Текст книги "Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество"

Автор книги: Лайза Роугек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

После долгого дня у доски и прежде чем ретироваться в комнатушку для стирки, служившую ему кабинетом, Стив перекидывался парой слов с Тэбби за ужином в трейлере.

«А что, если Дракула приедет в Хермон?» – спросила она однажды.

Мысль Стива лихорадочно заработала. В итоге родился сюжет нового романа, о захваченном вампирами городке в штате Мэн, под рабочим названием «Второе пришествие».

Хотя Стиву нравилось писать романы, он прекрасно отдавал себе отчет, что кормят его не они, а короткая проза для мужских журналов. Поэтому он по-прежнему слал рассказы Наю Уилдену. К тому времени семья нуждалась в более стабильных источниках доходов, поскольку Тэбби снова была беременна. Второй ребенок четы, Джозеф Хиллстрем Кинг, родился 4 июня 1972 года.

Тэбби назвала сына в честь Джо Хиллстрема, более известного как Джо Хилл, профсоюзного деятеля и композитора, жившего в начале двадцатого века. В пятнадцатом году Хилла казнили за убийство, которого он, возможно, и не совершал; казнь вдохновила некоторых писателей на создание песен и стихов о его жизни. Одно из таких стихотворений, написанное в тридцатом году поэтом Альфредом Хейзом, переложил на собственную музыку Эрл Робинсон, композитор, творивший во времена Великой депрессии, превратив его в песню «Прошлой ночью во сне мне явился Джо Хилл», которую позже, на Вудстоке, исполнила звезда шестидесятых Джоан Баез.

Осенью 1972 года Стив вернулся преподавать в Хэмпден. Он был неплохим учителем, только слишком рассеянным – коллеги частенько подмечали его отсутствующий взгляд.

«Перспективный преподаватель, – отзывался о нем Роберт Рау, директор школы Хэмпдена. – Нигде не появлялся без книги под мышкой и постоянно читал, улучив свободную минутку. Впрочем, он всегда находил время на творчество».

Рассказывает Бренда Уилли, одна из учениц Кинга в школе Хэмпдена: «Он был хорошим учителем, который проводил семь уроков в день, а потом еще оставался, чтобы помочь нам с домашним заданием. Он признавался, что ему нравится писать, и, как мне кажется, хотел, чтобы мы тоже писали. И веселиться умел – на отсутствие чувства юмора он точно не мог пожаловаться».

Осенью Стив преподавал в течение всего дня, приходил домой и проверял тетради, готовился к завтрашним урокам, а затем уединялся в комнате для стирки и писал. Он взял за правило каждую ночь проводить по несколько часов в тесной каморке, скрючившись над пишущей машинкой и выстукивая рассказ за рассказом.

Как-то раз молодые супруги собрали детей и отправились в Дарем навестить семью Стива. Когда они пустились в обратный путь на север, стало ясно: Наоми, у которой и прежде частенько воспалялись ушки, заболела – ребенок всю дорогу хныкал и капризничал. По опыту Стив знал, что амоксициллин (розовый порошочек, как они его называли) поможет, но препарат стоил дорого, а у них, как назло, не оказалось денег. Стива душила ярость и осознание собственной беспомощности – он чувствовал, как желчь комом подступает к горлу.

Сразу же по возвращении в Хермон Тэбби разгрузила машину и отвела детей в дом, а Стив бросился проверять почту, надеясь отыскать письмо с чеком на пятьсот долларов – оплата за рассказ, который он отослал в «Кавальер» за несколько недель до этого. Когда Тэбби подошла к двери с двумя плачущими детьми на руках, он поспешил ее успокоить, сообщив, что у них есть деньги на «розовый порошочек».

«Позже приходили и другие чеки, на куда более солидные суммы, – спустя много лет рассказал Стив, – но тот, первый, не сравнится ни с чем. Благодаря ему я мог сказать жене: „Мы справимся“, – зная наверняка, что так и будет: мы пропечатали себе путь наверх из долговой ямы на пишущей машинке».

Несмотря на приходящие время от времени чеки, которые падали с неба подобно манне небесной, в первые годы совместной жизни денег им постоянно не хватало. Каждые несколько месяцев приходилось звонить в телефонную компанию с просьбой отключить телефон – в конце месяца не оставалось денег на оплату счетов. Стив отдавал себе отчет, как сильно ему повезло с Тэбби – мало кто может похвастаться такой понимающей женой. «Другая давно бы заявила: „Хватит уже каждую ночь по три часа кряду торчать в бельевой за пивом и сигаретами, которые нам не по карману! Почему бы тебе не устроиться на нормальную работу?“»

Дела обстояли столь плачевно, что, попроси Тэбби мужа найти вторую работу в ночную смену, он бы послушался. К тому же как раз в то время у Стива появилась реальная возможность подзаработать. Школьному дискуссионному клубу требовался новый куратор, и кто-то предложил кандидатуру Кинга. Куратор получал триста долларов за учебный год – неплохие деньги и очень нужные, – но тогда Стиву пришлось бы работать вечерами.

Когда он рассказал Тэбби об открывшейся вакансии, та первым делом спросила, останется ли у него время, чтобы писать, и Стив ответил, что времени будет намного меньше.

«Что ж, – вздохнула она, – значит, не судьба».

Несмотря на самоотверженную поддержку жены, Кинг ощущал себя канатоходцем, который идет по натянутой над пропастью веревке. Начинал сказываться накопившийся стресс от нелюбимой работы и постоянной нехватки денег на содержание семьи. Его всегда выручали две вещи: творчество и, увы, все чаще и чаще, выпивка.

«Я слишком увлекся выпивкой и начал профукивать деньги на покер и бильярд. Пятница, вечер, ты идешь в бар, обналичиваешь чек с зарплатой, и – пошло-поехало! – сам не замечаешь, как пустил на ветер половину семейного бюджета, деньги, на которые моя семья кормилась бы целую неделю… Знакомая картина? Я словно поставил перед собой цель: каждый раз напиваться до чертиков – и пил, пока позволяли средства. Никогда не понимал тех, кто пьет „за компанию“. По-моему, пить за компанию – все равно что целоваться с родной сестрой. Я и по сей день не понимаю, что в этом приятного. Я представлял себя в пятьдесят лет: в волосах седина, подбородок заплыл жиром, нос покрыт паутинкой разрушенных виски капилляров – тату алкашей, как мы их зовем в Мэне, – и пыльная груда неопубликованных романов, гниющих в подвале… Пятидесятилетний преподаватель, которому в жизни больше ничего не светит и остается лишь растрачивать жалкие остатки некогда блестящего литературного таланта на консультации для школьной газеты да на организацию каких-нибудь творческих курсов».

Безусловно, он любил свою семью. «С одной стороны, мне больше всего на свете хотелось их обеспечить и защитить, что, впрочем, отнюдь не мешало мне испытывать целую гамму отвратительнейших эмоций: сожаление, гнев, а порой и неприкрытую ненависть. Это был порочный замкнутый круг: чем сильнее я переживал и чем неадекватнее себя вел из-за того, что, как мне тогда казалось, я не состоялся как писатель, тем чаще искал прибежище в бутылке, тем самым лишь усугубляя и без того напряженную обстановку в семье, и от этого еще сильнее переживал. Само собой, Тэбби сердилась из-за выпивки, но говорила, что понимает».

«Больше всего я злилась из-за пяти долларов, которые каждую неделю уходили на блок сигарет, – признавалась она. – Меня просто с ума сводило, что он в буквальном смысле прожигает деньги».

«Единственное, что помогало нам держаться на плаву, – это рассказы для мужских журналов, – не скрывает Стив. – Уже многие годы меня то и дело просят расписаться на одном из таких журналов, и до сих пор я каждый раз содрогаюсь при мысли о том, через какой кошмар нам довелось пройти. В те дни я ходил в дырявых трусах».

Однажды Стив пришел с работы домой и увидел стоящую на пороге Тэбби. Она протянула руку: «Давай сюда бумажник». Он послушался. На глазах у Стива Табита вытащила из его бумажника все пластиковые карты: кредитки, карты магазинов и с заправки, – а затем взяла огромные ножницы и разрезала карты пополам.

«Но мы же ими расплачиваемся», – попытался возразить Стив.

Она ответила: «Нет, мы только выплачиваем проценты. Больше мы себе не можем этого позволить, отныне мы платим наличными».

Табита дала мужу выговориться, терпеливо выслушав все ахи и охи, а затем велела успокоиться. «Она сказала, что, чем зря себя жалеть, лучше потратить неизрасходованную энергию за пишущей машинкой, – вспоминал позднее Кинг. – Так я и поступил. Она была права: всегда можно выплеснуть свой гнев на бумагу, превратив его в десяток рассказов».

В Бангоре Стива и Тэбби время от времени навещал Джордж Маклауд, сосед по комнате времен учебы в колледже. «Местечко было то еще: дети бегали по всей квартире, а Стив сидел где-нибудь в уголке и печатал, – рассказывает Маклауд. – Шум ему не мешал. Даже находясь посреди битком набитой людьми комнаты, он словно накидывал на себя плащ-невидимку и исчезал в своем непроницаемом коконе – погружался в вымышленный мир, как ни в чем не бывало продолжая работать над сюжетом и характером персонажей».

Стив по-прежнему делал упор на коротенькие рассказы для мужских журналов, которые почти гарантированно приносили сотню-другую долларов, а то и больше, хотя, само собой, он продолжал думать и о романах: об уже написанных, о тех, что находились в работе, и о будущих – в его голове постоянно крутились новые идеи и замыслы. Хотя Кинг все еще поддерживал контакт с Биллом Томпсоном из «Даблдей», тот уже многие месяцы не получал никаких новостей и решил сам связаться с писателем. Он поинтересовался, почему Стив не присылает новые романы, добавив, что будет совсем не рад, если тот решит подписать договор с другим издательством.

Рассудив, что терять ему нечего, Стив порылся в столе, откопал рукопись «Кэрри» и послал ее Биллу, не питая, впрочем, особых надежд. На самом деле он считал, что из всех его романов «Кэрри» меньше других отвечает требованиям рынка.

«Работая над „Кэрри“, я постоянно себе напоминал, что все это прекрасно, только вот вряд ли кто-то захочет читать про трудную долю девчушки из захолустного городка, – признавался Кинг. – История мрачная, тяжелая и к тому же вымышленная».

Однако Томпсону рукопись понравилась, и он решил, что на этот раз все получится. Только вот, как и в предыдущие разы, потребовалось кое-что подправить. И хотя Биллу было неудобно просить Стива об очередной переделке, он понимал, что у этого романа самые высокие шансы «выстрелить». Редактор пообещал неиздаваемому автору сделать все, что в его силах, для публикации книги, если тот внесет нужные изменения.

В конце концов, истории о привидениях и ужасы были в моде. В июне 1971 года в продажу поступил роман «Экзорцист» в твердой обложке – на волне ожидания перед премьерой фильма по книге, который обещали выпустить в декабре 1973-го. «Другой», фильм о братьях-близнецах, добром и злом, вышел на экраны в 1972-м и сразу же стал кассовым. А о «Ребенке Розмари» продолжали говорить уже который год – хотя премьера состоялась еще в 1968-м. Издатели и кинопродюсеры охотились за новой сенсацией в этом жанре, и Билл Томпсон подозревал, что «Кэрри» может сорвать куш. Предыдущие произведения Стива не попадали в категорию «ужасы». «Кэрри» попала.

Несмотря на сомнения, Стив добросовестно, за несколько недель внес исправления, отослал рукопись обратно и благополучно о ней забыл, вернувшись к рассказам, которые он мог предложить в «Кавальер» Наю Уилдену и заработать немного наличных. Еще он возобновил работу над «Вторым пришествием», в процессе поменяв рабочее название на «Жребий».

В тот не по-весеннему холодный, серый мартовский день 1973 года настроение у Стива было хуже некуда – под стать погоде. Он снова торчал в классе, обучая нерадивых учеников, а домашний телефон опять отключили.

И тут по школьному радио объявили, что мистера Кинга просит к телефону жена – если дело было срочное, Тэбби звонила от соседей, – не мог бы он пройти в учительскую? Стив сломя голову рванул к телефону. В голове крутились две мысли: либо кто-то из детей серьезно заболел, либо «Даблдей» хочет купить «Кэрри».

Он снял трубку, и Тэбби рассказала, что Билл Томпсон прислал телеграмму, где сообщил, что книга будет издана, и предложил аванс на сумму две тысячи пятьсот долларов. Супруги пришли в восторг.

Позже Билл сообщил Стиву, что роман понравился не только ему: рукопись стала гулять по офису, произведя эффект разорвавшейся бомбы – особенно из-за первой сцены в раздевалке, где у Кэрри впервые начинаются месячные и девушку забрасывают тампонами. Женщины-редакторы делали копии, для себя и для секретарш издательства, а секретарши тайком давали почитать «Кэрри» подругам.

Рукопись практически не нуждалась в доработке или правке, но Стив пожелал внести одно важное для него изменение. Трудясь над «Кэрри», он выбрал местом действия штат Массачусетс, города Боксфорд и Андовер – он ведь не предполагал, что книгу издадут. Теперь же, когда Билл одобрил рукопись, Стив заявил, что хочет перенести место действия в родной Мэн.

Получив деньги за «Кэрри», Стив приобрел синий «пинто», первый новый автомобиль четы Кинг, всего за две тысячи долларов. Они переехали в четырехкомнатную квартиру по адресу: Бангор, Сэнфорд-стрит, 14, за девяносто долларов в месяц.

Но что лучше всего, с плеч Стива будто свалился тяжкий груз: он больше не чувствовал, что подводит жену и детей, потому что не в состоянии обеспечить семью, – теперь Кинг был кормильцем. «Не знаю, что бы стало с моим браком и моим рассудком, не купи „Даблдей“ „Кэрри“», – признавался он.

Переехав на новую квартиру, они первым делом заказали новый телефон. И, как вскоре выяснилось, очень кстати.

После того как «Даблдей» купил права на издание книги в твердой обложке, Билл Томпсон сообщил Стиву, что издатель планирует продать права на мягкую обложку и можно рассчитывать на сумму пять или десять тысяч долларов, которые, согласно контракту, будут поделены поровну между издательством и автором.

У Стива появилось искушение бросить преподавание и посвятить все свое время любимому занятию, но он понимал, что не может себе этого позволить. Он смирился с мыслью, что осенью надо будет возвращаться в школу, чтобы третий год подряд знакомить с английской литературой угрюмых подростков.

Но в День матери 1973 года все изменилось. Тэбби поехала в Олд-Таун навестить родителей и забрала детей с собой, а Стив остался дома, решив воспользоваться вынужденным одиночеством и, пока никто не мешает, спокойно и в тишине довести до ума «Жребий».

Зазвонил телефон. В трубке раздался голос Билла Томпсона, и Стив подумал, что это на него не похоже – звонить в воскресенье было не в правилах Билла. Билл поинтересовался, сидит ли Стив.

«А нужно?»

Тогда Билл сказал, что издательство «Нью американ лайбрари» (далее НАЛ) купило права на издание «Кэрри» в мягкой обложке.

«За сколько?»

«За четыреста тысяч долларов».

Стиву показалось, что тот сказал «сорок тысяч» – даже такая сумма казалась огромной по меркам молодого писателя.

«Сорок штук – это же отлично!»

И тут Томпсон его поправил: «Нет, Стив, четыреста тысяч долларов. Шестизначное число».

И половина суммы – двести тысяч долларов – полагалась Кингу!

Стив не последовал совету редактора сесть. Он стоял на кухне, у висящего на стене телефона. Едва Кинг переварил услышанное, как у него внезапно подкосились ноги. «Я как стоял, так и сполз вниз по стене: рубашка задралась, а мой зад очутился на линолеуме», – рассказывает он. Разговор продолжался еще минут двадцать, но, повесив трубку, Стив не мог вспомнить ни слова, кроме цифр: четыреста тысяч долларов…

Он с нетерпением ждал, когда же вернется Табита. Ходил взад-вперед по кухне и вдруг понял, что хочет купить Тэбби подарок. И, разумеется, его живое воображение тут же принялось рисовать жуткие картины.

«Переходя улицу, я подумал: вот сейчас из-за угла выскочит пьяный водитель и собьет меня насмерть, и все вернется на круги своя», – вспоминает Стив. Он направился прямиком в аптеку «Лавердьерс» в паре кварталов от дома и выложил двадцать девять долларов за фен для жены, которая его поддерживала и верила в его талант, даже когда он сам потерял веру. «Я шел торопливой походкой, то и дело оглядываясь по сторонам».

Когда спустя несколько часов Тэбби и дети вернулись, Стив, расплываясь в улыбке, вручил жене фен. Та рассердилась и сказала, что они не могут себе этого позволить. Он возразил, что как раз могут, и объяснил почему. И тогда они оба заплакали.

Позднее Томпсон рассказал Стиву, что НАЛ сразу же предложило за права на издание в мягкой обложке двести тысяч, ошарашив всех в «Даблдей». По словам Томпсона, когда Боб Бэнкфорд, менеджер, занимающийся перепродажей прав, первоклассный игрок в покер, получил первоначальное предложение НАЛ, он взял паузу, а затем осторожно сказал, что они ожидали несколько больше. В итоге издатель увеличил предложенную сумму вдвое.

Деньги дали Стиву свободу. Теперь он определенно мог уволиться из школы и заняться своим предназначением: писать романы.

И что лучше всего, теперь Билл Томпсон требовал следующий роман Стива. Кинг с удвоенным усердием принялся дописывать «Жребий».

И Стив, и Тэбби поверить не могли в свалившуюся на них удачу. «Словно кто-то открыл дверь тюремной камеры, – вспоминает свои ощущения Кинг. – Наша жизнь переменилась слишком быстро, и почти год спустя мы все еще ходили с глупыми улыбками на лицах, едва смея поверить, что на самом деле вырвались из цепких лап нищеты».

До продажи прав на издание «Кэрри» Стив лишь раз покупал книгу в твердой обложке, «Смерть президента» Уильяма Манчестера – и то в качестве подарка. Теперь он мог оторваться по полной и накупить дорогих книг сколько душе угодно.

В то время его мать работала в учебном центре «Пайнленд» для людей с задержкой в развитии, расположенном в Нью-Глостере, штат Мэн, в двадцати милях к северу от Портленда. «Она разносила еду, убирала дерьмо и носила зеленую униформу», – позднее рассказывал Стив. Он отправился в «Пайнленд», чтобы сообщить матери о продаже романа. «Она везла тележку с посудой. Выглядела ужасно: похудела фунтов на сорок и уже умирала от рака, хотя диагноз еще не поставили. Я сказал: „Мам, я тебя отсюда забираю“, – и это был ее последний день на работе. Денег за мягкую обложку я пока не получил, но взял ссуду в банке, и мама переехала жить к моему брату в городок Мексико в штате Мэн».

Новости о том, что первый же роман начинающего автора был куплен за баснословную сумму, быстро дошли до Голливуда. Права на фильм по книге приобрела кинокомпания «XX век – Фокс», затем передавшая их «Юнайтед артистс».

Деньги текли рекой, и Стив, который и не надеялся на подобный успех, вдруг обнаружил, что ему трудно делать покупки. Тэбби заявляла, что он ведет себя нелепо: они столько лет едва сводили концы с концами – и вот он, долгожданный заслуженный успех, так почему бы не потратить часть денег в свое удовольствие?

«После „Кэрри“ мы с Тэбби чаще, чем когда бы то ни было, спорили из-за денег, – усмехается Кинг. – Она хотела приобрести дом, а я говорил „нет“ – я пока не уверен в завтрашнем дне. Мои отказы жутко ее бесили».

После долгих лет жесткой экономии и множества фальстартов с исправленными романами, которые не удавалось продать, он не мог до конца поверить в происходящее. «Я зациклился на мысли, что это случайный успех и он не повторится, поэтому не стоит сорить деньгами. И пускай дети обедают хлопьями и арахисовым маслом – ничего страшного! Я буду писать».

Всего за месяц до окончания учебного года Кинг уволился из школы Хэмпдена, и впервые за несколько лет семейной жизни, проведенных в Бангоре и его окрестностях, они с Тэбби решили перебраться в южную часть штата, поближе к матери Стива. Они сняли дом на озере Себаго на севере Уиндхема, примерно в шестнадцати милях к северо-западу от Портленда и в ста тридцати милях от Бангора, куда и переехали в конце лета 1973 года.

За помощью с переездом Стив обратился к университетскому приятелю Джорджу Маклауду. Маклауда удивило, что Стив в буквальном смысле не имеет понятия, как перевезти вещи – при том что неоднократно переезжал с одной убогой квартиры на другую.

Маклауд занял у одного из друзей старый автофургон, к которому прицепили трейлер со всеми вещами Кингов. Маклауд сел за руль, и они отправились в путь. Маклауд всю дорогу не мог избавиться от странного ощущения: он словно попал в комедию «Деревенщина из Беверли-Хиллз», только в нашей версии действие происходило в штате Мэн. «Мы перевозили скудные пожитки Стива из прежней дыры в роскошные хоромы по девяносто пятой федеральной автостраде под проливным дождем. В гигантский, но абсолютно пустой особняк».

Сразу после переезда Стив ввел новый распорядок: он обязательно по несколько часов вдень писал, а в перерывах навещал больную мать.

Вскоре Кинг закончил «Жребий» и отправил рукопись Биллу Томпсону вместе с «Дорожными работами», очередным романом, написанным еще в колледже. «Дорожные работы» – история человека, которого вышвыривают из собственного жилища, когда городские власти решают проложить новое шоссе прямо через место, где находится его дом и место работы (главный герой работает в прачечной неподалеку). Когда Стив спросил своего редактора, какой из двух романов тот бы опубликовал первым, Билл предупредил, что ответ ему не понравится. «Он сказал, что „Дорожные работы“ – честнее и добротнее, что это настоящий роман, где сразу виден почерк мастера, но, увы, он бы предпочел „Жребий“, поскольку считает его более перспективным с точки зрения коммерческого успеха», – жаловался Стив. Билл предупредил молодого писателя, что на него могут наклеить ярлык «автора ужастиков». «Как Эдгар Аллан По и Мэри Шелли? Да ради Бога, решил я. Пускай считают автором ужастиков, зато я знаю все тонкости жанра».

Но сперва Билл, как обычно, попросил Стива кое-что изменить. «Он посоветовал переписать начало, чтобы читатель некоторое время потомился в неведении, а я ответил, что любой, кто читает такого рода литературу, сразу догадается, что книга о вампирах», – рассказывает Стив.

Редактор вежливо возразил: «Ты пишешь не для сорокатысячной аудитории. Мы хотим, чтобы твои книги волновали миллионы самых разных читателей, а не только фанатов „Жутких историй“». Стив внес необходимые изменения и позже признал, что Томпсон попал в точку.

Еще Билл попросил Стива переписать одну из сцен: ту, где Джимми Коди, местного врача, заживо сжирают крысы, полчища крыс. «В первоначальной версии крысы облепляют беднягу, накрыв его словно шевелящийся меховой ковер, кусают и грызут, а когда он пытается крикнуть, чтобы предупредить оставшихся наверху товарищей, одна из крыс запрыгивает ему прямо в рот и, вереща, отгрызает язык, – вспоминает Стив. – Мне нравилась эта сцена, но Билл ясно дал понять, что „Даблдей“ ни за что не согласится опубликовать нечто подобное. Пришлось мне насадить бедолагу Джимми на ножи. Только это уже было совсем не то».

Когда Стив работал над «Жребием», он срисовывал образ Бена Мирса с актера Бена Газзары, хотя в книге внешность героя описана весьма расплывчато, причем намеренно. «Обычно я избегаю подробных описаний персонажей. По-моему, это лишнее, – говорит Кинг. – Главное, чтобы читатель видел в героях книги реальных людей, а лица он сам дорисует. Я лишь упомянул, что волосы у Бена Мирса были черные и слегка сальные. Потом кто-то мне сказал, что Бен Газзара слишком стар для этой роли, а чуть позже я увидел его в каком-то фильме про гангстеров и подумал: „Боже правый, он и впрямь слишком стар“».

Билл Томпсон предложил купить «Жребий», хотя «Кэрри» еще даже не была издана; Стив подписал контракт сразу на несколько книг. Тем временем Рут становилось все хуже – жить ей оставалось недолго. Стив чувствовал себя обманутым. Мать столько для него сделала, заставив поверить в себя, поддерживая в трудные времена, голодая, чтобы выкроить несколько центов на карманные деньги, когда он учился в колледже… и вот она умирает, так и не подержав в руках его первую изданную книгу. Правда, Рут успела увидеть гранки «Кэрри», которые Стив ей прочел.

В ночь на 18 декабря 1973 года Рут Кинг скончалась от рака матки – в ту ночь произошло нечто необъяснимое, словно один из кошмаров Стива сошел со страниц книг, которыми он зачитывался в детстве. «В ночь, когда мама умерла от рака – практически в ту же минуту, – наш сынишка, мирно спавший дома в своей постельке, начал задыхаться, – вспоминает Кинг. – Он уже посинел, когда Тэбби наконец удалось вытащить застрявший в горле предмет». Едва опасность миновала, Стив, который раньше не боялся удушья, добавил в список страхов новый пункт.