Текст книги "Мафия и его ангел (ЛП)"
Автор книги: Лайла Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Но ничего не получалось.
Боль – постоянная константа в моей жизни.
Я жил с ней двадцать два года. Казалось, за такое время следовало бы и привыкнуть, но с каждым разом становилось только хуже. Боль никогда не утихала. Прошлое неотрывно следовало за мной по пятам.
Схватившись за угол пианино, я опустил голову, позволяя слезам течь по щекам. Они свободно падали вниз.
Я крепко зажмурился.
– Мне жаль. Мне так жаль. Так жаль, – сломлено шептал я на грани слышимости.
ГЛАВА 26
АЙЛА
Рядом взвизгнула Мэдди.
– Господи! Это так смешно! – хохоча, она повернулась ко мне. – Согласись, забавно же.
Пожав плечами, я вновь вернула всё своё внимание фильму. Мы смотрели «Мальчишник 2». И, как по мне, это очень пошло.
Правда, хоть у меня и свело живот от смеха, когда мужчина узнал, что переспал с другим мужчиной, приняв того за женщину – я все же поморщилась, стоило правде выплыть наружу. Уж слишком много обнажённых тел.
Нажав на паузу, Мэдди повернулась ко мне.
– Ладно. Что хочешь посмотреть? Как божий день ясно, что тебе не нравится. Тогда выбери что-то весёлое и мы посмотрим это, – предложила она.
После кошмара прошлой ночью и произошедшего сегодня утром в комнате Алессио, я была довольно тихой. Мне постоянно приходится жить в страхе.
Заметив моё состояние, Мэдди сделала всё, что было в её силах, чтобы растормошить меня. Трудно было оставаться равнодушной к её энтузиазму и неудачным попыткам. Иногда она ставила себя в неловкое положение только, чтобы сделать ситуацию забавной. И я благодарна ей за это.
– Уже поздно, – начала я, а затем улыбнулась. – Думаю, пора бы и отдохнуть. Я устала.
Надувшись, Мэдди откинулась на подлокотник дивана.
– Но я даже не заставила тебя рассмеяться.
– Ты ошибаешься. Тебе это удалось, как минимум, раз пять. И в случае со мной – это уже едва ли не подвиг. Ты сделала мой день лучше, Мэдди, – мягко отметила я.
Накрыв ладошкой коленку подруги, я чуть сжала её.
– Хочешь поговорить? – так же мягко предложила Мэдди.
О, я хотела. Хотела всё ей рассказать. Такое заманчивое предложение, – и я почти сделала это, но остановила себя в последний момент. Из-за страха.
С грустью качнув головой, я опустила глаза.
– Всё хорошо, – пробормотала дочь Лены, обнимая меня. – Расскажешь, когда будешь готова.
Обняв её в ответ, я кивнула и отстранилась. Горничная улыбнулась, и я почувствовала, как мои собственные губы растягиваются в ответной улыбке. Встав, мы направились на кухню.
Включив свет, Мэдди прямой наводкой пошла к холодильнику. Порывшись в нём, девушка достала, приготовленный Леной на десерт пуцин.
– Хочешь? – спросила Мэдди, захлопнув дверцу.
Я отрицательно покачала головой, на что она только пожала плечами. Сунув ложку в рот, подруга пробормотала:
– Потопали.
Мы уже было собрались пожелать друг другу спокойной ночи, но услышали, как открылась дверь в зал. Обернувшись, мы увидели Алессио.
Когда мужчина вышел на свет, мои глаза распахнулись сами собой. Тело застыло. Иваншов вновь был не в костюме – в чёрной льняной рубашке с закатанными рукавами, пуговицы которой были расстегнуты до середины. Но удивило меня вовсе не это.
Босс мафии едва стоял на ногах. Весь в крови. Скулы мужчины опухли от ушибов, лицо было в ссадинах. Его тело вело вперёд с каждым слабым шагом.
– Бог ты мой, – ахнула Мэдди.
Казалось, Алессио полностью утонул в своих мыслях. Ухватившись за перила, он медленно, едва волоча ноги, поднялся наверх. Судя по его лицу и движениям – его разрывает от боли.
Нахмурившись, я повернулась к девушке. Больше она не смотрела на Алессио, её взгляд был прикован ко входу в спортивный зал.
– Не хочу знать, как выглядят другие парни, – широко распахнув глаза, прошептала она. Но как только последнее слово сорвалось с её губ, дверь вновь открылась, и мужчины вышли в коридор.
На этот раз был мой черед сдерживать вскрик.
Им досталось ещё больше. Мэдди бросилась вперёд, и я тут же последовала за ней.
– Что случилось? – в ужасе спросила она.
– Блять, – проронил Виктор, устало прикрывая ладонью лицо. Но как только его пальцы коснулись кожи, наёмник вздрогнул.
– Альфредо мёртв, – привычным для него убийственным тоном произнёс Николай.
Ком встал посреди горла. Ощущение, словно кто-то ударил меня под дых.
Голова закружилась, мир перед глазами потерял чёткие очертания. Моргнув несколько раз, я, накрыв ладонью шею, едва слышно выдохнула:
– Что?
– Альфредо мёртв, – прикрыв веки, повторил Николай.
Мой отец умер.
Коснувшись подрагивающими пальцами губ, я пыталась сдержать слёзы. Я понятия не имела, почему плачу. Но я едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
– Алессио не самым лучшим образом воспринял эту новость. Дьявол, и я всецело его понимаю! Это должны были сделать мы, – прошипел Виктор.
– О, Боже, – прошептала рядом Мэдди. – Значит, всё плохо?
– Охренеть насколько, – ответил Феникс.
Прислонившись к стене, мужчины задумались каждый о своём. Сложно не заметить их гнев.
– Нужно навести порядок. Алессио может отыграться и на тебе, – заметила Мэдди.
– Да, я пойду, – прошептала я. Сердце колотилось в груди. Я должна сбежать – и как можно быстрее, прежде чем сломаюсь у них на глазах.
Кивнув, я ушла, не дав никому возможности ответить. Закрыв дверь, я, прислонившись к ней спиной, соскользнула на пол.
Прижав колени к груди, я опустила голову и пыталась выровнять дыхание.
Глаза горели от непролитых слёз. Мои тихие всхлипы наполнили пустоту тёмного зала. Я не должна сейчас плакать. Не из-за моего отца – человека, который отдал свою дочь чудовищу; человека, который закрыл глаза на всю мою боль и агонию. Но я всё же не могла заставить себя успокоиться.
Грудь разрывало от боли. Слёзы ручьями текли по щекам. Я плакала из-за своей утраты. И из-за боли, через которую мне пришлось пройти по его вине.
Я плакала из-за любви, которую могла бы получить, но которую, по его вине, никогда не испытала. В конце концов, я плакала из-за себя.
Он отнял мой мир. Мою свободу. Моё все. И хоть я и должна была ненавидеть его – я не могла.
Было грустно. Казалось, меня вывернули наизнанку. Я чувствовала себя подавленно. Слабой.
Не помню как, но в итоге я оказалась в своей постели. Лёжа под мягким пледом, я уставилась в пространство. И только лампа на моей прикроватной тумбе освещала комнату мягким светом.
Понятия не имею, сколько прошло времени. Я никак не могла заставить себя закрыть глаза. Всё думала об Альберто и отце. Я боялась, что мне опять присниться кошмар.
Ворочаясь с бока на бок, я пыталась устроиться поудобнее, но тщетно.
Устало вздохнув я, сев, потёрла ладонями лицо. Мысли вернулись к Алессио – и каждая клеточка моего тела застыла в напряжении. Я понимала его гнев и боль. После того, что отец сделал семье Иваншовых – Алессио должен был отомстить.
Судьба оказалась к нему более жестока, чем ко мне. Моё сердце разбивалось на осколки из-за боли, через которую он прошёл. Это пытка наблюдать, как ломается такой человек, как Алессио Иваншов. Невыносимая агония.
Как ни странно, мне хотелось его утешить.
Возможно, от того, что я понимала его. Из-за вины или, быть может, сочувствия?
Не уверена, но я могла пропустить через себя его боль. И мою душу рвало на части из-за мужчины, который, по факту, был для меня врагом.
Как иронично. Абандонато хочет утешить Иваншова.
В голове был полнейший хаос. Хотелось, хотя бы на секундочку, забыться.
Прикрыв веки, первое о чём я подумала, было моё большое пианино. Я тут же открыла глаза.
Вот оно.
Пианино.
Знаю, нам нельзя заходить в ту комнату, но ведь сейчас все спят. Может, я смогла бы тихонечко проскользнуть внутрь. Быстро поднявшись на ноги, я подошла к двери и едва слышно открыла её. Посмотрев по сторонам, я убедилась, что в коридоре никого нет и только потом вышла.
На цыпочках, я подошла к соседней комнате, но тут же замерла, когда заметила, что кто-то в ней включил свет. Приоткрыв дверь, я заглянула внутрь.
Душа ушла в пятки.
Алессио сидел на диване, повернувшись лицом к пианино в углу. Не сводя с него взгляда, мужчина держал в руке бокал. Медленно поднеся к губам, он залпом опустошил его.
Выглядел Иваншов ужасно.
С тяжёлым грузом на сердце, я решила уйти к себе, но, услышав голос Алессио, замерла, распахнув глаза:
– Я знаю, что ты здесь.
Накрыв ладонью грудь, я прикусила губу.
Должна ли я проигнорировать это? Голос разума отчаянно спорил с голосом сердца.
В конце концов, я медленно открыла дверь и шагнула внутрь, замирая у порога. Алессио всё так же не сводил взгляда с пианино.
Нервничая, я переступила с ноги на ногу.
– Часто бываешь здесь? – прозвучал сухой и грубый вопрос. Поёжившись, я покачала головой, но, осознав, что Алессио, скорее всего, даже не заметил этот мой жест, прошептала:
– Нет.
И вновь тишина. Отведя взгляд от мужчины, я вновь обратила своё внимание на пианино. Такое красивое. Я чувствовала, как медленно расслабляется моё тело.
Обняв себя руками, я сделала несколько шагов и замерла посреди комнаты. Мои глаза всё ещё были прикованы к клавишам. Пальцы так и зудели от желания коснуться их.
Плечи поражённо опустились. Отвернувшись от инструмента, я принялась рассматривать Алессио.
Глава мафии наблюдал за каждым моим движением. Напряжённым нечитаемым взглядом.
Глаза в глаза.
Парой секунд позже, тяжело сглотнув, я сдалась, опуская взгляд ниже – и едва сдержала шумный вздох.
Руки мужчины кровоточили. На костяшках живого места не было. Ссадины, царапины, рассечения – живой кожи и не видно. Алессио даже не позаботился о том, чтобы обработать раны.
Моё сердце сжалось.
Подняв голову, я увидела, что Иваншов все ещё рассматривает меня. Нервно облизнув губы, я сжала свои похолодевшие ладони в кулаки. Во взгляде русского появилось недоумение. А затем он посмотрел на пианино.
Тишина. Никто не двигался. Казалось, никто даже не дышал.
– Играешь? – хрипло спросил он.
Мои губы приоткрылись.
Не думала, что он когда-либо спросит о чём-то подобном. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Пытаясь избавиться от вставшего посреди горла кома, я сглотнула, после чего ответила:
– Да.
И вновь затянувшаяся пауза. Я всё ждала, что Алессио ответит что-то на это, но нет. Ощущение, что меня для него больше не существовало. Но я всё ещё ждала. Понятия не имею почему, но ноги словно приросли к полу.
Я поправила подол платья. Почему я вообще всё ещё здесь?
Медленно, я попятилась назад. Алессио лучше побыть одному. Не глядя на мужчину, я повернулась и направилась к двери. Но прежде чем я успела сделать хотя бы шаг за порог, его голос заставил меня замереть:
– Хочешь сыграть?
– А можно…?
Иваншов повернулся ко мне.
– Хочешь?
Я кивнула. Тело подрагивало от возбуждения. Я не смогла сдержать улыбку. В один миг, у меня закружилась голова.
Рассматривая меня своими безжизненными глазами, Алессио едва заметно кивнул. Большего мне и не нужно.
Вернувшись, я остановилась всего в шаге перед пианино. С лёгким сердцем я коснулась кончиками пальцев клавиш и прикрыла веки.
Оглянувшись на Иваншова, я встретилась с его пристальным выжидающим взглядом.
Всё так же глядя на мужчину, я позволила своим пальцам двигаться. Мягко. Нежно. Комнату наполнила лёгкая как пёрышко мелодия. Музыка неспешно укрывала нас в свои объятья. Я улыбнулась.
Алессио распахнул глаза. Он с силой прижал к груди руку, как если бы ему было сложно дышать.
Прикрыв веки, я продолжила играть. Я чувствовала умиротворение. В этот момент, когда пальцы касались клавиш, меня переполняло счастье.
Вот. Вот, что было мне нужно.
Мой покой.
ГЛАВА 27
АЛЕССИО
После того, как мама умерла – к пианино никто не прикасался. Оно принадлежало ей.
Моя душа горела в агонии, сердце ныло от боли.
Слова вылетели из рта быстрее, чем я успел остановить себя. По какой-то причине, присутствие Айлы действовало на меня успокаивающе.
С первыми нотами, моё сердце сжало в тисках. Я поднял руку, с силой прижимая ладонь к груди.
Прошло двадцать два года с тех пор, как я слышал, как кто-то играет. Двадцать два года с тех пор, как я слышал именно эту мелодию.
Айла открыла глаза и посмотрела прямо на меня. Всё ещё улыбаясь, она вновь прикрыла веки. Девушка продолжила играть, не обращая внимания на окружающий мир. Черты её лица расслабились, она всецело растворилась в музыке. На её губах проскользнула тень улыбки.
Она казалась счастливой и умиротворённой.
И пока я слушал, боль внутри стала угасать. Она всё ещё не отпускала меня, но теперь я хотя бы мог дышать. Напряжение потихоньку покидало тело. Сердце замерло на миг, и я коснулся подрагивающими пальцами лица.
Прикрыв глаза, я почувствовал что-то влажное на щеке. Я плакал. Одна-единственная слеза. Я смахнул её резким движением, продолжая слушать.
– Мамочка, пожалуйста, сыграй! – попросил я.
Рассмеявшись, она потянула меня к пианино.
– Ладно, малыш, – разместившись на скамье, мамочка усадила меня к себе на колени. – Вот так, – сказала она, поцеловав меня в щеку, прежде чем обратила своё внимание на инструмент.
Сначала мамочка аккуратно провела пальцами по клавишам, а затем начала играть. И как только в воздухе разлилась мелодия, я расслабился и удовлетворённо вздохнул.
Как и всегда, я быстро почувствовал, что засыпаю.
Это была моя любимая часть дня.
Только я и мамочка. И пианино.
Я опустил веки, отдаваясь во власть воспоминаний. Это больно. Но сейчас боль немного утихла.
Сотни острых ножей больше не вонзались в мою душу. Я мог дышать.
Не открывая глаз, я слушал, как играет Айла. После этой песни, она сыграла другую. А затем начала напевать.
Распахнув глаза, я уставился на неё.
Медленно покачиваясь в ритм мелодии, девушка, казалось, была в своём мире. Внутри меня всё перевернулось. Сердце замерло.
Тёмные волосы волнами ниспадали на плечи. Её щеки покраснели, да ещё и это белое платье… В голове билась только одна мысль.
Что-то, о чём мой отец рассказывал много лет назад. Я покачал головой и сжал руки в кулаки. Пальцы прострелила пульсирующая боль, но этого оказалось недостаточно, чтобы привести меня в чувства.
Я не мог оторвать от Айлы глаз. И пока неспешная красивая мелодия наполняла комнату, я думал только об одном.
Айла.
Она была похожа на ангела.
ЛЕНА
Мысли не давали уснуть. Эта ночь была одной из тех, когда я думала о Марии.
Я прикрыла глаза, но, услышав красивую мелодию, распахнула веки и нахмурилась в замешательстве. Быстро села. Подняв взгляд вверх, я ахнула. Музыка звучала из гостиной. Пианино.
Но как это возможно? Никто не смел войти в ту комнату. Никто, кроме самого Алессио.
Кто же тогда играет? Я решила проверить.
Подойдя ближе, я была очарована прекрасной и умиротворяющей мелодией.
Никто не играл на пианино со времен смерти Марии. Лев и Алессио запретили.
Дверь была открыта. Прижавшись к стене, я заглянула внутрь. Алессио сидел на диване. Его взгляд был прикован к инструменту – у меня перехватило дыхание от выражения его лица.
Словно мужчину околдовали.
Я наклонилась вперёд. В этот раз мне пришлось прижать ладонь к губам, чтобы сдержать изумлённый вздох.
Прикрыв глаза и, с лёгкой улыбкой, напевая что-то, Айла играла на пианино.
Я перевела взгляд с неё на Алессио. Будто они оба находятся в каком-то своём мире.
Айла полностью растворилась в музыке, в то время, как Алессио растворился в ней самой.
Я всхлипнула. Слёзы покатились по моим щекам. Как же прекрасно…
Медленно отступив назад, я улыбнулась. Вот он. Момент, которого я ждала.
«С ним всё будет хорошо,» – подумала я.
Посмотрев вверх, я едва слышно прошептала:
– С ним всё будет хорошо. Он нашёл её, Мария, – я едва могла видеть из-за пелены слёз. – Теперь ты можешь спать спокойно. Твой маленький мальчик нашёл своего ангела.
ГЛАВА 28
АЙЛА
Сыграв первую песню, я уже не могла остановиться. Затем была вторая. Одна из моих любимых – «I Won’t Give Up» (прим. пер.: «Я не сдамся»). Раньше я играла её каждый день.
Музыка настолько поглотила меня, что в какой-то момент я поймала себя на том, что начала подпевать. Тихо, едва слышно даже для себя самой. Сердце замедлило свой ритм, билось размеренно, спокойно.
Спустя столько времени я, наконец, почувствовала покой и какую-то странную надежду.
Пианино всегда было моим способом сбежать от реальности. Оно оставалось единственным лучом света, когда тьма переполняла мою жизнь. Моя тихая гавань. И я была так благодарна, что вновь могу ощутить это.
Когда к концу подошла и вторая песня, я начала играть третью, надеясь, что Алессио не скажет остановиться. Так и не услышав замечание, я продолжила со спокойной душой. Сейчас настал черед «A Thousand Years» (прим. пер.: «Тысячу лет»).
Я не заметила, когда в воздухе повис последний аккорд. Медленно подняв веки, я тут же встретилась взглядом с Иваншовым. Напряженным, немигающим. Мужчина показался мне задумчивым и скорее даже несколько растерянным.
Не убирая пальцев от клавиш, я принялась рассматривать русского. Улыбка на моём лице исчезла, каждая клеточка тела застыла в волнении.
Пока я играла, мне было всё равно, что происходит вокруг. Ничто не имело для меня значения. Но теперь, сидя под, как и всегда, изучающим взглядом Алессио, я занервничала.
Стоит отметить, вопреки всему, был в глазах главы мафии отблеск тепла. Что-то, чего раньше я в нём не замечала.
Мужчина не двигался, он даже не проронил ни слова. Я прочистила горло. Распахнув глаза, он отвернулся, после чего провёл окровавленными пальцами по волосам.
Вздрогнув, я поднялась на ноги и встала перед пианино. Так Алессио был всего в паре шагов.
Я отчётливо видела его покрытое ссадинами и синяками лицо. Алые скулы русского приобрели какой-то лиловый оттенок. У него была рассечена бровь, а на губах засохла кровь.
– Можешь уходить, – грубо произнёс Алессио. Вздрогнув от столь внезапной смены его настроения, я отступила на шаг, но, наткнувшись на пианино, нервно стала перебирать между пальцев подол платья.
Он снова это сделал. Изменился за долю секунды.
– Позаботься о своих ранах, чтобы не получить заражение, – сказала я.
Глядя на Алессио, я ждала его реакции.
Но ничего. Крепко стиснув зубы, Иваншов впился взглядом в стену.
Сердце вновь сумасшедше забилось в груди. Меня переполняло беспокойство. Возможно, я переступила черту. Не следовало садиться за пианино. Меня вообще не должно здесь быть.
Руки похолодели. Я прикусила губу.
– Я же велел тебе убираться! – процедил Алессио.
Распахнув глаза, я поспешила прочь. Помедлив у двери, я медленно оглянулась через плечо. В руке Алессио держал бутылку и смотрел на свою вторую ладонь, сжатую в кулак. Чувствуя тяжесть вины, я вышла из комнаты.
Я знала, что Алессио не собирается заниматься ранами. Он утонул в своей боли, и я понимала его чувства. Понимала, что значит потерять надежду.
Пробравшись к себе, я включила свет. Покопавшись в комоде, нашла аптечку. Прижав её к груди, я вздохнула.
Я сомневалась, стоит ли возвращаться. Но, возможно, будь у Алессио аптечка, он бы позаботился о себе. Больше не медля, я захлопнула ящик и стремительно вышла из комнаты.
Дверь была полузакрыта – в точности, как я и оставила. Я поймала себя на том, что грызу ногти, но усилием воли опустила руку. Замявшись на пару секунд, я толкнула дверь.
Заглянув внутрь, я увидела, что Алессио сидит на том же месте. Только теперь он, прикрыв глаза, запрокинул голову на спинку мягкого дивана. Русский держал бутылку рядом с собой – уже пустую. А когда я уходила она была наполовину полной.
Подумав о том, что он напился и отключился, у меня защемило сердце. Стоило мне шагнуть внутрь, и глаза босса мафии резко распахнулись. Он смотрел в потолок – не на меня, – но на лице Алессио отчетливо читалась досада и раздражение.
Мои руки дрожали. Оставив аптечку на журнальный столик, я сжала пальцами юбку, пытаясь скрыть волнение.
Бросив взгляд на столик, Алессио вновь прикрыл веки, решив меня проигнорировать.
«Пора уходить», – подумала я, рассматривая его лишённое эмоций лицо. Алессио не показывал этого, но ему больно.
Для такого человека, как он, чувства были слабостью. А слабость для нас значила смерть.
– Пожалуйста, продезинфицируй раны, – тихо попросила я. В последний раз посмотрев на мужчину, я пошла прочь.
Заперев за собой дверь, я прислонилась к деревянному полотну и прикрыла веки. После всего произошедшего здесь, как бы неловко и странно это ни было, мне не хотелось возвращаться в свою комнату, где я осталась бы наедине с собой.
Я боялась кошмаров. Боялась воспоминаний, которые настигали меня, стоило только закрыть глаза. Лицо Альберто не давало мне покоя.
Несколько мгновений, когда я позволила себе быть безмятежной, закончились – и теперь пришло время встретиться лицом к лицу с ослепляющей болью.
У порога комнаты меня охватил страх.
Прикрыв веки, я заставила себя открыть дверь. Хотелось просто уснуть – без воспоминаний, преследующих меня по пятам.
Как только эта мысль пронеслась в моей голове, я резко распахнула глаза, подумав о той ночи, несколько дней назад.
Мне и правда удалось поспать без кошмаров.
Пиджак Алессио.
Он помог мне.
Я повернула голову влево, в сторону спальни Алессио. Той, что рядом с комнатой с пианино. Возможно, если бы у меня был его пиджак, я могла бы уснуть. Кажется жалким, но знал бы кто, насколько сильно я этого хотела. Уснуть без боли, шипами вонзающейся в моё сердце.
Приняв решение, я шагнула за порог и направилась к Алессио. Медленно, но решительно.
Не заметив никого в коридоре, я повернула ручку и вошла внутрь. В комнате было темно, так что я решила найти выключатель.
Раздался щелчок, и спальня озарилась светом. Не теряя времени, я направилась к шкафу, набитому сшитыми на заказ рубашками и костюмами.
Большинство из них были тёмными, словно олицетворение самого Алессио. Мне сложно представить Иваншова в чём-то иного оттенка.
С бешено колотящимся в груди сердцем, я сняла чёрный пиджак и прижала его к груди. Пустую вешалку я спрятала в глубине шкафа – так, чтобы русский не нашёл её.
Прижав мягкую ткань к лицу, я сделала вдох. Знакомый аромат одеколона наполнил лёгкие. Напряженные мышцы медленно начали расслабляться. Выдох.
Не могу это объяснить. Почему Алессио так на меня действует? Хоть страх и постоянная константа моей жизни, но мужчина каким-то совершенно странным образом дарит покой моему сердцу.
Я поспешила к себе.
Не отрывая взгляд от своего трофея, я на автомате подошла к кровати, легла и укрылась мягким одеялом.
Устроив пиджак рядом на подушке, я крепко сжала ткань, как если бы боялась, что кто-то отнимет его у меня.
Глаза начали медленно закрываться. Устало зевнув, я устроилась удобнее.
Последнее, что я видела, прежде чем уснуть, был пиджак Алессио. Чувствуя, как расслабляется каждая мышца моего тела, я молилась, чтобы боль воспоминаний не вернулась.
***
Солнечный свет заливал мою комнату. Я подняла голову от подуши, отчего волосы водопадом упали мне за спину.
Уже утро.
В этот раз мне повезло – Альберто не было в моих снах. Вновь прикрыв веки, я позволила себе понежиться в солнечных лучах. Они согревали как моё тело, так и душу. Насколько же хорошо. И легко.
События прошлой ночи пронеслись в голове, и я не сдержала улыбку.
Алессио разрешил мне сыграть. Сердце быстрее забилось в груди. Моя улыбка стала шире. Хоть Алессио и был хладнокровным и жестоким, – а иногда даже грубым и мрачным, – но он умел быть и нежным.
Повернувшись, я увидела на подушке рядом его пиджак. Потянув к себе, я положила на неё голову.
Вот почему я так хорошо спала. Никаких кошмаров.
Возможно, в этом и тайна. Рассматривая пиджак, я чувствовала бешеный стук сердца в груди.
Бросив на него последний взгляд, я села на кровати, аккуратно сложила свой трофей и осторожно спрятала его под подушку.
– Ты будешь моим секретом, – прошептала я, поднимаясь на ноги.
Я быстро закончила с утренними процедурами. Приняв горячий душ, собрала волосы в хвост и надела своё черное платье. Повязав вокруг талии белый фартук, я посмотрела на своё отражение в зеркале.
Сегодня я выглядела как-то иначе. Щеки казались румяными. Не было темных кругов от усталости. Мои зеленые глаза ярко сияли. Губы изогнуты в лёгкой улыбке.
Это странно. Мой отец умер прошлой ночью, но я чувствовала удовлетворение.
Опершись руками о стойку, я вздохнула. Кто бы мог подумать? Поселившись в доме своего врага, я нашла друзей и ту, кого могла бы назвать своей матерью. Мне было хорошо здесь.
Направляясь к лестнице, я прошла комнату с пианино. Помедлив, я впилась взглядом в запертую дверь.
Алессио всё ещё здесь?
Гонимая любопытством, я подошла ближе и медленно провернула ручку. Дверь приоткрылась, и я замерла.
Заглянула внутрь. От увиденного, с моих губ сорвался судорожный вздох. Алессио сидел на том же месте, в той же испачканной одежде – и он до сих пор был весь в крови. Нетронутая аптечка лежала на столике.
Я шагнула внутрь. Сердце сжалось. В носу начало покалывать. В моих глазах застыли непролитые слёзы. Прикрыв веки, мужчина сидел, запрокинув голову на спинку дивана.
Его дыхание было ровным. Грудь медленно подымалась с каждым вдохом. Алессио спал. Пользуясь моментом, я позволила себе немного порассматривать его.
Подойдя ближе, я замерла прямо перед русским. Несколько прядей волос упали боссу мафии на лоб, и, прежде чем успела себя остановить, я наклонилась и мягко убрала их. Иваншов нахмурился. Даже во сне он был напряжён.
Сейчас, глядя на его умиротворённое лицо, я подумала о том, что выглядел он мило. Мой взгляд скользнул по телу мужчины. Несколько верхних пуговиц черной рубашки были расстёгнуты, обнажая мускулистую грудь. Ранее Алессио закатал рукава до локтей, и я не могла не воспользоваться этой возможностью.
Выглядели его руки хуже, чем накануне вечером. Костяшки и пальцы опухли, кровь на них засохла. Я вздрогнула. Заранее зная, что Алессио проигнорирует меня, я всё равно не теряла надежды.
Хотелось бы мне позаботиться о его ранах, но не уверена, что не переступлю этим черту.
Прикусив губу, я отступила. С каждым сделанным шагом мне было всё тяжелее.
Остановившись, я вновь посмотрела на мужчину. Он был сломлен.
Я ведь не настолько бессердечна, правда? Не оставлю же я его в таком состоянии, когда могу что-то сделать.
Накрыв гулко бьющееся в груди сердце ладонью, я вздохнула. Медленно, я шагнула ближе.
Не сводя глаз со спящего Алессио, я опустилась перед ним на колени. Опустив взгляд с мужского лица, я уставилась на его руки. Открыв аптечку, я достала антисептические салфетки и бинты. Под ними нашлось и небольшое полотенце, так что я вытащила и его.
Разложив всё на столике, я вновь повернулась к Иваншову.
Моё сердце было готово выпрыгнуть из груди, когда я подрагивающими пальцами накрыла его ладонь, проверяя спит ли мужчина.
Он не пошевелился.
Вздохнув с облегчением, я взяла его руку в свою.
Снова подождала немного.
И ничего.
Взяв антисептическую салфетку, я аккуратно протёрла раны. Мои движения были мягкими и нежными – я не хотела причинить ему боль.
Избавившись от крови, я увидела, что костяшки сбиты, но всё оказалось не так страшно. Пальцы Алессио опухли, но, к счастью, не были сломаны.
Закончив с левой рукой, я напоследок перебинтовала её, убедившись, что повязка не слишком тугая. После я отодвинулась и положила мужскую ладонь обратно на его бедро.
Подняв взгляд на Алессио, я рассчитывала, что он ещё спит, но нет.
Встретившись взглядом с его голубыми глазами, с моих губ сорвался удивлённый вздох.
Я была так беспечна, что даже не заметила, как он проснулся.
– Алессио, – прошептала я.
Иваншов некоторое время рассматривал моё лицо, а после посмотрел на свою руку.
Мы оба посмотрели. Я нервничала, на шее проступила испарина.
– Я… Я увидела, что вчера ты так и не воспользовался аптечкой, – запинаясь, произнесла я. Сделав глубокий вдох, быстро продолжила: – И подумала, что, возможно, могу сделать это для тебя.
Шли секунды. Я все ждала, что мужчина скажет что-то, но он молчал.
– Могло быть заражение. Вот почему я сделала это.
Иваншов всё так же молчал.
О нет. Я облажалась. Я и в самом деле облажалась.
Мои пальцы неосознанно вновь начали перебирать подол платья. Опустив взгляд на правую руку мужчины, я вздрогнула. О ней тоже нужно было позаботиться.
Медленно отодвинувшись, я произнесла:
– Обработай раны.
Алессио казался смущённым, в то время, как рассматривал свою повязку. Вздохнув, я начала подниматься на ноги, но Иваншов внезапно схватил меня – так быстро, что его движения показались мне смазанным пятном. Сжав пальцами моё запястье, он потянул меня вниз, вынуждая вновь опуститься на колени. На этот раз между его раздвинутых бёдер.
Алессио удерживал меня перевязанной рукой. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Сложно было определить, какие эмоции одолевали его в этот момент.
Я заметила, как мужчина тяжело сглотнул, а затем опустил голову. Нахмурившись в замешательстве, я тоже посмотрела вниз и увидела, что он пододвинул ко мне свою вторую, всё ещё окровавленную руку.
Глаза распахнулись от осознания. Сердце дрогнуло. Я вновь вопросительно посмотрела на Алессио, но он не ответил. Просто молча продолжил рассматривать меня. С ожиданием.
Алессио отпустил моё запястье, и я судорожно вздохнула. С колотящимся в груди сердцем, я коснулась пальцами его второй ладони.
Наклонив голову на бок, глава мафии следил за каждым моим движением. Я забыла, насколько угрюмым, насколько мрачным и подавляющим он мог быть. Устроившись между его бёдер, я чувствовала, как меня окутывает его мощная и опасная аура.
Снова взглянув на его руку, я принялась за работу.
В комнате повисла тишина.
Никто из нас не проронил ни слова.
Но, это всё равно не казалось чем-то неправильным и некомфортным.
Я все так же аккуратно и бережно очистила раны, а затем перевязала правую руку. Я чувствовала, что Алессио всё так же рассматривает меня. Чувствовала кожей. Это смущало.
Когда дело было сделано, мой взор замер на сильной руке, которую я всё ещё держала в своих ладонях. Алессио не отстранился.
Я поймала себя на том, что неосознанно потираю большим пальцем его костяшки. Поняв, что делаю, я быстро отодвинулась. Рука мужчины вновь опустилась на его бедро.
Я подняла голову, и посмотрела ему в глаза.
Синие в зеленые.
Не мигая.
Мы смотрели друг на друга.
С губ сорвался вздох. С моих и его. Одновременно.
Не в силах больше терпеть это, я посмотрела вниз.
Парой секунд позже, я почувствовала, как что-то дёрнуло меня за волосы, а затем тёмные локоны волной упали на мои плечи.
В руках у Алессио была моя резинка.
Я с удивлением уставилась на русского. Он внимательно рассматривал меня.
А затем произнёс фразу, стрелой пронзившую в моё сердце. Я едва могла дышать.
– Так ты ещё красивее, – хриплым ото сна голосом сказал он.
