Текст книги "Рапсодия (ЛП)"
Автор книги: Лаура Таласса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Лаура Таласса
Рапсодия
(Торговец – 1)
Перевод групп: WonderlandBooK и Book in fashion
Переводчики: leno4ka3486, Shottik, Samesta
Редактор: Inventia
Русифицированная обложка: Inventia
Глоссарий
Академия Пил – сверхъестественная школа-интернат, расположенная на острове Мэн.
Арестис – пустынная, каменистая суша принадлежащая Царству Ночи, известная своими пещерами; маленький и бедный, один из шести плавучих островов, расположенных в Царстве Ночи.
Барбос – также известен как Город-Воров, крупнейший плавучий остров в Царстве Ночи, получил свою репутацию из-за игровых домов, банд, бухт контрабандистов и таверн.
Вервульф – человек, также известен, как ликантроп или оборотень, который превращается в волка; зависит от фаз Луны.
ГринМэн – король, супруг Мары Верданы, Королевы Флоры.
Десмонд Флинн – правитель Царства Ночи, также известен как Король Ночи, Император Вечерних Звезд, Властелин Тайн, Повелитель Теней и Король Хаоса.
Карнон Калифус – правитель Царства Фауны, также известен как Король Фауны, Властелин зверей, Король Дикое Сердце, Царь клыков и когтей.
Лей-линии – магические дороги между мирами, которыми могут управлять определенные сверхъестественные существа.
Лефис – известен как город Влюбленных, расположенный на одном из шести плавучих островов Царства Дня; считается одним из самых романтических городов в Потустороннем мире.
Мара Вердана – правительница Царства Флоры, также известна как Королева Флоры, Дева Природы, Повелительница плодородия, Королева всего, что растет.
Неблагие фейри – фейри, которые не подчиняются законам.
Оборотень – термин, обозначающий всех существ, которые могут менять форму.
Остров Мэн – остров на Британских островах, расположенный между Ирландией на западе, Уэльсом, Англией и Шотландией на востоке; эпицентр всего сверхъестественного мира.
Палата коммонеров – главнейший руководящий орган сверхъестественного мира; главное управление находится в Каслтауне, Остров Мэн.
Пикси – крылатые фейри, размером примерно с человеческую руку; как и большинство фейри, пикси любопытные, скрытные и озорные.
Подменыш – ребенок, которого подменили при рождении, может также оказаться ребенком фейри, которого вырастили на Земле или человеческим ребенком, воспитанным в Потустороннем мире.
Полития – сверхъестественная полиция, высший судебный орган.
Портал – дверные проемы или проходы к лей-линии, могут пересекаться с несколькими мирами.
Потусторонний мир – земля фейри; можно попасть через лей-линии, известен своими порочными существами и неспокойными царствами.
Похититель душ – человек, ответственный за исчезновение воинов-фейри.
Провидец – человек, обладающий сверхъестественным даром предвидеть будущее.
Сверхъестественное сообщество – группа, которая состоит из всех магических существ, живущих на Земле
Священная семидневка – также известна как запретные дни; семь дней до полнолуния, когда оборотни избегают других, обычай, возникший из-за того, что в эти ближайшие дни к полнолунию оборотни не способны контролировать свое превращение из человека в животное.
Сирена – сверхъестественное существо необыкновенной красоты; исключительно женщины; может навести чары на всех земных существ для выполнения своих поручений; склонны к безнравственным решениям.
Сомния – столица Царства Ночи, также называют еще Землей Снов и Тихой Смерти.
Феи – термин, которым называют всех других существ в Потустороннем мире.
Фейри – самые обычные феи в Потустороннем мире; могут быть идентифицированы по остроконечным ушам, в большинстве случаев по крыльям; они хитрые, скрытные и непокорные.
Филлия и Мемнос – острова-близнецы, соединенные мостом, расположены в Царстве Ночи, известны также как Земля Снов и Кошмаров.
Царство Дня – Потустороннее Царство, которое контролирует все, что касается дня, движущееся царство; перемещается по Потустороннему миру, таща за собой день; сменяет Царство Ночи; имеет одиннадцать плавучих островов – эта единственная суша, на которой расположено Царство Дня.
Царство Мар – Потустороннее королевство, которому подвластно все, что находится вблизи водоемов, неподвижное царство.
Царство Ночи – Потустороннее королевство, контролирует все, что касается ночи; движущееся царство, перемещается по Потустороннему миру, таща за собой ночь; сменяет Царство Дня; имеет шесть плавучих островов – суша, на которой располагается Царство Ночи.
Царство Смерти и Пропасти – Потустороннее королевство, которое правит всем, что погибло; неподвижное царство, находящейся глубоко под землей.
Царство Фауны – Потустороннее королевство, которое правит всеми животными; неподвижное царство.
Царство Флоры – Потустороннее королевство, которое управляет всеми растениями; неподвижное царство.
Чары – магический гипноз, с помощью слов оказывает влияние на жертву, является формой контроля над разумом; этой способностью обладают сирены. Чары действует на всех земных существ, но ему не поддаются существа из других миров. Запрещен палатой коммонеров из-за способности подчинять людей без их согласия.
Янус Солейл – правитель Царства Дня, также известен как Король Дня, Повелитель правил и порядка, Говорящий правду и Несущий свет.
Пролог
Май, восемь лет назад
Кровь на моих руках, ногах и в волосах. Вся грудь забрызгана ею, и, к моему ужасу, на губах, я тоже чувствую вкус его крови. Полированный пол кухни практически весь залит ею. Никто не сможет пережить такую потерю крови, даже то чудовище, которое лежит у моих ног.
Меня всю трясет, адреналин все ещё бежит по венам. Из руки выпадает разбитая бутылка и, ударившись об пол, разлетается на осколки, а я опускаюсь на колени. Кровь впитывается в джинсы. Я смотрю на своего мучителя, в стеклянных глазах которого угасла жизнь, а кожа потеряла естественный цвет. Если бы я была смелее, то тут же прижалась ухом к его груди, желая убедиться, что его холодное, почерневшее сердце остановилось. Но, даже сейчас, не могу прикоснуться к нему. Несмотря на то, что он больше не сможет причинить мне боль.
Его нет. Его, наконец-то, нет.
Судорожный всхлип срывается с моих губ. Впервые, за целую вечность, я могу дышать. И снова всхлипываю. Боже, как же хорошо. В этот раз, я даю волю слезам. Я точно знаю, что не должна чувствовать облегчение. Понимаю, что люди должны оплакивать потерю, но не могу. Как бы там ни было, его оплакивать не могу. Стала ли я из-за этого злой? Не знаю, но точно знаю, что сегодня столкнулась лицом к лицу со своим страхом и выжила.
Он мёртв. Он больше не сможет обидеть меня. Он мёртв. Спустя несколько секунд до меня доходит. О, Боже мой, он мёртв.
У меня начинают дрожать руки. Здесь тело и кровь, так много крови, и я с ног до головы в ней. Кровью забрызгана моя домашняя работа, а одна большая капля скрывает лицо Линкольна на учебнике истории. Моё тело сотрясает сильная дрожь. Я смотрю на руки, чувствуя себя Леди Макбет. Из-за чёртовой капли! Я бросаюсь к кухонной раковине, оставляя за собой кровавый след. О Боже, мне нужно смыть его кровь с себя. Я неистово тру руки. Но кровь въелась в кутикулы и под ногти. Я не смогу смыть её, да это и неважно, потому что выше на руках я замечаю красные разводы. И начинаю смывать их. Но кровь и на футболке, и у меня в волосах. Я хнычу, как до этого. Это бессмысленно. У меня ничего не выходит.
Чёрт.
Я наклоняюсь над гранитной столешницей и рационально оцениваю розовую смесь воды и крови, которая покрывает её, пол и раковину. Всё это просто так не скрыть.
Нехотя, я перевожу взгляд на тело. Нелогичная часть меня ожидает, что отчим вскочит и нападёт. Когда этого не происходит, я снова начинаю думать. Что… что мне теперь делать? Звонить в полицию? Судебная система защищает детей. Со мной всё будет в порядке, меня просто допросят.
Но станут ли они меня защищать? Я ведь не просто абы кого убила. А прикончила одного из самых богатых и неприкасаемых людей. И неважно, что эта была самооборона. Даже после смерти, такие, как он выходят сухими из воды. И мне придётся рассказать о… обо всём.
Желчь подкатывает к горлу.
Но у меня нет выхода, я должна сдаться… если только…
Монстр, истекающий кровью на нашей кухне, знал человека, который знал того, кто сможет прибрать весь этот беспорядок. Мне всего лишь придётся продать часть своей души, чтобы договориться с ним. Никаких копов, никаких вопросов, никаких приемных родителей или тюрьмы.
И знаете что? Он может забрать то малое, что осталось от моей души. Я же хочу лишь выбраться из этого.
Я бросаюсь к выдвижному ящику, который с трудом открываю дрожащими руками, сразу хватаю визитку и перечитываю странную контактную информацию на ней. Написано единственное предложение, и я должна произнести его вслух. Мне страшно. Если пойду на это, пути назад не будет.
Бегло осматриваю кухню. Уже слишком поздно, чтобы отступать.
Я сжимаю визитку в руках, глубоко вдыхаю и следую инструкции на ней.
– Торговец, я хотела бы заключить сделку.
Глава 1
Наши дни
На стол передо мной падает папка.
– Тебе послание, сучка.
Я убираю кружку с горячим кофе ото рта и, оторвавшись от ноутбука, поднимаю взгляд. Темперенс (Темпер) Дарлинг – Богом клянусь это её имя – мой партнер по бизнесу и лучшая подруга, стоит у стола с улыбкой на лице, затем плюхается в кресло напротив.
Опустив ноги со стола, я тянусь за папкой, на которую кивает Темпер.
– Лёгкие бабки, девочка.
Они все лёгкие, и она об этом прекрасно знает. Темпер осматривает мой кабинет размером со шкаф, точную копию ее собственного.
– Сколько клиент предлагает? – спрашиваю я, вновь закинув ноги на край стола.
– Двадцать тысяч за единственную встречу с объектом, и она уже знает, когда и где ты перехватишь его. Я присвистываю. Действительно, лёгкие деньги.
– Во сколько встреча с объектом? – спрашиваю я.
– В восемь вечера в ресторане «Фламенко». К твоему сведению, это супер-пупер ресторан, так что… – она бросает взгляд на мои потертые ботинки, – ты не можешь пойти в этом. – Я закатываю глаза. – О, и он будет там с друзьями.
И вот я с нетерпением жду, что вернусь домой пораньше.
– Знаешь, что хочет клиентка? – интересуюсь я.
– Она считает, что её дядя – наша цель – злоупотребляет опекой над своей матерью, бабушкой клиентки. Оба обратились в суд с этим вопросом, и наша клиентка хочет сократить расходы на юристов, получив признание из первых уст.
Моя кожа начинает светиться от уже знакомого возбуждения. Это потенциальная возможность помочь старушке и наказать худшего из преступников – того, кто грабит собственную семью. Заметив свечение моей кожи, Темпер не сводит с неё взгляда и тянется ко мне, прежде чем опомниться. Даже на неё действуют мои чары. Она качает головой.
– Ах, ты извращенка.
Это чистая правда.
– Рыбак рыбака видит издалека.
Она фыркает.
– Можешь звать меня Злой Ведьмой Запада. – Но Темпер не ведьма. Она нечто гораздо могущественнее. – Черт, – выдает она, проверив телефон. – Хотела бы я остаться и поболтать, но мой преступник будет в «Продуктах Луки» менее чем через час, а учитывая движение в обеденное время в Лос-Анджелесе… Мне и вправду не хочется разводить руками машины, как Моисей Красное Море. Это показалось бы слишком подозрительным. – Она встаёт и кладёт телефон в карман. – Когда возвращается Илай?
Илай – охотник за головами, который иногда работает на нас, а иногда подрабатывает на Политию – сверхъестественную полицию – а еще Илай мой парень.
– Извини Темпер, но его не будет еще около недели, – говорю я, немного расслабившись, когда слова слетают с губ. Ведь неправильно наслаждаться тем, что твоего парня нет рядом, и ты проводишь время одна? А ещё, вероятно, неправильно находить привязанность своего парня удушающей. Боюсь, я знаю, что это значит, учитывая тот факт, что мы вообще не должны были начинать встречаться. Первое известное правило – не связываться с коллегами. Однажды вечером, полгода назад, напившись после работы, я нарушила это правило, словно оно никогда не было одним из главных. И я нарушала его снова, и снова, и снова, пока не поняла, что между мной и Илаем отношения, а я даже не была уверена, что хочу их.
– Эх, – вздыхает Темпер, её волосы слегка подпрыгивают, когда она запрокидывает голову и возводит глаза к потолку. – Плохие парни всегда любят ворошить дерьмо, как только Илай уезжает. Темпер направляется к двери и, с прощальным взглядом, покидает мой кабинет.
Я смотрю на досье, а потом открываю его. Пустяковое дело. Нет ничего особенно жестокого или трудного. Ничего, что может заставить меня потянуться за бутылкой «Джонни Уокер», которую я храню в одном из ящиков стола. Но понимаю, что рука так и чешется достать бутылку.
Так много плохих людей в этом мире. Я скольжу взглядом по чёрным бусинам из оникса, которые обвивают мою левую руку, барабаня пальцами по столу. Кажется, что свет тонет в бусинах, а не отражается от них.
Слишком много плохих людей и слишком много воспоминаний, которые следует забыть.
***
В восемь вечера я захожу в шикарный, слабо освещенный ресторан; свечи слабо мерцают на каждом столике для пар. «Фламенко» явно ресторан для романтических встреч богатых людей.
Тихо стуча каблуками по паркету, я следую за официантом, который ведёт меня в вип-комнату. Двадцать штук. Черт, это же куча денег. Но я делаю это не ради них. Правда в том, что я ищу несправедливости, и такого плана несправедливость нравится мне больше всего.
Официант открывает дверь в приватную комнату, и я вхожу. Внутри, группа людей весело общаются за большим столом, но голоса стихают, как только позади меня закрывается дверь. Я стою на месте, упираясь взглядом в Микки Фуга, лысеющего мужчину за сорок. Мою цель. У меня начинает светиться кожа, когда я выпускаю на поверхность сирену.
– Все вышли, – приказываю я, мелодичным, сверхъестественным и очень убедительным голосом.
Все, как один встали, со стеклянными глазами. Такова моя прекрасная и страшная сила. Сила сирены. Заставлять желающих и не желающих делать и верить в то, во что пожелаю я. Чары. Они запрещены законом, но я не парилась на этот счет.
– Вечер прошел замечательно, – говорю я, когда люди проходят мимо меня. – В будущем вы с радостью ещё посетите это место. О… и меня здесь никогда не было. – Когда Микки достигает меня, я хватаю его за руку. – Не ты.
Пойманный в паутину моего голоса, он останавливается, пока остальные гости покидают комнату. На мгновение с его глаз спадает пелена, и я вижу его замешательство, вижу, как его сознание борется с моей магией. Затем всё проходит.
– Давай присядем. – Я отвожу его обратно на место, а сама сажусь рядом. – Ты сможешь уйти, после того, как мы закончим.
Я всё ещё сияю, с каждой секундой моя сила крепнет. У меня начинают дрожать руки из-за того, что я сопротивляюсь другими побуждениями – сексу и насилию. Сейчас я представляю собой современную версию Джекилла и Хайда. Большую часть времени я просто частный детектив Калли. Но стоит начать использовать силу, и появляется другая часть меня. Сирена – монстр внутри меня – хочет брать, и брать, и брать. Сеять хаос, пировать от страха и похоти, испытываемых ею жертвами. Я бы никогда не признала это вслух, но контролировать её очень трудно.
Я беру кусок хлеба из корзинки, стоящей посередине стола и придвигаю к себе чистую тарелку, в которую наливаю оливковое масло и бальзамический уксус. После обмакиваю хлеб в смесь и подношу ко рту. Откусывая хлеб, я смотрю на мужчину рядом. Его костюм скрывает брюшко, а на запястье Микки красуется Ролекс. В досье говорилось, что он бухгалтер. Я знаю, что они зарабатывают приличные деньги, и особенно в Лос-Анджелесе, но не вполне законны их методы.
– Почему бы нам не перейти прямо к делу? – говорю я, настраивая камеру на телефоне, чтобы записать нашу беседу. После чего достаю карманный диктофон и включаю его. – Я собираюсь записать наш разговор. Пожалуйста, громко скажи «да», давая согласие на эту беседу.
Микки сводит брови вместе, стараясь побороть чары. Но это бесполезно.
– Да, – наконец, говорит он сквозь стиснутые зубы. Парень не дурак, он может и не понимает, что с ним происходит, но точно знает, что собирается сделать. Он знает, что уже начал делать.
Получив его соглашение, я приступаю к допросу.
– Ты пользовался деньгами своей матери? – Его старой, смертельно больной матери. Мне и впрямь не стоило читать его досье. Не стоит вовлекать эмоции в дело, и всё же когда обстоятельства касаются детей и стариков, всегда заканчивается тем, что я прихожу в бешенство. Сегодня не исключение. Я откусываю хлеб, глядя на Микки.
Он открывает рот…
– С этого момента, и до конца нашей беседы, ты будешь говорить правду, – повелеваю я, и слова песней льются с губ.
Он закрывает рот, и что бы ни хотел сказать, оно так и остается невысказанным. Я жду, что он продолжит, но тишина. Теперь он не может лгать, это всего лишь вопрос времени, когда ему придется рассказать правду. Микки сопротивляется моим чарам, хоть это и бесполезно. Он начинает потеть, несмотря на спокойное выражение на его лице.
Я продолжаю есть, словно все нормально.
Микки покраснел.
– Да… как ты, мать твою… – задыхаясь, наконец-то, он произнес.
– Цыц. – И он сразу же замолкает. Что за придурок?! Крадет деньги у своей умирающей матери – милой старушки, которой не повезло лишь в том, что она родила этого неудачника. – Как давно ты этим занимаешься?
Его глаза блестят от гнева.
– Два года, – против воли, выдавливает Микки из себя, впиваясь в меня взглядом.
Я пока доедаю последний кусочек хлеба.
– Зачем? – наконец, спрашиваю я.
– Она их не тратила, а мне они были нужны. Я собирался всё вернуть, – говорит он.
– Да ты что? – Я выгибаю брови. – И сколько ты… одолжил?
Проходит несколько безмолвных минут. Румянец его на щеках становится все насыщеннее. Наконец, Микки произносит:
– Я не знаю.
Я наклоняюсь ближе.
– Дай мне свое самое смелое предположение.
– Может быть, двести двадцать тысяч.
Лишь от озвучивания такой цифры во мне вспыхивает гнев.
– И когда ты собирался вернуть матери долг? – задаю я ему вопрос.
– С-сейчас, – заикается он.
А я китайский лётчик.
– Сколько на данный момент денег у тебя на счетах? – спрашиваю я.
Он берет стакан воды и делает большой глоток, прежде чем ответить.
– Я хочу вложиться.
– Сколько?
– Чуть больше двенадцати тысяч.
Двенадцать тысяч долларов. Микки опустошил «карман» своей матери, и теперь живет, как король. Но за всей этой показушностью, у этого мужчины на руках всего лишь двенадцать тысяч. И я уверена, что вскоре и этих денег не будет. Такие мужчины – растяпы, и деньги, как песок, текут сквозь их пальцы. Я с разочарованием смотрю на него.
– Не правильный ответ. А теперь, – говорю я, сирена во мне призывает быть жестче, – где деньги?
Над его верхней губой выступает пот, Оскалившись, Микки произносит:
– Их нет.
Я выключаю камеру и диктофон. Моя клиентка получила того, чего хотела – признание. Плохая новость для Микки – я с ним еще не закончила.
– Нет, – произношу я, – это не так. Немногие люди, которые хорошо знают меня, заметили бы, что мой тон изменился. Микки снова хмурится в замешательстве. Я касаюсь отворота на его пиджаке. – Хороший костюм… очень хороший. И часы – Ролекс ведь не дешёвый?
Чары заставляют его мотнуть головой.
– Нет, – соглашаюсь я. – Видишь, у мужчин, как ты деньги просто не исчезают. Ты их… как ты это назвал? – Я подбираю слово, прежде чем щелкнуть пальцами. – Вкладываешь. Я немного отошла от темы, но это ещё не всё. – Я наклоняюсь ближе. – Мы отойдем от темы еще дальше.
Он округляет глаза. Теперь я вижу истинного Микки: не марионетку, управляемого магией, а того Микки, которым он был до моего появления в комнате. Некто хитрый, слабый. Он полностью осознает, что происходит.
– К-кто ты? – О, в его глазах плещется страх. Сирена не может устоять перед этим. Я тянусь к Микки и треплю его за щеку. – Я… я собираюсь…
– Ты будешь сидеть и слушать, Микки, – отвечаю я, – и только это ты собираешься делать, потому что теперь ты бессилен.
Глава 2
Май, восемь лет назад
Воздух на кухне танцует, словно я смотрю на мираж, и тут же появляется он, заполняя комнату, словно она его собственная.
Торговец.
Святые угодники, сработало.
Торговец стоит ко мне спиной. И я могу рассмотреть лишь добротные сто восемьдесят два сантиметра роста и длинные белокурые волосы, стянутые кожаным ремешком. Свист нарушает тишину.
– О, мёртвый мужик, – говорит он, уставившись на мою работу. А после подходит к телу, стуча тяжелыми ботинками по полу. Торговец одет во всё чёрное, футболка тесно обтягивает его широкие плечи. Мой взгляд падает на его левую руку, которая покрыта татуировками.
«Калли, во что ты впуталась?»
Торговец носком ботинка пинает труп.
– Хм, поправочка, почти мертвый мужик.
Я прихожу в чувства.
– Что? – Он не может быть еще жив. Страх, бегающий по венам, превращается в живое, дышащее существо.
– Это конечно будет стоить тебе больше, чем ты в состоянии мне предложить, но я всё ещё могу его спасти.
Спасти? Он что обкуренный?
– Я не хочу его спасать, – сказала я.
Торговец разворачивается, и я впервые хорошо рассматриваю его. Потом смотрю, и смотрю, и так и продолжаю смотреть. Я представляла мерзавца, но каким бы безнравственным ни был мужчина передо мной, он точно не мерзавец. Даже близко таким не казался. Таких великолепных мужчин, как Торговец, можно крайне редко встретить. Он не брутален, несмотря на сильный подбородок и холодный блеск в глазах. Его лицо симметрично, и в каждой черте присутствует мягкость, более свойственная женщинам. Высокие, выразительные скулы, порочный изгиб губ и серебристые глаза. Но он не выглядит женственным. Только не с такими широкими плечами, мускулистым телом и одеждой крутого засранца. Он просто красивый мужчина. Действительно красивый мужчина.
Он оценивающе обводит меня взглядом.
– Нет.
Я вопросительно смотрю на него.
– Нет, что?
– Я не веду дела с несовершеннолетними.
Воздух начинает вновь рябить, о, боже мой, Торговец уходит.
– Подожди… подожди! – Я протягиваю руку, кожа которой начинает мерцать. В последнее время такое часто происходило.
Торговец останавливается и смотрит на мою руку. В его глазах промелькнуло что-то неистовее восхищения и сильнее шока. Воздух вокруг него темнеет, и, я клянусь, что вижу что-то большое и кожистое за спиной парня. На так же быстро как появляется, это что-то исчезает.
Торговец прищуривается.
– Что ты такое?
Я опускаю руку.
– Прошу, – умоляю я. – Мне действительно нужно заключить эту сделку.
Торговец вздыхает, словно пытаясь успокоиться.
– Слушай, я не заключаю сделки с несовершеннолетними. Иди в полицию. – Несмотря на тон, он все ещё не сводит глаз с моей руки, теперь выражение его лица стало холодным и отстраненным.
– Не могу. – Если бы он только знал. – Прошу, помоги.
Он поднимает взгляд от моей руки к лицу и, стиснув зубы, морщится, словно здесь ужасно пахнет. Окидывает взглядом всё мое окровавленное, растрепанное великолепие. И еще громче слышен скрежет зубов. После он бегло осматривает комнату и задерживается на отчиме. Что он видит? Может ли сказать, что это несчастный случай?
У меня начинают стучать зубы. Я крепко обхватываю себя руками. Наперекор себе, он снова смотрит на меня, его взгляд немного смягчается, но через секунду опять становится твердым.
– Кто он? – Я сглатываю. – Кто. Он? – повторяет вопрос Торговец.
– Мой отчим, – хрипло произношу я.
Он смотрит на меня решительным взглядом.
– Он это заслужил?
Я нервно выдыхаю, против воли по моим щекам катятся слезы, и киваю. Торговец, стоящий в двух шагах, долго смотрит мне в глаза, потом переводит взгляд на, текущие по щекам, слезы. Скривившись, отворачивается, проводит рукой по рту и, решив что-то для себя, подходит ко мне.
– Хорошо, – резко говорит он. – Я помогу тебе… – снова скрежещет зубами и Торговец бросает взгляд на, застывшую на моей щеке, слезу, – бесплатно. – Слова словно поперек горла ему встают. – Но только в этот раз. Считай это моя бесплатная помощь за век. – Я открываю рот, чтобы поблагодарить его, но он поднимает руку и закрывает глаза. – Не стоит.
Открыв глаза, он внимательно осматривает комнату. Я чувствую, как от него, вибрируя, исходит магия. Я знаю эту сторону нашего мира – сверхъестественную сторону. Мой отчим построил целую империю на магических способностях. Однако я никогда не видела подобную магию, которая может совершать необъяснимое, в действии. Я ахаю, когда кровь исчезает с пола, затем со столешницы, а потом и с моей одежды, волос и рук. После исчезает разбитая бутылка. Вот она здесь лежит, а потом в один миг пропадает. Независимо, что это за магия, проносясь по комнате, она щекочет мою кожу. Закончив с местом преступления, Торговец направляется к телу, рядом с которым останавливается и с любопытством рассматривает. Но внезапно замирает.
– Это тот, кто я думаю?
Сейчас, наверное, не самое подходящее время рассказывать Торговцу, что я убила Хью Андерса, самого влиятельного аналитика фондового рынка и человека, который за хорошую цену мог бы рассказать вам всё, что вы хотели бы знать касательно будущего: когда обрушится рынок наркотиков; иллюзорна или реальна угроза жизни; гонится ли за тобой враг. Не будь он лучшим провидцем в мире, по крайней мере, был бы одним из богатейших людей. Но даже это не спасло его от смерти. О, ирония.
Торговец отпускает серию проклятий.
– Чёртовы, проклятые сирены, – бормочет он. – Твоя неудача передастся мне.
Я вздрагиваю, потому что хорошо осведомлена о предрасположенности сирен к неудачам. Она привела мою маму к нежелательной беременности и ранней смерти.
– Есть какие-нибудь родственники? – спрашивает он.
Я закусываю нижнюю губу и качаю головой, крепче обнимая себя. В целом мире есть я, опять я и ещё раз я. Он снова матерится.
– Сколько тебе лет?
– Через две недели будет шестнадцать. – День рождения, которого я ждала годами. В сверхъестественном сообществе, шестнадцать лет считалось совершеннолетием. Но теперь именно это может сыграть против меня. Как только я достигну этого магического числа, то меня смогут судить, как взрослого. Мне оставалось две недели до свободы. Две недели. А затем случилось это.
– Наконец, – вздыхает он, – хоть какие-то хорошие новости. Собирай вещи. Завтра ты переезжаешь на остров Мэн.
Я моргаю, до меня медленно доходят его слова.
– Что? Подожди… завтра? – Я переезжаю? Так скоро? От этой мысли начинает кружиться голова.
– Через пару недель в Академии Пил начинается летняя сессия, – поясняет он.
Расположенная на острове Мэн, пролегающем между Ирландией и Великобританией, академия Пил является главной сверхъестественной школой-интернатом. Я так долго мечтала попасть туда. И вот, еду туда. – Ты будешь там учиться, и никому не будешь рассказывать о том, что убила грёбаного Хью Андерса.
Я вздрагиваю.
– Если, конечно, – добавляет он, – не хочешь, чтобы я оставил тебя с этим беспорядком.
О боже.
– Нет… прошу, останься!
Еще один многострадальный вздох.
– Я разберусь с телом и органами власти. Если кто-нибудь спросит, у него случился сердечный приступ.
Торговец смотрит на меня с любопытством, прежде чем вспомнить, что я его раздражаю. Он щелкает пальцами, и тело поднимается в воздух. Несколько секунд уходит на обработку, парящего в воздухе, трупа.
Торговец же выглядит равнодушным.
– Ты должна кое-что знать.
– А? – Я не свожу глаз с парящего тела. Так жутко.
– Посмотри на меня, – рявкает Торговец.
Я тут же обращаю внимание на него.
– Есть вероятность, что моя магия со временем сотрётся. Я может и силен, но миленькое проклятье, висящее над всеми сиренами, может перечеркнуть мою магию. – Каким-то образом, даже говоря о том, что его магия может провалиться, его тон остается таким же высокомерным.
– И что произойдет, если это случиться? – спрашиваю я.
Торговец ухмыляется. Какой же он мудак. Я уже дала ему мысленную характеристику.
– Тогда тебе лучше начать использовать свои женские хитрости, ангелочек, – говорит он, бросив на меня взгляд. – Они тебе понадобятся.
И на этой ноте Торговец исчезает с человеком, которого я убила.
Наши дни
Сила – сердце моей пагубной привычки. Сила. Однажды я была раздавлена под её тяжестью, и она практически меня поглотила. Но это было давным-давно. И теперь я воплощение грозной силы.
Вип-комнату в ресторане освящает мягкий свет от пламени свечей. Я наклоняюсь ближе к Микки.
– Вот, что произойдет. Ты вернешь все украденные деньги своей матери.
Его ранее пустой взгляд фокусируется на мне. Если бы взглядом можно было убивать…
– Пошла. Ты.
Я улыбаюсь, и знаю, что выгляжу, как хищник.
– Слушай внимательно, потому, как я предупрежу лишь раз: знаю, ты понятия не имеешь, кто я. Но уверяю, я могу испортить тебе жизнь и я та еще сука, чтобы так и поступить. Так что, если не хочешь потерять всё, что тебе дорого, будешь вести себя вежливо.
Обычные смертные знают о существовании сверхъестественного, но мы обычно держимся сами по себе от не одаренных магией, по простой причине, что когда смертные начинают нас боятся, случается веселое дерьмо, наподобие охоты на ведьм.
Я беру сумку.
– Теперь же, поскольку ты сам не можешь быть хорошим сыном, я помогу, – непринужденно говорю я, доставая из сумки ручку и документы, которые дала клиентка. Отодвинув тарелку Микки в сторону, я кладу перед ним бумаги. Письменное признание вины и вексель, документы составил адвокат моей клиентки. – Ты вернешь каждое украденное пенни и плюс десять процентов.
Микки издает тихий стон.
– Это пожелание пятнадцати процентов? – Он лихорадочно качает головой.
– Я так и подумала. Даю тебе десять минут, чтобы просмотреть бумаги и подписать их.
Эти десять минут я провожу за дегустацией блюд и вина, что оставили гости Микки, после чего закидываю ноги на стол, будь прокляты эти туфли на высоком каблуке. Когда время выходит, я забираю документы у Микки. Но, пролистывая их, поглядываю на него. Теперь лицо Микки блестит от пота, и держу пари, если он снимет пиджак от смокинга, то на рубашке будут огромные круги под подмышками.
Закончив смотреть документы, я убираю их обратно в сумку.
– Мы почти закончили.
– П-п-почти? – Он говорит так, словно впервые это слышит.
– Ты же не думал, что я уйду, как только получу от тебя несколько жалких подписей? – Я качаю головой, теперь моя кожа светиться ярче огня свечей. Сирена от этого в восторге. Играет с жертвой. – Ох, Микки, нет, нет, нет. – В этот момент игра заканчивается, и я перехожу в решительное наступление. Подавшись вперед, я вкладываю в голос всю, какой могу управлять, силу. – Ты исправишь свои ошибки, и никогда больше так не поступишь. До конца жизни ты будешь вкалывать, чтобы стать лучше и заслужить прощение своей матери. – Он кивает. Я хватаю сумку. – Будь хорошим сыном. И если я услышу, что ты им не был, если я вообще что-нибудь услышу плохое о тебе, мы вновь встретимся, и ты не обрадуешься этому.
