Текст книги "Великий фетиш"

Автор книги: Лайон Спрэг де Камп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Поэтому Бакминстер в состоянии крайнего беспокойства подошел к зданию типографии Меркьюри. Он повернулся к Пламену и сказал:

– Все книги здесь. Подождите здесь, и я…

– Ха, думаешь, я такой болван? Иди вперёд, а я следом.

– Но вы подожжёте это старое здание…

Мощный толчок направил шатающегося Бакминстера к ближайшей двери. Он толкнул её и вошёл, Гринниг и Пламен шагнули за ним. Дух оставлял чёрные угольные следы на старом деревянном полу.

Вдоль одной из стен типографии стоял ряд планшетных прессов, примерно половина из которых работала; их основания раскачивались взад-вперёд под цилиндрами, непрерывно грохоча. На другой стороне прохода, вдоль прессов, находились низкие ручные тележки, в каждой из которых лежала кипа больших белых листов, от фута до четырех в высоту. Некоторые кипы были новыми, предназначенными для печати, другие отпечатали только с одной стороны, третьи – с обеих сторон, и они ожидали загрузки в фальцовочные машины в переплётной мастерской, которая занимала вторую часть здания. В дальнем конце переплётной мастерской имелось множество других ручных тележек, на которых лежали сотни готовых зеленых обучающих буклетов «Меркьюри» и горы рекламной литературы. Первый выпуск первого тома по некромантии, скорее всего, был здесь, если только его не унесли в здание школы, откуда буклеты отправляли по почте студентам, и где происходила проверка экзаменационных работ.

Бакминстер медленно зашагал вдоль ряда тележек, на которых лежали большие квадраты бумаги. Он подавил крик, когда нашёл то, что искал: кипу напечатанных листов, на каждом листе помещалось сорок восемь страниц текста, а на первой странице виднелся заголовок:

«Некромантия Том 2.

Контроль над Сагане»

Бакминстер пробежал глазами этот лист, но столкнулся с трудностью. Страницы размещались на листе не в том порядке, в котором их можно было бы читать, а так, чтобы страницы расположились в нужной последовательности после того, как лист положат в фальцевальную машину, сложат, обрежут, сошьют и снова подрежут.

Тем не менее Бакминстер быстро прочитал страницы, не обращая внимания на тот факт, то половина из них оказалась на верхней стороне листа, а другая половина на нижней. Конечно, ему на глаза попался подзаголовок:

«12. Контроль над Трифертами (Огненными Духами). Саламандра, будучи трифертом относительно низкого интеллекта, достаточно легко управляема…»

– Извините, – прозвучал голос позади него. – Но получили ли вы, джентльмены, разрешение из офиса на осмотр типографии?

Бакминстер почувствовал себя виноватым, а потом узнал мастера из типографии. Он сказал:

– Здравствуй, Джим; помнишь меня? Клем Бакминстер из Нью-Йоркского офиса.

– П-привет, – сказал мастер растерянно. – Время идёт к закрытию, понимаешь, и вам придётся…

– Можешь дать мне карандаш, Джим? – быстро спросил Бакминстер.

Мастер протянул ему карандаш, и Бакминстер, вернувшись к напечатанному листу, начал рисовать фигуры на полу.

– Хо! – внезапно пробормотал Пламен. – Что ты делаешь, негодяй?

Мастер в первый раз повнимательнее взглянул на духа и отшатнулся в тревоге, когда заметил оранжевый свет лица Салдина, сильно бросавшийся в глаза в помещении.

– Эй! – сказал он. – Кто это?

– Мистер Пламен, познакомьтесь с мистером Слезаком, – пробормотал Бакминстер.

– Но… что с ним такое?

– Он загорел на солнце, на пляже Джонса, – пояснил продавец, хмурясь, так как понял, что ему придётся вернуться к листу, чтобы получить информацию для завершения ритуала.

– Я бы сказал, сгорел, – заметил Слезак. – Вам надо быть осторожнее. У меня есть хорошее масло от загара, которое…

– Понял! – взревел Пламен. – Ты готовишь заклинание для меня, да? Ба! – Дух стащил перчатки, зажал их в зубах и начал хватать стопки бумаги пылающими руками. Верхние листы тотчас же загорелись. Пламен сбрасывал их огромными горстями, мял и бросал горящие листы направо и налево.

Крики тревоги разнеслись по типографии, когда повалил дым и куски горящей бумаги начали разлетаться во все стороны. В этот момент прозвенел пятичасовой звонок. Типографы выключили прессы и бросились к дверям. Бакминстер и Гринниг были среди них. Всю середину типографии теперь занимала масса пылающей бумаги, в центре которой демонически хохотал невидимый Пламен.

Бакминстер ухватился сзади за ремень Гриннига, чтобы не потеряться в толпе. Когда они оказались на достаточном расстоянии от дымящегося здания, то оглянулись. Рабочие рассеялись по прилегающей территории; служащие и преподаватели высыпали из здания школы. Среди них Бакминстер рассмотрел маленькую группу мужчин в галстуках; это была администрация института.

– Пойдём, – сказал он Гриннигу. – Если я смогу найти Сертла, может быть, мы сумеем уничтожить Пламена.

Полицейский расчищал путь для пожарных машин. Бакминстер и Гринниг проложили дорогу в обход очищенной территории – туда, где стояли администраторы. Продавец сказал:

– О, мистер Сертл!

Джулиан Сертл, декан Школы Профессиональной Практики Института домашнего обучения Меркьюри, выглядел в точности как шимпанзе с белыми усами, если вообще человек может быть похож на шимпанзе с усами. Но это был мудрый старый преподаватель технических наук, чьи курсы (тексты ко многим из них он написал сам) поднимались выше уровня стандартов колледжа и действительно помогли многим амбициозным молодым людям на пути к успеху. По крайней мере, так гласили объявления.

Он разговаривал с вице-президентом по продажам, который замечал:

– … конечно, всё застраховано, но это отразится на нашем расписании выпуска продукции, не говоря уже о перерыве во множестве курсов. В Институте Повсеместного Образования обрадуются, когда услышат о случившемся.

Сертл вздохнул:

– Да, да. Боже мой! Может быть, нам удастся убедить Международную торговую палату помочь нам; они довольно порядочные ребята… – Он увидел Бакминстера и сказал: – Да? Да? Вы… постойте… Бакмастер из офиса в Филадельфии, не так ли?

Продавец поправил его и сказал:

– Могу я отнять у вас минуту времени…

– Не сейчас, не сейчас, мой дорогой друг. Это очень важно. Продолжайте, тяните шланги в здание, вы… лентяи! – Последняя фраза, произнесённая тихим голосом, относилось к работавшим вдалеке пожарным.

Появился полицейский с блокнотом в руке. Он сказал:

– О, мистер Сертл…

– Да? Да? О, здравствуй, Билл. Что…

– Был послан сигнал тревоги о группе пироманов, которые терроризируют северную часть Нью-Джерси, – сказал коп. – Они сожгли грузовик и пару домов и ударили копа так, что он потерял сознание на мосту Джорджа Вашингтона. Я хочу выяснить, не могли ли они сделать что-то здесь…

– Да. Нет. Господи, я не знаю! Я слишком расстроен, офицер.

– Хорошо, мистер Сертл, – сказал коп и отошел.

Затем из толпы внезапно послышались крики. Пожарный расчёт продвигался ко входу со шлангом; наконец они просунули шланг в дверной проём. И тут огромная фигура в бесформенных серых одеждах вышла из горящего здания. Струя воды из шланга ударила прямо в фигуру, но вместо того, чтобы отлететь назад в здание, существо, издав пронзительное шипение, превратилось в обильное облако пара. Некоторые свидетели этого, включая Клема Бакминстера, увидели, как серая фигура вылетает из клубов пара, и исчезает за углом здания.

– О Боже! – воскликнул Сертл. – Что…

Бакминстер закричал:

– По этому поводу я и хотел с вами поговорить, мистер Сертл! Это Карл Гринниг, который получил первый урок вашего нового курса!

– О, – понимание блеснуло в глазах Сертла, и он без колебаний последовал за продавцом.

Когда они отошли на достаточное расстояние от толпы, Бакминстер быстро рассказал о случившемся.

– Это ужасно! – произнёс Сертл. – Вы не должны были использовать заклинание, прежде чем…

– Откуда я мог знать, – возразил Гринниг.

– Вы не могли; это и моя вина тоже. Я не должен был выпускать этот курс. Единственная причина, почему я это сделал: я не мог видеть, как великие научные знания пропадают зря; а я действительно хотел выпустить курс раньше конкурентов. Я достал копию «Ех Libris de Nymphis, Sylvanis etc.» Парацельса, не в сокращённом варианте, опубликованном в 1566 году Ниссенсом из Данцига, в котором пропущены все подлинные заклинания, а оригинал… Что ж, это всё дело прошлое; вопрос в том, что нам делать?

– Я об этом и хотел вас спросить, – заявил Бакминстер.

– Да, да, полагаю, так… Это сложная задача. Из того, что вы мне рассказали, я понял, что Роламандера нельзя уничтожить физическими средствами; вода и пули совсем не причинят ему вреда.

– Может быть, заморозить его? – спросил Гринниг.

– Не знаю; думаю, вам придётся полностью превратить его в айсберг. Он получает энергию из огненного мира.

Здесь Бакминстер предположил:

– Может быть, мы сможем заманить его в большой холодильник и закрыть дверь!

– Невозможно, он слишком хитёр.

– Мы можем вызвать армию, – с надеждой сказал Гринниг. – Они сбросят на него бомбу.

– Возможно; но пока мы их убеждаем, он найдёт способ привести в этот мир своих собратьев-шалунов.

Бакминстер спросил:

– Зачем ему это?

– Чтобы сжечь всё горючее, полагаю. И не спрашивайте меня, почему они хотят всё сжечь. Они просто хотят…

– Безрассудные ребята, – сказал продавец.

– Не обязательно; их шкала моральных ценностей полностью отличается от нашей. Мы не можем их понять. Огонь – хороший слуга, но плохой господин, знаете ли. Давайте подумаем; печатного курса некромантии больше нет; все экземпляры первых двух томов были в типографии, кроме копии Гриннига, и те, которые не сгорели в огне, будут повреждены водой. Думаю, рукопись, которая была в машинном бюро, тоже пропала. Остается только моя копия. Ни мы, ни мистер Пламен не желаем её уничтожения; она нужна нам, чтобы изгнать его, а ему – чтобы призвать своих братьев Роламандеров. Но если он отыщет у нас эту рукопись, то заставит нас произнести заклинание под угрозой ужасной смерти, так как сам не может держать бумаги, не спалив их.

Бакминстер сказал:

– А мы не можем притвориться, что совершаем призывающее заклинание, а на самом деле произнести изгоняющее?

– В этом и проблема; он сразу же узнает, если мы попытаемся обмануть его, и представьте, что случится – учитывая его жёсткий нрав. Эти заклинания – не просто слова. «Фокус-покус» – и дух испарится; так не бывает, знаете ли. Поскольку он вырвался из-под контроля Гриннига, сначала нам нужно вернуть Пламена в порабощённое состояние, хотя признаюсь, не уверен, как это следует сделать. Господи, господи! О, что на нём надето?

– Асбестовый костюм пожарного, – ответил Бакминстер.

– Ага, теперь, возможно… – Сертл оборвал речь и посмотрел куда-то в сторону; на его лице отразился ужас.

– Ха! – резкий возглас и повышение температуры подсказали Бакминстеру и Гриннигу, что враг стоял позади них. – Глупые людишки, я устаю от этих игр. Сейчас же отдайте мне оставшиеся книги!

Сертл заговорил:

– Я… Мне жаль, мистер Пламен, но все они уничтожены. Нет, нет, не вините нас, старина; вы сами всё спалили!

– Да, я это сделал, – ухмыльнулся Поджог. – Но я кое-что знаю о ваших привычках времён «холодной войны». Не пытайтесь убедить меня, что все копии работы сгорели; где-то спрятана запасная. Отведите меня к ней и не пытайтесь схитрить – например, поджечь её, – если не хотите умереть быстрой, но мучительной смертью.

– Клянусь, больше копий нет! – закричал Сертл, но Пламен просто ухмыльнулся ещё шире, и начал многозначительно перебрасывать свою саламандру из руки в руку.

– Последний раз спрашиваю, вы отведёте меня к ней? – рыкнул дух.

– Я говорю вам, её не сущ… – всё, что успел сказать Джулиан Сертл, так как саламандра накинулась на него и подожгла один конец потрясающих усов. Сертл, издав короткий крик, хлопнул рукой, чтобы потушить огонь. Когда он убрал руку, правая сторона усов осталась нетронутой, но от левой половины сохранилась только короткая чёрная щетина над верхней губой. Саламандра вилась маленькими кругами вокруг головы декана.

– Хорошо, – вздохнул Сертл. – Следуйте за мной.

Он вёл их несколько кварталов по грязному району, в домах которого в основном продавали сырьё, химикаты, сельскохозяйственную и промышленную технику. На унылой улице на глаза попалось лишь несколько человек, большинство работали по соседству и сейчас возвращались по домам на обед.

– Быстрее! – рыкнул Пламен. – Начинает темнеть, а я не могу шататься по этой деревне ночью, когда у меня лицо светится как маяк.

Действительно, его лицо становилось всё заметнее, хотя солнце ещё не село.

Сертл становился перед старым деревянным зданием с табличкой:

Уильямс и Гиббон

Сварочное оборудование и расходные материалы

Бакминстер едва не спросил, какого чёрта Сертл хранит запасную копию рукописи в таком месте, но передумал. Сертл сказал:

– Подождите здесь, мистер Пламен, я принесу бумаги.

– Ха, что придумали. Я пойду с вами…

– О, нет, не пойдёте, если не хотите сжечь и этот дом! Тогда действительно не останется ни одной копии.

– Хорошо! – заворчал огненный дух. – Я возьму этих двоих в заложники. Если ты попытаешься колдовать за моей спиной, я узнаю, и они умрут самой страшной смертью!

Сертл помчался к зданию; он закричал: «Том!» – и взбежал по лестнице.

Бакминстер и Гринниг неохотно остались с Пламеном, который неподвижно застыл у входа. Бакминстер был сильно напуган; он был уверен, что Сертл придумал какую-то уловку, которая может не сработать, и Пламен отыграется на нём и Гринниге. Может быть, старик уничтожит рукопись, что предотвратит появление духов в будущем, но оставит неуязвимого и мстительного Пламена в нашем мире. Бакминстер сжал зубы, чтобы они не стучали.

Наверху заскрипели ставни. Гринниг просто изнывал от нетерпения, стараясь рассмотреть, что там творится. Клем Бакминстер поступил бы так же, но в кризисные мгновения его средние в общем-то умственные способности просыпались, и появлялась сверхъестественная смекалка. Он пытался контролировать глаза и лицо, чтобы не выдать своего знания – он догадался, что происходит на втором этаже.

Появилась сверкающая белизной вспышка света.

Позже несколько человек утверждали, что видели всё слупившееся, но они находились на расстоянии квартала или даже больше, и ничего не замечали, пока процесс не зашёл слишком далеко. Они рассказывали истории, которые сильно отличались друг от друга и от версии Джулиана Сертла, выдающегося и уважаемого гражданина – посему этим рассказам не очень-то доверяли.

Источником пламени стала зажжённая магниевая лента, подведённая к ведру серого пороха, которое Сертл и его приятель, Том Гиббон, опускали на проволоке из окна, пока оно не оказалось в футе, или около того, от головы ничего не подозревающего Пламена. Сразу после вспышки дно ведра отвалилось, и водопад слепящего раскалённого вещества обрушился на Пламена, когда он только взглянул вверх, чтобы выяснить, что происходит.

Бакминстер и Гринниг отшатнулись назад, закрывая лица от опаляющего жара и слепящего света. Бакминстер несколько секунд щурился, прежде чем смог что-то разглядеть.

Там, где стоял Пламен, теперь находилась бесформенная штуковина, примерно напоминавшая половину статуи мужчины. Статуя оседала, падала и растекалась по тротуару и водосточному желобу, распространяя сверкающую белизну на расстояние двадцати футов. Ослепительный блеск поблек, сменившись простым желтоватым светом, на который можно было смотреть без всякого вреда для глаз, и Джулиан Сертл крикнул из окна:

– Пожар! Ты, Бакмастер, бей тревогу!

На самом деле, фасад здания «Уильямса и Гиббона» начал гореть; маленькие языки пламени деловито бежали по двери.

Тревогу уже подняли. Через несколько минут пожарная машина подтягивала лестницу к окну. Сертл и Гиббон спустились вниз, перепачканные сажей, но невредимые.

– Нет, нет, нет, спасибо, – сказал Сертл тем, кто помогал ему слезть с лестницы, и спрашивал, не нужна ли госпитализация. – Я не ранен, правда. Возможно, тот, который пытался поднять нам лестницу… – Он указал на Гриннига, у которого осталось несколько ожогов с прошлого раза.

– Так, – сказал Гринниг. Он ухмыльнулся и оттащил Сертла и Бакминстера в сторону. – Эй, док, – сказал он первому. – Что вы сделали с парнем?

– Я расплавил его, – сказал Сертл.

– Как?

– Термит! Пламен думал, что он горячий, но он не так горяч, как термит! Я знал, что у Уильямса и Гиббона есть термит, и я попросил Тома Гиббона помочь мне с ведром и фитилем.

Вот и всё, если вы, ребята, примете мой совет – не говорите никому о Пламене или курсе некромантии – который всё равно пропал – и о ваших сегодняшних приключениях. Я собираюсь забыть про этот курс и выбросить рукопись. Закину её в сейф на бессрочное хранение.

– Понял, босс, – сказал Бакминстер. – Слушай, Карл, может, нам надо остановиться у аптеки, и смазать дубильной кислотой твои ожоги?

Гринниг посмотрел на свои чёрные руки:

– Первое, что мне нужно – это помыться.

– Хорошо, где-то здесь должна быть уборная. И пока мы приводим тебя в порядок, я расскажу о нашем новом потрясающем курсе авиамеханики. Нам надо перевести тебя на новый курс, а ты же хочешь делать настоящие деньги, не так ли? Хорошо. Эй, что такое, Карл? Что я такого сказал?! ПОМОГИТЕ!

Хрясь!

КА УЖАСНЫЙ[1]1
  Первая публикация:«Fantastic Universe», August, 1958.


[Закрыть]

Пробегая по улицам Тифона, Гезун из Гэдеры вспоминал слова авзонийского адепта, которого повстречал в Максии:

«Тифон возносился во мраке и пурпуре над потаёнными границами Моря Теш, среди огромных гробниц королей, которые правили Сетешем, когда великий Торрусеш был всего лишь глухой деревенькой, а золотой Керне – пустынным берегом. Ни один человек не ведает всей истории Тифона, не знает лабиринтов его улиц и секретных проходов, не сочтёт сокровищ его правителей и тайных сил его магов…»

Сейчас Гезун с удовольствием отдал бы все сокровища, собранные правителями Сетешана, лишь бы убраться подальше от этого проклятого места. Для девятнадцатилетнего юноши он немало повидал с тех пор, как работорговцы похитили его из дома в продуваемом всеми ветрами Аорске в Пусадиане, или Посейдонисе, как называют тот край люди запада. Но он никогда не видел города, где люди пытались разорвать человека в клочья только за то, что он убил кошку.

Он свернул за угол, когда за спиной засвистели брошенные камни. Если бы там было лишь несколько тифониан, то он не стал бы бегать. По правде сказать, он уложил двоих своим посохом прежде, чем толпа стала слишком многочисленной; теперь, даже несмотря на то, что Гезун ростом почти вдвое превосходил местных жителей, ему пришлось спасаться.

Да, сетешане были людьми маленькими, тёмными, стройными, с вытянутыми лицами, почти безбородыми, а Гезун – типичным уроженцем Лорска: выше шести футов, широкоплечий, грузный, с большим острым носом, тяжёлыми бровями, и квадратными, выступающими челюстями, как почти все мужчины у него на родине. Кожа у Гезуна была почти такой же тёмной, как кожа сетешан. Густые тёмные волосы слегка курчавились; несмотря на молодость, Гезун отрастил уже весьма внушительную бороду. Девочка в Яване сказала ему, что он похож на бога – не того мрачного бога, который размышляет о грехах людей и вершит суд ударами молнии, а того, который бродит по земле, обучая людей делать вино и отыскивая подходящих смертных девиц для сотворения полубогов.

На открытой местности он оставил бы позади почти всех сетешан. Но на этих кривых улочках он постоянно путался, останавливался на поворотах – и преследователи наверстывали то, что проигрывали на прямых отрезках пути. Кроме того, в такой многочисленной толпе нашлись и хорошие бегуны. Они приближались. Их зубы сверкали, глаза ярко светились, и пена капала с их подбородков. Они держали ножи, камни, кирпичи – всё, что успели подхватить. Их прерывистое дыхание звучало как шипение тысячи змей.

Гезун мчался мимо таверны, у дверей которой бездельничали лучники короля Зеремаба. Он притормозил и указал назад, на толпу.

– Они…. Вот… помогите мне, – задыхаясь, пробормотал он.

Солдаты переглянулись. В толпе завопили: «Убейте убийцу кошки! Сожгите богохульника! Снимите кожу с мерзкого чужака!»

Солдаты снова посмотрели друг на друга. Один закричал: «Убейте дьявола!» и потянулся к кинжалу.

Гезун ударил его в ухо своим посохом и свалил на землю. Другой лучник рванулся вперед, но споткнулся о своего компаньона и упал. Гезун помчался дальше, полы плаща развевались позади него как флаг.

Минуя лавку гончара, он обрушил гору готовых горшков так, чтобы она рухнула поперек улицы; весь проход заняли подпрыгивающие, вертящиеся и бьющиеся горшки. Препятствие не остановило толпу. Самые первые перепрыгнули через горшки. Остальные просто прокатились по ним. Некоторые упали, но остальные топтали упавших и перелезали через них, не задумываясь о том, сколько костей соплеменников они переломают – для них важнее всего была поимка ненавистного чужака.

Ещё один поворот. Рот Гезуна приоткрылся; беглец тоже начал задыхаться. Его посох, казалось, становился всё тяжелее с каждым шагом. Может, стоило выбросить или сохранить для последнего боя? Под плащом у него висел короткий бронзовый тартесский меч, но с посохом он мог удержать толпу на расстоянии вытянутой руки. Меч, хотя и более опасный, позволил бы им повиснуть на нём, подобно гигантским пиявкам моря Тритонов, и повалить на землю.

Рванув побыстрее, Гезун сумел оторваться от погони – он отыскал следующий поворот прежде, чем толпа вылетела из-за угла. Выбравшись на улицу и не увидев Гезуна, преследователи заколебались, а потом разделились на две группы – словно отряды муравьев поползли в разные стороны.

Гезун сделал ещё один поворот и оказался в глухом переулке, в котором вряд ли бы смогли разойтись двое мужчин, если бы они не посторонились, уступая друг другу дорогу. Переулок был таким извилистым, что Гезун мог видеть лишь на несколько шагов вперёд. С обеих сторон возвышались массивные стены из камня или кирпича, без окон; время от времени попадалась крепкая деревянная дверь. Гезун уже достаточно хорошо изучил нравы сетешан и потому не ожидал никакой помощи.

Переулок закончился. Гезун натолкнулся на другую стену. Он оказался в тупике. Стены окружали его со всех сторон, лишь в одном месте между зданиями обнаружилась щель – может, в один шаг шириной. До высоты человеческого роста проход был завален кучей щебёнки, оставшейся от какого-то более старого сооружения; мусор просто свалили между зданиями, когда строительство закончилось. Человек мог взобраться по осыпавшейся каменной кладке, но за ней возвышалась стена ещё одного дома. Так что, между зданиями просто появился ещё один маленький тупик, отклонявшийся от основного.

Шум толпы, на время затихший, теперь снова усиливался. Люди, очевидно, направлялись в переулок, чтобы проверить, не укрылся ли он там. Толпа снова протягивала щупальца во все стороны, отыскивая добычу в разных укромных уголках. В таком узком месте они могли нападать на него лишь по одному или по двое. Если это бы были простые воины, то он смог бы сдерживать их, по крайней мере, пока не свалится от усталости или пока кто-нибудь не притащит лук, чтобы его пристрелить.

Но он имел дело с толпой фанатиков; те, которые окажутся позади, будут подталкивать передних гораздо быстрее, чем Гезун сможет с ними расправляться. В общем, конец всё равно один – они всей толпой навалятся на него, орудуя зубами и пальцами; здесь негде было размахнуться оружием. Зубами и пальцами тоже можно убивать – не хуже, чем мечами и копьями и вдобавок куда мучительнее.

Гезун постучал в ближайшую дверь. Медная заслонка, которая прикрывала глазок изнутри, слегка отодвинулась. В отверстии показался чёрный глаз сетешанца.

– Впустите меня! – воскликнул Гезун. – Меня преследуют!

Заслонка вернулась на место. Гезун яростно стукнул по ней посохом, но металл выдержал. Гезун нисколько не удивился. Шум толпы становился всё слышнее.

Груда щебня могла бы стать более подходящим местом для последней битвы, чем сам переулок. Промежуток между зданиями был гораздо уже, вдобавок, если он заберется повыше, преследователям придётся карабкаться наверх; тогда с ними будет легче справиться.

Гезун прыгнул в узкий проход и начал подниматься на кучу щебня, когда услышал голос: «Сюда, чужеземный дьявол!»

Между грудой щебня и стеной стоявшего справа дома появилось отверстие. Оттуда выглянуло лицо, остававшееся в густой тени.

– Поторопись! – сказал неизвестный.

Голоса толпы звучали так громко, как будто преследователи находились прямо за поворотом.

Гезун опустил длинные ноги в отверстие и протиснулся внутрь. Его ступни коснулись земляного пола.

– С дороги, дурак! – воскликнул его спаситель. Незнакомец оттолкнул Гезуна и прикрыл отверстие старой прогнившей доской. Стало гораздо темнее, но, поскольку дерево неплотно прилегало к стене, немного света в туннель всё же проникало. Да и в самом туннеле не было совсем уж темно. Отблески света виднелись где-то за поворотом.

– Идём! – произнес человек. Это был невысокий смуглый сетешанец в длинной, грязной одежде. Гезун разглядел заострённые, неправильные черты лица и кривые зубы. Его спаситель был лысым, за исключением пучков седых волос, торчавших над ушами.

Старик пошёл по туннелю, бормоча: «Скорее, варвар! Они могут обыскать всё вокруг и найти мой туннель. И береги голову».

Последний совет несколько запоздал; Гезун только что врезался лбом в поперечную балку. Туннель был построен для сеташан, а не для высокого пусадианца. Крышу укрепили кривыми досками; чтобы пройти по туннелю, следовало наклоняться и изгибаться на каждом шагу.

Гезун шёл, согнувшись едва ли не вдвое; голова у него звенела. Он всё ещё задыхался после долгой пробежки; его туника пропиталась потом.

За углом стояла девушка-сетешанка, державшая слабый фонарик. Она шла впереди мужчин, прикрывая свет рукой. Туннель сворачивал то в одну, то в другую сторону; казалось, он уходил куда-то в глубину. Земля, которая у поверхности была сухой, как порошок, стала влажной, когда они спустились. Пылающий жар сете-шанского лета сменился восхитительной прохладой.

Туннель постоянно разветвлялся. Гезун попытался запомнить дорогу, но вскоре сдался.

Туннель превратился в основательный каменный коридор, как будто они достигли склепа под каким-то большим зданием. Они остановились там, где туннель переходил в ряд комнат. Девушка зажгла ещё два небольших светильника. Гезун увидел, что она красива – тонкие, птичьи черты лица, в которых тем не менее было некое сходство с мужчиной. У неё были иссиня – чёрные волосы и оливковая коричневая кожа.

– Садись, – сказал мужчина.

Гезун опустился на скамью и сбросил плащ. Он сидел, запрокинув голову и вдыхая прохладный воздух. Потом он чихнул, вытер пот с лица краем плаща и спросил:

– Почему ты спас меня?

– Я видел начало погони, – сказал человек. – Я ушёл в свои туннели и позже услышал звуки толпы у другого входа. Вы, должно быть, мчались по кругу и вернулись почти на прежнее место.

– Я не очень хорошо знаю Тифон.

– Вижу. Кто ты?

– Гезун из Гедэры.

– Где это?

– Далеко на западе. Я родился в Посейдонисе.

– Об этом я слышал; земля, скрывающаяся в море.

– Кто вы, сир?

– Угаф, сын Шепсаа. Это – моя дочь Ро. Что ты делаешь так далеко от дома?

– Мне нравится странствовать. Я зарабатываю на жизнь волшебством.

– Ты – волшебник? Ха!

– Я был учеником великого Санчета Сара.

– Я никогда о нём не слышал, и если он не был сете-шанцем, то вряд ли мог добиться чего-то особенного.

Гезун пожал плечами.

– Мои клиенты довольны.

– Когда ты сюда приехал?

– Вчера. Я прогуливался, обдумывая свои дела…

– Помедленнее, а то я не понимаю. Ты варварски коверкаешь наш язык.

– Я думал о своих делах и наслаждался городскими достопримечательностями, когда эти люди попытались меня убить.

– Что заставило тебя сотворить такое безумство – убить кошку?

– Я купил на обед хлеб и рыбу в агоре. Потом я пошёл в таверну возле агоры. Я купил ячменного пива, и трактирщик приготовил мою рыбу. Я обедал за столом возле таверны и только повернул голову, чтобы взглянуть на симпатичную девушку, как эта несчастная кошка прыгнула на стол и умчалась с моей рыбой. Я стукнул её посохом и убил; я как раз счищал грязь со своей рыбы, когда толпа начала вопить и бросать камни. Ради коней Аира, почему?

– Кошки священны для Шехемет. Им никто не препятствует, и они берут всё, что пожелают.

– Почему же вы меня не убиваете?

Угаф захихикал.

– Я не испытываю любви к официальным культам. Жрецы преувеличивают силы своих богов, чтобы внушить страх глупым верующим. Я зачастую сомневаюсь, существуют ли боги.

– В самом деле? В Гадэре я знавал философа, который говорил, что не существовало ни богов, ни духов, но я видел слишком много сверхъестественных существ, чтобы согласиться с подобными крайними утверждениями.

Угаф взмахнул рукой.

– О, духи существуют. Даже у меня, поскольку я балуюсь колдовством, есть свой собственный дух-помощник. Но что касается богов – ну, есть разные теории. Некоторые говорят, что они созданы верой людей.

– Так давайте перестанем верить в них, чтобы они не взяли над нами власть. Но что же насчет меня?

– Я могу использовать тебя, молодой человек.

– Для чего?

– Ты когда-нибудь охотился на летучих мышей?

– Нет. А зачем надо охотиться на летучих мышей?

– Мне они нужны. Моя дочь добывала их для меня, пока я занимался своим делом.

– И каким же делом?

– Я – коллекционер. Как я говорил, Ро добывала для меня летучих мышей, но мне нужна её помощь в делах. Кроме того, ей лучше бы искать себе богатого мужа в городе, чем шататься по пыльным коридорам.

– Понимаю.

– Вдобавок некоторые конкуренты иногда пытаются отобрать у меня часть этих туннелей, которые я использую в собственных целях. Поэтому мне нужны сильные руки и острый меч, чтобы отгонять врагов. Так что если ты станешь моим учеником, я тебя спрячу, укрою и обеспечу защиту от суеверной толпы.

– А вы накормите меня и выдадите мне новую одежду, когда эта износится?

– Конечно, конечно.

– Тогда давайте начнем. Я был голоден, когда толпа лишила меня обеда; сейчас я по-прежнему голоден.

Угаф наморщил нос.

– Ты не робкого десятка. Ро, раздобудь Гезуну чего-нибудь поесть.

Девушка вышла в смежное помещение. Гезун сказал:

– Я не знаю, как вы можете называть своё занятие деловым. Я слышал о людях, которые потратили так немало металла, но никогда слышал о людях, которые на этом заработали.

– Всё просто. Я – благодетель народа Тифона.

– Вот как?

– Видишь ли, эти храмы полны награбленного добра, которое жрецы забрали у народа, играя на его страхах. Я возвращаю это украденное богатство и ввожу его в обращение. Вот так. – Угаф показал на кучку золота, серебра и драгоценных камней. Куски металла, казалось, были выломаны или срезаны с каких-то больших сооружений.