Текст книги "Принцесса дачного поселка"

Автор книги: Лана Балашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Балашина Лана

Принцесса дачного поселка

  Предисловие к роману «Принцесса дачного поселка».

   Были написаны уже три романа, а по-прежнему никто, кроме мужа (который их тоже не читал!), не знал о том, что я пишу. Попытка отправить рукопись в редакцию окончилась бесславно: мне просто никто не ответил, звонить в редакцию я не решилась, и только много месяцев спустя узнала, что электронные письма, направленные на общий адрес, не проходят. Неожиданно я даже обрадовалась этому, однако предприняла некоторые попытки узнать, можно ли читать мои романы, или то, что я думаю, так и осталось в моей голове и никак не перешло на бумагу? И я дала объявление на один из форумов, в стиле крокодила Гены, с просьбой к людям, имеющим один свободный вечер, откликнуться на мою просьбу и почитать небольшую повесть. Так я встретила свою Читательницу, которой я посвятила свой роман и чьим именем назвала главную героиню. Потом уже был сайт Интерлита, письмо редактора, первая публикация на форуме, нервное ожидание, будут ли читать мои романы, и радость от цифр, которые говорили: читают!

  Принцесса

  В детстве я завидовала девочкам, у которых есть братья. Мне казалось, что это очень интересно, когда дома возле живет такое непохожее на нас, отчаянное, суровое и веселое существо. И существо это любит вас, потому что вы ему родная сестра. А теперь я не жалею об этом. По-моему, он... (Берет Медведя за руку. Тот вздрагивает.)

   По-моему, он нравится мне больше даже, чем родной брат. С братьями ссорятся, а с ним я, по-моему, никогда не могла бы поссориться. Он любит то, что я люблю, понимает меня, даже когда я говорю непонятно, и мне с ним очень легко. Я его тоже понимаю, как самое себя. Видите, какой он сердитый.(Смеется.)

   Знаете почему? Я скрыла от него, что я принцесса, он их терпеть не может. Мне хотелось, чтобы он увидал, как непохожа я на других принцесс. Дорогой мой, да ведь я их тоже терпеть не могу!

  Е.Шварц

  Обыкновенное чудо

  ЛЕРА МЕЛЬНИКОВА

  Ну почему мне всегда утром не хватает нескольких минут на то, чтобы с достоинством спуститься вниз к машине и, никуда не торопясь, доехать до офиса?!

  Данькин вопль застал меня уже в прихожей.

  -Ты со мной не попрощалась!

  Контрольный поцелуй в мятую, горячую со сна щеку, и я уже почти готова вылететь.

  Из кухни выглянула Наталья Ивановна, Данькина няня, и укоризненно спросила:

  -Сегодня опять допоздна? Поешь где-нибудь, а то уже и смотреть на тебя страшно!

  Я посмотрела в зеркало на свое отражение, подкрасила губы. Действительно, выгляжу неважно. Почти четыре месяца мы делали проект, мой первый самостоятельный проект, и мне, конечно, здорово досталось. Хотя, кажется, сегодня уже все позади: вечером Игорь Левада, мой непосредственный начальник, позвонил из Москвы и предупредил нашу секретаршу Елену Андреевну, что возвращается в Питер. О результатах своей поездки он ей не доложил, но голос у него, по ее словам, был довольный.

  Я подмигнула переминающемуся с ноги на ногу Даньке, который хочет в туалет, но боится пропустить момент моего ухода. Кинула в сумку золоченый футлярчик, схватила с полки ключи и поцеловала Даньку.

  По дороге к лифту я наткнулась на какие-то ящики, и, конечно, зацепила колготы. Надеюсь, что стрелка не поехала. Я озабоченно приподняла подол офисной юбки: черт, так и есть, зацепка превратилась в полноценную дыру и спущенная петля угрожающе поползла вниз.

  Уже в полном расстройстве я подняла голову и обомлела: незнакомый молодой мужчина стоял у лифта и с веселым одобрением наблюдал за моими действиями. В этот момент дверь лифта открылась, и он вежливо пропустил меня.

  Зеркальные стенки кабинки беспристрастно отразили мою пунцовую от стыда физиономию. И откуда его, интересно, принесло? На нашем этаже были всего три квартиры, в одной жили мы с Данькой, в другой – Наталья Ивановна, а третья уже год как пустовала. Правда, с полгода назад там начали ремонт, но я что-то не слышала, чтобы туда въехали жильцы. Надеюсь, что парень этот здесь человек случайный, и больше никогда мы не встретимся. Эта мысль меня окрылила, и я пришла в себя. В конце концов, ничего страшного не случилось.

  Учитывая обстоятельства, при которых мы встретились, спускались мы в молчании. Правда, когда я уже покидала кабину лифта, мне показалось, что в его глазах плещется смех, но, может, мне и правда только показалось это?

  Проходя мимо почтового ящика, я заметила, что в дырочках белеет конверт. Ну, конечно, письмо от тети Кати. Я зажала в руке конверт и помчалась к стоянке машин.

  Ужасно люблю получать тетины письма. Пожалуй, она – единственная из моих знакомых, кто способен оставить потомкам эпистолярное наследство и еще пишет по старинке письма. Все прочие, в лучшем случае, обходятся SMS-ками. Нет, конечно, какую-то корреспонденцию я получаю. Но обычно это уведомления от налоговой инспекции, штрафы из ГИБДД или прочая деловая чепуха, вроде рекламы.

   А тетя Катя пишет настоящие письма. Ужасно подробные, с изложением всех сопутствующих написанию письма событий, например таких, как приход соседки за рецептом кекса, или просмотр телепередачи. Замечательные письма про урожай крыжовника (о, Господи, как же я люблю ее крыжовенное варенье!), про то, что Маркиза ( это тетина кошка) опять принесла котят, что у Никодимовых дочка вышла замуж за шофера отца, и все почтенное семейство сходит с ума от такого мезальянса, а сама виновница торжества совершенно счастлива и уже ждет ребенка... Все новости нашего дачного поселка я узнаю первой. Кроме того, по письмам тети запросто можно отслеживать цены на местном рынке, и на мониторинг правительству тратиться не придется. Нужно намекнуть тете Кате, чтобы предложила свои услуги финансовым службам.

  Мне уже почти удалось забыть досадное происшествие у лифта (все-таки я вела себя в этой ситуации как-то не слишком ловко!), как у выезда со стоянки возник огромный джип с тонированными стеклами. Я никогда не спорю на дороге с водителями подобных монстров, поэтому скромно притормозила, пропуская его. Неожиданно темная громада остановилась и замерла, послушно уступая мне дорогу. Я недоуменно тронулась. В этот момент боковое стекло опустилось, и я увидела за рулем моего нечаянного знакомца. Теперь он уже откровенно насмешливо смотрел на меня сверху. Подняв приветственно руку, он махнул мне.

  Я с достоинством наклонила голову и выехала в переулок. Этот наклон головы я подглядела у самой английской королевы, мне казалось, что я неплохо исполняю его. Впрочем, о каком достоинстве могла идти речь, если щеки у меня опять предательски заполыхали?

  По дороге на работу мне кое-как удалось собрать волю в кулак, и в дверях приемной я появилась, уже вполне владея собой.

  Увидев, что я вошла, все как-то странно заулыбались и разбежались по комнатам.

  -Ну, ты, детка, даешь! – укоризненно пробасила Елена Андреевна. – Игорь Генрихович уже дважды спрашивал о тебе.

  Я виновато покивала, и просунула голову в кабинет главного.

  -Можно?

  Как всегда красивый, широко улыбаясь, он поднялся мне навстречу.

  -Входи.

  Надо сказать, у меня сложились замечательные отношения с моим начальником. Замечательные – потому что все их замечают и, как мне кажется, делают неправильные выводы. Игорь – великолепный мужик, умный, насмешливый, всегда дорого и со вкусом одетый, часы, телефоны и машины которого являются предметом зависти всех наших сотрудников мужского пола, все понимающий про наших офисных девиц, знающий цену и себе и другим.

  Года два назад, когда я только пришла в контору, у меня наметился с ним роман, ну, то есть я попросту чуть не влюбилась в него. А он, если уж говорить начистоту, был только насмешливо нежен со мной. Уж и не знаю, чем бы все это кончилось, если бы однажды я не познакомилась с его дочерью. У Игоря тогда прихватило спину, и он отлеживался на даче. Нам, конечно, до зарезу срочно понадобилась его подпись, водитель был занят, и решили отправить меня.

  Там на даче, я и встретилась с Еленой. Я посигналила от ворот, но в доме меня не услышали, зато по песчаной дорожке к воротам подкатила в инвалидной коляске очаровательная девушка моих лет, с пышными рыжими волосами.

  -Вы к папе? – спросила она меня.

  Я уточнила:

  -К Игорю Генриховичу.

  Девушка запечалилась:

  -Ему сделали укол, он, кажется, заснул первый раз за сутки. Может быть, вы немного подождете?

  Я кивнула.

  Мы познакомились с Еленой. Она покатила впереди меня, остановилась около веранды и я помогла ей подняться по пандусу.

  -Может быть, по чашечке кофе? – с надеждой в голосе спросила она.

  Я улыбнулась:

  -С удовольствием!

  Девушка оказалась действительно милой, мы болтали с ней, сидя на веранде. Я рассказывала ей о проделках Даньки, и она заливисто хохотала.

  Игорь вышел на веранду, и, морщась, спустился к нам.

  Лена подняла на отца свои отчаянно синие глаза:

  -Папа! К тебе приехали!

  Он ласково провел рукой по волосам девушки:

  -Спасибо, милая.

  В его голосе были непривычные для моего слуха интонации. Мои родители разбились на машине, когда мне не было и двух лет, и отцовской ласки я просто никогда не знала. И в тот момент почувствовала острую зависть к этой больной девушке, которую так любят. Правда, мне тут же стало стыдно.

  Игорь подписал мои бумаги. Я сварила кофе и для него, и мы еще посидели на веранде.

  Потом отец и дочь пошли к воротам, провожая меня, и, неожиданно для меня, Игорь предложил:

  -Приезжайте с Данилой к нам в гости, мы все будем рады.

  Лена так обрадовалась, что отказаться просто было немыслимо.

  Потом я познакомилась и с матерью Елены. Это была малоразговорчивая женщина с такими же рыжими, как у дочери, волосами. Лицо Жанны можно было назвать красивым, если бы не уродливые шрамы, покрывающие левую часть лица. Впрочем, она их затейливо прятала под прядью волос. Я заметила, что она старается повернуться ко мне таким образом, чтобы шрамы не были видны. Потом, когда мы окончательно сдружились, Лена рассказала мне, что во время аварии, в которой она повредила позвоночник, за рулем была ее мать.

  Мы с Данилой часто посещали дачу, и не всегда заставали там Игоря, чему я отчасти была рада.

  Помню, как-то раз мы с Еленой уехали гулять, познакомились с одной из их соседок, и она зазвала нас пить чай с домашним печеньем. К тому времени, как мы вернулись домой, Жанне уже впору было объявлять нас в международный розыск. Лена убеждала ее, что мы просто заехали поболтать с соседкой, но Жанна, с бледным и напряженным лицом, все никак не могла успокоиться.

  -Я уж думала, что-то случилось! Я запрещаю тебе покидать пределы дома и сада, – сердито выговорила она ей.

  Но, совершенно неожиданно, Игорь поддержал нас:

  -Ну, вот что, сама можешь прятаться от людей, сколько хочешь, а Ленку не трогай! Пусть общается с людьми, не все ей в четырех стенах сидеть!

  Лена попросила меня:

  -Не обижайся на нее, пожалуйста! – Она вздохнула и пояснила: – Понимаешь, в том, что со мной случилось, она винит только себя, потому что тогда была за рулем. Она и операцию по пластике лица делать категорически отказывается. Мне кажется, она этим вину передо мной искупает. А мне от этого только хуже! Я же вижу, что у них с папой творится! Раньше она совсем не такая была.

  Постепенно Жанна привыкла к нашим отлучкам. Игорь написал мне доверенность на управление "Фольксвагеном", который был оборудован для перевозки кресла, и мы с Леной и Данькой стали ездить в город, посещали кафе, выставки, ездили в большие магазины за покупками. Ну да, то, что для большинства людей представляется каторгой еженедельных закупок, для Лены оказалось праздником. Она получала удовольствие, делая покупки каких-то мелочей для дома, очень радовалась, когда ее приобретения приходились впору.

  Если честно, перед тем, как тащить в город Лену, мы с Данькой делали пробные визиты в это место, и внимательно смотрели, есть ли там грузовой лифт, имеются ли пандусы, достаточно ли места для наших маневров с коляской. По молчаливому уговору, Лене мы никогда о своих предварительных визитах не докладывали.

  Постепенно и Жанна отошла, оттаяла ее замороженная красота, она распушилась, как елка, внесенная в комнату на Новый год. Как-то я попросила ее сделать перевод технического текста из журнала (Игорь рассказал, что до аварии она работала техническим переводчиком в каком-то научном институте), а через несколько дней она сама за чаем рассказала нам, что созвонилась со своей старой подругой, и та очень обрадовалась, и предложила Жанне брать переводы домой.

  Чуть виновато улыбаясь, Жанна сказала:

  -Ну, просто чтобы не забыть язык совсем!

  Лена и Игорь, переглянувшись, сразу же одобрили ее решение.

  Общение с людьми явно шло ей на пользу. Осенью мы с Леной ненавязчиво подсунули ей проспект одной из клиник пластической хирургии, но даже не стали разговаривать об этом.

  На новый год Игорь подарил мне огромный букет белых роз, просто целую охапку, ничего не объясняя. Наши офисные кумушки утвердились в мысли, что между нами все, как и положено между мужиком и бабой: а то еще дружбу какую-то выдумали, курам на смех!

   А потом позвонила Ленка и объявила сногсшибательную новость: Жанна сдала все анализы и ложится на операцию. Сейчас у них все хорошо, и я думаю, что Игорь связал перемены в поведении Жанны с моим появлением в их доме.

  Вообще в последнее время мне очень не хватает общения с Ленкой, телефонные разговоры и электронная почта не идут в счет. Она уже год живет в Германии, замужем и, кажется, очень счастлива.

  К истории ее замужества, так уж вышло, тоже косвенно причастны мы с Данькой. В прошлом году мы ездили посмотреть выставку фотографий начала века, и Данька познакомился там с молодым человеком, передвигавшимся по залу в инвалидной коляске. Они заспорили с ним о сравнительных достоинствах моделей колясок.

  Данька и познакомил Марка с Леной. Мы еще немного поболтали, но я уже тогда заметила впечатление, которое произвела ее внешность на парня. Данька запросил мороженого, и мы пригласили нового приятеля с нами. Марк, родом из поволжских немцев, уже несколько лет жил с родителями в Германии. Русский язык он знает прекрасно. Он очень обстоятельно рассказал о себе: учится, работает в фармацевтической фирме, принадлежащей отцу, сюда приехал к родственникам на каникулы.

  Данила сфотографировал нас на память.

  Марку позвонили на сотовый, и вскоре к нам подошла улыбчивая хорошо одетая дама средних лет, его мать, и, извинившись, они нас покинули.

  Я с удовлетворением отметила, что в дверях Марк оглянулся, ища глазами Лену.

  На обратном пути Лена была молчалива. Мы завезли ее на дачу, нас усадили пить чай, и я рассказала о нашем новом знакомом.

  Жанна украдкой покосилась на Лену:

  -Может быть, стоило поддержать знакомство?

  Лена пожала плечами:

  -Навряд ли мы когда-нибудь еще встретимся. Он здесь в гостях, скоро уедет в свой Гессен.

  Данила проворчал, облизывая пальцы:

  -Ничего не скоро! Он сказал, что еще две недели здесь пробудет.

  -По всему городу искать его, что ли? – Лена сердито сказала: – Мама, Лера, давайте закроем эту тему.

  Мы уже собирались укладываться на ночь, когда на лестничную площадку вышел Данька, в пижамных штанах и босой.

  -Лена, ты только не сердись. Честно, я только хотел отправить фото, а это он сам тебе написал. И на словах просил передать, что завтра в полдень ждет нас всех около летнего кафе на Балтийской.

  -Кто? – ничего не поняли мы.

  Данька пошлепал босыми ногами по лестнице, протянул нагревшийся в его руках аппарат изумленной Лене:

  -Учти, я ничего не читал!

  Лена глянула на экран, счастливо засмеялась и поцеловала Даньку в живот.

  Он недовольно хрюкнул:

  -Вот еще, нежности!

  Она засмеялась:

  -Почему ты думаешь, что это – мне?

  Данька сердито вывернулся:

  -Ну не мне же, в самом деле?!

  Через две недели Лена улетала в Германию с Марком и его родителями. На обратном пути из аэропорта я достала из сумки зеркальце и подправила размазанную при прощании тушь.

  -Замечательный парень, я Ленке завидую даже. Все-таки здорово, что Марк тогда решился написать ей СМС-ку.

  Данька хмыкнул:

  -Ну да, решился бы он, как же! Я его полчаса уговаривал. Да еще растолковывал, как найти это кафе на набережной. Помнишь, ты меня еще ругала, что у меня быстро деньги кончились? У него тариф знаешь какой?! Ого-го!

  Мы с Жанной переглянулись, и я с ужасом спросила:

  -Так что, не писал он ей? Говори скорее, горе мое!!

  Данил пригорюнился и сказал:

  -Написал, если честно, я сам. – Он поднял голову и посмотрел на нас своими чуть раскосыми глазенками: – Но, во-первых, я его об этом предупредил, а во-вторых, все получилось просто здорово, на мой взгляд! Я же видел, как он на Лену смотрел. Просто вы, взрослые, всегда все что-то крутите, нет сказать прямо и честно! Вот когда мне в прошлом году понравилась Маринка Круглова из старшей группы, так сразу честно подошел и сказал. Помнишь, я ей все время вкладыши дарил?

  Потрясенная, я промолчала некоторое время, а потом мы дружно принялись хохотать.

  Вытерев глаза, Игорь сказал:

  -Выпороть бы тебя за такую самодеятельность, да что-то не хочется. – Он повернул голову к Даньке и спросил: – Кстати, а что там сейчас с этой Маринкой?

  Данька, обрадованный тем, что такой сложный вопрос разрешился так легко, и тем, что, кажется, ругать его не будут, отмахнулся:

  -Да что Маринка? Тем более, что это когда еще было-то! Теперь я в школе учусь, у нас в классе свои девчонки есть, так тоже ничего!

  В общем, Даньку на радостях простили. С Леной мы теперь только по телефону и разговариваем, она все зовет в гости. Я обещала Даньке, что этим летом обязательно выберемся.

  Иногда мы с ним приезжаем на дачу, Жанна и Игорь нам всегда рады. Она совершенно выздоровела и, кажется, избавилась от своих психологических проблем. Я рада за них с Игорем. А с ним у нас утвердились какие-то странные любовно-дружеские отношения, являющиеся предметом обсуждения в нашем коллективе, понятные только нам самим.

  Вот и сегодня он с удовольствием смотрел на меня, когда я вошла.

  Я присела в кресло около стола и подняла на него глаза:

  -Ну, что там с проектом?

  Он удовлетворенно улыбнулся:

  -Я рад, что доверил его тебе и твоей группе. Заказчики очень довольны. Они на днях перегоняют нам очередной транш и уже даже практически оговорили еще один, большой и серьезный проект, но это немного позже. Думаю, что прорабатывать его будешь тоже ты. Группу мы твою увеличим, ознакомишься с документами и напишешь заказ на комплектацию специалистами и техникой.

  Я с недоверием глянула на него:

  -Что, и правда все так здорово?

  Он засмеялся, подошел к двери и выглянул. Спросил что-то у Елены Андреевны, и, услышав ее утвердительный бас, повернулся ко мне:

  -Пойдем, у меня еще сюрприз для тебя.

  Мы спустились по парадной лестнице, Игорь галантно открыл передо мной дверь, пропуская вперед.

  Внизу, прямо у входа, собрались все наши сотрудники. В руках у Сережи Семыкина я заметила шампанское. Когда мы вышли, все расступились, и я увидела серебристую, цвета топленого молока, новенькую Шкоду. В недоумении я повернулась к Игорю, и он, улыбаясь, протянул мне на ладони связку ключей:

  -Это твоя часть премии, а с ребятами разберетесь сами.

  Все сразу зашумели, поздравляя меня, Семыкин выстрелил шампанским. Подоспевшая с подносом Елена Андреевна раздала всем бокалы и конфеты.

  Меня уговорили на круг почета. Игорь, уловив мою нерешительность, уселся рядом. Вначале я запуталась в рычажках, и Игорь успокаивающе положил ладонь на мою руку. Впрочем, все у меня быстро получилось, и под восторженные вопли моих соратников по борьбе я проехала до светофора, а потом обратно.

  Конечно, успокоиться всем удалось только к обеду. Выслушав от всех более или менее завистливые поздравления и требования немедленно обмыть премию (а то ездить не будет!), я выбрала, наконец, время, и распечатала тети Катин конверт.

  Я бегло просмотрела первые три листа (мониторинг цен – потом вечером почитаю все подробно и со вкусом!), и, дойдя до четвертого листа, будто споткнулась. Тетя писала, что здоровье ей уже не позволяет жить одной, да и дочь, недавно овдовевшая, зовет ее к себе, так что по осени она думает перебраться к ней и внукам в Самару. За дедовой дачей приглядывать будет просто некому. Если за последние девять лет я так и не нашла времени и желания пожить летом на даче, может быть, я приму предложение соседей, и продам ее? В общем, мне нужно приехать и самой переговорить с потенциальными покупателями. Да и оформление покупки, ей, тете, уже не по силам. В конце письма тетя просила позвонить ей и сообщить свое решение.

  Я со вздохом отложила листки, исписанные мелким теткиным почерком, со старомодными завитушками в буквах. Невидящим взглядом посмотрела на экран монитора. Кажется, поработать сегодня не удастся.

  Легко сказать – продать дедову дачу... А если с ней связаны такие воспоминания, да что воспоминания, вся моя жизнь?

  Стоило мне только подумать о нашей старой даче, и передо мной, как живой, встал огромный, отделенный от улицы кованой металлической оградой, участок, заросший старыми деревьями, переходящими в лес на склоне горы. Передняя часть сада, на которой размещался дом, обычно имела довольно ухоженный вид, зато позади начинались настоящие джунгли. Сколько приключений мне и моим друзьям удалось пережить там! Мы были и индейцами, и благородными разбойниками, и даже доисторическими людьми, – соответственно тем книгам или фильмам, которые смотрели. Вдобавок ко всему, через участок протекал ручей, и дед построил там настоящий каменный мост, являвшийся обычно центром наших игр.

  Лежа в гамаке, я читала книги и мечтала о романтических приключениях, благородных героях и представляла себя в роли необыкновенных красавиц в брабантских кружевах ( до сих пор толком и не знаю, что это за кружева такие). Моим фантазиям способствовало то, что бабушка позволяла мне наряжаться в свои старые вечерние платья, которые остались в доме со времен ее служения Мельпомене. Бабушка только умоляла меня аккуратно с ними обращаться. Про каждый наряд она могла рассказать целую историю, и не было в мире более благодарного слушателя.

  Когда-то бабушка "служила в театре", как она изысканно выражалась. Оттуда ее и забрал дед. Он тогда был офицером, вдвоем, а потом и втроем (с моим папой!) они объездили всю страну, так что в театральной карьере бабушки была поставлена жирная точка. Потом деду предложили работу в институте, который он возглавлял до самой своей смерти. Конечно, это в честь деда я занялась теплотехникой и гидравликой, закончила аспирантуру и работаю по специальности. Теперь я нахожу романтику в красоте математических формул и изяществе и лаконичности термодинамических расчетов. Впрочем, это приносит и свои практические плоды: вот, например, получила машину в виде премии! Конечно, это не нобелевская, но тоже радует.

  Дед не признавал никакой вычурности, поэтому дом, который он построил, имел довольно строгие простые линии, но ему было нельзя отказать в благородстве и достоинстве. Комнаты в доме были просторными, везде было много света. Когда я подросла, в мое распоряжение отдали мансарду, и там у меня был свой мир, полный книг, покоя, любви близких людей. Я даже как-то не замечала, что у меня, в отличие от всех других детей, нет мамы и папы. Во всяком случае, я не страдала от этого.

  Осенью дачи пустели, а вот к лету сюда дружно съезжались целыми семьями. Все лето ходили друг другу в гости, то на свежее вишневое варенье, то на летний пирог с абрикосами, то расписать пулю в преферанс. В середине лета обязательно ставили какой-нибудь спектакль, силами дачников, все с удовольствием пели, танцевали, привлекали и взрослых. С соседями завязывались многолетние дружеские отношения, которые поддерживались и зимой. Все непременно поздравляли друг друга с праздниками, днями рождения и юбилеями, часто созванивались, особенно перед началом дачного сезона.

  Мои родители и погибли неподалеку от нашей дачи: машина сорвалась в пропасть. Отец разбился сразу, а мама умерла по дороге в больницу. Воспитывали меня всегда дед с бабушкой.

  Когда мне было 17 лет, произошло самое значительное, на мой взгляд, событие в моей жизни. У меня случился роман со взрослым сыном наших соседей, Андреем Тобольцевым. Ему тогда уже было лет двадцать восемь, и у него даже был сын Илья от первого, как все шепотом говорили, раннего и неудачного брака. Первую жену его я совсем не помню, а Илья всегда жил в семье родителей Андрея.

  Владимир Георгиевич уже тогда был директором какого-то крупного предприятия, по-моему, что-то связанное с обороной, и не часто радовал нас своим присутствием, а Лидия Петровна проводила на даче время с мая по октябрь. Кроме всего прочего, я была дружна с младшим братом Андрея, Игорем. Впрочем, все звали его Гошей.

  Дом они вели на широкую ногу, у них бывало много гостей, всегда была прислуга. Правда, раньше это так не называлось, и все в доме звали Ольгу Алексеевну, которую они привозили с собой на дачу, работавшую в этой семье кем-то вроде домоправительницы, скромно и необидно – помощница по хозяйству. Хотя, на мой взгляд, "домоправительница" ей подходило гораздо больше.

  На лето они нанимали еще и кухарку, которая готовила на всю ораву гостей. Много лет у них работала на кухне одна и та же женщина – соседка нашей тети Кати. Она кормила нас с Гошкой на кухне, и я обожала ее вишневые сухарики. Много лет спустя я попросила тетю Катю взять у Ефимии Денисовны рецепт сухариков, но то ли вкус у меня с тех пор изменился, то ли что-то я сделала не так, а только у меня они не получились такими вкусными.

  Тем летом все помешались на латинских танцах. В поселке уже появлялись первые "новорусские" дома, но удавалось как-то втягивать их чванных хозяев в наш старый дачный мир. В том году после долгих споров ставили спектакль из жизни пиратов, целый месяц сочиняли стихи и разучивали танцы и песни для спектакля.

  Мне пришлось танцевать с Гошей. Он был довольно неуклюжим полноватым юношей в очках, учился на год старше. Кажется, он был в меня отчаянно влюблен, что не способствовало его успехам в танцах. Моя бабушка терпеливо с нами занималась, отстукивая такт кастаньетами.

  И однажды за этим занятием нас застал Андрей, возвращавшийся с моря. Он насмешливо наблюдал за нашими мучениями от калитки, а потом уверенно отобрал меня из рук Гоши, и так ловко подхватил твердыми руками, повел и крутанул, что только юбки взметнулись. Я увидела неожиданно близко его скуластое лицо с гладкой загорелой кожей и смеющиеся чуть раскосые глаза...

  В общем, Гоша наотрез отказался танцевать. Поскольку никого больше на замену не было, Андрей решил выручить нас. Кое-что пришлось срочно переписать, но спектакль прошел с огромным успехом.

  Уже во время репетиций я заметила, что Андрей выделяет меня среди всех, и мое сердечко отчаянно трепетало, когда в танце я нечаянно его касалась. Конечно, я поняла, что влюблена в него. А тут еще южные ночи с запахом ночной фиалки и душистого табака, с огромными звездами на небе, стрекот цикад, мерцание светлячков...Кроме всего прочего, хочу отметить, что все это сопровождалось каждодневными купаниями в ночном море, поездками на машинах, поздними ужинами с коньяком и шампанским (для детей, как говорил Андрей).

  Одна из таких поездок и закончилась тем, чем должна была закончиться.

  Андрей был так нежен со мной. Он привез меня домой, и мы еще долго целовались внизу, не находя в себе сил расстаться. Остаток ночи я почти не спала. Мне казалось, я не могу дышать от счастья.

  Финал моего романа был ошеломителен. Утром на пляже Гоша сказал мне, что Андрей уехал в Москву, на дачу в этом году он не вернется. Кажется, он собирается осенью жениться на дочери компаньона Владимира Георгиевича, хотя он, Гоша, этого никогда бы не сделал. Она вредная и противная, разговаривать с ней вообще невозможно, потому что она все время жеманничает. И что Андрей в ней нашел? Правда, внешне она ничего, и папаша у нее при деньгах. Наша мама страшно рада этому обстоятельству, да и эта Алла уже год Андрея обхаживает.

  Мне показалось, что внезапно началось солнечное затмение. Потом мне сказали, что я потеряла сознание, и, к моему счастью, предположили, что я перегрелась на солнце. Не знаю. Ни до, ни после этого я сознание не теряла. Даже когда врач в больнице сказал, что ничего сделать нельзя, что дедушка умер, и я мечтала хоть на минуту потерять сознание, чтобы прекратилась эта дикая боль в сердце, но нет. Сознание я больше не теряла никогда. Как, впрочем, никогда больше так не влюблялась.

  Уже вернувшись осенью с дачи, я поняла, что беременна.

  Дед только неодобрительно покачал головой:

  -Что же ты, девочка, со своей жизнью делаешь? – и еще спросил: – Замуж, я так понимаю, ты не собираешься?

  -Нет. Это только мой ребенок.

  Он поморщился:

  -Вот только не надо так трагично. Ребенок – наш, ты ведь не откажешь нам с бабушкой в праве помогать тебе?

  Я разревелась.

  -Дед, прости меня, я сама не знаю, что говорю. Я так люблю вас!

  Когда родился Данька, я очень болела. Даже не знаю, что бы я без них делала одна с ребенком. Но потом все наладилось. Я продолжала учиться в институте, добилась, чтобы мне, как отличнице, дали индивидуальный план обучения, Данька нас только радовал.

  Дед никогда меня не спрашивал о том, кто отец Данилы. Но на дачу мы больше не выезжали, ни до, ни после его смерти.

  С Тобольцевыми тоже практически отношений не поддерживали. От общих знакомых я узнала, что Андрей тогда все-таки женился, у них растет дочь. Гоша закончил медицинский, работает в московской клинике. А после смерти бабушки (она пережила деда всего на полгода) и вовсе отношения прекратились.

  Впрочем, чего лукавить, существовала веская причина, по которой я не желала отдыхать на даче. Дело в том, что семья Тобольцевых в свое время приехала из Уссурийска, и одна из бабушек Андрея была кореянкой. И ее восточная кровь победила европейскую: и Владимир Георгиевич, и Андрей были скуластыми, смуглыми, с характерным разрезом глаз. По воле провидения, Данила унаследовал эти же черты. Но если у старшего Тобольцева эти черты были выражены в большей степени, то в лице Андрея их уже разбавила материнская европейская кровь, а у Даньки прабабкина кровь уже только угадывалась в черноте волос, гладкости кожи, слегка раскосом разрезе глаз.