Текст книги "Мальвина и скотина"
Автор книги: Лена Миро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Лена Миро
МАЛЬВИНА И СКОТИНА
Миро Лена Мальвина и скотина: Роман: –
СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2010. – 382 с. –
(Серия «Русская романтическая комедия»).
ISBN 978-5-367-01611-6
Аннотация
История о том, как в меру хваткая, в меру наглая, в меру скандальная и уж совсем без меры жизнерадостная девчонка выскочила замуж за российского олигарха, всеми силами (и средствами) старающегося от подобной катастрофы отгородиться, никого не оставит равнодушным. Здесь есть все: закрученный сюжет, авантюризм, блестящие диалоги, не менее блестящие характеристики харизматических персонажей и, наконец, любовь. Что еще нужно для успешного дебюта молодой писательницы?
Лена Миро
МАЛЬВИНА И СКОТИНА
Пролог
– …Забелин, ты – похотливое животное, немолодое, но от этого еще более мерзопакостное… Хватит ржать как конь-огонь! Он в Белый дом едет, а у него, видите ли, от голоса моего встал!… Нет, не заскочу к тебе на минуточку в офис. Терпи до дома!… Что значит – развернул машину? Совсем очумел?! А Краснопресненская?… Как это – ну и х*й с ней?… Сумасшедший!
Мобильный телефон зазвонил снова.
– О, Динечка, привет… Нет, на следующей неделе я в Биарриц… Сегодня? О’кей. Давай часиков в семь на нашей террасе. Целую.
– Марин, подготовь мне к четвергу информацию по Parsons School of Design…
Special event? А что именно?… Lotus – это хорошо. А когда?… Ну, пусть направят приглашение.
Это я разговариваю по телефону. На тест драйв «Lotus», пожалуй, съезжу, – может, прикуплю себе что-нибудь новенькое. На весну.
А что? Мне нравится «Lotus», потому что это – машина Бонда. А Бонда я люблю. Он красивый и не пиздит без дела.
Вообще-то, я много чего люблю. Например:
сидеть на террасе, пить вино и смотреть, как по деревянному полу катятся апельсины
Jean Paul Gaultier
материться
sex appeal
шпильки
«Sex & The City» и «Coupling»
ахалтекинцев
«Vogue»
Лондон в мае
unlimited budget
FTV
Одри Хепберн и Жизель Бундхен
Забелина
А вот что я терпеть не могу:
сидеть на террасе, пить чай с печеньем и хорошо себя вести
«Мах Мага»
девушек, которые говорят «пипец» вместо «пиздец»
unisex
устойчивый каблук
авторский кинематограф
маленьких псин в комбинезонах (и их хозяек)
« Ведомости » и «Financial Times»
Москву в ноябре
тариф экономный
«Культуру» и «Discovery»
Her Majesty и Ангелу Меркель
Забелина
Как видишь, интересы у меня – разносторонние, а возможности – немаленькие.
Хотя, наверное, многое в моей жизни сложилось бы по-другому, если бы год назад, после гибели Мишки, я не ввязалась в авантюру и не познакомилась с Андреем Забелиным – «металлургом» из «Золотой сотни» «Forbes».
И уж точно все было бы по-другому, если бы впоследствии Забелин не переспал со мной, а наутро не слился. Бесшумно и неинтеллигентно. Как вода в унитазе.
Вот тогда я разозлилась по-настоящему. Нет, really, I was so fucking pissed off, что не придумала ничего лучше, чем выйти за него замуж.
И вышла!
Сейчас меня часто спрашивают, как я заполучила эту хитрожопую и циничную тварь. Всем же известно, что толстосумы крайне осторожны: влюбляются редко, женятся неохотно. That’s very true. Но все-таки они влюбляются! И все-таки женятся! С ними просто нужно уметь обращаться.
Хочешь, научу? Или, может быть, не хочешь?!
Ну вот что: я расскажу тебе историю своего пути в койку, сердце и дом богача. Без конкретных советов на тему где, когда и как, потому что в общении с «форбсами» универсальные формулы не работают – к каждому из них требуется индивидуальный подход. А вот специфическую логику мышления потенциальной жены миллиардера я перед тобой раскрою.
И если ты ее усвоишь, у тебя есть шанс стать важной особой с бриллиантами «Graff» на шее, выходящей из «SL600» шубой по асфальту где-то в районе бутиков на Тверской.
Скажешь, пошло? В таком случае прямо сейчас сожги эту грязную книжонку и езжай на метро в филармонию.
Привлекательная картинка? Готова сделать первый шаг в high society?
Тогда пусть этот шаг будет по направлению к… зеркалу. Да-да, к зеркалу.
Чтобы обратить на себя внимание мужчины premium класса, ты должна быть красивой. Не на любителя. Не женщиной с шармом. Не женщиной с изюминкой (ты, в конце концов, не кекс!). А просто тупо красивой.
Ты добрая, интеллигентная, с богатым внутренним миром, но при этом тебе за тридцать, у тебя целлюлитная задница, желтые зубы и штаны в клеточку? Хоти дальше. И давай на этом остановимся, потому что дядьки с годовым доходом в сотни миллионов евро не летают экономом, не ездят на «Renault Logan» и не спят со страшко. Просто потому, что у них больше возможностей.
Ну с какой стати ты – «нормальная девушка, не красавица, но и не уродина, а мама говорит, что очень даже миленькая» – решила, что твоя среднерусская внешность будет органично смотреться в салоне его «Брабуса» или AMG?
Не будет!
Лучше обрати внимание на кого-нибудь из его бодигардов. А что? Нормальные пацаны – высокие, спортивные, неплохо зарабатывают. В свободное время катаются на «Hyundai Santa Fe». Отдыхают в Турции. Стрелять умеют. В ипотеке.
А если ты не хочешь в Турцию и в ипотеку, а мечтаешь попасть в особняк за высоким забором (и чтоб непременно с филиппинками!), то для начала объективно оцени свои внешние данные. Ты должна отвечать следующим требованиям:
1. Ты стройная, иначе – сначала на липосакцию, а только потом ко мне за инструкциями.
2. У тебя красивое лицо, и не только глуповато лучистыми глазами, а еще и пухлыми губами, высокими скулами, белыми, как финская сантехника, зубами и идеальной кожей (очаровательная улыбка не отвлекает внимания от прыщей).
3. У тебя длинные ухоженные волосы – задорную мальчишескую стрижку оставь для студентов, творческой интеллигенции и лесбиянок. И даже не думай о наращивании – ты не стриптизерка.
4. Ты умело пользуешься макияжем.
5. Ты одеваешься дорого и сексапильно, но не вульгарно.
6. Ты – молодая, но не только «в душе» – паскуде кайману плевать на нее.
Насчет того, что плевать, – это мне доподлинно известно. Недавно Забелин куда-то сорвался, не выключив компьютер. Разумеется, я воспользовалась ситуацией и нашла у него там ТАКОЕ!!! Представляете: это тщеславное животное пишет мемуары! Оборжаться! Ментор для потомков, епть! И главное – КАК пишет! С особым цинизмом. Вот, например, что он настрочил про нашу женитьбу:
Супружество, бля!
Если ты небедный, успешный и в приличной форме, то все бабы твои, причем любые – и молодые-красивые, и зрелые-обаятельные. Все, поскольку они неустанно тебя вожделеют и постоянно попадаются на жизненном пути, только успевай уворачиваться.
С утра до вечера я на работе, а там принцип – ни-ни! Ну, не принцип, конечно, но стараюсь… Да и приличных женских организмов среди «металлургов» не бывает… Не с секретутками же связываться (так и до мышей доебемся). В металлургии бабы серьезные. Это ж вам не фешн индастри, а бессемеры… По ночным клубам не шляюсь – некогда, спать охота ночью, да и неудобно как-то, стесняюсь…
И что остается? Падшие женщины? Нет, тошнит… Случайные связи?Я вам что, мальчик резвый, кудрявый, влюбленный?! Типа керубино?
А тут вариант… странный… Почему бы и нет… Посчитаем!
Pro: молодая, красивая, койка, поговорить, не грузит, весело, увлечена, без шкурных поползновений. Итого: +8 баллов.
Contra: уж больно молодая; успела меня наебать; с чего бы это так увлечена (при двадцатитрехлетней-то разнице в возрасте)?; а точно, что без шкурной подоплеки?; пьянка. Итого: – 5 баллов.
Сальдо: +3 балла.
Хер с ним. Я на ней женюсь. А что делать-то?!!
Ша, не ори, мудак. Что делать – ах, что делать! Тоже мне, гамлет, принц датский недорезанный. Найду что делать, в крайнем-mo случае.
Как тебе? Не покоробило? Все еще грезишь о dolce vita? Ну, тогда welcome. Я готова поговорить с тобой по душам и поделиться опытом. И кто знает: вдруг у тебя тоже получится?
В общем, дерзай!
Э-э-э, мадам Страшко! Ты-то куда прешь? Ну и хули из того, что тоже хочешь? Красоту еще никто не отменял! Отлезь, говорю тебе! Отлезь, гнида!
Глава 1
– Где Мишка?
– Ты только успокойся.
– Что-то случилось?
– Ты только успокойся.
– Где он?! Мне надо к нему!
– Ты только успокойся.
– Да я, блядь, спокойна! Где Мишка? – Я уже кричу, пытаясь вырваться из кольца плотно сомкнутых вокруг меня рук, когда кто-то смелый (кажется, Макс) останавливает мое сердце словами: «Он погиб».
Я оседаю на пол и пробую завыть. Не получается: горло словно забито ватой. Я пытаюсь что-то сказать, но ничего членораздельного не выходит. Тогда я глотаю прозак, ложусь на диван, открываю ноутбук и начинаю печатать.
Мертвый . Это он теперь. Разбился на машине сегодня, 15 февраля 2009 года, в 17-40. Похороны послезавтра, в 11.00.
Сейчас я буду спать, а когда проснусь, его уже привезут.
Приедут люди. На людях я должна быть красивой. Очень-очень. Как он любил. Чтобы все смотрели и завидовали. Как он любил. И волосы надо наверх забрать, чтобы шея была открытой. Как он любил. А что делать с глазами? Эти слезы. Мешают печатать. Слез он не любил. Надену солнцезащитные очки. Огромные, на пол-лица. В стиле Одри Хепберн. Как он любил.
Эти очки мы купили в Duty Free, когда летели в Сан-Ремо.
– Ну как?
– Ты в них такая sexy bitch.
– Не знала, что тебе нравятся суки.
– Merry Christmas, babe! А ты у нас кто: ангел небесный, что ли? – Он сунул руку в задний карман моей джинсовой мини-юбки и ущипнул меня за задницу.
Утром по квартире ходили какие-то люди: кто-то обнимал меня за плечи, кто-то гладил по голове, кто-то доебывал совершенно мудацкой фразой: «Поплачь – и тебе станет легче».
А в моей голове было только три мысли:
1. Когда же они, наконец, уйдут?
2. Как мне жить дальше?
3. Я улечу в Лондон.
Все вокруг стало каким-то невыносимым. Даже воздух. Не сиделось, не ходилось, не разговаривалось. И тогда я продолжила печатать.
На мониторе появлялись буквы, буквы строились в слова, слова складывались во фразы, а фразы – в рассказ о нем. И пока мои пальцы касались клавиш, было немного легче дышать.
Именно тогда у меня появилась потребность отыскивать слова, начинающиеся на букву «М», и связывать эти слова с ним. Ведь его имя тоже начиналось на букву «М».
Так родился мой странный словарь, в котором все статьи начинаются с одной буквы.
Михаил. Его имя. Созвучно со словом «любил». Что он любил? Меня и свое дело. Что ему нравилось? Секс, модели и хороший коньяк. Что он обожал? Жизнь, понты и спортивные тачки. Что он ценил? Дружбу.
Сразу после похорон я улетела в Лондон, в нашу с Мишкой студию в Фулхеме, где отгородилась от внешнего мира крышкой лэптопа и бутылками виски.
Раз в неделю, по вторникам, ко мне приходила пожилая литовка. Она убирала квартиру, приносила продукты и сигареты. Литовка меня ненавидела, но делала это молча, а потому вполне меня устраивала. Работу свою она выполняла качественно и без лишней суеты. Я, ранее никогда не умевшая находиться в помещении, где все моется и чистится, была ей благодарна уже за то, что даже во время уборки мне не приходится выходить из дома и отвлекаться на вещи, не имеющие отношения к моим любимым словам на букву «М».
Но однажды я все-таки оторвалась от ноутбука и спросила:
– Почему вы меня ненавидите?
– Потому что я, архитектор, вынуждена обслуживать таких как вы – богатых русских бездельниц. Вы – ровесница моей дочери. Только она, выпускница консерватории, работает официанткой, а вы целыми днями лежите на диване и пьете.
– У вас все?
– Все.
– Вам стало легче?
– Нет.
– Вот и мне – нет. Вы закончите уборку?
– Да.
– Вы будете и дальше приходить ко мне?
– Да.
– Спасибо.
Ей нужны были деньги, а я неплохо платила. И за деньги она засовывала куда подальше свою национально-классовую ненависть и молча выполняла свою работу. Качественно и без лишней суеты.
Я не помню точно, когда закончились бутылки: то ли в пятницу, то ли в субботу. В общем, до вторника еще далеко. Впервые за долгое время мне пришлось выйти из дома. На улице было свежо и солнечно. Дико потянуло в Москву, и двадцать пятого марта я вернулась.
Март. В этом месяце мы познакомились – столкнулись в «Селфриджис» четыре года назад.
Мне было 23 года. В Лондоне я приятно проводила время, периодически заглядывая в Cambridge College of Learning (просьба не путать это малобюджетное заведение с настоящим Кембриджем).
А вообще была выпускницей МГЛУ и любила Земфиру и выпить. Ради Мишки я бросила Лондон, нудный курс Business English и вернулась в Москву.
Ему было 37 лет, в Лондоне он таскался по пабам, клубился и покупал квартиру. А вообще был отмывальщиком и любил гонки «Формулы-1» и тоже выпить. Ради меня он бросил жену, «первый» и побрился наголо.
В Шереметьево меня встречал Макс.
Макс. Мишкин лучший друг и партнер. Их дружба зародилась еще в школе, а закалилась в районе Беговой, у бывшей культовой комиссионки. Там в девяностые они в компании таких же добрых молодцев в дутых куртках и пидорках показывали прохожим фокусы с денежными банкнотами, резинками и газетами. Лет через пять Мишка и Макс оставили «цирковое искусство» и ушли в серьезный бизнес: вместе открыли «Laundry». «Money Laundry».
Макс был одет по принципу «черный верх, черный низ, все D&G», что, на мой взгляд, выглядело безвкусно.
– Вырядился как гопник, – «поздоровалась» я, целуя Макса в щеку.
– Ой, хламур-тужур! Здорово, Мальвин-ка! Ну а ты, как всегда, красоффка!
Мальвина. Это я, Мишкина girl-friend. Меня действительно зовут Мальвина. Так захотели мои фантазийные родители – мама Вика и папа Алик.
Папа Алик (по паспорту Олег Александрович) – сотрудник МИДа, любитель французского кино и русского бильярда. Мама Вика – очень красивая, неглупая и деятельная женщина.
Когда мне было года три, папе Алику предложили поработать на Кубе. Мама Вика всегда хотела на Кубу, потому что там «жил и творил великий Хемингуэй». Это ее официальная версия. Хотя я подозреваю, что на творчество «великого Хемингуэя» ей было глубоко наплевать. Просто работающим за границей советским гражданам платили в валюте, и для практичной мамы Вики это послужило куда более весомым аргументом, чем все сокровища мировой литературы, вместе взятые. Папа Алик – карьерный коммунист и дипломат – хотел быть на острие атаки на мировой империализм, а также подле Варадеро.
В общем, Вика и Алик отправились на Кубу, а меня отвезли в Питер – к Викиной маме. Там, в двушке рядом с Исаакием, я прожила до окончания школы. Потом поступила в Мориса Тореза и вернулась в Москву, где меня уже ждали мои перелетные родители.
Неудивительно, что с таким именем и биографией существо получилось упрямое и независимое. А вы попробуйте все свое детство пропредставляться Мальвиной, когда остальных девочек зовут Наташами, Юлями и Ленами. Ну, в крайнем случае, Анжелами или Кристинами. И тогда вы поймете, как вырабатывается характер.
Из аэропорта Макс повез меня домой, в нашу с Мишкой квартиру на Кутузовском. Мишка купил ее после того, как ушел от жены, а через некоторое время ввязался в очередную аферу и на всякий случай переоформил всю недвижимость на меня.
– Ну как тебе моя ласточка? – спросил Макс, похлопывая ладонью по рулю новенькой «семерки» BMW.
– Вполне в твоем духе.
– В смысле, по-пацански?
– В смысле, дорого и не стильно.
– Значит, хорошая тачка. Без лишних выебонов, – удовлетворенно хохотнул Макс. – Ладно. Сейчас не об этом. Есть тема. Надо серьезно обсудить. Давай зарулим куда-нибудь по дороге. В «Калина-бар», например.
– Я только с самолета. Поехали ко мне.
– О’кей, – кивнул мой друг и включил sound. «Сучки и горы кокаина». Или что-то в этом роде.
Дома я сварила кофе, и мы прошли в кабинет. В кабинете стояли машинки.
Машинки. Для счета денег. К нам часто приезжали разные люди и вносили деньги. Да-да, именно вносили. В коробках, пакетах, пластиковых контейнерах. Денег у нас было много, потому что Мишка их отмывал.
В кабинете всегда были задвинуты шторы, на столе, рядом с компьютером, стояли три машинки, а на полу валялись разорванные бумажные ленты Центробанка и резинки – желтые, синие, зеленые.
«Деньги нужны для того, чтобы себя баловать. Никогда не раздумывай, если тебе чего-то захочется. Бери и покупай. Или мне звони. И я куплю тебе все, что скажешь. Обещаю». Мишка нарушил свое обещание лишь однажды, наотрез отказавшись купить мне водительские права.
Вместо этого он подарил мне шофера и записал на водительские курсы.
– Что за тема? – затягиваясь сигаретой, начала я.
– Как всегда, отмывка. Реально биговая. У меня есть приятель – топ-менеджер крупного холдинга. Он имеет доступ к деньгам компании и готов пойти на то, чтобы покрутить их через мой банк. Путем краткосрочной экономии на налогах можно сделать десятки миллионов баксов.
– Что требуется от меня?
– Скомпрометировать гендира этой компании так, чтобы его сняли с должности. Пока он занимает свой пост, у нас связаны руки. Сделаешь – сразу получишь бабки.
– Сколько?
– Пол-лимона баксов.
– Прилично. Раз ты готов выложить столько, наверняка есть подводные камни.
– Натюрлих. Если бы от чувака можно было избавиться за меньшую сумму, я бы это сделал. Подбросили бы кокса и не заморачивались. Но его по-любому отмажут, а историю замнут.
– Откуда такая уверенность?
– В скором времени планируется продажа пакета акций стратегическому инвестору. В такой ситуации оскандалить первое лицо компании практически невозможно. Тем более он англичанин и был специально взят на эту должность в качестве заманухи для Запада. – Макс немного помолчал, а потом как-то очень тихо, но твердо сказал: – Знаешь, Мальвинка, это будет моя последняя афера. Проверну ее и свалю. Куда-нибудь в Марбелью. Заебало все. Покоя хочу.
– Не отвлекайся от темы. Давай детали.
– Ты устраиваешься личным переводчиком к англику. На то, чтобы его убрать, у тебя есть максимум три недели.
– Жестко.
– Знаю, но я за это хорошо плачу. Дело в том, что мы сможем отмывать бабки только в период с момента ухода гендира до продажи пакета. Потом добавится контроль финансовых потоков со стороны инвестора. И тогда все – пиздец!
– Зачем вам я? Если твой приятель – один из топов, он владеет конфиденциальной информацией. Найдите кого-нибудь подешевле, устройте переводчиком, снабдите секретными сведениями и отправьте в службу безопасности.
Типа гендир проболтался. Чем не компромат?
– Мы думали об этом. Не канает. Переводчик генерального имеет доступ к любой информации, открытой топ-менеджерам. Стало быть, то, что известно моему компаньону, известно и переводчику. Нужно что-то, о чем не знает никто, кроме акционеров. Собрания акционеров всегда проходят в закрытом режиме, но иногда на них приглашают генерального. Без переводчика. Если ты раздобудешь сведения, обсуждаемые там, и поделишься ими с безопасниками, англику – крышка. Он бесповоротно скомпрометирован. – Макс внимательно посмотрел на меня. – Справишься?
– Постараюсь. Теперь сливай всю инфу.
– Контора называется «Рудчермет». Руда и черная металлургия. Холдинг Андрея Забелина. Слышала о таком?
– Конечно. А какую должность там занимает наш человек?
– Не важно. Я же сказал: один из топов. Его фамилию, группу крови, размер ноги и кулинарные пристрастия тебе знать не обязательно.
– Не вопрос. Только кто меня устроит на работу?
– Сама устроишься. Придешь в отдел кадров, напишешь заявление, и тебя возьмут. Об этом заранее позаботятся. Почва подготовлена: нынешнего переводчика уже уволили, гендир – в отъезде. Главное – понравиться англику, когда тот вернется. Чтобы он тебя оставил. А дальше – все в твоих руках.
После того как Макс уехал, я сделала последнюю запись в своем словаре.
Могу. Его кредо. Всегда и во всем. Казалось, ему незнакомо слово «не умею». За что бы он ни брался, он непременно говорил «могу»: будь то опасный спуск по черной трассе, езда в аэропорт по пробкам за полтора часа до вылета, просьба приятеля одолжить денег или игра на африканских барабанах.
И теперь, когда его больше нет, я, мысленно обращаясь к нему, говорю: «Могу! Мишка, я могу жить без тебя! Я буду делать это красиво и весело, как ты меня учил! И пускай сейчас это блеф и за темными стеклами очков мне все еще приходится прятать зареванные глаза, я все-таки улыбаюсь!»
Глава 2
Холдинг Андрея Забелина занимал большое здание с фасадом из мрамора и стекла. На крыше претенциозно красовались гигантские буквы: РУДЧЕРМЕТ.
По своему богатству внутреннее убранство оплота российской металлургии ничуть не уступало внешнему и скорее напоминало не офис современной компании в центре Москвы, а один из великолепных дворцов короля Людовика XIV. Потолки, покрытые сусальным золотом, театральные хрустальные люстры, хромированные лифты с зеркалами в витых рамах, кожаные диваны, расставленные повсюду (даже в тех местах, где мало кому придет в голову присесть), гардеробная стойка из красного дерева – все это было призвано донести до посетителей message о том, что в «Рудчермете» «деньги есть, и не просто есть, а их очень и очень много».
В этот колхозный пафос как-то не вписывались развешанные в холле фотографии красивых чумазых мужиков в касках. Мужики стояли на фоне каких-то искр и улыбались счастливыми санфаянсовыми улыбками метросексуалов.
Позже Денис, пресс-секретарь по должности и не лишенный вкуса sweet gay guy по жизни, с которым я делила кабинет, пояснил:
– Понимаешь, Мальвиночка, такие фото – одна из составляющих корпоративной культуры, которая, в свою очередь, отражает основополагающие ценности и принципы компании. А наша главная ценность – это люди. Простые горняки и металлурги с открытыми и честными лицами.
– Охотно верю. Только некоторые лица мне до боли знакомы, и явно не по заводам. Уж не из «Шапки» ли ты этих тружеников упер?
Денис медленным и, как мне показалось, тщательно отрепетированным жестом поправил шейный платок и, перейдя на заговорщический шепот, ответил:
– Ладно, тебе скажу, но по большому секрету. Я честно пытался запечатлеть наших героев труда, но они оказались ужасно нефотогеничными и неулыбчивыми. К тому же постоянно твердили, что им некогда заниматься всякой хуйней, – да-да, именно так они и говорили – «всякой хуйней». В конце концов я плюнул на это дело, поехал в «Красную шапочку» и отобрал там ребят для участия в горно-металлургической фотосессии. Только ты об этом никому не говори, о’кей? Тут, кроме тебя, вряд ли кто в «Шапке» был, поэтому не догадаются.
– Не скажу. Но за мое молчание ты со мной сегодня поужинаешь и детально расскажешь who is who в этом болоте, договорились?
– Договорились, – хихикнул Денис. – Не возражаешь, если перед ужином мы заедем в ЦУМ на второй? Там такое пальтишко от «Kenzo», темно-серое, на красной подкладке, с черным воротником-стойкой. Тотальный айс. Посмотришь, как на мне сидит?
– О’кей.
– Тогда встречаемся сразу в магазине, а сейчас я – в мэрию. Чао, звезда моя!
В конце рабочего дня мне позвонил помощник генерального Борис и противным голосом сообщил, что в пятницу прилетает великий СЕО, он же – доктор Пол Тейлор. А то я не знаю!
Перед выходом я подошла к зеркалу, висящему на стене кабинета, и внимательно на себя посмотрела. Длинные темные волосы, красивые губы, оленьи глаза. На мне приталенный жакет и юбка-карандаш из черного шелка, красные бланики и массивные металлические браслеты. Я выгляжу как модель для фотосессии, посвященной business style: вроде бы по-деловому, но слишком шикарно для реального офиса.
Мои размышления о собственном appearance были прерваны зависшим в дверном проеме Глебом Фролкиным – финансовым директором «Рудчермета».
– Мальвина, вы уходите? – выдавил он из себя каким-то странно деревянным голосом, не решаясь переступить порог.
Хм… Стоит, смущается, не знает, куда деть свои длинные руки и ноги. Похоже, он на меня запал. Прикольно!
Я пристрастно оглядела Фролкина с ног до головы. Высокий шатен лет тридцати пяти. Приятное лицо героя второго плана. Дорогая стрижка. Отлично сидящий костюм. Идеально чистые туфли.
Общее впечатление портят рыжий «Rolex » и заезженный, но так и не ставший классикой парфюм «Hugo Boss». Вердикт: на роль любимого мужчины не годится, но для пополнения коллекции воздыхателей – вполне сносный экземпляр. А может, ввиду его высокого положения в компании, еще и полезный. Все эти рассуждения пронеслись у меня в голове с молниеносной быстротой, и, ранив офисного Вертера кокетливой улыбкой, я ответила:
– Да. А вы что-то хотели?
– Нет-нет. Просто проходил мимо – решил заглянуть. Вот возьмите. Вдруг пригодится. – Фролкин протянул мне свою визитку.
– Спасибо. – Я произвела контрольный выстрел взглядом. – Ну, мне пора. До завтра, Глеб.
– До завтра. Буду рад вашему звонку. Там есть номер мобильного.
Как всегда, мне пришлось задержаться возле турникета в поисках пропуска. Черт! Это дико раздражает, когда каждое утро и каждый вечер приходится рыться в сумке, выставляя на всеобщее обозрение свой маленький тайный мирок. И ради чего? Ради того, чтобы извлечь на свет божий дурацкий кусок пластика с фотографией, еще более жуткой, чем в паспорте.
Привычным жестом я водрузила сумку на тупого стального монстра и, твердя, как мантру, «fuck, fuck, fuck», начала методично вытаскивать ее содержимое. Со дна бермудского треугольника сумки я подняла:
1) свежий номер журнала «Vogue» (my Holly Bible);
2) три флакона с парфюмом: один – для свиданий, второй – просто нравится, третий – непонятно зачем;
3) пудру со светоотражающими частицами;
4) помаду и блески для губ (разнообразные);
5) телефон «LG PRADA» (нефункциональный, но красивый);
6) кошелек от «Cartier» (скучная дорогая классика – может, маме отдать?);
7) связку ключей с умильными брелоками в виде мишек «Ferrari»;
8) баночку с воском для волос;
9) пилку для ногтей (кто знает, тот понимает);
10) купленные неделю назад, но так и оставшиеся в упаковке стринги (на вид жутко неудобные, но очень эротичные);
11) румяна холодного красно-розового оттенка;
12) ежедневки;
13) тампоны;
14) резинку для волос;
15) очки от солнца;
16) две пачки «Vogue» с ментолом (одна почти полная, другая – абсолютно пустая);
17) лимонные конфетки;
18) зубную щетку (а вдруг? мало ли что);
19) спички из «BON 2»;
20) мятную зубную нить;
21) утюжок для выпрямления волос (самый полезный в мире device: пять минут – и ты словно только что из салона);
22) зеленое яблоко (купила три дня назад, когда решила стать адептом здорового питания, но все никак зубы не дошли – терпеть не могу этот гнусный корм для коней);
23) загранпаспорт с шенгеном;
24) CD из «Моста»;
25) годовой абонемент в «World Class» (а я думала – потеряла);
26) презервативы: один – sensitive, второй – клубничный, третий – черный (исключительный случай, когда стройнит, но не в тему).
И именно в тот момент, когда я доставала презервативы, за моей спиной раздалось легкое покашливание, которое я, естественно, проигнорировала. Тогда последовало грозное:
– Девушка, освободите проход!
– Пытаюсь, а вы мне мешаете. – Я обернулась и увидела, что зычный голос принадлежит нечеловеческих размеров громиле с рацией.
За ним выстроились свиньей еще четыре бодигарда, между которыми прятался теперь уже надрывно кашляющий субъект. Тот, что с рацией, двинулся вперед с явным намерением смести меня в сторону, но властное «Оставь!» подействовало на него как электрошокер. Субъект вышел из-за спин своих баскервилей и уставился на колоритную кучу уже складированных мною вещей.
– Что это? – изумленно спросил он.
– Жизненные необходимости, – пожав плечами, ответила я.
Передо мной стоял красивый мужчина лет сорока пяти. Средний рост; идеально прямая спина; коротко стриженные седые волосы; живые, въедливые глаза; четкий, скорее восточный профиль.
Под черной водолазкой из тонкой шерсти прослеживаются внушительные мускулы. Серый пиджак небрежно перекинут через левое плечо. Какой олигархический мачо! – подумала я в первую секунду, а уже во вторую меня осенило: Забелин! Собственной персоной! Вот так встреча!
– Что-то многовато у вас жизненных необходимостей, – усмехнулся магнат, многозначительно глядя на презервативы, которые я все еще сжимала в руке.
– Если вы об этом, – я раскрыла ладонь, – то их всего три. Разве много?
– А вы без комплексов, – рассмеялся мой собеседник, обнажив ровные крепкие зубы на загорелом лице.
– Abso-fucking-lutely. – Я выудила из сумки леденцы с шалфеем. – Вот, возьмите от кашля. Помогает.
– Ну бывай, копуша, – подмигнул мне Забелин и, закинув в рот конфету, прошел через турникет.
Жаль, что он не спросил у меня номер телефона, подумала я и зачем-то показала язык охраннику.
В магазин я поехала на такси, оставив свой синий «Mini Cooper» на офисной парковке. После столкновения с Забелиным хотелось выпить.
Со мной такое бывает, когда я под впечатлением.
Дениса я нашла на shop floor. Он медленно и с изощренным садизмом выносил мозг продавщице.
– Нет, вы все-таки посмотрите: может, есть более холодный красный? Я – «зима». Мне идут холодные тона, понимаете? – канючил он, прикладывая к лицу подкладку пальто.
– Они все одинаковые, – оправдывалась несчастная девушка, беспомощно разводя руками.
– Но вы же не смотрели! Не смотрели! – Казалось, еще секунда, и Денис, как избалованный ребенок, упадет навзничь и зайдется в оглушительном плаче, хаотично стуча ногами по полу.
– Солнышко, ну зачем тебе холодный красный, если подкладка все равно не оттеняет твое лицо? – пришла я на помощь продавщице.
– Лицо? Просто лицо? Вот уж не знал, что у меня просто лицо! – продолжал капризничать Денис. Однако пальто отложил в сторону и посмотрел на меня с интересом.
Хороший знак, подумала я и продолжила:
– Ты вылитый Орландо Блум, только еще более красивый и ухоженный.
– Так я же по понедельникам и четвергам – в бассейне, а по воскресеньям – в салоне. Плюс диета по гемокоду, – растаял он и решительно расплатился за обновку.
Продавщица взглянула на меня с искренней благодарностью. Все-таки хорошо быть полезной людям!
Выйдя магазина, мы закинули обновку на заднее сиденье Динечкиной «тэтэшки» и поехали ужинать.
В «Вертинском», несмотря на то что практически все столики были заняты, царила спокойная, располагающая к долгим неспешным разговорам атмосфера дореволюционного флера. С первых же минут нашего там пребывания старинные романсы в исполнении то ли Шаляпина, то ли Собинова привели нас обоих в буржуазно-расслабленное настроение. Захотелось водки в заиндевевшем графинчике, малосольных огурчиков и борща. К этому набору мы присовокупили оладьи с черной икрой, грузди и клюквенный морс.
Выпив несколько рюмок, Денис разоткровенничался:
– Ты не представляешь, как трудно мне, балетоману и эстету, общаться с рудчерметовскими колхозанами.
У нас же весь Board – сплошные регионы! – Слово «регионы» он презрительно произнес с южнорусским фрикативным «г». – Достали со своими добычами, вскрышами, плавками, сортаментом и техперевооружением. Нет, ну почему они все говорят добыча, сортамент, металлургия, договор и произведено! Мальвиночка, ты можешь мне объяснить?
