Текст книги "Там мой брат! (СИ)"

Автор книги: Лёна Лазарева

Соавторы: Лола Балалар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

По-моему, стена задрожала от моего вопля… а меня неожиданно покинули силы. Да их и не было, по правде-то говоря.

И я скорчился, прижав к щеке Борькину руку, и чувствовал только, как по телу проходит судорога.

Пальцы его шевельнулись у моего лица… и тут я услышал:

– Эдан? Ты… вернулся?

Я на мгновение замер, боясь поверить… И тогда он добавил:

– Слезь с меня, а? Больно же…

Я вскинулся, чуть не упав – и уперся взглядом в Борьку… Его глаза смотрели на меня – живые! Это был уже не тот, спокойный, обреченный взгляд…

– Я жи-вой! Слышишь меня, ты, гном ты дурацкий?! – спросил я и вытер слезы грязной своей рукой, испачканной в крови… в Борькиной, наверное, крови…

– Плохо… – отозвался Борька и просиял совершено счастливой улыбкой. – Плохо слышу… Мне оркуст в ухо рявкнул… Эдан, а я оркуста завалил!

И закрыл глаза, потеряв сознание.

– Вот теперь другое дело, – одобрительно хмыкнул Миррус. – Леммель, теперь твоя очередь. Оркуста завалил… надо же!

– Леммель…

Я только тут вспомнил, как звали целителя, что лечил меня у Мирруса.

– Пожалуйста! Умоляю тебя… Помоги… Это же – мой брат… что я без него?! Ты видишь… он же герой… Леммель!

Я попытался встать, не мешать людям уложить Борьку на щиты.

И упал. Совсем я забыл про ногу… надо же.

А мгновением позже меня окатил чужой жаркий восторг:

«Я снова его слышу! Я снова слышу его, Эдан-эльф!»

«Кошка», – всколыхнулось во мне благодарно. «Он жив, Доори! Живой! Эх, если бы ты могла лечить…»

«Я могу только убивать, Эдан… Лечащих вещей гномы не делают…»

– Эдан… – это Натка, придерживает меня за плечо. – Эдан, пойдем! Давай я помогу… Пойдем, тебе тоже к лекарю надо.

Я погладил Кошку, – рукоять куга толкнулась в ладонь, словно изголодавшийся по ласке кот… Попытался встать, не отводя взгляда от Борьки, его как раз укладывали на щиты – бережно, упрекнуть не в чем! – и упал опять, наверное, надо было посильнее за Натку хвататься!

А больше ничего и не помню.

Глава 11. Заключительная.

Вижу потолок. Доски. В меру грязные и закопченые – а может быть, просто темно тут, и поэтому они мне такими кажутся?

Отблески какие-то на потолке, от лампы, наверное…

Где я?

Попытался повернуть голову, но почему-то вместе с головой стало поворачиваться всё тело, словно шея утратила подвижность.

Боги, больно-то как!

Даже в голове прояснилось.

Но ведь меня лечили уже, кажется… или всё это был сон? Ведь было же… Милая девушка по имени Натка, Миррус и его Темные полки… Путь до Ахсны, такой долгий, невыносимо долгий… неужели это всё один лишь бред? Но где я валяюсь?

“Не у орков же, – пришла робкая мысль, – не может быть у них такого потолка, у них шатры…”.

Надо было повернуться. Надо было понять, где я… и стоит ли беречь силы, а то, может быть, это всё-таки плен?

Борька! Я же видел тебя… И оркуста…

Не сдержав стона, я повернулся на бок, увидел ряд коек и светильники, такие же, как в нашей крепости… и опять куда-то провалился. От облегчения, наверное. Ахсна...

А следующее пробуждение было куда более приятным. Потому что сквозь сон я услышал то единственное, что меня волновало: «его друг», «оркуст» и «поправляется». И откуда-то я знал, что это про Борьку, что он поправляется, хоть и плох ещё.

– А Эдан? – тихо спросил кто-то женским голосом… Натка? Наверное…

– Он тоже поправляется, – а это лекарь… кажется… – Не волнуйся, он не умрет. Все будет хорошо.

Они подошли поближе, и теплые пальцы спокойно ухватили мое запястье.

– Хватит дрыхнуть, пора пить лекарство. Слышишь меня, герой? Открывай глаза, лечиться будем.

Я послушно открыл. Это свои! И они знают про Бо! Где-то он, мой упрямый гном, такой безоглядно отважный?!

Передо мной маячила незнакомая фигура. А может, я и видел его… не помню. Голос вроде бы не совсем чужой… Но за его спиной стояла Натка!

– Нат… – позвал я тихо. Громко не получилось.

– Я здесь! – взволнованно отозвалась она. – Я и Горди. Помнишь Горди? Он помогает Леммелю… нашему целителю. Он тебе лекарство принес, чтобы спалось легче и заживало быстрее.

– Как ты тут? – немного сдержаннее девушки спросил Горди. – Сильно болит? Болеутоляющего дать? Мы привезли с собой, так что большинству должно хватить. Тебе-то уж точно – Комол велел, чтоб тебя в первую очередь всем обеспечили.

– Не надо! – взмолился я. – Мне… хорошо… не надо, ведь есть другие, им нужнее…

Пока я лежал неподвижно, и терпеть было можно… и не надо ехать на лошади или куда-то идти… хорошо-то как.

– Да кому как… Понятное дело, что есть и потяжелее ранения, но все равно, – тут Горди ухмыльнулся весело, – приказ есть приказ. Тем более что у таких мы ничего и не отнимем. Так что, дать обезболивающего?

– Подожди, пожалуйста, – попросил я его и с надеждой посмотрел на Натку: – А где… как Борька? Скажи мне!

– Да вон он, на соседней койке лежит, – улыбнулась мне Натка. – Живой он, я же говорила, что гномы живучие! Дышит, шевелится, даже говорить пытается, хоть и получается у него плохо.

– Плохо? Почему? – глупо спросил я.

Да какая разница! Пусть хоть молчит… лишь бы живой… что мы, не поймем друг друга?! Шептать можем… или на земле палочками чертить, если уж так надо…

– Бо… – осторожно позвал я, подумав тут же: может, он спит, а я его потревожу?

И попытался повернуться в ту сторону, куда показала Натка. Зря попытался. Отвык, видно… И как это мне, такой размазне, удалось в плену молчать? Не кричать, не визжать и не выть… Словно и не я это был. Во всяком случае, сейчас я довольно громко застонал. А Борьки не увидел…

– С другой стороны! – девушка рванулась ко мне, чуть не сбив с ног Горди. – Он с другой стороны, Эдан! Не крутись ты так, больно ведь! Что ж вы все, мужики, бестолковые-то такие? Вот куда ты рванулся, а? Он все равно сейчас спит…

– Ох, Натка, а от тебя вечно такой шум, что хоть не пускай… Сама-то чего дергаешься? А ты, Эдан, давай-ка отварчику глотни. Я тебе вот помогу приподняться, а ты попей. И не стесняйся, вот именно этого добра у нас много, у орков обоз хороший был. А вот капельки постарайся проглотить – они хоть и противные, но надо. И как раз их у нас мало. Давай, давай… потихонечку…

Горди приподнял мне голову, стараясь аккуратно напоить.

Какие они бережные и заботливые… Не знаю, что же со мной такое – кажется, у меня даже слезы выступили… вот плакса!

Я улыбнулся Горди, старательно глотая питье – блаженство какое. Только сейчас понял, как пить хотелось. Но парень загораживал мне Борьку.

– Прошу тебя, – сказал я, проглотив всё, – покажи мне его… я могу увидеть?

– Хорошо, сейчас я отойду… – Горди убрал свои склянки-плошки и отодвинулся. – Вот, лежит, видишь? Весь тут, рядом. Может, даже очнется скоро – он давно уже отрубился. Леммель ему слух подправил немного, так что он теперь слышит вполне сносно.

Борька мой… неужели это ты?!

Лицо было худым, как у мальчишки. Нос торчит… Волосы слиплись сосульками. Сейчас они были какие-то пыльно-бурые, лицо в синяках и ссадинах... даже отсюда видно. Грудь бинтами перетянута…

Я глубоко вздохнул. Не надо его звать. Пусть спит и набирается сил… Но как же тревожно было на душе! Если даже мне отчего-то больно дышать, то что же чувствует он?!

– Натка… – позвал я тихонечко. – А у него ведь… рана в груди была. Как…

Энатали развела руками.

– Она не была, она есть. Кто другой бы помер, наверное… А тут… Это, наверное, орочья кровь дает себя знать. Ну или гномья… Но он дышит и живой. Так что не переживай, ладно? Он, между прочим, про тебя все время спрашивал, как в себя приходил.

– Конечно, спрашивал, – тихо согласился я.

Разве мог Борька иначе?! Он же такой… добрый. И верный. А ведь он думал, что меня убили… Страшно как, я же хорошо представляю, каково ему было, сам ведь едва на людей бросаться не стал!

– Борька… – прошептал я.

Дышит! Живой! Лучше бы сказали, как рана заживает… А то – дышит… Умирающие тоже дышат, пока не умрут… Боги, простите, о чем я думаю?! Придурок… Мне бы встать и попытаться помочь ему, я же эльф всё-таки! Вдруг получится поделиться силой?

И тут Горди спокойно сказал:

– Бабы вечно как ляпнут… Живой… сказанула… кто ж так про раненых докладывает? Этот твой полуорк уже поправляться начал – рана не преет, лихорадки нету, нагноения тоже – чисто все. Просто какое-то время придется поберечься. Самое паршивое у него – не эта рана, и даже не та, что на ноге, хоть он запустил ее кошмарно… Самое неприятное – это сустав выбитый и легкие… Их тут в Ахсне траванули орки, с дымом по ветру дряни всякой напустили. Вот он себе этой гадостью легкие с гортанью и посадил. Но на пороге он не стоит и помирать не собирается уже. Так понятнее?

– Понятнее, – я шумно выдохнул, – так понятно, спасибо тебе, спасибо!

Ох, Борька, ну что же ты со мной делаешь?!

Ты только выздоровей – я ж душу из тебя выну… Зачем один на оркуста полез? Да я бы и с того света пришел и… морду бы тебе набил, чтобы ты так больше никогда! Когда тебя из боя выносили, в крови… меня брань одна и спасла – отец никогда не плакал, только бранился, даже когда его зверь помял.

– Ой, к тебе твои друзья пришли, – Натка улыбнулась, скрывая разочарование (она явно не прочь была посидеть со мной наедине подольше). – Я тогда попозже зайду, не буду мешать.

– И я тоже пойду, если тебе больше не нужно ничего, – проговорил Горди. – А если нужно, скажи. Может, пожрать тебе притащить? Обед нескоро еще, но еду найдем…

– Может быть, немножко… немного погодя, – сказал я неуверенно. – Приходи, Натка, я буду ждать!

Она кивнула и ушла, освободив место рядом со мной для моих соратников. Защитники Ахсны выглядели не лучшим образом. Так-то я вроде привык, а как на Миррусовых людей посмотрел, так сразу разница в глаза бросилась. Отощавшие, как волки зимой, измотанные, злые… да, все еще злые, хоть и полегчало им… Но я представлял – им же и хоронить приходится, и пленные орки тут ещё, а стольких наших не стало! Да и саму крепостцу нашу не мешало бы отремонтировать.

– Ну как ты, Федька? – взволнованно спросил меня Бураги, копейщик со второй башни. – А мы уж чуть было не похоронили тебя тут! Здорово, что у орков ничего с тобой не вышло! Нам тут парни Мирруса порассказали все!

– Ну… у них сначала почти получилось, но потом меня Бо выручил! – честно объяснил я.

Ребята переглянулись. Похоже, решили, что с головой у меня не всё ладно.

– Вы думаете – я брежу? – улыбнулся я. – Бо мне свой куг отдал. Гномский нож с душой. А то бы… а то бы я и не выбрался. Они уснули, и я сбежал… уполз, вернее. А часового убил…

– А Бо тоже так про тебя говорил! – сказал Тавен, покосившись в сторону Борькиной койки. – Мол, если б не ты… Хорошо, что ты вернулся, Федя! Ты поправляйся давай… а то что ж так...

Ребята загомонили тут же, обсуждая возможности гномских ножей, орочьих часовых и эльфов-разведчиков. И все это одновременно. Иногда, правда, они обращались и ко мне…

– А ты только одного часового убил?

– А как они тебя поймали?

– Да не галдите вы, изверги, тут раненые спят! – сказал подошедший санитар, молодой, кажется, из миррусовых людей.

Хорошо хоть ребята не попросили меня рассказать, как орки пытались меня допрашивать.

– Федь, слушай, а что это за девчонка тут к тебе ходит все?

– Парни… отвалите от него… – тихий, слабый голос был ужасно хриплым и еле слышным. И принадлежал он, несомненно, Борьке! – Шумите тут… как орки прям…

Ребята расступились и притихли.

– Борька! У меня всё хорошо, только бы ты… только бы с тобой… а ведь меня твой подарок спас, ты слышишь? Это Кошка меня спасла!

Я верил – и боялся поверить, что смерть прошла стороной и не забрала его...

Борька медленно повернул ко мне голову, и взгляд его окатил меня совершенно счастливым умиротворением.

– А меня – твой, – все так же тихо и трудно отозвался гном. – Твои то есть… Я ж ведь пояс твой… нашел… под матрасом… И я уже… нормально слышу… почти. Ты сам-то… как?

– Я хорошо, Бо, – ответил я, не сводя с него глаз – чтобы поверить, чтобы привыкнуть, что он живой… чтобы как-то подбодрить его на таком расстоянии – маленьком и одновременно непреодолимом. Я ведь чувствовал, что встать вот прямо сейчас не получится. – Ты же видишь! Что мне сделается?

Он смотрел на меня и улыбался. Весело, радостно, но почему-то немного тревожно.

– Был момент, когда я… – произнес он, – чувствовал твою боль… Вроде бы… Что с тобой приключилось?

– Ну… я, как последний дурак, наткнулся на орков и принял их за наших… А почему ты решил, что это была моя боль?

– Потому что я сам тогда еще ранен не был… – задумчиво отозвался он окрепшим, но все таким же шершавым голосом, мельком глянув на ребят. Те все правильно поняли и тихонько утекли в сторонку, к другим обитателям лазарета. – Опять же чью цацку я на себе таскаю? Не твою? Значит, орки, да?

Он помолчал и спросил все-таки:

– И что они с тобой сделали?

– Ну… почему-то не напоили и даже не накормили… Просто побили… ну а как же? Хотя у них гусь жареный был, представляешь?! Но я вру… напоить хотели. Потом уже.

– Просто побили? Орки? – Бо ухмыльнулся. – Ну-ну… Кошка, а ты что скажешь?

«Они очень методично спускали с него камчой шкуру», – беззвучно отозвалась Доори, которую, как оказалось, положили рядом со мной. Если бы я пошевелил рукой, то сразу бы ее нащупал…

– А ты там в театрусе что ли была? – с медленно разгорающейся яростью спросил Борька. – За каким чертом ты позволила этому случиться?

«Я растерялась…» – угрюмо призналась куг.

– Ну а что она могла бы сделать, Бо?! – вступился я. – Их четверо было… разведчиков. Ну, убили бы мы одного, и что?! Она как раз вовремя вмешалась…

Доори пришибленно молчала. Борька презрительно фыркнул, но тут же нехотя проворчал:

– Ну, хоть живым вытащила… Спасибо. Ты их запомнил, Эдан?

– Да я предпочту их забыть поскорее, Бо! – рассмеялся я. – А самому противному из них Кошка горло уже подправила…

– Ладно, забывай, – милостиво ответил Бо. – Кошка? Понятное дело, в лицо не узнаешь, но хоть что-то?

«Я помню имена!» – заискивающе сказала куг.

– Ну и..?

«Оргон… Керуг… И Цэгэн!»

– И кто из них… с камчой? – Борькин голос стал вдруг совершенно спокойным.

«Цэгэн…»

– Спасибо, Доори. Я понял. Черт, Эдан, если б я знал, сам бы с тобой пошел… для отвлечения внимания на себя хотя бы…

– Бо, ну что ты! Зачем тебе такое… мне кажется, они бы тебя вообще убили… А я… тощий, ну они и щадили меня… Бо, я дурак. Тебя так тяжело ранили, а у меня так… ерунда, мне уж вставать пора, а я валяюсь тут.

– А ты куда это так торопишься-то? – Борька заперхал, словно от пыли, и совсем сипло добавил, – голову сначала от подушки оторви самостоятельно, а то… вставать ему пора…

– Конечно, пора, просто я слабак… – подытожил я. – Вон, на тебя хочу посмотреть как следует… Пояс наконец доделать. Много всяких дел! И еще полечить тебя, хотя бы так, как я умею!

– Пояс… – Борька вдруг дернулся, ощупывая себя здоровой рукой. – Пояс! Сняли! Вот кто просил, а?!

Он помолчал, тяжело и прерывисто дыша, потом сказал:

– Я в этом поясе каждый день в бой шел… Будто ты рядом и живой… Не надо ничего доделывать, он и так хорош… пусть… главное, что ты и в самом деле живой…

– Конечно живой! – у меня вдруг перехватило горло. – Еще какой! Борь, я тебе еще сделаю. Покрасивее. Несколько штук. И я просто буду всегда рядом, в любом случае…

Он скептически хмыкнул, а потом вдруг тихо и мечтательно проговорил:

– Знаешь, я тут вдруг подумал, может, нам тебя женить да и осесть где-нибудь? Дело найдем, детишек нарожаете…

– Меня? Женить? А кому это "нам"? – фыркнул я. – Может, лучше тебя?

– Да ну, кто ж за полуорка доброй волей пойдет? – Борька рассеянно посмотрел в потолок. – А нам – это я тебя и себя имел в виду. А чего? У тебя с бабами никогда проблем не было – вспомнить хоть, как мы в Рату ездили… еле ноги унесли.

– Это мы удачно съездили, – мечтательно улыбнулся я, – а ты забыл, что к тебе там тоже кое у кого были конкретные претензии? Это кто, интересно, бедную вдовушку убеждал, какая она круглая дура, что не погнала тебя веником, и совал ей в нос свое происхождение? Бедняжка и по сей день тебя помнит, спорю на свой лук!

– Я не совал! – возмущенно воскликнул Бо. – Я честно и вежливо уведомил! Один раз, между прочим! Это она потом полчаса разорялась, что, мол: ах, какая неожиданность…

– И отказала тебе от дома? – невинно спросил я.

– Ну… нет, – проворчал он. – Не отказала. Думаю, что ей просто хотелось разнообразия.

– Ты ей понравился! – провозгласил я. – Мы, эльфы, такое видим!

Хотя я всего лишь полуэльф, и ничего такого мы не видим… Но во-первых, Бо ей и вправду нравился, по-моему. А во-вторых – так приятно было его подразнить и поговорить о всякой ерунде… Хотя осесть и жить рядом – это вам не ерунда. Это уже, братцы, серьезно! И раз он заговорил об этом, значит, помирать не собирается!

А в Рату мы вернемся. И вдовушку найдем. А если Бо не захочет, я сам найду… и приведу ее к нему!

– Вы, ушастые, вечно как увидите что-нибудь…

Бо замолчал. Слышно было, как он пыхтит, пытаясь хоть немного сменить позу…

– Эдан…

– Что, Борь? Больно? Вот тебе нужно обезболивающего… ну куда они там все пропали!

– Да меня и так им по самую маковку накачали… Просто… страшно мне, – еле слышно признался он. – Ужасно боюсь, что… это у меня такой бред. И когда он кончится, выяснится, что Ахсна пала, я в плену, а ты… а тебя нет.

– Ещё чего скажешь – меня нет! Я есть! И Ахсна есть, хоть и потрепанная… но мы восстановим! А как ты встанешь, первым делом мы с тобой на камушке посидим. Оказывается, это ради него орки перли на нашу крепость… Какой-то он особый, камень наш. Ну, тот, что возле казармы торчит, у стены! Вот откуда бы я мог узнать о цели их похода, если бы меня не было?!

Логики в моих словах не было никакой, последовательности – тоже. Зато я был абсолютно уверен в том, что говорил…

Борька снова повернулся ко мне. Вглядывался в меня долго-долго, пристально… После чего улыбнулся и сказал:

– Вот смотрю на тебя – и верю. Стоит взгляд отвести… Хотя голос тоже помогает. Расскажи лучше, как все прошло. И про орков расскажи. Попозже забудешь про них…

– Да что о них рассказывать?! – удивился я. – Орки как орки… Хотя – нет. Не совсем. Я так понял, что все они полукровки были. Поэтому я, когда перебрался на тот берег, не ждал, что могу их встретить… А они – вишь ты, как далеко зашли! Кстати, надо Комолу об этом сказать, это, наверное, важно…

– Ты разговор не уводи! – немедля приструнил меня Бо. – Как они тебя обнаружили? У них шаман был?

Я принялся рассказывать, как сам – дурак дураком! – вышел на них, сидевших у костра в наших плащах. А ведь повезло! Будь там шаман – наверное, я бы не сбежал…

Ну и остальное… кратко, без лишних деталей – и впрямь, не хватало еще раненого друга тревожить такими подробностями!

Борька смотрел на меня и молчал. Долго. Потом сказал:

– Эдан… Я, правда, плохо тогда соображал, но парни сказали, что у тебя не спина, а поле вспаханное… Но лежишь ты на ней, шевелиться не торопишься… значит, еще что-то есть. Помимо спины, – он вздохнул и добавил: – Я их найду. И они будут очень жалеть, что не догадались погибнуть под Ахсной, как воины.

– Да плюнь ты на них, Бо! – воскликнул я. – Может, они и мертвы уже. Главное, что мы с тобою живы…

– Мы живы, – прошептал Бо. – Но плевать на орков я не собираюсь. Это больше на пакостничество похоже. Не, Эдан, их счастье, если они и впрямь мертвы.

– Я знаю, что ты грозный! Но я даже не представлял, насколько… Вон оркуст вовремя не остерегся – и вот вам результат!

Борька смущенно улыбнулся.

– Да ну, скажешь тоже… грозный… А оркусты вблизи, оказывается, еще страшнее. Я даже и не знал, что умею так быстро двигаться…

– Бо, ты, наверное, один такой, – сказал я. – Никогда в жизни не слышал, чтобы это чудище можно было бы завалить в одиночку!

– А ты в одиночку крепость спас со всеми нами. И кто из нас круче тогда? – рассмеялся мой друг, но тут же закашлялся.

– Хватит вам подвигами меряться… – неожиданно проворчал кто-то… Секундой позже я узнал голос нашего лекаря. – Я тебе, Борька, что велел? Лежать и молчать! И так голос, будто ты – оркуст, больной ангиной. А ты еще и связки напрягаешь… Будешь и дальше так продолжать, я на тебя Феде нажалуюсь.

Борька фыркнул:

– Подумаешь… напугал… Да и хрен с ним, с голосом, что, меня так не поймет никто, что ли?

– Нее, Бо, целители правы! – согласился я и сокрушенно заметил: – Сейчас – только шепот! А как же командный голос?! Забыл? Ты ведь командир у нас теперь.

– Да какой из меня командир, ты что! – взвился полугном. – У меня на позициях больше половины ребят полегло! Какой я командир после этого?!

– А ну цыц! – неожиданно рявкнул лекарь. – О командирстве твоем Комол решать станет, не ты! О глупости твоей последняя блоха в курсе! Псих ненормальный! А сейчас ты вообще в лазарете лежишь – будь добр исполнять наказы лекарские… Ишь, голос он тут повышает… Раны сначала перевязывать научись, гном криворукий! Или без ноги остаться захотел?

Борька заткнулся. А кто бы не заткнулся после такой взбучки?

– Федя, давай я спину обработаю тебе, а потом этим паршивцем займусь.

– А может, не надо? – малодушно осведомился я. – У меня… в порядке всё.

Так не хотелось выть и стонать в присутствии Борьки!

Лекарь задумчиво поглядел на меня и сказал:

– Ладно, поменяем очередность. Сначала Бо, потом ты… Хотя я б на твоем месте решил бы отстреляться от неприятного первым. Или болеутоляющее еще не подействовало?

Ой, а ведь мне же его и вправду давали… Стыд какой.

– Да. Конечно. Я был неправ, – сказал я и решил: надо молчать. Вон Борьке, наверное, куда больнее. Он же не стонет! И я тоже… вот буду терпеть, как у орков – значит, он быстрей поправится. Жаль, тут дерева нет… Грызть нечего.

– Ладно…. Сейчас мы тебя повернем… – бормотал наш Лухт, самый ворчливый, возможно, и один из самых отзывчивых обитателей Ахсны. – Позвать кого… нет, не надо, сам справлюсь, тебя, Федька, и моя младшая дочка перевернуть могла бы…

Он осторожно и очень бережно начал меня поворачивать, но тут же сдавленно выругался.

– Черт бы меня побрал! Забыл совсем, что у тебя ребра еще… Так… Тогда, пожалуй, лучше сидя. Удержишься ты сидя, а, Федь?

– Не знаю, – честно ответил я. – Постараюсь. Только вот… я сам… не знаю… боюсь, сесть не получится.

И когда это мне ребра намяли?! Не помню… Орки только по спине били… Или это в самом конце? Когда я… Там ещё хан был, и этот… подозрительный маг.

– Я могу сидеть и даже встать, – вдруг подал голос Бо. – Лухт, давай я его придержу просто, а ты все сделаешь. Ну или позови вон Тавена того же, если мне не доверяешь…

– Иди в задницу, Борька, – сердито буркнул лекарь.

– Борька, перестань! – одновременно с лекарем возмутился я. – Ты забыл, что я видел тебя… там… Ты хочешь, чтоб мне стыдно стало?! Сейчас я…

– Тавен! – позвал Лухт. – Тавен, поди сюда, поможешь мне…

Тавен оказался рядом раньше, чем смолк голос лекаря.

– Чего надо, придержать? Али отнести куда?

– Я его сейчас посажу, а твоей задачей будет, чтоб он не грохнулся. А то у меня тут уже вон доброволец нарисовался один, помощничек хренов…

– Да ладно тебе ворчать, – добродушно хмыкнул Тавен, аккуратно принимая меня у лекаря. Он спокойно ухватился за мои предплечья и сказал: – Прости, Федя, тут тебе тоже больно, наверно… Но фиг знает, за что тебя еще держать… не за плечи же…

Он был прав. По рукам, конечно, тоже попало, но намного меньше.

– Нормально, – сказал я. – Ты держи крепче… пожалуйста.

И я, вздернутый вверх, подмигнул Борьке, зато, надеюсь, он не заметил, как меня перекосило!

Он ободряюще улыбнулся мне в ответ. А Лухт тем временем, похмыкав сосредоточенно, спросил вдруг:

– Тебе ремешок в зубы дать, Федь?

– Давай… А то я как раз пытаюсь вспомнить, когда же я ел в последний раз, – решил я пошутить.

Соврал. Помнил я еду.

Лекарь свернул вдвое какой-то ремень и сунул мне в рот. В следующий момент я уже смог его оценить по достоинству. Куда лучше дерева, надо признать! И грызть можно, дерево жаль было…

Лухт совершенно буднично и уже безо всяких предупреждений стал снимать с моей покоцанной спины повязки. Тавен тихо сказал:

– Упрись в меня лбом, легче будет…

А Борька… Борька шумно вдохнул воздух и, кажется, забыл, как его выдыхать обратно. Я и не видел его. Слышал только. Перед глазами замаячили какие-то багровые пятна и линии, и я закрыл глаза – правда, пятна остались.

Кажется, у орков было чуть легче. Хотя, я ошибаюсь, наверное… У меня всё-таки потекли слезы. Лекарь, конечно же, старался работать быстро и осторожно – я прекрасно это понимал! – но как же это было долго… А потом, когда он занялся распоротым боком, я не выдержал… Нет, не заорал – спасибо Тавену и чьему-то ремню. Но, как в ту ночь, у меня опять началось что-то вроде судороги – и эту дрожь мне никак не удавалось унять.

– Федька, а мы, пока ты с орками в прятки играл, двух оркустов положили! – внезапно заговорил Борька. Я знал его достаточно хорошо, чтобы услышать в голосе тщательно скрываемое напряжение, но вот с чего оно там взялось, было непонятно. – А еще я свою койку в казарме сломал, представляешь? Во придурок, правильно меня Лухт обозвал все-таки… Зато потом на твою пошел спать. И пояс там нашел, кстати. Красивый! Я так подумал-подумал, а потом решил, что это ты мне, наверное, делал. Ну не бабе точно! Раз там тигр начат и все такое… Короче, ты извини, если не мне – я его все равно уже поносил и присвоил.

– У-мм, – промычал я одобрительно в ремень, стараясь выразить свое восхищение защитниками крепости и заодно то, что пояс я действительно делал для Борьки, и жаль, что не доделал, и хорошо, что Бо его нашел… – У-гу…

Милый мой гном, брат ты мой дорогой! Ты стараешься меня отвлечь, чтобы не так было больно. Я знаю.

– Ты, Борька, лучше вон расскажи, как ты себе ногу перевязывал, – ядовито пробурчал Лухт. – Вот уж и впрямь повествование жуткое и престрашное.

– Отвяжись, а? Если я ему буду про это рассказывать, он на меня шипеть опять станет. А я не люблю, когда на меня шипят. А кстати, с Комолом что? Живой он?

– Живой, живой… Миррус-полукровка на него половину своих сил извел, так что наш комендант не просто живой, а даже и похож на такового…

Миррус… Какой же он всё-таки, оказывается… настоящий!

Вот это племянник у нашего Комола! «Не смей называть меня Мусей!» – вспомнил я, и даже боль немножко отступила.

Было странно: как будто боль на поверхности, а я спрятался от нее где-то в глубине маленькой точкой… Только судорога время от времени проходила по телу.

– Вот ты мне, Федька, скажи – какого черта ты полез в бой с такой спиной? – со вздохом произнес лекарь. – У тебя ж тут все швы разошлись! Я знаю Леммеля, слышал про него много… только каким бы хорошим ни был лекарь, если пациент так себя ведет, ничего путного не выйдет… Терпи вот теперь… Так… а вот тут мы, пожалуй, просто сделаем примочечки… Как ты относишься к примочечкам, Федя? А, все равно, как бы ни относился… Ну-кась, шлеп вот сюда…

Плюха показалась мне жидким огнем. Как не заорал – непонятно. Зато каким-то чудом услышал судорожный прерывистый вздох со стороны борькиной койки.

– Шшш… все хорошо, Федь, все путем… Еще парочку, и все. Потерпи…

Еще две плюхи, одна за другой. Короткий борькин стон… видит он, что ли, что там со мной делают? Или… Он так меня жалеет, или ему тоже больно? Наверное, он разволновался, стал ворочаться, а у него рана в груди! Эх…

Кажется, лекарь закончил. По крайней мере, хуже не становится, просто ровно так горит и горит… Терпи, неженка! Ты ещё… давай, стони тут перед другом, которому гораздо хуже, чем тебе!

Тавен мягко отстранился, тревожно всматриваясь в мою физиономию. И виновато как-то потащил у меня изо рта обслюнявленный ремень. Хороший ремень, полезный.

– Сспасибо… – прохрипел я, неловко и быстро вытирая лицо – оно было предательски мокрым от слез и от пота.

– Не за что, – фыркнул лекарь. – Так… ребра пусть Леммель поглядит, у него хоть магия осталась, а я только перетянуть и могу пока… Нога твоя… не очень хорошо с ней, но заживет. Во всяком случае, ее состояние куда лучше, чем у твоего гнома. Ложись, осторожно только. Приподнять тебя? Могу тюфячок скрутить под спину…

– Не знаю… – кажется, я ничего не соображал уже. Кроме того, что, кажется, я могу просто тихо полежать и меня не будут трогать. А потом я вспомнил слова Лухта. Не сразу.

– Можно, – тихо проскрипел я, – Леммель Борьку посмотрит? Раз у него магия есть…Пожалуйста…

– Я ему не указ. Тебя вот глянет, а там, если останется у него что, сам и попросишь… Это ты у нас герой, тебе в первую очередь все… А остальные – как придется. Не говоря уже о том, что Комол на Боонра зол по сю пору и в сердцах там даже пару раз трибунал помянул. Не думаю, что до этого дойдет, но…

– Я же говорил ему – не годен я для командования, – проворчал Бо. Известие про трибунал его не особенно впечатлило. – Эдан, ты как там? Не нравится мне, как ты дышишь…

– Ты ещё хуже дышишь! – воскликнул я. – И не надо мне ничего в первую очередь! Хватит!

– Не кричи ты так, Федька! – возмутился Лухт. – Что за раненые пошли! Чуть что – сразу орать… Бо, займемся тобой? А то ты больно разговорчивый что-то…

– Валяй, – буркнул мой друг. – Ремешок только дай тоже… А то ж тебе не нравится, когда орут…

– Да держи, держи! Вот уж не думал, что гномы такие неженки… или это в тебе орк так проявляется?

– Не, это я сам по себе такой…

– Неженки оркустов не убивают, – обиделся я за Борьку. – Бо… ведь ты из-за меня… так? И рана… и всё…

Борька помолчал, потом тихо и устало ответил:

– Я, когда… решил, что тебя убили и сожгли… в общем, слегка тронулся, что ли. И койку свою сломал, и с ногой вот… тоже… А доспех я поначалу просто надеть не успел. И потом – ну просто времени не было пойти и надеть… А еще потом…

– … ты окончательно свихнулся, – закончил за него Тавен. – Мне Тугам, кстати, рассказывал, как он тебя с ногой из казармы вытаскивал. Так что… может, и тогда уже свихнулся.

– Ну… да… Вот поэтому все так… Ты, Эдан, не переживай за меня. Я ведь полуорк, я быстро на ноги встану.

– Ну нет уж! – прошипел я уже немного окрепшим голосом. – Только попробуй мне встать раньше, чем тебе разрешит мастер Лухт! Я тебя к койке привяжу! Встанет он! А перед каждым боем – нет, перед каждым дежурством! – лично буду проверять доспех! И чтоб начищенный был… – немного сник я. А потом добавил: – Я вспомнил… Барабаны. Вот отчего ты решил, что это я. Почетная казнь? Нет, Борь… Шаман помер у них. А я… как раз после этого ночью от них и утек.

Борька хотел что-то сказать, но вдруг охнул тихонько и поспешно стиснул зубы на многострадальном ремне.

– Вот так лучше… – буркнул лекарь, доразматывая его ногу. – А то трещишь, как сорока… Лежи тихо, сейчас будем рану чистить…

Тавен посмотрел на происходящее и спросил: