Текст книги "Мальвина и скотина"
Автор книги: Лена Миро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Уж не хочешь ли ты сказать, что если бы Забелин имел тот же мозг, тот же хуй и тот же характер, но был не владельцем «Рудчермета», а, скажем, водителем маршрутки, то ты бы все равно его любила?
– Нет, конечно. Но ты же понимаешь, что человеку с таким менталитетом никогда не быть шофером.
– Допустим. И что ты собираешься делать?
– В конечном итоге выйти за него замуж. Но для начала мы должны снова встретиться. Пока это трудно. У нас нет точек пересечения.
– А может, ты все усложняешь? Почему нельзя просто взять и позвонить ему?
– Просто? Ему? Нельзя, – уверенно заявила я. – Тут придется изъебнуться и оказаться в нужное время в нужном месте. Например, на собственной свадьбе с Алексом Мейтоном.
– Кто это?
Я пересказала Светке все, что мне было известно об Алексе, после чего она произнесла свою коронную фразу:
– Надо брать!
– Я собираюсь вскружить Мейтону голову, довести дело до женитьбы и встретиться с Забелиным на свадебном банкете. Наверняка он будет в числе приглашенных.
– А дальше?
– В идеале – сбежать со свадьбы вместе с Забелиным. Не получится – ну и хер с ним. В конце концов, у госпожи Мейтон гораздо больше возможностей, чем у Мальвины Мироновой. Что-нибудь придумаю.
– Чудненько! А если ты все-таки бросишь бедняжку Алекса прямо перед алтарем, я утешу его по полной и сама стану его женой, – быстро сориентировалась в ситуации Светка. – А что? Я его уже люблю.
– Ты хотя бы в Интернете на его рожу глянь.
– С миллиардным состоянием рожа – вещь непринципиальная, – глубокомысленно заключила подруга, но ноутбук все-таки открыла. – А он красавчик! Брак с таким может оказаться вполне приятным.
Спать мы легли в третьем часу. Ночью мне снились доллары.
Глава 13
Я не знаю, что у меня было в голове, когда я позвонила Забелину. Наверное, пустота. Или, может, надежда. Надежда на то, что он скажет нечто такое, после чего мне станет плевать на баксы, Мейтона, Тейлора, Макса. Хватило бы: «Привет. Я понял, что скучаю без тебя» или просто «Я думал о тебе».
Я сидела в машине на стоянке «Рудчермета» и видела, как подъехал его кортеж. Андрей вышел один, без Любы. Я так обрадовалась: значит, она не ночевала у него. Не ночевала!
И тогда я позвонила. Охранник что-то ему сказал и протянул телефон. Забелин отмахнулся. В трубке раздались короткие гудки. Меня скинули. Сложно унизить сильнее.
Я закурила. Все! Пиздец! Попытка положить в основу нашей истории сценарий про Золушку провалилась. Ну что ж, будет другой сценарий. Про двух бешеных хорьков в одной бочке. Вам понравится, господин Забелин! Уверяю!
Зайдя в офис, я прямиком направилась к Дымченко.
– Какой приятный сюрприз, Мальвина Олеговна! Хотите кофе? – Безопасник жестом пригасил меня присесть.
– «Арселор», двадцать пять плюс одна, три места в Совете директоров, их СFО, «Рудчермет» готов упасть до пяти миллиардов, – опершись руками о край стола, отчеканила я.
– Доктор? – одними губами спросил Дымченко.
– Да.
– Никому не распространяйтесь о том, что вы узнали. В противном случае последствия для вас будут не из приятных.
– Хорошо.
Где-то около двух к СЕО вошел Дымченко и какой-то невысокий мужчина в сером костюме. Беседовали они долго. В пять всем объявили, что из-за проблем со здоровьем Тейлор покидает свой пост, а исполняющим обязанности генерального директора назначен Глеб Фролкин.
К шести англичанин собрал свои вещи. Машину, чтобы их увезти, ему не дали.
В конце дня я снова заглянула к безопаснику. Чтобы уволиться. Естественно, без подозрений.
– Кажется, я сама себя лишила работы. Кого я теперь буду переводить?
– Не переживайте. Переводить действительно некого, но вас можно оставить на позиции персонального ассистента или секретаря. Руководителей у нас много.
– Мне бы не хотелось терять квалификацию переводчика, поэтому придется уйти по собственному желанию.
– Вы понимаете, что являетесь носителем секретной информации и отпускать вас сейчас было бы крайне неразумно с моей стороны?
– А вы понимаете, что мое молчание не зависит от места работы? Можно начать болтать и будучи сотрудником «Рудчермета».
– За ту услугу, которую вы оказали компании, я мог бы договориться о том, чтобы вам выплатили компенсацию в размере годового заработка. – Дымченко повелся на мою уловку.
– Спасибо, Александр Иванович. – Я приняла вид неумелой шантажистки-скромницы и добавила: – Вы не могли бы помочь мне уволиться без проволочек?
– Да, конечно. Но помните: если информация просочится, я буду точно знать, из какого источника. И я найду соответствующие рычаги воздействия.
Я старательно потупила глаза и пробурчала что-то невнятное. Типа «да-да, понимаю, не беспокойтесь».
Через пятнадцать минут мне выдали трудовую книжку. Я закинула ее в бардачок машины. Пусть будет. На память.
Мой годовой заработок составляет около тридцати тысяч баксов. Ну что ж: тоже неплохо. Как говорится, деньги к деньгам, подумала я и скинула Максу реквизиты своего банковского счета. Наверняка он уже в курсе отставки СЕО.
Когда я подъезжала к дому, позвонил Алекс. У него был спокойный приятный голос. Странно, что я раньше этого не замечала. Мы договорились поужинать завтра в «Ванили».
– Может, «Старлайт»? – пошутила я, зная о пристрастии московских американцев к этому месту.
– Я, конечно, демократичен, но не настолько, – рассмеялся Алекс.
А он не так прост, как кажется. Помимо высокого роста, квадратной челюсти и бешеных бабок в нем есть снобизм. На этом можно сыграть.
Дома было очень тихо.
Я уселась на подоконнике. Слева от меня был бокал вина, справа – пепельница и «Жизнь взаймы» Ремарка, подо мной – Москва, а впереди – вечер, первый вечер моей свободы, который я собиралась провести наедине с собой.
Собиралась. До тех пор, пока не услышала трезвон домофона. На экране красовалась рожа Фролкина. Какого черта!
– Мальвина, нам нужно поговорить.
– Входите.
CFO (точнее, теперь уже СЕО) был пьян и чем-то сильно расстроен.
– Поздравляю с назначением на должность, Глеб.
– Почему ты не отвечаешь на мои звонки?
– Кофе?
– Ты ушла из холдинга, но не из моей жизни!
– Я в нее и не приходила. Так как насчет кофе?
– Тебе неприятно, что я женат? Хочешь, я прямо сейчас позвоню жене и скажу, что ухожу? – Фролкин полез в карман пиджака за телефоном. – Да пошли они все! «Рудчермет», Святкин, Забелинская семейка!
Стоп! Святкин! Святкин Максим Эдуардович. Макс! Блядь! Фролкин! Так вот кто у нас темная лошадка! Только не это!
– Не надо! – Я перехватила руку Глеба и вытащила из нее мобильник.
Если этот говнюк позвонит жене и скажет, что уходит, я потеряю деньги! Забелин без колебаний выпиздит его из своей компании и из своей семьи. И будет прав! Но только не сейчас, господи, только не сейчас! Please! Гонорар на мой счет еще не поступил! Окажись завтра Фролкин на улице, Макс не посмотрит на то, что я выполнила работу. Рассыпалась схема – бабки не получит никто.
– Вы ей еще ничего не говорили? – Я напряглась, и это понятно: для меня цена ответа составляла пятьсот тысяч баксов.
– Нет. Но сейчас скажу! – Фролкин был настроен решительно: то ли перепил, то ли слишком долго терпел нелюбимую женщину рядом. Так долго, что перед самым финишем захотел сойти с дистанции.
– Не спешите. – Я незаметно сунула телефон под диванную подушку.
– Ты такая красивая сейчас. Я хочу тебя! – В глазах Фролкина заблестели пьяные слезы. Хотя, может, это он коксу закинулся, а сейчас у него – отходняк.
– Что-нибудь выпьете? – Я попыталась встать, но Глеб упрямо потянул меня вниз.
– Нет. Не хочу пить. Тебя хочу. Ну пожалуйста.
Ты еще в громком плаче зайдись, про себя хмыкнула я, а вслух сказала:
– Может, в душ?
– Да-да, конечно, – засуетился этот мудак.
Как только он закрыл за собой дверь ванной, я позвонила Максу.
– Глеб слетел катушек. Может навредить делу.
– Где он? – Когда дело касалось бабок, Макс реагировал оперативно и задавал лишь вопросы по существу. Жизнерадостное распиздяйство улетучивалось из него в секунду.
– У меня.
Приехал Макс быстро – жил недалеко. Я в двух словах обрисовала ему ситуацию.
– Мудила! – процедил он сквозь зубы и решительно проследовал в ванную. Я поспешила за ним.
Резко распахнув дверь, он одним движеньем выкинул Фролкина из душевой кабины. Тот даже опомниться не успел. Макс припечатал его лицом к стене и, обхватив рукой за горло, заорал:
– Ты что, блядь, думаешь, мы тут в игрушки играем?!
Я видела, как Фролкин задыхается, но мне его было не жалко. Мне было жалко своих бабок
– Если ты, пидорас, сейчас все запорешь, я тебя уебу! Ты меня понял? Ты меня понял, блядь?! – продолжал орать Макс.
– П-п-понял, – выдохнул Фролкин.
– Одевайся и пиздуй к жене. – Макс ослабил хватку. – И будь с ней мил и любезен. А о Мальвинке забудь. По крайней мере, до завершения операции. Я доходчиво объяснил?
Фролкин кивнул. Голый и растерянный, он выглядел нелепо. И вот тут, когда моим деньгам уже ничто не угрожало, я ему действительно посочувствовала и даже напоила кофе.
– Что ты собираешься делать дальше? – спросил Макс.
– Может, к солнышку скатаюсь.
– Это правильно. Да и мне спокойнее: если ты будешь далеко, Глеб не накосячит. – Макс угрожающе посмотрел на Фролкина. – Ладно, Ромео, пошли. Я тебя отвезу.
Когда я закрыла за ними дверь, мне уже было не до Ремарка. Хотелось одного: завалиться в постель и проспать часов двенадцать. Как зомби я дошла до кровати и залезла под одеяло. Наконец-то все закончилось. За две недели я сделала пол-лимона баксов. Молодец!
Неожиданно в моем почти уже спящем сознании всплыла картинка золотого «Vertu». Я попыталась от нее отмахнуться. Vertu. Vertu-Vertu. У меня же остался мобильник Фролкина! Сон как рукой сняло. Я вскочила с постели и выбежала в гостиную. Телефон мирно лежал под подушкой. Не разрядился! Ура!
Не мешкая ни секунды, я залезла в контакты. Наверняка там есть личный номер Забелина. Совсем личный. Тот, на который звонят только члены семьи. Тот, на который можно сбросить sms, будучи в полной уверенности, что он его прочитает. Не Люба. Не руководитель личной службы безопасности. А он сам!
Вот! То, что нужно! «Забелин Семья». Я быстро занесла номер в свой телефон и на всякий случай переписала в блокнот.
Теперь у меня есть ниточка к Андрею. Очень тонкая, но все-таки она есть! Какая же я везучая! С этой мыслью я и уснула.
Меня разбудил сигнал входящего sms.
Auth: VISA GOLD (USD) N: *5555 NEW LIMIT: 610,000.00 USD; April 22, at 12:49 (GMT + 3)
Отправитель:
БАНК
+ 7926…
Получено:
15:50:12
22.04.2009
Как же это приятно – проснуться от того, что ты стала богаче на пятьсот тысяч долларов! Почти так же приятно, как от рук Забелина. Бррр!!! Нет, Андрюшенька, хуюшки! Я не буду думать о тебе сейчас, и ты не сможешь омрачить мое дивное утро, которое, в общем-то, уже день!
Я стояла под душем, громко пела и пританцовывала. Танцуй Россия и плачь Европа. А у меня самая, самая, самая красивая попа. Я свободна! Хочу – встаю с петухами, хочу – валяюсь в постели до вечера.
Хочу – покупаю, хочу – прохожу мимо. Хочу – живу в Москве, хочу – в Лондоне. Да хоть в Нижнехуйске! И только одно «хочу» мне пока недоступно: Забелин. Но это пока! Олигархи не вопрос, Миллионы алых роз, К моим ногам. Кстати о «форбсах»: я сегодня ужинаю с Ментоном. Чтобы такое надеть? Танцуй Россия и плачь Европа. А у меня самая, самая, самая красивая попа. Черт! Я поскользнулась и упала на эту самую попу! Да и хер бы с ней! Сидя на полу душевой кабины, я продолжала вдохновенно горланить незамысловатую песенку. Жизнь удалась!
Не успела я выйти из ванной, а мой телефон уже разрывался. Ой, бля! Как я могла забыть предупредить Динечку о своем уходе?
– Мальвиночка! Детка! Это правда? Тебя уволили? – В голосе друга слышалось искреннее беспокойство.
Мне стало стыдно:
– Успокойся, солнышко. Я сама ушла.
Willingly.
– But why?
– Да заебало, если честно, просыпаться ни свет ни заря. Как ткачиха или птичница.
А тут Тейлор подал в отставку. Я и подумала: почему бы не последовать вслед за ним?
– А меня ты могла проинформировать о своем решении? – надулся Денис.
– Могла. И собиралась. Прямо сейчас собиралась тебе позвонить. А у меня сегодня ужин с Алексом, – протараторила я, пытаясь сменить тему.
– Ух ты! Wow! Классненько! А где?
– В «Ванили». – Я вздохнула с облегчением: кажется, мне удалось избежать Динечкиной обиды.
Потом позвонил Фролкин и сбивчиво извинился за вчерашнее.
– Не берите в голову, Глеб. – Теперь я могла позволить себе быть великодушной: деньги мирно лежали на моем счету.
– Кстати, я у вас телефон вчера не оставил? – После «беседы» с Максом Фролкин снова стал обращаться ко мне на «вы».
– Нет, – соврала я не из вредности, а скорее из лени: неохота было заниматься возвращением мобильника.
Американец приехал ровно в восемь.
– Hi, glamorous. You are such a star. – Он вышел из черного «Infinity» и открыл передо мной дверь.
– Thanks, dear. How are you? – Я посмотрела на своего ухажера и решила: cool.
Да, мы на самом деле круто смотримся вместе: высокий шатен в темно-синих джинсах и белой рубашке с закатанными по локоть рукавами и загорелая брюнетка в смелом ультрамариновом платье. Да, нам действительно идет новый джип и модный ресторан. Да, мы как нельзя лучше вписываемся в формулу: young-rich-beautiful.
Но мне на это насрать! Мне нужен Забелин! А Алекс – это инструмент, tool, средство. Sorry, babe, но так уж устроена жизнь.
В «Ванили», как всегда, много пафосного сброда. Такая публика навевает на меня скуку. Развлекают разве что церковники: те чинно сидят за богато уставленным столом, басят и жрут. Неспешно и сладострастно. Да, любят отцы нашей церкви «Ванильку». И вкусно, и степенно, и от храма Христа Спасителя недалеко.
Алекс держался с простотой человека, который никому ничего не должен доказывать. И в этом тоже был свой снобизм. Он прекрасно разбирался в винах. Филе косули мы запивали «Barbaresco».
Выяснилось, что он любит Стравинского, джаз и европейское кино. Немного нетипично для американца, не правда ли?
Хотя, может, миллиардер – это уже вне национальности?
С Алексом мне было комфортно. Его я могла очаровывать спокойно и изящно, без напрягов, ведь он меня абсолютно не волновал. Я не отрываясь смотрела на него и думала о Забелине. Алекс часто отводит глаза. Похоже, смущается. А Андрей всегда смотрит в упор. Иногда от этого становится не по себе: кажется, что он читает мысли. Поэтому ему трудно врать. Алексу врать легко. Ему можно врать даже без слов. Я сижу, подперев щеку рукой, и делаю вид, что мне интересно все, что он говорит. А он верит. Верит, что мне действительно интересно. И его рассказ становится более эмоциональным. И вот я уже знаю, что по воскресеньям он играет в го, что два года он жил с китаянкой (и это был скандал), что его мать переехала в Лондон, а отец остался в Нью-Йорке.
– А почему ты выбрал Москву? – спросила я, рассчитывая услышать в ответ что-нибудь менее избитое, чем beautiful Russian girls.
– Мне нравится чувствовать себя иностранцем. Ты везде немного чужой, а я с детства не люблю быть своим парнем.
К тому же в России у «Мейтон Стил» есть ряд важных проектов, и мне удобнее курировать их отсюда.
Такая мотивация мне была понятна. Я сама пару месяцев в году проводила в Лондоне именно из этих соображений. Мне нравилось дистанцироваться от общества, а иностранцу это довольно просто. Достаточно сделать вид, что не знаешь языка.
– Ты ведь говоришь по-русски? – спросила я, заранее зная ответ.
– Немного.
– И никому в этом не признаешься?
– Зачем?
– Извини за то, что назвала тебя в клубе американским лохом. Сработало стереотипное мышление.
– Forget about it, – улыбнулся Алекс, и я подумала: хорошо бы с ним подружиться.
– Кстати, как Ольга?
– А что Ольга? – пожал плечами американец. – В ней нет класса.
По дороге домой он спросил:
– Когда мы снова увидимся?
– Не знаю. На днях я улетаю отдыхать.
– Далеко?
– Пока не решила.
– Поужинаем до твоего отъезда?
– О’кей.
Алекс немного помолчал, выключил музыку и, бросив на меня быстрый взгляд, спросил:
– Do you have a boy-friend?
– No.
– Good.
Подъехав к моему дому, он не попытался меня поцеловать или взять за руку. Умение ждать было одним из проявлений его хорошего воспитания. Забелин тоже умеет ждать, подумала я, выходя из машины. Вернее, не ждать, как этот американец, а выжидать, как затаившийся в кустах хищник.
Эх, Забелин-Забелин! У тебя есть два пути: ты либо проваливаешь из моих мыслей, либо женишься на мне! И уж если быть совсем откровенной, второй вариант – намного легче.
Глава 14
Завтракала я в «Галерее» в компании Соньки. В этот раз рыжуля была какая-то притихшая и задумчивая. Я ее не узнавала: пришла вовремя, ограничилась кофе с куском торта, говорила без повелительных интонаций в голосе. Даже агрессивно-сексуальный алый лак на ногтях сменила на девственно розовый. Ну прямо не Сонька, а степенная немецкая Марта!
Однако по-настоящему я начала удивляться, лишь когда выложила на стол конверт с деньгами. Сонькина правая рука инстинктивно дернулась в направлении кэша, но на полпути застыла и поспешно ретировалась под стол.
– Это твой гонорар. Там еще пятьсот сверху за оперативность.
При словах «пятьсот сверху» по лицу рыжей пробежала конвульсия: смесь алчности и чего-то непонятного. Ну не совести же, в конце концов?!
– Да что с тобой такое?!
– Борис и я. В общем, мы встречаемся.
– Блядь, Сонь! Такими шутками можно и убить! – вскрикнула я, вытирая с футболки кофе, которым поперхнулась.
– Я не шучу, мы на самом деле вместе. Серьезно, – отозвалась рыжая, стараясь не смотреть на конверт.
– Mama mia! Как такое могло произойти? – От изумления я принялась жестикулировать, как неаполитанская торговка.
– Сама не знаю. Сначала все было по-деловому: я его подсекла возле подъезда, когда он выходил на работу. Мы пару раз сходили в «Якиторию», а потом случился понос. И пошло-поехало.
– Понос? Какой еще понос?!
– Самый что ни на есть обычный. Ну, может, в жестковатой форме. Со свистом. Борю прихватило после того, как я влила ему в чай лошадиную дозу слабительного.
– Зачем?!
– Ты ж просила, чтоб он на работу забил. Вот я и пригласила его к себе на чаек, выпив который он каждые двадцать минут бегал к унитазу.
А в перерывах мы разговаривали. Обо всем. С ним мне было по-настоящему легко. Так прошли первые сутки. А потом Боря еще несколько дней провел у меня. Просто взял больничный и не пошел в офис. Мы хотели быть только вдвоем, понимаешь?
– А зачем? – спросила я, действительно не понимая. – Это же Бориска! Что-то вроде канцелярской скрепки. Ездит на метро, живет в ебенях, отдыхает в Геленджике. Он обычный. Заурядный. Среднестатистический.
– Он ответственный, начитанный, уважает женщин! – Наконец-то Сонька заговорила со свойственным ей напором. – У него чувство юмора прекрасное!
– Сейчас расплачусь от умиления! Сонь, ты о чем, он же лох!
– Он нормальный человек, просто не спит с модельками, не балуется коксом и ему по фигу, какие на нем шмотки: дизайнерские или с Черкизона. У него другие радости.
Забелин тоже не спит с модельками (или спит?), не балуется коксом (совершенно точно), и ему по фигу, какие на нем шмотки (хотя нет: ему, наверное, не по фигу).
А вот радости у него тоже другие. Блин, скомканное какое-то сравнение получилось, подумала я, а вслух сказала:
– И какие же? У костра близ речки Обь попить пивасика с себе подобными уебанцами и о Канте попиздеть? Не смеши! Что за спектакль ты тут разыгрываешь? Решила козырнуть мнимой близостью к этому чудиле и срубить с меня больше бабла? За молчание?
– Наоборот. Хотела попросить тебя не говорить Боре, что мы с тобой знакомы. Не стоит ему знать о том, как я появилась в его жизни. – Сонька положила на стол тысячу рублей и встала. – Ну, мне пора. Удачи!
И она действительно ушла. Заплатив за себя и не взяв конверт. Это был не спектакль. Oops…
Я сидела словно пыльным мешком прихлопнутая. Нет, моей безопасности ничто не угрожало: если бы Борька узнал о том, что Соньку к нему подослала я, он бы наверняка пообщался с Дымченко. Однако рыжая сама попросила меня держать язык за зубами. Так что все нормально. Но, блядь, что-то странное происходит в мире, раз аферистки мелкого пошиба начинают встречаться с офисными задротами и это у них серьезно.
Серьезно, врубаетесь? Энигма, епть!
Позвоню-ка я Светке. Надеюсь, она-то не пошатнет мои представления о порядке вещей и не огорошит новостью о своей неземной любви к разведенному инженеру Сергею из города Кременчуг.
– Привет, радость моя! Что делаешь? – несколько опасливо спросила я: уж очень не хотелось услышать в ответ слова «серьезно», Кременчуг, ну, или Сумы.
– Сижу на педикюре, пью вино и, блядь, хочу в ноготь бриллиант! – беззаботно отозвалась «птичка».
– А в жопу не хочешь? – счастливо рассмеялась я: все-таки есть в этом изменчивом мире нечто незыблемое – Светка! – Может, в Монтик скатаемся?
– Да ну на фиг! Скучно там. Давай лучше на Тенерифе.
– А на Тенерифе заебись как весело! Тусовка – просто улет: престарелые англичане с катетерами и батиками.
– На Тенерифе у моего бывшего – вилла, которую он, между прочим, готов отписать мне. Фишка про тебя и Забелина произвела на него неизгладимое впечатление. Осталось туда слетать и переоформить документы на собственность у местного нотариуса.
– Так в чем дело? Вперед!
– Неохота с ним одной лететь. Он наверняка возьмет с собой новую соску. Чтоб меня позлить: я ж когда уходила, попрощалась с ним словами: «У тебя хуй маленький, и трахаться ты не умеешь!» Чисто для острастки. Чтобы его дальнейшее блядство не было таким до неприличия жизнерадостным. Ну Мальви-и-ин, полетели вместе, а? И дело полезное сделаем, и отдохнем, – заканючила подруга.
– Ладно. Мне по-любому на некоторое время надо уехать из Москвы. Почему бы не на Тенерифе? К тому же там будет развлекательно: Апостол, свита, новая телка.
– Так я бронирую билеты?
– О’кей.
Когда я выходила из «Галереи», то уже и забыла, кто такие Сонька и Бориска. Напоминанием об этих чудаковатых персонажах мог служить лишь лежащий в сумке конверт. Но там, в конце концов, были деньги. А деньги – это всегда хорошо. Даже такие небольшие.
Через несколько часов мне пришла эсэмэска, прочитав которую я улыбнулась:
пустячок, а приятно! Thanks a lot, Mr. Dym-chenko!
Auth: VISA CLASSIC (RUR) N: *1015 NEW LIMIT: 780,000.00 RUR; April 23, at 11:32 (GMT + 3)
Отправитель:
БАНКРАБОТА
+ 7926…
Получено:
14:32:17
23.04.2009
В тот вечер я снова ужинала с Алексом. Мы сидели в «Модусе» и в ожидании заказа потягивали шампанское, когда позвонила Светка.
– Я выкупила билеты. Вылет завтра в семь двадцать утра из Домодедово. Это во-первых.
– Бля! Ну и быстрая же ты!
– Не перебивай! Во-вторых, твой Забелин здесь.
– Где здесь?!
– В «Рице» на крыше! С какой-то стриженой антикварной дылдой. Ужас!
– Ты там?
– Ага!
– Еду. Я буду не одна.
Алекс проглотил мое вранье о прилетевшей в Москву подруге («совершенно неожиданно, всего на один вечер»), и уже через двадцать минут я входила с ним под руку в холл гостиницы.
Чего я хотела этим добиться? Ничего особенного: просто показать Забелину, что у меня все заебись. А тут подвернулся удачный случай: молодой красивый миллиардер и я в новом платье – красном, узком и неприлично дорогом. Было, конечно, и еще кое-что: я скучала по Забелину. Очень.
Несмотря на конец апреля, Светка была в шиншилловой накидке, надетой поверх черного жакета (суда по нездоровой асимметрии, что-то японское). Свой необычный прикид она прокомментировала просто:
– Мех костей не ломит и сочетается абсолютно со всем.
Пока подруга заговаривала зубы Алексу, я нашла глазами Андрея. Черт! Он сидит спиной и меня не видит, чего нельзя сказать о Любе: та то и дело кидает косые взгляды в нашу сторону. Еще раз кинет – кивну. Ей ничего не останется, как ответить на приветствие.
И тогда Забелин обернется, чтобы посмотреть, с кем это его Манипенни здоровается. Ну, или спросит, кто там сидит.
Он спросил. И тут же обернулся. Я посмотрела на него в упор и потерла средним пальцем переносицу. Он понял и усмехнулся. И почесал средним пальцем правую бровь.
– Andrey! – Алекс увидел Забелина.
Как я и рассчитывала: они знакомы. Интересно, кто к кому подойдет? Пошли навстречу друг другу. О чем-то разговаривают. Кажется, Забелин приглашает за свой стол. Так и есть! Ура! Только не вздумай отказываться, мой юный американский друг! Pleaaaaaaaase!
А он и не думал. Бизнес есть бизнес: у «Мейтон Стил» и «Рудчермета» есть mutual interests. Где-то в Монголии. Или в Мордовии. Или в Молдавии. В общем, где-то там.
Через пять минут мы уже сидим за столом Забелина.
– Плоховато работает у нас служба безопасности, раз мои самые красивые сотрудницы ужинают с моими же бизнес-партнерами, – скаля зубы в ухмылке, говорит эта скотина.
Мои сотрудницы! Главное – мои! То же мне – феодал недобитый!
– Ну что вы, Андрей Владимирович! С вашей службой безопасности все о’кей: ваши драгоценные сотрудницы ужинают с вами, – отвечаю я, указав взглядом на Любу, после чего выдерживаю паузу (во время которой медленно поднимаю бокал и делаю несколько глотков вина) и добавляю: – Просто я. У вас. Больше. Не работаю.
И медленно так ставлю бокал на место. (Позже Светка сказала, что выглядело это очень эффектно.)
– Жаль. Вы – хороший переводчик, – как бы небрежно бросает Забелин, но я уже знаю, ему не все равно.
Его выдали глаза: услышав о моем уходе, он их опустил. Потом, правда, тут же поднял и бесстрастно уставился на меня, но было поздно: я все поняла.
Поняла и замолчала. А они всё о чем-то разговаривали и разговаривали. Кажется, о Куршевеле. Что Куршевель – это хорошо. Или, наоборот, очень плохо. Точно не помню. Я не особо слушала. Пила вино и думала о том, что сейчас возьму и через весь стол заеду Забелину по его спокойной физии. В какой-то момент мы встретились глазами, и он вышел, жестом приказав сидящим неподалеку телохранителям оставаться на месте.
Через минуту из-за стола поднялась я, будучи абсолютно уверенной в том, что эта тварь ждет меня в туалете.
В туалете было много мрамора и мало света. Как в Мавзолее. Мы стояли друг напротив друга и молчали.
– Ну? – первым нашелся он.
– Что – ну?
– У тебя есть что мне сказать?
– Да, есть. А давай ты сдохнешь, а?
– Дура. – Он повернулся ко мне спиной и направился к выходу.
Не знаю, что со мной произошло, но я подскочила к нему и со всей силы ударила кулаком между лопаток. От неожиданности он застыл на месте, и тогда я обрушила на него целый шквал тумаков: по спине, по голове и даже по рукам, которыми он пытался закрыться.
– Дура! Совсем очумела!
– А давай ты все-таки сдохнешь, а? – твердила я, молотя кулаками и задыхаясь то ли от злости, то ли от усталости, то ли от бессилья.
Наконец ему удалось схватить меня в охапку. Он обнял меня так, что я не смогла пошевелиться. И тогда он начал меня целовать: остервенело и больно. Мы как два диких зверя кусались и хотели друг друга.
В этот момент в туалет заглянул один из его бодигардов.
– Пошел вон, – прорычал Забелин. – Никого не пускать!
– Что ты делаешь? Нас же ждут! – пыталась я опомниться.
В ответ на это он задрал мне платье и усадил на край умывальника, по форме, расположению и цвету напоминающего гробницу вождя мирового пролетариата.
– Почему ты без трусов? Янки уже стянул? – прохрипел Андрей.
– Это платье надо носить без белья. Не останавливайся.
И мы забыли обо всем. Он никуда не спешил. Его пальцы умело нажимали на нужные точки, и я хотела лишь одного: чтобы он поскорее вставил. Умывальник был высоким, и Забелину пришлось снять меня оттуда и трахнуть сзади.
Когда все закончилось, он прижал меня к себе и сказал:
– Ты самая дорогая женщина в моей жизни.
– В смысле? – опешила я: не ожидала от Забелина таких телячьих нежностей.
И правильно, что не ожидала!
– В прямом. Этот инцидент обойдется мне в десятки миллионов.
Если Мейтон узнает, что я выебал его бабу, он откажется от сотрудничества.
Инцидент! Выебал! Бабу! Вот сука! После секса не прошло и тридцати секунд, а он уже подсчитывает убытки!
– Не узнает! Козел! – Я оттолкнула его от себя и выбежала из туалета.
– Ты в порядке? Я волновался. Где ты была? – спросил Алекс.
Я почему-то посмотрела на Любу. Она сидела с неестественно прямой спиной и улыбалась одними губами. Она все поняла, и ей было больно.
А мне, блядь, не больно видеть тебя вместе с ним в ресторане и понимать, что через несколько часов вы закроетесь в номере?! Иначе жрали бы где-нибудь в другом месте, а не в «Рице»!
– На ресепшн, – ответила я.
– Зачем?
– Мне стало плохо. Попросила таблетку.
– Детка, сказала бы мне – я бы все нашел. – Американец приобнял меня за плечи. – Отвезти тебя домой?
– Да.
Я подняла глаза: возле стола стоял Забелин и внимательно наблюдал за нашим диалогом.
– У меня был важный звонок. Прошу прощения, – невозмутимо сказал он и сел.
Алекс извинился за то, что мы уезжаем, и попросил счет. Забелин махнул рукой.
– Не надо. Выздоравливайте.
И мы уехали.
Я отправила Светке sms.
Проследи, куда они пошли.
В номер. Неужели у него встает на этого офисного зверька?
– Завтра утром я улетаю на Тенерифе, – сказала я, повернувшись к Алексу.
– Надолго?
– На пару недель.
– Ты не против, если я прилечу туда на следующие выходные?
– Буду только рада.
Он помог мне выйти из машины и поцеловал на прощанье руку. Вот ведь как бывает: один трахает в туалете, а другой галантно открывает двери. И ничего не попишешь: c’est la vie.
Глава 15
– Вот мы и приехали! Добро пожаловать на виллу «Святая Зинаида», названную в честь усопшей Витюшкиной маменьки! Обязательно переименую ее в «Зинка – замшелая проблядь»! И дверную табличку повешу! Прикольно будет! – хихикнула пьяненькая Светка после того, как наше такси остановилось возле высокого каменного забора.
– А когда сам Витюшка подкатит? – спросила я, вылезая из машины.
– В понедельник, а свалит сразу же после оформления сделки. Так что к приезду Алекса и духу его здесь не будет. Не волнуйся.
– Чудненько!
Нам навстречу вышла маленькая улыбчивая испанка в длинном русском сарафане и кокошнике.
– Это Тильда, – пояснила Светка. – К счастью, единственная жертва муравьевских барских заебов в окружающем нас интерьере. Все остальное здесь в полном порядке. Не успел испортить.
Я осмотрелась: дом и впрямь оказался более чем приличным: большой, светлый, обставленный в средиземноморском стиле.
– Сними это тряпье и переоденься в нормальную одежду, – попросила подруга домработницу, когда та подавала нам ужин – жареных осьминогов и спаржу.
Испанка еще шире заулыбалась и отрицательно замотала головой.
– Бля, я забыла: ты ж по-русски ни бельмеса. Change into other clothes, please, – повторила Светка, обращаясь к Тильде.
