Текст книги "Змеи в раю"

Автор книги: Леена Лехтолайнен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11
Койву и Каллио

Я лежала на гладкой скале у воды на берегу и жмурилась от яркого света, с наслаждением нежась в солнечных лучах. И с удовольствием потянулась, не открывая глаз, когда Антти, выйдя из воды на берег, провел мокрой рукой по моему животу.

– Ты даже не ахнула, – весело промолвил Антти, опускаясь около меня на скалу.

– Ах, – послушно сказала я, лениво целуя его в плечо. – Ты сейчас такой холодный и мокрый, а ведь еще пять минут назад был теплый как печка.

Мы провели все утро, играя в Адама и Еву, вдвоем на солнечном берегу, на острове в нескольких километрах от дачи родителей Антти. Приплыв сюда вечером на лодке, сидели до поздней ночи у костра, наслаждались обществом друг друга и потягивали белое вино. Остров находился так далеко от всех проблем, от убийц и их жертв, мы с Антти снова были близки, жизнь пахла солнцем, морем и сладким вином.

– Жаль прерывать сказку, но я обещал матери, что мы вернемся к обеду, – нарушил молчание Антти.

– Давай не пойдем. Скажем, что якорь оборвался и лодка уплыла. – Я обняла его за шею и прижалась теснее, целуя и мечтая повторить то, что было утром.

Ближе к обеду мы начали собираться. Складывая палатку, я поинтересовалась у Антти:

– А ты когда-нибудь подозревал, что Ристо поднимает руку на Мариту?

– Нет, конечно! Откуда я мог об этом знать? – Антти озадаченно посмотрел на меня. – Да, я знал, что Хенрик иногда бил Аннамари и детей, – об этом рассказывали Марита и Киммо.

Я рассказала Антти про синяк, который увидела на руке Мариты.

– Еще со времен работы в полиции я знаю, что склонность к насилию передается от отца к сыну. И в так называемых образцовых семьях это держат в тайне – никто не знает, что происходит в стенах дома.

Антти расстроился.

– Черт побери, этому срочно следует положить конец! Я должен немедленно поговорить с Маритой!

Его фраза напомнила мне слова, услышанные Кертту Маннила: «Я больше не буду смотреть на это сквозь пальцы, мне совесть не позволит…» Может, Арми обращалась к Ристо?

– Подожди, это всего лишь мои подозрения, – постаралась я успокоить Антти. – Не надо пока ничего спрашивать у Мариты, расскажи мне лучше про Хенрика Хяннинена.

– Мы с ним не очень хорошо знакомы. – Антти явно было тяжело говорить. – Знаю только, что он очень взрывной и неуравновешенный человек, и Ристо, когда был подростком, довольно часто получал от отца. Пару раз и Санне досталось, когда она пыталась защитить мать.

Я не стала возмущаться, что Антти рассказал мне об этом только сейчас. Хорошо, что вообще рассказал.

Когда мы подплыли к даче, было начало третьего. Во дворе, кроме «сааба» родителей Антти, стояла еще машина, и слышались детские голоса Микко и Матти. Я с раздражением вспоминала последний разговор с Маритой и к тому же опасалась, что после моего рассказа отношение Антти к сестре изменится.

За столом все обсуждали предстоящие летние каникулы и годовые оценки Микко и Матти, об Арми и Киммо никто не вспоминал, словно их не существовало. Я смотрела на Ристо, пытаясь найти в его лице сходство с Санной. Те же круглые светло-карие глаза, крупный рот с толстой нижней губой, придающий лицу такое же детское выражение, которое я часто видела у его сестры. Вдруг я подумала, что хотя Ристо тоже был кандидатом в родственники, как и Киммо, я знала о нем очень мало. Мне показалось, что, несмотря на кажущуюся мягкость, в нем было что-то жесткое и холодное. Наверное, этим он походил на своего отца.

– А дедушка привезет нам из Эквадора настоящие лук и стрелы? – спросил Матти с полным ртом.

– Только не расстраивайтесь, если он забудет, ведь на этот раз ему пришлось в спешке собираться в дорогу, – предусмотрительно произнесла Марита. – Микко, бери в ложку поменьше, у тебя же половина заливного уже на рубашке!

– Сколько времени Хенрик собирается пробыть в Финляндии? – поинтересовался Тауно Саркела у Ристо.

– Трудно сказать. У него еще много работы по проекту в Эквадоре, и если он планирует все завершить к пенсии, то вряд ли сможет взять отпуск надолго.

– Да, ведь ему в декабре исполняется шестьдесят пять, – произнесла Марьятта Саркела, подкладывал добавки в тарелки близнецам. – Антти, возьми еще. Ты, наверное, проголодался после прогулки на веслах. И ты, Мария, тоже. – И будущая свекровь протянула мне блюдо с заливным.

– Да, пришлось немного позаниматься физическими упражнениями, – согласился Антти и тихонько пнул меня под столом ногой. Мы чувствовали себя словно два пятнадцатилетних подростка, которые сбежали от взрослых и провели свою первую ночь втайне ото всех. Когда я передавала блюдо Антти, наши руки слегка касались, и казалось, между нами пробегают электрические заряды.

Микко и Матти быстро проглотили свои порции и попросили разрешения выйти из-за стола. Как только они ушли, разговор за столом перешел на другую тему и все накинулись на меня с расспросами: отрицает ли Киммо до сих пор свою вину; зачем я роюсь в деталях жизни Санны; когда начнется суд; может ли полиция ошибиться и посадить в тюрьму невиновного человека? К концу обеда я была готова сбежать куда глаза глядят и поклясться чем угодно, что никогда не стану членом этой семьи.

– Конечно, мы рады, что ты взялась защищать Киммо, – сказал мне Ристо, – но мы не можем закрывать глаза на факты. Ведь у Киммо на самом деле… хм… несколько необычные сексуальные пристрастия и он действительно мог в порыве страстей задушить Арми… Я, например, и сам сначала отказывался верить в то, что Санна алкоголичка и наркоманка, но в конце концов вынужден был признать это.

Микко и Матти во дворе играли в индейцев, и один из них привязал другого к сосне веревкой, скрутив сзади руки. Я смотрела на сидевших за столом и размышляла, пришли ли им в голову те же ассоциации, что и мне.

– К счастью, у Аннамари есть еще эти мальчики, – вздохнула Марита.

– Скажите, почему вы все говорите о Киммо как о покойнике? – взорвалась я. – Такое впечатление, что вы уже вычеркнули его из семьи, как в свое время Санну. Вам наверняка было бы легче, если бы он повесился в тюрьме, – все, человека нет, дело закрыто!

Я вскочила из-за стола, словно разъяренный подросток. Ну и компания! Они относятся к людям как к неодушевленным предметам: ах, тарелка разбилась, но ничего, в шкафу осталось еще одиннадцать целых. Создатель, ты дал мне бракованного ребенка, можно я его верну? Наверное, так думали и мои родители, когда вместо долгожданного сына родилась я. Надеюсь, Эва скоро подарит им внука.

– Мария, подожди! – Антти бросился за мной и догнал в три счета, перешагивая через стулья и разбросанные игрушки.

– Черт побери, иногда хочется, чтобы у меня вообще не было родственников! Возьми вот, например, моих родителей, я ведь даже на юридический отправилась учиться только потому, что профессия полицейского казалась им недостаточно хорошей для меня! Нет, у нашего ребенка должно быть высшее образование! Если задуматься обо всем этом всерьез, то и детей не хочется заводить!

– Успокойся, пожалуйста. Ну почему ты сначала открываешь рот и только потом включаешь мозги? – серьезно спросил он.

– Потому что я видеть не могу такое безразличие к судьбе человека! Мне кажется, из них всех только тебе не все равно, что с ним будет.

– Неправда. Просто они готовят себя к худшему развитию событий.

– К тому, что Киммо на долгие годы сядет в тюрьму? К тому, что все будут показывать на них пальцем?

– Мария, прекрати. Я тоже растерян, тоже злюсь. Но я знаю, это не поможет. Здесь нужна холодная голова и трезвое понимание ситуации.

– Прости. Я переживаю, потому что тоже чувствую вину. Почему я не поговорила с Санной, почему не узнала, что Арми хотела мне сказать? – Я пнула ногой небольшой камень, и из-под него выпрыгнули два встревоженных лягушонка. Я снова почувствовала себя неловко.

До отъезда было еще достаточно времени, и мы решили не торопясь прогуляться по лесу. Я собирала вещи и думала о том, что следовало бы извиниться перед родителями Антти за испорченный обед. И все же что-то мне не понравилось в том, как рассуждал Ристо. Словно он пытался кого-то защитить, переложив вину на Киммо. Кого? Себя?

С Койву мы договорились встретиться в баре «Корона» в восемь. Я вышла из автобуса на Лапинринне и решила пройтись немного пешком по парку. И вдруг вспомнила парк около своего студенческого жилья в Тееле, с его шумом, звоном посуды, доносящейся из окон музыкой.

Здесь, в Тапиола, все было по-другому. Это был другой мир, более обособленный и закрытый по сравнению с Тееле в Хельсинки. Тапиола являла собой удивительный пример единения города и деревни, здесь все знали друг друга – ходили в детстве в одну и ту же школу, играли в хоккей или волейбол в одной команде. Когда Антти спрашивали, откуда он родом, он всегда отвечал, что из Тапиола, а не из Хельсинки. Мне было удивительно, как легко и быстро я вписалась в этот мир, – возможно, потому, что дом и работа находились совсем рядом. И все же иногда у меня возникало чувство, что здесь душно, и я начинала тосковать по многолюдности и яркости, присущих столице.

Придя в бар, я заметила, что мой бывший коллега констебль Койву уже сидит в углу с кружкой пива. Я обрадовалась, увидев знакомую физиономию с торчавшими в разные стороны светлыми вихрами, и, когда подошла к столу, он расплылся в широкой улыбке. Если бы у меня был брат, я бы хотела, чтобы он был похож на Койву.

Мы обменялись приветствиями. Койву работал в том же отделе, что и год назад. Проблемы на работе, о которых я знала не понаслышке, за последнее время только усугубились, так что я ни секунды не жалела, что уволилась оттуда.

– Знаешь, я тоже подумываю о том, что пора куда-нибудь уходить. Подумываю о работе полицейским где-нибудь в сельской местности. А что, работа непыльная, только знай себе пьяных задерживай и за руль не пускай, – усмехнулся Койву. Он родился и вырос в маленьком городке в центральной части страны.

– Что, утомила тебя столица? – усмехнулась я.

– Да, хочу обратно в лес. К тому же я встречаюсь с одной симпатичной девушкой, а она родом из Куопио. Будущей весной она оканчивает медицинское училище и сказала, что хотела бы вернуться в родные края.

– Ты поедешь с ней? Койву, кажется, у вас все серьезно.

– Похоже на то. Знаешь, пора уже как-то остепениться, завести семью, – серьезно заявил парень, который был на четыре года моложе меня. Затем он сменил тему:

– А зачем тебе информация про этого Хакала?

– Я подозревала, что он мог быть убийцей в деле, которым сейчас занимаюсь. Это было бы легким решением вопроса. Но похоже, я ошиблась. Давай изложу тебе всю историю, а ты скажешь, что думаешь по этому поводу, – предложила я. В свое время мы хорошо работали в команде, и сейчас мне необходимо было услышать объективную оценку от человека со стороны, который не имел отношения ко всем этим событиям.

– Прошлой зимой я пару раз сталкивался с этим Стремом: мне тоже показалось, что он тяжелый человек, – сказал Койву. – Неплохой профессионал, но совершенно не умеет сотрудничать с другими людьми. Да, я бы многое отдал, чтобы посмотреть, как ты выступала в этом клубе в кожаной юбке и сетчатых чулках. – И Койву смерил ехидным взглядом мои джинсы и белую футболку.

– Я приду в таком виде на твою свадьбу, – пообещала я. – Ну как тебе моя идея?

– Подожди пока об этом, я еще не делал Аните предложение.

– Да я говорю о своих догадках, глупый. Не кажется ли тебе надуманной версия, что один человек убил и Санну, и Арми? И что этот человек – мой шеф?

– Да, сильно закручено, но сама знаешь, в нашем деле чего только не бывает, – ответил Койву с видом многоопытного ветерана. – Мне тут пришло в голову несколько вопросов. А что этот муж сестры Арми – Теему? Если он считает Арми виновной в том происшествии с машиной, то у него тоже есть мотив для убийства. И аборты Санны. Неплохо бы выяснить, кто был отцом – или отцами? – этих детей. Кто может об этом что-то знать?

Я вспомнила, что именно Эки просветил меня в этом вопросе, и мне стало нехорошо. Может, последняя беременность Санны была от него?

– Санна была пациенткой Хельстрема – значит, с ней тоже работала Арми. Возможно, именно здесь кроется разгадка: откуда Арми знала, кто ее убил! Койву, ты гений! Я завтра же побеседую с Хельстремом, хотя мне совершенно не хочется говорить о сексе с этим жирным боровом. Ты только послушай, что он обо мне говорил! – И я рассказала о том, что услышала в кустах на вечеринке и как отбрила мужчин в ответ на их комментарии. – Койву смеялся так, что закашлялся и пролил пиво.

– Да, мне порой не хватает твоих острых замечаний, особенно когда начальник заходит в мой кабинет с сигарой в зубах и пускает дым мне в нос.

Со стороны бильярдных столов послышался шум. Я мельком взглянула, не придав ему большого значения.

– В июле я иду в отпуск и думаю поехать на недельку с Анитой куда-нибудь в Грецию. Знаешь…

Раздался звук удара, встревоженный гул голосов.

– Нет, паскуда, ты не дорос еще угрожать мне, – услышали мы хриплый мужской голос откуда-то из бильярдной.

– Надо вызвать полицию, там один тип так набрался, что начал размахивать ножом, – услышала я слова официанта.

Мы с Койву выпили всего по одной кружке пива и вполне были в состоянии действовать. Койву махнул перед носом бармена полицейским удостоверением и велел срочно вызвать наряд полиции.

В центре бильярдной было пусто, а посетители образовали около одного из столов пространство, как на ринге. Но это был не боксерский поединок, речь шла о национальной финской забаве – поножовщине. Возле стола стояли два здоровенных мужика с мутными от алкоголя глазами. Один из них прижимал к горлу другого блестящее лезвие, а тот, другой, пытался, изгибаясь всем телом, отклониться назад. Одно неверное движение – и нож, как в учебном пособии мясника, легко перережет горло. Драчуны были похожи друг на друга, как родные братья – оба высокие, в грязных рабочих робах и тяжелых строительных ботинках.

– Это полиция! Сейчас же убери нож! – спокойно скомандовал Койву громким голосом. Я, как рысь на охоте, напряженно стояла рядом, готовая в любой момент броситься на помощь коллеге.

– Скотина, ты мне всю игру испортил, – прорычал человек с ножом, глядя налитыми кровью глазами на свою жертву. Тот от ужаса, казалось, даже дышать боялся.

– Успокойся и брось нож на пол! – Я сделала пару шагов вперед и в сторону, так чтобы тот, с ножом, ясно видел меня. В таких ситуациях преступник часто хорошо реагирует, видя перед собой женщину, и без лишних движений бросает оружие. Но на этот раз получилось иначе. Мужчина с ножом был вдребезги пьян, а такие, как нас учили в школе полиции, часто бывают совершенно непредсказуемыми.

– Если сделаешь еще шаг, я вспорю ему горло! – прорычал он. На глазах у его жертвы показались слезы и покатились по потному грязному лицу.

И все же я сделала небольшой шаг вперед и дружеским открытым жестом протянула вперед руку, стараясь смотреть мужчине прямо в глаза. Боковым зрением я заметила, как Койву начал осторожно обходить агрессора сзади. Неужели он задумал неожиданно напасть на него? На мой взгляд, это было слишком опасно, – он подвергал огромному риску не только заложника, но и себя. Лучше было попробовать договориться.

– Быстро всем выйти отсюда! – скомандовала я толпившимся сзади зевакам. Наличие зрителей обычно только подогревает ажиотаж; наедине с двумя полицейскими этот тип может оказаться гораздо сговорчивее.

Прошло меньше минуты, но за это время у меня в голове успела промелькнуть пара мыслей – где же, черт возьми, патрульная машина и чем же можно испортить игру в бильярд.

Любопытная публика никак не желала расходиться. «Гляди, как в кино!» – донесся сзади чей-то восторженный шепот. Люди вытягивали шеи, горя желанием узнать, чем все закончится: вспорет один из придурков другому горло или нет. Будто драки никогда не видели и сейчас им интересно выяснить, что там у жертвы в жилах – настоящая кровь или, может, все-таки кетчуп.

Я придвинулась еще немного ближе, стараясь привлечь к себе внимание мужчины с ножом, чтобы дать Койву возможность незаметно зайти к нему в тыл. Мой бывший напарник был большим и высоким, но сейчас двигался тихо и осторожно, словно зверь перед прыжком.

– Слышь, девка, а ты и вправду из полиции? – спросил мужчина, впервые на секунду оторвав глаза от ножа и взглянув на меня. – А пушка у тебя есть? И стрелять умеешь? – В голосе послышалась некоторая неуверенность.

– Если ты послушно бросишь нож и отпустишь своего товарища, то тебе ничего не будет, – пообещала я, глядя ему прямо в глаза, как змея на кролика. Я заметила, что Койву готов к нападению, и как только мужчина выпустит нож, набросится на него.

Тот пару секунд внимательно смотрел на меня, потом разжал руку. Нож выскользнул на пол и, ударившись о ножку стола, упал рядом со мной. Я схватила его, и в то же мгновение Койву прыгнул на мужчину сзади и повалил на пол. Забросив нож подальше, я кинулась на помощь. Разумеется, у нас не было с собой наручников, пришлось обойтись подручными средствами, зато когда наконец приехала патрульная машина, все было кончено.

Затолкав задержанного в машину, полицейский обратился к нам:

– А вы кто такие?

– Констебль Койву и бывший полицейский – старший констебль Мария Каллио, – бодро ответил мой напарник. – Я работаю в отделе криминальной полиции в Пасила. Позвони, если нужна будет какая-нибудь дополнительная информация.

– То есть вы просто пили пиво, а потом вмешались и обезоружили его? – удивленно переспросил офицер.

– А что, мы должны были спокойно смотреть, как один гражданин перерезает горло другому? – нервно поинтересовалась я. В конце концов, у меня действительно не было никаких полномочий вмешиваться, ведь я ушла из полиции еще прошлой осенью.

Офицер с благодарностью пожал нам руки, и мы вернулись допивать свое пиво.

– Эй, ребята, как там вас зовут! Напитки за счет заведения! – крикнул бармен.

– Ну что, по шампанскому? «Дом Периньон»? – с усмешкой спросила я. – Ладно, в крайнем случае и «Гиннесс» сойдет.

Койву заказал большую кружку светлого пива «Карьяла».

Адреналин еще кипел в жилах, мы болтали и весело перебрасывались шутками с официантами. Остальные посетители бара изумленно смотрели на нас, словно мы были на сцене, а они – в зрительном зале. В их глазах читалось: «Странно: полицейские, а вполне обычные ребята». Можно подумать, стражи закона сделаны из другого материала и не любят посидеть за кружкой пива в свободное время. Я даже подумала, не пойти ли нам в другое место, но здесь по крайней мере нас угощали.

Койву приветственно поднял кружку:

– За победу! – Мы сдвинули кружки и отхлебнули по глотку. – Послушай, Мария… я бы хотел и дальше работать с тобой в одной команде. Почему ты ушла из полиции? Ты же не боишься. На тебя можно положиться.

– Ага, не боюсь. Смотри, у меня до сих пор руки трясутся.

– Но ты этого не показываешь. Знаешь, каково мне в одной упряжке с этими Саариненом и Савукоски! Они оба такие тюфяки, а Сааринен к тому же совершенный слабак – и ста метров пробежать не может. У тебя ведь хорошее образование, ты смогла бы сделать отличную карьеру в полиции.

– Почему ты вдруг заговорил об этом?

Я задумалась. Слишком многие за последние несколько дней удивлялись моему решению – сначала Перец, теперь Койву. Да надо признать, что я и сама иногда…

– Ты один из лучших полицейских, с которыми мне когда-либо доводилось работать. Ты отличный товарищ! – Койву говорил так воодушевленно, что я даже удивилась.

– Слушай, ты что, посещал какой-нибудь американский тренинг по установлению межличностных отношений, на котором рекомендуют хвалить человека хотя бы несколько раз в день?

– Да нет, просто сейчас у каждого из нас есть пара, и я могу тебе искренне сказать, какая ты классная, без того чтобы ты подумала, что я за тобой ухлестываю.

Мы продолжили болтать о планах на лето, договорились о том, что Койву с Анитой как-нибудь заедут к нам в Тапиола попариться в бане. Через некоторое время мы решили, что пора расходиться, несмотря на то что поили нас здесь бесплатно. Я совершенно не выспалась прошлой ночью в палатке, а после сегодняшней нервной встряски невыносимо разболелась голова.

На улице было еще довольно светло, и я решила немного прогуляться и зайти на городское кладбище в Хиетаниеми, посмотреть на могилу Санны. Антти рассказывал, что ее похоронили рядом с родственниками матери в старой части кладбища. Я увидела несколько новых надгробных камней, но ни на одном из них не было ее имени. Все понятно. Хяннинены не захотели оставить память о заблудшей дочери даже на могильном камне, раздраженно думала я, направляясь к автобусной остановке.

Когда я вернулась домой, Антти играл на пианино. Несмотря на шум в голове, я остановилась и немного послушала – сонаты Скарлатти звучали так нежно. Приняв две таблетки от головной боли и постояв под душем, я приступила к чтению дела Оде Хакала и Санны, которое передал мне Койву. Я не почерпнула в нем ничего для себя удивительного, разве что преступная биография Оде была гораздо разнообразнее, чем я себе это представляла. Пара задержаний из-за наркотиков, кражи, драки. Отличный кандидат в убийцы, вот только не мог он его совершить, поскольку безвылазно сидел в тюрьме. Вот если бы дело происходило в романах одной из основательниц британского детективного клуба Дороти Сайерс, Оде умудрился бы незаметно для всех выбраться из тюрьмы, совершить убийства и так же незаметно вернуться обратно. Или же в тюрьме сидел бы его двойник, а он с отращенной бородой и осветленными волосами разгуливал на свободе, переодевшись, например, в Маке Руостеенойя…

Антти заглянул на кухню, когда я заваривала себе чай с ромашкой, найденный в запасах Марьятты Саркела.

– Звонил Теему Лааксонен. Сказал, что будет завтра в Хельсинки и готов с тобой встретиться. Как поживает констебль Койву?

Антти расстроился, когда я рассказала ему о своем вечернем приключении.

– Да ты сейчас рискуешь еще больше, чем когда работала в полиции!

– Ну пойми, не могу же я стоять в стороне, когда такое происходит… Меня так учили в школе полиции… Горбатого могила исправит, – улыбнулась я.

– Мария, я не хочу тебя потерять. Пожалуйста, будь осторожна, хотя бы ради меня. – Антти обнял меня, и я прижалась к его плечу, вспоминая, каким нежным он был сегодня утром.

– Завтра я встречусь со своим научным руководителем и отвезу ему несколько последних глав диссертации. Если у него не будет серьезных замечаний, защиту скорее всего назначат на ноябрь.

– Ты планируешь потом вернуться в университет?

– Я еще не решил. У меня остается полтора года, которые я хотел бы посвятить научной работе, и сначала я думал, что сразу после защиты отправлюсь куда-нибудь за границу – в Данию или в Штаты, – но мне следует еще раз обсудить все с профессором.

– Когда ты собираешься уехать? Сразу после Нового года? – Несмотря на жуткую головную боль, я решила разобраться в ситуации.

– Да, или осенью, в начале следующего учебного года. Знаешь, это ведь и от тебя зависит… Я должен был поговорить с тобой еще вчера, но нам было так хорошо, что мне не захотелось это обсуждать. Что ты будешь делать? Отправишься со мной? Или будешь меня ждать? Я очень надеюсь, что наши отношения не закончатся с моим отъездом.

Я растерянно молчала, не зная, что ответить. До сих пор мы жили, ничего не планируя, не задумываясь о будущем. Да, конечно, я любила Антти, но насколько была готова связать с ним свою жизнь? На день, на год, навсегда?

– Я совсем недавно перешла на новую работу и пока не собираюсь менять ее, – твердо сказала я, умолчав о том, что если вдруг подтвердятся мои подозрения насчет Эки, то уволюсь в тот же день. – Не могу же я все бросить и просто поехать с тобой в Америку. Что я буду там делать? И что значит «ждать»? Сидеть и смотреть в окошко, надеясь, что я тебе еще сгожусь, когда ты вернешься обратно? – Не успев закрыть рот, я пожалела о последней фразе.

– Дурочка, я совсем не это имел в виду! Я просто думал, что… Ладно, давай поговорим об этом в другой раз, сейчас ты устала.

– Прости, у меня очень болит голова.

Мы сидели и молча пили чай. Я пыталась думать о чем-нибудь другом, не о наших отношениях.

– Ты хорошо знаешь Теему Лааксонена? – подала я голос, выпив чашку чаю.

– Встречал пару раз. А что?

– Расскажи о нем хоть что-нибудь.

– Обычный парень. Тихий и спокойный, вроде Киммо или меня. Совсем не похож на убийцу. Ты это имела в виду?

– Вроде того. Просто я подумала: если ему показалось, что за рулем той машины была Арми… Хотя вряд ли это возможно, ведь у нее даже не было прав.

– С чего ты решила, что у нее не было прав? Разумеется, у нее были права, она даже несколько раз меня подвозила.

Я глубоко вздохнула и расправила плечи.

– Повтори это еще раз, пожалуйста. Зачем тогда Маллу мне сказала, что у Арми не было водительских прав? – задала я риторический вопрос, ответ на который знала. Для того, чтобы отвести от себя подозрения. А я-то, глупая, поверила ей на слово, вместо того чтобы все проверить!

Несмотря на таблетки и чай с ромашкой, голова болела все сильнее. А на завтра накопилось много дел. У меня возникло чувство, что я близко подобралась к решению, хотя на самом деле надо было еще уточнить массу обстоятельств.

– Печально, что преступление интересует тебя куда больше наших отношений, – обиженно сказал Антти, поднимаясь из-за стола. – Во сколько завтра приезжают твои сестры?

Черт побери, я совсем забыла о том, что завтра у нас будут Эва и Хелена! Мне следовало хоть немного подготовиться к их приезду – убраться, приготовить ужин. Да, жаль, завтра я не успею сделать все запланированное. Надеюсь, мне не придется слишком много общаться с Эки…

Засыпая, я подумала, что Антти не прав. Наши чувства и отношения были для меня гораздо важнее каких-то там преступлений. Просто я чувствовала, что близка к разгадке тайны убийства Арми. Дальше должно быть проще. Разобраться с собственными чувствами мне было гораздо сложнее.