Текст книги "Принцесса дачного поселка"

Автор книги: Лана Балашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

  Он увидел Сергея и смутился. Лиза твердо на него посмотрела и сказала:

  -Илья, ты же обещал.

  Илья прикусил губу и протянул Лере свою папку. Она неуверенно взяла ее:

  -Что это?

  Планшет оказался большим альбомом, в половину формата листа ватмана. Лера поднялась и включила свет. Мы раскрыли альбом.

  Все его страницы были заняты карандашными эскизами. Лера внимательно всмотрелась и вдруг ахнула, прижав руки к груди:

  -Да это же я! – Она всмотрелась и тихо сказала: – Только в жизни я не совсем такая. Ты меня прямо красавицей тут представил.

  Она перевернула еще несколько листов, внимательно всмотрелась и засмеялась:

  -Вот это, конечно, я за пианино, а вот у этой девушки глаза и линия бровей мне отчетливо напоминают кого-то другого! – и она покосилась на Лизу.

  Та с недоверием повернула альбом к себе, присмотрелась к рисунку и, слегка покраснев, сказала:

  -Мы, собственно, пришли не из-за этого. Илья, не тяни!

  Он посмотрел с высоты своего почти двухметрового роста на нее и вздохнул:

  -Сергея уже выпустили, какая необходимость в моих рассказах? Тем более, что ничего особенного я не видел!

  Лиза сердито глянула на него, и Илья послушно кивнул.

  Он раскрыл одну из последних страниц альбома. На ней Лера была нарисована в очень открытом вечернем платье, она полулежала или даже спала на низком диване, свесив одну руку. Полуразвившиеся локоны прически разметались по подушке, из-под вечернего платья выглядывали босые ножки. Портрет был не закончен, но лицо и фигура спящей девушки были вполне узнаваемы.

  Сергей поднял глаза на Илью:

  -Я понял. Той ночью ты тоже выходил из дома?

  Илья кивнул.

  -Я не мог уснуть. Была сильная гроза, уже начался дождь. Я выглянул в окно, и увидел, как ты прошел через калитку. Мне стало любопытно, и я спустился вниз, просто спрыгнув с балкона. Я понял, что ты с кем-то разговариваешь в библиотеке. Еще в ресторане я заметил, что Ксения поглядывает в твою сторону, и подумал, что вы с ней... А потом я решил, что мне нужно увидеть Леру. Я поднялся на веранду и в свете молний нашел ее спящей на веранде. Я не могу этого объяснить, но я не смог уйти. Кроме всего прочего, обратная дорога была закрыта, вы с Ксенией еще были в библиотеке. Потом я увидел, что Лера проснулась, тут же вернулся и ты. Я видел, что ты стал ее обхаживать, и мне было противно, что ты то с ней, то с этой Барби. И за Гошку было обидно. Я тогда разозлился ужасно, решил, что пойду в дом, возьму ружье и выстрелю в окно. Не знаю, почему эта идиотская мысль пришла мне в голову, но только я влетел, весь мокрый, в дом, схватил первое попавшееся ружье, и тут наткнулся на деда. Уж не знаю, как это ему пришло в голову, только он решил, что я хочу застрелить кого-то. Себя, или Леру, я даже не знаю. Он отобрал у меня ружье и был так сердит, что я мгновенно пришел в себя. Я пытался ему объяснить, но он, кажется, не слышал меня. Я решил, что будет лучше, если я объяснюсь с ним завтра. А завтра уже не было, ну, то есть, объяснить я ничего не смог.

  Он оглянулся на Лизу, она ободряюще кивнула ему.

  Илья виновато глянул на Сергея:

  -Вечером я узнал, что тебя закрыли, и хотел пойти признаться. Только тогда пришлось бы рассказывать этому придурку, что я, вроде, подглядывал за Лерой. Мне этого ужасно не хотелось. А еще я услышал, как Ксения говорила Алле, что ты не такой дурак и не позволишь себя арестовать просто так. Вроде, она узнала кого-то из парней, что занимались твоим делом. И я подумал, что могу промолчать.

  Я спросил Илью:

  -Когда вы с дедом расстались, где ты оставил ружье?

  Илья мрачно сказал:

  -Оно просто осталось в кабинете на столе. Он был так сердит, что я предпочел убраться.

  -И больше ты никого не видел?

  -Нет. Я поднялся к себе. Злость улеглась, но уснуть я не мог. Зажег свет, сел рисовать. А утром уже и не закончил, все так сошлось.

  Лиза попросила Сергея:

  -Вы не сердитесь на него. Он мучался очень. А потом я приехала, и он мне все выложил. Мы уже приходили сегодня, только вас дома не было.

  Сергей потер лицо.

  -Я не сержусь.

  Илья вздохнул и сказал:

  -Если надо, я все повторю в милиции.

  -Не надо. Пусть сами шевелятся.

  -Но что-то я должен сделать? Я так не могу.

  Сергей засмеялся и потер переносицу:

  -Знаешь, подари мне свой рисунок.

  Илья смутился.

  -Нет, тебе и в самом деле понравилось, или ты, чтобы меня утешить?

  -Правда.

  Илья кивнул, раскрыл замок папки и протянул рисунок Сергею.

  Лера поцеловала Лизу, а потом приподнялась на носочки и прижалась к щеке Ильи.

  -Спасибо вам, надеюсь, что это как-то поможет разобраться в этом деле.

  Лиза печально кивнула:

  -Мы, пожалуй, пойдем. А то мама меня и так уже поедом ест. Скоро тебе, как честному человеку, придется на мне жениться!

  Мы проводили парочку к калитке, девушки прошли вперед, а Сергей придержал Илью за руку:

  -Ты никому в доме не рассказывал об этом?

  -Нет. Хотел рассказать отцу, но не стал. А что?

  -Да так. Ты, наверное, пока помолчи, ладно? Мне тут кое-что прикинуть надо, не хочу, чтоб мешали.

  Илья кивнул, и уже повернулся, чтобы пойти к Лизе, но Сергей ему на прощанье тихо сказал:

  -А к Лизе присмотрись получше. Хорошая девчонка!

  Илья буркнул:

  -Сам вижу! – и торопливо прошел вперед, прижимая к боку папку с рисунками.

  Не знаю, как провели ночь Лера с Сергеем, но, надеюсь, лучше, чем я. В голову лезли дурацкие мысли. А тут еще это наследство! И с работы звонили уже почти беспрерывно, уехал-то я неожиданно. Я вздохнул. В конце концов, Лера теперь не одна, на Сергея вполне можно положиться. Да и Анатолий обещал, что через пару дней им можно будет уехать. Решено: сегодня я присмотрюсь к Тобольцевым, разберусь с завещанием убиенного отца семейства, и рвану обратно в Питер. Да, надо взять с Сергея слово, что он не позволит Лере затевать какие бы то ни было расследования, и с нее глаз не спустит все оставшееся время. Я хмыкнул про себя: кажется, вторая часть просьбы ему очень даже понравится.

  В результате под утро я уснул и проспал до девяти часов, чего со мной давно не было.

  Спустился в кухню, когда все уже завтракали.

  Лера напекла стопку лепешек с сыром, и лоснящиеся мордочки Саши и Даньки подтверждали, что они отдали дань ее кулинарным талантам.

  Я подсел к столу, Лера налила мне кофе. Уселась рядом, смеющимися глазами покосилась на детей.

  -Хороши! Марш умываться!

  Данька заканючил:

  -Как, опять?! Только что умывались, вроде?

  Лера сделала сердитое лицо, собрав брови:

  -Данил! Тобой сейчас хорошо сапоги чистить. Чтоб блестели.

  Он уныло поплелся в ванную.

  Лера притихла.

  Я вздохнул:

  -Переживаешь?

  Она кивнула.

  Сергей притянул ее к себе и сказал сердито:

  -Давай плюнем на все и закатимся куда-нибудь!

  Лера аккуратно высвободилась, строго посмотрела на него:

  -Сережа! Говорили ведь уже. – Она поднялась.– Пойду собираться. Что одеть, не имею представления?

  Я съязвил:

  -Ну, это, конечно, самое важное в этой ситуации.

  Она сердито посмотрела на меня и сказала:

  -Как ты не понимаешь? Вроде, траур в семье, но и демонстрировать это мне не хотелось бы. Ладно, что-нибудь придумаю.

  Я покосился на Сергея.

  -Я буду с ней, так что не переживай особо.

  Вниз спустился Данил в чистой тенниске и с пробором в темных, еще мокрых волосах.

  Я подвел глаза:

  -О, выглядишь настоящим джентльменом! Только галстука-бабочки не хватает.

  Данька перепугался:

  -Вот только маме про это не говори, а то, как пить дать, принарядит меня!

  Лера спустилась к нам в строгом серо-голубом платье совсем простого покроя. Я ехидно подумал, что простота эта обманчива: платье очень ловко демонстрировало все достоинства ее фигуры. Я привык на работе видеть ее в классических лодочках, но, видимо, сюда она подобную обувь не брала, поэтому обула вчерашние плетеные сабо. Она на ходу бросила в сумку помаду, пудреницу и солнцезащитные очки и сказала:

  -Я готова.

  Мы с Сергеем переглянулись, и я одобрительно показал ей большой палец.

  На дорожке, ведущей к дому, нас встретил Михаил Исаакович. Он доброжелательно поздоровался с нами, пропустил Леру вперед, и мы поднялись на веранду, откуда прошли в большую, видимо, парадную гостиную.

  Когда мы вошли, Андрей и Игорь разом поднялись. Я отметил искру недовольства в глазах Аллы, но она промолчала.

  Все чинно расселись. Лера устроилась в большом кресле, усадив рядом с собой Данила. Я заметил, что она плотно сжала губы, и ее тонкие ноздри чуть подрагивают, это верный признак, что она здорово волнуется. Я привлек ее внимание и показал ей кольцо из сомкнутых пальцев правой руки. На языке переговорщиков всего мира это значило: "Все хорошо, расслабься!" Она чуть откинулась в кресле и слегка улыбнулась.

  Я огляделся и увидел, что в комнате нет вдовы и сестры покойного. Остальных я уже видел на отпевании и новых лиц не заметил.

  Михаил Исаакович поднялся:

  -Уважаемые господа! Мы все собрались здесь для того, чтобы узнать последнюю волю...

  Михаил Исаакович за много лет прекрасно изучил процедуру подобных мероприятий, речь его лилась плавно и напоминала полноводную реку.

   Я посмотрел на Данила. Лицо его приобрело хорошо знакомое мне выражение скуки, которое появлялось на его физиономии, когда он был вынужден заниматься чем-то скучным: читать вслух, например.

  Нотариус повысил голос, и я вернул свое внимание.

  -...прискорбный случай, имевший место в ночь с субботы на воскресенье, не позволил ему в установленном законом порядке оформить изменения, которые он желал внести в свое прежнее замечание. Однако прошу вас обратить внимание на следующие обстоятельства: днем, до начала презентации последней книги Володи, я имел с ним длительную беседу, и он передал мне собственноручно написанные изменения, которые он просил внести в завещание. Даже больше того, мы с ним просмотрели эти изменения, и, по моему настоянию, Володя изменил одно из распоряжений, также собственноручно. В тот же вечер, он посчитал необходимым огласить эти изменения и уведомил об этом всех заинтересованных лиц. Как все знают, ночью случилось несчастье, которое не позволило ему завершить свои земные дела, и изменения, которые он желал внести, остались оформленными не до конца. Однако, исходя из ряда обстоятельств, как то: воля покойного выражена достаточно ясно, изменения написаны им собственноручно, оглашены вслух в присутствии группы лиц, среди которых присутствовали, по меньшей мере, двое, не являющихся родственниками и непосредственно в завещании не упомянутых, и, следовательно, по букве закона могущих свидетельствовать о намерениях завещателя, – исходя из этих обстоятельств я считаю, что в завещание, хранящееся в сейфе покойного и в помещении нотариальной конторы должны быть внесены все изменения, о которых нам известно, и которые покойный мой друг передал мне в тот день.

  В торжественном молчании нотариус развернул бумагу.

  Михаил Исаакович закончил читать текст завещания и перешел к тексту изменений.

  Я подумал о том, что покойный действительно был предусмотрительным человеком. Впрочем, ему было, что делить. Я, как Данил, практически убаюкался описанием квартир, дач и земельных участков покойного. В числе прочего упоминались библиотека, коллекция оружия, ценные подарки и я подумал, что Данил был прав, по крайней мере, ценностей в семье хватало.

  Жене оставалась московская квартира, эта дача, деньги на их общем счете и авторские доходы. Я удивился тому, что довольно большую сумму он оставил Ольге Алексеевне, их домработнице. Впрочем, за много лет она, наверное, тоже стала частью его семейной жизни. Все остальное он распределил между сыновьями и членами семьи, в число которых включил и Леру с Даниилом.

  Михаил Исаакович сложил бумаги назад в папку и закрыл ее. Он поднялся и сказал:

  -Для решения о принятии наследства существует установленный законом шестимесячный срок, поэтому у всех будет время для того, чтобы обдумать все без спешки и лишних эмоций.

  С чувством исполненного долга он сказал:

  -Собственно, это все, что я хотел вам сказать.

  Я только подумал про себя, что, возможно, предвзято относился к семье Тобольцевых, и смерть отца, действительно непоправимая утрата, пригасила все разногласия, ранее имевшие место. В этот момент Алла Тобольцева довольно громко спросила:

  -Может быть, еще кто-нибудь из членов семьи имеет мысли по поводу документов, которые мы сегодня обсуждали?

  Михаил Исаакович спросил ее приторно вежливым голосом:

  -Алла, если вам что-то неясно, я готов дать необходимые пояснения.

  Андрей недовольно посмотрел на жену и негромко спросил:

  -Ты хорошо все обдумала?

  Она холодно посмотрела на него и не ответила. Зато, повернувшись к нотариусу, спросила:

  -Я хотела бы знать, как обстоят дела с выделением супружеской доли Лидии Петровны. Я ей не чужой человек, и, поскольку она по состоянию здоровья присутствовать не может, готова отстаивать ее интересы. Разумеется, не сама. Для этого есть квалифицированные юристы, и я готова к ним обратиться, если не получу разъяснений, которые меня полностью устроят.

  Он вынул из папки какой-то листок и сказал:

  -Лидия Петровна еще раньше четко дала мне понять, что не будет настаивать на выделении супружеской доли. В этом нет никакой необходимости: отношения с сыновьями у нее прекрасные; доходы, которые остаются ей, гораздо больше, чем то, что она тратит обычно, то есть она сможет распорядиться ими по своему усмотрению; воля покойного для нее не просто важна, она полностью согласна с намерениями покойного мужа, в том числе и с теми, которые он огласил в тот роковой вечер.

  Я всегда замечал за стариком некоторую театральность, но сегодня его обороты речи меня уже начали утомлять, а уж Аллу, кажется, так просто приводили в бешенство.

  -Несмотря на все ваши доводы, завещание не может быть признано иначе, чем в установленном порядке. Любые отклонения от этого порядка – и оно может быть обжаловано в суде, что, поверьте, и будет сделано.

  Михаил Исаакович стал еще приторнее:

  -Милочка! Квалифицированный юрист, который, несомненно, вас консультировал, должен был вас предупредить, что в суде завещание оспорить можно, но только по иску заинтересованных лиц, тех, которые считают свои права ущемленными. А вы, насколько я помню текст, в нем не упомянуты. И, как мне кажется, другие наследники вас не поддержат.

  Алла попыталась смягчить свои слова:

  -Вы, нотариус с таким стажем и опытом, и хотите, чтобы в завещание, хорошо обдуманное и выверенное, были внесены изменения, написанные необдуманно, сгоряча, под впечатлением случайной встречи, да еще на листке бумаги с помарками?! Ведь есть же правила, законы, например, о нотариате, гражданский кодекс, наконец! Да ни один нормальный юрист не стал бы поступать так, как вы! Я думала, ваш возраст...

  Нотариус перебил ее. Даже лысина у него покраснела от гнева, но голос оставался спокойным:

  -Для нотариуса самое главное – понять правильно волю покойного и принять все меры к тому, чтобы она была исполнена. Покойный был моим близким другом, кому не знать его намерений лучше... А если вы намекаете, что у меня старческое слабоумие, то это на вашей совести.

  Андрей поднялся с места, где сидел, с таким выражением лица, что Алла забормотала:

  -Я не говорила о слабоумии, вы неправильно меня поняли. Я имела в виду, что ваш возраст должен предохранять вас от необдуманных поступков, только и всего.

  В протяжение всей этой напряженной беседы Лера сидела молча, только выпрямила спину и подняла подбородок.

  Я вмешался:

  -Михаил Исаакович, как доверенное лицо Валерии Николаевны, могу я поинтересоваться, какую поправку вы внесли в текст, переданный вам покойным? Это действительно важный момент, или, может быть, это незначительное уточнение?

  Он пожал плечами:

  -Конечно, незначительное уточнение. Володя, все-таки, не был юристом. Он написал, что передает часть своей коллекции оружия мальчику, сыну Валерии. Я не был знаком с молодым человеком ранее, поэтому я поинтересовался, сколько ему лет. Дело в том, что вопросы наследования оружия, тем более не музейных экземпляров, а настоящего действующего оружия, эти вопросы смыкаются с требованиями другого закона. Короче говоря, оружие имеет ограниченный оборот, и может быть унаследовано только лицом, которое имеет соответствующие разрешения. До получения этих разрешений оно должно быть либо передано куда-то на ответственное хранение, либо реализовано с выплатой денег наследнику. Ни тот, ни другой случай Володю не устроили, и мы вписали Андрею завещательное распоряжение передать это оружие Даниилу по достижении совершеннолетия. Это и есть та помарка, которая имеется в тексте.

  Данил насторожился и громко спросил Леру:

  -Я понял так, что оружие мне пока не отдадут? А можно, я тогда пока возьму почитать ту книгу, которую дедушка Милы мне показывал? Честное слово, я аккуратно буду с ней обращаться, – он умоляюще сложил ладони, и глаза его превратились в щелочки.

  Андрей поднялся:

  -Михаил Исаакович, приношу вам свои извинения за более чем странное поведение моей жены. Хочу добавить, что мнение ее является частным, и не выражает точку зрения всей семьи.

  Гоша тоже поднялся, подошел к Даньке, взял его за руку и сказал:

  – Пойдем, я найду тебе эту книгу. Я знаю, что дед был бы рад подарить тебе ее.

  Они покинули комнату. Лера, оставшись без Данила, поднялась и подошла ко мне.

  Алла горько сказала:

  -А ведь кое-кто утверждал, что акций ему никаких не надо. И вообще, настаивал на отсутствии родства с Тобольцевыми. Кровного родства, я имею в виду.

  Я взял Леру за руку, притянул к себе.

  -Вам придется иметь дело со мной, – твердо ответил я. – Валерия Николаевна о своем решении известит вас письменно.

  Михаил Исаакович одобрительно посмотрел на нас, и кивнул:

  -Оно и правильно. А вам, Алла, я посоветовал бы тоже поговорить с мужем, посоветоваться с отцом. Насколько я помню, он был компаньоном Володи, и даже дружил с ним какое-то время.

  Алла огрызнулась:

  -Вы прекрасно знаете, что я не поддерживаю с отцом никаких отношений, после того, как он оставил маму ради своей любовницы.

  Он вздохнул:

  -Вот вам и прекрасный повод возобновить родственные связи. Впрочем, это я так, по-стариковски. А маму вашу я прекрасно помню, замечательной красоты женщина была. Передавайте ей привет от меня, когда-то мы знались довольно близко.

  Мне показалось, Алла жалеет, что не сдержалась и наговорила лишнего. Только поэтому я допустил, чтобы она подошла к Лере:

  -Я хочу просить у вас прощения, вы ведь здесь тоже в пострадавших числитесь, как я понимаю. Я тоже знаю, как неприятно узнать, что у твоей матери был любовник. Да и с вами все так неоднозначно. В этом мире так все сложно, что и детей, рожденных в законном браке, могут лишить всех прав, а ребенка, прижитого любовницей чуть ли не в детском возрасте, вознести до небес, только потому, что он – мальчик, и по капризу природы похож на своего отца. Но это все ненадолго, так что вы не привыкайте особенно, ладно?

  Лера отшатнулась от нее:

  -Алла, вы с ума сошли? Вы хоть сами понимаете, что говорите?

  Кажется, вечер перестал быть томным!

  Я решительно подхватил Леру под руку, на ходу повернулся к Алле и сказал, пожимая плечами:

  -О, Господи, и как вас только без намордника держат?

  В ярости она сломала очки, которые вертела в руках, и зашвырнула их в угол.

  На выходе из комнаты мы налетели на остолбеневших Андрея и Гошу. Лера выхватила Даньку, который вцепился в какой-то огромный фолиант, и буквально утащила его.

  В открытые окна было слышно, как Андрей гневно спросил Аллу:

  -Что ты ей наговорила? Что?

  И холодный ответ Аллы:

  -Я твоей принцессе ничего, кроме правды, не сказала.

  -Ты еще большая дрянь, чем я думал!

  -Нет, просто тебе правда не нравится!

  В комнате явно назревал незамысловатый скандал.

  Гоша выскочил следом за нами.

  -Лера, да что случилось-то?!

  Лера промчалась к себе в комнату, дверь за ней захлопнулась.

  Мы остались на веранде. Сергей недобро посмотрел на Игоря и пошел наверх.

  Спустился он расстроенный.

  -Не пускает. Говорит, ей надо побыть одной. Что там у вас произошло?

  Игорь потоптался и ушел:

  -Алла очень удачно выбрала время для скандала. Пойду, а то он ее убьет, как раз Земцову на майорские погоны.

  Сергей еще два раза поднимался к Лере, но она его не пускала. Притихшие дети уселись на садовую скамью в тени дерева.

  Я побросал вещи в сумку, подошел к двери, тихо поскребся.

  -Лера, я уезжаю. Давай простимся, что ли?

  Дверь немедленно открылась, и появилась зареванная Лера. Она прижалась ко мне и сказала:

  -Ты даже не знаешь, как я тебе благодарна! Я думала, что умру.

  Она с тревогой на меня посмотрела:

  -Подожди, ты же не обедал сегодня!

  Я махнул рукой:

  -По дороге перекушу где-нибудь. Не хочется тебя оставлять в этом гадюшнике, но надеюсь на Сергея. И, как начальник, приказываю: как только вам разрешат уехать, двигайте домой. Мне тут, на югах, что-то разонравилось отдыхать. И вам не советую.

  Мы спустились к Сереге, и Лера немедленно перешла в его руки.

  -Могли бы и не целоваться, пока я не уехал, – недовольно сказал я.

  Сергей прижал голову Леры и сказал:

  -В том-то и дело, что не можем. Видишь, не получается! – он наклонился к ней и поцеловал в висок.

  Я протянул руку Сергею.

  В этот момент рядом с нами возникла озабоченная мордаха Даньки.

  -Мама, тут тебе письмо, кажется.

  Лера взяла листок в руки и встревожено спросила:

  -Где ты его взял?

  -Он в книге был.

  Мы склонились над листком.

  Ровным, аккуратным почерком вверху было написано:

  "Милая Лера! Я понимаю, как страшно виноват перед тобой и перед Андреем. За свои поступки я привык отвечать сам. И объяснить все должен сам. Я всегда был для Андрея непререкаемым авторитетом. Когда я понял, что он серьезно увлечен тобой, я рассказал ему о том, что ты – моя дочь. Андрей не отдалился от меня, но, я знаю, он никогда не был счастлив. И вот, спустя почти десять лет, я узнаю правду. Мало того, что я разрушил счастье сына, я еще и лишил себя радости общения с внуком. Я прошу тебя только об одном: не надо больше громоздить ложь. Пусть он знает, кто его отец. Так получилось, что я узнал правду, когда жить мне осталось всего ничего. И теперь я огорчен только тем, что у меня уже нет времени на то, чтобы стать ему достойным, любящим дедом. И еще одна просьба: я уйду спокойным, зная, что будущее моего внука обеспечено. Пусть деньги, которые я оставлю тебе, пойдут на его обучение, помогут ему определиться с жизненным выбором. В конце концов, так должно было быть, если бы я тогда не вмешался. В свое оправдание могу только сказать, что не знал, насколько глубоко зашли ваши с Андреем отношения. Я не хочу и не могу жить..."

  Письмо обрывалось на этих словах. Видимо, кто-то прервал пишущего или помешал, сбил с мысли. Он отложил его, а дописать не успел.

  Мы с Сергеем переглянулись:

  -Надо звать Андрея. Как ты думаешь, что он имел в виду? Не могу и не хочу жить? Что же, это – самоубийство?

  Сергей покрутил головой.

  -Знаешь, он сильный мужик, у него оставались неоконченные, но очень важные для него дела – не мог он вот так запросто взять и застрелиться.

  Лера вздохнула:

  -А может, он хотел сказать: "Я не хочу и не могу жить во лжи" или что-то в этом роде?

  Сергей сказал:

  -Теперь мы никогда наверняка ничего не узнаем.

  Лера поморщилась:

  -Зато Земцов обрадуется. Может, не показывать его никому? Оно все-таки мне написано. И, замечу, очень личное.

  Я покрутил головой.

  -Знаешь, я согласен с Владимиром Георгиевичем, ложь редко бывает во благо. Кого сейчас удивишь историей супружеской измены тридцатилетней давности?

  Лера оскорблено сказала:

  -Двадцатипятилетней, положим.

  Я примирительно сказал:

  -Ну, извини, ошибся.

  Я кивнул Сергею:

  -Отдайте письмо Земцову, только с Андреем предварительно, все-таки, посоветуйтесь.

  Лера помчалась в дом, чтобы собрать мне еду в дорогу, а я тихо попросил Сергея:

  -Если честно, я тоже не верю, что это было самоубийство. Поэтому прошу: с Леры и детей глаз не спускай. И не расслабляйся. Ну, давай!

  Я забросил сумку с вещами на заднее сидение, обнял на прощанье детей, поцеловал Леру, забрал у нее пакет с едой и, посигналив, отъехал.

  СЕРГЕЙ ЧАЙКА

  После отъезда Игоря я забрал у Леры письмо и прошел через калитку. На веранде никого не было, и я хотел, было, пройти дальше, к парадной двери, но увидел, что дверь, ведущая в библиотеку, приоткрыта. Поколебавшись, я заглянул туда.

  Оба брата Тобольцевых были здесь. Андрей сидел в кресле у большого стола, а Гоша стоял рядом со шкафом, в котором хранились ружья.

  Андрей поднял на меня глаза.

  -Вот. – Я протянул ему письмо. – Данил нашел этот листок в справочнике. Не знаю, как он туда попал, но, видимо, Владимир Георгиевич писал его незадолго до того, как ...

  Андрей молча прочитал письмо, горько кивнул.

  -Я разговаривал с отцом той ночью. Видимо, он не решился обсуждать это с Лерой, а, может, думал, что она с ним не захочет больше видеться, поэтому написал это письмо. Может быть, он надеялся, что еще можно что-то исправить.

  Гоша, в продолжение этого с мрачным лицом изучавший оружие за стеклом, повернулся к нам:

  -Можно и мне прочитать его?

  Андрей пожал плечами и протянул ему листок.

  -Ничего нового ты не узнаешь. Я и так рассказал тебе все, что произошло тогда летом.

  Гоша близоруко поднес листок к глазам, пробежал его. С тоской сказал:

  -Я удивляюсь, как она вообще с нами со всеми разговаривает. Ты ведь знал тогда, что Лера мне очень нравится?

  Андрей потер лицо, поднялся:

  -Гоша, это уже не актуально. – Он повернулся ко мне. – Ты хочешь, чтобы я отдал это письмо Земцову?

  Я пожал плечами:

  -Лера просила меня передать это письмо тебе. А уж ты сам реши, как тебе им распорядиться.

  Я толкнул дверь, но на пороге остановился:

  -Может быть, и лучше представить все это дело, как самоубийство?

  Гоша спросил:

  -А почему ты-то так уверен, что отец не мог сам...

  Я хмуро посмотрел на него и сказал:

  -Знаешь, я был знаком с твоим отцом очень недолго, но он на меня не произвел впечатления человека, который может посчитать уход из жизни способом решения всех проблем. Тем более, что осталось незавершенным то, что он наметил в последний свой день.

  Гоша кивнул:

  -И письмо, видимо, очень важное для него, он не дописал. Кто-то помешал ему. Кто?

  Андрей поднялся, подошел ко мне.

  -Я хотел бы принести тебе свои извинения. Я даже на минуту не думал, что ты причастен к этой истории.

  Он протянул мне руку, я пожал ее.

  -И еще. Ты можешь думать все, что хочешь, но я Леру люблю. Правда, теперь уж и не знаю, как сестру или... Все-таки я столько лет приучал себя думать о ней, как о сестре. Но, в любом случае, я желаю ей счастья. И я рад, что рядом с ней оказался ты.

  Я кивнул им обоим, круто развернулся и сбежал вниз по ступеням, оставляя их наедине с семейными неприятностями.

  Без долгих разговоров я забрал детей и Леру на пляж.

  Уплыл далеко за буйки и лежал на воде. События, которые разворачивались на наших глазах и невольно втягивали нас с Лерой в самую воронку драмы, мне нравились все меньше. Холодная вода помогла мне прийти в себя.

  Я вышел из воды, рухнул на горячий песок у ног Леры. Она сняла темные очки и с тревогой посмотрела на меня:

  -Я уж хотела организовывать спасательную экспедицию. Тебя так долго не было.

  Я приподнялся, нашарил сигареты и закурил.

  -Просто хотел подумать кое о чем. А рядом с тобой мне трудно сосредоточиться.

  Она поправила очки и сердито посмотрела на меня:

  -Сережа, ты о чем-нибудь другом можешь думать?

  Я почесал нос.

  -Если честно, то нет, не могу. Мне нравится думать о тебе, о нас, нравится представлять, как все будет ночью, нравится смотреть на песчинки, которые пристали к твоим ногам.

  Она задышала, и с тревогой оглянулась по сторонам, не слышит ли нас кто.

  – Тебе нравится смущать меня?

  -Да. Ужасно!

  Я не удержался и протянул руку к ее ноге, провел пальцем по выпуклой косточке на щиколотке.

  – Сережа, ты с ума сошел?

  Я засмеялся и выпустил ее ногу.

  -Да ладно, не дергайся. Я больше не буду. Пока.

  Лера с недоверием на меня посмотрела, я сел и нацепил темные очки:

  -Сказал же: пока не буду. А потом посмотрим.

  От веранды кафе к нам бежали Данил и Санька.

  -Там к тебе приехали, – запыхавшись, сообщили они.

  Я недовольно оглянулся, было, но увидел, что со ступеней к нам спускаются Славка и Анатолий. Рядом со Славкой шла высокая золотоволосая девушка, в которой я узнал Наташу.

  Мы со Славкой обнялись. Он отстранился, схватил совершенно смущенную девушку за руку:

  -Вот, знакомьтесь, моя Наташка.

  Лера засмеялась:

  -Да мы, вроде, знакомы. Я так рада видеть вас вместе! – она поцеловала Славку, а потом и Наташу, отчего та порозовела и заулыбалась.

  Анатолий хмыкнул:

  -Вижу, у вас все хорошо. Как она, больше бутылками не дерется?

  Наташа с отчаяньем посмотрела на Славу, но он, ни капли не смутившись, пробасил:

  -Нет, мы с ней теперь дружим.– Несмотря на смущение Натальи, он притянул ее к себе за талию и потерся носом о плечо. Девушка при этом так доверчиво и нежно посмотрела на него, что я подумал: у них и в самом деле все хорошо.

  В присутствии Славки всегда становится шумно. Мы направились к кафе, решив поужинать на берегу моря. Анатолий с отвращением стянул галстук, расстегнул рубашку.

  Было еще довольно жарко, и от крепких напитков мы отказались. Нам принесли холодное нефильтрованное пиво, чебуреки, огромное блюдо с антрекотами, усыпанное луком, печеные шампиньоны, сыр, зелень. Девушки заказали себе десерт из фруктов с мороженым.

  Лера познакомила Наташу со своей подругой Ануш, они тихо шептались о чем-то. Наташа погладила довольно большой уже живот Ануш, и они все трое засмеялись.

  Я рассказал Славке наши невеселые новости, он поморщился:

  -Знаешь, что? Бери-ка ты Леру и детей, и завтра с утра давайте к нам. Я тут с одним парнем договорился, он нам завтра яхту должен подогнать. Покупаемся, поплаваем. И заодно подальше от всего этого увезешь Леру.

  Я с сомнением спросил:

  -А мы вам с Наташкой не помешаем?

  -Еще чего! Да там яхта здоровенная, кают полно. Если уж приспичит уединиться, то пожалуйста!

  Славка уже пару раз посмотрел в сторону девушек, и Наташа поднялась, заметив его взгляды. Она подсела к Славке, и он незамедлительно облапил ее плечи и притянул к себе.

  -Вот, зову к нам гостей.