Текст книги "Змеи в раю"

Автор книги: Леена Лехтолайнен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13
Сестры

Уставшая и в плохом настроении, я отправилась домой. Меня напрягала предстоящая встреча с сестрами. В продовольственном магазине нервы у меня окончательно сдали. Перед прилавком с овощами я едва сдерживалась, чтобы не начать топать ногами и кричать в голос. Я ненавидела симпатичную кассиршу, маленького мальчика, путавшегося в очереди под ногами у матери, всех людей, сновавших вокруг меня с продуктовыми тележками.

Киммо не виноват, это понятно, но другого кандидата в убийцы я предложить не могла.

Когда я открыла дверь, Антти наводил порядок в прихожей. Я споткнулась о завывавший дурным голосом пылесос. «Идиот, не мог убраться до моего прихода», – мелькнула злобная мысль. Не произнеся ни слова, я сунула в посудомоечную машину грязные тарелки и занялась приготовлением греческого салата и пирога с ананасами и французским сыром. Я решила подать эти блюда, поскольку их приготовление не требовало особых кулинарных талантов.

– С тобой можно поговорить? – Антти осторожно приоткрыл дверь на кухню. Он уже легко научился определять, когда со мной следовало общаться аккуратнее.

Я улыбнулась помимо своего желания.

– Что мне еще сделать, мадам?

– Приберись, пожалуйста, в комнате своих родителей. Я планирую положить туда на ночь Хелену и Петера. Ну, что сказал твой профессор?

– Он выразил желание, чтобы я весной прочитал в университете курс лекций по теме своей диссертации. И рекомендовал ехать за границу осенью, в начале нового учебного года.

Я так яростно орудовала ножом, нарезая лук, что у меня на глазах выступили слезы. Осенью… Значит, у нас еще было время подумать о будущем.

– Похоже, дела Киммо начинают налаживаться, – сказала я, смахивая слезы с глаз. – Теему Лааксонен может засвидетельствовать, что в полпервого Киммо уже ушел от Арми. И еще двое свидетелей видели, что он шел домой не позднее начала первого.

– А полиции удалось узнать что-нибудь новое? Кто же в таком случае совершил убийство?

– Нет, они ничего не узнали, – ответила я, мелко нарезая оливки. – Но теперь им придется потрудиться всерьез, ведь они будут вынуждены отпустить Киммо. Иными словами, это значит, что вся мельница опять закрутится сначала, если я, конечно, не выясню все в ближайшее время.

– Неужели тебе мало того, что Киммо окажется на свободе? Мария, ты забыла, что больше не работаешь в полиции, ты юрист! Я понимаю, ты знала Арми и хочешь найти убийцу. Но это опасно, я не хочу, чтобы ты подвергала себя хоть малейшему риску!

– Да, хорошо, конечно, – произнесла я без энтузиазма, заправляя салат соусом.

С Антти бесполезно говорить о расследовании, его интересует только моя безопасность. Я еще раз осмотрела комнаты, поменяла постельное белье и почувствовала, что внутри нарастает паника. Сестры должны были уже прибыть на вокзал, скоро они позвонят в дверь. Боже, ну почему я должна изображать перед ними хорошую хозяйку? Ведь я всегда была парнем в семье и умела лучше обходиться с топором и ножом, чем с веником и шваброй. Эва была самой хозяйственной и практичной из нас, а женственная Хелена – главной красавицей семьи. Совершенно четкое распределение ролей.

Антти познакомился с Эвой и Ярмо ранней весной, когда мы ездили к моим родителям кататься на лыжах. С Хеленой и Петером он еще не виделся. Я надеялась, что Антти найдет общие темы для беседы с Петером – они оба математики. Петер совсем недавно окончил институт, получил диплом учителя математики и сейчас искал работу. Хелена дописывала дипломную работу и вскоре должна была стать преподавателем английского языка. Надо будет попросить ее объяснить пару непонятных мне выражений из дипломной работы Санны.

Во двор въехало такси. Я снова занервничала. Последний раз я видела Эву весной, когда у нее только слегка округлился живот, а Хелену в декабре, когда мы всей семьей отмечали Рождество в доме родителей. Антти не поехал со мной, поскольку обещал родным изображать для Матти и Микко Деда Мороза. Не впервые я встречала Рождество в родительском доме, чувствуя себя лишней на этом празднике, словно пятое колесо в телеге, зато теперь у меня был друг, мужчина, который позвонил в полночь и пожелал массу приятных вещей.

Я открыла входную дверь и увидела, как Эва осторожно поднимается с переднего сиденья машины. Она всегда была немного выше и тоньше меня, но сейчас казалась надутой словно воздушный шарик, глаза превратились в щелочки на тяжелом отекшем лице. Она выглядела старше своего возраста и производила впечатление взрослой уважаемой дамы, хотя на самом деле была младше меня.

Мы с Антти подошли, чтобы помочь им с чемоданами, держась натянуто и официально. Эва и Ярмо всегда казались мне людьми, которые умеют контролировать свою жизнь. Эва вот уже несколько лет работала преподавателем немецкого и шведского языков и, похоже, научилась официально держаться перед аудиторией. Ярмо был по профессии инженером-химиком, но я знала, что ему часто приходилось бывать на переговорах, исполняя представительские функции компании.

Мы показали гостям дом, прошлись по двору, восхищаясь видом лебедей на глади моря, посмеялись над Эйнштейном, который озабоченно выглядывал из окна, пытаясь рассмотреть незнакомых людей. Я с тайной завистью поглядывала на огромный, обтянутый легкой туникой живот Эвы. Разумеется, я видела беременных женщин и раньше, но то, что в данном случае это моя родная сестра, почему-то казалось немного странным. В этом ребенке были и мои гены! Например, у него может быть такой же курносый нос, как и у меня! На первый взгляд мы с Эвой не похожи: она пошла в отца, а я скорее унаследовала внешность матери, – но при ближайшем рассмотрении можно было заметить некоторое сходство – та же линия бровей, такая же переносица, почти одинаковая манера улыбаться. Хелена походила на нас обеих, но при этом у нее были более утонченные черты лица.

– Какое прекрасное место! Вы будете здесь жить постоянно? – спросила сестра, даже не пытаясь скрыть зависть в голосе. Они с Ярмо недавно купили небольшую двухкомнатную квартиру, и теперь отдавали большую часть зарплаты в счет погашения кредита. Я вспомнила, как она говорила, что Антти совсем не в ее вкусе – не слишком хорош собой и не особо изысканно одет, – но его дом явно произвел на нее благоприятное впечатление.

– Это зависит от планов родителей Антти, – ответила я и быстро проводила гостей на кухню к столу. Они отказались от традиционной сауны, объяснив, что у них забронирован вечер с парной на пароме.

– Как же ты будешь гулять по Стокгольму с таким животом? – не удержавшись, спросила я. – Наверное, трудно все время таскать с собой такую тяжесть?

– Конечно, сейчас я быстро устаю. Думаю, буду сидеть в кафе на берегу. А Ярмо пусть бегает по детским магазинам, – улыбнулась Эва. – Неужели ты научилась печь пироги? Или это Антти приготовил? – поинтересовалась она, когда я вытащила из духовки пирог с французским сыром.

– Боже, он же страшно калорийный! Я буду только салат! – заявила Хелена.

– Ну конечно, тебе приходится поститься, иначе не сможешь позволить себе шведских сладостей на пароме, – поддел сестрицу ее муж. Хелена была самой стройной из нас, но все равно сидела на жесточайшей диете. Ярмо тоже ковырял пирог без особого энтузиазма. Может, он не любит французский сыр? Я с досадой подумала, что, наверное, не стоило так напрягаться после работы и стоять у плиты, раз гостям все равно не по вкусу моя стряпня.

Мужчины беседовали о футболе. Я с удивлением заметила, что Антти принимает активное участие в разговоре. Вот уж не знала, что он читает спортивные странички газет. А может, он заранее проштудировал спортивные новости, готовясь к приезду моих родственников?

– Вот и Саку проснулся. Тебе понравился пирог? – Я не сразу сообразила, что сестра обращается к ребенку у себя в животе. – Милый, не брыкайся так сильно! Мария, посмотри только, что он вытворяет!

Живот Эвы двигался, меняя форму, иногда, казалось, увеличиваясь в размерах.

– Потрогай, не бойся. – Она взяла меня за руку и приложила ее к своему животу. – Вот его попка, а вот локоть, которым он, кажется, собирается пробить во мне дыру.

– Так странно видеть, что там внутри действительно живой человечек. Тебе не страшно?

– А чего бояться? Это же такое обычное дело. – И Эва улыбнулась, будто знала тайну, к которой у меня не было ключа. Наверное, так и было. Я понятия не имела, как себя чувствует беременная женщина.

– Вы уже решили, что назовете его Саку? Вы думаете, это мальчик? – спросила я, глядя на Ярмо.

– Без разницы, лишь бы здоровым родился, – стандартно ответил Ярмо. Я не стала продолжать тему, но вспомнила, как страстно мои родители мечтали о внуке.

– Мы с ребятами можем пойти в открытое кафе «Баллонс» выпить пива, а вы с девочками спокойно поболтаете без нас, – предложил Антти. Я свирепо посмотрела на него. Это совсем не входило в запланированный мною сценарий сегодняшнего вечера. Кроме того, я и сама с удовольствием выпила бы пива.

– Только по одному бокалу, и возвращайтесь не поздно! – капризно сказала Эва, засовывая в рот салат. – Послушай, ты добавила в соус винный уксус? Снова буду мучиться от изжоги.

– Прости, не знала… – Я старалась говорить доброжелательно, подумав про себя, что в соус для греческого салата всегда добавляют уксус. И если кто-то не может это есть, то пусть позаботится о себе сам… Откуда мне знать, что нельзя есть беременным женщинам?

Мужчины ушли, я заварила чай и пригласила сестер в гостиную. Эйнштейн осторожно потерся о колени Эвы, затем начал принюхиваться к Хелене. Та вдруг вскрикнула:

– Он меня укусил! – и нервно отпихнула кота ногой.

– Не может быть. Он не кусается. Возможно, просто потерся о тебя, потому что ему показалось, что ты пахнешь чем-то интересным. Может, ты случайно наступила в собачьи какашки?

Я разозлилась. Сестры не могли выбрать более неудачного времени для своего визита. По какому праву, черт возьми, они могут просто заявить: «Мы приедем, встречай», – не оставляя мне права выбора. Я всегда мечтала о собственном доме, где можно укрыться и где меня никто не потревожит, не будет от меня ничего требовать. Я бы с удовольствием выбросила телефон…

– Похоже, у тебя с Антти серьезно, – начала разговор Эва.

– Почему ты говорила, что он нехорош собой? По-моему, очень даже симпатичный парень, – поинтересовалась Хелена у Эвы.

– Просто он не в моем вкусе, слишком высокий и худой. Ну а Марии всегда нравились такие, словно из камня вырубленные, мужчины, – продолжила Эва.

– Это хорошо, когда вкусы отличаются, – ехидно сказала я, – меньше шансов разругаться.

Я вспомнила, что в старших классах обеим сестрам нравился один и тот же мальчик. Ну и ссорились же они. В итоге его увела какая-то девица, и они принялись хором проклинать бывшую пассию.

Я всегда чувствовала себя чужой на их празднике жизни. Эва и Хелена и сейчас дружили, много общались друг с другом. Они жили в одном городке, у них были одни и те же знакомые, они часто навещали родителей. Но почему же они так не любили меня и по какому праву говорили мне обидные вещи?

– Расскажи про свою работу, – попросила Эва. Чем ты занимаешься? Ты довольна своей зарплатой?

– Я еще не дослужилась до высокого звания, поэтому не хожу на работу в строгом костюме и не защищаю на процессах известных личностей. Так, сижу в офисе, работаю с документами. Зарплата нормальная, хватает. – У меня хватило ума промолчать, что я получаю больше преподавателя иностранного языка.

– Ну наконец-то ты угомонилась. Нашла постоянную работу, живешь с приличным мужчиной. Детей не собираешься заводить? – Ведь будущей весной тебе уже стукнет тридцать. Кстати, я заметила, что у тебя на лбу тоже стали появляться морщинки, – заметила Эва.

Я только усмехнулась в ответ. Меня часто принимали за их младшую сестренку. Наверное, из-за того, что я всегда одевалась, как мальчишка, а Эва с Хеленой уже в двадцать выглядели как солидные дамы, особенно когда рядом я появлялась в тренировочных штанах и с панковской прической.

– Я вас не понимаю! – горячо воскликнула я. – Зачем вы торопитесь взрослеть? Хорошо, может, вам это нравится, но я-то хочу жить по-другому!

– Ты сама всегда всех учила, как надо жить, – ответила Хелена. – Лезла со своими советами, командовала и злилась, если не выходило по-твоему. Эдакая всезнайка. Ты, наверное, поэтому и на адвоката пошла учиться, чтобы получить право выяснять отношения с людьми на законном основании.

От изумления я даже приоткрыла рот. На мой взгляд в семье я всегда была тем, кому постоянно приходилось приспосабливаться. «Мария, не обижай младших!», «Отдай эту куклу Эве, ты уже большая, возьми какую-нибудь другую игрушку!», «Вынеси ковры на улицу, ты же большая и сильная девочка!», «Не включай громко музыку, Эва и Хелена еще сидят за уроками. Они не умеют решать задачи так быстро, как ты».

Однажды я услышала, как мать, разговаривая со своей приятельницей, сказала: «Эва и Хелена нуждаются во мне. А Марии я никогда не была нужна, она всегда была сильной и самостоятельной девочкой. Знаешь, наверное, матери больше любят слабых детей, которые к ним тянутся».

Тогда я не могла понять, почему Эва и Хелена так нуждаются в матери, – ведь не в пример мне они были послушными и примерными девочками. Я же всегда была бунтаркой, а в переходном возрасте вообще вела себя как самый настоящий мальчишка-хулиган. Но родители никогда не пытались разобраться, что же со мной происходит, заглянуть, что скрывается за грубой оболочкой девочки-пацанки. Они всерьез воспринимали меня такой, какой я была лишь чисто внешне. Замечали лишь то, что хотели видеть. Хотя, наверное, я и на самом деле была упертой девицей, ведь не зря до последнего упорно считала Эки убийцей невинных девушек.

– И как же вы ко мне на самом деле относитесь? – спросила я с легкой угрозой в голосе. Пора наконец поговорить начистоту и избавиться от глубокой детской обиды на родителей и сестер, которая жила во мне, сколько я себя помню. От обиды на то, что они никогда не признавали меня своей и как чужака выталкивали прочь из своего круга.

– Не обижайся, Мария. Мы с Хеленой последнее время часто беседуем о том, как у нас складывались отношения в детстве. Я размышляю на эту тему, сейчас, когда жду ребенка. Не хочу повторить ошибки собственных родителей, – миролюбивым голосом сказала Эва.

– Мария, мы же обе комплексовали перед тобой. Ты была лучшей в школе, у тебя всегда все получалось. Ты никогда не приходила из школы домой в слезах, когда мальчишки дергали тебя за косички…

– Да я бы заплакала, но родители мне не разрешали, – перебила я Хелену. – Ведь я всегда завидовала вам, особенно тебе, Хелена. – Тебя ласкали и баловали, ты всегда была самой маленькой. А на мою долю доставались лишь строгие замечания и наставления типа «ты должна справиться».

– Вечно ты перебиваешь! Дай мне хоть раз высказаться! Ты считаешь, легко доказать окружающим, что ты взрослая, когда все относятся к тебе как к неразумному младенцу? Ты считала меня безмозглой курицей, Эва говорила, что я несобранная и бесхозяйственная, не могу даже картошку сварить. И тихо удивлялись, как это такая дурочка смогла поступить в университет! – Хелена подняла к потолку накрашенные фиолетовой тушью ресницы и заморгала. Было видно, что она готова расплакаться. Я тоже чувствовала, как у меня к глазам подступают слезы.

– Я вздохнула только тогда, когда ты поступила в школу полиции, а не в медицинский, к примеру, – быстро продолжила Эва. – Все увидели, что не такая уж ты необыкновенная, как нам казалось. Я помню кислое выражение лиц родителей, когда на вопрос: «Где учится ваша Мария?» – им приходилось отвечать: «В школе полиции». Даже не говори ничего, я и сама знаю: нельзя требовать от собственного ребенка, чтобы он соответствовал высоким ожиданиям родителей. И честно могу сказать: тогда мы с Хеленой почувствовали себя лучше. Тем более что потом я и сама поступила в университет, а на следующий год Хелена.

– Но потом ты пошла учиться на юридический факультет, а это даже круче медицинского, – подхватила Хелена. – Так что наши учительские дипломы снова померкли.

– Неужели так было на самом деле? Я никогда не задумывалась, что причиняю кому-то огорчение. Просто всегда хотела жить своей жизнью. Ведь я никогда ничего не требовала от вас и всегда хотела только одного: чтобы меня оставили в покое и не требовали постоянно чего-то непосильного.

– А ты рада, что мы к тебе приехали? – с вызовом спросила Хелена. – Тебе вообще нужна семья?

Я посмотрела на залив, где шелестел на ветру прибрежный камыш и одинокая утка летела навстречу заходящему солнцу. Темнело, камыш сливался с морем в темно-фиолетовую полосу, а утка растворилась за линией горизонта.

– Почему ты об этом спрашиваешь? Семья – это семья. Она всегда с тобой, даже если хочешь об этом забыть. Я никогда не таила на вас зла, просто мне казалось, что у вас в отличие от меня никогда не было ссор и разногласий с родителями. Я чувствовала себя виноватой: они же переживали, что я не такая, как вы, к тому же я подвела их и не родилась мальчиком…

Хлопнула входная дверь – пришли мужчины. Атмосфера, наполненная упреками и агрессией, мгновенно изменилась, стало спокойнее. Я отправилась расстилать постели, одновременно пытаясь понять, стало у меня на душе после этого разговора легче или тяжелее. Одно было очевидно – пищи для размышлений теперь надолго хватит.

– Я часто бегаю ночью в туалет. Надеюсь, никого не побеспокою? – сообщила Эва, стоя в дверях спальни.

– Ничего, мы спим крепко. Как себя Саку чувствует?

– У него вечерняя разминка.

Внезапно мне захотелось обнять сестру. У нее был такой беззащитный вид – огромный живот, распущенные волосы.

– Можно я еще раз его потрогаю? – Я положила руку на живот Эвы и через мгновение почувствовала, как под рукой двигается маленькая ручка или ножка.

– Привет, малыш, это тетя Мария, – ласково сказала я. – Ты сегодня дашь своей маме немного поспать?

– Вовсе не стоило так переживать, у тебя очень приятные родственники, – сказал Антти, укладываясь рядом со мной. – У тебя был хороший вечер?

– Вернее сказать, познавательный. Ладно, давай поговорим об этом завтра, – произнесла я и, повернувшись на бок, погасила свет.

Несмотря на задернутые занавески, в комнате было светло. В свете северной ночи я увидела, как Эйнштейн запрыгнул к нам в ноги и принялся умываться. Я вытянула ногу, аккуратно потрогала его хвост и попыталась расслабиться и задремать, слушая урчание кота и спокойное дыхание Антти. Я старалась не думать о сестрах, пытаясь сосредоточиться на истории Арми, Санны и Киммо. Скоро Киммо освободят. Интересно, что он почувствовал, узнав о смерти сестры? Печальное облегчение или шок? Тосковал ли он по ней? Наверное, с братом легче строить отношения, в нем не видишь постоянного отражения самой себя. Хотя, вероятно, тогда я ревновала бы еще сильнее. А можно ли ненавидеть свою сестру так, чтобы убить ее?.. Вот Маллу и Арми…

И, уже совсем засыпая, я попыталась представить, как у меня в животе шевелится ребенок…

Глава 14
Семейные тайны

Во вторник утром я появилась на работе позже обычного, поскольку сестры с мужьями загрузились в такси лишь в начале девятого. Утром не чувствовалось и следа вчерашних разговоров; мы все быстро позавтракали, и родственники начали торопливо собираться в дорогу. Мы обнялись на прощание, я еще раз погладила огромный живот Эвы.

– Приезжайте навестить Саку! – крикнула она мне, усаживаясь в машину.

Мы договорились приехать к ним во второй половине июля, когда у меня был запланирован недельный отпуск.

Дверь магазина Маке была приоткрыта, и я решила ненадолго туда заглянуть, несмотря на то что и так ужасно опаздывала на работу. Внутри никого не было, только звучала старая финская эстрада – Мауно Куусисто исполнял «Расскажите ей об этом». И снова я вспомнила Санну. Однажды, когда мне было лет шестнадцать, мы с компанией отправились в самый затрапезный кабак нашего города. Остальные ребята были на несколько лет старше, и я незаметно замешалась среди них. Помню, как Санна попросила поставить запись песен Куусисто. Странно: мне всегда казалось, что ей должно было нравиться что-нибудь потяжелее, типа Бобби Дилана. Мне вспомнилась ее чуть смущенная улыбка, большая кружка с пивом в тонкой руке, свисающая на глаза прядь темных волос, которую она постоянно отбрасывала назад нетерпеливым движением головы. Неужели она действительно любила старые сентиментальные финские песни?

– Чем могу помочь? – появился из задней комнаты Маке, неся в руках не меньше пяти пар кроссовок. – Могу предложить отличную спортивную обувь по очень хорошей цене.

– Я еще не вступила в клуб любителей бега трусцой, хотя, наверное, следовало бы.

Маке замер, увидев меня.

– Это одна из любимых песен Санны? – спросила я и быстро продолжила: – Маке, обещаю, я последний раз задам тебе вопросы про Санну и больше не буду поднимать эту тему, если ты сам не захочешь. Скажи, какие наркотики она употребляла? Гашиш или что-нибудь сильнее? Какие-нибудь лекарственные препараты? И где она их брала?

Маке поставил обувь на пол и повернулся ко мне, вытирая вспотевший лоб. Я заметила, как у него нервно подрагивают руки.

– Когда мы с ней познакомились, она перестала принимать наркотики. Только алкоголь и успокоительные таблетки вроде оксепама. Я понятия не имею, где она их брала. Наверное, просто просила врача выписать рецепт.

– Ты не знаешь, их можно купить в нашем спортивном клубе? Знаю, что там творятся подобные дела.

– Я не в курсе. Мне никто не предлагал.

– Может, ей Арми их доставала?

Маке посмотрел на меня как на умственно отсталую.

– Арми? Арми не спекулировала лекарствами.

– А вот я уже ни в чем не уверена! – театрально заявила я и гордо выплыла из магазина. Может, я снова фантазирую и смерти Санны и Арми, так же как и выкидыш Маллу, никак между собой не связаны?

Когда я наконец пришла в офис, Эки сидел в переговорной, с аппетитом уплетая большой кусок шоколадного торта. И этого человека я всерьез считала убийцей двух девушек? Я мысленно дала себе пинка.

– Звонили из полиции. У них появилась новая информация, согласно которой Хяннинен в момент убийства находился в другом месте. Планируется дополнительное расследование, – спокойно заявил он. Удивительно: никаких эмоций, будто это другой человек так активно убеждал меня в виновности Киммо.

– Значит, Теему Лааксонен уже поговорил с комиссаром. Во сколько новое рассмотрение дела?

– В три. Планирую быть там в качестве друга семьи и директора юридической конторы, занимавшейся расследованием. Расскажи-ка мне последние новости.

Я даже рот приоткрыла от изумления. Я, черт возьми, сделала всю работу, а он теперь собирается присвоить себе результаты моего труда! Чтобы успокоиться, я посчитала до десяти и спокойным голосом выдала Эки только самую необходимую информацию. Остальное я не рассказала бы даже на полицейском допросе – сначала следовало все тщательно проверить самой.

Какой удар в спину! Я уже в красках представляла себе, как Киммо освобождают и мы с ним выходим под руку из зала суда. Ну и дура же я! Эки наверняка с самого начала не верил в то, что Киммо преступник! Надо бы все-таки еще раз уточнить даты его поездки в Кению…

К счастью, позвонил один из клиентов и мне пришлось погрузиться в дело о наследстве, забыв на время про свои обиды. Речь шла о незаконном утаивании одним из наследников части собственности. Я подумала: неужели мы с сестрами тоже в свое время будем бегать по судам и делить наследство родителей? Потом я вернулась к размышлениям о более насущных делах и решила позвонить Маллу:

– Привет, это Мария! Как у тебя дела?

Ответное приветствие Маллу прозвучало устало и словно отстраненно.

– Скажи, пожалуйста, тебе Арми приносила когда-нибудь успокоительные лекарства? Я имею в виду левые таблетки, без рецепта?

– Лекарства? Ну, может, один раз… Обычно мне их выписывает врач. Как положено, по рецепту и небольшими дозами.

– Я просто подумала…

– Зачем ты отправила ко мне Теему? Что ты ему наговорила? Я не хочу больше его видеть! Он стоял у меня под дверью и просил открыть! Пусть проваливает ко всем чертям!

– А Теему рассказал тебе, что благодаря его словам Киммо скоро выйдет на свободу? Теему сказал, что он был у Арми в половине первого и Киммо уже ушел. Он искал тебя, чтобы увидеться перед отпуском…

– Слушай, мне совершенно некогда с тобой разговаривать! Через полчаса я должна быть на приеме у Хельстрема, который выдаст мне результаты каких-то анализов и снова сообщит, что у меня никогда не будет детей.

– Маллу, мне надо с тобой поговорить! Можно, я приеду к пяти?

– Зачем? А, понятно, сегодня Киммо выходит на свободу и тебе нужен новый подозреваемый. Ты думаешь, это я ее убила, да? Впрочем, приходи, мне уже все равно… – И Маллу бросила трубку.

Еще некоторое время я прилежно поработала над вопросами наследства, затем встала, потянулась и решила провести обеденный перерыв в тренажерном зале. Яростно тягая штангу с двадцатикилограммовым грузом, я тщетно пыталась успокоиться. Чертовы обезьяны! Пусть Эки заберет себе все лавры по освобождению Киммо, пусть Перец присвоит все заслуги по расследованию преступления, меня это не касается! Просто я честно делаю свое дело… Хотя не исключено, что сама стану следующим подозреваемым, ведь именно я первая нашла тело…

Я закрыла глаза и увидела сине-фиолетовое лицо Арми, Санну, пьющую вино из горлышка, летящую по скользкой дороге темную машину со светловолосым водителем, на шее которого повязана карминно-красная шаль.

«Стоп, Мария, – сказала я себе. – Начни сначала. Ведь твоим первым предположением было то, что Арми хотела тебе о чем-то рассказать. И кто-то очень не хотел, чтобы она с тобой поговорила. Что она могла знать? О чем хотела с тобой посоветоваться?»

После получасовой разминки я устала, зато успокоилась и снова начала соображать. Вернувшись на рабочее место, выпила пол-литра обезжиренного йогурта и начала готовиться к завтрашнему судебному заседанию по вопросам наследства. Тут раздался стук в дверь.

– Мария! Что ты сидишь? Ведь сейчас начнется рассмотрение дела Киммо! – В голосе Мариты слышалось удивление. Ристо выглядывал из-за ее спины.

– Эки пошел на суд, меня туда не позвали, – горько произнесла я.

– Похоже, они сегодня освободят Киммо. Здорово! И это полностью твоя заслуга, – улыбаясь, сказал Ристо.

Слова Ристо меня здорово подбодрили. Я удивилась, зачем они пришли ко мне в офис. По моим расчетам, в данный момент они должны были расстилать красную ковровую дорожку под ногами Киммо и Эки.

– Но раз Киммо невиновен, то кто же тогда задушил Арми? – недоуменно произнесла Марита.

– А ты не знаешь? Так спроси у Ристо, – поддела я ее.

Марита вздрогнула и от изумления вытаращила глаза. Я заметила, что синяк у нее под ухом пожелтел и поблек, новых вроде не было. Или я просто не видела их под одеждой?

– А откуда я могу это знать?

В голосе Ристо слышалась угроза. Я встала, пригласила их зайти и закрыла дверь. У Мары была встреча с клиентом – не следовало, чтобы он слышал наш разговор.

– Арми убили, потому что она что-то знала. Она знала, что кто-то убил Санну или сделал что-то такое, чего она не могла одобрить. Может, у убийцы Санны и Арми была привычка поднимать руку на жену, как у тебя, Ристо. Может, это твой отец столкнул Санну в море? Или она упала случайно? Они поссорились, она была пьяна, оступилась и упала…

Марита вспотела и покраснела, а у Ристо вдруг стало такое же непонимающее и расстроенное выражение лица, как у Киммо в день задержания.

– Прекрати все время приплетать Санну! А если будешь бросать мне в лицо беспочвенные обвинения, вмиг вылетишь с работы!

– Зато ты не сможешь меня избить или, например, задушить!

Марита, тяжело дыша, невольно сделала шаг по направлению ко мне, словно пытаясь защититься от Ристо. Ристо ошарашенно взглянул на жену. Вдруг в его взгляде я прочла, что он понял: Марита мне поверила.

– Марита, не верь ей! Ты что, наплела ей что-то обо мне? – У него в голосе звучали злость и угроза.

– Нет, Марита мне ничего не говорила, мне и самой было легко догадаться. Как ты смеешь поднимать руку на жену?

– Поднимаю руку на жену? В любой семье случаются ссоры, но наша частная жизнь тебя совершенно не касается.

Я взглянула на Ристо. У него руки мужчины, занимающегося интеллектуальным трудом, человека, играющего в теннис: они покрыты редкими черными волосками, на безымянном пальце блестит толстое обручальное кольцо. Эти руки убили Арми?

– Ристо, расскажи нам все, что ты знаешь. Расскажи прямо сейчас, – прошептала Марита еле слышно с таким видом, будто слова давались ей с невероятным трудом.

– Да ничего я не знаю! Я ни на секунду больше не задержусь здесь, чтобы слушать ваши бредни! И мне пора идти встречать брата из тюрьмы! – С этими словами Ристо вскочил и бросился вон из комнаты, громко хлопнув дверью. Марита тяжело опустилась на стоявший около меня стул и заговорила лишь тогда, когда до нас донесся звук отъезжающей машины.

– Послушай, Мария, все не так, как ты думаешь. Ристо не очень часто меня бьет. Просто последнее время он так нервничает – в компании дела идут плохо, как и у всех сейчас… Да и к тому же у меня легко появляются синяки…

– О Боже, Марита! Ты сама-то веришь в то, о чем говоришь? Тебе следует обратиться за помощью. Тот, кто ударил один раз, обязательно ударит еще. А с мальчиками он так же обращается?

– Не-е… Нет, я ему не позволяю. – Она отрицательно помотала головой, так же как Антти, когда бывал чем-то недоволен. – Ты даже представить не можешь, каково это… Знаешь, вообще-то он хороший, ласковый… Я, наверное, сама виновата, потому что иногда, когда начинаю ему возражать, он…

– Не вини себя! Ты это с кем-нибудь обсуждала?

– Когда Санна умерла, он был в такой страшной депрессии, что я предложила ему сходить на сеансы семейной терапии. Но Ристо не согласился, он не хочет это ни с кем обсуждать. А Антти знает? – произнесла Марита с таким ужасом, словно боялась этого даже больше того, что ее муж может оказаться убийцей.

– Знает. И хочет поговорить с тобой об этом.

– И родители знают?

– Нет. А Арми была в курсе?

– Да. – Марита снова помотала головой. Жест Антти в исполнении другого человека казался очень странным. – Она-то мне и посоветовала обратиться к врачу. И сказала, что Ристо от этого можно… вылечить. Что это как заразная болезнь и мне следует поскорее принять меры, пока мальчики не стали такими же. И еще она рассказала, что у Санны и Киммо был эдипов комплекс. Что это такое?

– Это значит, что Санна искала мужчин, похожих на отца, которые тоже били бы ее. Послушай, а не поэтому ли Аннамари и Хенрик не живут вместе? Она его боится?