Текст книги "Дракон выбирает судьбу (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Глава 5
– Хватило же у него наглости прийти…
Отметки от когтей на шее Андреа наливались кровью и чернотой, но он сказал, что не отменит прямой эфир с Падди Кейвиварном даже если его убьют – а раз так, то незачем тратить время. Он торопливо обработал раны, Джемма заперла дверь, убрала ключи от офиса в сумочку и устало побрела за Андреа. Впереди был прямой эфир с лучшим политическим обозревателем страны, но она сомневалась, что сможет продержаться до конца и не разрыдаться.
– Было бы хуже, если бы он не пришел, – вздохнула она. Андреа неопределенно пожал плечами. Джемма смотрела на темные луны на его шее и с трудом подавляла в себе желание протянуть руку и дотронуться до них – просто ради того, чтобы убедиться, что человек, который вчера танцевал с ней в клубе, все еще жив. Когда они вошли в лифт, который с писком и дребезжанием механического нутра повез их на первый этаж, то Сальцхофф негромко произнес:
– Знаешь, почему фро Сомерсет решил меня продвигать? Только потому, что я способен сокрушить власть драконов. Тогда вы смогли бы пожениться, и никто при этом не корчил бы рож на ваш счет.
Джемма вопросительно посмотрела на него. Шутит? Нет, совершенно спокоен и серьезен. Лифт выпустил их в холле, они вышли из здания и пошли по улице к стоянке. День был солнечным и ярким, но для Джеммы все было словно припорошено пылью.
Гилберт вел себя так, словно в самом деле не помнил, что произошло. Словно кто-то овладел его сознанием, подчинил и присвоил. Джемма невольно вспомнила о своих подозрениях по поводу Андреа и тотчас же осеклась. Его не было в здании – да и как человек может повлиять на дракона? Возможно ли это вообще?
– Но ты сказал, что отберешь меня, – глухо напомнила Джемма. Андреа улыбнулся и приобнял ее за плечи – Джемма ждала, что снова почувствует вязкую покорность, но ничего подобного не случилось.
– Мне и стараться не надо, он все прекрасно сделает сам, – заметил Андреа, и Джемма не могла не признавать его правоту. Когда Гилберт частично обратился и вонзил когти в Северного Ястреба, то ей стало жутко почти до обморока. Юноша, которого она когда-то увидела в доме своего опекуна, искренний и светлый, превратился в монстра, и Джемма не знала, как будет жить с этим.
– Не хочу об этом думать, – призналась Джемма. – Мне страшно.
– Понимаю, – кивнул Андреа. – И на твоем месте я бы… – он вдруг замер, словно наткнулся на незримую преграду, а затем возмущенно воскликнул: – Нет, ты только посмотри!
Впереди, возле фонтанов, где гулял народ, наслаждаясь прохладой, Джемма увидела компанию молодых людей в модных костюмах. Один из них держал в руках пацаненка лет шести – тряс его так, что с мальчишки слетели истоптанные сандали. Свидетелей было много, но никто не торопился вмешиваться.
– Драконы, – прошептала Джемма. Андреа кивнул. В следующий миг он уже бросился к фонтану и рыкающим тоном, который сделал бы честь любому генералу на параде, прогремел:
– А ну выпусти его! Немедленно!
Джемма рванула за ним – когда дракон, который тряс мальчика, обернулся в сторону бегущего Андреа, она узнала его: Максимилиан Шелл, ненавидящий человеческих студенток. Юный наследник нефтяной империи был разъярен так, что над его головой закручивался смерч рыжих искр. Он тоже узнал Джемму – оскалился, и она увидела, как зубы у него во рту стали удлиняться, разрастаясь и расширяя челюсть: дракон начал оборачиваться.
При появлении Сальцхоффа люди оживились – пришел тот, кто мог их защитить, и Джемма увидела, как чернокожий мужчина, одетый в светлый костюм в тонкую полоску, как одевались учителя муниципальных школ, направился к телефонной будке и довольно отчетливо заявил, что вызывает полицию. На Джемму нахлынул ужас – она знала, что сейчас произойдет что-то непоправимое. Что-то намного страшнее любого преступления.
– Отпусти ребенка, – прежним грохочущим тоном приказал Андреа, и Джемма с ужасом и восторгом увидела, что спутники Шелла сделали шаг назад, словно Сальцхофф был тем, с кем даже драконам не стоило связываться. Но оскал Шелла сделался еще шире. Он отшвырнул от себя мальчика, тот прокатился по асфальту, сбивая колени и локти, поднялся и, подковыляв к Андреа, с ревом схватил его за штанину.
– Этот подсвинок отирался возле моей машины, – произнес Шелл, и Джемме показалось, что он пьян. Над его головой скользнул лепесток огня, затем к нему присоединился другой. – Ну что, по шашлычку?
В тот же миг он дохнул пламенем.
Андреа успел развернуться спиной к огненной струе, которую выплюнул Шелл – согнулся, закрывая мальчика собой, и его пиджак вспыхнул. Кто-то из зевак заверещал, высоко и хрипло, кто-то шарахнулся в сторону и едва не сбил Джемму с ног. В стороне завыла полицейская сирена, и драконы побежали в сторону припаркованных кабриолетов. Шелл вскинул руки и заорал с хриплой истерической насмешкой, словно юродивый:
– Я сжег Андреа Сальцхоффа! Я! Сжег! Ястреба!
Джемма стряхнула оцепенение и бросилась к фонтанам. Она понятия не имела, что будет делать – в мире не было ничего, кроме огня, который лизал человеческую фигуру, и в этом была такая дикая жуть, что сердце пропустило удар. Учитель, который вызывал полицию, выхватил мальчика из рук Сальцхоффа, поднял на руки, оттащил в сторону. Клетчатая рубашонка дымилась, но мальчик не горел – он обхватил мужчину за плечи и разрыдался.
– Я! Сжег! Ястреба! – проорал Шелл куда-то в небо. Люди ожили: немолодой мужчина сорвал с себя пиджак и принялся хлестать по Андреа, смахивая огонь, а его спутница подбежала к Шеллу и от души, вложив в движение всю свою ярость и ненависть, закатила ему пощечину.
– Тварь! – крикнула она. – Получай, гадина!
Группа молодых парней, которые наблюдали за тем, что происходило у фонтана, из маленького открытого кафе, бросились к горящему Андреа – подхватили его и бросили в фонтан. Воздух наполнился паром, запахом горелого мяса, и Джемма услышала хриплый стон.
Андреа возился на дне фонтана – пытался подняться и снова падал в воду. Молодой дракон изумленно замер, прижимая руку к щеке. Он поверить не мог, что человек, грязь у подножия драконьих башен, способен его ударить. Тотчас же другая женщина, совсем молоденькая, размахнулась и врезала сумочкой ему по голове.
– Давайте, помогите! – крикнул кто-то из парней, забираясь на бортик фонтана. – Вынимаем его!
Вскоре Андреа выволокли на асфальт, расплескивая во все стороны грязно-розовую воду. Он больше не горел, лицо смяло болью, от одежды поднимался дым, и красно-черное, обгоревшее, вдруг проступило где-то в стороне: Джемму качнуло, и она с трудом смогла опомниться и не лишиться чувств. Андреа сжал ее руку и отчетливо проговорил, словно отдавал приказ:
– Иди к Падди. Выступи у него вместо меня. Расскажи.
Капля воды соскользнула по его виску, и каким-то краем сознания Джемма поняла, что молодого Шелла сейчас бьют всей толпой. Люди, которые несколько мгновений назад вытаскивали Андреа из фонтана, теперь бросились на дракона, забыв о том, что он дракон. Запах горелой плоти сделался невыносимым – он выворачивал наизнанку не тело, но душу. Глаза Андреа сделались черными – настолько расширились зрачки от боли.
– Андреа… – прошептала Джемма, не в силах отвести от него взгляда. Как она может куда-то идти и о чем-то говорить, как она вообще может его оставить сейчас? Сальцхофф сдавленно зашипел и повторил:
– Иди к Падди, ну. Нам нельзя упустить… такой случай.
Он оттолкнул Джемму и сел – пиджак и рубашка прогорели, и Джемма не решилась посмотреть на его спину. Где-то плакал ребенок, кричали люди, выли сирены – Джемма погладила Андреа по щеке и кивнула.
– Хорошо, – ответила она, чувствуя, как в ней поднимается что-то очень властное и злое. Андреа прикоснулся губами к ее ладони и Джемма увидела, что по его щеке течет слеза.
Ей сделалось холодно. Очень холодно.
– Иди, – прошептал Андреа, медленно заваливаясь в сторону. Кто-то из зевак подхватил его, устраивая поудобнее; Джемма выпрямилась и пошла в сторону автобусной остановки. Он был прав – им выдался тот случай, который нельзя было упустить. Это было важно не просто для продвижения Андреа Сальцхоффа в президенты – ничто в мире сейчас не было важнее. Офицер полиции и напарник вышли из патрульного автомобиля и замерли, не зная, что делать: то ли арестовывать молодого Шелла, то ли разгонять дубинками тех, кто осмелился метелить дракона. Людей становилось все больше – они шли от торгового центра, из офисов, из магазинчиков и кафе, и Джемма видела их, словно размытую акварель.
Она смотрела и знала, что расскажет обо всем – и понимала, как именно расскажет.
***
– Сегодня я планировал провести прямой эфир с Андреа Сальцхоффом, самым перспективным молодым политиком страны и, возможно, нашим будущим президентом. Но два часа назад на него было совершено нападение, – кресло с Падди Кейвиварном развернулось к зрителям, и обозреватель произнес: – И сейчас рядом со мной фра Джемайма Эдисон, помощница Северного Ястреба и свидетель трагедии.
Гилберт, который стоял в тени за операторами, усмехнулся. Это была не трагедия, а триумф. Обгорелого Сальцхоффа отвезли в больницу, а Джемма приехала в студию Кейвиварна и сейчас сидела в кресле рядом с ним, напряженная, тонкая, натянутая струна. Он представлял, сколько народу сейчас прильнуло к экранам, и чувствовал, как мир начинает бурлить, словно закипающий чайник.
Мир менялся. Гилберт знал, что после программы подойдет к Джемме – и она уже никуда не уйдет, пока не выслушает его и не поверит ему. А она поверит – дьявольщина, да он готов был даже на внушение, лишь бы они разобрались в том, что произошло.
– Итак, Джемма! Расскажите нам обо всем, что случилось. Вы ведь сами видели, что произошло?
– Да, – кивнула Джемма. Она волновалась – а кто бы на ее месте не волновался, сидя в студии Падди Кейвиварна? Бесшумно подошел один из ассистентов, протянул отчет: передачу смотрело шестьдесят три процента зрителей, и их число увеличивалось.
Если бы Гилберт был там, возле этих фонтанов, он добавил бы огоньку – просто потому, что Андреа Сальцхофф как-то замазан в том, что случилось ночью.
– Да, мы с Андреа шли в вашу студию, – продолжала Джемма. Она говорила сдержанно, но было видно, насколько она взволнована, как глубоко потрясена тем, что случилось у нее на глазах. – У фонтанов мы увидели группу молодых людей, один из них тряс ребенка. Якобы мальчик был возле его машины и что-то там повредил.
Падди смотрел с искренним беспокойством и сочувствием.
– Вы узнали кого-то из этих молодых людей?
– Да. Мальчика тряс Максимилиан Шелл, я видела его во время студенческого бунта в Кавентоне, когда он кричал, что поджарит Эмин Леклер, – Джемма покосилась куда-то в сторону – софиты озаряли ее лицо, и Гилберт хотел думать, что она ищет его. Что ей хочется взглянуть ему в глаза. – Андреа бросился к нему, потребовал, чтобы он отпустил ребенка.
Падди нахмурился. Гилберт почти видел, как все, кто сейчас смотрел телевизор, замерли, понимая, какую беду сумел предотвратить Андреа Сальцхофф, человек, который не боялся закрыть собой другого человека от монстра.
– Если я правильно понимаю, то вы говорите о сыне фро Стивена Шелла? Хозяина всея газолина материка?
– Совершенно верно, – кивнула Джемма. – Во время бунта в Кавентоне он был под кислотой. Сегодня у него снова были сужены зрачки. Но ребенка он выпустил… и в ту же минуту плюнул огнем в Андреа. Он горел… вы знаете, я бывшая драконья доля. Я росла в семье Сомерсет, видела и знаю драконов, но… – Джемма сделала паузу, собираясь с духом. – Но я никогда не видела, чтобы человека сжигали заживо. Я знаю, что так бывает, но…
Она поднесла руку к губам. Закрыла глаза. Гилберту показалось, что ее знобит. Джемму сейчас переполняла странная сила, которая почти поднимала ее от земли – Гилберт видел, как она дышит, чувствовал издалека биение ее сердца, ощущал жар, идущий от щек.
Джемма сейчас будто бы сама стала драконом – и готова была сжечь все, что окажется у нее на пути.
– Семьдесят семь процентов, – прошептал ассистент, и Гилберт услышал шум невидимого моря, которое захлестывало королевство. В нем были миллионы человеческих голосов, в нем были гнев, ярость и боль, и Гилберт впервые подумал, что это море может смыть и его тоже.
– Вы испугались, – произнес Падди. Джемма убрала руку от лица – нет, это была не перепуганная ассистенточка Северного Ястреба. Это была сподвижница, и в ней не было ни капли страха.
– Нет, – спокойно и твердо ответила она. – Я не испугалась, это совершенно точно. Я знаю, что не должна бояться, что никто не должен их бояться. В Кавентоне Андреа сказал, что есть закон. Что закон один для всех, и для людей, и для драконов. А значит, мы добьемся справедливости. Мы добьемся, что больше ни один дракон не подожжет человека забавы ради.
Оператор взял ее лицо крупным планом. Сейчас все королевство смотрело на Джемму, и одни захлебывались от ярости, потому что человеческая женщина не смела так говорить, а другие замирали от надежды.
И все, кто сейчас видел Джемму, понимали, что мир изменился, когда Максимилиан Шелл решил, что разобьет ребенку голову о край фонтана, и никто ему не помешает.
– А что было с Шеллом? – спросил Падди.
– Какие-то парни сбросили Андреа в фонтан, чтобы потушить его. Они спасли ему жизнь. Я видела, как женщина подошла к Шеллу и ударила его по лицу, а потом его начали бить. Он больше не дышал огнем. Наверно, не мог поверить, что люди осмелились поднять на него руку. Ребенок плакал, но с ним все было в порядке.
– Фро Сомерсет, вас к телефону, – прошептал ассистент. Гилберт быстрым шагом покинул студию, вышел в коридор и оказался возле секретарского стола – немолодая женщина с пышной химической завивкой протянула ему телефонную трубку, и Гилберт услышал:
– Я не понимаю тебя, Гил. Небом клянусь, не понимаю.
А вот и Стивен Шелл, который, кажется, не чувствует того шума, с которым меняются пласты времени и прошлое навсегда становится прошлым. Он еще пытается угрожать – каждая мягкая вкрадчивая нота в его голосе была полна этой угрозы. Гилберт вспомнил, как однажды Шелл обернулся и поднялся в небо над столицей: в каждой черточке облика огромного бронзового ящера была угроза. Даже ему, дракону, захотелось склонить голову, что уж говорить о людях.
– Ты один из нас. Почему сейчас я вижу эту сучку на экране? Как ты вообще позволил ей оказаться в студии и лить грязь на моего сына? Макс в больнице, его почти изувечили эти людишки! Если бы я там был, от всех осталась бы только копоть. Она сейчас должна молиться и благодарить за то, что все еще ходит по земле!
Гилберт молчал. В трубке воцарилась пауза, и только тогда он спросил:
– Стивен, ты все сказал?
Старый дракон, должно быть, лишился дара речи от такой наглости, потому что Гилберт некоторое время слышал лишь его дыхание да едва уловимый шум помех на линии.
– А раз так, то послушай меня. Времена изменились, Стивен. Чем быстрее ты это поймешь, тем лучше. Чем быстрее ты сообразишь, что надо держать сына в ежовых рукавицах, тем лучше. А пока не трать мое время. У всех нас и без тебя теперь полно проблем.
Он опустил трубку на рычаг и какое-то время хмуро смотрел в конец коридора, туда, где по лестнице спускались сотрудники телекомпании, о чем-то переговариваясь.
– А еще Андреа говорил, что достучаться до справедливости в двери драконьих башен можно только прикладами винтовок, – сказала Джемма. Гилберт обернулся, увидел маленький переносной телевизор на стойке секретаря и не сразу смог поверить в то, что молодая женщина на черно-белом экране была Джеммой. Ее переполняло пламя – Гилберт видел его завитки. – Сегодня он едва не погиб, и это не должно повториться. Наши дети не должны бояться, что их размажут об асфальт, если они прошли рядом с машиной дракона. Мы не свиной шашлык, мы не грязь, из которой поднимаются их башни. Андреа сегодня показал, что готов умереть за это.
– А вы? – спросил Падди. Секретарша смотрела на экран так, словно в нем сейчас была вся ее жизнь. Гилберт вдруг скользнул мысленным взглядом по карте королевства и увидел всех, кто сейчас слушал Джемму – молодых учительниц в полосатых платьях, фермеров в джинсовых комбинезонах, водителей междугородных автобусов, продавцов за прилавками сетевых магазинчиков, санитарок в домах престарелых. Все они вдруг поднялись перед ним, и он еще раз убедился в том, что люди это сила, с которой надо считаться.
– А я готова сделать то же самое. Я клянусь, что добьюсь ареста Максимилиана Шелла за нападение на ребенка и плевок огнем в Андреа Сальцхоффа. Знаете, драконы называют нас свиным шашлыком. Я покажу им, как сильно они ошибаются.
***
Когда прямой эфир подошел к концу, и Джемма вышла из студии вместе с Падди, то ей казалось, что она сейчас взлетит. Просто оторвется от земли и поднимется в небо – выше облаков, выше драконьих башен. Несколько дней назад она и подумать не могла, что сможет оказаться в студии Падди Кейвиварна – и вот они идут вместе и обсуждают новую передачу.
– Значит, вот вам совет профессионала, пригодится, если продолжите работу у Ястреба, – Падди вынул из кармана пиджака пачку сигарет и закурил на ходу, не обращая внимания на запрещающие значки. Впрочем, кто бы вздумал тут ему что-то запрещать? – Продолжайте в том же духе. Сейчас идите в больницу и пишите статью о Северном Ястребе. Большую, сильную. Лучшую. К вечернему выпуску как раз успеете. Предвыборные кампании не навсегда, а вот ваше место в журналистике, – Падди потряс сигаретой, зажатой в пальцах, – это уже совсем другое дело. Что вы хотите, действительно закрыть Шелла за решеткой?
– Хочу, – согласилась Джемма. Они вышли в коридор, и в самом его конце, возле лестницы, она увидела Гилберта – он стоял, перелистывая какие-то бумаги в папке, и парень рядом с ним, должно быть, ассистент, что-то негромко говорил. – Я человек, фро Кейвиварн. И я хочу, чтобы мы, люди, перестали бояться.
Падди усмехнулся. Долговязый, огненно-рыжий, похожий на длинную хищную рыбину, он сейчас выглядел довольным. Таким, словно понял, что делать дальше, и какие выгоды из этого извлекать.
– Отлично. Вот моя визитка, позвоните мне прямо от Сальцхоффа. Послезавтра у меня еще одна передача, но я поменяю тему и жду вас обоих. Если он в самом деле хочет забраться туда, куда лезет, ему надо прийти.
Джемма понятия не имела, что сейчас с Андреа, и как он – когда она ушла от фонтанов и запаха горелой плоти, то слышала, как где-то далеко заныла сирена скорой помощи. Уже в студии Кейвиварну сообщили, что Андреа в клинике святого Йохана, и его жизнь вне опасности. А Гилберт сейчас стоял так, словно ждал ее, и Джемма понимала, что им придется поговорить. Он не даст ей просто пройти мимо.
Распрощавшись с Падди, Джемма направилась к лестнице – в конце концов, она не сделала ничего плохого, чтобы обходить Гилберта по дуге. Он может быть с той, с которой захочет. Если это Сибилла Бувье, то так тому и быть, Джемма ушла из его дома и освободила место. Пусть это больно, любую боль можно перетерпеть.
Можно даже поговорить об этом, не боясь, что расплачешься. Джемме казалось, что все слезы в ней сегодня высохли, когда дракон плюнул огнем в человека.
– Джемма, – Гилберт протянул папку ассистенту, и тот понятливо ушел в сторону лестницы. Кейвиварн докурил в конце коридора и скрылся за дверями студии. Джемма вспомнила старый совет: смотреть в переносицу собеседника, если разговор неприятен, и ответила:
– Привет.
– Ты хорошо выступила, – Гилберт хотел говорить о другом, он смотрел на нее так же, как в их первый вечер, и Джемма подумала: может быть, я вчера сошла с ума? Может, ничего этого не было, и он не занимался любовью с этой певицей? Может, мне все приснилось, а теперь сон закончился?
– Спасибо, – только и смогла ответить она. Вроде бы думала, что не сможет плакать, а вот же, в носу предательски щиплет, и надо смотреть Гилу в переносицу, а не в глаза…
– Послушай меня, пожалуйста, – произнес он, и Джемма опустила глаза, рассматривая носки своих туфель. – Драконы выбирают пару на всю жизнь. Я выбрал тебя, я хочу, чтобы ты стала моей женой, и я никогда не изменил бы тебе, Джемма.
Перед глазами снова поднялся вчерашний вечер, лицо Сибиллы Бувье, которая задыхалась от страсти, всплыло, словно призрак из темной воды. Невидимые пальцы вцепились в грудь чуть ниже яремной ямки, потянули, разрывая душу на части – больше всего на свете Джемма сейчас хотела поверить Гилберту.
И не могла.
– Тогда что я видела вчера? – глухо спросила она и даже испугалась: настолько мертвым и чужим был ее голос. Гилберт взял ее за руку – Джемма не отстранилась, но и не сжала его пальцы.
– Воздействие. То, о чем ты говорила, помнишь? Я сегодня чувствую себя, как с похмелья или после отравления. Кто-то ввел меня в такое состояние, и я сделал все, что он хотел.
“Как же я хочу тебе верить”, – подумала Джемма и спросила:
– Кто может так поступить с драконом?
– Я узнаю, – в голосе Гилберта похрустывал лед. – Пока мне кажется, что это кто-то вроде Стивена Шелла. Очень уж он задет твоими разоблачениями.
Джемма усмехнулась и неожиданно поняла, что ей становится легче. Если Гилберт и сделал то, что сделал, то не по своей воле – его использовали. Сейчас он говорил правду. Когда-то старый фро Сомерсет заметил: “Гил, когда ты пытаешься меня обмануть, то у тебя краснеют уши” – и сейчас уши Гилберта были самыми обычными.
– Хорошо, – кивнула Джемма. Они вышли на лестницу, прошли мимо площадки с лифтами и, бросив взгляд в окно на улицу, Джемма увидела автомобили и автобусы, сбившиеся в пробке, словно испуганные животные.
– Ты вернешься?
– Нет, – ответила она, и это было единственным, что она могла сказать сейчас. – Я тебе верю, Гил. Я тебя люблю, но сейчас мне надо побыть одной.
Гилберт понимающе качнул головой, хотя было видно, что он ожидал другого ответа, и теперь не знает, как поступить.
– Где ты остановилась? – спросил он.
– В “Мяте”. Это на перекрестке Второй Восточной и Пятой улицы.
После клуба Андреа спросил, куда ее отвезти – Джемма не вернулась бы в Малу Страну ни за какие деньги, но и к Андреа ей тоже ехать не хотелось. Он вел себя, как джентльмен, но Джемма прекрасно понимала, чем все это может закончиться.
Ей даже смешно сделалось: Гилберт изменил ей, а она не хотела изменять ему. Не хотела делить кров и постель с человеком, который обещал, что заберет ее у дракона. Тогда Андреа отвез ее в “Мяту”, небольшой, но очень приличный отель, и сказал, что она может оставаться там столько, сколько сочтет нужным.
– Я заеду к тебе сегодня вечером, – сказал Гилберт так, что было ясно: он не примет отказа. – Джемма, мы разберемся с этим. Кто-то морочит нам головы, и я выясню, кто.
– Это точно не Андреа, – они вышли в просторный холл телекомпании, и Джемма удивленно увидела, что сотрудники – секретари, операторы, осветители, ведущие – толпятся возле окон, встревоженно выглядывая на улицу.
По позвоночнику словно провели ледяным пальцем. Джемме почудилось, что она стоит возле запертой двери – если дверь откроется, то она увидит за ней то, чего разум не сможет выдержать.
– Что случилось? – спросил Гилберт. Женщина в розовом костюме и очках в красной оправе, должно быть, редактор какой-то программы, отвернулась от окна и ответила:
– Кажется, там бунт, фро Сомерсет.
***
– А вот хрен тебе я куда поеду! Автобус да, он драконий. А я, – водитель хлопнул себя в грудь широкой смуглой ладонью. – Я свой собственный. Стою здесь и буду стоять! Потому что вот им! – он обернулся и адресовал одной из драконьих башен смачный неприличный жест. Автобус, который он развернул поперек дороги сразу на две полосы, был похож на баррикаду – да он, в общем-то, и был ею.
Остальные водители автобусов и такси поддержали его, давя на клаксоны. Оператор довольно кивнул и опустил камеру – вместе с журналистом, который нес под мышкой папку для бумаг и микрофон в руке, они пошли среди автомобилей в пробке, задавая вопросы шоферам.
– Забастовка? – удивленно спросил Гилберт. С последнего этажа башни величаво соскользнул золотой ящер – раскрыл над городом крылья, поплыл в сторону гор, где лежал элитный коттеджный поселок. Снизу его приветствовали свистом и улюлюканьем.
– Похоже на то, – пробормотала Джемма. Гилберт не успел ее удержать – она пересекла тротуар, вышла на дорогу и, подойдя к водителю такси, который стоял рядом с машиной, спросила:
– Что случилось? Почему вы все тут стоите?
– Потому что нечего им! – ответил таксист и сплюнул себе под ноги. – В тюрьму эту тварь, он чуть ребенка не убил! Он человека заживо считай жег! В тюрьму его, я с места не сойду, пока вон, по радио не скажут, что Шелл за решеткой!
Гилберт почувствовал, как над головой поплыли искры – проступили злость и удивление. Как же быстро все получилось, кто бы мог подумать: стоило Джемме выступить в прямом эфире, ни к чему особенному не призывая, как давно тлеющее недовольство и раздражение вспыхнули пламенем до неба.
Забастовка? Транспортники столицы остановили транспорт, где были? А метро? Поезда хотя бы доехали до станций?
– А вы? – спросила Джемма у другого парня, который ковырял в носу возле черного жука такси.
– За решетку эту мразь, они совсем оборзели на своих башнях, – ответил он и, развернувшись к другим водителям, поднял руку с растопыренными пальцами и принялся скандировать: – Шелла! В тюрячку! Шелла! В тюрячку!
Его поддержали почти все – не только таксисты и водители автобусов, но и простые автовладельцы за рулем. Люди, которые стояли на тротуаре, тоже вскидывали руки, и Гилберт подумал: что будет, когда к этой забастовке присоединятся мусорщики и пекари, врачи и учителя, бухгалтеры и инженеры?
Страну парализует. Жизнь остановится.
Он вышел на дорогу, быстро прошел среди автомобилей и кричащих людей и, подхватив Джемму под локоть, быстро вывел ее уже на другой стороне улицы. Там возле открытого кафе удивленно замерли официанты с подносами в руках, посетители растерянно смотрели на водителей, перекрывших улицу, и Гилберт увидел, как из ювелирного магазина вышла юная драконица в светло-розовом платье и застыла, изумленно приоткрыв рот. Служанка, которая несла ее пакеты с покупками, вдруг быстро улыбнулась, презрительно и яростно, но тотчас же поспешила вернуть темнокожему лицу привычное услужливое выражение.
– Уходи отсюда как можно скорее, – негромко произнес Гилберт. Джемма нахмурилась, не понимая, о чем он говорит, и ему подумалось, что все это было для нее правильным.
Сейчас, слушая эти крики, видя людей, которые готовы были добиваться своего, Джемма была на своем месте.
Девочка, которую привели в чужой дом бесправной драконьей долей, женщина, которую истязал муж, наконец-то могла никого не бояться.
Она наконец-то стала собой. Ей больше не было страшно – а вот Гилберт боялся за нее.
– Куда ты хотела поехать после эфира? – спросил он.
– В больницу к Андреа, – ответила Джемма. Да, предсказуемо. – Я даже не знаю, как он там. Потом хотела написать статью обо всем. К вечернему выпуску “Ежедневного зеркала”.
– Хорошо. Я сейчас должен работать, – Гилберт устало сжал переносицу, вспомнив, сколько сегодня предстоит сделать. – Вечером встречу возле редакции. Без меня никуда не уходи, поняла?
Джемма вопросительно подняла бровь, словно собиралась поинтересоваться, как это он может ей что-то запрещать. Гилберт вздохнул и объяснил:
– Это на самом деле бунт. Если он будет разрастаться, я не хочу, чтобы ты пострадала…
– Гил! Вот ты где!
Он осекся, услышав знакомый голос, и пальцы будто бы по своей воле сжались и разжались. Люди на дороге снова принялись скандировать “Шелла! В тюрячку!” Лицо Джеммы обрело отстраненную окаменелость – выражение подчеркнутой вежливости заледенило его, выморозило до последней черточки.
– Мне сказали в телекомпании, что ты ушел, – Сибилла сегодня была одета исключительно скромно, в платье чуть ниже колена, с рукавами-фонариками. Никаких вырезов, которые не оставляют простора воображению, никакой алой помады – сейчас звезду, которую Гилберт зажег своими руками, можно было принять за секретаршу или воспитательницу. – Хорошо, что я успела тебя догнать.
На Джемму она даже не взглянула, и Гилберту подумалось, что в этом есть что-то очень драконье – смотреть сквозь людей, которые тебя не интересуют, которым ты не пытаешься понравиться. Вдалеке он увидел полицейскую машину, которая безуспешно пыталась пробиться сквозь пробку; что будет, если и полиция примкнет к этому бунту?
– Привет, – угрюмо откликнулся он. – Что-то случилось?
– Я была утром в клинике доктора Хеберта, – ответила Сибилла и гордо улыбнулась. – Срок пять недель, Гил. Вот выписка из карты.
Он нахмурился, не до конца понимая, о чем она говорит – зато Джемма поняла, и холод покинул ее лицо. Она сделалась похожа на растерянного ребенка, которому родители надавали пощечин у всех на виду, и Гилберту захотелось закричать.
– Я беременна, Гил, – снисходительно объяснила Сибилла. Такие вещи, конечно, не говорят на людях, но она сейчас и правда не видела никого, кроме себя и дракона, к которому так хотела забраться не только в постель, но и в жизнь. – У нас будет ребенок.
Пять недель, оторопело подумал Гилберт. Да, как раз два месяца назад они оказались в постели, но…
Джемма прикрыла глаза и быстрым шагом двинулась прочь по улице. Теперь и Гилберт не видел никого, кроме нее; каким-то краем сознания он отметил возмущенный возглас Сибиллы, но все это не имело значения – Джемма уходила от него, и он понимал, что теперь она не будет его слушать.
– Постой, – он догнал Джемму, едва не столкнув кого-то из скандирующих зевак с тротуара. Догнал, развернул к себе и обжегся о лед, который наполнил ее взгляд. – Постой, она лжет. Мы, драконы, всегда знаем о зачатии наших детей, мы это чувствуем. Я понятия не имею, кого она хочет мне подсунуть, но…
– Фро Сомерсет, – выдохнула Джемма, и Гилберт почти увидел струйки ледяного воздуха возле ее губ. – Фро Сомерсет, оставьте меня в покое.
“Внушение”, – сказал себе Гилберт. Отчаяние захлестнуло его с головой – не осознавая до конца, что делает, он прикоснулся к Джемме, чтобы подчинить ее, чтобы она поверила ему и никуда больше не ушла. Он ведь ни в чем не виноват, он не сделал ничего, он…
Джемма вывернулась из его рук, отступила – туман покорности, который начал было заполнять ее глаза, развеялся. “Она тоже в отчаянии, – подумал Гилберт. – Поэтому я не могу на нее повлиять”.
– Джемма, – произнес он, понимая, что уже ничего не исправит и не изменит. – Джемма, пожалуйста, прошу, поверь мне.
– Прощайте, фро Сомерсет, – ответила Джемма и быстрым шагом двинулась вперед – прочь, прочь, не оборачиваясь.
