Текст книги "Там мой брат! (СИ)"

Автор книги: Лёна Лазарева

Соавторы: Лола Балалар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– Мне и его держать, что ли?

– Да не надо… его сажать я не намерен. Незачем, да и грохнется сразу… Крови-то потерял…

«Вот твоего друга даже посадить боятся, а ты тут себя жалеешь, больно ему, видите ли», – укорила совесть.

– А ещё я буду лично тебя кормить и следить за тем, чтобы ты всю порцию съедал, – продолжал я мечтательно – чтобы что-то говорить… – Первым делом пошлем в ближайшие деревни и купим у них гуся! У меня денежек оставалось немного, как раз хватит… Орки гусей вкусно жарят, однако! Запах такой… А ещё я узнаю у Натки рецепт отвара и буду тебя поить. Надоем тебе хуже осенней мухи.

– Гы-гым гыгыгым гыгыгым гхым! – возмущенно прохмыкал мне сквозь ремень Борька и тут же, не заморачиваясь непонятностью своих «речей», «спросил»:

– Эм гхогага агха?

Я еще пытался совладать с нервным смехом (уж очень забавно эта тирада его прозвучала), когда Кошка Доори предусмотрительно перевела мне все это:

«Он говорит, что деньги у него у самого есть. И спрашивает, кто такая Натка…»

– О, Натка – это такая девушка! – увлеченно начал я повествовать. – Она в Темных полках служит. Когда я от орков выбирался, как раз на нее и наскочил… с товарищами. Она стрелок… и разведчик. А ещё она очень добрая и обо мне беспокоилась… А если ты мне не позволишь тебя угостить – не гусем, так ещё чем-то вкусным, то я обижусь! Я может похвастаться хочу… эльфийской кухней… которая на самом деле, Бо, никакая не эльфийская… но тебе будет вкусно, я обещаю.

Борька гыгыкнул в ответ, и перевода это не требовало. Правда, в следующее мгновение его выгнуло от боли, и Тавен, добрая душа, по-простому прижал его к койке. Лухт чертыхнулся и сквозь зубы проговорил:

– Держись, гном, держись… тогда же ты не вопил… Сейчас уберу все лишнее…

О боги, и что там может быть лишнее?!

Борька… что ты сотворил с собой, дурилка ты этакая?!

Ох, ты же сказал, что чувствовал мою боль, потому и решил, что это меня сжигают! Не знаю, что было бы со мной, если бы я такое подумал…

Может быть – то же самое.

Вот только оркуста завалить у меня кишка тонка. Прав был Керуг – мало на мне мяса. Фигурой я в мать пошел. Жалко…

«Если бы с тобой было бы то же самое, то ты бы тоже оркуста завалил», – неожиданно заявила Кошка.

– Борька, как только начнешь вставать – тут же с тобой камень навестим! Вдруг он и вправду заветный?! – заторопился я. Главное, говорить… хотя бы ерунду… – Надо поскорей там место забить, а то потом не попадешь…

– Что, думаешь, раз он – полуорк, ему что-то с того камушка обломится? – заинтересовался лекарь, попутно что-то выковыривая из борькиной ноги. Или это мне показалось?

– Конечно! А может, и мне обломится. И тебе, – сказал я с вызовом. – Камень – вещь природная, это мы, люди… и эльфы с орками… ненавидим друг друга, – сказал я и вдруг вспомнил – логика никогда не была моей сильной стороной!

«Воды, что ли, дать…» «Пакостная работа!» «Ты хорошо держишься…»

Теперь, когда меня перевязали и боль, совсем чуть-чуть, но уже стала стихать, я понял, что нет во мне ненависти к той четверке разведчиков. Разве что Наран… но мы с Кошкой его убили.

– Да мы на этом камне сколько раз пиво пили, и ничего такого уж… не обломилось, – скептически хмыкнул Тавен.

Борька шумно выдохнул и согласно хрюкнул, поддерживая человека.

– А может, и обломилось, только ты не знаешь, – заупрямился я. – Может, ты поэтому жив. А?! И не ранен… Может, он беду отводит, этот… камушек.

– Ты на нем сидел довольно долго, но что-то я не заметил, чтоб ты был целым, – заметил Лухт, отряхивая руки и переходя к перевязке.

– Я живой! – веско возразил я. – Я живой – и это главное!

Лекарь потихоньку рассмеялся, потом пробурчал:

– Бо, давай я сустав гляну. Вроде ж вправили как должно быть, а опухоль не хочет спадать… Может, там еще что-то?

Бо угукнул, соглашаясь, и лекарь взялся за его руку. Видимо, что-то еще там действительно было, потому что мой друг застонал сквозь ремень и… обмяк.

– Сознание потерял, – зачем-то пояснил Тавен, осторожно отпуская Борьку.

– Что у него с рукой? – воскликнул я. Получилось очень жалобно, потому что я дернулся, а спина моя сказала «а ну лежи, идиот!» Вернее, ударила. Как будто… камчой.

– Что ж не обезболили! – вздохнул я.

– Да давал я ему обезболивающее, – досадливо вздохнул Лухт. – Только часто ж нельзя… А с рукой у него все просто. Какой-то орк ударом вышиб ему плечевой сустав. Сустав мы вправили, но, видать, началось воспаление… отек… Вот и болит. Я боялся, что суставную сумку порвало, но вроде обошлось…

– Доброго дня всем, – раздался вдруг тихий хрипловатый голос.

Незнакомый. Или я всё же слышал его? Не помню.

– У-гм, – промычал я в ответ. Получилось что-то вроде стона, и я заткнулся.

Лекарь и Тавен, и еще кто-то из раненых нестройным хором ответили на приветствие, и воцарилась неловкая тишина. Потом незнакомец, прокашлявшись, неловко произнес:

– Я бы хотел… с Эданом поговорить.

– Да вот он, – как-то неуверенно ответил один из тех, кто лежал ближе к выходу. Мне вдруг стало тревожно. Что такое? Что-то с моим другом? Но вот он, рядом… и лекарь… если бы было что-то плохое, он бы среагировал как-то… Трибунал?! Но тогда они бы Борьку и потребовали… да и не может такого быть! Лухт сказал, что до этого не дойдет. Комол добрый. Я-то знаю!

– Доброго дня, – повторил незнакомец, подходя поближе ко мне, и я его узнал. Никакой это не незнакомец.

«Элдор Дерион, командир магической алы и капитан безопасности полка…»

Тот самый, что грозился меня убить, если вдруг я дам ему повод заподозрить меня в предательстве. И – тот самый, что в бою выдернул меня из-под орков. Поди пойми, чего ему надо…

– Собственно… – видно было, что говорить ему трудно и не хочется, но в то же время нужно и необходимо. – Собственно, я собирался принести тебе свои извинения. Мои подозрения в отношении тебя оказались беспочвенными. Поэтому… прости, пожалуйста.

– Хорошо, – ответил я легко. Потому что видно было, что парню конкретно плохо… Наверное, он редко ошибался? Или никогда не извинялся? Но мне его было прямо жаль. И в лазарете нашем всё смолкло, ребята прекратили разговаривать – всем было любопытно, за каким это демоном ко мне пришел маг?!

– Ты уже извинился, на самом деле. Ещё там. Как, нести не трудно было? Они тяжелые были, судя по всему…извинения твои. Очень тяжелые.

Он улыбнулся – одними губами. В глазах не было даже и намека на улыбку…

– Ничего, в самый раз по мне. Раз уж донес…

– А что спас? – полюбопытствовал я. – Проще было не вмешиваться. Мало ли. Чтобы не думалось…

– Смерть необратима, – помедлив, выдохнул маг. – Но, если честно, я и сам не знаю. Так вышло. И… я не жалею.

– Хорошо, что не жалеешь… А твои подозрения… наверное, почва как раз была. Мне трудно судить. Ты действительно больше не подозреваешь? – спросил я хрипло. Мне действительно было интересно. Рожа моя ему не понравилась? Или то, что я слишком легко вырвался от орков? Или Прятки?

– Действительно. Я получил доказательства твой невиновности. Мне больше не в чем тебя подозревать, – его голубые глаза неожиданно стали теплее, что ли. Словно облегчение от того, что возможная беда не случилась, растопило лед подозрительности. А может быть, мне показалось…

– А в чем ты Федьку подозреваешь? А?! – загремел вдруг голос откуда-то сбоку. О, Феттаим! Только у него такой бас. Из Борькиных людей, копейщик…

– Успокойся, Фет, он не наш, он из Темных, – отозвался Лухт откуда-то из угла, где он начал перевязывать кого-то ещё.

– Оно и видно… Что из Темных… Темный и есть, – отозвался громогласно Феттаим и усмехнулся немудреной своей шутке.

Мне вдруг стало неловко даже, как мага встретили в штыки. В конце концов, он за безопасность полка родного боялся…

– Вообще-то уже ни в чем, – спокойно ответил Дерион. – Прощай, Эдан из Ахсны. И выздоравливай. И кстати… здорово ты хана подсек. Я уж думал, нам конец обоим…

Я вновь смутился и радостно зачастил о том, что это вовсе не моя заслуга, что это куг, Борькина Кошка, что это она – герой. И друг, что отдал мне самое дорогое.

– Ну… в таком случае передай своему кугу мою благодарность, – устало отозвался Элдор. – Миррус уводит полк, я уезжаю с ним. Здесь останется несколько взводов и лекари. И два мага еще, способных подать сигнал тревоги на расстоянии. Мало ли… вдруг орки вернутся… В общем… счастливо вам…

– Спасибо. Ты спас меня. Я не забуду! – сказал я тепло. – И знаешь… мне кажется, что мы встретимся ещё… и не в лазарете. И друзья будут рядом…

Маг покачал головой и ушел.

«Ну и?» – с совершенно склочной интонацией проскрипела Доори.

«Что «ну и?» Ты недовольна, что ли? Я не собираюсь себе твои дела присваивать!» – сказал я Кошке. Беззвучно, конечно.

«Тебе велено было передать мне чью-то там благодарность. Ну и где?»

«Ты и сама прекрасно слышала. Вот начну вставать, могу тебя в казарме над койкой в стену воткнуть и, входя, кланяться… Хочешь?»

Кошка обескураженно помолчала, потом уже другим тоном проворчала: «Спасибо…»

И уже когда я решил было, что на этом наша беседа и завершится, она еле заметно добавила: «Извини…»

«Не за что!» – мысленно улыбнулся я ей. «Кстати. Благодарность командования ты слышала. А вот сам я тебя, кажется, и вправду не поблагодарил… Ты два раза спасла меня. И я этого тоже не забуду, Доори!»

«Я для того и создана…» – польщенно и даже гордо ответила она. – «Хороший ты все-таки эльф! Правильный…»

«Туповатый только местами», – честно признал я. «Но… Кошка, ты теперь почти как человек в моей памяти… Как друг!»

«Скажешь тоже! И вообще я гномка!» – отозвалась она не сразу. Но я знал, что ей приятно.

* * *

Шли дни.

Мы выздоравливали. Медленно. По сей день не знаю, почему я с этим так задержался. До сих пор уверен, что тут какая-то дурацкая магическая хрень. Маг мне говорил, что не иначе я Борьку в тот день, когда нашел, ещё лечить пытался – а иначе откуда у меня магическое истощение такое? Ну тут и Прятки ещё, но после Пряток всё-таки время прошло…

Лекарь из меня тот ещё… Не знаю уж, как я там лечил, главное – что я его нашел! Успел...

Хорошо как, что рядом нас положили. Я и ночью просыпался да проверял. Тут он, друг мой, посапывает себе… Вначале постанывал ещё… Грудь-то пробита! Потом перестал… Как же я радовался! Даже старался не спать. Слушал и слушал, как он дышит, Борька… Иногда мы с ним ночами перешептывались. Как дети! А порой в наш разговор вмешивалась Кошка. Как правило, затем, чтобы в чем-то возразить или напомнить о том, что сон – это тоже лекарство. Теперь, когда наши койки были рядом, у Кошки получалось ворчать на нас обоих, как у старшей сестры. Забавно было…

Я ещё долго приставал к Борьке и даже к нашим санитарам, боялся, не скрывают ли что от меня, нету ли крови на его подушке, пока наш добрейший лекарь не начал посылать меня во всякие неудобосказуемые места. Но вот уже улучшение у Борьки стало заметно не только с его слов, и жизнь стала совсем хороша.

Каждый день к нам приходили ребята! Приносили всякую вкусную снедь, которую, якобы, привез Миррус, а потом ещё и принесли местные… те, кто был за крепостью и кто пострадал бы, пропусти мы орков дальше. Вроде как благодарили…

Натка осталась с тем взводом Мирруса. И тоже ходила ко мне каждый день…

А однажды пришел Комол.

Тяжелый усталый шаг его был совсем не похож на обычные движения этого эльфа. Но по крайней мере, он сейчас не выглядел древней развалиной самого себя.

– Эдан! – воскликнул он при виде меня и радостно улыбнулся. – Как ты, мальчик?! Меня вот, видишь, только отпустили наши лекари. А тебе, я смотрю, даже встать еще не дозволяют?

– Не дозволяют, командир! – бодро подтвердил я. – Как же я рад вас видеть!

И попытался… нет, не сесть – это было бы долгое и неинтересное зрелище. Кое-как повернулся набок, к командиру…

– Я тоже рад тебя видеть, Федя, – Комол осторожно опустился на стоявший рядом колченогий табурет, на котором устраивались все, желающие с нами пообщаться. – Еще больше я рад видеть тебя живым! Пусть не совсем невредимым, но живым. Ты нас всех спас, и мне приятно, что я в тебе не ошибся.

– Да мне просто повезло! – с жаром сказал я. – И вообще… надо быть честным. Сначала я попался как последний дурак, а если вспомнить, что я эльф наполовину, так это вообще непростительно… Меня спас только Борькин нож. А иначе…

Я вздохнул.

– Мне даже страшно представить себе, что было бы иначе…

– Мне тоже. Поэтому делай как я – не представляй, – Комол чуть усмехнулся. – Миррус рассказал мне все, что смог. И я подозреваю, что тебя уже достали все наши просьбой рассказать, как все прошло. Но, может, все-таки найдешь силы и порадуешь старика повестью о своих подвигах?

– Порадую, конечно! Только… о чем именно? – спохватился я. – Наверное, как мне сбежать удалось?

Комол, после того как болел, отдав все свои силы магической обороне, и после моих приключений казался почему-то куда более близким. Как строгий дядюшка, глава семьи… Иногда мне даже казалось, что и с отцом моим он знаком. Жаль, что это не так! Я и так его уважал всегда, а сейчас мой командир стал мне ещё ближе.

– Лучше бы обо всем, с самого начала, – сказал наш комендант. – Это не приказ, Федя, мне просто очень интересно. Так что если не считаешь себя в силах, или тебе это все надоело, или хочется меня послать… в общем, если не хочешь, можешь не рассказывать. Но… если рассказывать, то обо всем, хорошо? вот буквально с момента, как ты с нами распрощался. Там, за стенами…

– Да я конечно всё расскажу, командир! – с жаром заверил я. – А что вас интересует? Лагерь орков, через который я пробирался? Ох, он таким большим оказался – я даже не ожидал…

Мне очень хотелось угодить командиру. После того, как я видел его истощенным, постаревшим, непохожим на себя, после такой щемящей встречи с Миррусом – хотелось сделать что-нибудь хорошее для него.

– И это тоже… Понимаешь, Федя… ты сделал такое… я очень рассчитывал на тебя, очень. Но… почти не надеялся. Мы все слишком ослабли, ты тоже… мне казалось, я тебя на смерть посылаю. Что от истощения ты эти Прятки и десяти минут не продержишь на себе и попадешься. Понимаешь? Так что… ты герой. А у героя хочется узнать про подвиг. Так что… рассказывай про подвиг. Если туда поместится рассказ и про оркский лагерь, тоже хорошо будет.

– Я не герой, командир! – жалобно запротестовал я. – Ну какой герой из меня, одно ж недоразумение! Положим, Прятки я продержал долго, дольше чем думал – я ещё после лагеря орков бежал невидимый! А получается, что как раз, быть может, зря я так сделал, потому что, наверное, от усталости не соображал уже ни хрена… И попался полукровкам этим так глупо, что дальше некуда.

– Не зря, Федя. Ничего не бывает зря. Тебе ведь повезло с этими орками, верно? Повезло, повезло… тебя не убили сразу, не изувечили так, что о последующем передвижении и речи быть не могло… Верно? Следовательно, ты выиграл. Да, заплатил шкурой, ну так судьба и не такие счета иной раз выставляет. Можешь ты с уверенностью сказать, что, если бы отказался от Пряток раньше, то не попался бы кому похуже? Тому, кто сначала режет горло, а потом задает вопросы? Кто на допросе предпочитает рубить ноги и руки, а не камчой по спине?

– Это так, командир. Вы правы! Я, правда, сперва хотел, чтоб они меня убили, злил их… Очень боялся их шаману попасться. А вот что повезло мне, понял, когда Борькин подарок мне помог.

Борька выдохнул. В принципе, не так уж и шумно, просто… я только сейчас заметил, как он старательно не привлекал к себе внимания все это время. И на фоне этой его неприметности выдох показался громким.

Комол в борькину сторону даже не взглянул. И вообще никак не отреагировал почти, только на долю мгновения чуть сжал губы. Такой намек на неодобрение…

– А про Камень ты тогда и узнал? От этих орков, да? А ведь никто у нас даже не догадывался…

– Ну конечно! Они, когда у костра сидели, говорили о нем… Что легенды ходят о Камне. Что на нем какой-то их герой принес себя в жертву... И я понял, что пришли они к нам именно из-за Камня! Они думали, что я не слышу... хотя в общем они и не скрывали ничего. Про Алдар-хана говорили… А правда, что он в плену?

– Правда, – улыбнулся Комол. – Люди Мирруса сказали, что это ты его обездвижил. А говоришь – не герой. Быть тебе, парень, с повышением! И с премиальными!

– Да я тут при чем! Просто случайно вышло… нету моей заслуги.

Командир наш усмехнулся недоверчиво:

– Прямо так уж нету? Прямо так уж случайно? Нет, Эдан, не получится отвертеться.

Он так тепло смотрел на меня… что я решился.

– Командир, – сказал я, – если я такой весь из себя герой… до Мирруса добрался и всё такое… и даже поучаствовал в пленении Алдара… хотя за это Кошке моей надо премиальные, и Дериону… обещайте мне, командир, что выполните мою просьбу. Очень прошу.

– Если она не идет в разрез с Уставом, то… во всяком случае, я сделаю все, что в моих силах, Федя. Обещаю.

– Командир, простите Борьку! – сказал я умоляюще. – Только благодаря ему я дошел… только его подарок спас меня и, можно сказать, всех нас. И до Мирруса я дошел… стыдно сказать, но, наверное, тоже потому, что прежде всего думал – там мой брат!

Комол раздраженно фыркнул. Его фырканье слилось с борькиным, в котором сквозило почти что возмущение.

– Эдан, не надо! – не выдержал мой друг. – Не надо мешать свою славу с моей виной!

– Моя слава?! – повторил я. – Нет никакой моей славы, Борька! Командир, нет моей славы. Есть Ахсна, которая выстояла. Это и будут помнить – а не про меня. Мне… действительно повезло. Повезло выполнить то, что должно. И мы отстояли Ахсну… Мы все.

– Где бы мы были все с нашей стойкостью, если бы не пришли полки Мирруса? – очень тихо произнес Бо.

– И разве пришли бы они, если бы их… не позвал ты? – спокойно и уверенно закончил его мысль Комол. – Что же касается Боонра… хм… он разжалован с сегодняшнего утра, а других наказаний я не планирую. Ты удовлетворен?

– Да, командир, – вздохнул я с облегчением. – Мы солдаты. Зачем нам командовать?

– Всякое в жизни бывает, – прозвучал ответный вздох командира. – Иной раз приходится брать на себя ответственность за чужие жизни. Я вон тоже… не собирался в боях командовать, я – комендант, а не боевой офицер. Но… когда гибнут боевые, на смену приходят… всякие, вроде меня или Боонра. Кто под рукой окажется. Мне мнилось, что из него получится командир. Я ошибся. Со всяким случается.

– Мы просто солдаты, командир… Мне даже странно сейчас, что… всё получилось. Всё-таки, наверное, меня вело желание всех вас… и Борьки тоже… молитвы и пожелания удачи. Сам-то я сделал всё, чтобы не добраться! Даже и в голову не пришло… вот это то, что я обязательно хотел рассказать… то, что за рекой МОГУТ находиться орки. Если они полукровки.

– На самом деле они могут находиться за рекой, – мягко сказал Комол. – Даже и чистокровные – могут. Просто… скажи вот, если тебе сказать, что вот в какой-нибудь лес ходить нельзя, потому что тогда у тебя детей никогда не будет и род твой прервется от этого, ты пойдешь? По своей воле?

– По своей воле… если не было приказа командира? Наверное, нет, – честно ответил я. – Разве что… кому-то всё равно надо пойти в разведку, например – тогда почему не я?

– Ну вот и у них также. Только ты вот просто из опасения не пойдешь, а они твердо верят, что так оно и будет. Многие верят настолько глубоко, что так с ними и случается. Что лишь подогревает веру остальных, как ты понимаешь. Но если орк в это не верит… то запросто может находиться за рекой. И ничего ему за это не будет, я думаю.

– А они не верили в плохое, должно быть, потому что полуорки… И Алдар тоже полукровка, судя по всему… – сказал я, вспомнив светлокожего хана. – Что рассказать ещё, командир? – спросил я, украдкой бросив взгляд в Борькину сторону – как он там?

Комол перехватил мой взгляд, хмыкнул негромко и, помолчав, спросил:

– Ты, когда через лагерь бежал… наших видел кого в плену?

– Нет! Не видел. Только женщину… ее насиловали. Женщина из деревни, наверное. И погибшего мужчину, привязанного к столбу… мертвого или умирающего. Но лицо его было незнакомым, – ответил я сокрушенно, вспомнив свое чувство бессилия и ком в горле.

Комол покивал моим словам, потом проворчал:

– Ты бы все равно им не помог. И кстати… ты зачем талисман-то отдал? Может, останься он у тебя, и вообще бы ничего не случилось…

Я задумался.

– Может быть… Если бы я увернулся от стрелы, быть может, я не попал бы в плен… Но тогда убили бы Борьку. А эти полукровки… они так уже далеко забрались в тыл… могли бы убить или похитить кого-нибудь из людей Мирруса. Так что, я считаю, всё произошло наилучшим образом ! Вот только жаль, что этот талисман не только от стрел спасает, но и… ощущения мои передает.

* * *

Знамя Ахсны лениво трепыхалось на флагштоке, и солнечные лучи путались в нем, заставляя линялую тряпку умеренно сиять. Впрочем, даже и от умеренного сияния слезились глаза, и я стал смотреть на Комола. Комендант наш неподвижно стоял перед строем и издали выглядел вполне приемлемо. Лекари сказывали, что он еще долго будет похож на труп не первой свежести, но по мне так это только вблизи сейчас заметно.

А с другой стороны – мы сейчас с Эданом в первой линии и видим все неплохо. Пусть даже и резь в глазах не проходит… Я тут такой не один, орочьи яды многим глазки попортили. Пара ребят так и вообще слепы наполовину, а мне и другим повезло больше, у нас так только… остаточное раздражение.

Я покосился на Эдана – как он там? Стоит вроде… даже не шатается почти. Только все равно заметно, что он у орков побывал. Я поймал встречный взгляд и усмехнулся. Как можно веселее! А то он до сих пор не верит, что со мной все в порядке. И тоже, как и я, постоянно смотрит, не шатаюсь ли я.

Ну, шатаюсь… иногда. Что такого-то? Все равно я довольно быстро пришел в норму. И встал, между прочим, на день раньше, чем он. Правда, это потому, что Эдан честно выполнял все требования наших лекарей, а я наплевал на них, потому как ну никакой же моченьки нет все время лежать! Он потом долго ругался. Проснулся – а меня рядом нет… все-таки я – свинья в некоторых моментах… нет, чтоб подумать, что он почувствует, если меня не обнаружит…

А с другой стороны, ну что мне тут может грозить? Боев нет, трибунала мне не будет – чего вот он всполошился?

Комол дослушал перекличку и поджал на мгновение губы. Я его понимаю. Самому не по себе стало… стольких ребят мы уже не услышим! Столько погибших, которые уже никогда не назовут себя вот так… со всеми нами…

Мало нас осталось, в общем.

Зато радость – парни уже не выглядят призраками самих себя. С продовольствием сейчас все в порядке, можно жрать, сколько хочешь… Вон, отъелись, молодцы! Это только те, что в лазарете долго лежал, все еще худющие – страсть… Вроде меня или Эдана. Хотя Эдан – не показатель ни разу, он всегда тощим был. И сейчас… ну, немного тощее, чем обычно, не шибко заметно… Эльф, что с него возьмешь. Они такие, завсегда выносливее многих будут… в некоторых аспектах. Вот, в голодухе, к примеру.

Зато меня он замучил уже. Я себе уже гусаком кажусь, которого на Солнцеворот откармливают. Кажется, если я в очередной раз откажусь от жратвы, так он мне воронку в глотку вставит и начнет так кормить… Конечно, это не так, но…

Комол склонил голову… и мы все тоже уперлись взглядами в камни под ногами. Молчание… Мы провожаем павших, и вспоминаем их лица, и имена неслышно всплывают в памяти – чтобы уйти навсегда.

Гескану, Ханьеш Глазастый, Каливан, Асерега… и эти двое мальчишек, Андари и Алакси, Ягт, Мацела, Тихий Пам…

Я перебирал их, шевеля губами, и радовался, что не звучит в этом списке имя моего брата. Что мне не нужно сейчас шептать «Эдан» и вызывать перед глазами его лицо… Не нужно! Незачем! Вот он, стоит рядышком, никуда не девается… тоже кого-то вспоминает…

– Покойтесь с миром, – негромко вздыхает благородный эль, и мы шелестящим хором повторяем за ним: «Покойтесь с миром…»

– А теперь… прошу общего внимания! Эфеданэль Арианерт из Корбуна, выйти из строя!

Я невольно улыбнулся и ободряюще пхнул Эдана локтем. Иди, мол, почести принимай!

Он сделал несколько шагов и замер под перекрестьем наших взглядов.

Худой, тонкий весь… Хорошо, хоть одёжа спину прикрывает, а то там до сих пор страшно все… хоть вроде и зажило… Трость в руке – это потому что ногу ему нагружать запретили. И лук этот чудовищный за спиной, зеленый лук Мирруса, жуткая штука совершенно… Как Эдан вообще с ним справляется, с этим монстром?! Хотя тот, кто такое для всех нас сделал, и с луком любым справится шутя, что это я, в самом деле… Даже и сомневаться в брате не смею, ишь!

А я и не сомневаюсь. Скорее, восхищаюсь. И жутко горжусь, хоть вроде я ж ему не папа-мама, чтоб так…

Комол толкает речь. Короткую, хвала всем богам… Тут главное, чтоб не затягивать…

– … рискуя собственной жизнью, привел нам на помощь Темные полки…

Хха! Не просто рискуя, а чуть было с ней не распрощавшись! Че уж там, давайте говорить прямо, да…

– Я горжусь тем, что знаю тебя, Эфеданэль! – заявил Комол. – Ну и… за героизм и спасение Ахсны, за пленение орочьего хана Алдара и за мужество, проявленное в плену, ты награждаешься… Золотой Королевской Звездой!

Ох! Золотая Звезда?! Она же именная! Там же гравировка должна быть с храмовым благословением!

– Спасибо, командир! – растроганно произнес Эдан. – Только… это ведь не мне награда, я и хана в плен не брал… Это нам всем. Я без товарищей ничего бы не смог.

Ну кто бы сомневался, а?! Эдан, ну нельзя же так! Ну ведь это же ты! Ты ее заслужил!

Я во все глаза смотрел на блестящую звезду в руках Комола и вдруг вздрогнул. Лента! Алая, с золотой нитью… Алая лента на высшей королевской награде!

«Они очумели, что ли?! Алая лента – это же посмертное!!!» – чуть было не завопил я, но тут же прикусил язык. Потому что… потому что вспомнил еще один случай, когда награда шла с алой лентой. Когда благодаря непосредственно поступку сберегаются жизни… А он ведь сберег. Еще как!

Я смотрел на Эдана – как тот наклоняется к коменданту, и алая лента мягко ложится на шею – и вдруг почувствовал, что плачу. От гордости.

«Это мой брат! Все видите?! Он огого! И плевать, что я ему не папа и брат я ему не родной – все равно я им горжусь и буду гордиться всегда!»

Когда Комол с улыбкой сказал, что можно героя чествовать, я первый заорал что-то приветственное. Потому что уже не мог сдерживаться, если честно. Радость и гордость за Эдана переполняли меня, и очень хотелось выплеснуть… Мой вопль подхватила Натка, стоявшая неподалеку, а мгновение спустя стены Ахсны уже дрожали от нашего ликования. Единственный, кто все это безобразие не поддерживал, был сам Эдан. Растерянный и смущенный, он стоял и улыбался нам, благоразумно не пытаясь унять весь этот гвалт. А на поясе у него висел мой куг. Гномий куг с душой неправедной у полуэльфа – рассказать кому, так не поверят…