Текст книги "Летающий полководец (ЛП)"

Автор книги: Лео Франковски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

ДЕЛАТЬ?

ГРЕГОР БАНКИ

– Он задал интересный вопрос, мой господин. Что нам следует делать? – спросил я.

– Не знаю. А что мы можем сделать? Ответ – ничего! Мы просто должны позволить

умереть этим сумасшедшим рыцарям.

– Хотите принять командование, мой господин?

– Я? Нет. Это твое представление. Делай то, что считаешь лучшим. Я достаточно

облажался на реке. Теперь твоя очередь.

– Но я слышал, вы убили огромное количество врагов, – сказал я.

– Возможно, но взгляни вокруг. Сейчас готов сражаться только каждый пятый

из тех людей, которых я повел в бой. И как это можно назвать победой? Я наделал ошибок, много ошибок. Здесь командовать должен ты, Владимир. Попробуй быть лучше, чем я.

– Да, пан.

Я просигналил "Защищайте себя", "Окажите помощь" и "Оставайтесь на месте", что означало, что они не должны позволять наносить себе урон, должны оказывать помощь

по мере возможности и должны ожидать дальнейших распоряжений.

А что еще я мог им сказать?

Полчаса спустя, я приказал им, чтобы они сделали перерыв на обед и по очереди поели –

по одному копью из батальона за один раз.

122

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА СТАРГАРДА

Прямо перед нами, как на телеэкране, польские дворяне сцепились с монгольскими

всадниками. Наших людей значительно превосходили в числе, но у них получалось хорошо

себя проявить, поскольку у них были некоторые преимущества.

Как правило, они были больше и сильнее, чем их противники, а также имели гораздо

лучшие оружие и доспехи. Большинство из них были одеты в продукцию с моих фабрик, и даже самый бедный паж имел, по крайней мере, полный комплект кольчужных доспехов, без сомнения поношенный, но это было лучше того, что десять лет назад носили многие

рыцари. С другой стороны, монголы носили то, что смогли украсть или получить в качестве

трофеев после различных сражений, а у многих из них и вовсе не было доспехов.

Польские лошади были значительно крупнее и мощнее лошадей их противников, и в ближнем бою это имело большое значение.

Но, по большей части, западного рыцаря учили сражаться самого по себе –

как на турнирах, так и в битве. И в бою с более изощренными в военном искусстве восточными

армиями это часто являлось недостатком, но не сегодня. Монголы не показывали ничего

из их хваленой организации и дисциплины. Во всяком случае, они выглядели более

дезорганизованными, чем мы. Возможно, люди Ильи действительно убили всех монгольских

офицеров.

Кроме того, наши люди могли возвращаться к нашему строю, когда они уставали, чувствовали жажду или были ранены. А мы убивали любого из монголов, который

приближался достаточно близко для того, чтобы в него можно было прицелиться.

У наших людей были определенные преимущества, но их было недостаточно, чтобы

компенсировать численное превосходство монголов, которое составляло двадцать к одному.

Так, один за одним, погибали лучшие представители польской знати.

123

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Бойня под холодным дождем продолжалась в течение нескольких часов. Смотреть на это

и не иметь возможности как-то помочь был один из наиболее неприятных моментов, которые я

когда-либо испытывал. Столь же неприятно это было и для всех мужчин в армии, которые

беспомощно на это смотрели.

Пришла группа женщин, ведущая мулов, которые тянули стандартную военную телегу

снабжения, загруженную пивом. Они заполнили им все наши котелки.

– Подарок от Гильдии сутенеров Сандомежа, – сказала одна дерзкая девка, – Просто

пообещайте, что сохраните половину из этих красивых молодых рыцарей живыми после

всей этой драки!

– Что Гильдия сутенеров Сандомежа собирается делать с этой военной телегой

для снабжения? – спросил я.

– О, телеги просто стоят и впустую пропадают, в то время все эти красивые рыцари

страдают от жажды, – сказала она, – Мы решили, что работая в этом бизнесе, мы оказываем

своего рода общественные услуги. Обслуживание людей – это наша работа!

– Они? Сколько вы взяли моих телег снабжения?

– О, ну может быть десятка два телег, а также мулов к ним, которые все равно

не используются. И это ваши телеги? Тогда, должно быть, Вы тот самый граф Конрад

о котором все столько говорят. И Вы действительно такой высокий, как говорят.

Скажите, Вы не будете сердиться насчет этого пива? Я имею ввиду, что мы его не украли, чтобы продать или для чего-то еще.

– Нет, я не сошел с ума и думаю, что люди нуждаются в питье. Но смотрите, после того, как раздадите пиво, вернитесь сюда с этими штуками, наполненными водой, хорошо?

– Хорошо, ваша светлость. Скажите, почему я никогда никого вокруг Вас не вижу?

Должно быть, одно удовольствие быть с мужчиной вашего размера!

– Я счастлив в браке. Но у меня встречный вопрос, почему ты работаешь проституткой?

Ты же знаешь, армия всегда нанимает как мужчин, так и женщин. Ты могла бы получить

хорошую работу и, может быть, найти для себя настоящего рыцаря.

– Что? Покинуть гильдию? Мой мастер отшлепает меня даже за мысли об этом!

– Ты не должна мириться с вещами такого рода! Ни один сутенер не осмелится бить

служащего в армии!

– Что? Не бить меня? Тогда как я узнаю, что он все еще обо мне заботиться? Упс! Четыре

телеги уже разгружены! Время идти, пан! Та-та!

С этими словами она развернулась и побежала прочь.

Не думаю, что я когда-нибудь смогу понять некоторых людей.

124

Ну, по крайней мере, я мог понять людей вокруг себя. Они хотели туда пойти

и кого-нибудь убить! Некоторые из них ради этого дня обучались в течение многих лет, а теперь не было ничего, что они могли бы сделать! У нас было более двадцати тысяч

поворотных пушек, направленных на врага и они были бесполезны! Направленная прямо

в монгола пуля пройдет через него и попадет в христианина, который будет сражаться, стоя за ним! И это тоже было моей виной. Я сделал эти пушки слишком мощными! Я считал, что монголы будут атаковать нас строем глубиной до шести шеренг, а наши пушки будут

пробивать дыры в их атакующих порядках. Но я и представить себе не мог ничего подобного!

Один из моих мужчин посмотрел на меня из рядов перед моими телегами

и крикнул: "Черт возьми! Да сделайте что-нибудь!"

Это было чертовски недисциплинированно, но он выразил общие чувства, и мне нужно

было ему ответить.

– Сделать что? Что мы можем сделать? Если мы атакуем, то только сожмем их вместе, а нашим рыцарям чтобы сражаться необходимо пространство! Если мы начнем стрелять, то будем убивать наших людей также хорошо, как и врага!

– Они в любом случае умрут! – крикнул другой.

– Тогда пусть они лучше умрут от рук монголов, а не от наших! Если рыцари

просто оттуда уйдут, то мы покончим со всем этим в течение нескольких минут! Это их

решение! Мы ничего не можем с этим поделать!

Это никого не удовлетворило, но они ничего не смогли возразить. Я отвернулся от бойни

и посмотрел в сторону и увидел странную вещь.

Позади наших телег ехал рыцарь, и он не был, как все остальные, пойман в ловушку.

Он носил позолоченную кольчугу хорошего качества, но старого образца. Его бочкообразный

шлем также был позолочен и покрыт отделкой, выглядевшей как сплошное золото.

Он смотрел на боевые повозки и пушки как крестьянин из деревни, который

в первый раз оказался в городе. Но что действительно привлекло мое внимание, так это

его лошадь. Она была абсолютно белой, но, кроме того, она была абсолютно похожа на мою

кобылу Анну! Тот же аллюр, те же особенности лица, все то же самое!

Моя лицевая пластина была открыта, когда я сказал: "Могу я Вам чем-то помочь, пан?"

Он посмотрел на меня, и на мгновение мне показалось, что он сейчас свалится с коня!

Спустя некоторое время, он сказал на очень ломанном польском: "Что... что все это

значит? Пушки и пластинчатые доспехи! Здесь? Сейчас! Как?"

Теперь настала моя очередь удивляться, поскольку он говорил с сильным американским

английским акцентом!

– Кто ты такой? – спросил я.

– Я дон Мануэль ла Фалла, – ответил он.

– Свиные глаза! – сказал я ему на современном английском (Примечание: Скорее всего, здесь использовано какое-то идиоматическое выражение. Буквально приведена фраза -

"In a pig's eye!")

Он чуть не упал снова, но шум на поле боя отвлек меня от продолжения разговора с ним.

Граф Ламберт направлялся ко мне, оставляя бой позади себя. Из его живота торчало

монгольское копье – одна из тех острых тонких треугольных штуковин, которая может пробить

нашу броню. Он раскачивался в седле и его лошадь тоже шаталась. Я увидел как он, и его лошадь упали на землю не далее чем в ста ярдах от меня.

Я спрыгнул с боевой телеги и проложил себе дорогу через строй пикинеров. Толкнув

двух передовых копейщиков и жестом приказам им следовать за мной, я перепрыгнул

через большой щит и побежал на помощь графу Ламберту.

125

Клянусь, единственным моим намерением было утащить моего сюзерена в безопасное

место. Никогда не хотел стать причиной того, что произошло. Но этот странный, сумасшедший

иностранный рыцарь, кем бы он ни был, выбежал за мной, призывая строй атаковать и крича

на английском!

– Вперед обезьяны! В атаку! Бей их! Урааа!

Каким-то образом он получил одну из наших красно-белых накидок. Полагаю, они

подумали, что он следует моим приказам, поскольку я был прямо перед ними. Они не могли

понять ни слова из сказанного, но смысл его слов был ясен и без перевода и это было тем, что они хотели сделать вот уже в течение нескольких часов!

И раздался рев тысяч людей!

ЗА БОГА И ПОЛЬШУ!

И весь строй, состоявший из ста двадцати тысяч копейщиков и топорщиков, сорвался

с места и, побросав щиты, устроил импровизированную атаку пехотинцев на кавалерию, которой было в три раза больше по численности.

126

ИНТЕРЛЮДИЯ ПЯТАЯ

Том нажал на кнопку СТОП.

– Да, это был я! Думаю, что прямо там я возглавил самую большую пехотную атаку

в истории!

– По-моему мнению, это самая тупая вещь, которую только можно было сделать! –

сказал я, – Пехота, атакующая кавалерию? Это неслыханно!

– Но я уже делал так раньше, только это случилось в другое время – может быть

на триста лет позже, во время одной из войн между англичанами и шотландцами, по примерно

таким же причинам и с приблизительно таким же результатом. Видишь ли, была уже вторая

половина дня, и если бы все не решилось к закату, то эти монголы могли сбежать. Все эти

всадники с обеих сторон сражались уже по меньшей восемь часов без перерыва и, к тому же, монголы не слишком много спали предыдущей ночью. И всадник, чтобы иметь преимущество

над пехотинцем, должен все время заставлять лошадь двигаться! И после того, как эти

пикинеры заставили их отступить и прижали их друг к другу, то все они стали просто

скотиной на убой!

– Эй, если ты только что оттуда, то, как ты успел разобраться во всем, что там

произошло?

– Ну, я попал туда позже. Это же очевидно, что я сделал скачок на один день назад, чтобы иметь возможность принять участие во всей битве. Я был там с герцогом Болеславом, когда в то утро он устроил скачку! Я был там все это время! Конечно же, чтобы поспевать

за всеми этими молодыми людьми я принимал стимулирующие таблетки, но это не в счет.

В конце концов, мне больше восьмисот лет. А потом, когда Конрад перескочил через щит, я стоял за его линиями. Я спешился и возглавил атаку.

– Поэтому Вы так собой гордитесь, да?

– Я сэкономил день! (Примечание: В оригинале – "I saved the day!" – то ли он гордится

тем, что сэкономил день, то ли тем, что спас ситуацию) Но одна вещь там была неправильной.

Окружающий пейзаж был не таким. Это место совсем не было похоже на Хмельник. Я знаю

те места! Оно больше напоминало мне места, расположенные на двадцать миль к западу

от Сандомира, но там никогда не происходило никакого сражения!

– Ну, оно произошло там сейчас!

Он нажал на кнопку СТАРТ.

127

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА СТАРГАРДА

Я в ужасе смотрел, как мимо меня пробегали мужчины. Монголы все еще значительно

превосходили нас числом и то, что так хорошо начиналось, сейчас могло превратиться

в полную катастрофу! Из-за глупости герцога Болеслава и этого сумасшедшего иностранца

наша армия будет уничтожена, наша страна покорена, а все наши семьи убиты! Я орал, я кричал, но никто не обращал на меня внимания. Думаю, что никто из них не мог меня

слышать, когда каждый из них что-то кричал и вокруг стоял такой шум. Я ничего не мог

сделать, и я снова был беспомощен.

Но то, что я мог сделать прямо сейчас было оказать помощь Ламберту и я это сделал.

При падении с коня, он выкатился из-под животного, но это было самым тяжелым

акробатическим трюком в его жизни.

– А, Конрад. Вижу, что как обычно ты носишь с собой аптечку. Кажется, она мне может

потребоваться. Чертова жизнь! Первый раз за десять лет я получаю возможность поучаствовать

в бою, и надо же было такому случиться!

Ламберт махнул рукой на торчащее из него копье.

– Вот видите! Вы должны были предоставить мне право сражаться. Я всего лишь

получил стрелу в глаз.

Я разорвал и отложил в сторону его красно-белый сюрко (Примечание: Парадная

накидка поверх доспехов), а потом освободил и снял нагрудную часть его доспеха. Затем

я освободил его от гамбезона и рубашки и осмотрел весь этот беспорядок. Рана в живот была

глубокой и по площади в две моих руки.

– Что? Небольшое отверстие в моей броне и громадная рана у меня в животе? Как так

может быть?

– Это случилось, когда Вы упали. Копье провернулось в ране. У этих проклятых штук

острые края.

– Ну, вот и все, такой вот печальный конец! Все кончено и из-за моей собственной

лошади и моего крестьянина!

– Мой господин? Как же так? Я знаю, что ваша конь был ранен. Я видел, что он шатался.

– Он не был ранен. Он был пьян! Полчаса назад, я вернулся к нашим рядам для питья.

Один из моих собственных крестьян, который сейчас стал рыцарем, подошел и подал мне такое

необходимое пиво. Затем я попросил немного воды для моей лошади, а он сказал, что у них

ее нет, но у них много пива. Мне было неприятно видеть страдания Тенегрива, поскольку он

хорошо послужил мне в тот день. Я слишком торопился для того, чтобы спустится с ним вниз

к ручью, поэтому я предложил дать моему коню немного пива, что он и сделал, используя

свой шлем как ведро. Это было крепкое пиво и это было моей ошибкой.

– Мой господин, эта рана...

– Я знаю. Я вижу. Дерьмо смешалось с кровью, а мои кишки разрезаны. Все это

загноится, и я умру. Тем не менее, неплохо умереть на поле боя. Это лучше, чем постепенно

с возрастом становиться слабым, слепым, импотентом, а это все то, что меня ожидало. Иногда, я мог принимать только одну девку в день, и мне становилось трудно иметь дело

с девственницами. Нет, так будет даже лучше.

– Следует ли мне найти для Вас священника, мой господин?

– Попозже, попозже. У меня еще есть немного времени. Я это чувствую. Есть некоторые

вещи, которые мне нужно с тобой обсудить. Я был прав относительно твоего происхождения, ведь так? Ты был послан сюда пресвитером Иоанном, чтобы спасти нас от монголов, ведь так?

Ну что ты тут скажешь?

– Конечно, мой господин. Ты один понял это с самого начала.

Я лгал, но это была правильная ложь.

– Я это знал! Но скажи мне, почему он послал только одного человека?

– Ну, мой господин, было ведь только одно вторжение.

128

– Что! Ха-ха-ха! Ооо! – вдруг его лицо побледнело, – Ох. Выглядит как старая шутка.

Мне больно, только когда я смеюсь. Ну что ж. Тогда насчет моего имущества. Я решил отдать

моей дочери мои земли в Венгрии, которые в два раза больше того, что есть в Польше

и, к тому же, богаче, хотя и работают не так хорошо, но я не хочу, чтобы ты ругался с сеньором, за которого она выйдет замуж. У меня не было времени, чтобы выбрать человека! Поэтому, возможно, он не будет должным образом относиться к моим крестьянам или даже обслуживать

девушек на суконной фабрике, как они того заслуживают, и это будет стыд и позор! Поэтому я

дарю тебе мои земли в Польше. Не нужно выглядеть таким удивленным или что-то говорить.

Я уже принял решение и хочу, чтобы это было так. Все было записано, и герцог Хенрик

это одобрил.

– Спасибо, мой господин!

Даже если это ничего не значило, это была хорошая идея. Я никогда не смогу

наследовать землю. Как только монголы прорвутся через наших пехотинцев, я умру прямо тут, рядом с Ламбертом. Тем не менее, это было хорошей идеей.

– Просто хорошо заботься о моих вассалах, моих крестьянах и следи за тем, чтобы

девушки были любимы. Им это нужно.

– Все будет сделано, мой господин.

– Это истина Божья! Ты готов мне поклясться?

– Моей честью и всем святым, мой господин!

– Хорошо. А теперь убирайся отсюда. Ты должен идти сражаться. И если увидишь

священника, то пришли его ко мне. Я потрачу оставшееся мне на исповедь. А теперь – иди. Нет.

Подожди. Возьми вот это. Мне он больше не нужен.

Он протянул мне бинокль, который я ему подарил в первый день нашей встречи.

Я взял протянутый мне бинокль. Если бы я сделал по-другому, то это выглядело бы как

оскорбление.

– До

свидания, мой господин, граф Ламберт Пяст, да благословит тебя

и возлюбит Господь.

Я встал, со слезами на своем единственном глазу, и оглядел поле боя. Бой продолжался

достаточно далеко, более чем в миле от меня, и я пошел пешком по направлению к нему.

Потом я услышал знакомое ржание позади себя и обернулся.

– Анна?

Она кивнула ДА. Она смотрела на мой раненный глаз.

– Да, мне было немного больно, но теперь все в порядке. Рад тебя здесь видеть! Но давай

девочка, еще осталась работа, которую нужно сделать!

Я сел верхом и мы поскакали к битве.

129

Проехав полмили, я увидел странного рыцаря, на белом коне, одетого в золотые доспехи, который сражался с двумя монгольскими всадниками, которые каким-то образом просочились

через линии польских пехотинцев. Не знаю, кем он был и откуда взялся, но в данный момент

на нем была надета одна из наших накидок и, кажется, он сражался на нашей стороне.

Я вытащил меч и поскакал к нему на помощь.

Я был уже почти рядом, когда один из монголов бросил в него одним из этих

смертельных копий. Пролетев дюжину ярдов, оно попало прямо ему в забрало и вышло

с задней стороны шлема!

Я застал монголов врасплох и отрубил одному из них голову прежде, чем меня успели

заметить другие. Второй только что восстановился после своего смертельного броска, когда я

нанес удар по шее его лошади. С выродками нельзя сражаться честно, когда ты один.

Он свалился на землю и следующим ударом я отсек ему руку по плечо. Этого было

достаточно. Пусть ублюдок истекает кровью.

Я спешился возле странного рыцаря. Я был уверен, что он мертв, но раны в голову

иногда преподносят сюрпризы. Люди восстанавливаются после ужасных ранений.

Мне необходимо было вытащить копье, прежде чем я смогу снять с него шлем, и мне нужно

было поставить свою ногу ему на шлем, чтобы вытащить копье.

Он не дышал и пульс не прощупывался. Копье проделало ужасную дыру на месте

его левого глаза, и, я думаю, также разорвало позвоночник. Он был мертв. Было что-то

знакомое в этом человеке, но я не мог понять что. У него была очень странная стрижка.

В верхней части головы он был совершенно лысым. У него не было даже бровей и ресниц

и все же на его лице было много коротко подстриженных волос (Примечание: В оригинале

"...yet there were little cut-off hairs laying loose all over his face").

Белая лошадь была нервная и в шоке. И даже отсюда было очевидно, что она была

кобылой.

– Ты одна из людей Анны, как эта девушка? – спросил я.

Она не ответила, но потом я вспомнил, что ее наездник говорил по-английски.

Я повторил свой вопрос на этом языке, и она кивнула ДА – точно также, как это

делала Анна.

– Думаю, будет лучше, если ты пойдешь вместе с нами. Твой друг мертв. И мы ничего

не можем для него сделать, – сказал я на своем ломанном английском.

Она кивнула ДА.

130

ИНТЕРЛЮДИЯ ШЕСТАЯ

Я нажал на кнопку СТОП.

– Том, ты в порядке? – спросил я.

Он пристально смотрел на экран, выпучив глаза и делая булькающие звуки.

– Что?! Нет! Я не в порядке, идиот! Я мертв! Разве ты не понял, что мы только что

видели мою смерть?

– Но ты же

понимаешь, что это какая-то альтернативная реальность. Этого

не может быть.

– Это также реально, как реальность вокруг нас! Там умер кто-то третий? Или позже

я отправлюсь в свое прошлое, которое объективно будет являться моим будущим?

– Черт побери, если бы я знал, но если бы я был Вами, то никогда больше

не отправлялся бы в Польшу тринадцатого века!

Его руки дрожали, когда он нажал на кнопку СВЯЗЬ и заказал двойной мартини.

Обнаженная официантка мгновенно доставила заказанное и он выпил. Потом он заказал ей

еще одну порцию, и она вышла и вернулась назад так быстро, как будто она встретила

саму себя в коридоре. Конечно же, вещи такого рода происходят здесь постоянно. Я заказал

пиво, и она сделала еще один заход.

– На самом деле, этого не случилось, – сказал он, глядя на пустую стену, – Это копье

отскочило от моего шлема. Я видел его приближение и пригнулся!

– Похоже, в этот раз Вы забыли пригнуться. Том, почему Вы не защитили себя как-то

получше?

– У меня была защита! У меня всегда она есть! Я ношу биоинженерную оболочку, которая называется TufSkin.

Я был хорошо знаком с этим материалов. Я носил его сам, как и большинство людей.

Он не только удешевлял страховку, но и давал чувство свежести после бритья.

Материал был незаметен, но представлял собой миллионы взаимосвязанных пластинок, сделанных из перекрестно сшитого трубчатого графита – самого твердого из известных

веществ. Если вам наносили удар, то в месте удара в течение микросекунд, крошечные мускулы

сцепляли эти пластинки и давали вам броню, эквивалентную четверти дюйма

инструментальной стали. Конечно же, когда это происходило, то в этом месте у вас выпадали

все волосы, но это была небольшая цена за защиту!

Изумленный Том по-прежнему продолжал говорить:

– Единственное место, которое она не прикрывает – это глаза, но шлем, который я носил, должен был почувствовать приближающееся копье и захлопнуть забрало! Или я мог моргнуть!

Я должен был быть полностью защищен!

– Думаю, что в тот раз имело место быть какая-то механическая поломка.

Его лицо было по-прежнему белым, когда он сказал:

– Но ведь

там ничего не сломалось! Боже мой, неужели возникла целая

отдельная Вселенная?

Он нажал на кнопку СТАРТ.

131

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ИЗ АВТОБИОГРАФИИ ПАНА ВЛАДИМИРА ЧАРНЕЦКОГО

Смотря через свой телескоп, я увидел рыцаря, который, я думаю, был

графом Ламбертом, упавшим на землю, а также другого рыцаря, который, я уверен, был

графом Конрадом, спешившим к нему на помощь. Конечно же, не могло быть никакого другого

рыцаря такого роста!

Но затем я увидел графа Конрада, возглавившего атаку на монголов и, сделавшего это, без моего приказа! В конце концов, он оставил командовать меня, а одним из его основных

правил было единство командования! Он мог бы взять командование на себя, что он вправе был

сделать, но не имел права этого делать, не поставив меня в известность!

И почему, во имя всего святого, он оставил позади повозки и артиллеристов? Это

не имело никакого смысла! Даже если пикинеры смогут окружить монгольских всадников, то что они смогут сделать, чтобы причинить им вред? Они смогут насадить первые ряды, но к тому времени строй врага будет в сотню ярдов толщиной! И совершенно невредимым!

Это было безумие!

Но что случилось, то случилось и не было никакого способа, чтобы вернуть обратно этих

людей. Если бы я отменил его приказ, то в результате мы получили бы настоящий хаос!

Некоторые пикинеры были в поле, а у некоторых повозок не было никого, кроме

артиллеристов, чтобы их защитить. В нашей линии пехотинцев были пробелы, и монголы

могли легко в них просочиться, легко вырезать беззащитных артиллеристов и избежать нашей

ловушки. Уже сейчас я увидел двух монголов, ездящих за нашей линией пехотинцев, а также

одного обычного рыцаря, который их атаковал. Моих людей часто называют дураками, но никто и никогда не ставил под сомнение их мужество.

Мне ничего не оставалось, как поддержать своего сюзерена и надеяться, что была

какая-то причина для этого безумия.

Я отдал приказ "Все пехотинцы в атаку!", оседлал Бетти чтобы последовать за ними.

132

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА СТАРГАРДА

Когда я добрался до боевых порядков, то я был поражен! Еще не все было потеряно!

Когда мы начинали, наше боевое построение было шесть линий глубиной, но, когда мы

сошлись с врагом, охват, естественно, стал меньше и, так как мы начали выстраиваться

в длинную тонкую овальную линию, то ее концы стали естественным образом толще

с мужчинами по сторонам, которые проталкивали массу всадников внутрь круга.

Когда я туда попал, наши люди стояли строем глубиной от двенадцати до восемнадцати

рядов и были прижаты друг к другу как в македонской фаланге! Думаю, что если бы не их

доспехи, то многие из стоявших в первых рядах были бы задушены. Я абсолютно точно уверен, что по этой причине умерло большинство лошадей. Они были прижаты друг к другу настолько

сильно, что не смогли дышать.

Вражеские всадники были прижаты так близко друг к другу, что они не могли вылезти

из седла! Их ноги были намертво прижаты к бокам лошади! Кто бы себе мог такое представить!

Там были люди с алебардами и короткими топорами, крутящиеся на периферии

и желающие сразиться с монголами, но не понимающие, как они это могут сделать.

Затем одни из людей, носивший тюрбан поверх своего шлема и вооруженный коротким

топором закричал и побежал прямо по спинам, избегая линии пик! Он взобрался на голову

мужчине, а потом фактически сбежал на врага поверху уложенных рядами пик! Крича боевой

клич, звучавший как вой волка, он вскочил на спину монгольской лошади, которая, как было

сказано, не могла двигаться.

– Нет Бога, кроме Аллаха! – закричал он снова, мстя с пятнадцатилетней задержкой.

Он замахнулся высоко – так, как если бы он рубил дрова и ударил по шее всадника.

Он замахнулся еще раз, хотя в этом и не было необходимости, и голова монгола отлетела

в сторону. Потом он перебрался на спину следующей лошади и повторил представление!

Зрелище этого подсказало нашим мужчинам, что нужно делать! Людская волна

из топорщиков побежала к пикинерам, а затем, чтобы добраться до врага, взобралась им

на плечи и головы! Возможно, что при этом многие пикинеры получили ушиб спины, но я никогда не услышал на этот счет никаких жалоб. Через несколько минут десять тысяч

топорщиков и мечников взобрались на головы пятисот тысяч монгольских всадников, убивая их безо всякой пощады.

Меньше чем за десять минут все было кончено и в живых не осталось никого, кроме

христианских всадников. В этом сражении было убито полмиллиона врагов и армия почти

не понесла потерь за исключением нескольких сломанных ног и растяжений, а также одного

случая, похожего на сердечный приступ.

И над полем боя наступила странная тишина. Пикинеры все еще напирали вперед, поскольку не могли придумать ничего лучшего. Топорщики наверху просто ошарашено

оглядывались вокруг не видя никого, чтобы убивать и благоговейно взирая на устроенную ими

бойню. И ни все стояли там, запыхавшись.

А затем кто-то запел одну из армейских песен – ту самую, которая в один прекрасный

день станет польским национальным гимном.

Ввеки Польша не погибнет,

Если мы живем!

Потом они допели песню и кто-то начал молиться. Мужчины отошли назад

и монгольские лошади, задохнувшиеся или раздавленные, упали на землю. Большинство наших

воинов встали на колени и вознесли молитву Богу.

Война окончилась.

133

Пришел гетман Владимир и мы начали с ним обсуждать как навести порядок. Наших

раненных мы разместили в одном месте, убитых – в другом. Одних мужчин мы назначили, чтобы собирать добычу, а других – готовить ужин.

– А что нам делать с монголами? – спросил он.

– Положите их деньги и драгоценности тут, а их оружие и все остальное – там, -

раздавал я указания, – Разместите их тела на этом подъеме, чтобы потом сжечь, а их головы –

на тот холм. Я хочу точно посчитать количество убитых, так что складывайте их аккуратно.

– Так точно, пан. А что насчет раненых монголов?

– После того, как вы разместите все их головы на этом холме, а их тела на подъеме, то можете оказать медицинскую помощь тем, кому она будет необходима.

– Так точно, пан, никаких пленных. Я просто хотел быть в этом уверен.

– Ну что еще ты прикажешь делать с монгольскими пленниками? Они не могут сообщить

нам никаких секретов. Мы до бесконечности можем их кормить и охранять. Если мы

позволим им уйти, то мы не оставим им выбора, кроме как грабить и убивать по пути домой, что неприемлемо. Орда никогда не согласится обменять их на пленных христиан. Они считают, что те, кто попали в плен, не выполнили свой долг! И их необходимо убить! Лучше убить их

сейчас и больше не возвращаться к этому вопросу.

– Да, пан. В любом случае, сомневаюсь, что кто-нибудь из них остался в живых.

Он начал грамотно раздавать приказы, а я побрел дальше.

По булаве, я определил, что рядом со мной находится священник и тогда я вспомнил

про графа Ламберта. Сначала он не решался ехать на две мили отсюда, когда здесь было

так много людей, которые нуждались в его услугах, но я спешился и предложил ему Анну, чтобы она могла быстро доставить его туда.

Анна сообщила мне, что "Мне не нравится эта идея".

– Смотри, девочка, война закончилась и Ламберту нужен священник. У меня все

в порядке. Тут рядом со мной твоя белая сестра и она может позаботиться обо мне также, как и ты. Но я единственный, кто может говорить на ее языке, поэтому я не могу ее одолжить.

Понимаешь, да?

Она все еще обижалась на меня, когда уезжала вместе со священником.

Я оседлал белого Большого Человека и поехал по полю.

Стояла давящая тишина, как будто бы сейчас читали мессу, и никто не должен был

говорить. Мужчины усердно работали над порученными им задачами, но они говорили только

тогда, когда это было совершенно необходимо и притом шепотом. Случилось что-то, что было

больше, чем все мы и, несомненно, святое.

Артиллеристы не участвовали в добивании. Стрелки должны были оставаться у своих

орудий вне зависимости от того, что происходило. Я приказал им оставить свои посты и пойти

помочь в поле. Они передали мои слова и уже совсем скоро начали помогать наводить порядок.

134

За северной линией я наткнулся на наш батальон Ночных Воинов, с выставленными

постами, но большинство из них спали под дождем и в грязи. Я нашел барона Илью

и вытащил его из гамака.

– Илья, ты проспал весь бой.

– Нам приказали охранять этот фланг, пан. Мы это сделали.

– Ты пропустил всю битву.

– Да, пан, но мы и так много сделали прошлой ночью. Мы сделали нашу часть работы.

– Может быть даже больше, чем могли. Но пусть твои люди готовятся к маршу. Я хочу, чтобы ты вернулся назад в лагерь монголов и посмотрел, сможете ли вы его зачистить, поскольку у тебя в отряде самые отдохнувшие люди из всех, что у нас есть.