Текст книги "Метель, соединившая нас (ЛП)"

Автор книги: Л. С. Чейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 17

– Можешь ли ты поверить в такую явку? – хлопая Марка по плечу, говорил Патрик, пытаясь перекричать громкую музыку.

Марк просканировал толпу зрителей в павильоне городского парка Денвера, где на маленькой сцене выступала группа Кейт.

– У меня были сомнения по поводу того, что у нас это получится.

Последние две недели были бурными. На следующий день после того, как они впятером провели мозговой штурм идеи создания регистра донорства органов, они начали воплощать свой план в жизнь. К счастью, поскольку это была глубокая зима, и многие события были отменены из-за повторяющихся метелей, павильон не пользовался большим спросом, и первая доступная дата для проведения мероприятия была намного раньше, чем они ожидали. Кейт потребовалось всего несколько дней, чтобы собрать пять групп в дополнение к своей. Привлечь представителей крупного центра донорства органов и лаборантов для сбора анализов крови тоже было легко. У них получилось все, что они запланировали. Марк разослал пресс-релизы местным новостям и радиостанциям, и они впятером оклеили район листовками и вместе обзвонили всех людей в их объединенном списке контактов. После этого они могли только надеяться, что люди придут. И что более важно, один из них станет героем, который спасет жизнь Тревору.

– Ну, это то, что сделала наша решительность, – сказал Патрик, ухмыляясь.

Марк усмехнулся.

– Хочешь золотую звезду? – шутил он, повышая голос, чтобы его услышали сквозь удары барабанов и вой гитары.

Патрик засмеялся и, качая головой, игриво ткнул Марка локтем в бок.

– Ты можешь принять мое предложение и присоединиться ко мне тренировать софтбол.

– Я все еще думаю, – Марк не мог не улыбнуться, по крайней мере, в этом случае. Патрик пригласил его помочь тренировать весной команду своих девочек по софтболу, хотя Марк понятия не имел, как играть в эту игру. Патрик обещал научить. – Но тебе, вероятно, придется взять надо мной шефство.

После сегодняшней кампании по созданию регистра доноров и после того, как он надеялся, они найдут подходящего донора для Тревора.

– Хорошо! – Патрик снова обратил все внимание на сцену.

Марк сделал глубокий, рваный вдох. Утрата и неудача непрерывно гудели в его венах, но обновленное стремление к цели, облегчение от приобретения новых дружеских отношений, удерживало его от сползания в депрессию. Он взглянул на Патрика. Он действительно упускал гораздо больше, чем только романтические отношения.

За последние пару недель он также стал лучшим другом для Джиллиан и Брайана. И Брайан, и его жена Грейс пытались убедить его попробовать свои силы в триатлоне Айронмен. Марк не мог представить себя участником гонки, которая по времени занимала от восьми до семнадцати часов, но, возможно, он попробует этим летом спринтерский триатлон на короткие дистанции. Джиллиан, с другой стороны, тонко пыталась заставить его пройти кастинг на предстоящую театральную постановку, но это было еще страшнее, чем триатлон Айронмен.

Все эти люди сплотились вокруг него именно тогда, когда он больше всего нуждался в поддержке – без вопросов или колебаний, без повестки дня или каких-либо условий. Они пригласили его в свою жизнь и ничего не требовали взамен, кроме его дружбы. Такова была жизнь, и он, наконец, ее получил. Единственное, чего не хватало, это Тревора.

Брайан материализовался из толпы, стратегически неся три дымящихся стаканчика с горячим шоколадом. Он остановился перед ними, протягивая напитки. Патрик осторожно взял один и передал его Марку, прежде чем забрать другой для себя.

– Спасибо, – сказал Марк, коротко отдавая честь и делая глоток.

Брайан кивнул, а затем присоединился к Марку и Патрику смотреть шоу.

– Тяжелый рок, не так ли? – сказал Брайан, качая головой под музыку.

– Да, – согласился Марк. Он не знал, чего ожидать, но Кейт и ее группа взорвали его с первой песни в их части концерта. Наблюдая за ней сейчас на сцене, он не мог поверить, что она была тем же самым человеком. На работе она была консервативной, застегнутой на все пуговицы профессионалом, но там, на сцене, одетая в черную кожаную куртку, майку, короткую черную юбку и трехпротекторные байкерские сапоги с серебряными пряжками по бокам, а ее темные волосы были распущенны и развивались, она была шквалом энергии, с легкостью подчиняя себе аудиторию. Он сделал мысленную заметку, чтобы запомнить, что с этого момента он никогда не пропустит ни одного шоу. Он задавался вопросом, понравится ли Тревору ее музыка – мысль, которая привела к тому, что его внутренний кинотеатр сыграл предварительный просмотр. Тревор стоит прижатым спиной к груди Марка, руки Марка обвиваются вокруг его талии, а подбородок покоится на плече Тревора, и они двое покачиваются в такт музыки.

– Марк! Марк! – звук выкрикиваемого имени выдернул его из фантазий, и он повернулся, чтобы увидеть, как Грейс проталкивается к нему сквозь толпу.

– Иди скорее! – кричала она, и когда она достигла его, ее голос вибрировал от волнения. Она схватила его за руку и потянула за собой. Он растерянно посмотрел на Брайана и Патрика, которые пожали плечами, а затем последовали за ним.

Грейс вывела его на улицу, провела через парковку к одному из двух мобильных лабораторий по сбору анализов крови, которые тут же тестировались и вносились в регистр. Они вчетвером ввалились внутрь, где спиной к двери, напротив лаборанта сидела женщина.

– Встречайте – совпадение по крови с Тревором! – радостно объявила Грейс.

Глаза Марка расширились.

– С-совпадение? – секунду он ни о чем не мог думать, слова в его голове прыгали, как попкорн в аэродинамической трубе, его рот был открыт. Женщина повернулась и посмотрела на него теплыми темными глазами. Знакомые глаза.

Он хорошо помнил Марию Йохенс. Он пару лет назад представлял ее в суде по делу о противозаконных действиях.

– Миссис Йохенс? – сказал он, все еще пребывая в шоке.

– Пожалуйста, зовите меня Марией, – сказала она и встала перед ним.

Шум в его голове немного стих, чтобы что-то понимать, но речь все еще отставала на мгновение или два.

Они выиграли.

– Я… Мария…

Она улыбнулась.

– Когда я услышала об этом мероприятии и увидела, что это такое и кто организатор, я должна была прийти. Вы помогли мне вернуть мою жизнь, мистер Робертс. Если бы не вы, я бы потеряла все. Теперь моя очередь сделать кое-что для вас.

Марк бросился вперед и обнял ее. Она секунду казалась пораженной, но быстро преодолела замешательство и крепко обняла его в ответ.

– Марк, – пробормотал он ей в волосы, хриплым от волнения голосом. – Зовите меня просто Марк.

Она кивнула ему головой.

– Спасибо, Мария, – он задыхался от радости и восторга, взрывающихся у него внутри. Слезы туманили его зрение, угрожая пролиться по щекам, но ему было все равно. – Я никогда не смогу отблагодарить вас.

– Просто знайте, что я могу помочь вашему другу продолжать жить, больше, чем кто-либо другой из обследованных.

Им все равно необходимо было убедиться, что у Марии еще и совпадение тканей с Тревором, но первым большим достижением было найти соответствующую кровь. И они уже сделали это.

И, прежде чем его ноги окончательно не отказали, Марк отпустил Марию и упал, приземляясь на задницу в кресло возле стола, где брали кровь. Он уставился на своих друзей, столпившихся в мобильной лаборатории рядом с ним, и дал волю слезам. Его друзья. Люди, которые не судили о его ценности на основе успеха, положения или статуса, но которые заботились о нем, потому что они просто любили его.

– Я не смог бы это сделать без вас, – Марк смотрел на окружающих его людей – Патрика, Брайана, Грейс, Джиллиан и Кейт, которые чуть позже присоединились к ним. И, конечно же, Марии. – Без каждого из вас.

– Мы сделали это вместе, – со слезами в глазах и улыбаясь, тихо сказала Кейт. – Это то, что должны делать друзья.

Он кивнул, вытирая рукавом рубашки мокрые щеки. Впервые за несколько недель мир вокруг него казался ярче, словно солнечный свет освещал его изнутри. Они были на полпути.

Теперь ему просто нужно найти Тревора.

Глава 18

Марк вздохнул, отключил звонок, не оставляя голосового сообщения, и уронил телефон на подушку рядом с собой. Если на первые полдюжины сообщений, которые он оставил, не было ответов, на этот тоже не будет. Он не смог найти ни номер телефона, ни адреса электронной почты Тревора, но ему все же удалось разыскать агента Тревора. Но это не принесло ни капли пользы хоть и прошло уже несколько дней.

Он откинулся на спинку дивана и уставился на единственную стену в гостиной, которая не была стеклянной от пола до потолка. Сейчас там, в центре, висел красочный элемент – оригинал картины Тревора «Час одиночества». Рождественским утром, пока Тревор еще спал, Марк наткнулся на картину в галерее искусств Боулдера во время своего гугл-квеста. Он рассказал Тревору, как сильно его поразила эта картина, но не поделился с ним тем, что напрямую написал в галерею, выражая заинтересованность в покупке картины. С момента ее приобретения, он провел бесчисленные часы, сидя прямо здесь, на диване, погружаясь в картину, представляя, как они двое сидят на этой самой скамейке, взявшись за руки, Тревор смотрит на него, улыбаясь своими очаровательными голубыми глазами…

Марк оторвал взгляд от картины, схватил ноутбук и положил его на колени. Он открыл браузер, набрал в поисковой строке «Тревор Моррисон, художник» и нажал «Enter». В действительности, он не был уверен, что надеялся найти на этот раз – он уже искал, набирая миллион разных способов, но чувство тревоги, что время истекает, становилось сильнее с каждой минутой. Он должен был связаться с Тревором. Независимо от того, будут ли они вместе в будущем, у Тревора все еще может быть его будущее.

Прокручивая список ссылок на сайты, которые он посещал так часто, что мог читать их по памяти, он почти пропустил новую. Он выпрямился и щелкнул по ссылке, его пульс бился в ушах, как бас-барабан. В разделе «предстоящие события» в галерее изобразительных искусств Флэтайрон (прим. название в честь скальных образований в западной части Соединенных Штатов, недалеко от Боулдера) было объявлено о новой и последней выставке Тревора под названием «Последний час».

– Последний? – волна страха мурашками пробежала по его коже. Он просмотрел объявление еще раз, медленнее, так как был слишком взвинчен, чтобы внимательно прочитать его. Все, что имело для него значение, это дата открытия – в следующую пятницу вечером – и то, что Тревор будет присутствовать. Как и Марк.

*** 

К черту эти нервы! Спустя три дня, Марк стоял перед центральными дверями, ведущими в галерею изобразительных искусств Флэтайрон, дергая галстук, запонки, волосы… делая все, что угодно, лишь бы оттянуть время и не заходить внутрь. Даже холодный ночной воздух, наполненный танцующим снегом, не мог пробить его нервы или протолкнуть через двери.

Тревор уже однажды отверг его, но тогда все было по-другому. Речь шла не о том, чтобы просить Тревора дать им шанс быть вместе, а о том, чтобы дать Тревору шанс жить, независимо от того, будут ли они вместе или нет.

С глубоким вдохом и долгим медленным выдохом, он встряхнул руки и открыл дверь. В галерее, наряду с низким шумом приглушенных голосов, звучал легкий джаз. Он просканировал толпу, но не увидел Тревора. Может, его там еще не было. Или, может быть, он был и просто на время вышел.

Боже, надо собраться.

Проходя глубже в галерею, взгляд Марка остановился на большой картине, предположительно, около двух метров в ширину, в дальнем конце огромного зала. Она занимала центральное место на стене и висела одна. Картина привлекла его внимание по двум причинам. Во-первых, потому что была написана не в обычном блестящем и смелом импрессионистическом стиле Тревора, а в реалистическом, а во-вторых, он узнал модель. Это был он.

Он обнаружил, что стоит перед картиной, не понимая даже, как прошел через весь зал, как будто его тянуло к ней какой-то невообразимой силой. Он сразу же узнал сцену из их первой ночи, которую он и Тревор провели вместе в гостиничном номере. Первой ночи, когда они занимались любовью. Марк знал, что с самого начала все было правильным. Это никогда не было просто временной связью.

Он не мог пошевелиться.

Эмоций было больше, чем он мог идентифицировать, больше, чем он мог сдержать, они накрывали его, дергая и сжимая его плоть и кости, сердце и душу. Тревор сделал это. Какой-то момент Марк даже не мог подобрать правильных слов, чтобы описать то, что он чувствовал. Он мог только молча смотреть.

На картине была изображена затемненная комната, освещенная только уличными фонарями. Полоска света расположилась на кровати рядом с обнаженным телом Марка. Кремовые простыни были задрапированы на талии мягкими складками, а его лицо скрыто в тени. По большей части. Любой, кто видел его и, кто смотрел на картину достаточно близко, могли понять, что это он. Он видел, как в ту ночь в темноте Тревор рисовал, прежде чем он признался в тех вещах, которые он не озвучивал десятилетиями.

– Время, – сказал Тревор, когда Марк спросил, что он рисует. Марк только сейчас понял, что он имел в виду.

Боже, ему нужно было увидеть Тревора.

На периферии сбоку Марк заметил человека, стоящего рядом с ним. Он пытался игнорировать, кто бы это ни был, но человек не двигался, что только увеличивало его осознание и дискомфорт. Он бросил быстрый взгляд и увидел рядом с ним пожилую испанку, на полголовы ниже Марка, наблюдавшую и изучающую его. Она узнала его как модель? Женщина перевела взгляд на картину, а затем вернулась к нему. Она улыбнулась, и он не мог удержаться от мысли, что это была грустная улыбка, или, может быть, это была печаль, скрывающаяся в глубине ее темно-карих глаз – глаз, которые, как он чувствовал, всегда искрились.

Она повернулась, снова рассматривая картину.

– Он заставил меня пообещать, что эта картина не будет продана… после.

Ее слова звучали странно… Затем его сердце затрепыхалось, и во рту пронеслась пыльная буря. Его горло было настолько сухим, что он едва мог выдавить слова.

– После чего?

На этот раз ее улыбка определенно была печальной, а подбородок слегка дрожал. Даже не представившись должным образом, он не сомневался, кто эта женщина. Он не знал, как, но он не мог быть более уверен ни в чем в своей жизни, как в этом.

– Вы ведь его мать.

Она кивнула.

– Он хочет, чтобы эта картина была у тебя, – ее глаза начали слезиться, но спина и плечи расправились, и ее осанка рассказала ему все, что ему нужно было знать об этой женщине. Она была сильной и столкнется с чем угодно, что жизнь, с изяществом, бросит ей в лоб.

– Он… – слова путались на его языке, и ему пришлось глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть, качая головой. Это было бессмысленно. – Я ничего не понимаю.

– Это его последняя выставка. Его последние картины, – она обвела взглядом галерею, но он не был уверен, что она действительно видела работы Тревора перед собой. Ее взгляд был невидящим и отстраненным, а затем ее глаза остановились на нем.

Трепет просочился в его грудь.

– Мне нужно его увидеть, – умолял Марк.

– Он вышел на террасу подышать свежим воздухом, – она потянулась к нему и нежно взяла его за локоть. – Пойдем со мной.

*** 

Тревор задрал воротник куртки повыше, прячась от холода. Он должен был надеть шапку, но ему срочно нужно было выйти из галереи. Он получил невероятные отзывы на портрет Марка, чего он и хотел, но воспоминания, переполнявшие его мысли, становились слишком тяжелыми. Сожаление о том, что могло бы быть, если бы не его ограниченное время, делало невозможным сохранять лицо. Никто больше не последует за ним, потому что было слишком холодно, и ему нужно несколько минут уединения, чтобы прийти в себя.

– Тревор, – тихо позвала его мама сзади. Он закрыл глаза и сделал вдох. Он еще не был готов вернуться, но был вечер открытия, и он не мог долго прятаться от своих почитателей.

– Я буду через минуту, – сказал он, его дыхание вырвалось в морозный воздух и разметало крупные снежинки, которые плавно падали с небес.

– Кое-кто хочет тебя видеть.

Он вздохнул. Ему не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, поэтому он и пришел сюда. Но даже не хотел выяснять, кого она привела с собой, хотя это было очень грубо.

Сунув руки в карманы, он повернулся и на полпути застыл. Стоя рядом с матерью, выглядя так же трогательно и великолепно, как в первый раз, когда он зацепился за него взглядом, стоял мужчина, которого он никогда не ожидал увидеть снова. Его сердце увеличилось в груди, вечернее небо стало ярче, и все его тело вдруг стало легким. В тот момент он полностью понял фразу: «ангелы поют».

– Марк.

Его мама отпустила локоть Марка и подошла к нему. Она прижала ладонь к его щеке, а другую руку положила ему на грудь.

– Он великолепный мужчина. Пусть он принесет тебе радость.

– Мама, – сказал он, вливая в свой шепот предупреждение и мольбу. Он бросил быстрый взгляд на Марка, и когда он оглянулся на маму, ее глаза сияли надеждой. То, что Марк был здесь, что она встретила его, ничего не изменит. – Ты же знаешь, почему я не могу.

– Клянусь, я не знаю, откуда у тебя все это упрямство, – она втянула воздух и провела руками по блузке, разглаживая ее. – Похоже, он отчаянно хочет поговорить с тобой, так что послушай его, сынок. Сделаешь это для меня?

Когда он кивнул, она повернулась к Марку, взяла его руки в свои и сказала что-то очень тихо, чтобы Тревор не смог это услышать. Марк в ответ наклонил голову, но его взгляд не отрывался от Тревора. Быстро взглянув через плечо, улыбаясь, его мама проскользнула в дверь и оставила Тревора наедине с Марком на заснеженной террасе.

Перенося вес с ноги на ногу, Тревор провел рукой по волосам, не зная, что сказать, какие подобрать слова. Он уже говорил Марку, почему не может быть с ним, и это было правдой, а сейчас еще больше, чем когда-либо. Он только отлежал неделю в больнице из-за осложнений в его состоянии. Это не настолько было серьезным, так как осложнения появлялись, они и должны быть, а дальше их будет еще больше – и они будут еще серьезнее. Он принял свое решение.

Но сейчас он смотрел на Марка… Почему этот человек пришел сюда? Он просто хотел все усложнить. Именно то, чего Тревор не хотел и надеялся избежать.

– Боже, я так скучал по тебе, – сказал Марк, его голос был низким и хриплым, и в груди Тревора все сжалось.

Он закрыл глаза.

– Не надо, – он до сих пор не осознавал, как сильно скучал по Марку. Как, черт возьми, он собирается осуществить свои планы сейчас? Он знал, что, увидев Марка снова, это разобьет его так, как никогда не смогут сделать его почки.

– Тревор, – теплый выдох дуновением прошелся по его холодной щеке, и он открыл глаза. Марк стоял прямо перед ним, и он даже не слышал движения. – Почему ты меня бросил?

Тревор сглотнул.

– Мне пришлось, – его взгляд остановился на пленительном зеленом взгляде Марка. Такой напряженный, полный надежд и желаний, всего, чего он когда-либо хотел. – Если бы я этого не сделал, я бы не нашел достаточно сил, чтобы не стать эгоистом.

– Как, черт возьми, стать эгоистом?

– Потому что я умираю, Марк, – Тревор умолял его понять. Все, что было между ними, было обречено. – Это пик эгоизма и жестокости, чтобы начинать что-то, зная, что я всего лишь пытаюсь урвать момент. Я не хочу причинять тебе боль.

– Но ты и не можешь этого сделать, – Марк подошел ближе, протянул руку и провел ладонью вверх и вниз по руке Тревора. Его кожу покалывало.

– Ты не можешь этого знать.

– Я могу, – другая рука Марка опустилась на бедро Тревора, и от места прикосновения растеклось тепло – вниз, в пах, и вверх, в живот и грудь. – Я же говорил тебе, что пройду тестирование, и я это сделал.

Челюсть Тревора отвисла, а глаза стали огромные как блюдца. После всех этих лет молитв, после всех разочарований… Может ли это действительно случиться…?

Рука Марка опустилась на затылок, большой палец ласкал челюсть Тревора, и все это время зеленые глаза держали его в плену.

– У меня вторая положительная, – прошептал Марк, и сердце Тревора упало.

– Марк…

– Но… – Марк подошел еще ближе, выталкивая холод из маленького пространства между их телами. Снежинка приземлилась на длинные ресницы Марка, зацепившись на секунду, прежде чем упасть и исчезнуть в крошечной капельке на его покрасневшей от мороза щеке. – С помощью друзей мы нашли совпадение крови. Но не только это…, этот человек хочет пожертвовать для тебя почку.

– Я… – Тревор захлопнул свой рот на замок. Что только что сказал Марк? Он услышал слова, но их обработка была похожа на попытку протолкнуть старую, ржавую газонокосилку через сенокосное поле. Семь лет он ждал, чтобы услышать эти слова. Семь лет надежды и оптимизма, которые постепенно угасли. Семь лет, и человек, которого он встретил всего месяц назад, совершенно случайно, нашел единственное, что могло спасти его жизнь.

– Я не знаю, сможем ли мы, – продолжил Марк. – Я готов подняться на небеса и вернуться обратно, чтобы у нас все получилось. Я бы свернул горы ради тебя, Тревор. Но что бы не случилось или не случится с нами, больше всего я хочу знать, что ты живешь, смеешься и любишь, и с удовольствием рисуешь мир. Главное, что ты будешь жив.

Глаза Тревора защипало, и сердце радостно забилось в его наполненной эмоциями груди. Он поднес руку к щеке Марка, и Марк наклонился к нему, его глаза на мгновение закрылись, как будто он слишком долго смотрел на Тревора, боясь упустить его из вида, а затем Марк поцеловал его ладонь.

Тревор не хотел ничего, кроме как упасть в объятия Марка, поддаться своим эгоистичным желаниям, но…

– Нет гарантии, что мы будем совпадать по ткани.

– Я знаю. У них есть образец, ожидающий тебя.

– Даже если донор и я совпадаем по тканям…

– Мария.

– Что?

– Ее зовут Мария. Я представлял ее дело в суде несколько лет назад.

Тревор покачал головой и повторил.

– Даже если у нас с Марией совпадение тканей, это не значит, что мое тело примет ее почку. Организм может отвергнуть ее, и тогда я вернусь туда, где был – вероятно, даже будет еще хуже – и совсем без шансов.

– Девяносто семь процентов трансплантированных почек начинают работать через месяц.

– Итак. Ты провел исследование, – сказал Тревор, впечатленный и тронутый тем, что Марк проявил такую инициативу. – А как насчет семнадцати процентов, когда почки выходят из строя через три года? Даже если трансплантация пройдет хорошо, я все равно, во избежание отторжения, буду на препаратах всю оставшуюся жизнь. Я…

– Прекрати, – рявкнул Марк, останавливая спор. Он поднял руку, открывая пространство между ними, и Тревор задрожал от холода, который нырнул, заполняя его. – Все, что я сейчас слышу, – это отговорки. А что, если что-то пойдет не так, а что, если станет плохо. Как насчет того, а что, если это сработает? Как насчет человека, которого я встретил в метель, который говорил мне уделять время важным вещам? Кто сказал мне жить и следовать за мечтой? О чем ты мечтаешь, Тревор? Что заставит тебя жить?

Он отвернулся.

– Я больше не могу надеяться только на свои мечты.

– Да. Можешь, – Марк снова сократил промежуток между их телами, окружая Тревора теплом.

Тревор встретил напряженный, умоляющий взгляд Марка. Может он сможет.

– Жизнь непредсказуема и несправедлива, но она также прекрасна и предназначена для того, чтобы жить полноценно, насколько мы можем, – сказал Марк, глубоким мягким голосом. – Если трансплантация пройдет успешно, у тебя будут годы впереди. Разве этого недостаточно?

Тревор заглянул в эти темно-зеленые глаза и понял, что его душа уже знала – любовником ли, другом, но этот человек всегда будет с ним рядом, несмотря ни на что.

– Если.

– Если, – улыбка, озарившая лицо Марка, как солнце ослепила Тревора. Он крепко прижал Марка к своему телу, так близко, что даже волосок не мог протиснуться между ними. Их губы встретились в обжигающем и страстном поцелуе, который ощущался как истинная любовь и прожигал каждый нерв, каждую клеточку. Как будто в любую секунду ударит молния.

В конце концов, Тревору понадобился кислород больше, чем желание целовать Марка вечно, и он оторвался, чтобы вздохнуть. Их лбы упирались друг в друга, лица соприкасаясь носами, медленно двигались из стороны в сторону, когда они вдыхали морозный воздух.

– Итак, давай сосредоточимся на здесь и сейчас, – сказал Марк. – Пойдешь ко мне домой?

Тревор закрыл глаза. Сколько раз он думал об этом человеке с тех пор, как они расстались? Сколько раз ему хотелось, чтобы все было по-другому? Может быть… его молитвы были услышаны. Но все же… Он отклонился, пристально вглядываясь в искренние глаза Марка.

– Как насчет того, чтобы сначала посмотреть, как пройдет трансплантация, а затем, может быть, начать со знакомства?

– Я могу жить с этим, – сказал Марк, приправляя его маленькими поцелуями. – Но скажи, что придешь ко мне домой сегодня вечером… не свидание.

– Марк… – Тревор улыбнулся первой с Рождества искренней улыбкой. А потом он не смог сдержаться и сказал то, что хотел сказать, как только повернулся, увидев Марка в дверях террасы. – Да.