Текст книги "Мальвина и скотина"

Автор книги: Лена Миро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Да, конечно.

Мы отошли в сторону.

– А когда ты ее трахаешь раком, тебе приходится вставать на табуретку?

– Зачем же? Можно попросить прогнуться посильнее.

– Мудак!

– Пьянь!

– Я скучаю по тебе.

– Ты скучаешь только по выпивке. И мужа выбрала соответствующего: такого, который не будет вставать между тобой и твоей единственной страстью.

– Ты имеешь в виду себя?

– Я имею в виду алкоголь.

– Сегодня вечером я вылетаю в Милан. Остановлюсь в «Four Seasons». Жду.

– Сколько ты там пробудешь?

– Пока не приедешь. Чао!

Перед тем как сесть в такси, я протянула Алексу ключи от «кайенна».

– Ты такая смешная, darling. Пьешь водку на завтрак. Как истинная русская, – сказал он и поцеловал меня в нос.

– Как истинной русской, мне не хватает медведя на бриллиантовом поводке.

– Ты серьезно?

– Аlsо-fuскng-luteli. Я бы его выгуливала и причесывала.

– Я подумаю об этом. – Алекс выглядел озадаченным.

Вот дурик! Я вытянула ноги на заднем сиденье и закурила. Глядя в окно на проснувшуюся Москву, я гадала: прилетит – не прилетит. Телефон молчал. Хоть бы эсэмэску скинул, козел! Помимо неопределенности меня мучила дикая ревность: эта чертова Елена была ослепительна. И держалась как леди. Пила зеленый чай, изящно поднося чашку к губам. Не то что я: водочка, пальчики в капусточку, борщик с чесночком. Ну и хули! Зато я живая и веселенькая! Фразой «живая и веселенькая» я всегда умела оправдать любое свое свинство. Это же так естественно – блевать с перепоя! Это же так мило – материться! Это же так забавно – подхамливать статусным дядькам! Это же так… Ну, в общем, сами понимаете. Таким образом я быстро убедила себя в том, что холодная красавица с безупречными манерами в моем присутствии нервно курит в сторонке. И, возможно, именно моя самоуверенность стала тем магнитом, который притянул Забелина в Милан.

Его «бибиджей» приземлился в аэропорту Мальпенса через день после того, как туда прилетела я.

Я пила кофе в «Галерее» и болтала с пожилым улыбчивым официантом, любуясь с шиком одетыми итальянцами, когда зазвонил телефон. О боже! Забелин!

– Я прилетел. Ты где?

– А ты?

– В «Four Seasons».

– Буду через десять минут.

В гостиницу я бежала. Пакеты с покупками били меня по ногам. В одном из них лежало свадебное платье от Jean Paul Gaultier. Много-много слоев тончайшего черного и белого шифона. Эксцентричное такое платье. Но мне было плевать. Меня ждал он! Понимаете? Он! Прилетел!! Специально!!! Ко мне!!!! Урааа!!!!!!

Андрей сидел в холле.

– Привет. – Он поднялся мне навстречу и взял пакеты.

– Привет.

Мы вошли в лифт.

– Откуда ты на мою голову взялась? – вздохнул он.

– Мной тебя боженька наградил.

– Приколист у нас боженька, раз в качестве наград раздает веселеньких бытовых пьяниц.

– Я не пьяница!

– Нет, конечно, хоть я и впервые вижу тебя трезвой.

Выйдя из лифта, мы оказались прямо в его Royal Suite, который занимал весь этаж.

– Посидим на террасе? – предложил Андрей, открывая бутылку шампанского.

– Давай.

С террасы открывался вид на Дуомо – одно из моих любимых мест на Земле. Наверное, нет на свете человека счастливее меня, подумала я в тот момент.

– Прекрасно выглядишь. Тебе идет не работать, – усмехнулся Андрей, протягивая мне бокал.

– Мне все идет. В том числе и ты.

– Ну что ты! Алекс подходит тебе гораздо больше: и по возрасту, и по характеру, и по образу жизни.

– Не важно. Я тебя хочу.

– Это потому, что меня у тебя нет. Ты ведь борец, правда?

– Правда. Но сейчас – другое дело. Ты мне действительно нужен.

– Еще раз повторяю: только потому, что меня у тебя нет.

– Вот заладил! – Я бросила бокал на пол.

– Зачем свинячишь?

– Ты делаешь мне больно!

– И поэтому нужно так распускаться? Бить посуду? Кидаться с кулаками? Посылать проклятья?

– А что мне еще остается делать?

– Выбор есть всегда: можно опуститься до уровня торговки, а можно держать лицо. Ты почему-то всегда выбираешь первое, – прикуривая сигару, сказал Забелин.

Я смотрела на него и не понимала, что происходит. Вот он прилетел, сидит рядом со мной в роскошном номере отеля красивейшего города мира, но радости от этого больше нет. Она куда-то улетучилась, оставив вместо себя нервозность и напряжение.

– Ты злишься на меня? – вытаскивая из пачки сигарету, спросила я.

– За что? – пожал плечами Забелин.

– Ну, хотя бы за то, что я выхожу замуж.

– А ты разве была моей невестой, а потом ушла к другому?

– Нет, но…

– Вот именно, что нет, – оборвал меня Андрей. – Мы с тобой абсолютно чужие и чуждые друг другу люди.

– У меня не было возможности тебя узнать! – Я уже почти кричала.

– Возможность была, и не одна, но ты всегда больше интересовалась содержимым своего бокала.

– Нет! Это не так!

– Разве? В «Петровиче» ты хлестала водку как портовый грузчик. В «Кетама» тоже выпивала будь здоров и дома от вина не отказалась. В «Пушкине» в одиночку уговорила бутылку шампанского, что даже с моей, весьма либеральной, точки зрения – перебор. Когда мы с тобой встретились в «Рице», ты не выпускала бокала из рук. За завтраком в «Мосту» пила водку. Мне продолжать или сама сделаешь выводы?

– Какие выводы? О чем? Чтобы я перестала пить?

– Это уж тебе решать.

– Подожди. Так ты поэтому исчез?

– В первый раз – нет. Я просто хотел с тобой переспать и получил свое. Но встретив тебя в Сталегорске, понял, что хочу еще. И, быть может, не только переспать. Однако, увидев, как ты прикладываешься к бутылке, подумал: зачем мне все это надо?

Разве мало вокруг красивых, умных, сексуальных и непьющих баб? До хуя, скажу я тебе. До хуя. – Забелин посмотрел на меня своими холодными татарскими глазами и отвернулся.

– Но почему ты не сказал мне раньше? Я бы вела себя по-другому! Ты мне гораздо дороже алкоголя. Честно.

– Вот спасибо. – Он рассмеялся так искренне и громко, что я тоже улыбнулась, думая, что мы все уладили.

Но так не бывает. Unfortunately.

– И замуж за Мейтона ты выходишь тоже потому, что я тебе дорог, да?

– Я была в отчаянии! Ты меня бросил. А Алекс – он очень хороший, но мы с ним не спим. Правда.

Забелин усмехнулся:

– Не спят они! А что вы, позволь спросить, делаете: пазлы собираете или в шахматы играете?

– В го.

– Не понял.

– Мы играем в го.

Я подошла к нему сзади и обняла за шею.

– Я легко могу отказаться от свадьбы.

– Охотно верю: ты дамочка решительная, но мне такие жертвы ни к чему.

В этот момент я услышала, как открылись двери лифта и кто-то вошел в номер.

– Ты вернулась? – крикнул Забелин.

– Да!

– Что?! – Я резко обернулась.

В дверях стояла Елена: на ней были безупречно сидящие джинсы и обтягивающий белый топ, в руках – ворох пакетов. Она вполне могла сойти за топ-модель на шопинге.

– Добрый вечер, Мальвина Олеговна, – услышала я ее голос словно издалека.

Казалось, мне на голову надели огромные меховые наушники, а на руки и ноги – фитнес-манжеты с песком. Только бы не упасть. Только бы не упасть, блядь! Я пошла клифту.

– Подожди! – Забелин запрыгнул туда вместе со мной. – Ты в порядке?

Мне часто снится один и тот же кошмар: я в опасности и кричу, чтобы позвать на помощь. Кричу изо всех сил, до боли в горле, только голоса у меня нет. Совсем.

И вдруг этот сон становится явью. Я просто физически не могу ничего ответить, хоть и больше всего на свете хочу проорать ему в рожу: «Подонок! Скот! Козел! Как же я тебя ненавижу!»

Он идет за мной до самого номера. Я захлопываю дверь прямо перед его носом.

Телефон. Кто? Отвалите! Меня нет! Меня размазали! Понимаете? Я вставляю в уши «iPOD» и хочу только одного: чтобы мне не мешали слушать Земфиру.

Я хочу, чтобы во рту оставался

Честный вкус сигарет…

Сигарет… Где мои сигареты? Черт! Я забыла их там. Хотя в тумбочке есть пара пачек, кажется.

Затягиваюсь.

Замороженными пальцами

В отсутствии горячей воды.

Вода. Надо умыться. Холодная вода – это хорошо. Уфф!

Заторможенными мыслями

В отсутствии, конечно, тебя.

В отсутствии, конечно, тебя. Ты не со мной. Ты с ней. С ней! Господи, что ж так херово-то? Блядь! Какая же она красивая. Я ложусь на пол. Неужели точка? Неужели я проиграла?

Проводи меня – останется

Не больше, ну и не меньше чем звук.

Он меня проводил. И вернулся. К ней! Стоп! Детка, не думай о них. Завтра подумаешь, о’кей? Как говорила моя любимая Скарлетт, tomorrow is another day.

Я не нарочно,

Просто совпало.

Я совсем не хочу тебя любить. Я не нарочно, просто совпало. Точнее не скажешь. Прости, любимый, но я не могу отдать тебя ей, даже если она тебе очень нравится.

Я надеваю солнцезащитные очки и выхожу из отеля.

Ресторанчик.

– Whiskey. Double. Ice and coke, please.

– Anything to eat?

– Whatever. Только не доебывайся.

Я куплю ее. И лучше бы ей согласиться.

Алло, Динечка, привет. Нормально. Сможешь достать мобильник новой переводчицы Забелина? Елена. Фамилию не знаю. Это срочно. Спасибо. Жду.

И несмотря на то что я точно знала, как поступлю с Еленой, это была кошмарная ночь. Я много пила, но долго не пьянела. Бродила по «Галерее». Познакомилась с красивым итальянцем по имени Люка. Мы пошли в «Nobu». Его там знали, и для нас быстро нашелся столик. Кажется, мы целовались, а потом я вышла в туалет, из туалета – на улицу и поймала такси:

– «Four Seasons», per favore.

А Люка? Да хер его знает. Наверное, там остался. А я улетела в Москву.

Глава 17

– Алло, Елена?

– Да.

– Это Мальвина. Я хочу с вами встретиться.

– Зачем?

– Вам интересен Забелин?

– А какое это имеет значение?

– Вижу, на конструктивный диалог вы не настроены. До свидания.

– Подождите.

И вот я жду ее в «Весне» на втором этаже. Прошло три дня с тех пор, как я вернулась из Милана. Через неделю – моя свадьба. Я – странная невеста, потому что это событие меня нисколько волнует. Мне гораздо интереснее, как пройдет встреча с Еленой.

Вообще-то я передумала ее покупать. Тратить деньги на Забелинских баб – это неэффективно. Я угондошу ее иначе.

Елена пришла вовремя. На ней – строгий голубой костюм. Под цвет глаз. Я редко ошибаюсь в людях: по-моему, она действительно хорошая. Но Забелин мне дороже, и я нажимаю на кнопку. У меня в кармане – диктофон.

– Елена, я предлагаю вам пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы вы исчезли из жизни Андрея Владимировича.

– Вы в своем уме?

– Семьдесят.

– Вы за этим меня пригласили?

– Что-нибудь закажете?

– Нет, спасибо.

– На диете? При ваших-то идеальных данных? Какой у вас, простите, рост?

– Метр восемьдесят.

Она произнесла «восемьдесят». Все. Этого достаточно. Можно закругляться.

– Завидую вам. А во мне метр семьдесят. По современным стандартам – карлик. Сколько вы хотите?

Она смотрит на меня с сочувствием. На самом деле хорошая. В ней есть эмпатия.

– Простите, Мальвина Олеговна. Но это невозможно. Я пойду?

– Да-да, идите. Всего доброго.

Дома я прослушала запись и из произнесенных слов набросала на бумаге текст:

– Елена, я предлагаю вам пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы вы исчезли из жизни Андрея Владимировича.

– Простите, Мальвина Олеговна. Но это невозможно.

– Семьдесят.

– Нет, спасибо.

– Сколько вы хотите?

– Восемьдесят.

Я отдала диктофон и «сценарий» знакомому звукорежиссеру с «Мосфильма*». За пятерку зелени он сделал нужную нарезку. И тогда я впервые воспользовалась личным номером Забелина – тем самым, который я выписала из телефона Фролкина.

– Андрей, нам нужно встретиться. Вопрос касается Елены.

– Откуда у тебя этот номер?

– Потом объясню, если захочешь.

– Люба посмотрит мой график и сообщит время и место встречи.

– О’кей.

Я лежу на полу у камина и сквозь стеклянный потолок смотрю на звезды. На мне – жемчужно-серое платье и бриллианты.

– Здесь такие же звезды, как и в городе, который разрушил мою мечту.

– Ты о чем, darling? – Алекс снимает запонки, прижимая к уху «Blackberry», и тут же возвращается к телефонному разговору: – Dad, I’m so fucking tired. This dinner was incredibly boring.

О чем я? Да так, ни о чем. Просто накануне свадьбы с одним я занимаюсь тем, что пытаюсь стереть из жизни другого очень красивую женщину.

– What’s up, babe? – Алекс садится рядом и протягивает мне стакан с виски.

– It’s ok, honey. It’s ok.

Нам все завидуют, honey. Нам все завидуют, так что keep smiling. А о том, что ты в тридцать лет импотент, а я безнадежно люблю мужчину вдвое старше себя, им знать вовсе не обязательно.

Люба позвонила на следующее утро.

– Андрей Владимирович примет вас у себя сегодня в тринадцать сорок пять.

– Меня нельзя принять. Я у него ничего не прошу. Следи за речью.

– Извините, Мальвина Олеговна.

Да на хер мне твое «извините», дура!

В «Рудчермет» я оделась по-хамски: коричневые спортивные брюки, белая футболка и пляжные шлепанцы (тоже белые).

– Как всегда, на расслабоне? – Забелин просканировал меня с ног до головы и жестом указал на стул.

Я хмыкнула и уселась на край стола.

– Дай пепельницу.

– Покуришь, когда выйдешь отсюда.

– Ты не слишком-то любезен. – Я покосилась в сторону двери, которая, очевидно, вела в комнату отдыха. – Ой, а что это у тебя там? Можно посмотреть?

– Пожалуйста.

Я открыла дверь и обомлела. Ожидая увидеть все что угодно – теннисный корт, бассейн, наложниц, я оказалась совершенно не готова к этому зрелищу. Огромная комната представляла собой… сад. Ну, или огород. Непонятно. В общем, в кадках росли деревья – от пальм до яблонь, по центру были разбиты грядки с какой-то херней, с потолка свисали орхидеи, а в углу колосилась рожь. Присесть было негде. Можно было только стоять и охреневать.

– Как тебе моя оранжерея? – гордо спросил Забелин.

– Проще охуеть, – ответила я, покрутив пальцем у виска.

На это он по-детски обиделся и, бережно прикрыв дверь в свое «святилище», немедленно приступил к делу:

– Ну, с чем пожаловала?

– Вот, – я выложила на стол диктофон. – Ну, а мне пора.

У двери я обернулась и пропела:

– Good-bye my love, good-bye.

– Все веселишься?

– Чего и тебе желаю. Чао.

В машине я на пару минут закрыла лицо руками и попыталась сконцентрироваться на дыхании. Сердце стучало как ненормальное. Телефон звонил не переставая. Я выкинула его в окно и поехала домой, на Кутузовский. Было два часа дня. Забелин приедет после восьми. Откуда я знала, что он приедет? Знала, и все тут. Так бывает, когда человек твой. Первое, что он сказал, когда вошел, было:

– Я так заебался.

Я взяла его за руку и отвела в спальню:

– Выключи телефон. Раздевайся и спи. Сколько хочешь. Я буду в гостиной.

– Я бы сожрал чего-нибудь.

– Уху с водкой будешь?

– Шутишь?

– Нет, правда. В ресторане заказала. Привезли. Еще копченую осетрину и зелень.

– Счастье-то какое.

Наконец-то он улыбнулся. Позвонил охраннику и отдал ему телефоны со словами:

– Я для всех умер.

После первой рюмки Андрей спросил:

– Может, все-таки оставишь меня в покое?

– Нет.

– Точно?

– Точно.

– Ну, тогда иди сюда.

– А как же уха?

– Придется разогреть еще раз.

Он посадил меня к себе на колени, и его губы жадно побежали по моему телу.

– Брюки порвешь членом своим, – прошептала я.

– Так достань его.

А потом мы лежали в спальне и молчали.

– Скажи, что тебе от меня нужно? – первым заговорил он.

– Ты.

Он пристально на меня посмотрел. Зачем-то провел ладонью по моему лицу, словно ощупывая его.

– Похоже, не врешь, и это свидетельствует лишь об одном.

– О том, что ты останешься со мной?

– Нет. О том, что ты чудовищно ошибаешься.

– В смысле? – Я приподнялась на локте.

– Двадцать три года.

– Что?

– Разницы. Тебе двадцать семь, а мне пятьдесят. Продолжать?

– Ну и что? Михалков-Кончаловский и Юля Высоцкая – тридцать шесть лет, Кэтрин Зета-Джонс и Майкл Дуглас – двадцать пять лет, Том Круз и Кетти Холмс – двадцать два года, Батурина и старик Батурин…

– Замолчи. Сейчас ты звучишь пошло, и что бы ты ни сказала, это ничего не меняет: возрастная разница в целое поколение непреодолима. Мы читали разные книги, смотрели разные фильмы, через десять лет мне будет шестьдесят, понимаешь?

– Не понимаю. При чем тут разница? Ты просто опять хочешь сбежать! – У меня на глаза навернулись слезы. – Я не пущу тебя. Никуда не пущу, слышишь? Я так скучаю по тебе, а ты, ты!… Тебе бы только потрахаться!

– Успокойся. У меня нет проблем с половыми партнершами, сама видела. Дело в другом: у нас с тобой все заходит слишком далеко.

И это неправильно. Выходить будет сложно.

– Не надо! Не надо выходить! Давай быть вместе! Я смогу! Я научусь читать книги, которые читал ты! Я посмотрю все фильмы, которые ты любишь! Мы будем разговаривать на одном языке! Я смогу! Я правда смогу!

– Через несколько дней ты выйдешь замуж за человека своего возраста, что разумно и перспективно. А наше с тобой – оно пройдет. И это не трагедия. Ни для тебя, ни для меня.

– Нет! Нет! Нет! – Я уже кричала, обнимая его через одеяло. – Не уходи! Не надо! Все ерунда! Твоя разница! К черту! Я не буду без тебя! Я не хочу! Нет!

– Тихо-тихо. На, попей. – Он с трудом отстранил меня и принес стакан воды.

– Ты же спишь с молодыми девками! Спишь! Спишь! Так почему ты сбегаешь от меня?!

– Я даже с ними не сплю. После секса каждый засыпает в своей постели.

– А я хочу засыпать с тобой! И буду! Вот увидишь! Я всех твоих баб поубиваю.

– Давай ты все-таки успокоишься и перестанешь упоминать моих женщин. Они были, есть и будут. И это тебя не касается.

– Касается! Они бляди! Ты им не нужен!

– И слава богу. Еще одну такую ненормальную я бы не выдержал.

– Ты прогнал Ленку?

– Зачем? – пожал плечами Андрей. – Она хорошая девочка. И красивая.

– Она хотела тебя продать!

– Все, что она хотела, – это заработать восемьдесят тысяч долларов. Вполне понятное желание. Я их ей и так выдам. Ты не лезь, пожалуйста, к моим бабам, ладно?

И вот тогда я приняла дикое решение.

– Ладно.

– Умничка, – он поцеловал меня в нос. – Ну, мне пора.

– Иди.

– Ты понимаешь, что я поступаю правильно?

– Понимаю.

– Вот и хорошо.

Из «Записок» Забелина

Возраст

Разница огромная. С одной стороны, прикольно, повышает самооценку. С другой – сплошная засада… Что тому них, идиоток малолетних, на уме, хер знает.

О чем говорить? Куда ходить? На хип-хоп или, как его там… рэп? «Стошнить не стошнит, но сблюю точно». Или, напротив, взять это насекомое в Консерваторию? Типа на Малера или Шнитке… чтоб жизнь медом не казалась. Так с ней же там родимчик случится. Или нажрется в антракте от переизбытка впечатлений… Тащи потом на себе…

А в перспективе – блядство и рога. Неохота… Форма у меня первоклассная, так ведь не навсегда же. Я, конечно, на этот предмет кислород-то перекрою, но свинья грязи найдет.

Перед сыном неудобно, они же почти ровесники. Подумает, что папаша на старости лет взбесился. А сестра поймет, пожалуй… она умная… циничная в меру… Хуй знает…

Андрей встал и начал одеваться, не подозревая о том, насколько у меня прикольная входная дверь. Открывается и закрывается только при помощи ключа. Как изнутри, так и снаружи. Я вылезла из постели, выдернула из замка ключ и выкинула его в окно. Кстати, окна у меня тоже очень прикольные.

Блокируются при помощи электронного кода. Мишка в свое время постарался. И живу я на двадцать третьем этаже: можно хоть до потери сознания подавать сигналы SOS – снизу никто не увидит.

– Угостишь кофе на посошок? – донеслось из спальни.

– Да, сейчас.

Я взяла ножницы и быстро перерезала телефонный и интернет-кабели. Сорвала со стены коробку домофона. Мобильники Забелин отдал охране. От своего я избавилась еще днем. В холодильнике – полно еды. Кажется, все. Теперь можно и по кофейку.

– Никогда бы не подумал, что ты умеешь варить вкусный кофе и быстро успокаиваться. В тебе много сюрпризов. – Андрей сидел уже полностью одетый и готовый к выходу.

– Еще как много. – Я улыбнулась и достала из холодильника пирожные. – Хочешь?

– Хочу, но не буду. Не для моего возраста.

– Как и я?

– Именно. Мне нравится, что ты шутишь, не драматизируя ситуацию. Далеко пойдешь. – Он поднялся. – Проводишь?

– Конечно.

Когда мы вышли в прихожую, Забелин в недоумении уставился на валяющийся на полу домофон.

– Только не говори, что… – Он метнулся к двери. – Еб твою мать!

Андрей энергично подергал ручку.

– Не надо. Ключа все равно нет.

Он заколотил по двери ногами.

– Дверь бронированная. Снаружи ничего не слышно.

– Глупый вопрос: кабели перерезаны?

– Естественно.

– Окна! – Забелин в три прыжка подбежал к окну.

– Блокированы. Код известен только мне. Как думаешь, я тебе его скажу?

– Не дури! У тебя свадьба на носу.

– Ее не будет.

– Это безответственно и непорядочно!

– Безответственно и непорядочно бежать от любви, надев бронежилет из страхов и комплексов.

– Ты считаешь страхами и комплексами то, что у нормальных людей называется здравым смыслом и логикой. – Забелин пытался держать себя в руках, сжав за спиной кулаки. – Послушай, если в тебе есть хоть капля благоразумия, ты немедленно выпустишь меня отсюда.

– Не нуди. Уху разогреть?

– Это полный пиздец! Ты на всю голову ебнутая! Ты хоть понимаешь, насколько богат твой жених?

– Ну и хули из того? Я пойду замуж только за тебя. Ты, кстати, тоже парниша не из бедных. Так разогревать или нет?

– Сегодня пятница, и я, мудак, приказал охране меня не беспокоить. Поднимут шум не раньше понедельника. – Он секунд десять помолчал, потом скинул пиджак и бросил его на диван. – Хер с тобой, разогревай, а я пойду пока искупаюсь.

– Вот, возьми, – я протянула ему полотенце, халат и зубную щетку.

– А меня после Милана еще совесть мучила. Думал, какая потерянная девочка, – хмыкнул Забелин, глядя на логотип «Four Seasons»на халате.

– А я и была потерянная и, между прочим, растоптанная.

– Но это не помешало тебе стырить халат. Браво!

– Просто я очень люблю белые махровые халаты.

– Феноменально. Даже в муках ты не забываешь о своих слабостях.

– Ты, кажется, хотел освежиться?

– Ты хоть продуктами-то запаслась, клуша?

– Не бойся – не похудеешь.

Когда мы сидели за столом, он вдруг засмеялся и сказал:

– Знаешь, в разудалые девяностые охрана разрабатывала сложнейшие схемы по обеспечению моей безопасности. Чтоб меня не отстрелили конкуренты и не похитили вымогатели. И вот через столько лет меня все-таки похитили. И кто? Мелочь пузатая. Пипетка!

– Сам ты мелочь пузатая! Я довольно высокая, и живот у меня плоский.

– Плоский? Точно? Дай посмотреть! – Забелин потянулся ко мне и попытался задрать майку.

– Я в третий раз уху разогревать не буду.

– Разогреешь и в четвертый! Или ты думаешь, что, будучи в заложниках у такой сексапильной особы, я не воспользуюсь ситуацией? – ухмыльнулся он, стягивая с меня майку. – Пойдем голенькими полежим – пообнимаемся?

– Час назад лежали!

– Думать надо было, прежде чем такое устраивать. Я ведь тебя теперь заебу.

И действительно заебал. После, когда я лежала у него на плече, он погладил меня по голове и сказал:

– Отпусти.

– Неа.

– Ну и не надо. Я и здесь вполне прилично устроился. Если ночью вдруг проснешься от того, что я тебя трахаю, не пугайся. Спи себе дальше, а я сам все устрою.

– Скотина, – я рассмеялась и щелкнула его по лбу.

Глава 18

Пока я готовила завтрак, Забелин рассматривал в кабинете коллекцию Мишкиных гоночных машинок.

– А чем занимался твой мужчина? – спросил он, зайдя в гостиную.

– Бабки отмывал.

– А это кто? – Андрей протянул мне фото: Мишка и Макс на гонках «Формулы-1» в Монте-Карло.

– Мишка с другом.

– Тоже отмывальщиком?

– Ну да.

Забелин сел за стол и уставился куда-то в одну точку, пощипывая нижнюю губу.

– Почему ты уволилась из «Рудчермета»?

– После ухода Тейлора не стало фронта работы для переводчика. А что?

– Он ушел именно с твоей подачи. Не так ли?

– Ты и об этом знаешь?

– В своей компании я знаю обо всем.

– Тейлор сболтнул лишнего – я, как полагается, доложила в службу безопасности. Разве неправильно? – Я поставила перед ним тарелку с яичницей. – И вообще, отстань со своими дурацкими распросами. Ешь давай.

– А Фролкина ты хорошо знаешь?

– Постольку-поскольку. Это что, допрос с пристрастием? – Я уже начала дергаться. Мне было непонятно, куда он клонит.

– Считай, что так.

– На каком основании?

– На том основании, что на прошлой неделе я видел в «Марио» Фролкина в компании вот этого молодого человека, – Забелин указал пальцем на Макса.

Угадайте, какая у меня была первая мысль в тот момент. Правильно! Я подумала: «Это пиздец!» Однако я всегда умела держать удар.

– Ну, видел и видел. Я-то тут при чем? Где мои сигареты?

– На журнальном столике. Мальвина, я жду.

– Чего?

– Откровений.

– Я люблю тебя. Куда уж откровеннее?

– «Я люблю тебя» – это твой новый рингтон? Хватит прикидываться шлангом. Рассказывай.

– Мне нечего тебе сказать.

В доказательство я посмотрела ему прямо в глаза. Со всей искренностью и честностью, на которую только была способна. Это его не убедило. Странно, на всех остальных действует безотказно.

– Если не хочешь говорить сама, может, послушаешь мою версию? – уплетая яичницу, спросил Забелин. Несмотря на серьезность момента, у него был отменный аппетит.

– Отчего же не послушать? Люблю фэнтези.

– Некоторое время назад одна молодая и красивая особа устраивается в «Рудчермет» переводчиком. Невооруженным глазом видно, что эта самая особа материальных проблем не испытывает. Назревает вопрос: зачем вообще ей понадобилось работать?

– Ее заебала dolce vita, и ей захотелось самореализоваться.

– Допустим. Только вот ни намека на стремление к самореализации она не проявила.

Напротив, демонстрировала исключительно ресторанно-магазинные интересы. В офисе появлялась ближе к обеду. В этом я убедился лично.

– Ей было одиноко дома и хотелось находиться среди людей. А рвать на работе жопу на британский флаг она была не готова.

– Что ж. Звучит вполне убедительно. Есть такой тип псевдонезависимых женщин, которые, будучи до мозга костей содержанками, ездят на своих новеньких иномарках в офис за зарплату в сорок тысяч рублей. Типа «я работаю». Но в нашей ситуации есть одна загвоздка.

– Какая?

– Переводчица доносит на своего шефа, и его увольняют.

– И что?

– Ничего. Только почему она не осталась работать в «Рудчермете» после ухода Тейлора, если ей так одиноко дома? Наверняка же предлагали остаться.

– Предлагали, но к тому моменту она уже наработалась.

– Ах, типа ветреница, да? Типа я вся такая внезапная? – засмеялся Забелин.

Хотя лично я ничего смешного в этом разговоре не находила. Если честно, внутри у меня все похолодело.

– Так бывает.

– Возможно, я бы это и схавал, если бы не фото. А так не могу. Извини. Сколько тебе заплатили?

Включать дуру дальше было бы неуважением к собеседнику, и я ответила:

– Это тебя не касается.

– Может, и так. Но одно я понял совершенно точно: Фролкин и этот тип отмывают за моей спиной мои же бабки, и за это я их посажу.

– Твое право.

– Возможно, я посажу и тебя.

– Не получится. Я всего лишь оказала услугу, за которую мне хорошо заплатили. Это не совсем этично, но вполне законно.

– Не совсем этично, говоришь? А по-моему, это подло.

– Не гиперболизируй. Я хотела заработать. И только. Как твоя Елена. Ее ты не осудил.

– Ее я и не любил.

– Это признание в любви?

– Неважно.

– Хочешь поиграть в обманутую добродетель? Ну давай. Только кто тебя обманывал? Я? Между прочим, со мной рассчитались не твоими деньгами.

– Не суть. Ты – одна из тех, кто навредил моему бизнесу. Это для тебя «Рудчермет» – некая абстрактная хуевина, а для меня дело всей жизни, – процедил Забелин. – Накануне private placement мне пришлось менять СЕО. Ты хоть понимаешь, какие могут быть последствия у этого шага?

– Надеюсь, не фатальные. Интересно, а ты понимаешь, что я ввязалась в эту историю еще до того, как узнала тебя?

– Мне показательнее другое: после того, как мы познакомились, ты промолчала. Я думал, ты безбашенная, открытая, смелая, а ты – обычная аферистка.

– Я действительно в тебя влюбилась.

– Настолько, насколько смогла. Чуть-чуть влюбилась, чуть-чуть заработала. Без фанатизма.

– У меня была возможность сохранить и тебя, и деньги. Я ею воспользовалась.

– И правильно! И рыбку съесть, и на хуй сесть умудрилась! Ай, молодец! – Андрей вскочил со стула и зашагал по комнате. -

Только теперь во главе моей компании стоит вор, а вторая смена гендира перед private placement нанесет непоправимый удар по репутации холдинга. И помимо всего прочего, этот мудила еще женат на моей сестре!

– Я тебе больше скажу: он не только женат на твоей сестре, но еще и в меня втюрился. До соплей. Предлагал уехать с ним за границу.

– Что?! – взревел Забелин и вплотную подошел ко мне.

– Не беспокойся: я отказалась. В тот момент я уже любила тебя.

– Лучше бы уехала, дрянь! Что мне теперь с тобой делать?

– Например, вместе посмотреть «Вики, Кристина, Барселона». Любишь Вуди Аллена?

– Ты в своем уме? Я должен ехать.

– Нет.

– Я должен ехать, блядь! Ты что, не понимаешь? Это мой бизнес! Моя семья! – Он уже орал.

– Я сказала: нет.

Андрей сел на диван, широко расставив ноги, и обхватил голову руками. Я подошла к нему, встала на колени и уткнулась носом в его ладонь.

– Это семья твоей сестры, а с бизнесом за выходные ничего не случится. Прости, но отпустить тебя сейчас – все равно что добровольно отрезать себе ногу. Я не могу.

Он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

– А подставить меня ты смогла?

– Все было бы иначе, если бы ты не исчез. Или хотя бы ответил на мой звонок, а не приказал охраннику его скинуть. Я сидела в машине и видела, как ты отмахнулся от меня. Как от мухи.

– Я ушел от проблемы. Пьющая женщина – это проблема.

– Заладил! Нашел алкоголичку!

– Я разве назвал тебя алкоголичкой? Так, веселенькая бытовая пьяница, не брезгующая рюмкой за завтраком.

– Я могу вообще не пить. Спорим? – брякнула я не подумав, о чем тут же пожалела, потому что он ответил:

– Спорим. А на что?

– На поцелуй.

Моя уловка свести все к пустому трепу не сработала.

– Давай лучше на сумму твоего гонорара за Тейлора: если ты в течение года не возьмешь в рот спиртного, я заплачу тебе еще столько же.

Ух ты! Пожалуй, я рановато пожалела. Перспектива стать долларовой миллионершей мне показалась на редкость привлекательной. Что ни говори: выгоду можно извлечь из всего, даже из неприятного разговора о пьянстве.

– А если выпью, то что?

– Переведешь деньги на мой счет. Кстати, о какой сумме идет речь?

Oops! Передо мной встал выбор: рискнуть всем и удвоить свое состояние или назвать меньшую сумму. Например, половину того, что мне заплатил Макс. И тогда, если я выиграю, у меня будет семьсот пятьдесят тысяч, а если проиграю, останется хотя бы двести пятьдесят.

Вы бы что предпочли? А вот я нашла третий вариант:

– Мне заплатили два миллиона долларов.

– Не смеши!

– Могу подтвердить документально.

Я знала, о. чем говорю. На счету у меня было около шестисот тысяч, подаренный Алексом «Porsche» стоил тысяч сто восемьдесят (Забелину не обязательно знать, откуда у меня эта тачка), Светкина вилла на Тенерифе – лимон триста евро. Нормально!