Текст книги "Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа"

Автор книги: Ладислас Фараго

Соавторы: Сверре Хартман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава шестая. ТУМАН РАССЕИВАЕТСЯ

В начале ноября 1939 года штаб 21–го немецкого армейского корпуса размещался в гостинице «Гербрехт» в небольшом прирейнском городишке Бахарахе. Корпус до этого участвовал в польской кампании, а теперь должен был действовать во втором эшелоне ударной группировки Рундштедта, готовившейся к наступлению на Седан. Этой операции немцы отводили важное место в своих планах войны на Западе. Задача группы армий состояла в том, чтобы прорвать линию Мажино – мощнейший оборонительный вал, созданный Францией в предвидении войны с Германией. Для того чтобы лучше подготовиться к этой операции, немцы провели на полигоне Графенвер, расположенном юго–восточнее Байрёйта, показательные корпусные учения. Здесь были возведены сооружения, копировавшие участок линии Мажино. Главное внимание во время этих учений уделялось использованию искусственного тумана для незаметного нападения на французские укрепления. Надо было выяснить, не явится ли искусственный туман серьезным препятствием и для наступающей стороны.

Этими учениями руководил командующий армией генерал фон Фалькенхорст. Здесь были и его ближайшие помощники: начальник штаба армии полковник Эрих Бушенхаген, старший офицер штаба подполковник Гартвиг Польман и другие офицеры. Остальная часть штаба в составе приблизительно 25 офицеров оставалась в Бахарахе.

В полдень 20 февраля фон Фалькенхорст с двумя офицерами, пробившись через глубокие сугробы, вышли к самым железобетонным укреплениям учебной линии Мажиио. Генерал был недоволен медленными темпами «наступления». Ввиду предстоящего наступления на Западе это нужно было делать быстрее. Вдруг где–то поблизости затарахтел мотоцикл. Ехавший на нем посыльный лихо спрыгнул с него и, подойдя прямо к генералу, вручил ему донесение. Это был срочный приказ из Берлина, в котором фон Фалькенхорсту предписывалось немедленно прибыть в ставку Гитлера. Удивлению Фалькенхорста не было предела. Но, поразмыслив, он решил, что Гитлер, вероятно, пожелал узнать, как проходят учения. В спешке полковник Бушенхаген и подполковник Польман подготовили генералу все данные о результатах учений. А во второй половине дня фон Фалькенхорст, захватив с собой документы, уже мчался на автомобиле в Берлин. Между тем учения в Графенвере продолжались как ни в чем не бывало.

На следующий день в Графенвер на имя полковника Бушенхагена пришла телеграмма следующего содержания: «Обстановка изменилась. Выезжайте немедленно Бахарах. Подробности на месте. Фалькенхорст».

Обескураженный Бушенхаген передал руководство учениями подполковнику Польману, а сам ранним утром следующего дня выехал на автомашине в Бахарах, К вечеру он уже был в гостинице, где расположился штаб корпуса. Не успел он выйти из машины, как рядом резко затормозила еще одна. К удивлению Бушенхагена, из нее вышел фон Фалькенхорст.

Генерал отдал приказ выставить усиленные посты вокруг гостиницы: никто не должен был подслушать их беседу. Пройдя к себе в комнату в сопровождении Бушенхагена, генерал плотно прикрыл за собой дверь, многозначительно посмотрел на начальника штаба и сказал:

– Дорогой Бушенхаген, держитесь крепче за стул. Мы оккупируем Норвегию!

Вот что рассказывает сам фон Фалькенхорст о событиях тех дней. Когда он по вызову прибыл в имперскую канцелярию, там уже находились генерал–полковник Мильх и совершенно неизвестный ему майор артиллерии. Фон Фалькенхорст был принят первым и представлен Гитлеру в его большом рабочем кабинете. Кроме него здесь были генералы Кёйтель и Йодль.

Кейтель рассказал Гитлеру, что фон Фалькенхорст в 1918 году занимал пост начальника штаба у генерала фон дер Гольца во время похода в Финляндию [35]35
  Под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции в Финляндии в конце 1917 года сложилась революционная ситуация. Рабочий класс стал вооружаться, создавая отряды Красной гвардии для борьбы с белогвардейцами и буржуазией. 28 января 1918 года в стране началась гражданская война. За короткое время сопротивление белогвардейцев во многих городах было сломлено. Было сформировано революционное правительство во главе с Куусиненом, Сирола, Тайми и др. Тогда контрреволюционная буржуазия Финляндии призвала на помощь германских империалистов. В начале апреля в Финляндию прибыли германские экспедиционные войска под командованием генерала Гольца, которые к маю 1918 года оккупировали всю страну, жестоко расправившись с революционным пролетариатом. Рабочая революция в Финляндии потерпела поражение. – Прим. ред.


[Закрыть]и принимал участие в разработке плана операции. Гитлер попросил фон Фалькенхорста рассказать о военных действиях в Финляндии в 1918 году, о системе обеспечения войск и действиях флота. После этого Гитлер подвел его к большому столу, на котором были разложены карты.

– Сейчас, – сказал он, – нужно решить примерно такую же задачу. Вам предстоит оккупировать Норвегию.

Здесь же фон Фалькенхорст узнал, что англичане также намереваются закрепиться в Норвегии. Для этого они уже заключили с норвежским правительством соответствующие договоры. События в Йёссинг–фиорде, когда англичане взяли на абордаж немецкое судно «Альтмарк», устранили всякие сомнения относительно английских планов. Надо было спешить, чтобы опередить англичан. Таким образом, вопрос об оккупации Норвегии становился наиболее актуальным для немцев.

На Европейском театре военных действий Скандинавия занимает фланговое положение. Если бы англичане укрепились в Норвегии, то это дало бы им возможность контролировать Швецию и Балтийское море. А надо сказать, что Германия почти не имела средств для защиты побережья Балтийского моря. Здесь не было ни тяжелой береговой артиллерии, ни каких–либо серьезных укреплений. Высадив десанты на побережье Балтийского моря, англичане могли без особого труда достичь Берлина – сердца Германии. Тогда оказались бы напрасными не только победа над Польшей, но и вся подготовка к походу на Запад. Для этого англичанам нужно было только нанести фланговый удар через Норвегию.

Кроме того, Германии была крайне необходима шведская железная руда. Так как шведский торговый порт Лулео и северная часть Балтийского моря замерзали в зимние месяцы, то поставка руды целиком зависела от пропускной способности порта Нарвик. Если бы англичане закрепились на норвежском побережье, то движение судов вдоль побережья и транспортировка руды были бы нарушены. Англичане могли захватить и южные порты Норвегии; тем самым они блокировали бы выходы из немецких портов, а над немецким подводным флотом нависла бы смертельная опасность. Немцы в свою очередь понимали, что до тех пор, пока они не захватят Норвегию и Шотландию, свобода передвижения их судов и кораблей будет ограничена.

Поэтому–то Гитлер и решил внезапным ударом овладеть главными портами в Норвегии. Ведь приближался срок начала наступления на Западе, а для этого прежде нужно было обеспечить свой северный фланг. Командовать группой войск, оккупирующих Норвегию, Гитлер поручил генералу фон Фалькенхорсту, в распоряжение которого выделялось пять пехотных дивизий. Предварительные планы были уже подготовлены. Главное внимание обращалось на крупные города и порты. Гитлер подчеркнул еще раз, что этот план должен держаться в абсолютной тайне. Это была основа удачи. Фон Фалькенхорст поднял руку и поклялся, что не проронит ни слова из того, что он здесь услышал.

После того как совещание закончилось, фон Фалькенхорсту сообщили, что к 17 часам того же дня он вновь должен быть в ставке. К этому времени он должен был продумать, как использовать свои пять дивизий, а также подготовить вчерне план действий. Генерал–полковник Кейтель, провожая его, выразил свое удивление по поводу столь быстрого решения Гитлера. Ведь до беседы фюрер желал лишь поговорить с фон Фалькенхорстом и просто составить мнение о нем.

Так как фон Фалькеихорст никогда раньше не бывал в Норвегии и мало знал об этой стране, он зашел в первый лучший книжный магазин и купил там отличный карманный путеводитель. Затем он поднялся в свой номер в гостинице, быстро просмотрел основные разделы путеводителя, изучил карты и в основных чертах продумал, каким образом следует выполнить поставленную задачу.

В 17 часов фон Фалькенхорст вновь прибыл на совещание к Гитлеру. Там он в общих чертах изложил свой план. Оказалось, что в главных моментах его соображения совпали с результатами, к которым пришел во время своей работы «рабочий штаб», разрабатывавший операцию. Гитлер сразу же одобрил план фон Фалькенхорста и дал указание продолжать работу на его основе.

В заключение Гитлер спросил фон Фалькенхорста, нет ли у него каких–либо особых пожеланий. Единственное, что попросил фон Фалькенхорст, – это получить разрешение взять из своего штаба нескольких офицеров. Гитлер согласился, чтобы он взял с собой пять человек.

Учения в Графенвере были прекращены, и участвовавшие в них старшие офицеры получили приказ немедленно явиться в Бахарах. Помимо своих четырех сотрудников, работавших с ним во время учений с искусственным туманом, фон Фалькенхорст привлек к выполнению новой, секретной задачи капитана Эгельгафа, офицера разведотдела своего штаба. Через день вся группа на двух автомашинах прибыла в Берлин и остановилась в гостинице «Эспланада».

Утром следующего дня, 24 февраля, фон Фалькенхорст и его начальник штаба явились к генерал–полковнику Кейтелю для получения более подробных сведений о предстоящей задаче и решения вопроса о месте работы группы. Они узнали, что будут работать самостоятельно как отдельный штаб, но в целях сохранения тайны их прикомандируют к оперативному штабу на Бендлерштрассе [36]36
  Так называемый малый штаб Гитлера, где с 27 февраля 1940 года началась разработка планов оккупации Дании и Норвегии. – Прим, ред.


[Закрыть].

25 февраля офицеры не работали. Было воскресенье. В этот день все пятеро получили приглашение от немецкого пароходства «Гамбург – Америка» на киносеанс. Им показали старый туристский фильм о Норвегии. Поскольку никто из них не бывал в Норвегии, кинокартина помогла им составить некоторое представление о стране, которой они в ближайшее время должны были уделить все свое внимание.

План вторжения совершенно непригоден

В понедельник фон Фалькенхорст и его сотрудники разместились в указанных им комнатах штаба на Бендлерштрассе, получив наименование «группа 21». Лишь одна из дверей выходила прямо в коридор, но и та была анонимной – без всякой таблички. Остальные двери были заделаны. Генералу отвели самую дальнюю от двери внутреннюю комнату, где он целиком ушел в чтение книг о Норвегии. В следующей комнате, соединявшейся со всеми другими, расположился Бушенхаген, начальник штаба, а в первой от двери трое остальных офицеров. Всю работу – техническое исполнение проектов, писем, приказов, составление списков, заклейку и опечатывание пакетов, списывание документов в архив – короче говоря, всю конторскую работу, вплоть до самой простой, делали сами офицеры. Все документы на отсылку в другие учреждения или в другие отделы штаба запечатывались в двойные конверты и скреплялись семью печатями. Только сами офицеры этой группы могли быть посыльными и курьерами. Никаких стенографов или машинисток здесь не было; неумелые офицерские руки заправляли в машинки ленты и копирки и медленно выстукивали текст, в лучшем случае двумя пальцами. Несмотря на это, подготовительные работы шли необычно быстро. Начиная работу на Бендлер–штрассе, никто из этих офицеров не думал, что окончательный приказ Гитлера о нападении будет отдан через 36 дней, а вторжение начнется на 43–й день.

Когда генерал фон Фалькенхорст и его начальник штаба получили 24 февраля 1940 года директиву от начальника главного штаба вооруженных сил (OKW) генерал–полковника Кейтеля, оказалось, что ранее созданный так называемый «рабочий штаб» уже в течение 14 дней занимается подготовкой оперативного плана захвата Норвегии.

Этот «рабочий штаб» начал свою деятельность 5 февраля и состоял из представителей всех видов вооруженных сил во главе с капитаном 1 ранга Теодором Кранке. Военно–воздушные силы представлял полковник Роберт Кнаусс, работавший ранее в дирекции Люфтганзы; группу офицеров сухопутных войск возглавлял майор Вернер фон Типпельскирх. Эти три офицера осуществляли всю подготовительную работу. Самыми различными путями они обеспечивали себя необходимыми картами и определенным минимумом военных данных о Норвегии в ожидании материалов от направленного в Норвегию офицера разведки.

Наибольшие трудности вызывала добыча сведений о норвежских казармах и местах расположения войск. Однажды майор Типпельскирх случайно узнал, что норвежский стортинг опубликовал некоторые статьи военного бюджета. Одно из лейпцигских издательств включило их в специальную подборку. Поэтому в Лейпциг срочно был направлен офицер группы. Это «открытие» оказалось в высшей степени полезным. Из опубликованной статьи были выловлены многие недостающие сведения. Большую помощь оказал штабу один геолог из Ганновера, который пробыл в Норвегии в общей сложности 3–4 года и знал многие ее районы. Его вызвали в Берлин, попросив захватить свои дневники, чертежи и карты, и взяли с него присягу о неразглашении тайны. Ему предоставили отдельную комнату, где он занимался тщательным анализом имевшегося у него материала. Подобные импровизации помогли создать в какой–то степени приемлемую, но, естественно, в высшей степени примитивную основу для выработки планов на первом этапе подготовки операции.

Инцидент с «Альтмарком» заставил Гитлера форсировать подготовку плана вторжения. Он запросил у «рабочего штаба» данные о ходе разработки плана и потребовал закончить его побыстрее. Капитан 1 ранга Краике ответил, что план будет готов через несколько дней.

Когда фон Фалькенхорст принял командование и направил такой же запрос своему «малому штабу», ему ответили, что проект оперативного плана будет представлен в готовом виде ровно через час. Но как только генерал познакомился с проектом, у него сразу же появились серьезные возражения. Как рассказывал впоследствии автору этих строк адмирал Кранке, генерал заявил, что не может утвердить этот план, так как он абсолютно непригоден. Кранке дал указание уничтожить план, но одну копию он оставил для архива.

Через несколько дней фон Фалькенхорст вновь обратился к капитану 1 ранга Кранке. Он получил приказ явиться на доклад к Гитлеру и хотел еще раз просмотреть план.

– Какой же в этом смысл, господин генерал, – сказал Кранке. – Ведь план никуда не годится!

Но фон Фалькенхорст настоял на своем.

В 16 часов 29 февраля его вызвали к Гитлеру. В 18 часов он вернулся обратно и радостно сообщил, что фюрер согласился с планом. Отвечая на вопрос Кранке о том, как ему удалось составить новый план за такое короткое время, генерал улыбнулся и сказал, что речь шла не о новом плане, а о старом, в который следовало лишь внести предложения «рабочего штаба». Фактически же оперативный план существенным изменениям не подвергся; были заменены и скорректированы лишь некоторые детали. Так, например, были усилены войска, предназначенные для захвата Осло и аэродрома Форнебу.

Утверждая план, Гитлер вновь подчеркнул необходимость сохранения абсолютной тайны относительно предстоящей оккупации Норвегии. Гитлер намеревался в течение ближайших дней дать принципиальные указания в связи с готовящейся операцией.

План вторжения немецких войск в Норвегию отнюдь не носил на себе печать какой–то особой проницательности его составителей. Основные направления и распределение усилий диктовались самой географией Норвегии, расположением ее городов, очертаниями фиордов и рельефом.

Самое главное – тайна

Генерал Гейслер вместе со штабом 10–го авиакорпуса размещался в верхних этажах гостиницы «Эспланада», одной из самых фешенебельных в Гамбурге. В нижних этажах текла своим чередом гостиничная жизнь; люди там спокойно отдыхали и веселились. Но вход на предпоследний этаж был закрыт, а все офицеры штаба пользовались входом через кухню. Это было одно из основных дополнений к общему камуфляжу.

В конце марта в один из вечеров случилось так, что в дверь, ведущую в штаб, постучал какой–то незнакомец. У него был солидный чемодан и сумка. Он сказал, что хотел бы переночевать, и сослался на предварительный заказ. Офицер, открывший дверь, молниеносно оценил сложившуюся обстановку. Он попросил нежданного гостя войти, провел его в одну из маленьких комнат, в которой никто не работал. Здесь имелась кровать и кое–какая обстановка. Пожелав незнакомцу спокойной ночи, офицер ушел и немедленно сообщил своему начальнику о случившемся. Поскольку никто из посторонних не должен был заподозрить, что в этой части гостиницы течет иная, отличная от обычной жизнь, было решено любыми средствами поддержать у незнакомца соответствующую иллюзию. Офицеры устроили так, что утром незнакомцу кофе был подан прямо в номер. Все получилось как нельзя лучше, и незнакомец покинул гостиницу в отличном настроении, очень довольный предоставленными ему удобствами и обслуживанием.

Гитлер внимательно следил за тем, чтобы никто не смог узнать больше и раньше, чем это было нужно для выполнения поставленной задачи. Поэтому фон Фалькенхорст и сотрудники его штаба не знали всего, что делается в целях подготовки к нападению на Норвегию.

В первых числах февраля 1940 года начальник штаба Геринга полковник Ешоннек вызвал к себе бывшего морского летчика полковника Рота. Ему было приказано выяснить, сколько подготовлено специальных поплавков для возможного их монтажа на самолеты Ю–52 и В–32. Рот быстро получил необходимые сведения и уже на следующий день мог дать ответ. Однако назвать точную цифру было трудно, потому что большая часть этих поплавков еще не была вывезена с промышленных предприятий. В штабе Геринга полковник Рот узнал о возможной оккупации Норвегии. В связи с этим ему была поставлена задача: собрать все годные авиаморские средства для организации снабжения войск во время их вторжения в Норвегию. Для выполнения этой задачи в наикратчайший срок полковник попросил дать ему соответствующие полномочия. Но прежде чем получить их, он должен был дать письменное заверение в том, что он никому, даже своему непосредственному начальнику, ничего не скажет о готовящейся оккупации Норвегии.

Роту пришлось принять некоторые чрезвычайные меры. Несколько десятков «Хейнкелей–50» были срочно переоборудованы для полетов над морем. Эти 85–90 самолетов были разделены на три группы и размещены соответственно на острове Нордерней, в Киле и в Травемюнде, близ Любека. Все специальные поплавки, которые можно было найти, были конфискованы независимо от того, кому они принадлежали, – военным школам, воинским частям или промышленным предприятиям. Самолетами «Хейнкель–50», Бе–138 и Дорнье были произведены эксперименты с целью их использования для переброски войск через море.

Самолеты должны были быть полностью готовыми к вылету по получении приказа. В Травемюнде полковник Рот ночами просиживал в ангарах аэродрома, наблюдая за тем, как группа техников и столяров переоборудовала кабины самолетов. Необходимые приспособления для кабин были заранее опробованы на всех самолетах. При этом большое внимание уделялось тому, чтобы к утру оставить машины в том же виде, в каком они были накануне вечером.

10 марта полковник Рот был направлен в качестве руководителя морских перевозок в штаб 10–го воздушного корпуса. Это были последние дни работы штаба. Люди не отдыхали ни днем ни ночью. Разрабатывались организационные вопросы, обсуждались мельчайшие детали плана, теоретически обосновывались многие вопросы, составлялись четкие инструкции о порядке подчиненности в каждом районе, рассчитывалось время прибытия и высадки в опорных пунктах – в Ставангере, Бергене, Тронхейме и Нарвике в первые дни вторжения.

В один из последних дней февраля 1940 года начальник радиотехнической разведки 1–й воздушной армии полковник Отто Кюне получил приказ прибыть на совещание в штаб на Бендлерштрассе. Там он был принят генералом фон Фалькенхорстом и полковником Бушен–хагеном, которые в доверительной форме информировали его, генерала Дитля и еще нескольких офицеров о предстоящих действиях.

Вернувшись в штаб армии, Кюне зашел к своему начальнику генерал–полковнику Штумпфу, чтобы попрощаться. Генерал был страшно удивлен и возмущен тем, что его ближайший сотрудник покидает его без всяких объяснений. Генерал не мог понять, что происходит. Виданное ли дело, чтобы подчиненный не мог сказать своему начальнику, куда он едет?! Но, к сожалению, полковник Кюне не имел права сообщать генералу что–либо, касающееся его нового назначения. Генерал пришел в ярость, изрыгнул поток ругательств по поводу такой наглости и выгнал Кюне за дверь. Полковник чувствовал себя несправедливо обиженным, но ничего не мог поделать: у него был строжайший приказ молчать обо всем, что он знает. Лишь через много недель, уже после того как Штумпф принял от генерал–полковника Мильха командование вновь созданной 5–й воздушной армией и прибыл в Гамбург, он снова столкнулся с полковником Кюне, и тот сообщил ему о причине разыгранной им «мистерии». Таким образом, генерал–полковник смог убедиться в том, что его бывший подчиненный обладал блестящей способностью не разглашать тайну. А знать это было тем более полезно, что пути их вновь сошлись.

Этот факт – лишь один из многочисленных примеров того, насколько тщательно оберегалась немцами военная тайна. Больше того, если бы, например, генерал–полковник Штумпф после прощания с Кюне обратился для проверки фактов к Герингу, его вопрос вызвал бы глубочайшее изумление, на лице генерал–фельдмаршала, ибо в конце февраля – начале марта сам главнокомандующий Люфтваффе и министр авиации не имели ни малейшего представления о том, какая планомерная и широкая подготовка ведется к нападению на Данию и Норвегию. Правда, начальник штаба Геринга был посвящен в оперативный план «Везерюбунг» [37]37
  План нападения на Данию и Норвегию. – Прим. ред.


[Закрыть], но Гитлер потребовал, чтобы тот ни слова не говорил об этом своему могущественному шефу. Секретность соблюдалась строжайшим образом, и это было вполне оправданно, но, конечно, не обходилось и без недоразумений.

Для выполнения поставленных задач полковнику Кюне нужен был довольно солидный аппарат. Без него никакие планы не имели значения. Нужно было срочно начать обучение офицеров и солдат, отработать методы прокладки кабельных телефонных линий на большие расстояния по суше и по морю. Для сохранения секретности Кюне направил специальную комиссию на Балканы, поручив ей важную задачу – проложить связь через Дарданеллы. Для техников это явилось первоклассной тренировкой, а когда связисты возвратились с Балкан – это было уже в начале апреля, – всех их совершенно неожиданно направили в Данциг и приказали погрузиться на судно, идущее в Норвегию.

Все эти мероприятия координировал штаб генерала фон Фалькенхорста. Первую скрипку здесь играл полковник Бушенхаген. Он должен был позаботиться не только о том, чтобы не позволить нижестоящим чинам штаба и армии разузнать что–либо о готовящемся плане. Самым важным во всем этом камуфляже было стремление сохранить подготовку в тайне от противника.

Чем меньше времени оставалось до нападения, тем труднее было скрываться и таиться. Поэтому решено было начать крупную отвлекающую кампанию, которая нарастала бы по мере усиления подготовки к операции «Везерюбунг».

В первые недели работы штаб должен был тщательно замаскировать все свои действия с помощью некоторых пассивных отвлекающих мер. Даже закупка карт и справочников была продумана и распределена между несколькими магазинами Берлина. Немало их было приобретено и в провинции.

Куда труднее было найти соответствующее число переводчиков с норвежского и датского языков. Но хотя это был сложный вопрос, о средствах его решения беспокоиться не приходилось. В военных газетах были опубликованы сообщения о приеме на курсы усовершенствования чешских, хорватских, венгерских, датских, норвежских, шведских, финских, русских, испанских и английских переводчиков. Все подавшие заявления были срочно вызваны в Берлин и после проверки зачислены слушателями. Естественно, брали лишь тех лиц, кто уже владел соответствующим языком и кому оставалось лишь подучить военную терминологию. Нужно сказать, что эта попытка немцам не совсем удалась. Так, есть документы, говорящие о том, что незадолго до 9 апреля датский военно–морской атташе сообщал в Копенгаген, что в Берлине начали работу краткосрочные курсы переводчиков со скандинавских языков. Но странно, когда военные атташе северных стран узнали об этом, они не придали этому никакого значения. Ведь одновременно немцы готовили и переводчиков с арабского и турецкого языков!

В тех случаях, когда кое–кто из высокопоставленных офицеров, не знавших истинных целей ведущейся подготовки, проявлял чрезмерное любопытство и спрашивал полковника Бушенхагена, что все это может означать, он отводил такого человека в сторону и на ухо, осторожно произносил: «Строго доверительно и между нами. Готовимся против Болгарии!» И, как правило, этот человек свято хранил «тайну».

Но как бы ни были продуманы меры предосторожности и отвлекающие действия, они не всегда давали положительный результат. Это очень хорошо показывает один небольшой эпизод.

7 апреля штаб фон Фалькенхорста перекочевал из Берлина в Гамбург, собираясь разместиться в той же самой гостинице «Эспланада», где штабная группа 10–го авиакорпуса находилась уже с рождества. Разумеется, все офицеры были в штатском, на машинах красовались гражданские номерные знаки, да и сами машины были подобраны так, чтобы придать им максимально «гражданский» вид. И вот, въехав в центр Гамбурга, Фалькенхорст и Бушенхаген услышали вдруг чеканный шаг марширующих солдат. Их удивлению не было границ, когда мимо них с развевающимися знаменами, с оркестром впереди, стройными рядами прошли подразделения эсэсовского полка «Герман Геринг». Полковник Бушенхаген вежливо подозвал одного полицейского к машине и попросил его объяснить, ради чего сегодня такой парад.

– Это солдаты полка «Герман Геринг», – ответил полицейский, – они только что прибыли в город.

«Черт побери, – выругался про себя Бушенхаген. – Ведь этот полк будет участвовать в операции против Норвегии!» Бушенхаген знал, что этот полк получил строжайшее предписание проходить город маленькими группами, не привлекая к себе внимания. И разместиться он должен был в пригороде Гамбурга. Вместо этого командование полка решило покрасоваться перед населением Гамбурга.

В штабе уже готовились к самому худшему. Но все волнения оказались напрасными. До самого Гамбурга полк следовал, соблюдая скрытность. А то, что солдаты вошли в город так открыто, пожалуй, только еще больше запутывало противника. Иногда и откровенность может стать хорошим камуфляжем и ввести в заблуждение того, кто к этому не готов.

Большая часть альпийских горных стрелков генерала Дитля была переброшена в Берлин из Южной Германии в самые последние дни марта. Но появление их здесь сразу же вызвало разные слухи. Для чего понадобились эти альпийские стрелки в предместьях Берлина, где отнюдь не было гор? И всякий толковал это по–своему, внося много вздора и кривотолков и это, конечно, не способствовало сохранению в тайне планов немецкого командования. Но еще хуже было то, что любвеобильные горные стрелки не сдавали письма, адресованные своим подругам, в ротную канцелярию, а опускали их в обычные почтовые ящики. Таким образом, письма ускользали от военной цензуры. Это заставило Бушенхагена действовать быстро и решительно. Он связался с начальником берлинской почтовой службы и под каким–то благовидным предлогом задержал отсылку всей почты на три самых критических дня.

«Восстание» генералов

Когда полковник Рот прибыл в штаб 10–го авиакорпуса, разместившегося в гамбургской «Эспланаде», он обнаружил, что подготовка к нападению на Данию и Норвегию идет полным ходом. 5 марта генерал Гейслер и его начальник штаба были вызваны на совещание в Берлин. Здесь Геринг и его начальник штаба предложили 10–му корпусу совместно со штабом фон Фалькенхорста и руководством военно–морской группы «Север» адмирала Карльса в кратчайший срок подготовить оккупацию Дании и Норвегии. Срок был указан жесткий – 2–3 недели, не больше. По мнению генерала Ешоннека, имелась вполне реальная угроза того, что англичане вскоре высадятся в Норвегии, поэтому немцы должны были поторопиться и начать Операцию сразу же, как только порты Балтийского моря, и особенно Штеттин, освободятся ото льда. Окончательную дату высадки корпус должен был получить за 7 дней до ее начала.

Генерал Гейслер, возглавивший воздушную часть операции против Норвегии, как и полковник Рот, был когда–то морским летчиком, но в 1934 году был переведен в военно–воздушные силы. С 31 августа 1939 года он командовал 10–й авиационной дивизией, сформированной им в Северной Германии. В конце 1939 – начале 1940 года 10–я авиационная дивизия была преобразована в 10–й авиакорпус. Это преобразование фактически свелось к тому, что старший офицер штаба был назначен начальником штаба, а некоторые подразделения несколько пополнены людьми. С военной точки зрения эти изменения не имели никакого значения, просто преобразование дивизии в корпус импонировало тщеславию Геринга. Теперь у него в распоряжении было несколько корпусов. Это придавало ему больший вес как главнокомандующему германскими военно–воздушными силами.

Во время подготовки к Норвежской операции Геринг снова показал, сколь неприязненно он относится к военно–морскому флоту, и прежде всего к его главнокомандующему адмиралу Редеру. И сейчас Гейслеру вспомнилась одна забавная история, случившаяся задолго до начала войны. Он сам был ее очевидцем. Гитлер инспектировал флоты в Киле. Геринг сопровождал его. Они оба стояли на ходовом мостике «Шлезвиг–Гольштейна». По случаю визита фюрера производилась стрельба из крупнокалиберных корабельных орудий по управляемому по радио старому военному судну, которое для большей плавучести было наполнено пробкой.

Гитлер догадался, что не следует прикладывать бинокль к глазам до залпа. Он спокойно ждал, пока не увидел взрыв снарядов, и только тогда поднял бинокль. Увидев результаты стрельбы, он в восторге, как мальчишка, захлопал себя по ляжкам. Бинокль был ему больше не нужен. Геринг же поднес бинокль к глазам еще до залпа, и, когда громыхнули орудия, вздрогнувший в его руках бинокль оставил у него на лбу небольшую ссадину. Пока он успел оправиться от испуга, смотреть было уже не на что. В бешенстве Геринг закричал: «Задрипанный флот! Неумехи!» Он снова попытался было что–то рассмотреть, но безрезультатно. Так и остался он стоять с биноклем в руках, удивленно взирал на то, как его фюрер в безудержном восторге хохочет и бьет себя по ляжкам. Геринг, по–видимому, так и не понял, чем вызван этот восторг.

Этот случай больно задел самолюбие Геринга, и он старался отыграться на моряках и армейцах. После того как Фалькенхорст 29 февраля 1940 года добился одобрения Гитлером плана, подготовленного его «рабочим штабом», началось то, чего он, конечно, не ожидал. Невероятно, но именно теперь, когда фюрер согласился со всеми планами, вокруг них началась непонятная, но очень бурная возня. Уже 1 марта возникли неприятности. Главнокомандующий сухопутными войсками Браухич не соглашался отдать войска, намеченные для участия в операции. Ни Браухич, ни начальник генерального штаба Гальдер не имели ни малейшего желания впутываться в «авантюру на Севере». Только после долгих разговоров йодлю, которого поддержал Кейтель, удалось убедить Браухича в необходимости выделения войск. Правда, генерал Фалькенхорст получил далеко не те дивизии, о которых он мечтал. Но и то, что было передано в его распоряжение, оказалось довольно сносным.