355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лариса Чайка » Кино, масоны и любовь (СИ) » Текст книги (страница 10)
Кино, масоны и любовь (СИ)
  • Текст добавлен: 18 марта 2022, 11:35

Текст книги "Кино, масоны и любовь (СИ)"


Автор книги: Лариса Чайка



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 26

В эту ночь мы так и не уснули. Ирвин отнес меня в свою спальню и в течение нескольких часов мы просто исследовали друг друга – руками, губами, языком. Мы практически не разговаривали, и едва заканчивался очередной оргазм, мы снова начинали наши исследования. С упорством муравья лезущего на вершину горки и сбрасываемого оттуда тонким прутиком, мы продолжали тянуться друг к другу.

Опомнились только тогда, когда в открытое окно послышались голоса, и заурчал двигатель автомобиля.

– Где моя одежда? – просипела я. – Я же абсолютно голая.

– В кабинете, возле двери. Там, где мы ее и оставили.

Ирвин был абсолютно невозмутим, только щурился как кот, объевшийся «Innova». Он раскинулся на кровати, заложив руки за голову, и я непроизвольно залюбовалась его телом. Это тело умело такое… Я опять почувствовала что– то сродни возбуждению. Это его чувства или мои? После сегодняшней ночи я запуталась.

– Я не могу пойти в свою комнату, завернувшись в простыню. Все всё увидят.

– Ну и что? – полное непонимание. – Здесь живут взрослые люди, и «все всё» понимают.

– Это ты не понимаешь, – я закатила глаза. Я… так… не могу.

Ирвин напрягся. Убрал руки, сел на кровати. От него снова повеяло холодом.

– Не беспокойся. Я сейчас принесу твою одежду.

Не поняла! Что не так?

Но он уже вышел, быстро накинув на себя халат.

Странный он человек. Что я такого сказала? И что он успел подумать? Я не привыкла разгуливать, перед кем бы то ни было, в неглиже. Строгое воспитание герцогини ванн Рей не позволяло мне этого. «Держи лицо и манеры – это главное для женщины, уважающей себя», – всегда говорила мне мама. Со Стефаном у нас, конечно, были не платонические отношения, но ничего компрометирующего я себе никогда не позволяла.

Я оглядела спальню Ирвина, впервые приглядевшись к обстановке в ней, и мой взгляд зацепился за небольшой портрет, стоящий на трюмо. Глаза мои распахнулись. Это же я! Подойдя ближе, взяла в руки портрет и пристально его рассмотрела. Нет! Это не я.

Это была другая девушка, очень похожая на меня девушка, но совершенно другая: цвет волос темнее, стрижка не моя, немного другой овал лица, и взгляд… Я никогда не смотрела так наивно.

Так вот почему мистер Брайс смотрел все фильмы с моим участием! Стало любопытно – кто она?

Я успела поставить портрет и отойти в сторону, когда в комнату вошел Брайс с моей одеждой. Лицо его было хмуро и непроницаемо. Перетопчется. Ничего выяснять сейчас не буду. Потом, все потом! Я не спеша оделась, потянулась и проговорила:

– Перестань дуть губы. Ляг поспи, хотя бы два– три часа. Я надеюсь, что сегодняшний вечер будет таким же чудесным, как и эта ночь. Не хочешь пригласить меня вечером покататься на яхте?

Ирвин настороженно смотрел на меня, ничего не отвечая. Я нагло уставилась на него.

– Я не понимаю, – протянул он. – Вам не хватает острых ощущений, мисс Вареску?

– Габи. Мы же договорились звать друг друга по имени. И на «ты», пожалуйста. Думаю, что мы уже достаточно близки, чтобы перейти на «ты»?

– Чего ты хочешь? – устало вопросил он. – Я не актер и не умею играть. Я ни черта не понимаю в ваших играх. Ты хотела поцеловаться – мы поцеловались, ты хотела, как я понял, всего остального – я не смог отказать тебе и в этом, потому что сам до дрожи хотел этого. Но сейчас ты затеваешь какую – то игру, которую я не понимаю.

– Ты о чем? Я очень устала, я отдохну, а вечером, если ты так этого хочешь, мы поговорим. У меня тоже к тебе будет несколько вопросов, – я показала рукой на портрет, стоящий на бюро. – А сейчас, поспи, Ирвин, поспи.

И я выскользнула за дверь. А где мой лифчик? Он принес мне все, кроме него. Я сама пошла в его кабинет, благо он был рядом со спальней. Где же он мой миленький, в черный горошек?

Кабинет был открыт, я беглым взором осмотрела все открытые поверхности, присела и внимательным взором обвела пол. Вон там, под столом, что– то есть. Обошла стол, опустилась на коленки и увидела мой лифчик в дальнем углу. Кряхтя, достала его и, собираясь уже уходить, вспомнила о документах, которые Ирвин засунул в верхний ящик стола.

Что на меня нашло? Я не знаю. Я потянула ящик. Он открылся. Документы масонов лежали сверху других бумаг. Я взяла их в руки и задумалась. Ручка– телепортатор лежала в заднем кармане моих джинсов, я же шла обследовать вчера дом полностью экипированная. Открывалка – в переднем кармане. Ручка – в заднем.

Где – то вдали послышались голоса. Я заметалась. Отправлять – не отправлять? Одна рука сама схватила несколько листков из середины, а вторая поднесла к ним ручку и нажала кнопку.

Все! Они исчезли. Я даже не посмотрела, что там. Акт шпионажа на лицо. Почему – то заныло сердце, стало как– то противно. Я засунула оставшиеся бумаги обратно в шкаф и, подхватив свой лифчик, отправилась в спальню.

***

Руки продолжали трястись, и противно ныло где – то под ложечкой. Что я сделала? Зачем? Может быть, было проще поговорить обо всем с Ирвином вечером? А что мне было сказать ему? «Ирвин, я, знаешь ли, с другого мира и мне очень нужен санкционированный переход, чтобы остаться здесь живой и здоровой, потому что в моем мире я государственная преступница. Отдай мне, пожалуйста, документы масонов и не переживай, что тебя сместят с Главы Совета, этих там, как их? – сильных мира сего. Я отдам тебе за это все свои деньги, ну, и секс, если ты, после такого, захочешь»?

Миленько? Как вы думаете, куда меня после такого признания, он пошлет? Правильно! Далеко и надолго. Что в их мире применяется к шпионам? Электрический стул, урановые рудники?

Я заметалась по спальне. Ничего не буду ему говорить. Я здесь абсолютно не причем. Подумаешь, исчезли какие– то документы. Может быть, их вообще не было. Он читал что– то о климате, а я брала стопку листочков из середины. Страницы пронумерованы не были. Может быть, он их и не хватится. Я вспомнила ту чертову стопку и мысленно застонала. Я даже не посмотрела, что я брала, это были уже какие – то другие сведения. Вдруг, я забрала начало докладной записки, а середину и конец оставила?

Габи, какая ты дура! Куда тебе до Маты Хари! Надо было просто посмотреть, что беру и отправляю. И никаких вопросов бы не было.

Мы с Ирвиным были в кабинете вместе, ушли вместе, и даже если кто– то из слуг увидел, что я выходила из него утром, у меня была уважительная причина – лифчик. Он же видел, что из одежды мне принес? А, если не видел, а просто схватил стопку одежды, валяющуюся на полу у входа? Тогда я сама сегодня вечером скажу, что зашла в кабинет и взяла лифчик.

Я опять застонала. Камеры! Я же так и не узнала, есть ли в кабинете камеры? Но после всего того, что вчера там происходило, мне стало еще страшнее. А если идет постоянная съемка и все сведения поступают куда – то на дисплей, и этот кто– то вчера все видел? Но, Ирвин не мог так поступить со мной! Или мог?

Я сама вешалась ему на шею, я сама фактически заставила его вчера переспать, и у мужчин, наверно, принято хвастаться своими победам? Статус кинозвезды у меня пока еще никто не отменял. Я схватилась за голову и закачалась из стороны в сторону от пришедшей внезапно мысли.

Фрид будет шантажировать мистера Брайса потерей документов, мистер Брайс будет шантажировать меня порнографической съемкой, я буду просить у Фрида, чтобы он вернул документы, потому что не собираюсь на весь мир сверкать голой задницей, и не только… Но, успев узнать Фрида и его отношение к вопросу народонаселения нашего мира, я, фактически, не сомневалась – меня никто и слушать не будет. Я – отработанный материал. Сделала свое дело – и славно. И мне даже дадут санкционированный переход сюда в этот мир, но тогда здесь я столкнусь с не менее сильным врагом – с мистером Брайсом.

Жутко заболела голова, я хотела уже бежать спрашивать напрямую у Ирвина – есть ли у него в кабинете камеры, но затормозила. Хватит истерики! Спокойнее, Габи! Подождет до вечера. Дело уже сделано! И сделано не до конца. Я не знаю, все ли страницы из запроса я взяла? Хочешь – не хочешь, это надо проверить, нужно срочно бежать в кабинет, лифчик взять с собой для отмазки и посмотреть – не осталось ли лишних страниц, которые способны уличить меня.

Я натянула халатик. В карман его засунула злополучный лифчик и рысцой ринулась к кабинету олигарха.

Но здесь меня ждало разочарование. Я практически нос к носу столкнулась с Кертисом.

– Вы что – то ищете, мисс Вареску? – обратился он ко мне. – Как ваша нога?

Я и забыла про ногу, шла – то уже без хромоты.

– О, отлично, Кертис, – защебетала я, – Стив просто кудесник. После его укола, я замечательно себя чувствую. Я вышла…. – я затормозила, не зная, что сказать. – Я искала вас.

– Я вас слушаю.

– Я хотела бы, чтобы ко мне в спальню принесли завтрак или обед, что у вас там по расписанию?

Вот это кинодива! Толстый прожорливый суслик, который все время требует еды, да еще же и сам бегает за ней! Но мне было решительно все равно, что обо мне подумают. Да и голова после бессонной ночи работала плохо.

– Вам не обязательно было искать меня по дому, мисс Вареску. Разве вам Вероника не сказала, что у вас в спальне есть кнопка вызова, а телефон у меня всегда со мной?

– Телефон, – живо заинтересовалась я. – Мистер Брайс мне говорил, что телефон только у него в кабинете.

– Это внутренний телефон. Он покрывает территорию дома и прилегающих к нему окрестностей. Площадь у нас большая, а я как дворецкий должен быть в курсе всех событий. В каждой гостевой спальне кнопка вызова и динамик. А у меня вот – телефон.

Он показал мне обычный мобильник.

– Еще я шла в кабине для того, чтобы позвонить другу.

Кертис озадачился.

– Так вы хотели завтракать или позвонить?

– А что – одно исключает другое? – огрызнулась я. – Я хотела найти вас и заказать завтрак к себе в комнаты, а заодно позвонить другу, поэтому и шла в направлении кабинета.

Уф – ф! Выкрутилась.

– Мистер Брайс приказал оказывать вам во всем содействие. Проходите в кабинет, мисс Вареску. Телефон на столе.

Я снова вошла в этот злосчастный кабинет, подошла к столу, на котором стоял телефонный аппарат старого образца и радиотрубка без провода, взяла ее и оглянулась на Кертиса.

– Мне бы хотелось поговорить наедине. Вы меня понимаете?

– Очень сожалею, мисс Вареску, но кабинет я должен запереть. Вчера мистер Брайс работал допоздна и оставил дверь открытой, я как раз шел ее закрыть. Трубку вы можете взять к себе в комнату, я переключусь на вас, и разговаривайте, сколько вам будет угодно.

Кертис подошел к столу, нажал несколько кнопок на самом аппарате, трубка засветилась зелеными огоньками.

– Все готово. Когда поговорите, сообщите, пожалуйста, мне, я приду и заберу ее.

Да, это устройство куда допотопнее того телефона, что дал мне Фрид. Магия рулит!

С кабинетом не получилось! Ладно. Надо занять сегодня Ирвина, а потом придумать что – нибудь, чтобы заглянуть сюда еще раз одной. Я только сейчас поняла, как мне повезло вчера!

Взяв трубку, я вернулась к себе в спальню. Ну, что ж, сначала – Стефан. Гудок, второй, третий…

– Стефан Голден слушает вас, с кем я говорю?

– Здравствуй, Стефан, это я.

– Габи, любовь моя, – голос Стефана просто пел, – безумно скучаю по тебе. Как отдых? Ты поговорила с Брайсом насчет Баррингтона?

– Пока не было возможности, Стеф, мы вчера ныряли с аквалангом, и я растянула щиколотку…

– Ты, что? – тут же заревел наш режиссер. – Ты можешь ходить? У тебя еще три сцены в полный рост. Что ты со мной делаешь?

Во мне зрела величайшая злость. Я быстро выдохнула и прошипела:

– Замолчи, наконец, придурок, и выслушай меня полностью, не перебивая. – Я закатила глаза и, стараясь говорить максимально спокойно, продолжила. – Я… Вчера… Подвернула ногу… Здесь… Есть … Доктор. Он сделал мне чудодейственный укол, и я проспала весь день. Зато сегодня встала, как новенькая. У меня уже ничего не болит, и с ногой все в порядке, если тебя это интересует. Я позвонила тебе, чтобы просто поговорить, а ты опять нагнетаешь. Выразил хотя бы соболезнование, а ты кроме съемок ни о чем не можешь думать.

– Габи, Габи, прости, прости. Ты же знаешь, как я нервничаю, когда дело идет к финалу. Вчера вдрызг поссорился с Алеком. Наснимал какую – то лажу, еще и спорит со мной. Кто режиссер я или он? Вот скажи мне.

– Ты, Стефан, ты, – я устало закрыла глаза.

– Это же мой фильм?

– Твой, Стефан, твой.

– Так почему какой– то операторишка будет меня учить, как и что мне снимать?

Это уже вконец становилось невыносимо.

– Ладно, Стефан, пока. У меня не будет, наверно, больше возможности позвонить…

– Подожди, Габи, подожди. Я хотел спросить: как ты там? Кайф? Что делаете? Кто из гостей там еще? С кем познакомилась? На инвестиции следующего фильма никого нельзя раскрутить?

– Я одна. Ну и мистер Брайс, разумеется.

– Как одна? – Стефан даже растерялся. – А гости? Мне Сэм говорил, что там будет несколько богатых семей.

– Вот и спрашивай у своего Сэма, – фыркнула я.

– Габи – и–и, – заревел Стефан, – ты что, сучка, спишь с ним? Немедленно приезжай домой, слышишь? Немедленно!

– Стефан. Прекрати верещать. Ты же знаешь, что я не люблю этого. Я сейчас повешу трубку.

– Нет, нет, подожди. Я не это хотел сказать, Просто, пойми, мне обидно, что ты обманула меня, а сама уехала трахаться с этим миллиордеришкой.

– Я не обманывала тебя, Стефан. Я до последнего не знала, кто и что здесь будет. Я просто давно хотела отдохнуть, а море и океан это моя мечта, ты же знаешь. Кроме того, мы спускались под воду. Это…. Чудесно! Закончим фильм, поеду отдохнуть на океан, и обязательно буду нырять.

– О, кстати, Габи, Сэм Фрид еще вчера говорил со мной об этом. Приглашает после съемок на один из островов. Бунгало в нашем распоряжении, и еще там много разных причиндалов – яхты, серфинг. Он за все платит.

– Стефан, я никуда не собираюсь ехать с Сэмом Фридом, впрочем, как и с тобой. Я поеду одна. Нам надо отдохнуть друг от друга. Зачем вам, молодым и красивым мужчинам, скучная дева с книжкой и аквалангом? Найдете там себе загорелых мулаток, повеселитесь, устроите пару оргий. Все как ты любишь.

– Нет, Габи, – Стефан тяжело вздохнул, – не надо больше мулаток. Ты уехала и мне очень плохо без тебя. Знаешь, как руку или ногу отрезали. Давай уже как – то оформим наши отношения? Я, наверное, уже созрел для семейной жизни.

Ого! А вот это уже что – то новенькое! А я только– только собралась ему сказать, что ухожу от него. М – да, ситуация! Ну, что ж придется перенести разговор. Мне хотелось поговорить с ним спокойно, без его эмоциональных всплесков и суицидальных взбрыков.

– Хорошо, Стефан, – как можно мягче сказала я, – я вернусь, и мы обязательно поговорим об этом.

ГЛАВА 27

На повестке дня теперь был разговор с Фридом. Вызвала Кертиса, передала ему радиотелефон, поблагодарила за обед, который мне принес сам маэстро Луиджи. Съела пару ложек томатного супа – пюре с морепродуктами, закатила глаза, показывая блаженство, и проговорила:

– Чудесно! Никогда ничего подобного не ела!

Маэстро расплылся в улыбке и, довольный, тоже покинул мою комнату. Я подождала несколько минут, выглянула в коридор – никого. Потащилась в гардеробную выковыривать из сумки телефон Фрида, тут же, в гардеробной состоялся наш разговор.

– Алло, это я, Габи, – понизив голос, начала я.

– Добрый день, Элла, а я уже жду вашего звонка. Вы молодец. Прошли только сутки, а у нас уже такой ценный материал.

– Сэм, а что я вам там послала?

Он весело хохотнул.

– А вы даже не смотрели, что отправили?

– Не до этого было, – огрызнулась я. – У него лежала целая стопка этих документов, он их читал. Я взяла на ощупь немного листиков из середины и сразу же их послала. Меня могли увидеть.

– Ну, что ж. Это хорошая работа. Даже если у вас больше переправить ничего не получиться – это уже прецедент.

– Вы не понимаете, что я у вас спрашиваю?

Я напустила в голос угрозу. Как со Стефаном, ей богу! Неужели все мужики одинаковы?

– Я просто не понял вопроса. Объясните.

– Повторяю, – голосом учительницы начальной школы затянула я, – я взяла стопку листков из середины. У него там было несколько докладных записок. Я успела прочитать только про светтонцев, они предлагали свою помощь в устранении глобального потепления взамен Индийского океана.

– Даже так? Ага, ага. Интересно.

– Так, что насчет того, что я послала вам? – уже не выдержав, рявкнула я. – Пропажа будет видна, если все листки шли по порядку?

– Боюсь, что да, Элла. Вам не повезло – вы взяли окончание одной докладной записки и начало другой. Два дела сразу.

Я мысленно застонала.

– О чем там говорилось?

– Вы собираетесь выкрасть все полностью?

– А что мне еще остается? Может так хоть не заметит.

– Не думаю.

– Что вы имеете в виду? – насторожилась я.

– На каждой докладной записке свой масонский знак. Их девять. Столько же и докладных записок. На каждом заседании Совета принимаются три наиболее важных и полезных для этого мира решения. Шесть отклоняются. Мы уже трижды вносили свое предложение, но оно всегда входило в шестерку непринятых. Хотелось бы в этом году, чтобы его утвердили. Мы же не требуем океанов, хотя нашему миру тоже бы не помешало большее количество воды, но если бы это зависело от меня, я бы выбрал Атлантический.

– Да подождите вы со своими имперскими замашками. То есть вы с самого начала знали, что чтобы я не украла, это будет заметно?

– Да, знал, – послышался холодный ответ с той стороны.

– Значит, вы заранее оправляли меня на провал?

– Ну почему же. Это мы тоже продумали. Я же говорил вам, что вам нужно влюбить в себя Брайса. А что, вы еще не затащили его в койку?

Я застонала.

– Вы мерзкий и отвратительный человек. Я вам поверила.

– Остановитесь. Не надо говорить то, за что вам в скором времени будет стыдно. Я, мерзкий и отвратительный человек, буквально с боем отстоял вашу кандидатуру на эту миссию. Я, мерзкий и отвратительный человек, пытаюсь сохранить вам жизнь. Вы знаете, что ваш переход уже ни для кого не секрет? Что вашу помощницу, Хельгу кажется, уже две недели держат под арестом? Я, мерзкий и отвратительный человек, открыл в вас Дар, чего не удосужились сделать ваши родители, которых вы так любили. И, наконец, я, мерзкий и отвратительный человек, дал вам магическую клятву, которая в случае неисполнения унесет мою жизнь. Я настолько мерзкий и отвратительный человек?

Мой запал пропал.

– Простите, Сэм. Я не подумала об этом. Просто, я впервые… я не знаю… Я отвратительно себя чувствую.

– Я понимаю, девочка, – голос Фрида был глубок и печален. – Неужели вы думаете, что я послал бы вас в это пекло, если бы был другой выход? Вы мне очень нравитесь, Элла. Я хотел говорить с вами об этом, когда вы вернетесь. Не умею говорить красивые слова, служба выбила из меня всю романтичность, но я надеялся, что вы ответите на мое чувство. Если мы будем с вами вместе, я постараюсь сделать так, чтобы вы были счастливы.

У меня, во время его речи, постепенно открывался рот, и удивленно поднимались брови.

– Я нравлюсь вам, и вы послали меня в постель к Брайсу? – Это единственное, что я могла спросить у него.

Злой смешок на той стороне.

– Не надо. Я просто бешусь, когда представляю его в постели с вами. У вас все было?

Повисла пауза. Я не знала, как будет лучше ему ответить.

– У вас всё было, – утверждающе проговорил он. – И как он в постели? Лучше Стефана?

– Это не ваше дело. Вы сами этого хотели. Я сделала так, как хотели вы. Какие ко мне претензии?

– Ну, что ж. Это все ерунда. Если это ваша плата за свободу, я готов принять ее.

– Остановитесь, Сэм. Я не намерена обсуждать свой адюльтер с кем бы то ни было.

– Элла, – на той стороне голос был тихим и тоскливым. – Нашему миру очень нужно это решение. Я патриот, у меня такая работа, в конце концов. Я только прошу вас, не влюбляйтесь в Брайса. Я уже сто раз пожалел, что отправил вас к нему. Брайс – сильный соперник. Не влюбляйтесь в него, пожалуйста.

Ну, пошла трагедия! Надо как– то разрядить обстановку.

– Причем тут Брайс? У него уже есть невеста! Миссис Ильза Лонгман, а у меня Стефан. Он собирается мне сделать предложение, когда я вернусь. Мы сегодня разговаривали с ним об этом.

И я, наконец, услышала искренний смех:

– Ну, со Стефаном я, как – нибудь, справлюсь.

ГЛАВА 28

Как мне было себя чувствовать после этих двух оглушающих новостей? Стефан делает мне предложение! Фрид, оказывается, любит меня! Или не любит? О любви он не говорил. Сказал, что нравлюсь, сказал, что хочет, «чтобы мы были вместе». Обтекаемое понятие.

Да и как мы можем быть вместе, если мне заказана дорога в мой родной мир, а он как «патриот» (его слова, а не мои), наверняка захочет вернуться домой? Правда, я не спросила, сколько ему еще работать здесь, может просто он готов провести рокировку? Я из пентхауза Стефана переезжаю к нему. Весело! «Переезжая шлюшка Габи Вареску меняет мужчин как перчатки», – передо мной встали заголовки газет желтой прессы.

Но даже не это беспокоило меня. Меня привела в недоумение наша ночь с Ирвиным. Я была как под гипнозом. Никогда в жизни не испытывала подобных чувств. Тело приятно ныло, а губы сами собой складывались в улыбку. Я уже поняла, что по одному мужчине нельзя судить обо всех.

Стефан с его жарким эгоизмом, с его вечными экспериментами в постели, так и оставался режиссером по сути. Он командовал, что и как мне делать, вечно разыгрывал какие – то сценки на накале страстей.

Как актрисе мне это было интересно, особенно в первые годы нашей интимной жизни, но годы проходили, а ничего не менялось. А кто бы захотел после основной работы оставаться на вторую смену? Я усмехнулась, вспомнив старый анекдот, где красавице на пляже, девице определенной профессии, все мужчины казались «станками, станками, станками».

Вчерашняя ночь, а точнее, сегодняшнее раннее утро просто ошеломили меня. Может быть это потому, что у меня открылся Дар? Я не смогла бы понять, где заканчиваются мои и начинаются чувства Ирвина, и все, что мы делали сегодня, было прекрасно, и мне очень – очень хотелось это повторить.

Итак, логически поразмыслив, я пришла к следующему выводу: я ничего не знаю ни о мужчинах, ни о сексе. Открывшийся Дар давал мне какие – то новые ощущения, и с этого дня я должна считаться с этим. Стефана, после сегодняшней ночи, точно брошу. Ирвин, узнав о том, что я сделала (то, что он узнает, у меня уже не вызывало никаких сомнений), сам бросит меня. Ну, а Фрид – темная лошадка. Я почувствовала его похоть там, в кафе, и не могу сказать, что мне это понравилось.

Три кандидата и со всеми я в пролете. Габи, Габи! Брось ты эти дурные мысли. Сосредоточься на главном: Фрид сказал, что Хельга под арестом, ее срочно нужно освободить, поэтому делай свои шпионские дела и молчи в тряпочку. Сначала семья, а потом – все остальное.

***

Я все– таки подремала, а когда надумала встать, солнце уже клонилось к закату. Непременный душ, потом переоделась, подкрасилась и нажала все – таки эту кнопу вызова Кертиса.

– Добрый вечер, мисс Вареску, – раздался из динамика его невозмутимый голос, – чем могу вам помочь?

– Кертис, а где мистер Брайс? Мы договорились с ним о прогулке на яхте, – надо быть понаглей, и если он ничего не сказал, будем выдавать желаемое за действительное.

– Мистер Брайс в кабинете. Просил предупредить, когда вы проснетесь. Яхта уже готова, машина у крыльца.

А вот это очень хорошо! Мне нравилась исполнительность олигарха.

И опять во мне проснулся ненасытный суслик:

– Ужинать, я так поняла, мы будем на яхте?

– Да. Я уже все приготовил. Вернее, приготовил Луиджи, а я отвез все на борт.

– Вот и замечательно. – Настроение резко поднялось. – Скажите мистеру Брайсу, что я готова.

Я спустилась вниз и уселась на заднее сиденье автомобиля, предполагая, что мы поедем в той же компании, что и вчера. Но Ирвин, выйдя из дома, сразу направился к кабине водителя. Я засмущалась, не зная как себя вести. Он тоже молчал, только кивнул мне, когда садился. Не хотите говорить? Ну и не надо. До яхты доехали молча, поднялись на борт. Сегодня здесь никого не было, только мы одни.

Ирвин сразу же встал к штурвалу, и мы направились в открытый океан. Мягкий темный вечер опустился на землю. Берега уже было не видно, а мы все мчались и мчались вперед. Я просканировала своего спутника, надо же мне знать, как себя с ним вести? Почувствовала горечь, недовольство и злость, и опять эти умножения трехзначных чисел.

Обследовав яхту до последнего закуточка, вдоволь надышавшись океанским воздухом и не дождавшись ни одного слова от Ирвина, я сама решила подойти к нему.

– Мы уже достаточно отплыли, Ирвин? Надеюсь, вы найдете дорогу назад?

– Да, без проблем. Я включу навигатор и поставлю на «автопилот», мы вернемся тем же самым путем, каким приплыли сюда.

– Тогда, может быть, поужинаем? Там внизу накрыт очень соблазнительный стол.

– Как скажете, мисс Вареску.

Я не стала его поправлять, повернулась и пошла вниз, в салон, где был накрыт шикарный стол.

Мы расселись на разных его сторонах. Ирвин предложил мне вина, я выбрала, он налил, а потом мы принялись в тишине поглощать ужин. Чем – то мне эта сцена напомнила ужин в «Монмаранси». Мы тоже тогда начали с молчаливого поедания рыбы.

– Ты принципиально решил со мной не разговаривать? – не выдержала я.

– Я готов. Задавайте тему. Вы моя гостья, и я хочу, чтобы ваш отдых здесь прошел как можно лучше.

– Почему мы снова на «вы»?

– Извини, привычка. О чем будем разговаривать? Могу рассказать об устройстве этой яхты, она уникальна в своем роде.

– К черту яхту. Я хотела поговорить о сегодняшней ночи.

Он на несколько секунд замер, потом откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и произнес:

– А что насчет ночи? Тебе не понравилось? Есть какие– то другие предложения?

А он меня бесит! Я закусила губу и удила и понеслось:

– Нет, мне все очень понравилось, так понравилось, что я готова повторять это снова и снова, только я не поняла, почему у тебя в конце так испортилось настроение? Я не могу понять, почему портрет девушки, очень похожей на меня, стоит у тебя в спальне? И где – то в глубине себя я все– таки понимаю, что ты хотел ее, а не меня. И это….. по меньшей мере, обидно.

Я закусила губу, стараясь не расплакаться. Почему– то сейчас, высказав ему все это в лицо, мне стало так себя жа – а–алко и оби – и–идно. Ирвин вскочил со своего кресла, подбежал ко мне и крепко прижал к груди. Его большая ладонь нежно гладила меня по спине, а губу шептали успокаивающие слова:

– Т – шшш, не надо плакать, девочка. Я дурак, я должен был сразу тебе объяснить…

– Что объяснить? – Я подняла к нему глаза. – У тебя поэтому испортилось настроение?

– Извини, я взбесился по поводу одежды. Ты явно не хотела афишировать наши отношения, ты не захотела, чтобы кто– то узнал о нас. Я подумал …. Так, ерунда, – он встряхнул головой.

– Ты подумал, что я искательница приключений?

– Ну, что– то в этом роде, – пробормотал он. – Я подумал, что для тебя наша ночь была всего лишь эпизодом. Ты оказалась здесь случайно, произошло то, что произошло, а потом ты вернешься в город к своему режиссеру, напрочь забыв обо мне. Твоя жизнь вернется в свое русло, а я не хочу этого. Я люблю тебя, я хочу, чтобы ты осталась со мной.

О – о–о! У меня непроизвольно открылся рот.

– Я уже давно решила оставить Стефана, – почему– то сказала я. – Просто…. Мне его жалко. Он, как ребенок.

– Может быть, я спешу, и тебе это покажется странным, но я люблю тебя давно.

Я недоверчиво хмыкнула. Он покачивал меня в своих объятьях и тихо – тихо говорил:

– Та девушка на фотографии – это Мэл. Мы учились с ней вместе в Гарварде. Она погибла. Мы любили друг друга. Я не могу описать словами то, что чувствую, поэтому рассказываю, как могу. Она единственная девушка, которую я любил. У меня были женщины – разные, не скажу, что много, по необходимости. Но такого, что я чувствовал к Мэл, я не чувствовал больше ни к кому.

– Как она погибла?

– Гонки на мотоциклах. Это я привил ей любовь к «Железным коням». Это я, в тот день, не запретил ей участвовать в гонках. «Последний раз и все, Ирвин, – говорила она тогда мне, – скоро мне будет нельзя». Она была беременна от меня. Шесть недель.

– Она погибла беременная? – я вскрикнула от ужаса.

– Да, и я знал об этом. Просто в молодости все воспринимается проще. Живота видно не было и вообще, она была такой же, как всегда. Мы собирались пожениться, просто с деньгами тогда было туговато. Я же рассказывал, что последние два курса сам платил за Гарвард.

– Да. Мы похожи, – медленно проговорила я.

– Я, когда увидел тебя в том первом фильме, просто глазам своим не поверил. Пересматривал его раз десять за ночь, и в основном те сцены, где играешь ты. А потом, я захотел больше узнать о твоей жизни. Ты извини, но ты все это время была под наблюдением.

У меня пересохло в горле. Вот и финал. Вы разоблачены, мисс Вареску.

– Что ты имеешь в виду? – еле выговорила я. – Круглосуточное наблюдение?

– Нет, конечно, нет. Я имел в виду, что за тобой и твоими успехами присматривали определенные люди. Я знаю о школе мастерства, я знаю, что ты занимаешься самообразованием, куда ездишь отдыхать и с кем, какие магазины посещаешь, что покупаешь себе. Знаю, когда болеешь, знаю, где и сколько раз в неделю занимаешься фитнесом. А еще, когда у меня плохое настроение, я смотрю твои фильмы. Я давно уже хотел с тобой познакомиться, но считал это нечестным по отношению к тебе, к Мэл. Ведь дважды нельзя войти в одну воду?

– Да. Нельзя. Ты любишь не меня, ты продолжаешь любить Мэл.

– Нет, Габи, все не так. Все так перекрутилось за последнее время. Скажу честно, я сначала дал согласие на твое участие в благотворительном вечере, а потом передумал. Жили же мы на расстоянии? И ничего.

– Ты тогда буквально заморозил меня взглядом. Мне было очень неуютно. А потом что – то изменилось?

– Да. Я вышел на балкон покурить, а ты попросила у меня сигару. Когда я дотронулся до твоей руки, меня просто пробил заряд электричества. И аукцион– я просто не мог не выиграть, мне так захотелось узнать тебя ближе.

– Так вот, почему ты так странно себя вел в «Монмаранси»?

– Почему странно? Ты дала мне сразу понять, что не собираешься становиться, чей бы то ни было любовницей. Я… г – мм… максимально способствовал этому. А когда ты сама меня поцеловала, я понял, что пропал. Знаешь, чего мне стоило удержаться?

– Чего?

– Только моя страсть к математике помогла мне, я умножал в уме трехзначные числа, в определенный момент готов уже был перейти к четырехзначным.

Я засмеялась. Так вот откуда эти математические экзерсисы?

– Ирвин, так у тебя просто железная сила воли!

– Я научился не потакать своим желаниям. Только с вами вышла осечка, мисс Вареску, – нежно – нежно прошептал он мне на ухо.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю