Текст книги "Буря страсти"
Автор книги: Лаура Паркер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)
Глава 33
– Это жестоко, – презрительно заявила Кетлин. – Я не могу оставить Грейн с чужим человеком только потому, что вам на вечер понадобилась хозяйка для приема.
– Суровые времена требуют суровых мер, – ответил Франкапелли. Его внимание было поглощено складками на кружевных манжетах, а не Кетлин, метавшаяся по комнате как львица в клетке. – Я нанял уважаемого и надежного человека для вашего ребенка. Грейн в умелых руках.
– Не пойду, – бросила через плечо Кетлин, удаляясь от графа. – Вы не можете требовать, чтобы я принимала толпу незнакомцев, когда меня волнует здоровье моей дочери.
– Очень даже могу. – Он устремил на Кетлин тяжелый взгляд. Ее вечернее платье, созданное в дополнение к его черному как смоль фраку, было сшито из черного шелка и серебряного кружева. Ее волосы, переплетенные серебряными лентами, были уложены на затылке. – Вы всех ослепите.
Ее острый как кинжал взгляд не обескуражил его.
– Разве я не был чрезвычайно великодушным хозяином?
– Да, конечно, – ответила Кетлин, подойдя к графу и тепло улыбнувшись ему. – Вы были удивительно терпимы. Но…
– Никаких «но»! – перебил Франкапелли. – Сегодняшний вечер очень важен для меня. Я прошу вас лишь сдержать обещание и принять моих друзей в моей ложе в опере.
– Возможно, я смогла бы встретиться с ними, – задумчиво проговорила Кетлин, вновь заходив по комнате, – если там не будет лорда Кирни.
Франкапелли пожал плечами:
– Вы должны смело посмотреть в лицо вашему дракону и низвергнуть его, иначе вам никогда не освободиться от прошлого.
Кетлин так резко остановилась, что платье обвилось вокруг ее ног.
– Вы правы! Я веду себя глупо. В конце концов я знала, что мы с ним еще встретимся. И все же, почему он вернулся из Англии так быстро?
– А вот об этом вы спросите у него. Не соблаговолите ли взять свой палантин? Мы опаздываем.
Кетлин вздрогнула, удивленная тем, что позволила себе на секунду в мечтах вернуться в ночь, после которой прошло уже полтора месяца.
– Конечно.
Когда за ней закрылась дверь, Франкапелли усмехнулся. Он не спросил ее, почему перспектива встречи с лордом Кирни волнует ее сильнее, чем благополучие дочери. А не спросил потому, что понимал: нежелание Кетлин появиться сегодня на публике не имеет никакого отношения к Грейн.
Хотя она ни о чем не рассказывала ему, он знал, что произошло полтора месяца назад. Неаполь, кроме всего прочего, был городом слухов. Он знал: она пошла на квартиру лорда Кирни, знал, как долго там пробыла, что ела и пила и в каком гневе ушла оттуда. Любовники поссорились, и ссора служила верным признаком того, как именно будут развиваться события. Горячий темперамент требовал как физического, так и эмоционального выхода.
Франкапелли вздохнул. Он потеряет ее. Кирни увезет ее, а он вернется к своей жизни среди мужчин, без детей и без женской красоты. Хорошо, что она любит. Любовь стоит жертвы.
Граф остановился возле своего бюста, который Анджело привез сегодня утром, и улыбнулся. Он и в самом деле очень красив.
– Ах, любовь!
Кетлин вернулась во дворец Франкапелли, когда оркестр заиграл тему третьего действия. Она заявила, что у нее разболелась голова, и была крайне удивлена, когда Франкапелли предложил ей поехать домой. Его опера имела огромный успех.
Он мог обойтись без нее.
Поднимаясь по лестнице в свои комнаты, она дала волю своему разочарованию. Она ожидала – нет, боялась, – что лорд Кирни придет на спектакль, но он так и не появился.
Узнав от Франкапелли, что несколько дней назад Квинлан вернулся в Неаполь, она попыталась заставить себя радоваться тому, что он не изъявил желания встретиться с ней. Убеждала себя в том, что он с уважением отнесся к ее требованию больше не приближаться к ней.
Она не хочет, чтобы он даже близко подходил к ней, устало размышляла Кетлин, потирая виски. Она хочет, чтобы он уехал из Неаполя, из Италии. Она хочет, чтобы их разделяли континенты и океаны. Она хочет…
О, черт! Как же ей хотелось увидеть его сегодня вечером! Она направилась к своим комнатам на втором этаже, в каждом ее движении сквозило сожаление.
Грустно! У нее есть все права ненавидеть Квинлана Делейси. В ту ночь, когда они были вместе, он признался ей, что совершил ужасный, непростительный поступок, написав то злое письмо. Он не может оспаривать это. Она не может любить человека, способного на такую жестокость. – И все же я люблю его.
Кетлин остановилась в тени освещенной лунным светом арки, которая вела на террасу, отделявшую ее комнаты от другого крыла дома. Она действительно любит его. Несмотря на то что он сделал. Ведь он честно признался в содеянном. Если бы он промолчал, она бы никогда не узнала о его участии. Ему бы не пришлось обнажать перед ней свою душу и испытывать на себе всю степень ее негодования. Однако он посчитал долгом чести открыть ей правду. Разве можно не восхищаться такой отвагой?
Кетлин вышла на террасу и приспустила палантин, чтобы ночной ветерок овевал обнаженные плечи. Квинлан был прав насчет нее. Она простила его, как только ее гнев утих. Ей хотелось видеть в нем только лучшее, хотелось найти ему оправдание и поверить, что если бы он не написал письмо, то его написал бы Петтигрю и результат оказался бы тем же. Фактически Квинлан являлся лишь курьером. Ей хотелось верить, что их чувства – ее и его – достаточно сильны, чтобы пережить это разоблачение.
Но больше всего ей хотелось верить в то, что у них есть будущее. Однако он не появился сегодня.
Кетлин заметила, что дверь в комнату Грейн открыта, и встревожилась. Слуги знали, что нужно держать окна и двери закрытыми, дабы уберечь малышку от губительного воздействия ночного ветра. Она поспешно пересекла террасу и остановилась перед дверью.
Она увидела его прежде, чем узнала.
Он сидел в кресле с высокой спинкой возле открытой двери. Его ноги были вытянуты, локти покоились на деревянных подлокотниках, а руки поддерживали у груди сверток, из которого виднелась головка с темными кудряшками. На полу рядом с креслом стояла наполовину пустая бутылка и валялась использованная пеленка. Он склонил голову набок, как будто спал, но в лунном свете было видно, что его глаза открыты. Кетлин встретилась с ним взглядом, и ее словно пронзила молния.
Она почувствовала, что краснеет, но не отвела глаза. Бледный свет довел его черты до совершенства. Он был прекрасен. И она любила его, но и немного ненавидела за то, что он заставил ее так долго мучиться сомнениями. Ну почему, спросила она себя, кожей ощущая напряженное молчание между ними, чувствами так трудно управлять?
Квинлан довольно улыбнулся женщине, стоявшей на террасе. Даже ночью ее огненно-рыжие волрсы не утратили своей способности ослеплять. Ее плечи и шея были обнажены. Он подарит ей бриллианты, решил он, сапфиры, рубины – в общем, все, что привлечет ее внимание. Однако ей придется быстро раскаяться в своих заблуждениях, иначе он будет вынужден похитить ее.
Не выдержав гнетущего молчания, Кетлин глухим голосом спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Разве Франкапелли не сказал тебе? – Он сел прямо и поудобнее устроил малышку на руках. – Когда я заехал сегодня, Франкапелли заявил, что тебе нужна няня для Грейн. – Он похлопал широкой ладонью по свертку. – Я предложил свои услуги.
Кетлин приняла известие с удивительным спокойствием.
– Кажется, графу Франкапелли нельзя доверять ни под каким видом.
– Не вини его. Я попросил не говорить тебе, потому что знал: ты откажешься от моей помощи, а Франкапелли очень нуждался в тебе сегодня.
Кетлин кивнула:
– Полагаю, с минуты на минуту ветер донесет до тебя крики «браво».
– Отлично. – Квинлан оглядел ее с ног до головы, и Кетлин почудилось, будто ее мягко коснулась нежная рука. Она поежилась. – Ты выглядишь… изумительно.
Она медленно приблизилась к Квинлану, волоча палантин за собой.
– Я слышала, ты был в Лондоне.
– Да. Я приехал сюда сообщить тебе, что взял твой перевод оперы Франкапелли с собой. – Он увидел, что она колеблется. – Лонгстрит в восторге. Он хочет, чтобы ты к осени переработала либретто в пьесу. Кроме того, он купил мою пьесу. К следующему сезону мы оба станем знаменитостями.
– Я не верю тебе, – облекла в слова свои мысли Кетлин.
– Почему?
– Уж слишком все гладко. Как тебе удалось съездить в Лондон и вернуться обратно за такой короткий срок?
– Если человек богат да к тому же аристократ, что тебе так нравится подчеркивать, ему под силу приказать миру подлаживаться под его потребности. Я нанял шлюп, чтобы добраться до Марселя. Там взял частную карету и пересек Францию. Периодически меняя лошадей, мы добрались до места назначения очень быстро. То же случилось и на обратном пути. Как видишь, у меня была масса времени, чтобы встретиться с Лонгстритом, дать ему прочитать оба произведения и заключить с ним соответствующие договоры.
Кетлин покачала головой, подозревая, что он пошел на какие-то махинации.
– Зачем ты все это делал?
Квинлан не шевельнулся, но она почувствовала, как между ними во мраке протянулась связующая нить.
– Хотел обеспечить тебе вескую причину для того, чтобы вместе со мной вернуться в Лондон.
Однако у нее и так уже была очень веская причина. Как же спокойно ее дочь спит на его широкой груди! Она хорошо помнит свои ощущения, когда лежала точно так же, и не прочь вновь испытать их.
– Чтобы стать драматургом?
– Чтобы стать тем, кем ты хочешь. – Он протянул ей руку. – Твой договор у меня в кармане. Ты будешь приятно удивлена, когда узнаешь, что сможешь безбедно существовать на то, что предложил Лонгстрит.
Она взяла его за руку и почувствовала тепло его пальцев. Ее охватил трепет.
– Я удивлена, что он предложил гонорар за ненаписанную работу.
– Вы доказали свою состоятельность, мисс Джеральдин. Увы, «Глупец удачи» останется известным под моим именем, но мы оба знаем, что его истинный автор очень талантлив. Хотя это не лучшее из моих произведений, оно все равно пользуется большим успехом. Благодарю тебя за доход.
Кетлин зарделась, когда он потянул ее к себе и она оказалась между его раздвинутыми коленями.
– А доход от этой новой пьесы тоже будет общим?
Квинлан скрестил ноги, закрыв тем самым Кетлин путь к отступлению.
– Только если ты согласишься на мои условия.
Кетлин наклонилась вперед и оперлась на высокую спинку кресла.
– И каковы же условия?
Квинлан выпустил руку Кетлин и погладил ее по щеке.
– Стать следующей графиней Кирни. В качестве твоего мужа я имею право на все заработанные женой деньги.
– Понятно. Значит, это взятка.
– Нет, сделка. Договор твой. – Он провел большим пальцем по ее верхней губе. – И все же я надеюсь, ты почувствуешь себя вынужденной поделиться со мной.
Впервые за все время Кетлин улыбнулась.
– С чего это вдруг я должна чувствовать себя обязанной?
– Не обязанной. Вынужденной. – Он положил руку ей на затылок и потянул вниз. – У слова много оттенков. Оно подразумевает «из благодарности». – Легкий поцелуй. – «Из снисхождения». – Еще один поцелуй. – «Из непреодолимого желания». – Поцелуй более долгий и настойчивый. – Я хочу, чтобы ты испытывала непреодолимое желание разделить со мной все. – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Потому что ты любишь меня.
– Ты глупый! – заявила Кетлин, но не отстранилась. Квинлан рассмеялся и потерся щекой о ее щеку.
– А разве влюбленные мужчины не глупы?
Она покачала головой и вдохнула его запах – замечательный, приятный, отличный от всех других запахов. Она знала, что он гордый человек, но не подозревала, что он настолько безрассуден, чтобы жениться на женщине вроде нее. Это пугало и восхищало ее.
– Существуют некоторые обстоятельства, которые помешают нашим планам, – сказал Квинлан и сжал губами мочку ее уха.
– Я так и думала, – вздохнула Кетлин.
– Я буду ежегодно награждать тебя ребенком.
– Да, – согласилась она и затрепетала в приятном ожидании.
– Тебе не придется жить в городе. – Ее губы начали растягиваться в улыбку.
– Я буду очень ревновать, потому что, как полагает Франкапелли, в моих жилах течет капелька итальянской крови.
– Правда? – Она ощутила, что ее глаза наполняются слезами.
– Я хочу любить тебя и тогда, когда ты станешь старенькой и будешь считать подобные чувства неприличными.
Он нашел ее губы и приник к ним в поцелуе. Ее рассыпавшиеся волосы накрыли их огненно-рыжим пологом.
Выпрямившись, Кетлин обнаружила, что Квинлан ухмыляется.
– Но ты все равно позволишь мне любить тебя, потому что не захочешь ранить мои чувства. – Кетлин улыбнулась сквозь слезы:
– Уверена, что ты прав.
Он погладил ее по щеке.
– Тогда выходи за меня, Кейтлин. Будь так же отважна, как твоя любовь.
Она прикоснулась к головке дочери:
– А как же Грейн?
Квинлан чмокнул девочку в макушку, а потом поцеловал в губы ее мать.
– Она будет моей дочерью. Я предоставлю ей свое имя, свой дом, свою любовь так же, как и тебе.
Кетлин тыльной стороной ладони вытерла слезы и обняла Квинлана. На его губах играла улыбка, глаза искрились смехом. Она восхищалась и его глазами, и им самим.
– Ты очень красивый сумасшедший. – Она смущенно поцеловала его. Ею все еще владела робость, однако с каждой минутой в ней крепла отвага. – Я люблю тебя, – прошептала она, касаясь его губ.
Квинлан усмехнулся и страстно поцеловал ее. – Ты когда-нибудь в этом сомневалась?
