Текст книги "Дракон выбирает судьбу (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Сядьте, фро Сомерсет! – распорядилась она таким тоном, что Гилберт сразу же опустился на крошечный диванчик рядом с ее столом. – Сядьте! Вы клинику сейчас спалите. Дышите ровно, носом. Вот так, молодец.

Гилберт понял, что готов расплакаться – это понимание сделало его маленьким и несчастным, ребенком, потерявшимся в лесу. Медсестра понимающе кивнула. Села рядом, погладила по руке.

– Ее успели привезти в “золотой час”, – объяснила она. – Врачи все сделают. Возьмите себя в руки, прошу вас. Вы ничем ей не поможете, если тут все вспыхнет.

Гилберт качнул головой, соглашаясь – что еще тут можно было сделать? Его мир рушился – акции падали, драконьи башни рассыпались, словно карточные домики, и Джемма была где-то там, за дверями, и он не мог до нее дотянуться. Он знал, что такое “золотой час” – то время, когда больного можно спасти, если доставить его в клинику, он хотел надеяться, но это не утешало.

– Я… – начал было он и осекся, не зная, как сказать о своем страхе. – Как же так? Она…

Медсестра вздохнула.

– Я видела ее вчера по телевизору. Уже вечером, в повторе. Еле смогла добраться до дома после дежурства… и вы знаете, я так радовалась, что все меняется.

Гилберт горько рассмеялся. Да, все менялось – вот только теперь он этому не радовался. Нельзя было заключать союз с дьяволом, нельзя было отправлять к нему Джемму, нужно было просто пожениться и наплевать на головы всех драконов со своей башни. Да, он потерял бы свой мир – но он и так его теряет, а Джемма сейчас лежит в реанимации, и врач…

– Фро Сомерсет?

Врач обращался к нему уже второй раз. Гилберт поднялся, как-то вдруг оказавшись выше этого усталого немолодого человека в белом халате, и все в его душе содрогнулось – пламя съежилось и ушло, превращаясь в лед.

– Несколько дней она проведет в реанимации, – медленно и спокойно, словно говоря с ребенком, произнес врач. – Мой диагноз – кровоизлияние в мозг после сильнейшего драконьего воздействия.

Гилберт взял врача за лацкан, совсем легонько тряхнул и лишь потом подумал, что здесь и сейчас так поступать нельзя – пусть драконы испокон веков вели себя именно таким образом.

Драконье воздействие? Он что, спятил?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – сказал Гилберт. Врач осторожно отцепил его руку от своего халата и на всякий случай сделал шаг назад. – Никто на нее не воздействовал. Ни одна живая душа. Это невозможно.

– Послушайте, фро Сомерсет, я профессионал, – с гордостью задетого до глубины души человека сообщил врач. – Я здесь работаю неврологом уже тридцать лет и много раз видел, что бывает с человеком после драконьего воздействия. Я умею отличать кровоизлияние после него от всего остального. Томограмма все прекрасно показала, я удивляюсь, как фра Джемма не умерла на месте.

“Умерла на месте”, – повторил про себя Гилберт и почти без сил рухнул на диванчик, уткнувшись лицом в ладони. Кто, какая гадина посмела? Нет, это точно Стивен Шелл – расквитался с ней за то, что она вцепилась в его сына, убил старика Эттиннера…

– Простите меня, – искренне проговорил Гилберт. – Я… я растерян. Я не знаю, что делать.

– Она выживет, – решительно заверил врач. – Конечно, такое кровоизлияние не проходит без последствий, но фра Сомерсет потом будет вести обычную жизнь… если вы тут не спалите все.

В холле сделалось светлее – искр было слишком много, и Гилберт подумал, что ему нужно обратиться. Вылететь отсюда в драконьем облике, выплеснуть пламя в вечерние небеса… Господи, они сегодня говорили о любви у Фрейи Смит! А драконы выбросили его из своего круга, акции падают, и все это кажется таким маленьким, таким бессмысленным.

Врач что-то говорил о часах посещений, но со стороны лестницы послышались уверенные шаги, и Гилберт больше не разобрал ни слова. Андреа Сальцхофф влетел в холл, и Гилберт увидел, что он выглядит испуганным – это почему-то обрадовало его.

Он не драконоборец. Он выпил карвайн, и метка не проступила. Андреа Сальцхофф всего лишь политикан, который рвется во власть – и дьявол, с которым нельзя было заключать договор.

Врач узнал Северного Ястреба – заулыбался так, словно над ним ясное солнышко взошло. Гилберт ощутил прикосновение ярости, ледяной и жгучей одновременно.

– Что с Джейм? – спросил он, переводя взгляд с врача на Гилберта. Вот бы порадовались драконы, если бы увидели его таким – ошарашенным, потрясенным. – Она жива?

– Жива, – коротко ответил Гилберт, понимая: еще одно такое “Джейм”, и он вобьет это короткое имя Сальцхоффу в глотку. Он развернулся к Ястребу, отрезая его от врача и медсестры, и спросил: – Что у вас случилось утром, в офисе?

Левая бровь Сальцхоффа едва заметно дрогнула.

– Ничего. Работали, готовились к выступлению в филармонии.

Медсестра коротко вздохнула. “Полная покорность и туман в голове”, – вспомнил Гилберт слова Джеммы. Способен ли человек на воздействие, подобное драконьему? Сможет ли он повлиять на другого так, что полностью подчинит себе?

– Стивен Шелл не появлялся?

– Нет. Никто из посторонних не заходил.

– У нее кровоизлияние в мозг из-за драконьего воздействия, – поделился врач таким тоном, словно говорил с боженькой, не меньше. Кто-то из драконов решил уничтожить соратницу Северного Ястреба, которая обнаглела настолько, что вышла замуж за дракона. Вполне себе мотив – и что будет, когда это выплеснется к людям?

Драконы убивают девушку, которая осмелилась нарушить правильный и привычный порядок вещей – вот о чем будет говорить то людское варево, что выплеснется на улицы.

– Как? – Гилберт обнаружил, что теперь уже его взяли за воротник. Взгляд Сальцхоффа сделался ледяным и цепким, и он ощутил, что проваливается куда-то в пропасть. – Как ты это с ней сделал?

– Что я сделал? – ответил Сальцхофф вопросом на вопрос. – Или ты?

Над головой затрещал огонь, руки наполнились жаром, и словно бы со стороны Гилберт увидел, как растворяется кожа, выпуская золотую чешую Никто на всем белом свете, никогда, ни при каких обстоятельствах не посмел бы обвинять его в том, что он причинил Джемме боль.

Удар драконьей лапы был легким и непринужденным, наполненным смертоносной красотой – Сальцхофф полетел через холл, только запонки сверкнули. Медсестра взвизгнула, врач шарахнулся в сторону, и Гилберт ощутил обжигающую радость. На какой-то миг он забыл о том, где находится, что случилось с Джеммой – ему было хорошо от того, что он размазал соперника по полу.

Драконы давно не устраивали дуэлей – но Гилберт помнил, как однажды его отец что-то не поделил с родным братом. Тогда два ящера поднялись в небо и схлестнулись там не на жизнь, а на смерть. Казалось, две кометы столкнулись и переплелись хвостами, пытаясь победить.

Это было прекрасно и жутко. Отголосок этой жути очнулся в Гилберте сейчас, когда врач и медсестра бросились к Сальцхоффу, помогая ему подняться на ноги.

– Еще раз появишься здесь, убью, – процедил Гилберт.

Северный Ястреб смотрел на него с веселым презрением – кажется, ему не было ни больно, ни досадно.

Глава 8

Гилберт решил создать союз с Андреа для того, чтобы тот изменил мир – и в новом мире дракон сможет взять в жены человеческую женщину.

Но мир начал меняться, и Гилберт понял, что хочет уже не просто брака с любимой – он хочет уцелеть, когда драконоборец будет жечь драконьи башни.

Негромкий голос все повторял и повторял эти фразы, пока Джемма не вытерпела. Она плыла в темноте – изредка тьма прояснялась, и тогда Джемма видела свою левую руку, беспомощно лежащую поверх простыни, и очертания медицинских приборов. Все, что было справа, не выступало из мрака.

Голос говорил и говорил, наполняя ее голову нудной болью, и в конце концов Джемма не выдержала и ответила:

– Он не будет жечь никакие башни! Ему нужен только один дракон, которого он получит! Ему обещали!

Думаешь, с дьяволом можно договориться? скептически осведомился голос в голове. Думаешь, драконоборец чем-то отличается от дьявола?

“Он же не драконоборец”, – подумала она, и тьма рассеялась.

– Кто не драконоборец? – услышала Джемма незнакомый голос. Она увидела, что лежит в стерильно белой палате, капельница, уходящая в правую руку, мерно отсчитывала лекарство. Женщина в медицинском халате и шапочке склонилась над ней, пристально посмотрела в лицо.

“Я в больнице”, – сказала себе Джемма. Вчера они с Гилбертом были у Фрейи Смит, потом вышли из студии… это было вчера?

– Где я? – спросила Джемма. Голос был чужим – надтреснутым, слабым.

– В больнице, – объяснила женщина. – У вас было кровоизлияние в мозг после сильнейшего драконьего воздействия.

– Никто на меня не воздействовал, – просипела Джемма. В здании телецентра был только один дракон, Гилберт, впрочем, она ведь не могла знать наверняка. Они поженились, и такое нарушение привычного порядка вещей вызвало неминуемую ярость. Драконы разорвали все дела с Гилбертом, но кто-то из них мог выплеснуть злобу и на нее.

Почему бы и нет? Она всего лишь человек.

“Ты человек, – вспомнила она слова Андреа. – Люди должны быть с людьми, а не с чудовищами”.

Когда он такое говорил? Джемма не помнила.

– Вы врач? – спросила она. Женщина кивнула.

– Дежурный невролог, фра Сомерсет.

– Вы… верите в драконоборцев?

Врач пожала плечами.

– Это же легенда. Очень старая.

Наверняка она решит, что Джемма бредит. Потому что только в бреду можно спрашивать о драконоборцах, едва придя в себя после кровоизлияния в мозг. Джемма сама до конца не понимала, о чем спрашивает, но почему-то ей сейчас казалось очень важным – спрашивать, говорить, не падать во мрак снова.

– Скажите как профессионал, – сказала Джемма, и врач едва уловимо улыбнулась. – Их механизм воздействия… на драконов сходен с драконьим внушением?

Врач отсоединила капельницу и ответила:

– Мы на третьем курсе разбирали легенду о драконоборцах с точки зрения медицины. Наш преподаватель говорил, что да, механизм сходен, и драконоборец намного сильнее любого дракона. Это помогает ему победить… на наше счастье.

Джемма кивнула. Голова нудно болела, тело казалось набитым ватой, и она сама не заметила, как снова погрузилась в сон.

Утром ее перевели из реанимации в палату – медсестра поставила новую капельницу и сказала:

– Разлеживаться вам нельзя, фра Сомерсет. Нужно двигаться, нужно пробовать вставать.

– Мне можно читать? – спросила Джемма. – Писать?

Ей сразу же принесли “Ежедневное зеркало”, блокнот и карандаш – врач, который пришел на осмотр, разрешил разрабатывать руку. На первой полосе был репортаж о выступлении Андреа Сальцхоффа. “Северный Ястреб баллотируется в президенты!” – кричал заголовок, а в конце статьи журналист осторожно сообщал, что есть некоторые данные о том, что на выборах Сальцхоффа поддержит ряд драконов. Буквы казались какими-то несуразными, огромными, но чем больше Джемма читала, тем привычнее они становились.

На второй полосе была статья о свадьбе Гилберта Сомерсета – глядя на фотографию из студии Фрейи Смит, Джемма ощущала лишь тоску. Капли лекарства падали в капельнице, медленно, неспешно. Статья в “Ежедневном зеркале” захлебывалась восторгом – дракон взял в жены человеческую женщину, и их любовь стала началом нового мира и надеждой для всех.

Когда в глазах стало жечь, словно туда сыпанули щедрую пригоршню песка, Джемма отложила газету – в тот же миг в дверь легонько постучали, и в палату заглянул Андреа.

– Мне сказали, что к тебе уже можно, – объяснил он. – Как ты?

“Как я? – подумала Джемма. – Понятия не имею. Голова страшно болит”.

Дьявола нельзя обыграть, печально заметил внутренний голос, и Джемма нахмурилась: при чем тут дьявол?

– Жива. Ничего не помню.

Сальцхофф прикрыл за собой дверь, бесшумно прошел по палате и опустился на табурет.

– Я страшно за тебя испугался, – признался он, и Джемма видела, что сейчас Андреа и правда выглядит растерянным и испуганным, словно сам его мир вдруг утратил основу. Протянув руку, он осторожно, будто боясь сломать, сжал ее пальцы, и Джемме неожиданно стало одновременно очень тоскливо и очень легко. Такая светлая печаль приходит осенью, когда понимаешь, что лето ушло, что нигде больше нет его примет, и остается лишь смириться с этим и жить дальше.

– Я тоже испугалась. Мы были у Фрейи Смит, а потом вдруг выключили свет, – Джемма улыбнулась и добавила: – И вот я здесь…

– Уже читаешь? – Андреа кивнул в сторону газеты.

– Да. Доктор разрешил. И сказал, что я легко отделалась.

Андреа усмехнулся.

– Твой муж вчера сказал, что убьет меня, если я появлюсь в больнице.

В виске шевельнулась пока еще не боль – ее тень. “Не смотри ему в глаза”, – неожиданно для себя подумала Джемма и все-таки посмотрела. Взгляд Андреа был полон сочувствия и искреннего горя, он смотрел прямо и не отводил глаз.

– Вы поругались?

– Да. Я решил, что это он воздействовал на тебя… не в первый раз.

Джемма даже ахнула. Гилберт? Зачем бы ему? Нет, такого просто не может быть. В здании был какой-то другой дракон, который решил разобраться с наглой девкой, что посмела выйти замуж за его сородича.

– Но ты все-таки пришел, – сказала она. Андреа улыбнулся. Кивнул.

– Конечно. Я не мог не прийти. Как бы я оставил тебя тут одну?

Пульсация боли сделалась немного сильнее, словно что-то в душе Джеммы протестовало и возмущалось. Она не могла понять, что не так. Это ведь был Андреа – тот, который заступился за нее в поезде, тот, который закрыл собой ребенка от огня, тот, кому она верила… Но Джемма готова была закрыть ему рот рукой, лишь бы он ничего не говорил.

– Я… – начал было Андреа и осекся, словно не знал, как подобрать слова. – Ладно, обойдусь без красивых фраз. Я буду рядом, Джемма, как бы ни был против твой муж. Потому что я влюблен, ты мне дорога, и я не собираюсь сдаваться.

“Влюблен, – повторила Джемма. – Влюблен”.

– Я замужем, – только и смогла сказать она. Улыбка Андреа сделалась бесшабашной и лихой.

– Я знаю, – ответил он. – Это меня огорчает – но не останавливает.

***

– Отлично. Теперь попробуем под диктовку.

Джемма кивнула. Гилберт, который сидел чуть в стороне, разбирая бумаги, посмотрел на нее – она поймала его взгляд и улыбнулась. Врач, который занимался ее восстановлением после выписки из клиники, открыл книгу на новой странице и произнес:

– Как прекрасен осенний лес осенью…

Джемма сжала ручку и начала писать. Физкультура, работа с мелкой моторикой, правильный подбор лекарств и витаминов, и скоро она будет жить, как раньше. Врачи, которые проводили курс лечения, были настроены очень оптимистично, и Гилберт видел, что они стараются не потому, что таков долг их профессии, а оттого, что Джемма имела особое значение.

Выйдя замуж за дракона, его жена стала символом. Знаком и надеждой.

Люби, борись за свою любовь, и все остальное уже неважно. Все, кто встанет у тебя на пути, потерпят поражение.

После того, как Джемму выписали из клиники, Гилберт взял отпуск и занялся ее восстановлением. Впрочем, отпуск был весьма относительным понятием: работы все равно хватало, и Клайв теперь приходил не к шести, а к пяти. Драконы поспешили избавиться от акций семьи Сомерсет, но к удивлению Гилберта, их сразу же перекупили люди, не пожалев денег.

– С вами можно иметь дело, фро Сомерсет, – сказал один из его новых партнеров. – Теперь мы видим, что вам можно доверять.

Джемма ежедневно занималась гимнастикой под контролем тренера, много читала и писала – сейчас вот врач решил продиктовать ей текст для учеников начальной школы. Клайв бесшумно вошел в гостиную, протянул свежий выпуск “Ежедневного зеркала”. На первой полосе Гилберт увидел подборку фотографий: вот Максимилиан Шелл выплевывает лепесток огня в сторону Эмин Леклер, вот скорчился Сальцхофф, охваченный пламенем, вот младший Шелл в наручниках идет от тюрьмы святого Антония. Сегодня был первый день слушаний по его делу. Драконы больше не общались с Гилбертом, они выкинули его за пределы своего круга власти, но он и без того прекрасно знал обо всем: уже готово фальшивое медицинское заключение о душевной болезни молодого дракона, а прокурор готов вцепиться в него так, что не оставит и клочка.

“Народ против Максимилиана Шелла”, – прочел Гилберт. О таком еще весной никто и подумать не посмел бы. Статья Джеммы стала крошечным камешком, который сорвался с горы и разбудил лавину.

Люди ждали и терпели слишком долго. Их передавали драконам в качестве доли, их жгли для забавы, их лишали работы – и вся эта масса, переполненная отчаянием и ненавистью, выплеснула из себя такого, как Андреа Сальцхофф.

– Что пишут, Гил? – спросила Джемма, оторвавшись от диктанта. После болезни она казалась ему хрупкой, почти прозрачной – но та сила, которая всегда жила в ней, теперь будто бы обрела новую мощь. Глядя, как Джемма занимается физкультурой, как читает и пишет под диктовку, как считает до сотни и обратно, Гилберт чувствовал странный душевный трепет.

– Первый день юного Шелла в суде, – Гилберт перевернул страницу. – Северный Ястреб привлекает все больше сторонников.

Лицо Джеммы едва заметно дрогнуло, словно она хотела что-то сказать, но передумала. Сальцхофф правильно понял предупреждение Гилберта, не писал, не звонил, не появлялся. Он напомнил о себе лишь один раз, прислав корзину цветов после выписки Джеммы из клиники – но Гилберт прекрасно понимал, что не стоит вдаваться в грех самообмана. Северный Ястреб их не забыл. Его появление лишь вопрос времени.

Врач продолжил диктовать, и Джемма вернулась к занятию. Иногда, когда Гилберт смотрел на нее, ему казалось, что она хранит какой-то пугающий темный секрет. Словно в тот день, когда съемки у Фрейи Смит закончились в больнице, случилось что-то еще – стало тайной, которая могла все разрушить. Гилберту хотелось узнать, что это, понять, почему Джемма иногда сидит одна в комнате, глядя в окно, и лицо у нее такое, словно она столкнулась с живым мертвецом – но он понимал, что есть тайны, которые убивают, и знал, что однажды Джемма сама все расскажет.

– Сибилла Бувье записала новую песню, – негромко сообщил Клайв. – “Расскажи мне, как тебя любить”. Про драконов. Ротацию на радио ей, конечно, не дают, но в клубах она с ней выступает.

– Зачем мне об этом знать? – поинтересовался Гилберт. Клайв пожал плечами.

– На всякий случай. Наши адвокаты отрезали ее на подходе к судам, так что… Мешать она не будет.

Джемма дотронулась до виска, словно пыталась проверить, убедиться в том, что она жива, что она существует. Они больше не говорили ни о Сибилле, ни о ее ребенке, но до Гилберта доходили слухи о том, что певичка, которая не сумела удержаться на вершине, носит драконье дитя – над ее головой периодически всплывали искры.

Ну и что? Полукровки не имели никакого веса ни в каких раскладах. Да и мало ли, с кем еще спала Сибилла, прокладывая себе дорогу к славе.

– И еще… – сказал Клайв негромко и осторожно, словно боялся, что его неправильно поймут. – Информация пришла буквально только что, от наших полицейских информаторов. В штабе Сальцхоффа нашли прослушку. И есть вполне убедительные доказательства, что с этим связан президент Брук.

Гилберт все-таки выругался – крепко, забористо, по-уличному. Все-таки старина Ларри не выдержал – не смог уйти в отставку тихо и спокойно. Возможно, что-то заподозрил или чего-то испугался.

Скандал будет страшный. И мимо него нельзя было пройти. Любой скандал это деньги, и их надо приобрести, а не потерять. Гилберт знал об этом совершенно точно.

– В Пекло тебя, Клайв, самую скверную новость ты принес на закуску, – вздохнул он. – Ладно, будем с ней работать.

***

Они с Сальцхоффом встретились перед обедом – оставив Джемму на попечение тренера, Гилберт отправился в свою башню, где узнал еще одну скверную новость: конгломерат семей Финниган и Штоуле подписал бумаги о создании нового издательского дома. Они планировали несколько журналов о моде и светских сплетнях, газеты для финансовых кругов и некое скверное подобие “Ежедневного зеркала”.

Все это время Гилберт ждал чего-то в таком роде – вот и дождался. Он сделал вид, что не удивлен, и заметил:

– Что ж, попутного им ветра. Пусть для начала попробуют закрепиться и создать себе имя, – но на душе было скверно. Драконам не нужен был новый издательский дом, они просто хотели показать Гилберту, что прекрасно обойдутся без него, а вот он без них утонет и не выкарабкается. Возможно, Эрберт Штоуле радовался, представляя Гилберта собирающим милостыню.

Ладно, посмотрим еще, кто кого. У Гилберта был опыт и статус многих поколений драконов его семьи, которые занимались прессой. Что было у его соперников, кроме желания сунуть его головой в грязную лужу?

Дрянной день стал еще гаже, когда Гилберт вошел в свой кабинет и увидел Сальцхоффа в кресле для посетителей. Северный Ястреб читал “Ежедневное зеркало” и сейчас был похож не на агрессивного политикана, а на адвоката средней руки, которым был когда-то. Гилберт прикрыл дверь и сухо заметил:

– Не припомню, чтобы назначал тебе встречу.

Сальцхофф усмехнулся. Наверно, собирался спросить, как там Джемма – Гилберт хмуро подумал, что если он и в самом деле задаст такой вопрос, то в ту же минуту полетит из окна.

– Ларри установил прослушку у меня в офисе, – сообщил Сальцхофф без приветствий. – Как-то узнал о нашей с вами договоренности и испугался. Возможно, подумал, что я вытащу на свет Божий его тайные делишки.

Гилберт прошел к столу, машинально взял одну из бежевых папок с документами. Если эту историю раскрутить, как следует, то дело может кончиться импичментом и ускоренным выходом на выборы. А самое главное – эксклюзивом для него, а не для Финнигана и Штоуле. Он вновь почувствовал золотой запах денег, и драконья суть откликнулась, выбросила пригоршню искр.

По-настоящему дракон желает только золота. Такова его природа.

– И? – спросил Гилберт. Раз уж Сальцхофф пришел без приглашения, то пусть рассказывает все сам. Тот усмехнулся.

– Ладно, скажу прямо. Мне не нужен один дракон. Четыре года назад – да, возможно, я бы остановился на нем. Но теперь все изменилось, и ты это понимаешь.

Да, Гилберт понимал. Драконы решили, что смогут заключить сделку с дьяволом и тот удовлетворится сахарной косточкой.

– Я хочу, чтобы ваше племя исчезло, – сдержанно произнес Андреа, и Гилберт неожиданно понял, что смотрит на него, ожидая выброса драконьих искр, словно имел дело со своим сородичем. Сорочка промокла от пота на спине – Гилберту одновременно сделалось жутко и радостно, он сам не знал, почему. – А ты хочешь устоять и сохранить свою башню и влияние. Мне нужна пресса, Гил. Если твои журналисты выкинут Ларри из его кресла, то обещаю, что жить ты будешь долго и счастливо. И эти профаны, твои новые конкуренты, тебя не потревожат.

– Как это ты собрался расправиться с моими конкурентами? – поинтересовался Гилберт. Да, их соглашение в “Мяте” было всего лишь отсрочкой, он давно это понял. Сальцхофф неопределенно пожал плечами.

– Да как тебе сказать… Если ты мой друг, то покупать газеты будут у тебя, а не у Финнигана, – он прищурился и слегка развел руки в стороны, словно представлял заголовок на первой полосе. – Гилберт Сомерсет перевернул мир, когда осмелился нарушить установленный порядок и взял в жены бывшую драконью долю. Он наш, в отличие от его соплеменников – а раз он наш, то ему не о чем беспокоиться. Газеты Финнигана как привезут в киоски, так и увезут, их никто не купит. Ну, может, возьмут пару номеров, но драконов такой результат вряд ли устроит.

“Да, он может это сделать, – подумал Гилберт. – Опыт есть, поход против транспортных монополистов дал драконам понять, что люди будут сопротивляться”.

– То есть, ты задушишь моих конкурентов. А мои журналисты за это дадут пинка старине Ларри, – сказал он. Сальцхофф лучезарно улыбнулся.

–  Все верно. И не забывай о том, что твоя башня устоит, а ты выживешь.

Гилберт не забывал. День выдался жарким, но теперь его бросило в холод.

– Даже удивляюсь, с чего бы такая щедрость, – спросил он, стараясь говорить подчеркнуто равнодушно.

– Все очень просто, – снисходительно объяснил Андреа. – Я предпочитаю работать с профессионалами. Ты – профессионал, ты всегда будешь мне нужен. Потому что можно выковать смену, но на это уйдет много времени… а я не хочу его тратить. А во-вторых, я искренне симпатизирую твоей жене. И не собираюсь ее расстраивать.

Да, в “Мяту” они тогда приехали вдвоем, и Сальцхофф уже был без пиджака, напомнил себе Гилберт и задался вопросом: как, когда он умудрился влезть во все это настолько глубоко?

“Коготок увяз – всей птичке пропасть, – напомнил внутренний голос с отцовскими интонациями. – В конце концов, ты сам этого хотел. Ты сам пошел на союз с этим наглецом, чтобы мир рухнул, а ты взял в жены Джемму на его развалинах. Что теперь тебя не устраивает?”

На мгновение ему почудилось, что он балансирует на соломинке над пропастью. Вспомнились фотографии, которые ему прислали – Джемма танцует в клубе, потом уезжает с тем, кто смог ее утешить в тот момент, когда Гилберту подсунули Сибиллу.

– Если ты сунешься к ней, я тебе шею сверну, – пообещал Гилберт и тотчас же подумал: ничего я не сделаю. Кто-то навел морок на меня, кто-то прислал фотографии, кто-то воздействовал на Джемму так, что она едва не умерла, а я ничего не сделал. Нанял детективов, но пока они ничего не нашли – и вряд ли найдут.

Он почувствовал себя ребенком. Беспомощным ребенком на темном захламленном чердаке.

– Я все понимаю с первого раза, – кивнул Сальцхофф. – Так что, будем считать, что мы пришли к соглашению?

Драконы любят золото и власть. Но больше этого они любят жизнь, подумал Гилберт и ответил:

– Да. Первые статьи будут вечером.

***

– Фра Сомерсет, вы уверены?

Ассистентка, которую к ней приставил Гилберт, была совсем юной девушкой – светлокожей и светловолосой, с тяжелыми косами, уложенными в корону вокруг головы. Но за внешним нежным обликом чувствовалась уверенность и хватка профессионала – Джемма застегнула сумочку, кивнула и ответила:

– Ну конечно, я уверена, Хейди. К тому же, врач сказал, что мне надо больше гулять.

– Сомневаюсь, что присутствие в суде это прогулка, – хмуро заметила Хейди, но больше не спорила: видно, поняла, что Джемма сумеет настоять на своем.

– Мы сразу же отправимся домой, если что, – заверила ее Джемма и, стараясь двигаться спокойно и ровно, так, будто с ней ничего не произошло, направилась к дверям.

– Вы правда хотите написать статью? – спросила Хейди, когда они оказались на улице и пошли к автомобилю: водитель уже открыл двери, и Джемма надеялась, что они успеют уехать прежде, чем Гилберт вернется с работы. Он бы этого не одобрил, Джемма знала точно, но сидеть дома не собиралась.

Хочешь окончательно прийти в себя – живи и действуй. Статья Джеммы о студенческом бунте стала первым камешком, который обрушил лавину на головы драконов, и она знала, что не остановится. Ей надо было увидеть младшего Шелла за решеткой – Джемме казалось, что тогда в ее собственной жизни, в ее душе что-то окончательно изменится.

Ей хотелось расправиться с драконом, чтобы навсегда забыть о том, что когда-то она была бесправной драконьей долей.

“Я слишком много общалась с Андреа, – подумала Джемма. – Теперь мы оба хотим уничтожать драконов”.

От мысли веяло холодом, несмотря на жаркий день. Когда она вспоминала о Северном Ястребе, то за воспоминаниями будто бы таилась некая тайна, и Джемма почему-то знала: если эта тайна откроется, то мир рухнет.

Она подошла к машине, вдруг заметила, как напряглась Хейди, и услышала знакомый голос:

– А, вот ты где.

Джемма сразу же посмотрела на живот несостоявшейся великой певицы. Он еще не выделялся под платьем, хотя Сибилла уже выбрала фасон посвободнее. Хейди завела руку за спину, словно собиралась достать пистолет из-за ремня, и Джемме сделалось смешно.

– Привет, Сибилла, – сказала она, и над головой певицы мелькнула искра. Драконье дитя шевельнулось в ней, и внутренний голос с чужими интонациями заметил: “Гилберт мог и соврать. Он мог чувствовать связь отца и сына, но сказал, что ее не было”.

Должно быть, в этом было что-то мелодраматичное. Разборки жены и любовницы… Джемме надо было рассердиться, звать охрану, но ей было все равно.

Она не почувствовала ничего.

– Хотела узнать, как тебе живется со всемирной славой, – ответила Сибилла. Смотрела так, словно хотела испепелить. – Первая человеческая женщина, которая вышла замуж за дракона.

– Не спрашивай у меня, почему это не ты, – вздохнула Джемма. Со всемирной славой Сибилла не ошиблась: письма, телеграммы, открытки приходили в дом Сомерсетов со всего света. В каких-то были угрозы. В каких-то Джемму называли свиным шашлыком и обещали поджарить. Но в большинстве были самые искренние и теплые слова.

Сибилла хотела славы – такая ее устроила бы больше певческой карьеры. Она бы пригласила модных фотографов, и вскоре в “Ярмарке тщеславия” появилась бы огромная статья о том, как знаменитая певица, которая обязательно станет великой, читает письма с проклятиями и благодарностями.

– Я хотела спросить, как тебе живется? Ты знаешь, что ребенок Гила будет расти без отца, и тебе нигде не жмет?

– Это не ребенок Гила, – с несокрушимой уверенностью ответила Джемма. – Мой покойный муж всегда говорил, что певички неразборчивы в связях, так что поищи его отца в другом месте. Кого-то вроде Максимилиана Шелла, тот не имел ничего против человеческих подружек, когда они…

Джемма не договорила. Сибилла побледнела, и стало ясно: холостой выстрел достиг цели. Почему бы и нет, в конце концов? Сибилла карабкалась на вершины жизни и славы и делала ставку не только на Гилберта.

Ожили водитель и Хейди – в руке ассистентки действительно оказался маленький пистолет, который она направила в сторону певички. Водитель встал между Джеммой и Сибиллой, мягко, но уверенно оттеснил ее в сторону.

– Покиньте участок, фрин Бувье, – посоветовал он. – Вас тут не ждут. Всего доброго.

– Гил бросил мать своего ребенка, – процедила Сибилла, не сводя глаз с лица Джеммы. Джемма никогда не видела голодных вампиров, но подозревала, что они могут смотреть именно с такой алчной ненавистью. – Он и тебя бросит, когда все закончится. Ты будешь ему уже не нужна, и он уйдет. Он никогда не говорил, что кого-то любит! Думаешь, я у него была одна такая?

– Фрин Бувье, перестаньте, иди я вызову полицию.

Джемма обернулась к Хейди и негромко сказала:

– Нам пора, иначе я не успею.

Ассистентка кивнула, открывая дверь автомобиля пошире, и Джемма скользнула в салон. Хейди села рядом, закрыла дверь, и крики Сибиллы оборвались.

– Как вы себя чувствуете? – обеспокоенно спросила ассистентка. Водитель занял свое место, и автомобиль стал медленно выворачивать на улицу.

– Голова не болит, – ответила Джемма, – если вы об этом. Но я хочу убить одного дракона. Очень хочу.