Текст книги "Змеи в раю"
Автор книги: Леена Лехтолайнен
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава 12
Карминно-красная шаль
На совещании в понедельник мне приходилось делать над собой усилие, чтобы не выдать свое отношение к Эки. У Альберта уже начался отпуск, так что в офисе, кроме нас, были еще Мара и Анникки. Я изо всех сил старалась держаться спокойно, когда речь зашла о Киммо.
– Конечно, я не вправе давать советы полиции, но, на мой взгляд, его алиби нужно проверить еще раз. Может, стоит нанять частного детектива, который допросил бы соседей Киммо и выяснил, был ли он дома до двенадцати.
– А что, полицейские так никого и не нашли? – удивился Мара.
– Я, честно говоря, даже не знаю, пытались ли они проверить, во сколько он пришел домой. У меня в конце недели совершенно не будет времени этим заниматься, у нас в пятницу рассмотрение дела Палмгрена, – ответила я с тяжелым вздохом.
– По делу Хяннинена назначено проведение дополнительного расследования? – продолжила расспросы Мара.
Эки покачал головой. Я внимательно на него посмотрела. Симпатичный, начинающий лысеть мужчина далеко за пятьдесят. Не красавец и не урод. При необходимости умел очень приятно обходиться с людьми, но мог быть и жестким. Что Санна в нем нашла? Защищенность и чувство безопасности? У Эки было двое сыновей немного младше меня. И что Эки хотел от Санны? Но ведь он не мог не понимать, что, в случае если о его отношениях с девушкой станет известно, он тут же потеряет репутацию добропорядочного адвоката…
В моем кабинете зазвонил телефон, затем включилась запись автоответчика и послышалось:
– Добрый день, это Теему Лаакс…
– Извините, я должна ответить! – Я вскочила и побежала к себе в кабинет. К счастью, Теему еще не успел отключиться, так что мы договорились о встрече на полчетвертого. Допрос Киммо был назначен на час дня, а после утреннего совещания я планировала еще успеть поговорить с Хельстремом.
В переговорной Эки спокойно рассуждал о каких-то рабочих вопросах, пережевывая очередную булочку. Он сказал, что собирается после Иванова дня пойти в отпуск, интересовался состоянием здоровья матери Анникки. Трудно поверить, что передо мной сидел хладнокровный убийца… Может, я чересчур погрузилась в дело Санны и вся эта мистика в виде черепов и поэзии Плат немного повредили мой рассудок? Оставалось надеяться, что Хельстрем мне поможет. К тому же я многого ждала от разговора с Теему Лааксоненом – неужели он подтвердит, что Арми все-таки управляла той злосчастной машиной?
Когда Эки наконец уехал из офиса, я решила проверить его алиби в утро убийства Арми. Он утверждал, что в ту субботу с утра вышел под парусом в море. Что значит с утра? По мне, и двенадцать дня еще утро… Я не решилась спрашивать об этом напрямую у жены Эки и для начала ей позвонила.
– Добрый день, это Мария Каллио. А Эки уже ушел? Послушай, может, ты мне сможешь помочь? Знаешь, Киммо сказал, что задел рулем вашу машину, когда ехал на велосипеде от Арми утром в день убийства, около половины первого. Вы заметили царапину или уже были на лодке в порту Хаукилахти?
– Мы… да… На самом деле мы вышли из дома только в половине третьего. Эки мучился головной болью с похмелья и утром ходил в винный магазин. Я даже не была уверена, сможет ли он сесть за руль. Он, кажется, завез упаковку пива на парусник где-то сразу после двенадцати. Точно не помню; спроси лучше у него сама, когда он вернется.
– Да ладно. Киммо, наверное, перепутал время… Не стоит беспокоить Эки расспросами, Киммо сейчас хватается за любую соломинку и придумывает бог знает что… – довольно невнятно пробормотала я, торопливо прощаясь и надеясь, что Эйла Хенттонен не расскажет мужу про мой звонок Меня так и тянуло поинтересоваться, знала ли она про отношения мужа и Санны, но я решила, что это будет уже слишком.
Автоответчик Хельстрема сообщил, что хозяин будет дома только к двенадцати дня. Я решила прийти к нему в это время без предупреждения. Постаралась сосредоточиться на рабочих делах, внимательно вчитываясь в статьи закона о наследовании, но в голове постоянно крутились мысли о Киммо, Арми, Санне… В школе полиции нас учили делать несколько дел одновременно. Вот и сейчас, пытаясь разобраться в перипетиях финского законодательства, я придумала, что приготовить на ужин к приезду сестер. К счастью, Антти обещал убрать в квартире, вернувшись от профессора. Но я боялась даже думать о том, что же будет с нашими отношениями, переживут ли они разлуку…
В приемной Хельстрема пахло лекарствами. Секретарь медицинского центра рассказал, что пока он ведет запись больных на прием, а при необходимости врач приглашает медсестру из другого отделения ассистировать ему. Он пожаловался мне, что в поисках вещей, имевших отношение к смерти Арми, полицейские перевернули вверх дном всю приемную и нанесли столько грязи, что им пришлось дополнительно приглашать уборщицу, чтобы привести все в порядок.
– Какая кошмарная история! Из-за этого ужаса Эрик постарел лет на десять буквально за несколько дней, – произнес секретарь, и в этот момент в приемную вошел Хельстрем.
– Простите, вы могли бы уделить мне немного времени? – вежливо спросила я, пока Хельстрем яростно сморкался в носовой платок.
– Снова ужасный насморк, – пожаловался он. – Не понимаю, где я постоянно цепляю простуду. Проходи в мой кабинет.
Это был обычный кабинет врача-гинеколога – стол с компьютером, книжная полка, несколько стульев, раковина, металлический столик, на котором лежали резиновые перчатки. За ширмой стояло это ужасное гинекологическое кресло. Удивительно, какой смысл стыдливо раздеваться за ширмой, если спустя пару мгновений врач все равно видит пациентку раздетой, без штанов. Я осторожно присела на стул с чувством, что Хельстрем сейчас начнет расспрашивать, как у меня проходят месячные. Однако на этот раз была моя очередь задавать вопросы.
– Я пришла поговорить о Санне Хяннинен. Насколько я знаю, она была вашей пациенткой, так же как и ее мать.
– Мария, давай перейдем на ты. Мы же с тобой хорошо знакомы, а Антти я знал, когда он еще пешком под стол ходил. – Хельстрем обаятельно улыбнулся, а я смутилась. Солнечный луч упал ему на голову, подсветив волосы так, что показалось, будто у него нимб вокруг головы. – Да, Санна Хяннинен наблюдалась у меня. А в чем дело?
– У нее было много абортов? Вы… то есть ты не знаешь, от кого были эти беременности?
– Я не могу предоставить тебе подобную информацию, даже несмотря на то что пациентки больше нет в живых!
– Речь идет о расследовании убийства, – внушительно произнесла я, хорошо понимая, что на самом деле не имею права требовать у него информацию. Я же не из полиции. – Я подозреваю, что Санну тоже убили. И прекрасно понимаю, что прошу раскрыть мне конфиденциальную информацию. Я тоже не обсуждаю со всеми подряд то, что сейчас сказала. У меня пока нет доказательств, и мне нужна твоя помощь.
Возможно, на меня повлияла необычная обстановка – врач в белом халате, внимательное выражение лица, – но говорила я очень уверенно и смело.
– Санну убили? Кто? Зачем? – Хельстрем пытался изобразить заинтересованность. Ему не впервой было слышать печальные рассказы от сидящих на этом стуле женщин.
– Подозреваю, что у нее была связь с мужчиной и ему эта связь была неудобна. Возможно, он был женат. Она рассказывала о чем-то в этом роде?
Хельстрем выглядел озадаченным.
– Связь с женатым мужчиной? Герой ее последнего романа – Маке Руостеенойя. А последний раз она забеременела от мужчины по фамилии Хакала, который полтора года назад сел в тюрьму за наркотики. Санна тоже была замешана в этой истории. Я не знаю, от какого подонка она сделала свой первый аборт. Разумеется, я сразу выписывал ей направления на операцию, поскольку понимал, что не время ей сейчас рожать – мужа нет, учеба не закончена…
– Когда это было в последний раз?
– Секундочку, я проверю записи. – Хельстрем отвернул он меня монитор компьютера и набрал запрос на клавиатуре. – В позапрошлом сентябре. За полтора года до смерти.
То есть незадолго до того, как Оде Хакала сел в тюрьму. Неужели между Хакала и Маке у нее был кто-то еще? Может, как раз Эки?
– А она приходила к вам… к тебе на регулярные осмотры? Может, она просила выписать ей противозачаточные таблетки? Может, говорила, что у нее есть постоянный мужчина? – Почему-то мне не хотелось напрямую называть имя Эки. Я надеялась, Хельстрем сам догадается.
– Да, она приходила на осмотры после этих операций. А когда начала постоянно общаться с Руостеенойя, я настаивал, чтобы она регулярно принимала таблетки.
– Ее смерть стала для тебя неожиданностью?
– Да нет. Она всегда была депрессивным человеком. Думаю, ее близкие предполагали, что долго она не проживет. Конечно, я очень расстроился, но не удивился, нет. – У Хельстрема дрожали руки. Он полез в карманы халата, словно хотел достать сигареты, но потом сообразил, что в приемной курить не полагается. – Маке Руостеенойя потом долго таскали по допросам. Твой шеф приложил много усилий, чтобы на него не повесили обвинение в убийстве, – продолжил врач. – Видишь ли, все, кто знал Санну, считали, что это или самоубийство, или несчастный случай. Хенрик и Аннамари предпочитали верить в версию несчастного случая. Да и какая теперь разница… Столько времени прошло… А почему ты считаешь, что смерть Санны как-то связана с убийством Арми? Ты подозреваешь кого-то из женатых мужчин? – внимательно взглянул на меня Хельстрем.
– Нет. Просто пока размышляю… Да, и еще Маллу Лааксонен. Она ведь тоже часто приходила к тебе советоваться. Так ужасно, что в результате несчастного случая она потеряла ребенка, которого столько ждала… Она когда-нибудь говорила о том, что считает Арми виноватой в случившемся?
– Она – нет, но Арми упоминала об этом. Впрочем, это уже полная ерунда, потому что при такой скорости и в темноте с дороги невозможно рассмотреть водителя. Мне кажется, это просто помешательство на почве выкидыша и зависти сестре. – Хельстрем устало улыбнулся и взглянул на меня. У него на столе зазвонил телефон. – Извини, Мария, меня ждут. Звони или заходи, если у тебя будут еще вопросы. – Он улыбнулся и закашлялся, поднося к лицу носовой платок.
Я ехала на велосипеде и размышляла, что Хельстрем не похож на откровенного сплетника. Даже жаль. Я надеялась выудить из него больше информации. Я рулила и с раздражением думала о том, кто же спланировал дорожки таким дурацким образом. Почему пешеходная часть отгорожена такими высокими бортиками, что велосипедист однозначно должен свалиться при малейшем непродуманном повороте руля? Почему велосипедная дорожка внезапно заканчивается, а потом неожиданно продолжается на другой стороне дороги? Почему пешеходы должны подчиняться правилам, придуманным для автомобилистов?
Я тихо злилась, понимая, что сейчас приеду в полицию вполне готовая к жесткому разговору с Перцем. О черт, я совсем забыла, что теперь допросы Киммо ведет представитель прокурора. Причем вопросы уже не несли в себе ничего нового, их целью было просто утомить моего подзащитного, постараться запутать его, чтобы он сбился в своих показаниях и его можно было уличить во лжи. Расследование явно зашло в тупик Полиция не смогла собрать необходимое количество доказательств, чтобы предъявить Киммо обвинение в убийстве, но его будут держать в тюрьме до тех пор, пока не найдут настоящего преступника. Мне удалось найти общий язык с представителем прокурора, и он рассказал, что полиция пока не смогла найти свидетеля, который бы четко помнил время передвижения Киммо. Я предложила ему дать объявление в газету, но он отнесся к моему предложению без энтузиазма.
– Надо было искать свидетеля по горячим следам. А сейчас любой может придумать что угодно. У комиссара Стрема в запасе есть несколько наблюдений и показаний, но они какие-то ненадежные…
– И тем не менее – почему он не предоставил их защите? Он обязан был предоставить мне эту информацию!
– Да, наверное, Стрем совершил ошибку…
– Разумеется, совершил! Я хочу немедленно получить эту информацию!
Моя вспышка гнева принесла плоды: я узнала, что Перец нашел как минимум трех новых свидетелей, которых мне следовало срочно проверить. Одна пожилая семейная пара вспомнила, что они видели Киммо на улице Сувисилта двадцать минут первого, а выгуливавший собаку мужчина сказал, что видел его на набережной около половины первого. На мой взгляд, на основании одних только этих сведений Киммо следовало немедленно освободить. Я жутко злилась на Перца за то, что он скрыл от меня этих свидетелей. Представителю прокурора такое поведение полиции тоже показалось по меньшей мере странным.
– Не волнуйся, Киммо, скоро ты выйдешь на свободу, – подбодрила я его, рассказав о новых свидетелях. – Я постараюсь как можно скорее с ними встретиться. Кроме того, у меня много разных догадок о том, кто же это совершил на самом деле. Скоро кое у кого земля под ногами гореть будет!
Киммо выглядел совсем плохо. Он смотрел на меня больными глазами и, кажется, не особо вслушивался в мои слова. Я знала, что в выходные его навещали Ристо и Аннамари.
– Послезавтра отец приезжает в Финляндию, – произнес Киммо. – А похороны Арми назначены на четверг будущей недели. Я смогу пойти на похороны?
– Конечно, сможешь. Даже если будешь под стражей, тебя проводят туда под конвоем. Но я уверена, что в следующее воскресенье ты уже будешь свободен, – пообещала я, совсем как мать, уверяющая ребенка, что ветрянка через три дня пройдет.
– Ты думаешь? Мария, я решил, что если выберусь из этой истории, то никогда в жизни больше не буду заниматься садомазохизмом.
– Почему? За что ты хочешь себя так наказать? Ах да, я забыла, ты же настоящий мазохист, – промолвила я, лишь потом сообразив, что это плохая шутка.
– Я не представляю себе жизни без Арми, – всхлипнул он.
Что я могла сказать в утешение? Что жизнь продолжается, хотя и не такая, как раньше? Или что-нибудь не менее банальное? Поэтому я решила поменять тему и спросить его про мужчин Санны.
– Иногда она меняла их с такой скоростью, что я даже не успевал запомнить их имена. Санна снимала квартиру на Пунавуори, но иногда оставалась У Оде.
– А кто у нее был прошлой зимой? И общалась ли она с Оде, после того как тот угодил в тюрьму? Был ли у нее кто-нибудь между Оде и Маке или, может быть, одновременно с Маке?
Киммо так напряженно думал, что казалось, видно, как у него под светлыми вихрами шевелятся мысли.
– Ты имеешь в виду, что Арми с кем-то обсуждала смерть Санны? И высказала предположение, что это было убийство? Я в последнее время много думал и пришел к выводу, что это вполне возможно. Ты же знала Санну, она могла любого мужчину довести до белого каления. Как, например, Оде. Она всего один раз навестила его в тюрьме. Наверное, хотела окончательно отделаться от него, поэтому и прервала беременность, хотя в принципе хотела ребенка. Но не от Оде. А Маке она любила и мечтала начать с ним новую жизнь.
Киммо взбодрился, рассуждая о том, что не имело непосредственного отношения к его собственной участи. На щеках даже появился слабый румянец.
– Санна познакомилась с Маке вскоре после того, как Оде попал в тюрьму. Подозреваю, что у нее тогда уже кто-то был, но не знаю ничего конкретного. Она это тщательно скрывала.
– А ты никогда не замечал ничего между Санной и Эки?
Киммо ошарашенно посмотрел на меня.
– Ты имеешь в виду Эки, у которого ты работаешь? Никогда! Ты думаешь, что он и Санна… Нет, вряд ли. – И он отрицательно помотал головой. – Хотя откуда мне знать, – произнес он спустя пару секунд. – Мне известно, иногда она общалась с мужчинами гораздо старше. Сестра считала, что у нее эдипов комплекс и что родной отец ее никогда не любил. Она часто об этом говорила.
Я вспомнила строчки из письма Санны. Эдипов комплекс? Удивительно, что у меня его нет, хотя отец тоже относился ко мне довольно прохладно. Впрочем, не знаю, проявляется ли этот комплекс как-то еще, кроме беспорядочных связей со зрелыми мужчинами.
– Еще один вопрос. Ты можешь с полной уверенностью заявить, что в ночь, когда у Маллу случился выкидыш, Арми не ездила на машине?
– Я мысленно прокручивал события этой ночи сотни раз. Мы с Теему тогда здорово набрались, и я вырубился сразу после их ухода. У нас во дворе стояла отцовская машина. Ну зачем Арми надо было куда-то ехать, тем более что она и сама была немного пьяна?
– Теоретически это возможно…
– Но только теоретически. Меня тогда и из пушки невозможно было разбудить. Арми не могла так поступить. Она всегда очень осуждала пьяных за рулем. И пыталась внушить это Санне. К тому же она никогда не уехала бы, оставив пострадавшего на обочине, она же была медсестрой!
– Я верю тебе. Какая машина у твоего отца?
– Белый «опель-астра».
Я попрощалась с Киммо и обещала навестить его завтра. На обратном пути я поминала Перца недобрыми словами. Может, следует выдвинуть против него официальное обвинение в сокрытии информации? Справлюсь ли я с этим? Неожиданно я почувствовала сильную усталость и решила прокатиться на велосипеде, чтобы немного взбодриться. По сторонам дороги цвели нежно-голубые незабудки, в кустах весело чирикали воробьи. Мне навстречу, важно ступая, вышла кошка и, мяукнув, уселась посреди дорожки. Я остановилась и, по-братски разломив шоколадный батончик, протянула ей половинку. У кошки был смешной полосатый бело-рыжий хвост, похожий на палочку от леденца. Прогулка на велосипеде и общение с дружелюбной кошкой взбодрили меня, и спокойное расположение духа вернулось.
Когда полчетвертого ко мне в кабинет шагнул Теему Лааксонен, я сразу понял, почему он на прошлой неделе не отвечал на мои телефонные звонки. Небритый подбородок, загорелое лицо, прямая осанка – парень, похоже, только вернулся из отпуска.
Он твердо ответил на мое рукопожатие, спокойно усаживаясь на стул передо мной.
– Прошу прощения, что перезвонил только сейчас. Мы с друзьями провели неделю на Ибице, ездили поиграть в теннис, – пояснил он. – Последнее время навалилось много разных проблем, мне просто необходимо было вырваться отдохнуть.
– Когда вы уехали?
– В прошлую субботу. В тот день, когда погибла Арми. Около четырех часов дня. Никто не сообщил мне о случившемся. Маллу со мной не разговаривает, а отец, наверное, не хотел портить мне отпуск. Как дела у Маллу? Когда я ей звоню, она сразу бросает трубку. О трагедии мне сообщили ее родители. – Теему пружинисто поднялся и подошел к окну. У него были уверенные движения спортсмена.
– Когда вы в последний раз встречались с Арми?
– В субботу. Незадолго до ее гибели…
– Что? Во сколько это было? – Я даже вскочила от напряжения.
Теему непонимающе уставился на меня. Затем его лицо помрачнело.
– Если ты думаешь, что это я…
– Да нет же, речь идет об алиби для Киммо! Во сколько ты встречался с Арми? И зачем?
– Я хотел найти Маллу, чтобы попрощаться с ней перед отъездом. Было около половины первого. Я позвонил Маллу, но не застал ее дома. И тогда решил прогуляться к Арми.
– Но Маллу у нее не оказалось, так? А кто еще там был?
– Никого. Киммо только что ушел, она ждала еще кого-то в гости. Арми сказала, что как раз собиралась звонить Маллу, чтобы побеседовать о ее женских проблемах, но на самом деле хорошо, что я пришел, и лучше обсудить все со мной. Она еще раз спросила, почему мне показалось, что я видел ее за рулем той машины.
– И что ты ответил? – Я едва не подпрыгивала от нетерпения.
– Даже сам не знаю. Это было просто мгновенное впечатление, я же был здорово пьян. К тому же забыл у них в гостях ключи от дома. К счастью, у жены в сумочке тоже были ключи. Мы переходили дорогу, затем внезапно появилась эта машина. Маллу как-то неловко споткнулась и очутилась чуть ли не под колесами. А та, не притормозив, промчалась мимо. Конечно, это случилось не только по вине водителя, нам следовало быть осторожнее, но ведь он даже не сбавил скорость…
По голосу Теему я слышала, что он сотни раз прокручивал в голове случившееся. Было ясно, что он до сих пор винит себя в происшедшем.
– И что же тебе все-таки удалось разглядеть? – настойчиво продолжала я расспросы. Мы как-то незаметно перешли на ты, и меня это не покоробило – в конце концов, мы же практически ровесники.
– Светлые волосы и… Могу поклясться, что у водителя на шее был точно такой же платок, как у Арми. Большая шерстяная шаль карминно-красного цвета, которую Арми часто носила зимой. Она привезла эту шаль из Санторини, после отдыха в Греции, такой больше ни у кого не было. Я часто узнавал Арми в толпе людей именно по этой шали.
– И ты решил, что она поехала отвозить тебе забытые ключи на машине Киммо и не справилась с управлением на скользкой дороге.
Теему сделал нервное движение рукой, словно пытался схватить теннисный мяч и отбросить подальше от себя.
– Да, я понимаю, это все фантазии, этого не могло быть. Арми не могла так поступить, она бы обязательно остановилась. Но как мне заставить Маллу поверить в это?
– И поэтому вы развелись? Потому что она тебе не верит?
– Мы еще не развелись, просто разъехались! Не хочу я разводиться, я хочу вернуть жену обратно! – Он в отчаянии уставился на меня круглыми глазами. – Это она меня выгнала. Сказала, что не хочет жить со мной, не хочет никакого ребенка, что видеть меня больше не хочет! Я знаю, ей сейчас плохо, она нуждается в помощи! Она сама напридумывала черт знает что! Да мне не важно, будут у нас дети или нет! И я ни секунды не виню ее в случившемся! А она мне не верит!
В отчаянии он даже стукнул кулаком по столу, словно желая разбить лед недоверия, сковавший его жену.
– И теперь ты боишься, что из-за этих безумных догадок Маллу убила свою сестру? – Я даже не спрашивала, а утверждала.
– Вроде того. И виню себя в том, что поделился с ней своими наблюдениями.
Я взглянула на сидевшего передо мной сильного здорового мужчину и вспомнила рождественскую фотографию Маллу, на которой они стояли обнявшись и счастливо улыбались. Красивая пара. Просто как на рекламном проспекте. Жаль только, что их история так грустно закончилась…
– Теему, послушай меня. Я прошу тебя позвонить в полицию и рассказать, что ты был у Арми в половине первого в субботу. Это очень важно для Киммо. На основании твоих слов его должны выпустить. Позвони комиссару Стрему, – я продиктовала ему номер телефона Перца, – и скажи, что у тебя есть важная информация касательно убийства Арми. Если хочешь, я пойду с тобой. Скажи, когда ты уехал из Йоусенкаари и куда?
– Я уехал в аэропорт без четверти час.
– Без четверти час… Значит, ты наверняка последний, кто видел Арми живой, – кроме убийцы, конечно. Кто-нибудь может подтвердить график твоих передвижений?
– Подожди-ка… На первом кольце образовалась пробка, там была какая-то авария, так что я приехал в аэропорт только к двум… Друзья наверняка вспомнят – они были взбешены из-за того, что я чуть не опоздал.
В конце разговора я попросила Теему оставить мне свой новый адрес и задумалась над его рассказом. Насколько он сам уверен, что действительно видел за рулем той машины Арми? Он хочет вернуть жену. Возможно, считая, что Арми виновата в их разводе, он задушил ее в приступе ярости.
В день смерти у Арми был плотный график встреч с разными людьми. Я решила сосредоточиться и по примеру известного бельгийского господина по имени Эркюль Пуаро заставить работать серые клеточки своего головного мозга. Киммо сказал, что ушел от Арми пятнадцать минут первого, Кертту Маннила со своими пирогами пыталась зайти к ней в час, я пришла в два. Кроме того, к девушке еще заходил Теему Лааксонен. И убийца. Эркюль Пуаро составлял на бумаге график событий, и я решила сделать так же.
12:15 – Киммо вышел из дома.
12:30 (примерно) – Сари позвонила Арми.
12:15–12:45 – Теему зашел к Арми, надеясь застать там Маллу.
13:00 – Кертту Маннила принесла Арми теплые пирожки и услышала ссору.
13:30 – Кертту Маннила позвонила Арми по телефону, но та не ответила.
14:00 – пришла Мария.
Если график составлен правильно, то Арми убили между часом и половиной второго. Все просто. И мне остается только попросить полицию проверить, где в это время находился каждый из подозреваемых. Хотя я уже это сделала. Маллу покупала продукты на рынке, там же, в центре Тапиола, были в это время Аннамари, Маке и Эки. Теему утверждает, что ехал в аэропорт, но этого никто не может подтвердить. Информацию касательно аварии на дороге можно проверить в полицейском архиве. И все равно меня мучила одна мысль – ну почему никто из соседей Арми ничего не видел?
В офисе уже никого не было. Чувствуя себя как алкоголик руки которого помимо воли тянутся к бутылке, я встала и тихо подошла к столу Эки. Мне хотелось взглянуть в его ежедневник Санне исполнилось тридцать лет второго марта прошлого года. Она, как и я, родилась под знаком Рыб. Ох не верю я в гороскопы… Делал ли Эки какие-нибудь пометки в этот день? Может, он планировал с ней встретиться?
Старый ежедневник лежал в верхнем ящике стола. Я открыла его и начала лихорадочно перелистывать страницы трясущимися руками. Первое марта, второе…
КЕНИЯ. Все дни недели были наискосок перечеркнуты одним словом – КЕНИЯ. Я понимала, что это значит. Я видела замечательные фотографии животных из природного заповедника, которые сделал Эки, когда они с женой путешествовали по Африке. Он рассказывал, что это был лучший отпуск за все время их семейной жизни. Значит, он не сталкивал Санну в море с волнореза. Возможно, там вообще, кроме Санны, никого не было и пожилому господину просто привиделся образ в черных одеждах. «У него, наверное, даже более богатое воображение, чем у меня», – разочарованно думала я, убирая ежедневник на место.