огромное количество бойцов, которые туда прибудут. Кто-то еще

из вас может обеспечить подобное? Может ли Сандомир или Плоцк накормить такое

количество людей?

– Приедут торговцы, – сказал герцог Болеслав, – Они всегда так делают! И говорю вам, я буду защищать восток Польши до самой своей смерти! Я не собираюсь отбегать на триста

миль назад, пока монголы будут убивать моих людей! Я буду защищаться, а если ты и твои

иностранцы сможете прийти вовремя, чтобы мне помочь, то я буду вечно вам благодарен.

Но если ты опоздаешь, то моли прощения у Бога, потому что больше тебе его никто не даст!

А затем мальчик промаршировал из комнаты, надувшись от собственной важности, а за ним и все мужчины из Мазовии. После непродолжительных раздумий, герцог Сандомира

также встал и последовал за ним и буквально за несколько минут зал опустел наполовину.

Ушли даже те дворяне из Малой Польши и окрестностей Кракова, которые давали клятву

лично герцогу Хенрику. Они вынуждены были принимать решение между тем, чтобы бросить

свои земли и людей или нарушить клятву, данную герцогу. И они приняли решение. И даже

многие из тех, кто остался в комнате, не чувствовали уверенности в своем решении.

80

– Ну что ж, – сказал герцог, – Похоже, нам придется сражаться без них. По крайней мере, численность моих и ваших людей, а также войско пана Конрада превосходит численность

войска всех ушедших.

Мне пришлось встать.

– Ваша Светлость, разве Вы не понимаете, что я не могу привести своих людей

в Легницу? Значительная часть моих людей находится на лодках на Висле. Я не могу перевезти

все эти лодки по суше до Одра. Их нужно использовать на востоке Польши или не использовать

вовсе! Самолеты также могут быть значительно более полезны, чем Вы думаете, но у нас есть

всего один аэропорт! И этот аэропорт расположен недалеко от Окойтца, который, в свою

очередь, расположен восточнее Легницы, и если он будет захвачен, то самолеты станут

бесполезны! Чтобы быстро перемещаться, моей пехоте нужны железные дороги. Мы построили

обширную сеть железных дорог вдоль Вислы и через Малопольские холмы – в области, которую должны защищать в первую очередь. Если мы одержим там победу, то западная

Польша будет в безопасности. Но железнодорожная сеть на западе Польши очень редкая, а во многих областях ее попросту нет. У нас не было времени, чтобы расширить ее там.

Мои люди не смогут эффективно сражаться на западе Польши!

– Конрад, и ты тоже?!

– Ваша Светлость, я не собираюсь Вас предавать, но как Вы не можете понять, как много

значит радио и железная дорога? Нам больше не требуется быть в одном и том же месте, чтобы

организовать совместные действия! Имея хорошую связь, мы можем действовать согласованно, находясь на расстоянии сотен миль друг от друга.

– Граф Конрад, я не понимаю, о чем ты говоришь. Но что я знаю точно, так это то, что каждый, кто мне верен, должен к началу марта присоединиться ко мне в Легнице!

С этими словами он встал и ушел, а военный совет никогда больше не собирался снова.

И вместо одной польской армии, возникло три. Одна – на востоке под командованием

герцога Болеслава, другая – на западе под командованием герцога Хенрика, а еще одна –

под моим командованием.

Еще до прихода монголов, мы оказались разделены на части.

81

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Было не так много времени для семейного счастья. Не сейчас, когда война может

начаться всего лишь через несколько недель. Францин приехала в Ад вместе со мной, но это

было только временно. Потом она будет продолжать жить в Трех Стенах, но только она так

не считает. Она себя видит женщиной стоящей за троном.

Однажды ночь в постели мы об этом спорили.

– Смотри, любовь моя. Три Стены это мой дом. Это место, где я обычно живу и работаю.

Это также моя самая большая производственная площадка, которая лучше всего защищена.

Ну и, кроме того, это самый глубокий тыл. Прежде чем монголы осмелятся напасть

на Три Стены, им придется уничтожить Восточные Ворота. Затем им придется захватить

огромную усадьбу пана Мешко, а также Ад или они будут иметь врагов в своем тылу. Также, прежде чем захватывать Три Стены, я бы им сначала посоветовал уничтожить Окойтц.

Это просто вопрос географии.

– Географии. Но не политики. Было бы лучше, если бы я была в Кракове. Там я могу

принести тебе пользу.

– Я не хочу, чтобы ты приносила мне какую-то пользу. Мне нужно, чтобы ты была жива.

Ты будешь иметь гораздо больше шансов остаться в живых, если останешься в Трех Стенах.

– Ты совершенно не видишь политические последствия данной ситуации.

– Мне наплевать на политику в текущей ситуации! Крепостные стены Кракова сделаны

из старого рыхлого кирпича. Их высота составляет всего три этажа, и они защищены всего

двумя десятками пушек. Знаете, что я получил сегодня в офис? Заказ от отцов Кракова

на немедленную поставку двухсот поворотных пушек! Им следовало разместить этот заказ

два года назад! Тогда бы он был исполнен! Сейчас я могу его исполнить только сняв пушки

со стен других городов, но я не буду этого делать!

– Видишь? Если бы ты понимал местную политику, то смог бы продать им пушки

вовремя, да?

– Это не значит, что я не хочу продавать им пушки! Я не заработал и пенса, продавая

оружие и доспехи! Просто город слаб и у людей в нем будет немного шансов, если их атакуют.

Ты поедешь в Три Стены. Я твой муж и ты будешь мне в этом подчиняться!

– А что случилось с тем, чтобы давать друг другу жить своей собственной жизнью?

– Я по-прежнему за это! Но ты должна быть жива, чтобы жить! А теперь заткнись

и иди спать. У меня есть другие вещи, о которых нужно беспокоиться.

– Что это за другие вещи, мой дорогой?

– Например, измена. Нет никакого способа, которым я мог бы подчиниться герцогу, и отступить к Легнице. Данное решение может разрушить полезность всего, что я сделал

до этого. Я должен ему повиноваться.

– Так. Это точно должно быть сделано?

– Абсолютно. Нет никакого способа этого избежать. Я бы хотел выполнять его приказы, а после войны я надеюсь остаться его вассалом, но его план сражения просто ужасен.

– Тогда, возможно, мне стоит поехать в Легницу?

– Нет! Ты не поедешь никуда, кроме Трех Стен. А утром я собираюсь в Окойтц.

– А почему ты едешь к Ламберту, который тебе больше не нравится?

– Я еду туда, чтобы к своей измене добавить заговор и присовокупить к этому

раздувание недовольства среди лояльных людей герцога. Я собираюсь отправить пароходы, чтобы удержать Вислу и, возможно, Буг и мне будет нужен самолет, чтобы патрулировать

местность и наблюдать за противником. Мальчики в Орлином Гнезде находятся под полным

контролем Ламберта, поэтому я должен его уговорить ко мне присоединится.

– И ты говоришь, что не занимаешься политикой?!

– Да, я этим не занимаюсь. И я вовсе не стремлюсь к завтрашней встрече.

82

Когда я приехал в Окойтц, Ламберт рассыпался в благодарностях.

– А, мой дорогой, Конрад! Как я рад тебя снова видеть! Надеюсь, что ты прибыл

в рамках своего ежемесячного визита. Я хочу, чтобы ты еще раз осмотрел нашу оборону.

Те старухи, которых ты послал обучать моих девушек тому, как защищать это место, кажется

понимают о чем говорят, но ведь защита это мужское дело не так ли?

– Буду счастлив, осмотреть вашу защиту, мой господин, но есть еще один вопрос, который нам необходимо обсудить.

– Что это еще за "мой господин"? Я думал, мы договорились, что будем относиться друг

к другу как равные, и даже как братья!

– Сожалею, Ламберт. Полагаю это просто привычка.

– Хорошо! А что за еще один вопрос?

– Измена.

– Собачья кровь! Чья?

– Моя. А может быть и ваша.

– Что, черт возьми, ты говоришь?

– Я говорю о плане войны герцога. Вы были на военном совете. Вы видели, что случилось и вы слышали, что я сказал. Он по-прежнему собирается идти. Если я

последую плану герцога, то все, что я здесь сделал пропадет впустую. Польша падет

и большинство из нас, включая герцога, скорее всего, будут убиты. Я собираюсь

его ослушаться.

– Вижу. Но ты всегда был связан с высшими силами.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил я.

– Пресвитера Иоанна, конечно! Я давно понял, кто тебя сюда послал. Конечно же, это был величайший христианский король пресвитер Иоанн!

О, Боже! Ламберт рассказывал мне эту фантазию девять лет назад, но не упоминал о ней

с тех пор, поэтому я надеялся, что он об этом забыл. Тем не менее, моя клятва отцу Игнацию

все еще оставалась в силе, поэтому я не мог рассказать ему правду.

– Ты молчишь, – продолжил Ламберт, – Ну, я понимаю твои проблемы и данную тобою

клятву молчания. Но я отвечу на подразумеваемый тобою вопрос и скажу, что твой долг перед

королем имеет приоритет перед более поздней клятвой, данной герцогу, так что с точки зрения

моральных соображений ты в полной безопасности. Что же касается практической точки

зрения, ну что ж, если твоя стратегия сработает, а герцог совершит ошибку, то ты будешь

героем, и он почти ничего не сможет с тобой сделать. Если же стратегия герцога будет

правильно, а твоя – ошибочной, тогда, скорее всего, ты погибнешь на поле боя, и он снова

ничего не сможет тебе сделать. На первый взгляд, твоя измена выглядит безопасной.

Безопасно, как на кладбище, подумал я.

– Спасибо. Но я пришел сюда не для моральной поддержки. Я пришел сюда

за физической помощью. Моим лодкам понадобятся твои самолеты, чтобы показать им, где концентрируется враг. Могу я в этом рассчитывать на твою помощь, хотя это и будет

выглядеть как измена с вашей стороны?

– Можешь рассчитывать на помощь – мою и мальчиков из Орлиного Гнезда. Можешь

быть уверен, что мы будем там! Но как я этим изменю герцогу? Я клялся, что буду присылать

ему определенное количество рыцарей тогда, когда он того потребует. Я это сделаю, поскольку

сейчас у меня даже больше людей, чем того требует моя клятва, несмотря на потерю

тех рыцарей, которые служили барону Ярославу и теперь служат тебе. По правде говоря, с тех пор как ты вооружаешь всех моих рыцарей, оруженосцев и баронов, то все, что я должен

делать – обучать их и обеспечивать их лошадьми, и за последние шесть лет я смог удвоить

число рыцарей, которые мне служат. Так что, как ты можешь видеть, я был достаточно мудр, принимая твое предложение. И хотя моя клятва этого не требует, я сказал ему, что мы будем

наблюдать за врагом с воздуха и сообщать о его передвижениях, и я тоже это буду делать.

Если мы будем сообщать на твои лодки то же самое, что и герцогу, то какая в этом измена?

Делать это просто разумно. В конце концов, все мы боремся с одним и тем же врагом!

83

– Вы облегчили мои беспокойства, Ламберт.

– Ну, если ты так считаешь. Что касается меня, то я не могу себе даже представить, как ты мог подумать, что я поступлю по-другому! Итак, посмотрим мои оборонительные

сооружения? А потом, ты должен поужинать со мной и моей дочерью, и ты увидишь, чего ты лишился!

84

ИЗ ДНЕВНИКА ТАДАОСА КОЛПИНСКИ

В последнюю неделю февраля лед на Висле потрескался, но не сошел. Обычно

он плывет вниз по течению и застревает в каком-нибудь узком месте, затем там наслаивается

еще больше льда, а потом, как той ночью, которая была похожа на Ад для язычников, снова становиться холодно и все промерзает.

У нас на реке было три лодки, загруженных бомбами, которые были новым средством, в эффективности которого я не был до конца уверен. Бомбы представляли собой большие

железные бочки, наполненные порохом и балластом, поэтому они едва тонули. На одной

из их сторон был предохранитель с замедлителем, и идея состояла в том, что когда

вы подходили к скоплению льда, вы поджигали запал, завинчивали крышку и выбрасывали

бомбу за борт прежде, чем она взрывалась вам прямо в лицо. Она должна была плыть

по течению к скоплению льда, в то время как вы на полных парах должны были направляться

в обратную сторону.

Иногда это работало. Иногда бомба проплывала слишком далеко или недостаточно

далеко. А однажды бомба взорвалась вместе со всей чертовой лодкой.

По крайней мере, я думаю, что произошло именно это, поскольку никто с "Гордости

Бытома" (Примечание: Бытом/Bytom – город в Польше) не выжил, чтобы рассказать нам о том, что случилось. Мы лишь услышали взрыв в районе изгиба реки, а затем моя собственная

"Четрова Хреновина" (Примечание: В оригинале "Muddling Through") приплыла туда, так что

там не слишком много осталось. Должно быть, вместе с первой бочкой на той лодке взорвались

и все остальные.

Но все же, мы продолжали проталкивать лед вниз по течению реки, и сзади нас, его приплывало уже не так много. После того, как мы прошли Краков, я отдал приказ другим

лодкам, чтобы они патрулировали реку там, где она была очищена ото льда. Лодки без каких-либо проблем пришли к нам, и каждая была загружена шестью боевыми телегами и полным

отрядом воинов.

Потом мы продолжили взрывать лед к северу от Хотспура, и при этом время от времени

обстреливали монгольские патрули, до тех пор, пока не дошли до Буга. Он был полностью

покрыт льдом, и мы ничего не могли с этим поделать. У нас закончились бомбы, да и в принципе не было никакого способа, которым мы могли бы подняться вверх по течению.

Я надеялся, что, может быть, удастся сохранить три дюжины бомб еще для одного дела, которое я задумал, но теперь, после потери "Гордости Бытома" и всего остального, я не видел

никакого способа, как это можно сделать. Мы не могли подняться до Дунайца, поэтому

вся Польша к западу от Вислы оставалась открытой для врага.

Но, черт побери, мы сделали все, что могли! Что еще мы могли сделать?!

Другие лодки собрались в большие патрули, а мы развернулись назад, чтобы забрать

наши войска из Восточных Ворот. Это потребовало много времени. Устав требовал от нас, чтобы мы останавливались и переправляли беженцев через реку каждый раз, когда нам

не нужно было сражаться и мы должны были останавливаться и переправлять через реку Бог

знает сколько тысяч людей.

При хорошей погоде, самолеты могли летать и сообщать нам о беженцах и монгольских

патрулях. У них были эти большие стрелы с прикрепленной на них длиной красной лентой, и они сбрасывали их прямо нам на палубу. Они крепко втыкались в дерево, и было

удивительно, что они еще никого не убили. А в наконечнике стрелы было спрятано сообщение, которое почти всегда оказывалось правильным. Эти "летающие мальчики" знали свое дело.

В двух местах реки, мы обнаружили два парома, которые поставили себе на службу

и послали к черту их владельцев. Оба они были на длинной веревке – того типа, который

много лет назад изобрел граф Конрад. В обоих местах я высадил на берег двух моих мужчин, поскольку нельзя было надеяться на то, что гражданские просто не сбегут. Никто из этих

мужчин не выжил. Они выполняли свою работу до тех пор, пока не были убиты. Позвольте

назвать их имена. Это были Иван Торунски и его брат Владислав, а также Джон Собински

и Влад Черник. Все они были хорошими людьми.

85

И это было все, что мы могли сделать для беженцев. Перевезти их через реку и дать им

карту, показывающую, где находятся они, а где – ближайшее место, чтобы укрыться. Может

быть, кому-то из них это спасло жизнь.

Мы долгие годы рассказывали людям, что к первому февраля все мирное население

должно быть эвакуировано, раздавали листовки и писали статьи в журнале, но дураки

не сдвинуться с места, пока не запахнет жаренным и половина из них уже будет мертва. Но вы

не можете позволить детям умереть только потому, что их родители – идиоты! И вдобавок

ко всему, половина идиотов хотели, чтобы мы переправили их коров, хотя нам едва хватало

мест для людей! Но доктрина заключалась в том, чтобы оставлять животных монголам для еды, поскольку, если они не смогут получить животных, то будут есть людей!

Наши собственные люди были эвакуированы оттуда задолго до этого. Таверны и склады

были закрыты, за исключением размещенных там радиопередатчиков. Барон призвал

добровольцев, которые могли бы взять с собой радио, уйти вперед и сообщать нам

о передвижениях врага. Почти все эти люди, половина из которых были женщины, до конца оставались на своих постах. Иногда они успевали сообщить несколько последних

слов, иногда – нет. Обычно мы узнавали о том, что местность захвачена в тот момент, когда радио взлетало в воздух.

Когда мы добрались до Восточных Ворот, граф Конрад уже ждал нас там.

86

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА СТАРГАРДА

Кажется, что в последний день февраля мы были готовы. Мы должны были выступить

в поход на рассвете. Для новых солдат не стали проводить выпускную церемонию, которая

была у всех остальных учащихся. Просто не было способа, которым мы могли бы устроить

бдение на холме для такого количества мужчин. В зимнее время, эффект гало не слишком

частое явление, да и в любом случае, эти люди не были рыцарями. Пройдя всего лишь

четырехмесячное обучение, которое включало в себя только физическую подготовку, они просто были не готовы к рыцарству.

Но каждый из них был в доспехах и вооружен и, вдобавок, знал, как использовать

это оружие. Их оборудование было проверено сотни раз, равно как и содержимое их боевых

повозок. В каждой тележке были запасные части, спальные принадлежности, еда на месяц

и тонна боеприпасов.

После обеда, люди начали обращаться ко мне с множеством срочных проблем, пытаясь

решить вопросы, которые должны быть решены раньше или вопросы, которые не требовали

моих знаний и участия. Думаю, что все остальные были такими же нервными, как и я, и им хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Ну, мне тоже этого хотелось, но все это

никак не получалось. Поэтому я просто рычал на людей.

И в этот самый момент мне нанесли неожиданный визит два священника. Они говорили

на итальянском и латыни. Я говорил на польском и современном английском. Я так и не понял, как они меня нашли, но я пригласил их в приемную и отправил гонца за отцом Томасом

Аквинским. Может быть, он поможет мне понять, что они хотят.

После того, как они задали мне пятнадцать примитивных вопросов, я был уже готов

начать ковырять дырки в своем столе. И в этот момент зашел отец Томас.

…

Примечание: Скорее всего, используемая мною версия исходного текста главы

на английском языке является незаконченной, т.к. повествование обрывается в ходе своего

развития. Но я не смог найти другую версию данного текста.

87

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Я побежал в подпалубные помещения и сказал Петру приказать ближайшему десятку

лодок присоединиться к веселью. Мы могли просто плавать вверх и вниз, собрав все, что мы

имели, кроме огнеметов, которые должны быть зарезервированы для мостов.

Сделав это, я открыл люк, чтобы вернуться на палубу. Тут же в меня полетел десяток

монгольских стрел! Четыре застряли в моих доспехах и, к тому времени, когда я их вытащил, в меня попали еще две. Но я не был ранен. Доспехи действительно работали! Поэтому я

проигнорировал стрелы и поспешил дальше.

Стоящие на палубе мужчины выглядели как подушечка для иголок и их это забавляло.

Палуба вокруг них была так заполнена стрелами, что вы не могли сделать и шага, не сломав

одну из них. Тадаос держал лодку в нескольких десятках ярдах от берега, позволяя им

нас обстреливать, но будучи уверенным, что мы не промажем!

Я видел, как упал воин, со стрелой в своей смотровой щели; а другой воин занял его

место у орудия, прежде чем первый упал на пол. Но медики тут же поспешили туда, и от меня

не требовалось никакой помощи. Мужчины, подносящие амуницию, двигались скользящими

движениями, которые ломали стрелы, поэтому им не нужно было на них наступать.

Шум стоял оглушительный. Обе картечницы по правому борту стреляли не переставая, выпуская почти шестьсот выстрелов в минуту в сплошную массу монгольских войск.

Эти железные шары имели баллистику пули карабина. Когда они попадали в человека, они его

ранили или убивали вне зависимости от того, был он в доспехах или без них. Я не видел

возможности, чтобы хоть одна из пуль могла промазать при стрельбе в эту скученную массу.

Борта лодки были в два с половиной этажа в высоту и имели гладкую поверхность, поэтому они не смогли бы подняться. Но я видел, что монголы пытаются попасть внутрь, зацепившись за гребное колесо. Я выхватил свой меч, но, прежде чем я успел ударить, монгол

был убит одной из летящих в нас стрел. Его тело продолжало подниматься из воды

и возвращаться в нее обратно. Я послал гонца, чтобы мне прислали десяток человек с пиками

для того, чтобы охранять задние перила и, пока они не пришли, охранял их сам.

Халманы стреляли на большое расстояние и Тадаос лично наводил один из них, смеясь

и крича каждый раз, когда над массой монголов взрывался один из снарядов. Это была хорошая

стрельба и хорошее заряжание, поскольку заряжающий должен был установить предохранитель

таким образом, чтобы снаряд взорвался прямо над головами врага. Слишком высоко

или слишком низко и большая часть эффекта будет потеряна. Миллионы зарядов, израсходованных в процессе обучения, приносили дивиденды. Монголы умирали как скот

на бойне.

У артиллеристов команды солдат с нашей лодки было три десятка своих собственных

поворотных пушек, установленных на палубе, которые они добавили к радостной бойне.

Их пули были гораздо более мощными, чем у картечниц. Мы могли видеть, как убитые одной

пулей падали вниз трое или четверо всадников!

Я слышал, что в современной войне выпускается четверть миллиона пуль на каждого

убитого человека. В среднем у нас все было гораздо лучше! На самом деле, я не видел, чтобы

кто-нибудь вообще промазал!

И все, что мы делали, вскоре умножилось на двенадцать, поскольку мужчины на других

лодках не стали вести себя как старые девы!

88

Любая здравомыслящая армия убежала бы от нас, но эти люди были не в своем уме.

Современная армия, возможно, закопалась бы в землю, но это не приходило в голову

этим всадникам и, если повезет, то никогда и не придет.

Могу себе представить, что находящиеся в задних рядах монгольские командиры

слышали о резне и не верили в это! Могу себе представить, как они одного за другим посылали

вперед наблюдателей и из них никто не возвращался. Или, еще лучше, чтобы проверить, что там шумит, шли вперед и умирали сами! И это было бы желательно, поскольку наши

артиллеристы всегда обращали внимание на тех, кто носил яркую одежду или вел себя так, как

будто он отдавал приказы. Кроме заряжающего, каждый артиллерист имел наблюдателя, чья

работа заключалась в том, чтобы находить хорошие цели, а шлем артиллериста имел

направленные назад "уши", чтобы он мог слышать, что ему кричат.

Через несколько миль, мы начали обгонять монголов, поэтому Тадаос развернул лодку, и мы пошли вверх по течению, чтобы устроить еще немного радостного беспорядка.

Пехотинцы быстро перемонтировали свои поворотные пушки на левый борт и перезарядили их.

В левой части перил торчало такое количество стрел, что, прежде чем артиллеристы

смогли установить свои пушки, им сначала потребовалось достать свои топоры и очистить

орудийные порты! Люди на картечницах левого борта, которые, до этого момента, умирали

от разочарования, приготовились получить свою долю развлечений.

RB7 "Неуязвимый" спустился ниже по течению, идя вплотную за RB12 "Невыносимый", поэтому мы должны были оставаться от них немного дальше и постараться не наделать

в них дырок.

Солнце поднялось уже высоко и сейчас светило нам прямо в глаза, но в данный момент, нам не нужно было стрелять точно – нам было нужно просто стрелять! Даже на ста ярдах

мы вряд ли могли промахнуться мимо такой массы вражеских войск.

Я подошел к правому борту и его осмотрел. Поскольку он был всего лишь обшит

листовым металлом поверх дерева, то в корабельную броню воткнулось тысячи стрел.

Но, думаю, что мы правильно сделали, что обшили борта металлом, поскольку ни одна из стрел

не пробила борт насквозь.

На противоположном берегу, люди на стенах Сандомира махали нам, подбадривая нас.

Но глазея по сторонам я не делаю свою работу. Я уже развернулся, собираясь спуститься

в комнату управления, когда над нами пролетел самолет. В палубу воткнулась одна из больших

стрел для доставки сообщений. Я лично поднял ее и помахал пилоту.

Он покачал крыльями и улетел.

Спустившись вниз, я прочитал сообщение.

– Очинь харашо! – прочитал я, – Но ани делоют мост в семи милях ниже по тичению

реки. Ваш Ламберт"

Ну что ж, граф Ламберт наконец-то научился читать и писать! Жаль только что при этом

он допускает немного ошибок.

Я проверил ситуационную доску (Примечание: Дословный перевод выражения "situation board") и выяснил, что у нас нет лодок между Сецеховым и Сандомиром.

Необходимо было быть там, но никто рядом не хотел упустить происходящие здесь

события. Я послал сообщение Тадаосу, чтобы он снова развернул лодку по течению

и радировал на RB17 "Призрак Святого Иосифа", чтобы он следовал за нами.

RB21 "Калипсо" сообщил, что с самолета была замечена еще одна концентрация

монголов к западу от Бжеско и они хотят вернуться назад, чтобы проверить сведения.

Поскольку у нас были самолеты, то нам не нужно было постоянно следить за прорывами

монголов с лодок. Я дал разрешение.

89

Когда мы спустились по реке, сразу же стало понятно, что видел Ламберт. Вдоль берега

была вытянута длинная линия маленьких лодок, которые были связаны вместе – борт к борту, а на них веревками были закреплены бревна, чтобы сформировать проезжую часть.

Предполагалось, что все лодки на западном берегу должны быть уничтожены, но как видно

этого не было сделано. После окончания постройки, они развернули бы этот понтонный мост

поперек течения и закрепили бы его на противоположном берегу. По крайней мере, так выглядел их план.

Я позвал капитана Тарга, который командовал имевшейся на борту группой солдат.

– Мне нужны три взвода с топорами, – сказал я.

– Хорошо, пан. Ребята там внизу, ищут, чем бы заняться. Им скучно сидеть и ничего

не делать, в то время как остальные развлекаются, – сказал он, ухмыляясь.

– Жизнь та еще сволочь. Утяжелите нос и ты знаешь, что делать дальше (Примечание: В оригинале – "Bow landing, you know the drill"). И переместите на нос нескольких

из артиллеристов.

– Так точно, пан.

Петр отправил сообщение на RB17 "Призрак Святого Иосифа", чтобы они были готовы

захватить половину моста на правом берегу (Примечание: В оригинале – "downstream half of the bridge").

Я подошел к Тадаосу, который вытаскивал из палубы монгольские стрелы

и складывал их.

– Большинство из них достаточно длинные, чтобы я мог ими стрелять, – сказал он, -

Полагаю, Вы хотите, чтобы мы разогрели огнемет.

– Нет, мы сделаем это одними топорами, – сказал я, – Мы сделаем один проход, чтобы его

смягчить, а затем высадим некоторое количество войск в его центре и обеспечим им

прикрытие, пока будем идти вверх по течению. "Призрак" возьмет на себя первую половину.

– Вы точно в этом уверены, пан? Думаю сейчас самое время для огнеметов.

– Но немного поздно, чтобы что-то менять. Я уже отдал приказ "Призраку".

– Как скажете, пан.

Прошлым летом мы уже отрабатывали этот маневр, но сейчас большинство экипажа

были новичками. Его изучали рыцари и этого должно быть достаточно.

Мы пошли на них с эскортом, сидящим прямо у нас на хвосте. Эта куча монголов

не открывала огонь, думаю, в основном, потому что они не считали нас слишком серьезной

угрозой, пока мы сами не открыли огонь. Но потом для них стало уже слишком поздно.

Берег реки был в двадцати ярдах от опор (Примечание: Не уверен точно, от чего именно

он был в двадцати ярдах – в оригинале – "shore") и в этом месте довольно высок, выше, чем борта лодки, но, на самом деле, не слишком много монголов пытались стрелять в нас

сверху. Некоторые из них пытались обогнать нас и шли довольно медленно, но не слишком.

Так что там было не слишком много работы для "Призрака".

Мы совершили разворот на 180 градусов и направились к середине реки. Конечно же, выступать в роли администратора почти также скучно, как сидеть внизу и ожидать, когда

что-нибудь случиться. Когда мы приблизились к нашей точке невозврата, то я спросил себя

"Какого черта?!" и побежал вниз, чтобы присоединится к десанту. Прошло уже несколько лет, с тех пор как мне довелось помахать мечом в свое удовольствие, а звание имеет свои

привилегии.

Перед тем, как подойти к капитану Таргу, я надел ремешок меча на свою руку.

– У вас найдется место еще для одного человека? – спросил я.

– Для одного – всегда найдется! Или для восьмидесяти, если быть точным.

– Вижу. Все шесть отрядов, да?

– Ну, я оставил наверху стрелков, но у них так мало боеприпасов, что им не нужны

заряжающие или корректировщики. Они справятся сами, поскольку у них все равно

нет достаточного количества боеприпасов чтобы вести быструю стрельбу.

– Но ведь в ваших телегах были стандартные тридцать шесть тысяч патронов, – сказал я.

90

– Может быть даже несколько больше, пан, но нам пришлось чертовски много стрелять.

Сейчас у нас осталось не более чем по тысяче выстрелов на пушку, да и то, если считать запасы

на лодках.

– Я не думал, что расход будет таким высоким. Нам следует запасать большее

количество боеприпасов.

– Зачем, пан? Мы бы все равно не смогли найти им лучшее применение! Когда каждым

выстрелом ты убиваешь от одного до трех врагов, то боеприпасы используются именно

для того, для чего были сделаны!

Прежде чем я успел ответить, лодка коснулась берега, и передний пандус упал вперед.

Мы вывалились наружу и оказались по колено в замерзшей грязи. Во всей этой одежде

на гусином пуху и происходящими вокруг волнующими событиями, я совсем забыл, как холодно снаружи. Мы начали рубить лодки, веревки и всех монголов, которые подавали

признаки жизни.

Расположенные над нами пушки были готовы открыть заградительный огонь, но этого

не потребовалось. Те немногие враги, кто убежали за холм, продолжали бежать дальше.

Капитан и я находились в конце группы десанта, и для нас уже не осталось работы, когда

мы сошли на берег, поэтому мы медленно шли вдоль берега, держась напротив гребного колеса

лодки. Идущие впереди нас двести мужчин рубили все в зубочистки и гамбургеры.

Один из солдат сзади нас остановился, чтобы срезать кошелек с одного из мертвых

монголов и это разозлило капитана Тарга.

– Эй, засранец! Помнишь доктрину? Мы не собираем добычу, пока битва не закончилась!