Текст книги "Отступница (СИ)"

Автор книги: Леля Григина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Благодарю, бабушка! – горячо восклицает он, хватает меня за ладонь и неожиданно прижимается к коже губами. Вспыхиваю и с силой выдёргиваю руку.

– Прекращай! Пошли, покажу тебе нужник. Да, и за волком своим сам будешь убирать!

Свят согласно кивает и, опираясь на палку, поднимается. Вполне уверенно ковыляет за мной. Помогаю ему одеться и провожаю до отхожего места.

А когда он самостоятельно возвращается, я уже успеваю намесить в миску еды для Дружка и отнести в комнату. Волчок с сомнением осматривает подношение, но послушно принимается за еду. А я иду накрыть на стол для себя и своего двуногого (или на данный момент полтораногого?!) непрошенного гостя.

Святослав снимает сапоги и аккуратно ставит их у порога, стаскивает куртку и ковыляет к умывальнику. С удивлением наблюдаю, как он ловко двигается по неизведанному помещению, моет руки, не намочив рукавов, и подходит к столу. Выдвигает табурет и садится.

– Мне много не нужно, хлеба немного, да воды, а если можно чаю горячего, студёно на улице, – виновато улыбается Свят.

Встряхиваю голову, понимая, что застыла столбом и слежу за парнем.

– Что, и пирога не отведаешь?! – язвительно замечаю, махнув рукой над блюдом румяных сдобных пирожков.

Святослав раздувает ноздри, вдыхая аромат выпечки.

– Не хочу Вас заботить, – бормочет.

С удовольствием наблюдаю, как он сглатывает слюну. Пододвигаю к нему блюдо и большую кружку с чаем.

– Ешь и не выпендривайся! Лучше будешь питаться, быстрее покинешь мой дом. И хватит уже скакать с “вы” на “ты”. Определись уж, будь добр, не нервируй бабушку.

И, кивнув, он ест, с таким наслаждением, что даже жмурится от удовольствия, словно большой кот. А я внезапно для себя чувствую какое-то приятное щемящее чувство, будто мне нравится присутствие этого парня в моем доме.

Но мне же не нравится... правда же?!

Глава 13.

Несмотря на внутреннее недовольство потревоженным покоем, я как-то чересчур быстро привыкаю к своим неожиданным и непрошенным гостям.

Свят не доставляет мне никаких неудобств: он не капризничает, не требует какого-то особого ухода, всё делает самостоятельно, даже ногу перевязывает себе сам (и, пожалуй, у него это выходит даже лучше, чем у меня). Рана его заживает быстро, и уже через неделю он демонстративно сжигает свою палку в печке.

Мы практически не общаемся – не так-то уж просто строить из себя старуху, поэтому я предпочитаю отмалчиваться, а он и не настырничает. Только вот готовить приходится в два раза больше (но этим меня уж точно не напугать, опыт у меня внушительный).

О волке я беспокоюсь куда сильнее. Ради него в очередной раз выбираюсь на рынок: закупаю побольше творога, рыбы, мясных костей. Аппетит у волчонка хороший, но вот на лапы он так и не встаёт. Я же перерыла практически все книги, что были в домике, однако ничего подобного не нашла. Приходится действовать по наитию: вкусно и сытно кормить и массировать лапы. Конечно же Свята я тоже научила делать массаж, и он с энтузиазмом принялся за заботу о друге.

И по истечении нескольких недель наши совместные хлопоты дают результат – Дружок впервые выходит в общую комнату.

Идёт он медленно, лапы дрожат, словно у новорожденного оленёнка, но волчок ступает шаг за шагом. Святослав, невероятным образом уловив движение, срывается со стула, бросив чистку репки, присаживается и обнимает своего друга.

– Дружок! Дружочек мой! – шепчет он, целуя волка в морду. А тот, будто верный пёс, облизывает языком его щёки. Я же стою в стороне и смотрю на сие действо с умилением. Вот только внутри вместо радости зарождается какое-то противное чувство разочарования.

“Что опять тебе не так?!” – ругаю про себя. – “Счастлива должна быть, что наконец-то избавишься от обузы!”

К тому же весна уже на пороге, а значит – мне пора покидать своё убежище и возвращаться в Ярград, чтобы начать новую жизнь. Авось слухи про дурную девку, сбежавшую от княжича, поутихли.

Но мысленные убеждения не работают. А когда Свят поднимается на ноги, шагает ко мне и обнимает – окончательно теряюсь.

Пару мгновений стою в его крепких, но нежных объятиях, ощущая через рубаху тепло сильного мужского тела, лёгкий запах травяного мыла, что сама сварила.

– Спасибо! – шепчет Свят, опаляя горячим дыханием моё ухо.

Краска заливает мне щёки, становится душно, что дышать трудно, и я отталкиваю парня от себя.

– Совсем дурной что ль?! – хриплым голосом вопрошаю.

– Прости, бабушка, не сдержался! – Святослав широко улыбается, прикладывает ладонь к сердцу и низко, в пояс кланяется. – Благодарю тебя от всей души! Проси, что пожелаешь, всё, что угодно для тебя готов сделать!

– Опять словами разбрасываешься, глупый мальчишка!

– Это не слова, – мотает головой Свят, – правду говорю. Проси, что хочешь.

– А если потребую, чтобы ты на веки остался в старой избушке в Бесконечном лесу со мной? – сама не понимаю, что говорю, слова потоком льются изо рта.

Но парень ни на секунду не теряется.

– Значит останусь, – уверенно говорит он.

И не слышу в его словах вранья.

– Так и есть, дурень! – качаю головой. – Неужто тебя никто дома не ждёт?!

За время, проведённое вместе, я так и не решилась расспросить Святослава о его жизни, о семье, о слепоте, но сейчас был просто идеальный момент.

Услышав вопрос, Свят пожимает плечами и опускается на табурет.

– Может и ждут... – отстранённо произносит он.

– Родители волнуются поди, или невеста... – на последнем слове ощущаю странный укол в сердце. И чего я так распереживалась? Какое мне дело – есть у него невеста?!

Парень усмехается.

– Невеста... скажешь тоже! Кому сдался такой убогий, как я?!

“Никакой ты не убогий!” – хочется вскрикнуть, но вовремя затыкаю нахлынувший порыв. Не хватало ещё начать жалеть его!

– А родители мои уже в царстве Маргариты, – продолжает говорить Свят, не замечая моих мысленных метаний. – Сначала отец ушёл, а следом и матушка, уж больно она любила, что не смогла жить без него.

– Так ты из-за этого ослеп?!

– С чего ты это взяла? – улыбается парень.

Невольно пожимаю плечами.

– Ты слеп не от рождения, это видно по твоей живой мимике. Ты чисто говоришь, значит грамоте учился. Получается слепота пришла в осознанном возрасте. Глаза не повреждены, значит это не травма. Остаётся только болезнь.

– Верно рассуждаешь. Родился я здоровым и крепким ребёнком, грамоте обучался и военному мастерству. А потом мор пришёл. Переболел я сильно, выжил, но с тех пор стал зрение терять. Год за годом.... Сначала видел, как в тумане, потом краски совсем пропали. А в одно утро проснулся, открыл глаза – а мир, словно во тьме утонул. Только это не мир утонул, а я, – выдыхает парень.

Его красивое лицо искажает гримаса боли. Поджимаю губы, боясь разреветься от жалости к нему. Хотя, он же всё равно не увидит моих слёз. И лица моего не увидит. Для него я навсегда останусь лесной ворчливой старухой.

– Там в сенцах кости ещё остались, покорми Дружка да на улицу его выведи, сегодня солнышко пригревает, пусть воздухом свежим подышит! – выдыхаю, а сама разворачиваюсь и убегаю в свою комнатку, где даю волю слезам.

Свят в очередной раз слушается меня – слышу стук двери и удаляющийся голос парня, он что-то ласково говорит Дружку. И от его тона мне становится ещё тоскливее.

– Где же ваша милость?! – шепчу, уткнувшись носом в колени. – Почему хороший человек страдает?! За что же вы с ним так поступаете? Почему лишили его счастья видеть мир?

Я искренне верю, что Святослав хороший, каким-то невиданным образом чувствую это. И от этого только горше осознавать, что мир совсем не справедлив.

Но богини не отвечают на мои вопросы. Только спящий на самом верху большого шкафа Буян, внезапно “каркает” и слетает, пикируя на кровать. Мой сокол повзрослел и вымахал в здоровую птичку, размах крыльев впечатляет, и я уже не удивляюсь, что он постоянно что-то да задевает. Как и сейчас – с верхней полки слетает книжка и глухо ударяется о пол. Встаю с кровати и поднимаю небольшой томик. По обложке сразу же узнаю книгу, которую так и ни разу не осмелилась взять в руки.

“Запретные обряды ворожей”– звучит название.

Переворачиваю книгу обложкой вниз, разглядывая открытую страничку. Подробное описание тёмного обряда, с картинками необходимых трав, рун, и с текстом молитв. А наверху красными, словно кровью написанными, буквами звучит название:

“Исцеление от неизлечимых болезней. Отказ от сил”...

С того дня я окончательно потеряла покой.

Книга с тёмными ритуалами прочно поселилась под моей подушкой. Перед сном я перечитывала обряд, мысленно рисовала руны, стараясь запомнить каждый виток, а всякий поход в лес теперь сопровождался невольным поиском ингредиентов (и это несмотря на то, что снег ещё не сошёл). А потом мысленно казнила себя за беспомощность – ведь свои силы я так и не приняла, значит и обряд был мне не по плечу.

А Свят даже не подозревал о моих переживаниях – как только солнышко стало припекать, а снег таять, он взялся за работу. Первым делом вычистил до чиста весь загон Снежки, и когда я вернулась вместе со своей четвероногой подругой с базара Ярграда, только ахнула. Даже не поверила сперва, что всё это сделал он.

– И зачем тебе поводырь?! – только и смогла брякнуть, от изумления забыв поблагодарить.

Святослав в ответ пожал плечами и улыбнулся своей задорной улыбкой, к которой я начала привыкать.

После он обрезал все деревья в саду, чем снова удивил меня. Но на этот раз я отблагодарила его сполна – приготовила на ужин наваристые щи и его любимые пироги с капустой и мясом. Свят умял всё, что аж за ушами трещало, а потом перемыл в корыте всю посуду, не давая мне даже помочь. А когда ушёл в свою комнату, пожелав спокойной ночи, я не сдержала слёз.

– Прости, что не могу помочь тебе! – прошептала ему вслед.

Показалось, что он на мгновение замер в дверях, будто бы услышал мой шёпот. Но это мне лишь почудилось, и, когда Свят скрылся за дверью, я тоже отправилась в свою комнатку, полная решимости.

А что, если я могу помочь?!

Мне казалось, что я лишилась всяких сил, но ведь, по сути, лишаться-то было и нечего!

Что если богини не забрали обратно свой дар?

И на тот миг я поверила в это!

Взяв разноцветных нитей, я принялась плести самую простую руну здорового сна. Мои пальцы двигались легко и уверенно, нитки завязывались в плотные ровные узелки, не путались и не переплетались. А когда я завязала последний уголок и оторвала хвостик – меня сразу же потянуло в сон. Сладко зевнув, я откинулась на подушку и прикрыла глаза. Осознание прошибло меня молнией – у меня получилось!

Дар богинь всё ещё при мне! Матушки не лишили его меня, хоть я и выкинула талисман, добровольно отказавшись от сил и предав сестёр.

А значит... я могу этот дар передать! Отринуть во излечение слепоты Свята.

Да, это запретный тёмный ритуал. Да, богини за это меня явно не похвалят. Да, я буду проклята до конца моих дней, и судя по предупреждениям в книжке – конец этот может наступить в тот же миг, как я закончу обряд. Но я и так отступница и отшельница, одинока и забыта – терять мне уже нечего.

Но для начала мне всё же нужно принять и развить свои силы, что я должна была сделать после отъезда Ивы.

К чему я тут же приступаю!

Обкладываюсь всевозможными книгами о ворожеях, которых в домике полным-полно, и полностью погружаюсь в изучение. Рисую и плету руны, усиленно молюсь, заговариваю воду и огонь. Только отвары варить у меня не получается – сейчас не лето, нужные травы ещё только спят семечками в сырой земле. И на удивление – всё складывается как по маслу, так быстро, что я даже не ожидаю. Радуясь своим успехам, я совершенно забываю о ежедневных заботах, пока в один из дней в дверь моей комнаты не раздаётся стук. Разрешаю войти непрошенному гостю.

– Ты уже какой день из комнаты практически не выходишь, – мне чудится я слышу в его голосе тревогу. – Я там кашу сварил да пирог испёк, может поешь?!

Удивлённо распахиваю глаза. Он сам испёк пирог?!

Моё молчание Свят воспринимает иначе.

– Давай, ты сначала поешь, а потом будешь ругаться, хорошо?! – улыбается.

– Я и не собиралась ругаться, – ворчу.

Он меня что, за склочную старуху принимает. Ах... ну да.

Пообещав, что сейчас приду, наскоро переодеваюсь в чистое платье, причёсываю растрепавшиеся волосы и выхожу в большую комнату. Стол и правда накрыт к обеду: по обе стороны две миски с ароматной дымящейся кашей, рядом кружки со взваром из сушёных яблок и груш, а в центре стола большой пирог. Кривой, косой и слегка бледноватый, но запах от него идёт божественный.

Сажусь на табурет, а Свят занимает место напротив. Беру в руки ложку и зачерпываю кашу. Но в рот отправить не успеваю.

– Снежка! – роняю ложку и подпрыгиваю на месте.

Я совсем забыла о своих питомцах!

– Накормлена и выведена погулять, – отвечает Свят, продолжая невозмутимо есть кашу. – Кур тоже выпустил, пусть побегают, покопаются в земле, снег на поляне растаял совсем. Буян и Дружок приглядывают за ними.

– Волк приглядывает за курами?! – растерянно переспрашиваю, будто бы ослышалась.

– Он их не тронет, не переживай. Ешь, а то каша остынет.

Опускаюсь на табурет, не сводя глаз с парня. Пока я погрязла в учениях ворожей, он взял на себя все заботы: в доме тепло и чисто, животные накормлены, даже еда приготовлена. Каша вкусная, рассыпчатая и ароматная. А пирог... просто объедение – с сушёной клюквой, изюмом и орехами. Я без зазрения совести уминаю три больших куска, запивая вкусным взваром.

– Спасибо!

– На здоровье. Посуду оставь, я вымою позже, а пока светло, пойду-ка поработаю, – говорит Свят, поднимаясь и направляясь к входной двери. В проёме замирает. – А тебе тоже не мешало бы выйти на солнышко, три дня затворницей просидела, свежего воздуха не видела.

И я его слушаюсь, потому что мне неожиданно хочется слушаться. Мне нравится, что кто-то заботится обо мне, беспокоится. Он же беспокоится, да?!

Выхожу на крыльцо, кутаясь в шаль. А на улице настоящая весна: солнце ярко светит, согревая ласковыми лучами всё вокруг, от снега на поляне не осталось и следа, почки на деревьях набухли, а сквозь землю уже пробивается молоденькая травка. Глубоко вдыхаю сладкий воздух, подставляя лицо под тёплые лучики.

Свят возится у дровяника, вытаскивает бревна, которые я так и не успела превратить в дрова. Снова поражаюсь, как слажено и ловко он двигается, будто бы и не слепой вовсе. Как и я подставляет лицо под солнышко, а потом и вовсе развязывает рубаху и стягивает её через голову, оставаясь в одних штанах.

Отворачиваюсь, чувствуя, как щеки заливает краска. Бесстыдник! Даже старухи не постыдился!

Так и стою к нему спиной, пока не слышу удар топора.

Срываюсь с крыльца и мчусь в сторону Свята, что замахивается, готовый нанести новый удар по бревну.

– Ты чего удумал?! Совсем дурной?! – гневно восклицаю, отбирая топор.

Свят поворачивает голову на голос и удивлённо моргает длинными ресницами.

– Что не так? – как будто действительно не понимает!

– Всё не так! Ты, конечно, молодец, я очень тебе благодарна, но это уже слишком! Перестань хорохориться и вспомни, что ты вообще-то ничего не видишь!

– Я прекрасно осведомлён, не нужно мне об этом напоминать, – хмурится он.

– А чего тогда за топор схватился? А если по ноге попадёшь?

– Не попаду, я замечательно чувствую траекторию! – упорствует парень.

– Траекторию чувствует он! А голову ты свою чувствуешь? И оденься, устроил тут... совсем ни стыда, ни совести! – поднимаю рубашку и швыряю в Свята.

А он вместо того, чтобы натянуть её и извиниться перед старушкой, широко улыбается своей хитрой улыбкой и напрягает плечи, играя мышцами.

– Неужто я совсем тебе не нравлюсь? Я так плохо выгляжу, бабушка?!

Теряю дар речи от его вопроса. А глаза-предатели невольно оглядывают его крепкие плечи, сильные руки с проступающими венками, мощную грудь со светлыми кучерявыми завитками волос. Нервно сглатываю, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а пульс стучит в висках.

– Дурак! – разворачиваюсь и бегу к дому, пытаясь унять стучащее сердце.

И чего я так переволновалась?! Ну разделся и разделся! Что я, обнажённых по пояс мужиков не видела?! Дров решил наколоть, ну и пусть! А рассечет себе ногу... так и поделом! Лечить его не стану! Пусть шурует обратно домой!

Влетаю в дом и ныряю в свою спальню, плотно закрыв дверь.

– Неужто я тебе совсем не нравлюсь?! – передразниваю, копируя его голос. – Бесстыдник! Дурень! Ненормальный!

Сердце не желает успокоиться и я, выглянув из комнаты и убедившись, что Свят в дом не вернулся, спешу к умывальнику. Плескаю в лицо холодной воды, пытаясь унять жар, которым пышут мои щёки. А потом снова скрываюсь в комнате. Пытаюсь занять себя чтением, но перед глазами возникает он. Сердце в очередной раз срывается на бег, а я со стоном валюсь на подушки.

– Да за что ж мне это всё?!

Прихожу в себя к вечеру – образ полуобнажённого Свята выветривается, щеки перестают пылать. Когда за окном темнеем, выхожу в большую комнату. Виновник моих мыслей копошится у плиты, заваривая чай, и разговаривает с Буяном. А тот ему отвечает! Предатель!

Святослав слышит стук двери и оборачивается. Белёсые глаза застывают на мне, так, что я вздрагиваю. Кажется, будто он всё прекрасно видит, но это не так.

– Выпьешь со мной чаю? – улыбается парень.

А он окончательно освоился, ведёт себя, словно хозяин. Даже Буяна на свою сторону переманил: птиц недовольно хохлится, поглядывая на меня глазками-бусинками – обижается, что три дня не уделяла ему внимания.

Молча отодвигаю табурет и сажусь за стол.

– Ты злишься?! – не спрашивает, а заверяет Свят. Ставит на стол кружки и разливает ароматный чай. – Ты прости меня. Я не хотел, чтобы ты волновалась.

– Я и не волновалась, буду я ещё волноваться из-за каждого дурня! – бурчу, забирая свою кружку.

Но Свята моё ворчание не обижает. Он отставляет глиняный чайничек и торопится в сенцы. Специально не поворачиваю головы, чтобы он не думал, что мне есть до него дело. Но это играет со мной злую шутку, потому что не замечаю, как Свят оказывается за моей спиной. Ставит передо мной небольшую плетённую корзинку из лозы полную белоснежных подснежников.

– Это тебе! – выдыхает, наклоняется и целует меня в щёку.

Взлетаю с табуретки, словно ужаленная, толкая стол. Кружка с чаем опрокидывается, и горячая жидкость стекает прямо на моё платье.

– Ааааа! – кричу, что есть мочи, чувствуя обжигающий жар.

– Проклятье, – Свят кидается к умывальнику. От растерянности ударяется об него головой, но не сетует, хватает тряпку и смачивает её холодной водой.

– Быстро снимай юбку! – велит приказным тоном.

– Ещё чего! – шиплю на него, глотая слёзы.

– Богини, да я ж всё равно ничего не увижу! Снимай, говорю! – кричит он.

Я послушно задираю юбку и прикладываю мокрую ткань к покрасневшим ляжкам. Это вмиг приносит облегчение. Опускаюсь на табурет, пытаясь унять дрожь и льющиеся слёзы.

– Ну-ну, не плачь, – шепчет Свят, ласково касаясь ладонями моих плеч. Скользит по ним вниз, поглаживая.

– Ты в своём уме?! – шепчу ошарашено, боясь пошевелиться. Мгновение назад он подарил старухе букет, а потом поцеловал её! А теперь... извращенец.

Повторяю последнее слово вслух. А Святослав только хмыкает.

– Да какой я извращенец, скажешь тоже. Я хоть и слепой, но не дурак! – говорит он, слегка сжимая мои плечи. – Актриса ты никудышная, старуха из тебя отвратительная получилась.

– Что ты сказал? – хриплым голос уточняю, смотря на парня во все глаза.

– То, что в королевский театр тебя работать не возьмут, – невозмутимо улыбается Свят. – Старушка из тебя плохая получилась, но не спорю – ты очень старалась.

Скидываю его руки со своих плеч, и поднимаюсь. Замечаю, что ожогов на ногах как и ни бывало, но сейчас меня это не волнует.

Он знает, что я не лесная ведьма! Он знает, что я не старуха.

– Давно?

– С самого начала, – пожимает плечами Свят. – Я хоть и не вижу, но остальные чувства у меня развиты прекрасно. Бабушки двигаются иначе, говорят, даже пахнут по-другому. У тебя прекрасный голос, я слышал, как ты говоришь с Буяном и Снежкой, а ещё руки... они такие нежные. И ты вся такая... статная, гибкая.

И я в очередной раз краснею, но тут же осекаю себя. Хватит, Есения, уши развешивать, словно ослица!

Богини, какая же я дура! Разыгрывала тут перед ним целое представление про ворчливую лесную ведьму, а он всё знал! Знал и наверняка посмеивался надо глупой девицей.

– И почему же не сказал?! Зачем подыгрывал?! – гневно выплёвываю, еле сдерживая слёзы.

– У тебя наверняка есть свои причины, чтобы жить отшельницей в лесу. Я не хотел нарушать твой покой и пугать.

– Ты нарушил мой покой, когда появился здесь со своим волком! Мне прекрасно жилось одной! А ты... ты...

– Прости меня, я не хотел тебя тревожить, я и правда считал, что иду к лесной ведьме. Я боялся за Дружка, и от отчаяния был готов на всё. Ты права, я дурень, – виновато улыбается Свят.

Но мою обиду ласковыми словами не погасить.

– Твой Дружок в порядке! – стараясь, чтобы голос не дрожал, заявляю я. – Ты за этим приходил?! Значит, дело сделано и тебе пора домой! В ночь уходить не обязательно, можешь дождаться утра! Доброго пути!

Святослав мне не отвечает, но это и к лучшему. Разворачиваюсь и скрываюсь в комнате. Запираю дверь на засов и падаю на кровать, утыкаясь лицом в подушку.

Очередной мужчина, обманувший меня. Да, обман Святослава не сравнить с предательством Чеслава, но в любом случае это ложь! Почему нельзя было сразу признаться во всём?! К чему эти уловки и подыгрывания?!

В голове всплывают слова Свята, как он звал меня “бабушкой”. И отчего-то мне слышится, что он произносит это с ехидцей. От того горькая обида всё сильнее разливается в душе, и я даю волю слезам, заливая ими подушку. Плачу, плачу, пока усталость и разочарование не утягивают меня в беспокойный сон.