Текст книги "Буря страсти"
Автор книги: Лаура Паркер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Он жаждал ее, но не отвлеченно и эгоистично. В нем укоренилась странная уверенность в том, что он больше никогда не будет целостной личностью, если не узнает ее так, как она его. Да, ему до смерти хочется затащить ее в постель, но он подождет, пока не завоюет ее доверие. Только тогда он возьмет ее, медленно, нежно. Он вырвет из ее сердца всю боль, что причинил ей, и наполнит его радостью. Он поймет, что заставляет это сердце биться, и постарается стать для нее таким же необходимым, как она – для него.
Глава 23
Лондон, 15 января 1816 года
Джейми нежился в новой медной ванне. По характеру не склонный к размышлениям, он все же не мог не думать о превратностях судьбы. К примеру, с тех пор как он достиг совершеннолетия, владельцы магазинов и прочие торговцы наперебой предлагали ему те товары, к которым прежде не подпускали зеленого юнца со средним достатком. Более того, они не требовали расчета наличными, к которому он давно привык. Обычно с него брали предоплату – и покупатель, и продавец знали, что первая выплата может оказаться и последней перед появлением кредиторов.
С одного конца стенка ванны – французского производства, с эмалированной внутренней поверхностью и позолоченным бортиком – была изогнута так, чтобы на ней удобно было лежать. Джейми так и сделал, а потом небрежно поманил своего камердинера.
– Еще горячей воды, Флетчер. Я одобряю этот новый способ купания и намереваюсь разъяснить своим друзьям его достоинства.
– Да, сэр. – Камердинер, мужчина неопределенного возраста, с крючковатым носом, поклонился.
– Потом можешь принести мне еще одну сигару из тех, что я купил сегодня утром.
– Слушаюсь, сэр. – Еще один почтительный поклон. Джейми нахмурился:
– Оставь свои дурацкие поклоны и расшаркивания. Твое подобострастие заставляет меня чувствовать себя так, будто мне следует перепрятать серебро тетушки Элберты в более безопасное место.
– Как смешно, сэр, – без намека на улыбку заявил камердинер.
Джейми бросил пристальный взгляд на костлявое создание в синем фраке, белых бриджах и напудренном парике. Сам Флетчер и его ливрея были идеей тетушки. Как она сказала, теперь, когда он вступил в наследство, ему нужен более представительный камердинер, чем Симпкин.
– Уж больно он смахивает на мошенника, – проворчал Джейми. Ему казалось, будто ему прислуживает паж, сбежавший из французской оперы.
Поглубже погрузившись в воду, он случайно задел коленом мыло, и оно упало с бортика. Мыло также было французского производства. Его подарил лорд Роллерсон незадолго до того, как между ними испортились отношения.
Джейми в сердцах поднял с пола скользкий ароматный брусочек. Его новая, наполненная роскошью жизнь была не единственной темой, занимавшей его мысли в течение последних недель.
Если поразмыслить, то несправедливо, что дело с обручением окончилось для него без особых последствий. Что же касается Кларетты, то едва Лондон узнал о расторжении помолвки, ее моментально заклеймили обманщицей и она стала предметом сплетен.
Как жестока бывает жизнь! Она же лишь пыталась помочь ему. Однако чем больше он протестовал, утверждая, что его проступки вызваны необходимостью привлечь внимание одной молодой дамы, тем глубже пускали корни ошибочные домыслы.
В конце концов он решил, что склонит всеобщее мнение в пользу Кларетты, если выставит себя на посмешище перед городом.
Джейми улыбнулся, но его улыбка была не такой веселой, как обычно. Да, ему удалось поднять вокруг себя шумиху и создать себе отвратительную репутацию. По идее, никто не должен был усомниться в том, что у Кларетты были веские причины разорвать помолвку.
Однако они сомневались.
Слухи продолжали распространяться, и каждый норовил добавить к ним собственное суждение о злодеяниях Кларетты. Ее называли жесткой, бесчувственной, безжалостной гордячкой и обвиняли в том, что бедняга Хокадей совсем с ума сошел от тоски.
И вот сейчас наконец-то репутация Кларетты оказалась в надежных руках. Джейми радовался тому, что самостоятельно нашел решение проблемы: перепоручил это щекотливое дело тете Элберте. Узнав от него всю подноготную, она отправилась с визитом к Роллерсонам. Великолепно! От тети Элберты многое зависит. Если она посчитает нужным продолжить знакомство, тень с репутации Кларетты будет снята.
Джейми взял сигару, предложенную новым камердинером. Ему в глаза бросилась желтая кайма на его бриджах. Тетино представление о ливрее требует некоторого исправления.
Странно, чем настойчивее Джейми пытался избавиться от мыслей о Кларетте, тем больше он думал о ней и даже в некотором смысле тосковал по ее обществу. Сначала он предположил, что скучает по ней так же, как хозяин по своему любимому спаниелю. Однако это было не совсем так. Ему недоставало ее едкого язычка и остроумия. В ее присутствии он никогда не лез за словом в карман, а она, кажется, никогда не уставала от его болтовни. Он бы с удовольствием продолжил переписку с ней, но это, увы, было невозможно.
Потом он решил, что скучает по ней, как по любимой сестре, хотя никогда не любил своих сестер, среди которых вырос. К его нынешним отношениям с ними скорее было применимо слово «терпеть».
Недавно до него дошло, что он просто скучает по ней. Это открытие потрясло его. В ее обществе он чувствовал себя мудрым, остроумным и удалым. К тому же он обнаружил, что мечтает о ней. Эти довольно непристойные грезы смутили его. Ну конечно же, она целовала его так, будто это ей нравилось. Однако он до сих пор не мог понять, почему так редко предавался этому удовольствию.
Неожиданно то восхищение, которое он замечал в ее глазах и воспринимал как ребячество, предстало перед ним в ином свете. Он увидел в нем более глубокие чувства. Неужели он что-то упустил? Может, Кларетта и в самом деле неравнодушна к нему?
– Черт возьми, – без обычного задора пробормотал он.
Открытие было настолько важным, что Джейми охватило замешательство. Ну и глупец! А она робкий Котенок! Ей достаточно было только намекнуть, и он бы все понял. Ведь у него как-никак есть сердце. А теперь разве можно думать о том, чтобы снова сблизиться с Клареттой, если между ними стоит ее отец?
– Господи, нет! – содрогнувшись, прошептал он. Роллерсон вышвырнет его за дверь.
Джейми сокрушенно вздохнул, при этом из его рта вырвалось облачко сигарного дыма.
Жаль, что нельзя поговорить с Квинланом, он бы дал дельный совет. Но Перо уехал из города еще в ноябре – чтоб он провалился! – и лишь пару раз черкнул коротенькую записку своим знакомым.
– Чудак, – заключил Джейми и с наслаждением затянулся.
Перо не из тех, кто сбегает не попрощавшись. И в то же время ходит слух, что он заезжал в город на премьеру своей новой пьесы, а потом скрылся, ни с кем не повидавшись. Когда он снова появится, то сочинит какую-нибудь небылицу, чтобы объяснить свое поведение.
Возможно, возвращение к холостяцкой жизни привело его в уныние. Видимо, он забыл, какое значение вкладывает свет в слово «подходящий». К примеру, его, Джейми, несмотря на его тщетные попытки очернить себя, завалили приглашениями на «благопристойные погони», как называла подобные мероприятия тетушка. И все потому, что любой молодой мужчина, пусть и с подмоченной репутацией, умеющий танцевать и улыбаться, всегда нарасхват.
– Жизнь холостяка – это постоянный риск, Флетчер, – высказал вслух свою мысль Джейми. – Он может думать, будто свободен в своих поступках, но на самом деле он лиса, за которой охотится свет. Его загоняют на чайные вечера, отлавливают на приемах, припирают к стенке на карточных вечерах, окружают на балах. Этого достаточно, чтобы подорвать здоровье!
– Да, сэр, – вежливо согласился камердинер. Джейми взял с бортика стакан с бренди. Ему нужно отдохнуть от Лондона! Как же хочется в теплые края! В Италии сейчас солнечно и сухо, а в Лондоне холодно, сыро и уныло. Надо бы перебраться на континент и взглянуть на виноградники, основной источник его нынешнего дохода.
– Флетчер! Собирай вещи. В конце недели мы отправляемся в теплые края.
– Слушаюсь, сэр, – с энтузиазмом висельника проговорил камердинер.
– Думаю, это переходит все границы, – ответил лорд Роллерсон, покраснев от возмущения.
– Я бы не сказала, что это столь дурно, – возразила леди Ормсби. – Вспомните, что вы сделали с милыми детками.
– Я сделал?!
Леди Ормсби нетерпеливо постучала тросточкой по паркетному полу.
– Разве не вы спровоцировали помолвку, несмотря на протесты моего племянника, утверждавшего, что письмо по ошибке попало к другой дочери?
Лорд Роллерсон всегда блистал в обществе красивых женщин определенного возраста, но неожиданное появление леди Ормсби в доме грозило неприятностями его репутации радушного хозяина.
– Мадам, мы едва знакомы. Поэтому я не считаю возможным обсуждать с вами проблемы своих дочерей.
– И очень плохо с вашей стороны. Я надеялась, что вы желаете счастья своему ребенку. Даже если для этого вам придется признать, что у вас есть недостатки.
– Недостатки? У меня? – Лорд Роллерсон плотно сжал губы. Он никогда в жизни не обижал даму, но эта мегера, которая таращится на него из-под шляпки из пурпурного атласа с черными оборками, искушает судьбу.
– Я готова изменить свое мнение и объяснить ваше поведение излишним усердием, если вы признаете ошибочной помолвку вашей дочери и моего племянника.
– Я не считаю помолвку ошибочной. А поведение вашего племянника после разрыва могу описать только словами, которые не посмею произнести в присутствии дамы.
– Напыщенная чушь! Если бы вы не считали Джейми идеальной, не вызывающей никаких возражений партией для своей Кларетты, вы бы не благословили их. Кто приказал отправить извещение до того, как бедный мальчик попросил ее руки?
Лорд Роллерсон вздрогнул:
– Отлично. Я признаю свою ошибку. Но ведь девочка получила письмо!
– Она получила письмо, предназначавшееся ее сестре, и я твердо убеждена, что вы об этом подозревали.
– Как вы смеете…
Леди Ормсби спокойно улыбнулась. Прошло больше года с тех пор, как она в последний раз имела оживленную беседу с джентльменом.
– Очень даже смею, потому что вы хоть и глупец, но опытный! – Пока Роллерсон искал способ поприличнее осадить гостью, леди Ормсби энергично продолжила: – Я вспоминаю, как маленькой девочкой я год за годом наблюдала за вашими успехами в скачках с препятствиями, которые устраивались в Сомерсете. Вы и тогда отличались излишней поспешностью.
– Вот как?
– Хорошо помню, как вы выступали на великолепной лошади по имени Добыча Виселицы. Отвратительная кличка, но лошадь была потрясающая. Однако перед самым концом соревнования вы почувствовали, что вас догоняют, заторопились и раньше времени начали брать препятствие. В результате кувырком полетели в грязь. Сколько раз этот недостаток подводил вас?
– Немало, – буркнул лорд Роллерсон, довольный и одновременно раздосадованный тем, что она стала свидетельницей его глупости. – Хотя я выигрывал чаще, чем проигрывал.
– Что и доказывает мою точку зрения. Вы не полный дурак. Думаю, вы готовы учиться на собственных ошибках.
Леди Ормсби одарила его милой улыбкой, и Роллерсон заподозрил, что она флиртует с ним. Впрочем, он не был уверен в том, что ему следует отвечать ей взаимностью после того, как она так больно задела его чувство собственного достоинства. И все же грубость не принадлежала к чертам его характера.
– Всегда считал, что Ормсби нашел себе лучшую спутницу жизни, чем он заслуживал.
– Вот я и забочусь о том, чтобы моему племяннику тоже повезло, – вернула она комплимент.
Роллерсон улыбнулся. Нельзя отрицать, что у леди Ормсби есть стиль, она умна и, полагал он, преисполнена решимости добиться своего. – Так что же вы предлагаете?
– Ничего особенного. Детям почти год не давали жить спокойно. Я предлагаю вытащить Кларетту из дома, подальше от постоянного напоминания о том, что ее красавица сестра причалила к великолепному мужу, а у нее самой почти нет надежды на счастье.
– Я не думал об этом в таком ключе.
– Такова суть всех мужчин. Вы полагаете, Кларетте приятно сознавать, что ей, возможно, не суждено быть вместе с возлюбленным из-за сестры, которая в общем-то никогда не стремилась заполучить его?
– Виноват Хокадей!
– Вы вините его за то, что он полюбил одну из ваших дочерей? Очень забавно. Я бы скорее поверила, что он страдает от избытка хорошего вкуса.
«0-го-го, – подумал Роллерсон, – а она знает, как наложить бальзам на нанесенные ею же раны».
– Он превратился в притчу во языцех!
– Он в замешательстве. Он любит Кларетту, только еще не догадывается об этом.
– А откуда вам известно, что он придет к правильному заключению?
– Вы знакомы хоть с одним джентльменом, который не стремился бы вернуть себе утерянное, особенно если то, что он потерял, привлекло внимание других?
Роллерсон поморщился: звучит ужасно!
– Я бы попросил вас объяснить свою мысль конкретнее.
– Я бы хотела взять Кларетту в компаньонки на ближайшие полгода. Мой траур подходит к концу, я намерена вести активный образ жизни, поэтому смогу использовать общество жизнерадостной молоденькой девушки к обоюдной выгоде. Как вы понимаете, у меня обширный круг знакомых надлежащего сорта.
Роллерсон облегченно улыбнулся:
– Надеюсь, это благоприятно скажется на ней. – У них одинаковый темперамент, со сдерживаемой радостью подумал Роллерсон. Не исключено, что жизнерадостная Кларетта покажется излишне энергичной даже грозной леди Ормсби.
– Уверен, вы хорошо притретесь друг к другу, – заявил Роллерсон. Его позабавила скрытая ирония этих слов при общении они, без сомнения, будут высекать друг из друга искры.
– Я-то притрусь, милорд, – с самодовольной улыбкой сказала леди Ормсби. – Достаточно хорошо, чтобы претворить в жизнь наш с вами замысел.
Кларетта не знала, почему именно ее выбрали в компаньонки леди Ормсби, однако не сомневалась в том, что это – наказание за ее поведение. То, что ее благодетельницей была тетка Джейми, не меняло дела. По словам отца, высокородный господин Джеймс Хокадей покинул Англию, возможно, навсегда.
Она не сомневалась, что там, куда они отправятся с леди Ормсби, будет мрачно и безрадостно. Но после неприятностей, которые она доставила семье, она не заслуживает большего, чем сидеть взаперти в затхлом деревенском доме в обществе сердитой, едва ковыляющей старухи.
Тысяча фунтов за новое колесо для экипажа!
По мнению Кларетты, семья подвергла ее остракизму из-за того, что на Рождество Кларисса обручилась с графом Трулом, лордом Альфредом Мейном. Ее участие бросало тень на это знаменательное событие. И хотя Кларисса признавала, что, не окажись она в тот день в роще наедине с графом, она бы никогда не увидела в нем достойную партию, для отца это не имело значения.
Горничная открыла дверь в комнату, и Кларетта вскочила с кровати.
Женщина в черном платье с серым кружевом по вороту и манжетам, которая вошла вместе с горничной, была такого же роста, как Кларетта, но в два раза шире и в три – старше. Ее черная атласная шляпка с двойной каймой из зубчатых кружев напоминала траурную маргаритку и плотно сидела на голове. Хотя она опиралась на тросточку, ее движения были энергичными. Она подошла к Кларетте и, подняв лорнет, принялась внимательно изучать ее.
Когда она опустила лорнет, на ее лице отражалось негодование, смешанное с изумлением.
– И ты заставила моего племянника топать ногами и проклинать всех ведьм и льстецов?
Кларетта была потрясена. Джейми причислил ее к ведьмам!
– Боюсь, мэм, это я.
– Не верю! Ты, с твоей репутацией? Невозможно!
Кларетта опустила голову. Она растерялась, не понимая, что от нее ждут.
– Прошу прощения, мэм. Всем известно, что мой первый сезон превратился в настоящее бедствие, несмотря на внимание вашего племянника. Как мне сказали, теперь из-за расторжения помолвки меня будут называть Трагедией.
Губы леди Ормсби дрогнули.
– Никакая ты, дорогая детка, не Трагедия. Если кто и совершил Ошибку, так это твой отец. О чем он думал, когда позволил тебе выйти в свет одновременно с Несравненной, твоей сестрой? Твоя мама никогда бы этого не допустила. К счастью, лорд Мейн вывел твою сестру из игры. По-моему, настало время представить тебя обществу должным образом.
– Мне этого совсем не хочется, – честно призналась Кларетта. – Результат будет таким же. Меня назовут Бедствием.
– Бедствием? Трагедией? Ты ставишь себя слишком высоко, дорогая. Я видела Бедствия и Трагедии – там было на что посмотреть. Ты не щуришься, как Уэзерли, у тебя не лошадиная челюсть, как у старшей дочери лорда Стилтона. Ты не хромаешь, не хлюпаешь носом, ты не обсыпана родинками и красными пятнами, у тебя нет волос там, где не надо. Твоя фигура не деформирована, а черты не вызывают нареканий. Короче, тебя нельзя назвать даже маленькой Трагедией.
– Я простушка, – дрогнувшим голосом проговорила Кларетта.
– Простушка? – Взмахнув рукой, Элберта ловко поймала лорнет и поднесла его к глазам. – Тебя просто плохо преподали. – Ее детальный осмотр закончился на ступнях Кларетгы. – Тебе сделали неправильную прическу, не научили грациозно двигаться и заботиться о цвете лица. Твои наряды ужасны, обувь… Ладно, чем меньше сказано, тем лучше.
– Да, мэм. – Кларетта начала улыбаться уже в середине монолога.
Леди Ормсби выпустила из пальцев лорнет, и он повис на ленте.
– Сядь, детка. А теперь, – сказала она, когда Кларетта села на кровать, – я превращу гусеницу в бабочку. Это легко. Твоя же роль труднее. От тебя потребуется следовать всем моим указаниям.
Кларетта почувствовала, что ее ссылка к леди Ормсби может оказаться не такой скучной, как она предполагала.
– Если вы считаете себя в силах принять этот вызов, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.
Дерзкое заявление девушки заставило леди Ормсби вскинуть брови.
– Обожаю, когда мне бросают вызов! Как я вижу, ты не привыкла кому-либо подчиняться. Придется меняться, детка.
Кларетту охватило беспокойство, когда леди Ормсби устремила на нее пронзительный взгляд. Ей впервые угрожали. Это было не очень приятно, однако она почувствовала легкое возбуждение.
– Как скажете, мэм.
– Как я скажу, верно. – Леди Ормсби шлепнула ее по руке. – Не строй из себя сладкоречивую крошку ради меня. Мне удавалось скручивать в бараний рог и более своевольных, чем ты.
Неожиданно Кларетта сообразила, почему ее услали из дома. Эта старая карга должна обломать ее, приручить и подчинить себе! Девушка подобралась, готовая отплатить той же монетой. А что еще ей остается? Джейми навсегда потерян. Она с вызовом вздернула подбородок.
Леди Ормсби проигнорировала наглый взгляд девушки и разгладила складку на юбке. На своем жизненном пути она встречала сильных духом женщин и сама принадлежала к этой категории. Итак, девчушку раздирают противоречивые стремления, и она не знает, как справиться с ними. Если в ближайшее время какой-нибудь умный человек не придет ей на помощь, она обломает себе крылья еще до того, как опробует их в полете. Это будет грустной потерей.
– Я заключаю с вами пари, мисс Роллерсон. Если к концу следующего сезона вы не получите достойное предложение, я попрошу у вас прощения и… – Леди Ормсби оглядела себя, раздумывая, на что поспорить. Ее взгляд остановился на кольце с сапфиром квадратной формы, которое она носила на среднем пальце правой руки. – Мое кольцо. Оно из Персии.
Вызывающая улыбка Кларетты угасла.
– Я не хочу выходить замуж.
– А мой чудовищно близорукий племянник? – Она хмыкнула. – Не надо удивляться. Это портит твой образ леди Вызов. Кое-кто полагает, что ты испытывала к нему добрые чувства, если согласилась принять его предложение. Я достаточно наслушалась его высокопарной болтовни, чтобы понять, что одно время он верил, будто любит твою сестру. Поэтому мне хочется выяснить, почему ты согласилась на помолвку с ним.
Кларетту неожиданно заинтересовали собственные руки, сложенные на коленях.
– Это трудно объяснить.
– Я старый человек. У меня нет ничего, кроме времени. Начинай, детка. Подожди!
Леди Ормсби села на кровать и похлопала рукой рядом с собой. Кларетта неохотно придвинулась к ней и почувствовала, как ее ласково обняли за плечи.
Хотя улыбка леди Ормсби была нежной, ее взгляд оставался колючим.
– Ну вот, теперь можешь мне рассказать. Ничего не упускай.
Кларетта рассказала всю историю, не упустив ничего из того, что представляло ее в более выгодном свете. Кстати, возможность исповедаться принесла облегчение. Долгие месяцы она скрывала от своих близких – да и от себя самой – истинные мотивы своих поступков.
– Отвратительно. Ужасно, – изредка спокойно вставляла леди Ормсби, однако ни разу не пояснила, к кому или к чему это относится.
Кларетта изменила только самый конец истории. Ведь терпимость леди Ормсби не бесконечна. Кларетта знала: если она признается в том, что приходила к Джейми, ее посчитают проституткой. Она неожиданно для себя обнаружила, что ей хочется выглядеть достойно в глазах этой удивительной женщины, воспринимающей ситуацию с неподражаемой самоуверенностью.
Когда Кларетта закончила, леди Ормсби позволила себе заметить:
– Мой племянник считает, будто хорошо знает жизнь, а сам не понимает даже своего сердца.
– Он казался мне очень уверенным, – тихо проговорила Кларетта. Нет, ей никогда не забыть, как он произносил имя Клариссы!
– В чем, по-твоему, заключается твоя самая большая ошибка, детка?
Вопрос удивил Кларетту.
– Думаю, в том, что меня переполняют идеи.
– Идеи? – Леди Ормсби коротко рассмеялась. – Это не повод для печали. По моей оценке, на свете мало людей, у кого возникают хоть какие-то идеи.
– Меня переполняют не просто идеи, а приступы вдохновения, которые в тот момент кажутся ответом на все вопросы. – Кларетта вздохнула. – Но стоит мне тщательно обдумать их, они… ну… иногда теряют свою мудрость.
– Понятно. Могу ли я предположить, что мой племянник стал жертвой одной из таких идей?
– Да, мэм.
Леди Ормсби задумчиво кивнула:
– Любую хорошую идею очень часто сводят на нет эгоистические стремления. Ты научишься управлять ими.
– Да, мэм.
– Это не значит, что ты должна отказаться от них. Мне бы хотелось знать, когда у тебя в следующий раз появится подобная идея?
Кларетта улыбнулась:
– Недавно меня осенила одна из них.
– Вот как, детка? И в чем же она заключается?
– В том, что мне нужно сбежать и исчезнуть и избавить всех от тяжелой обязанности терпеть мое присутствие.
– Надеюсь, ты уже поняла свое заблуждение?
– Мой отец был бы безутешен. Сестра обвинила бы во всем себя, а я бы оказалась в еще большей беде, причем без поддержки семьи.
– Великолепная аргументация, детка. Когда ты научишься смотреть правде в лицо, как бы неприятна она ни была, ты избавишься от своих недостатков.
– Мне это безразлично, – сказала Кларетта, а мысленно добавила: «Теперь, когда Джейми ушел».
– Вспомним этот разговор через несколько месяцев. А сейчас дело прежде всего. Тебя предупредили, что мы отправляемся в путешествие?
– Да, мэм.
Трагичность ее тона говорила сама за себя. Без сомнения, девочка считает, что ей предстоит ссылка в глухую деревню. Леди Ормсби поморщилась и слегка повела плечом.
– Меня мучает ревматизм. Страны с более теплым климатом, чем Англия, пойдут мне на пользу. Через неделю, в понедельник, мы отплываем на Канары.
У Кларетты отвалилась челюсть:
– На Канары?
Леди Ормсби кивнула, предвкушая оживленный зимний сезон. Ее племянник-шалопай не единственный, кому требуется смена обстановки.
– Оттуда мы поедем в Италию.
– В Италию? – ошеломленно выдохнула Кларетта.
– Ты имеешь что-то против неаполитанцев?
– Нет, мэм. Я ничего о них не знаю.
– Узнаешь, детка. – Самодовольная улыбка. – Узнаешь!
