Текст книги "Там мой брат! (СИ)"

Автор книги: Лёна Лазарева

Соавторы: Лола Балалар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– О, у вас тут сделка! – он улыбнулся. Слегка. – Я сейчас спрошу их, готовы ли они свидетельствовать…

И отошел.

– Вот они удивятся! – прошептал мне по секрету Боонр.

– Ага… они-то, наверное, думают, что я покупаю у тебя большую партию железа! Или мяса. Что мне больше идет, мясо или железо? А может, пенька? – засмеялся я.

– Стрелы, Эдан! Ты покупаешь у меня наконечники для стрел! Самые лучшие, с желобками и скрытым поисковым заклятьем!

– А куда мне целая телега наконечников? – воззрился я на него. – А ведь они у тебя дорогииие!

– Но они-то об этом не знают! А ты… – Боонр на мгновение задумался, но тут же сказал, – а ты делаешь из них стрелы, которые сами цель находят, и поставляешь их местному королю. Или тут не король? Не важно. И ты вполне можешь позволить себе любые наконечники – у тебя вон сколько денег, я сам видел!

– Неее, – протянул я и предупреждающе погрозил пальцем, – об этом молчок! Все эти стрелы пойдут на вооружение для моих телохранителей! Рота стрелков, не меньше!

– Фафутый бабун! Эдан! – Боонр уткнулся в сгиб локтя и никак не мог унять хихиканье. Уже оттуда до меня донеслось его невнятное, перемежаемое сдавленным хрюканьем, бормотанье, – рабов нельзя так смешить за едой! Ну что за хозяин из тебя!

– Рабов нельзя, ибо имуществу порча, – наставительно произнес я, – а свободных можно… А хозяин из меня хреновый, потому и не хочу им быть…

Именно в этот момент к нам подошел, наконец, Гарбин и те двое, за которыми я его послал. Они спокойно, с любопытством оглядев нас обоих, взяли стулья и устроились за нашим столом. Выжидательно поглядели на меня, потом на Боонра. Тот ответил им невинным и несколько задумчивым взглядом.

– Итак, господа, что именно нам предстоит свидетельствовать? – вопросил Гарбин.

– Я хотел бы попросить троих уважаемых граждан города Мунивирт по обычаю засвидетельствовать законность данной купчей – и то, что я возвращаю своему рабу свободу и объявляю его вольным гражданином! – провозгласил я.

– Кхм… дааа… любопытно, – пробормотал хозяин трактира. – Тогда, значится, по обычаю, да? Назовемся тогда давайте… Я, Тад Гарбин, трактирщик из Мунивирта…

– … и я, Саныш Пагшек, пекарь из Мунивирта… – приятный и веселый басок мужика, на котором и впрямь были следы муки…

– … и я, Фельшан, ничтожный слуга Многоликого… – жесткий, скрипучий голос человека из местного храма…

Все трое посмотрели на меня, ожидая, когда же назовусь я сам.

– … И я, Эфеданэль Арианерт, вольный стрелок и телохранитель, из Корбуна… – вплел я свой голос в старинный ритуал.

Назвавшийся Фельшаном посмотрел на меня куда внимательнее, чем раньше. Но вслух, к счастью, комментировать не стал – а то, сдается мне, имя моего рода прозвучало для него знакомо…

Гарбин тем временем кивнул и, приняв на себя обязанность вести ритуал дальше, продолжил:

– Мы, назвавшиеся здесь и сейчас, свободны в воле своей, чисты в помыслах своих, честны в желаниях своих…

Тут он запнулся и растерянно почесал макушку.

– … тверды в памяти своей, – чуть слышно подсказал слабо улыбнувшийся Фельшан.

– … тверды в памяти своей, – подхватил Гарбин, благодарно взглянув на храмовника, – будучи в ладах с рассудком и сердцем, свидетельствуем… Чего мы там свидетельствуем-то?

– В первую очередь, законность купчей, – степенно ответил ему пекарь. – Токмо ежели продавца тут нет, то как же можно-то?

– И то верно, – чуть растерялся трактирщик. – Вы, господин Арианерт, у кого раба-то брали? Может, подождать, покуда он сюда дойдет?

– А я этого мерзкого старикашку сюда и не звал! – не вытерпел я. – Подтвердит он, куда он денется! И надсмотрщик его, Вай, подтвердит… Да и собравшиеся здесь, я думаю, намного более уважаемые граждане города, с вашего позволения.

– Вай, говорите, у него надсмотрщиком? – неожиданно вмешался слуга Многоликого. – Знаю я этого торговца. Он с меня лишних четыре льва содрал золотых, а то можно б было еще кого-нибудь… выкупить. Так что пусть идет болотом, хмырь нечестивый, звать его еще… И раба этого я помню, видел там в клетке. В общем… свидетельствую я. Купчая верна.

– Ну и… я тоже тогда… – расслабленно проворчал пекарь. – Верна купчая. В своем праве эльф.

– Свидетельствуем – купчая законна и неоспорима! – без дальнейших мудрствований подвел итог трактирщик. – Доволен ли Эфеданэль Арианерт, стрелок из Корбуна?

– Премного доволен! Благодарю уважаемых граждан и заявляю, что купленный мною за четыре серебряных льва раб по имени Боонр… из Выстрамских гномов, да, – отныне свободен и независим. В чем хочу подписаться в вашем присутствии…

– О, я сейчас тогда чернильницу с пером принесу! – подскочил Гарбин. – У меня как раз есть хорошие чернила, для такой бумаги – не стираются…

– Спасибо! – обрадовался я.

Ну надо же, а ведь небольшой совсем трактирчик! И всё-то в нем есть, не исключая требуемого количества уважаемых граждан!

Боонр сидел очень тихий. Вытянувшись в струнку и прямо, как солдат на плацу. Правда, солдат стоит, а бывший раб сидел. Глаза его горели, но он пока не дозволял себе улыбнуться – ведь его освобождение ещё не было подписано и засвидетельствовано… Хмель и шутки явно выветрились из него – надеюсь, до поры.

– Вот, господин Арианерт. Можете писать.

Трактирщик поставил на стол бутылочку алого стекла с изображением розы. Пять золотых за самую маленькую. Не всякая контора может себе позволить… Чернила в таких и впрямь… хорошие. Очень. Очень-очень.

Заметив мой взгляд, Гарбин чуть пожал плечами и сказал:

– У меня бывают хорошие дни, господин. Бывают и благодарные клиенты. Нечему тут удивляться.

Ну нечему так нечему…Хотя я бы всё-таки удивился.

Но хозяин дал понять, что не стоит – наверное, если порыться, в его вещах можно найти много неожиданного! Но рыться… пусть королевская секретная служба в них роется. Если, конечно, он сам в ней не состоит.

Вовремя вспомнив, что я всё-таки эльф – полуэльф, если быть точным, я начертал после своего имени нечто феерическое, отдаленно напоминающее забор, пучок волос и букет цветов одновременно.

Гарбин придирчиво осмотрел купчую с моим автографом, одобрительно хмыкнул и, подмигнув моему полуорку (или лучше все-таки полугному?), поставил в уголке свою закорючку. Потом рядышком нарисовались знаки храмовника и пекаря.

– Воля благородного Арианерта засвидетельствована, – спокойно провозгласил трактирщик, завершая нехитрый ритуал. – Ну что, Боонр из гномов, не отметить ли нам твою волюшку?

Боонр взволнованно поглядел на нас на всех и еле слышно сказал:

– Было бы неплохо… Только… я не смогу заплатить сейчас. Даже и завтра еще не смогу…

– Плачу я, – веско произнес я, стараясь сделать свой довольно высокий голос хоть немного пониже. – У меня тоже есть повод… даже два. Сегодня мне заплатили за хорошо проделанную работу. А ещё за тех… кто до расчета не дожил. Так сошлось. Они были не виноваты… им просто не повезло. Они не были мне друзьями, но мы дрались плечом к плечу и… собственно, я потому и хотел, чтобы сегодня стало одним счастливым человеком больше. Или эльфом, или гномом… Неважно. Почтенный господин Гарбин, – с вежливым полупоклоном обратился я к хозяину и протянул золотой, – не откажите в просьбе составить нам компанию и принесите, пожалуйста, две больших бутыли самого лучшего вашего вина и всего, что к нему полагается. Господа, позвольте мне угостить вас!

– Ох и выпьем! – Гарбин с энтузиазмом пошел искать означенное вино, а пекарь и божий служитель вдумчиво покивали и утроились поудобнее.

– А я с самого начала догадался, что ты – воин! – шепотом поведал мне Боонр. – Если хочешь, можешь звать меня Борькой – батя меня так кличет, бывает…

– Идет. И хватит уже про деньги! – зашипел я ему в ухо, как раздраженная гадюка. – Не должен ты мне ничего, понял?! Лучше каким-нибудь гномским штучкам меня обучишь потом. Если знаешь… Ну а нет – так и нет. Несчастливые эти деньги, не стану я их копить. Такие деньги – только пропивать и можно. И на добрые дела.. Понял?

– Понял, – понятливо покивал Борька. – У тебя несчастливые деньги, и ты их тратишь, как получается. На добрые дела. Я вообще очень покладистый, Эдан, чесслово… Я ж разве посмею тебе несчастливые деньги возвращать?

Он хихикнул и еще тише добавил:

– Только счастливыми отдавать буду. Со мной легко договориться!

… А деньги он мне всё же отдал! Эх, Борька, упрямый гном, друг ты мой единственный – как ты там?

– Наша встреча была не грустной! – сказал я Натке. – Правда, сперва мне было грустно. Товарищи погибли – нападение на караван… А потом я встретил Борьку. Боонра то есть… И всё стало хорошо. И правильно.

– Думаю, с тобой всегда все правильно, – улыбнулась она мне и тут же грустно поджала губы. – Почти всегда… Вот, держи кружку. Можешь сам? Или помочь?

– Могу! Уж кружку-то я могу. Мне, главное, лук натянуть потом! – поделился я тревогой.

– Так это ж зеленый! Он натянется. Красный бы точно не дался, а этот попроще. Раз хозяин дозволил, то в твоих руках натянется. Если, конечно, ты… любишь луки.

– Я люблю! – почти обиженно воскликнул я, и Натка улыбнулась: похоже, она именно на это и рассчитывала.

Глава 10

Когда я впоследствии пытался вспомнить остаток дня – то всё перемешивалось у меня в голове. Сборы в дорогу, несколько взглядов Натки, быстрых и жарких, мимолетное касание ее маленькой, крепкой руки, ободряющий взгляд целителя, задумчиво-снисходительное ощущение от миррусового лука – он согласился помочь, так и быть, но это ещё не значит, что признал полностью своим… Примерно так же отнеслась ко мне кобылка, которая несла меня потом сквозь ночь мерной иноходью… А, ещё я всё-таки нашел ту лошадку, что спасла меня. И скормил ей несколько кусков хлеба. Как обещал…

Калейдоскоп, смесь, эльфийский салат с торчащими оттуда криками, ржанием лошадей, солеными шуточками лучников по поводу моей способности принести пользу в будущей стычке… И боль. Она сдобрила все эти впечатления не хуже уксуса или самого лучшего масла из ягоды оль, что используют в кулинарии эльфы.

Я сидел у костра. Меня немного знобило, и тепло было приятно, хотя иногда я мысленно ежился и вспоминал ожог на спине. Мысленно – потому что двигаться не хотелось. Совсем. А про ожог сказала мне, кажется, Натка… или целитель… не помню. Я, кажется, уже и не помнил, каким образом появился ожог. Наверное, Наран – Цэгэн орудовал исключительно своей камчой.

Можно было привалиться к коленям и на недолгое время застыть, и боль немного отступала. Ещё лучше было бы просто лечь, но не прямо тут, на земле – придется встать и брести до палатки.

Я уже хотел начать вставать – с недавних пор этот процесс стал для меня довольно долгим, – когда рядом остановилась тень. А потом со мной рядом присел человек.

Я обрадовался. Честно говоря, хотелось выпить ещё хотя бы воды… и не хотелось куда-то за нею идти. Вдруг у человека есть вода?

Но когда я посмотрел на него, что-либо просить мне расхотелось.

– Повезло, правда? – осведомился незнакомец. – Не каждому удается уцелеть, угодив в лапы оркам.

– Повезло, – послушно согласился я. Так это и было – не будь со мною Кошки, лежать бы мне сейчас… хотя нет, скорее всего я не лежал бы. Там же у них столбы – я видел. Вот у столба я и висел бы. Боонр, Борька мой, это же ты меня спас…

– Может быть, расскажешь, как сумел? – незваный гость уселся напротив. Протянул руки к огню.

«И почему я должен перед тобою исповедоваться?» – хотелось мне спросить. «Всё, что мог, я уже рассказал… тем, кому это было важно…»

– Мне помог мой друг, – сказал я неприветливо. Потому что и сам вопрос был задан не доброжелательно, как могла спросить Натка, как спрашивал бы целитель или те ребята, с которыми я рядом ехал сюда, а… как будто я сделал что-то плохое вот этому конкретному человеку. – Мой друг… вернее его подарок.

Борька, жив ли ты? Ахсна всё ближе, а у меня такая тоска на сердце…

– Друг, значит... – хмыкнул незнакомец. – А орочий лагерь миновать тоже друг помог? Или... друзья?

– Какие друзья? – угрюмо спросил я. – Один я был… хвала богам. Один и прошел… ведь Прятки только одного скрывают.

– Прятки, значит... – взгляд собеседника помрачнел, отчетливо напомнив, как смотрел на меня Оргон.

«Разведчик? Так кто им займется?» – вспомнил я.

– Знаешь, полукровка, я два раза не предлагаю. Кончай дурить, да скажи правду, пока я тебя в другом месте не спросил.

– А пошел ты, – сказал я равнодушно. На злость ведь тоже силы нужны. – Не буду же я тут тебе Прятки демонстрировать. Во-первых, нечем мне… их удерживать. Сил нет. А во-вторых – а кто ты собственно такой, чтобы я тут тебе концерт устраивал?!

– Кто я? Я-то – Элдор Дерион, командир магической алы и капитан безопасности полка. А вот кто ты такой?

– А я – Эфеданэль Арианерт, – нарочно представился полным именем я. Хорошо, что оно благозвучное и звучит как дворянское… Впрочем, оно и есть дворянское, даже не из самых последних. Только отец не любит об этом говорить. – И что?

– А то, – спокойный голос контрастировал с бешеным взглядом и заметным лишь воинскому взгляду напряжением готовности к бою, – что чары Сокрытия свойственны исключительно чистокровным эльфам. Так что я ничуть не удивлен, что показать их ты не можешь, ублюдок длинноухий. Ну что, теперь скажешь правду? А то ведь гарнизонный палач с плетью будет не так аккуратно обращаться, как твой орочий приятель с камчой.

– Ну а я вот такой талантливый нечистокровный ублюдок! – процедил я.

Чего уж там – и вправду ублюдок, что с того, что отец дворянин, а мать – явно кто-то не из последней семьи в их Лесу?!

– Благородный эль Миррус меня уже обо всем расспросил. И между прочим, даже дал мне свой лук, – не удержался я. – А насчет моего орочьего приятеля… тебе бы так, – устало бросил я. Доказывать что-то? Зачем? Потащат к палачу? Кажется, мне было уже всё равно. Перед глазами тихо качался и огонь, и вставший передо мною маг, сверлящий мою тушку яростным взором прозрачных светлых глаз, кажется, голубых.

– Только эль Миррус не дает мне расспросить тебя так, как надлежало бы. Но я не спущу с тебя глаз. И если мне хоть померещится намек на измену… я тебя просто убью в тот же миг. – Он резко развернулся и пошел прочь.

* * *

Мы обрушились на орков уже после полудня. Эти твари шли на очередной приступ, а я смотрел на почему-то закопченные стены Ахсны и с болью видел, что нету привычного шквала стрел навстречу штурмующим. Нет, защитники еще отстреливались, но… это не то, все не то. Эти редкие выстрелы не могли помешать оркам взобраться на стены. Они и не помешали.

– Сегодня последний день осады Ахсны, – еле слышно сказал Миррус, невесть каким образом очутившийся рядом со мной. – Ей осталось держаться часа два… да и те исключительно на героизме. Продержатся они там два часа, как думаешь, Эдан?

– Они-то?! – зло ответил я. – Продержатся… если там ещё останется хоть кто-нибудь! Пока мы тут…

Я хотел сказать «будем тянуть» и добавить дальше что-то совсем уж непристойное, к вопросу о том, за что и кого именно мы тянем, вместо того чтобы спасать людей… Вместо ругательства, просящегося на язык, вышел какой-то стон – я вспоминал всех тех, кто провожал меня, и думал, остался ли в живых хоть кто-то?! И я только сплюнул сквозь зубы.

Миррус хмыкнул.

Он разворачивал свои полки для атаки. А я даже нашел в себе силы поудивляться тому, что орки нас не видят вообще. Пока не подошла Натка и не просветила меня вкратце, почему полки Мирруса называются темными, и почему под Миррусом никогда не будет ходить больше, чем три полка. Не потянет он укрывать большее количество народу «в тенях», что бы там это ни означало.

А уже перед сигналом к атаке Миррус снова подъехал ко мне и велел:

– Держись со стрелками. В рукопашную не лезь.

И как он ещё помнит обо мне? Впрочем, Миррус помнил о каждом. Я это видел. Чувствовал.

– Не полезу, – пообещал я и честно добавил:

– Потому что толку от меня там не будет… к сожалению.

– Умница, – хмыкнул Миррус.

Он тоже остался со стрелками. И тоже не лез в рукопашную. Мы стреляли бок о бок, и каждый слышал пение тетивы другого…

Орочьи ряды проминались под натиском Темных полков. А момент, когда оставшиеся в живых защитники Ахсны ударили в спину развернувшимся к нам оркам, я пропустил. Занят был потому что…

Огромный светлокожий орк в шлеме с длинным конским хвостом… бешеные глаза… Ударный отряд оркской гвардии (или что там у них) рвался к нам, к лучникам. Или к Миррусу? Наверняка поняли, кто командует неожиданным подкреплением… вот и рвутся, чтобы командующего завалить… скинуть, погрести под трупами… и переломить нашу атаку.

Громко кричит Миррус. Это не отчаяние и не страх, и не боль тоже, это… а, он просто развернул каким-то образом левое крыло конницы. Не знаю, как – не услышали же они его отсюда…

Орки утроили усилия. Вот-вот доберутся! А вот хрен вам, мальчики! Эльфийский! Зеленый лук, «эльфья дуга», захлебывается в восторге гибели, а в следующий момент у меня уже не получается выстрелить. Орки слишком близко, вплотную… и я размахиваюсь своим новым товарищем и хлещу им направо и налево, уже не заботясь о его сохранности. А что о ней заботиться? Таким луком можно с десяток орков как мечом положить, и ничего ему не сделается… Я и кладу. Пока в какой-то момент раненая нога не подводит меня, и я оскальзываюсь и падаю… падаю…

Сильные руки вздергивают меня вверх, не дают оркам меня затоптать. Дерион… это он, голубоглазый маг… который не верит мне… не верил… Но лук я потерял – выскользнул… Светлокожий орк оказывается неожиданно близко, с ревом обрушивает на нас удар здоровущей секиры…

Маг вскрикивает что-то… голубая молния срывается с его пальцев и бессильно гаснет в каменном браслете хохочущего орка.

– Это Алдар! – кричит Дерион, и мы оба оказываемся в руках оркского хана, так не вовремя вычислившего нашего Мирруса.

Силен… тварь… был бы я один, уже бы котлеткой раздавленной валялся… А так нас двое, с Дерионом… Но этот орк все равно нас раздавит, потому что… ох…

«Это же хан… Давай его убьем, Эдан!»

Не сразу я понял, что это Кошка…

И потом тоже еще не понял. Даже когда куг злорадно сверкнул в моей слабеющей руке и почти ласково перечеркнул сухожилие на руке орка. И потом, когда я снова падал на землю, выпущенный взрыкнувшим ханом Алдаром, а куг снова метнулся к орку и порвал ему еще одну жилу, уже на ноге…

Интересно, это Кошка решила его не убивать или у меня рука ослабела? Я же в тот момент был готов зубами грызть, хоть чье-нибудь горло перегрызть, лишь бы отомстить… за Борьку, за Комола… за ребят… Или Кошка решила, что для молодого хана нет ничего горше плена?

Но это я думал уже потом. В первый момент я просто потерял сознание. Хотя, кажется, не очень надолго.

Когда я очнулся, рядом со мной была тишина. То есть… грохот битвы до меня доносился, но вот именно рядом – было тихо. Открыв глаза, я первым делом посмотрел в сторону Ахсны. Орков на стенах не было, битва кипела не в крепости, и, кажется, скоро должна была закончиться.

Тогда я огляделся. Совсем рядом со мной лежал мой лук. То есть не мой, а зеленый лук Мирруса, «эльфья дуга», которой он разрешил мне попользоваться. Всю жизнь помнить буду! Отличный лук! Я не удержался и погладил шершавое плечо лука, словно спинку неведомого зверька. И тут же ощутил свирепую ревность от куга, хоть Кошка и молчала… Ну надо же! Это мне что теперь, вообще никакого оружия больше в руки взять нельзя?!

– Миррус его нашел, – раздался чей-то незнакомый голос неподалеку. Я поднял взгляд и увидел немолодого лучника из тех, что был во второй линии стрелков, сразу за Миррусом. – Велел тебе передать, что если еще раз посеешь – отберет. Так что ты уж не разбрасывайся, парень… неужто не хочется тебе «дугу» себе оставить?

– Я не сеял! – стал я оправдываться. – Я им дрался… вместо меча, дурак… но ничего другого-то и не было… боялся, что сломал.

«Не злись, Кошка!» – сказал я ей про себя, тихо. «Я же эльф всё-таки, хоть и наполовину… Как же мне без лука? А ты всё равно всегда будешь для меня на особом счету, потому что ты Борькина… потому что спасла меня…»

– Что там? Как… защитники? – проскрипел я почему-то вконец сорванным горлом. Даже и пить, кажется, не так и хотелось, но голос был точно не мой. – А командир… что он ещё говорил?..

– Еще говорил, что если Комол жив, то будут тебе премиальные и орден, за Алдар-хана. А если нет, то все равно будут, только позже. Это что касается тебя. А защитники… вышли и ударили оркам в тыл. Видать, совсем тяжко за стенами сидеть… и с Комолом тоже, видно, не все так радостно. Иначе хрен бы они вышли – он бы не позволил просто.

– Не позволил… – тупо повторил я, кажется, не сознавая, что говорю, не понимая до конца собеседника… Ударили в тыл… Значит, всё-таки живы? И было кому ударять? Но… «не позволил бы»… значит, их совсем мало… Ребята…

Я попытался сесть. Это получилось не сразу. Зато я увидел, наконец, то, что не видел, когда лежал. За моим собеседником, в какой-то канаве (то ли оставшейся от упавшего дерева, то ли от пересохшего ручья) валялся связанный светлокожий орк, тот самый, которого маг Дерион назвал ханом Алдаром. А чуть поодаль расположились еще несколько человек, молчаливо стерегущих пленника.

– Водички дать? – заботливо спросил лучник. – А то у тебя видок… в домовине краше бывают…

– А что? Есть вода?! – обрадовался я. – Но ведь… я не ранен. Тут наверное есть те, кому нужнее…

– Не ранен? – удивился стрелок. – А разве орки тебя… не того? Вон и нога кровила, пока мы ее тебе не перевязали опять… Держи-ка вот…

И протянул мне баклагу с водой, наполовину уже пустую…

Я бы всю ее выпил! И ещё столько же. Но нельзя. Когда я пил, привычной болью отозвалась спина – тут я понял, что имел в виду мой товарищ-стрелок, когда говорил про рану. Но ведь меня лечили! Там, в лагере… Так что наверняка есть те, кому хуже.

Я с сожалением вернул воду обратно, постаравшись, чтобы осталась хотя бы половина.

– А где же, – спросил я и поразился, какой голос у меня слабый стал, стоило мне промочить горло! – где же моя лошадка?

– Да вон, со всеми нашими… не с седла ж стрелять, если позиция хорошая есть… А что, ты уже собрался куда-то? Только очнулся – и уже скакать… Во даешь!

Ответить я не успел. Ликующий звук горна прозвучал близко-близко, и почти одновременно с ним к нам примчался молоденький вестовой.

– Эдан из Ахсны! Командир тебя кличет! Поезжай скорее!

– Что там, Каздау? – взволнованно спросил один из охранявших пленного орка.

– Орки опрокинуты! Миррус мне не докладывается, конечно… но то, что победа – наша, это точно!

Мне тем временем уже подвели мою лошадь и даже лихо подсадили в седло. И лук подали.

Рысью мы добрались до Мирруса довольно шустро, но этот аллюр так меня вымотал, что уже ничего не хотелось. Только слезть с седла и лечь.

– А, Эдан! Наконец-то… – командир Темных полков был залит кровью с головы до ног, в глазах – темная, настоенная на чужих смертях злость. – Битва закончена. Мы идем в крепость. Я тут подумал… ты не хочешь ли присоединиться?

– Как же иначе?! – вскричал я. – Конечно… Спасибо…

Миррус посмотрел на меня внимательно и буркнул:

– Люблю, когда на лучшее надеются… Сам вот разучился уже…

И направил своего жеребца к нашей Ахсне.

Я не успел ему ничего ответить. Ответить, сколько раз я молился и кому только не молился… и почти не верил уже, что сейчас увижу Борьку… и ждал его взгляда, каждое мгновение вспоминал его…

Но какой смысл был мне отвечать?!

Ворота крепости были открыты, и нас уже ждали. Торжествующий счастливый вопль был нам приветствием, и вот уже кто-то бежит, чтобы взять повод у миррусова коня… Полководец слетел с седла на землю и первым делом рявкнул:

– Где Комол?!

– Я… здесь… Какое счастье, что ты успел к нам!

Комола я не узнал. То есть даже когда узнал – не поверил. Это был трясущийся от слабости старик, изможденное лицо расплылось в улыбке облегчения, тусклые глаза полны слез… Голос дребезжит. Это у Комола-то! Развалина. Даже сама Ахсна выглядит сейчас лучше, чем ее комендант.

– Дядя! Что, драный таракан, ты с собой учинил?!

– Ах, Муся, ты же знаешь… не маг я… почти совсем… Все, что оставалось, пришлось на тучки пустить… И то… я здорово опоздал. Почти два десятка погибших от яда… Два десятка, Муся!

– Не называй меня Мусей! – рыкнул Миррус и… обнял эльфа, судорожно всхлипнув.

– А ты не раскисай тут, на тебя люди смотрят, – сухо буркнул Комол и… перевел взгляд на меня.

Никогда не думал, что увижу на его лице столько невыразимой радости!

– Эдан!!! Живой… Мальчик! Мы уж не чаяли… Боги всемогучие! Феденька…

– Командир, – прохрипел я, пытаясь проглотить комок в горле. Что ж я тут сижу?! – Ребята… Командир…

И я скатился с коня, каким-то чудом не на пробитую ногу, поэтому даже не упал. Перед глазами плыло. Меня схватили, обнимали и хлопали по плечам, смеялись и ругались…

Но не было того единственного голоса, которого я ждал.

– Федька!!!

– Живой!

– … а мы думали!!

– А ну цыц всем! Он же ранен, а вы тут…

– К лекарям! Федя, как же ты!

– Федька, ты смог!

– Герой!!!

– … все тебе жизнью…

– Да оставьте же! шею щас герою свернете!

– Федя!!!

– … вернулся, живой!!!

– И ты живой… И я… Что мне сделается… Будем жить! – отвечал я сдавленным голосом, чувствуя, как слезы дрожат в глазах, горячие-горячие. – Бо… Борька мой… Где он, ребята?

Шум утих. Не сразу, нет, еще кто-то восклицал про мой героизм, кто-то радовался моему возвращению… но постепенно все голоса смолкли. Ребята переглядывались с недоумением, пока кто-то не сказал неуверенно:

– Он же на позиции сегодня был… Ведь был? Я видел вроде…

– Точно, был. И снова без брони!

– Так его стрелы же обходят с недавних пор…

– Что стрелы… Там целый оркуст! Был…

– Оркуст?! И что? Вы завалили его? – спросил я. – Борька мой где?!

– Так это… не мы, а Борька его и… того… – тихо ответил кто-то… и все. Молчание…

– Один? Он один завалил это чудовище?! – зачем-то уточнил я, понимая, что так всё и было… и что после этого не остаются в живых..

– И вы… – прошептал я и осекся.

Что я мог им сказать? Спросить, почему не помогли… не перевязали, не спасли?! В Ахсне и вообще мало кто спасся. Они не торопились к Борьке так, как я… не молились, не глотали слез, снова и снова представляя себе его глаза.

Я вдруг стал очень спокоен. Только в груди что-то билось очень быстро, и надо было осторожно дышать, чтобы… оно не вырвалось наружу. Не завыло, не забилось на камнях, роняя кровавые клочки…

– Ведите меня, – сказал я.

Ты живой. Ты должен жить, слышишь?! Ты живой, и я успел к тебе, и ты будешь жить, потому что нет добрее тебя и преданней… Я не желаю ничего знать. Есть магия. Есть какой-нибудь ритуал. Должен быть. Я заменю тебя собой. Но ты будешь жить, Борька, мой брат! Будешь!

Оркуст, даже и мертвый, казался ужасающим. Мои павшие товарищи и убитые орки валялись вперемешку, и галдящие неподалеку вороны уже примеривались к их телам.

Мы подошли к оркусту, и ребята – те, что еще были на это способны – попытались его перевернуть или хотя бы сдвинуть. Я ничем им помочь не мог и просто ждал, когда же… когда же?!

Они перевернули… наконец-то!

– Борьки здесь нет! – изумленно воскликнул Тавен, чуть ли не обнюхавший все под и рядом с оркустом.

– А он был здесь? – прошептал я, вглядываясь в размер рук – нет, всё-таки лап – чудовищной твари.

– Был, конечно! Раз оркуста завалил… Ребята, подмогни-ка! Где ж ты… Борька!!! Отзовись, коли жив!!!

– Нашел!!! – разнесся вдруг крик. – Его орк придавил! Помогите вытащить!

– Где?! – крикнул я не своим голосом и кинулся туда. Странно, что не упал. А, какая разница! Можно и ползти… и вот я подполз к куче мертвых тел – посеченные, окровавленные орки, один без головы даже… и Борька, Боонр, вот он, в крови, и рука вывернута…

– Борька! Бо, открой глаза! Бо, проклятый ты гном, только посмей тут умирать! Я же вернулся к тебе, слышишь?!

Я тряс его за плечо, я кричал, стоя на коленях, и плакал в голос и, наверное, был страшен – почему-то однополчане мои стояли и молчали…

– Федя… ну… не надо… – промолвил наконец Тавен, осторожно опуская мне на плечо руку. – Не слышит он… Что ж…

– Ой, – вдруг тихо выдохнул кто-то за моей спиной.

Глаза Борькины… открылись. Медленно… словно заржавели они… Они смотрели прямо на меня.

– Эдан… – скрипучим, надсаженным голосом проговорил Борька. – Брат… Я уже… скоро. Подожди…

– Чего подожди?! – задохнулся я. – Ты не умрешь, слышишь?! Да я не пущу тебя! Не отдам! Мы живые с тобой, и Ахсна… наша, ты понял?!

Борька улыбнулся. Он всегда так улыбался мне, когда считал, что я говорю чепуху… Боли он, казалось, не чувствует вовсе…

– Не слышу… тебя… Ничего. Сейчас я… чуть-чуть мне… осталось…

Он оглох?

Но он же видит меня, раз обращается ко мне!

– Где здесь целитель?! Хоть кто-нибудь? – завопил я изо всех сил, которых уже не было.

Вокруг произошло какое-то суетливое движение, в результате которого кто-то рванул за лекарем. А Тавен сказал:

– А ну-ка, ребятки, щиты давайте-ка сюда… На щитах снесем к лекарю.

– Борька, – тихо сказал я. – Брат мой… Бо… Ты живой…

Я шептал его имя, как заклинание. И медленно, осторожно – руки у меня тряслись, – обнял, прижал к груди его голову, перепачканную кровью и каменной крошкой, с запекшейся полосой крови из угла рта. Никого и ничего я больше не видел. Я гладил спутанные волосы в липких сосульках, заскорузлые пальцы в мозолях, гладил и шептал имя моего друга…

Товарищи наши быстро соорудили носилки из щитов и копий, но положить Борьку на них не успели. Потому что появился Миррус, а с ним и Натка, и Леммель, и еще куча народу…

Натка быстро подошла ко мне и горестно ойкнула:

– Ох, Эдан! Это он, да? Гном, про которого ты рассказывал? Мы… не успели, да?

– Он живой! – крикнул я ей. – Мы… Его вылечат!

– Федя, ты… это… – неловко пробормотал кто-то у меня за спиной.

Я осознал, что не могу отпустить моего друга и продолжаю прижимать его голову к груди… Мне казалось, что если я отпущу его сейчас – его возьмет смерть. Тихонько, медленно, я отстранился, чувствуя, что плачу.

А он смотрел на меня и улыбался…

И тут ко мне наклонился Миррус и сказал:

– Эдан, Комол сказал мне сейчас, что все в Ахсне были уверены, что ты погиб. Все. Ты понимаешь?

– Почему? Я живой…

Мгновение я непонимающе смотрел на Мирруса, а потом понял – Борька же считает меня мертвым! Бедный мой друг… Он ранен и бредит, а тут в бреду явился я, такой весь мертвый из себя!

– Бо! – заорал я, уже поняв, что мой друг меня не слышит, или плохо слышит, или он вообще без сознания. Но он же живой, и я докричусь до него, пусть мне после этого всю жизнь придется разговаривать шепотом!

– Борька! Я живой, так тебя растак! Ты слышишь меня, упрямый ты гном?! Я живой! Я ушел от орков! И добрался до Мирруса! Вот он стоит! Борька, будь ты неладен! Борька!!