Текст книги "Опер. Капкан для мёртвых (СИ)"

Автор книги: Лан Дремич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– А кому? – удивилась Галина Васильевна. – И на что?

За шустрой мыслью следователя она явно не поспевала.

– Вот и хорошо, вот и ладненько, – потер тот ладони, отчего зажатая подмышкой папка едва не кувыркнулась. – Сбегаете к ней домой, а мы вам сопровождающего дадим, – расплылся он в улыбке. Обвел всех взглядом, на каждом чуть задержавшись.

У Кита мелькнула шальная мысль, что следак про себя считалочку проговаривает.

– Я схожу, – предложил он. На самом деле организм попросту отказывался стоять. Требовалось либо сесть – в идеале, лечь – либо продолжать куда-то идти и что-то делать.

– Я это… тоже могу, – попытался стажер, но его уже никто не слушал.

– И у нас есть доброволец! – объявил следак тоном дурного рекламщика.

Галина Васильевна уверенно двинулась в сторону калитки. Сидящего на траве Сергея обошла по широкой дуге, торопясь и поеживаясь, словно всерьез предполагала, что тот сейчас вскочит и набросится. Идя следом, Кит отметил, что невзрачный криминалист умело пакует второе полотенце в пакет для улик.

– А что мы у нее дома смотреть будем? – притормозив у собственного крыльца, спросила Галина Васильевна. Очень осторожно спросила, словно боясь нарваться на грубость.

– У нее дома мы ничего смотреть не будем, – как можно мягче ответил Кит. – Пригласим вашу Наталью и попросим поприсутствовать в качестве понятой. Это значит, что она вместе с вами проследит, как умело и качественно работают правоохранительные органы, – ободряюще пояснил он.

– Господи, – Галина Васильевна прикрыла рот ладонью и фыркнула от смеха. – Я подумала, что опять какая-то хитрость, вроде я вас сама позвала. Никуда идти не надо, – сквозь смех выговорила она. – Наталья у меня… спит. Рябкин со своей шалавой ушел, сказал, что больше ни ногой, так она тоже к себе возвращаться не захотела. Ее обычно пушкой не разбудишь, это я сразу выскочила, как только вы к… Сергею стучаться начали.

Веселье тут же иссякло. Небольшую паузу перед именем подозреваемого Кит отметил на автомате. Вполне возможно, Галина Васильевна тоже соседа уже в душегубы записала. Добавить сюда две полицейские машины перед домом, и ИВС – то есть, изолятор временного содержания – становится для Сергея самым безопасным местом в Нижнеморске. Самосуд – дело страшное.

– Леди, – кивнул Кит с ненаигранным уважением. И широким жестом указал на дверь: – Ведите свою Наталью.

Вот тебе и Галина Васильевна. Два и два сложила, всю его оперативную игру раскусила. Но главное заключалось в другом – в желании помочь. Даже перед чудилой-следаком подыграла. В мире, где простым операм в основном пинки и подзатыльники достаются, это дорогого стоило.

В окне второго этажа зажегся свет. Яркий прямоугольник, приглушенный по краям занавесками, высветил траву и тщательно уложенную кучку камней. До Кита внезапно дошло, что глюки его больше не тревожат. Все-таки, верно сказано, что лучшее лекарство от хвори – любимая работа.

– Никита Романович, – Галина Васильевна широко открыла входную дверь, пропустив вперед Наталью – невысокую стройную женщину с наспех забранными в узел светлыми волосами.

Джинсы, темная футболка, тапочки на босу ногу. Лифчик Наталья то ли не носила, то ли надеть не успела. Кит не ожидал, что почти бывшая жена Рябкина окажется такой симпатичной. Со слов Галины Васильевны, у него нарисовался портрет нагловатой полноватой девицы, любительницы поорать и помахать кулаками.

– Наталья Павловна, Рябкина, – тихо представилась та.

А вот выхлоп от дамы шел впечатляющий. Одной рюмкой коньяка тут явно не обошлось. При плохом раскладе и с хорошим адвокатом может боком выйти. С другой стороны, хороший адвокат от нынешней версии следствия в любом случае камня на камне не оставит. Поэтому о тонкостях душевного состояния и здоровья понятых пусть следователь думает, а Киту нужно настоящего убийцу вычислить.

Глава 7

В сторону чужого двора Наталья Павловна двинулась довольно уверенно. Прошла через калитку, оглянулась, дернулась и громко ахнула при виде Сергея. Явно же просто не ожидала такого зрелища. Тот быстро опустил голову, но Кит успел перехватить цепкий взгляд исподлобья. Скорее расчетливый, чем злобный, словно тот запоминал присутствующих на будущее.

Подозрительно? Возможно. Особенно, если учесть, что обычная реакция в таких обстоятельствах – пытаться что-то объяснить. К тому же здесь Сергея никто не затыкал и ничем не грозил. С другой стороны, есть тип людей, предпочитающих дождаться развития событий, чтобы потом адекватно на них реагировать. Желательно, в присутствии адвоката. И это вовсе не говорит о виновности – по крайней мере, в данном конкретном преступлении.

– Ну-с, приступим, – почти нормальным голосом выговорил следователь. Раскрыл папку, достал ручку и заоглядывался в поисках подходящего места, чтобы присесть.

Энергетик, что ли, выветрился?

– Я в машине, – предупредил его Кит. – Если что, стажер здесь до конца останется, распоряжайтесь.

Поискал взглядом Толика, не нашел ни его, ни Муси, кивнул Аркадию Соломоновичу и пошел к Михалычу в УАЗик.

Хорошо кинологу – приехал на своем транспорте, отработал, рапорт подписал и уехал, никого не дожидаясь. Так, стоп. А рапорт где? Во время азартной пробежки по полю у Толика в руках наблюдались только Мусин поводок и улика. Никаких бумаг.

Ответ на вопрос красовался на обочине дороги. Сидел на крупном булыжнике и старательно строчил – поэму, не меньше, судя по вдохновенному виду и скорости написания.

– А Муся где? – поинтересовался Кит.

– В машине дрыхнет, я им папку на хранение оставляю, так удобнее, – Толик поднял голову и посмотрел в ночное небо. – О! Ты у нас, вроде, грамотный. Как пишется «рыбные» потроха или «рыбьи» потроха?

Кит впал в ступор.

– Мне кажется, лучше «рыбьи», – пожал он плечами. – Но вообще, какая разница?

– В общем, да, – кивнул Толик. – Спасибо.

– А с чего ты решил, что я грамотный? – поинтересовался Кит.

– Ну так, – Толик вновь оторвался от рапорта. – Культурная столица, все-таки.

– А, ну да, ну да, – Кит усмехнулся. – Ладно, Мусе привет и поклон. В следующий раз с меня что-нибудь вкусное. Шоколад? Косточка?

– Ой, не надо, – Толик сделал страшные глаза. – Этот батон скоро поперек себя шире будет. Вообще нюхать перестанет.

– Значит, водка, – понятливо кивнул Кит. Пожал протянутую руку и пошагал к Михалычу.

Да, это вам не Питер. Все всё про всех знают. Не только местные, но уже и районные. Всеобщую легенду, блин, нашли. Местного пошиба. Знали бы они, каким извилистым путем так называемая легенда сюда добиралась, и что при этом сделала – по-другому бы смотрели.

Хотя, как знать? Иногда Киту казалось, что Шугарин о чем-то догадывается. Вот уж кто его не осудил бы. Но свой груз Кит предпочитал нести в одиночку.

К УАЗику Кит подошел со стороны водителя, заглянул в кабину и решил посидеть снаружи: уж слишком сладко спал Михалыч. Внутрь полезешь – непременно разбудишь. Машина качнется, дверь хлопнет – старику много ли нужно? А он, считай, все сутки за рулем, наверняка устал больше Кита.

Ничего, тут вам не север. Тепло, хоть и не светло, и мухи не кусают. Комары, правда, совсем оборзели.

Кит обошел УАЗик сзади и присел на обочину. Достал телефон, вывел на экран последний вбитый номер и подвис, колеблясь. Наверное, не нужно сейчас будить вишенку-черешенку, пусть хоть до утра поспит без страшных новостей. Насколько Кит успел заметить, пока криминалисту телефон не отдал, жертва довольно часто общалась с этим контактом. И необязательно, что окажется подруга – может, бойфренд чересчур смазливый.

Была у Кита знакомая по фамилии Черешня – тоже сотрудница, в кадрах сидела. Как ее только не называли – и «ягодкой», и «вишенкой», но вот чтобы «черешенкой», Кит как-то не слышал. Может, слишком сложно – язык сломаешь. Вышла замуж, стала Дрюковой.

Кстати, с нее же, можно сказать, и начался путь Кита в Нижнеморск. С нее и с серийного убийцы, из-за поисков которого Кит со службы вылетел.

Питерское начальство – не чета местному. В девяносто восьми случаях из ста там одна проблема – собственную задницу прикрыть. Подставить при этом как можно больше окружающих идет бонусом. Когда Кит серию вычислил, начальник сначала пытался дело на тормозах спустить. Оно и неудивительно – кому охота на участке убийцу иметь и еженедельно на всех совещаниях за него по шее получать. Кит все понимал, к мечтателям себя не относил, но, блин, в полицию он работать шел, а не рапортами отписываться. В итоге дело у него очень быстро забрали, кому-то из своих передали. Кит тогда долго зубами скрипел, даже напился пару раз со зла с коллегами, видя, как собранную серию на отдельные убийства дробят и по каждому своего подозреваемого ищут.

Четких следов, вроде отрезанных пальцев, убийца не оставлял, иначе доказывать серию не пришлось бы. Построения Кита строились на внешнем сходстве жертв и массе почти неуловимых мелочей, о которых в рапорте не напишешь.

В общем, дело забрали, а город большой, и происшествий меньше не становится. Кит на другие дела переключился, хоть про серийника и не забыл. И тут – надо же! Потерпевшая. Живая, к счастью. По виду – как под копирку. Невысокая, щуплая. На вид от тридцати до тридцати пяти, волосы светлые, крашеные. Нападение, попытка удушения.

Звонок по «02» прошел, оттуда в местное отделение спустили, и как раз в дежурство Кита. Естественно, с серией, кроме него, никто и не связал. Нет ведь ничего – ни тела, ни дела. В полицию звонил мужчина, не представился, номер не определился. Интересно, что пострадавшая его вообще не видела. В принципе, ничего необычного – шел мимо, просто так жертву бросить не мог, но и с органами связываться не хотел. Позвонил и смылся. А Кит этот звонок в записи раз сто прослушал. Каждую паузу, каждый нюанс интонации намертво в мозг впечатал.

И снова начал копать – в так называемое свободное от работы время. Потому что от записи у него сложилось четкое впечатление: звонивший шпарил заранее заготовленный текст. Словно по бумажке читал.

Кто из коллег Кита сдал, теперь не вычислить. Начальник быстро подсуетился: приставил в отдел нужного человека – спеца по увольнениям. По документам у подполковника, конечно, реальная должность проходила, но слухи между своими моментально разлетаются. Кит быстро понял, к чему дело идет, как только служебные проверки по всем делам начались. Стиснул зубы и решил бодаться до последнего.

Считается, что полицейского со службы выпереть непросто. Сначала нужно заработать замечание. Потом выговор. Потом строгий выговор. Все это сопровождается обязательными проверками, тянущимися неделями. В общем, достаточно времени, чтобы сделать раскрытие и перекрыть любую запись в личном деле. И даже если твои раскрытия по бумагам приписываются кому угодно, только не тебе, остается еще последнее китайское предупреждение: отметка о неполном служебном соответствии. Работать с ним тоже можно – в теории. На практике на тебя уже заводят дело, и если не хочешь заиметь в ближайших соседях своих же клиентов, лучше до этого не доводить.

В общем, одним не самым ясным питерским днем Кита в кабинете поджидал начальник с цидулькой в зубах. Ладно, не в зубах, конечно. Но радостное волнение тому скрыть так и не удалось. Кит с приказом ознакомился, подписал и обменял на загодя приготовленный рапорт. Припечатал все это ключами от сейфа и поехал в кадры, увольнение по собственному желанию оформлять.

С кадровичками у него всегда нормальные отношения складывались. Ну да – аттестованные сотрудники, да – ни черта не делают, бумажки перекладывают. Да – в декрет уходят и звания с премиями, сидя дома, получают. Несправедливо – возможно. Но завидовать тут особо нечему: вон, на гражданке гораздо больше зарабатывают. И уж точно, не сами девчонки эту систему придумали и организовали.

На приеме сидела как раз Черешня. То есть, уже Дрюкова – Кит, возможно, не запомнил бы, не раздосадуй его табличка с новым именем. Когда вместо очередной бестолковой новенькой старая знакомая появилась, у Кита даже настроение из редкостно поганого стало просто поганым. Посидели, поболтали. Черешня его личное дело посмотрела, кабинет заперла, Киту полстакана набулькала. С расспросами особо не лезла, понимала, что Кит распространяться не собирается. И тут Кит возьми, да ляпни – мол, свое дело открыть думаю. Детективное агентство.

Он действительно об этом подумывал, когда ерунда с проверками началась. Правда, не всерьез, а так, в качестве «уйду без шапки в ночь холодную».

Черешня неожиданно обрадовалась, телефон записала, пообещала знакомым рекомендовать. Кит ей тогда ни капли не поверил, но вышел из кадров в чуть менее подавленном состоянии.

О том, что с ним творилось после увольнения, Кит вспоминать не стремился. Наличных хватило на какое-то время беспробудного пьянства. Затем организм наотрез отказался принимать спиртное, а в зеркале стало отражаться нечто невообразимое. Что подвигло Кита прийти в себя и заняться регистрацией агентства, он и сам не знал. Не самоуважение – точно. От него после внимательного взгляда в ехидную стекляшку ничего не осталось. Зато с хождениями по инстанциям и высиживанием в очередях образовалось безумное количество свободного времени.

Кит к такой роскоши не привык, поэтому нашел себе новое занятие. Принялся штурмовать всемирную сеть. Раньше на глубокое погружение резервов не хватало; максимум, до чего руки доходили, это влезть в социальные сети за данными очередного подозреваемого. А теперь неожиданно выяснилось, что примерно треть работы он мог бы освоить, просто тыча пальцем в гаджет.

Ну и про ублюдка-серийника Кит не забыл. Рыл и копал, только теперь не землю носом, а поисковики и блоги с форумами. Оказалось, вполне себе достойный внимания метод. Несколько раз он, вроде бы, даже что-то нашаривал, но срывалось.

В один из таких моментов позвонила Черешня. Кит про их милую беседу забыл, как только из кадров вышел. А она, оказывается, помнила. И уже клиентку ему нашла.

Интеллигентная мадам в возрасте, бывшая учительница, потеряла дочь-библиотекаршу. Банальнейшая история, и не только для Питера. Особенно, если дочь на самом деле не терялась, а уехала в отпуск на море, с кем-то познакомилась и решила там остаться. Звонить – не звонила, только поначалу, затем сказала, что дорого, и перешла на письма с сообщениями. Писала постоянно, фотографии нередко присылала, на которых цвела и пахла, да еще и в гости звала. Неохотно, правда, звала, с некоторыми оговорками. Денег не просила, наоборот обещала, что как только обустроится, начнет помогать материально.

Кит вообще не понял, зачем его пригласили. За счет пенсионерки на курорт скататься, чтобы выслушать там от дочери историю сложных отношений с матерью? Так это не к нему, тут любого прохвоста достаточно, детектив не нужен.

Свои соображения по поводу излишнего беспокойства Марии Алексеевны – так звали клиентку – Кит постарался донести максимально деликатно:

– Скажите, а у вас в районной поликлинике психолог принимает? Я в новостях видел, что сейчас запущена социальная программа для людей пенсионного возраста.

Пожилая леди – бабулькой назвать язык не поворачивался – аккуратно отставила в сторону чашечку и натянуто улыбнулась:

– Примерно так же мне ответили ваши бывшие коллеги, только в выражениях меньше стеснялись. Анюта сказала, что у вас другой подход, поскольку вы располагаете ресурсами, которых им не хватает.

Это она про совесть?

– Вы не так ограничены во времени, – пояснила Мария Алексеевна, – поэтому сможете выслушать и хотя бы постараться понять.

Кит не сразу сообразил, что упомянутая Анюта – и есть Черешня. Слушать он собирался столько, сколько потребуется – и даже не из-за избытка времени, хотя торопиться ему действительно было особо некуда – а из-за оплаты первой консультации. Сумма воображение не поражала, но пока выходило, что вернуть придется больше половины. Поездка на такси точно столько не стоила. Оставить себе всё Киту не позволило бы то, что действительно иногда отсутствовало у бывших коллег. Нет, не время.

– Вы поймите, – Мария Алексеевна воздохнула с некоторой досадой, словно уже не раз приводила свои резоны, но впустую. – Я преподаватель русского языка и литературы. Моя Мариночка – выпускница Санкт-Петербургского государственного университета. Она самостоятельно поступила на бюджет, хотя мои выпускники предлагали небольшое содействие.

Киту потребовались некоторые усилия, чтобы до конца дослушать стандартную историю идеальной матери, всем пожертвовавшей ради дочери-отличницы, ставшей потом лучшим библиотекарем района какого-то там года. Но он слушал, постоянно находя вокруг подтверждения словам Марии Алексеевны. Как там обычно говорится – бедненько, но чистенько? Особой бедностью квартира не отличалась. Район на окраине и сам дом паршивенький, а внутри, в квартире, вполне себе ничего. Не богато, но уютно. В смысле, для однокомнатной на двоих.

Кит даже на медаль и на красный диплом согласился посмотреть – после третьей или четвертой чашки чая. За фотографиями далеко ходить не пришлось – все и так было увешано снимками. Больше, правда, выпускники классами, но лицо Марины крупным планом тоже мелькало. Симпатичное, пусть и немного невзрачное.

– …Она у меня худенькая и ростом не вышла, так сейчас это сплошь достоинства, верно? Волосы, конечно, зря покрасила, у нее свои русые были, очень красивый оттенок. А сейчас стала, как все…

От описания Кита внутренне передернуло. Но где Питер, и где моря с курортами. Нельзя в каждом совпадении видеть признаки преступления – очень мешает в работе.

– Вы хотели рассказать, что именно вас так встревожило, – напомнил он Марии Алексеевне. – Я уже понял, что вы, – запнулся он на слове «были». Нельзя такое говорить, может пожилой леди боком выйти, приступом или депрессией. – Я понял, что вы очень близки.

– Ох, – опомнилась Мария Алексеевна. – Я так по ней скучаю. Простите меня. Теперь вы точно решите, что я сумасшедшая, уже битый час вам про Мариночку рассказываю, а по делу ничего не сообщила.

– Я просто хорошо умею слушать, – очень спокойно и размеренно ответил Кит, видя, что глаза у бывшей учительницы подозрительно покраснели и поблескивают. Поколебался и веско добавил, чувствуя себя последней сволочью: – Работа такая.

– Да. Вы ведь на работе, – Мария Алексеевна с видимым усилием взяла себя в руки.

Подействовало.

– Извините за вопрос, – продолжила она, – а вы… вам… Анюта с Димочкой Пономаревым сказали, что вам… что ваша консультация…

Кто бы подумал, что учительнице русского языка и литературы так сложно подобрать корректное иносказание к выражению «денежное вознаграждение». Зато теперь понятно, почему такая сумма: Анюта, очевидно, неплохо умеет трясти деньги – не только для себя, но и для других. Нашла среди одноклассников Димочку Пономарева, который не бедствует, и расстаралась ради любимой учительницы. События, конечно, могли и не совсем так развиваться, но все равно, плюс в карму тебе, Димон.

– У меня сейчас как раз рекламная акция, – легко выкрутился Кит. – Ваши спонсоры оплачивают расходы по чекам, а моя работа бесплатно, поскольку для портфолио. Вот я сейчас с вами поработаю, вы отзыв на сайте оставите, – Кита несло, как по кочкам, еще сайта-то никакого не было, – знакомым расскажете. Таким образом моя деятельность и окупится.

– Понятно, – уважительно протянула Мария Алексеевна, явно прикидывая, кому из знакомых она сможет рекомендовать Кита. И при каких обстоятельствах – судя по пробежавшей по лицу тени. Эмоции на ее лице читались так легко, что сразу становилось ясно, почему любили бывшие выпускники свою школьную учительницу. – Конечно же я вас обязательно порекомендую, даже если… – она запнулась и опустила голову.

– Никаких «если», – ободрил ее Кит. – Просто расскажите, что конкретно вас беспокоит.

Даже если старушка окажется полностью двинутой, Кит собирался приложить максимум усилий, чтобы развеять ее тревогу.

Глава 8

– Дело в том, что я учитель русского языка и литературы, – как заклинание повторила Мария Алексеевна. – Я хороший педагог, я прекрасно чувствую нюансы языка и разбираюсь в особенностях лексики. Вы меня понимаете? – перейдя на лекторский тон, уточнила она.

Кит кивнул, затем понял, что учительнице недостаточно и кивнул еще раз:

– Да, – озвучил он вслух.

– Хорошо, – Мария Алексеевна тоже кивнула. – Сообщения, которые присылает мне дочь, лексически не коррелируют с посылом. Другими словами, Марина описывает, насколько хорошо ей живется, но при этом употребляет выражения, не соответствующие ее словарному запасу, характерному при данных обстоятельствах.

Кит себя недоучкой не считал, но тут у него чуть мозг не взорвался:

– Например, когда она вас в гости приглашала, а потом оговаривалась, что это не совсем удобно, и лучше отложить визит на неопределенное время, – блеснул он интуитивным пониманием.

– Пример не совсем верный, – сделикатничала Мария Алексеевна, – мы к нему еще вернемся. Но, да, странное приглашение насторожило меня в первую очередь. Потом я поняла, что сообщения выглядят немного примитивно. Словно Марина диктовала, а кто-то подменял ее определения на более понятные.

– Т-девять, – подсказал Кит, снова вплотную подойдя к первоначальным выводам.

– Что? – сбилась с учительского тона Мария Алексеевна.

– Программа, – Кит прикинул, как понятнее объяснить немолодой учительнице, что такое автоматический ввод. – Встроена в телефон по умолчанию, позволяет по первой букве или по первому слогу сразу напечатать все слово. Иногда считает введенное неправильным, тогда заменяет на близкое по написанию.

Кит уже полез за смартфоном, чтобы наглядно показать, но Мария Алексеевна всем видом изобразила отрицание:

– Что вы, – покачав головой, отмахнулась она, – Мариночка это безобразие в каждом новом аппарате у себя сразу отключает. Чистейшее издевательство над русским языком. Вы ведь сейчас про автозамену?

– Это быстро, – только и сумел сказать Кит в свое оправдание.

– Не спорю, – согласилась Мария Алексеевна. – Но там такие чудовищные ошибки получаются. Смысл меняется на прямо противоположный.

Вот тут Кит не нашел, что возразить – сам однажды вместо «спать собираюсь» приличной девушке очень неприличное сообщение отправил. Потом удивлялся, почему не ответила. Пока перечитать не додумался.

– Хорошо, – Кит снова настроился скрипеть мозгами. – Ваша дочь в сообщениях употребляла не свойственные ей выражения.

Что-то подобное он где-то читал. Кажется, про специально подготовленных разведчиков. Учительница литературы такое чтиво вряд ли уважала, но вполне могла полистать на досуге.

– Если бы только в сообщениях, – посетовала Мария Алексеевна. – Мы сейчас почти всегда электронной почтой пользуемся, потому что мне с большого экрана сподручнее читать. Мариночка любит писать письма, об этом все знают. У нее талант к эпистолярному жанру. Вы бы видели, какие она мне письма из детского лагеря писала! Ни за что не сказали бы, что девочке всего десять лет.

Кит уже понял, что Марина на редкость одаренное создание. Во всем, кроме спорта, точных наук, музыки, рисования, умения устраиваться в жизни и привлекать мужчин. Удивительно, но получившийся портрет вызывал у него симпатию.

– Письма стали короче? – наудачу спросил он.

Мария Алексеевна задумалась:

– Пожалуй, нет, – она снова покачала головой, затем подняла на Кита глаза: – Мне кажется, что ее похитили. Держат где-то, дают возможность писать письма и фотографироваться, но домой не отпускают.

О, как.

Июль, август, сентябрь, октябрь – Кит мысленно загибал пальцы – март, апрель. Десять месяцев держат, фотографии присылают без намеков на беременность и следов пыток или операций по изъятию органов, но домой не отпускают. В аренду в местный бордель сдают? Так там уже через два-три месяца все на лице написано, мать точно не смогла бы не заметить.

– Деньгами помочь не просила, – еще раз уточнил Кит на всякий случай.

– Настрого запретила, – развела руками Мария Алексеевна. – Наоборот, сказала, что скоро сама сможет обеспечить мне достойную жизнь. Вы понимаете? – оживилась она. – Мариночка никогда-никогда! Ни за что такого бы не сказала! Она бы даже мыслить в таких выражениях не стала, ведь дословно получается, что сейчас я веду недостойную жизнь. Понимаете, о чем я?

От усиленных попыток поспеть за крылатой мыслью литераторши у Кита крыша ехала и мозги из ушей торчали.

– Понимаю, – почти без паузы выдал он. И перешел к главному вопросу: – Что вы можете сказать о знакомстве вашей дочери? Какое у вас сложилось о нем общее впечатление?

– Больше положительное, – неуверенно, словно споря сама с собой, ответила Мария Алексеевна. – Мариночка сначала много о ней писала, а теперь они почти не общаются.

«О ней»?!?

Кит решил, что ослышался. Уж больно спокойно и ненавязчиво прозвучало это «о ней» от интеллигентной школьной учительницы старшего поколения.

– Почему прекратили общение? – спросил Кит не совсем то, что собирался.

– Насколько я поняла, Аделаида Богдановна очень занята на работе, – пояснила Мария Алексеевна. – Они с Мариночкой случайно разговорились, Аделаида Богдановна из другого города по делам приехала, остановилась в одном с Мариной пансионате. У нее там подруга работает, а в гостиницу попасть сложно, нужно заранее места бронировать, да и стоимость совсем другая. Оказалось, что Аделаиде Богдановне очень нужен специалист для работы с раритетами. Позже выяснилось, что в местной библиотеке такие редкости хранятся, – Мария Алексеевна молитвенно сложила руки и закатила глаза. – Мариночка их в университете проходила.

Есть. Наконец, хоть что-то реальное, за что можно зацепиться.

– У вас сохранились письма дочери? – уточнил Кит очевидное.

– Вы хотите их прочесть? – ужаснулась Мария Алексеевна. Поникла, вздохнула и напомнила: – Они личные. Но если никак иначе не обойтись…

– Уверен, мы прекрасно обойдемся без чтения личной переписки, – перспектива штудировать километровые послания любительницы эпистолярного жанра Кита совершенно не привлекала. – Мне нужен список раритетов, о которых упоминала ваша дочь. Как можно более полный.

– Конечно, сейчас найду, – Мария Алексеевна поднялась со стула и направилась в комнату – видимо, к компьютеру. – Если хотите, я все выпишу и распечатаю, – предложила она, снова вернувшись на порог кухни.

Кит, естественно, хотел:

– Спасибо, это будет очень полезно.

– Извините, долго грузится, – Мария Алексеевна поколебалась, но все-таки спросила: – Никита Романович, я поняла, о чем вы думаете. Эти раритеты – они бесценны. Наверное, за них можно получить большие деньги. Вы считаете, что Мариночку втянули в криминал? – она даже руки в кулачки сжала и прижала к груди. Только что не зажмурилась.

– Нет, – за время работы в органах Кит очень хорошо научился изображать полную уверенность. – Мария Алексеевна, вы прекрасно знаете свою дочь. Скажите, Марина способна на плохие поступки?

Ответ он знал заранее. Точно так же, как знал, что подавляющему большинству людей для криминала нужны лишь соответствующие обстоятельства. Оставшимся единицам обстоятельства не требовались – они пакостили по велению души.

– Нет, конечно! – ожидаемо загорячилась Мария Алексеевна. – Но ее могли и обмануть. Она такая доверчивая, совсем не знает жизни.

Действительно, откуда современной девушке, то есть, тридцатичетырехлетней женщине, знать жизнь?

Из комнаты донесся рев. Наверное, именно с таким звуком бомбардировщик Ту-95 заходил на второй круг после взлета.

– О, включился, – обрадовалась Мария Алексеевна. И исчезла в комнате.

Кит пригладил вставшие дыбом волосы. О криминале он подумал во вторую очередь. Первой мыслью стало проверить наличие упомянутых суперраритетов в маленьком курортном городке. Если ценные фолианты действительно находятся в указанном Мариной месте, то дело буксует. А вот если их там нет, и хранятся они в каком-нибудь филиале известной международной библиотеки, причем, уже лет пятьдесят, а то и все двести пятьдесят… Значит, дочь действительно сигнализирует матери о бедственном положении.

Делиться соображениями с Марией Алексеевной Кит пока не собирался. Не имело смысла ни дарить ей ложные надежды, ни заранее настраивать на худшее.

Мария Алексеевна снова появилась на пороге кухни. С таким лицом, словно в ревущий компьютер на ее глазах только что засосало любимого кота.

– Интернета нет, – в полном отчаянии выдала она. – У нас такое бывает, то на час отключат, то на весь день. Что теперь делать?

Кит незаметно выдохнул. Он уже решил, что пришло новое письмо – на этот раз с угрозами и требованием выкупа.

– Подождать, пока дадут, – спокойно предложил он. – Я вам сейчас запишу свой электронный адрес, а вы, когда сможете, отправите мне список письмом.

– Подождите, пожалуйста, я сейчас, сейчас, – засуетилась Мария Алексеевна. – У меня тут где-то ручка лежала и блокнот.

– Скажите, – Кит постарался, чтобы прозвучало невзначай, – а других знакомств у Марины не было? Все-таки, море, курорт, молодые люди там…

– Молодые люди? – Мария Алексеевна даже от поисков не отвлеклась, настолько ответ был для нее очевиден. – Я совсем не против, только нет. Она скромная и застенчивая. А чтобы к ней всякие непорядочные личности не подходили, она мое обручальное кольцо попросила поносить. Я ей сказала, что примета плохая, но она все равно надела.

Свет неожиданно мигнул. Компьютер в соседней комнате выключился и снова включился. Звук, к счастью, стал тише. Теперь децибелы держались на уровне шума отъезжающей машины.

– Кольцо, понимаете? – прошептала Мария Алексеевна. Кухня резко погрузилась во тьму. – Кольцо, Никита Романович. Никита Романович? Никита Романович!

– Никита Романович! – в голосе стажера слышалось неподдельное отчаяние.

– Да слышу, чтоб тебя, – раздраженно отмахнулся Кит. – Подумаешь, задремал. Что сразу орать?

Надо же так вырубиться – сидя на земле, носом в колени.

– Нормально все! – успокоил стажер кого-то за плечом Кита. И пояснил: – Присел и это самое… закемарил. Никита Романович, – сбавил он тон, видя, что Кит не торопится принимать вертикальное положение. – пойдемте в машину. Михалыч вас это… домой доставит.

Нет, не выветрилась еще отрава. Киту ни разу в жизни настолько подробные сны не снились. Яркие – бывало. С абсолютным ощущением реальности – сколько угодно. Когда за Петром Первым гонялся, на полном серьезе считал, что по долгу службы обязан оштрафовать хулигана, чтобы лошадей где попало не кидал, а на стоянку ставил. Но вот почти точь-в-точь фрагмент из жизни воспроизвести – такого Кит за собой не замечал. Даже засомневался на миг, может, Мария Алексеевна действительно про кольцо сказала, а он, как законченный даун, мимо ушей пропустил.