Текст книги "Метель, соединившая нас (ЛП)"

Автор книги: Л. С. Чейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Л.С. Чейс
Метель, соединившая нас

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Перевод: Лана Флата

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Мария Гридина

Оформление: Eva_Ber

Глава 1

– Я знаю, насколько это тяжело, Тревор, – сказала доктор Уэйван. Она улыбнулась ему, а затем повернулась, доставая что-то из ящика шкафа за своим столом.

Тревор глубоко вздохнул и посмотрел на плакат анатомии человека на стене. Сколько раз он сидел на этом самом месте, изучая плакат, в ожидании, пока Доктор Уэйван войдет в кабинет? Каждый раз надеясь, что у нее для него хорошие новости. Каждый раз, оставляя стойкое ощущение, что его время истекает, также как и угасают остатки его оптимизма.

– Мы не должны терять надежду, – сказала она с грустной улыбкой, вращаясь в кресле. Она протянула буклет. – Но реальность такова, что ты ко всему должен быть готов.

Он взял его и вздохнул. Золотыми буквами на синем фоне гласило: «Решение вопроса о прекращении диализа[1]1
  лечебная процедура, которая применяется для пациентов с острой или хронической почечной недостаточностью


[Закрыть] . О том, что следует ожидать». Горло сдавило, и буквы начали размываться. Он вдохнул сухой, стерильный воздух, который казался настолько привычным для кабинетов врачей, и задержал дыхание, отгоняя слезы, которые больше не имели права течь по его щекам.

Рано или поздно это всегда должно прийти к одному концу, не так ли? Он итак протянул больше времени, чем положено ему удачей.

Семь лет он был на диализе в ожидании пересадки почки. Семь лет он пытался не терять маячившую надежду на жизнь. Семь лет он боролся, но получалось только притормозить исход.

Он кивнул.

– Вы говорили мне с самого начала, что мало шансов из-за моей группы крови.

– Мало шансов – это все еще шанс, – сказала она.

Но его шансы были ограничены, и готов он или нет, он понимал, что его жизнь подходит к концу.

– Если я решу прекратить диализ… – он с трудом сглотнул. – Сколько времени у меня останется?

– Это зависит от нескольких факторов: возраста, образа жизни, осложнений ТПН[2]2
  терминальной почечной недостаточности


[Закрыть] , которые возникают, и так далее. Ты всегда очень хорошо заботился о себе, поэтому у тебя может быть больше времени, чем у других, – доктор Уэйван секунду изучала его, и он догадывался, что ему не понравится то, что она собирается сказать. – В большинстве случаев, от четырех дней до двух недель максимум.

От четырех до четырнадцати дней? У него перехватило дыхание, зрение сузилось на буклете в его руке, но он ничего не видел.

Он не смотрел вверх.

– А если я останусь на нем?

– Если трансплантация не пройдет в течение следующих шести месяцев… Может год.

Удар под дых перекрыл дыхание, кожа покрылась холодным потом. Если Доктор Уэйван до сих пор что-то и говорила, он не мог этого слышать из-за тиканья секундомера смерти, перерастающего в грохот в ушах.

– Тревор… – ее теплая, успокаивающая рука на плече оттянула его от края паники. Он заставил себя посмотреть вверх, сосредоточиться на сочувствующих глазах, которые говорили ему, что он не один.

Доктор Уэйван была с ним с самого первого дня. Проходя через все тесты, все методы лечения, все надежды и разочарования отчаянно пытаясь найти подходящего донора, который спасет его жизнь. Она с ним будет и в конце.

– Сейчас не нужно принимать решение, – сказала она, успокаивающим голосом. – Ты еще так молод, и ты здоров, насколько позволяет твое состояние, а медицина продолжает развиваться.

– Тридцать девять не так уж и молод. Это практически середина жизни.

– С каких это пор ты стал себя считать наполовину-пустым-стаканом? – ее улыбка не тронула глаз, но он оценил этот жест. Тем не менее, он мог только покачать головой в ответ.

Доктор Уэйван нахмурилась.

– У тебя есть время, Тревор.

– Не много, – сказал он, и эта правда слов угрожала задушить его.

Ее улыбка потускнела, и глаза заблестели. Она отвернулась. Если бы она начала плакать, он бы тоже не смог сдержать слез. Это не было новым или неожиданным, только лишь реальность, от которой он надеялся уйти, достаточно долго игнорируя ее. Что если он будет усердно молиться, появится его донор в сияющих доспехах, спасет ему жизнь, и он будет жить долго и счастливо.

Он фыркнул. Все остальные были заняты поисками его или ее принца, а вот он искал почку принца.

– Никто из нас не знает, сколько у нас осталось времени – неделя, год, десять лет. Все, что мы можем сделать, это максимально использовать то, что у нас есть прямо сейчас, – тихо сказала она. – И прямо сейчас, я хочу, чтобы ты поехал домой и наслаждался праздниками с семьей и друзьями.

Кивнув, Тревор встал и коротко обнял ее.

– Счастливого Рождества, – он выдохнул, а затем развернувшись на пятках и не оглядываясь назад, вышел из кабинета.

Пять минут спустя, в застегнутой на замок куртке, он все еще стоял у офиса врача, подняв лицо к бледно-серому небу. Легкие снежинки падали на его лицо, кружа в ленивом танце словно перья, пока не приходили к тихому и нежному покою у его ног. Неужели это его последняя зима? Его последнее Рождество?

Все было не так, как предполагалось. Он не должен был думать о том, что пока ему не исполнилось сорок, было необходимым «привести свои дела в порядок». Он должен был думать о том, чтобы устроить свою жизнь и разделить ее с красивым, очаровательным мужчиной, особенно теперь, когда однополые браки наконец-то приняты в стране законом, а не о том, как он предпочтет умереть.

Знакомая мелодия выдернула его мысли из психологического колодца желаний, и он вытащил свой мобильный телефон из кармана. Закрыв глаза, Тревор выдержал секунду, чтобы собраться, прежде чем провести пальцем по экрану и принять вызов.

– Привет, мама, – беззаботно сказал он, благодаря себя, что ему это удалось. Засунув свободную руку в карман, он повернулся и пошел к стоянке, выдыхая пушистые облачка пара, образованные его дыханием.

– Мi cariño [3]3
  в переводе с испанского «Мой дорогой»


[Закрыть] . Как сегодня прошел визит к доктору? – растущая надежда в ее голосе кольнула его сердце. Пару лет назад она перестала спрашивать, нашли ли они донора, но она не могла полностью подавить свою непоколебимую надежду. Он потерял счет тому, сколько раз они поддерживали друг друга, пока она плакала, сердитая и беспомощная, что не может спасти своего сына. Но крайне мало таких людей, которые были к этому готовы, и еще меньше, которые бы смогли.

– Хорошо, – сказал он скованным голосом, обвиняя в этом холодный воздух, колющий его кожу и замораживающий ресницы. – Ничего нового. Ничего такого, о чем бы мне не терпелось рассказать тебе лично.

Ничего, что он хотел бы прямо сейчас рассказать по телефону – или смог бы рассказать. Новость билась в его голове таким хаотичным образом, что он даже не мог начать ее озвучивать.

Короткая пауза намекала ему, что мама борется с желанием потребовать, чтобы он рассказал ей обо всем прямо сейчас. Она обычно давила, когда знала, что он – или кто-либо в его семье, действительно что-то скрывали, но она также знала, когда нужно отступить.

– Я слышала в новостях предупреждение о сильной метели, – сказала она вместо этого, и он отправил молчаливое спасибо вселенной. – Они уже начали отменять некоторые рейсы в Денвер. Я хочу, чтобы ты успел на более ранний рейс, прежде чем они закроют аэропорт.

– Хорошо, но мне прямо сейчас надо попасть на процедуру. Я позвоню и проверю рейсы сразу после нее, – добравшись до своей машины, он вытащил ключи из кармана, отпер дверь и залез внутрь, сразу же запуская двигатель и включая обогрев. – Но ты же знаешь, что у нас здесь все построено с учетом возможных сильных снегопадов. Все будет хорошо.

Она пыхтела.

– Ни одна постройка не может противостоять разбушевавшейся матери-природе. Позвони мне, когда тебе будет известно новое время прибытия, и мы увидимся в аэропорту.

Тревору пришлось улыбнуться. Его мама отказывалась принять ответ «нет», независимо от того, кто или что осмелился встать у нее на пути.

– Хорошо, я решу этот вопрос.

– Сделай это сейчас, сразу после того, как повесишь трубку.

– Да, мам.

Она засмеялась, и он присоединился к ней, немного скованно, как ему показалось. До тех пор, пока он не ответил на звонок, он еще мог пережить остаток долгого дня. Он собирался поговорить с ней и остальной частью его семьи о том, какие варианты у него были, насколько ограниченными они были, но этот разговор мог подождать до конца праздников. Может быть, если он будет достаточно долго откладывать, это просто исчезнет? Он мог засунуть голову в песок и притвориться, что совершенно здоров, притвориться, что его почки чудесным образом станут лучше, а не хуже. Что у него впереди были годы и годы, что он увидит, как будут подрастать его племянницы и племянники, что он найдет свою вторую половинку… что он не столкнется с выбором умереть комфортно на своих собственных условиях сейчас, прожив нормальную жизнь, или умереть позже, после того, как его тело ухудшиться до такой степени, что оно будет просто существовать в болезненных страданиях до неизбежного конца.

– Я люблю тебя, сынок, – его мама прислушалась к его мыслям, как будто чувствуя, что он на пути к слезам.

– Все, что у нас есть сегодня, – говорила она ему снова и снова. – Жизнь.

Он вновь напомнил себе – это все, что есть сейчас. С завтрашнего дня он будет думать о том, сколько таких «сейчас» у него осталось.

– Я тоже тебя люблю. Увидимся вечером.

Он убрал свой телефон, взял скребок для чистки снега и вышел, чтобы очистить лобовое стекло. Только тогда он заметил, сколько снега навалило за час, пока он был на приеме. С неба, похожего на сплошной серо-белый сланец, равномерно падали крупные хлопья, и хорошие четыре сантиметра свежего снега уже покрыли крышу его автомобиля. Если так будет продолжаться, он может вообще не добраться до аэропорта, не говоря уже о том, чтобы беспокоиться об отмененных рейсах. К счастью, он уже собрал вещи, так что ему не придется бежать в гору домой после процедуры. По крайней мере, в этот день хоть что-то было хорошее.

– Ну же, прекрасный принц, – сказал он вслух, и его дыхание вырвалось изо рта белыми облачками. – Все, что мне нужно, это одна из твоих почек. Всего лишь одна.

Глава 2

– Маркус Робертс!

От испуга, документ, который он читал, выпал из его рук. Он поднял глаза, увидев Кейт Беллами, стоящую с хмурым лицом в дверях его кабинета. Ее обычно убранные назад длинные темные волосы теперь свободно спадали вокруг ее плеч.

– Третий раз – просто чудо, – сказала она, уперев руки в бедра, проходя и останавливаясь перед его столом. Ее внимание сосредоточилось на бумагах, разбросанных по его столу.

Он нахмурился, поднимая бумагу, которую уронил.

– Что ты имеешь в виду?

– Я три раза произнесла твое имя, чтобы привлечь внимание, – она вырвала документ из его руки и начала собирать разложенные на столе бумаги, безошибочно помещая их в соответствующие файлы. Едва взглянув, она, казалось, знала, что в какой папке должно быть. Яркий пример из многих, которые сделали ее одной из лучших помощников юриста в «Ролингз, Фрэнк и Эрнхаат», самой престижной юридической фирмы Колорадо.

– О, извини, – он потянулся к папке с файлами, но она отбила его руку. – Что ты делаешь?

– Ты, – указала она на него листом бумаги, – отправляешься домой.

Он откинулся на спинку стула, наблюдая, как она аккуратно складывала папки. Кейт всегда говорила ему, что он был последним человеком в офисе, когда она уходила в конце рабочего дня, тонко намекая на то, что ему пора тоже, на что он отвечал шуткой, и она, улыбаясь и покачивая головой, удалялась. Но никогда она не приказывала ему уйти раньше. Он не знал, возмутиться приказу или смириться с ее беспокойством.

– У меня еще есть время, пока моя машина не превратится в тыкву, – сказал он с улыбкой.

Она коротко стрельнула в него пристальным взглядом, а затем подошла к окнам позади него.

– Посмотри на улицу и скажи мне, что ты видишь.

Он обреченно вздохнул. Кейт присоединилась к фирме чуть более трех лет назад, и он очень быстро стал полагаться на ее опыт и умение делать невозможное. За десять лет в фирме у него был довольно солидный послужной список, но он стал еще совершеннее, когда она к ним пришла. Он не собирался злить ее, что, по сути, означало, потерять правую руку.

Снаружи короткий зимний световой день уступил место грифельно-серой темноте и дрейфующим белым хлопьям, равномерно падающим вниз.

– Идет снег. Сюрприз, сюрприз.

– Умник, – с ноткой смеха в голосе сказала она. – Посмотри еще раз.

На этот раз он посмотрел вниз на заснеженный город. Его офис был на седьмом этаже, с видом на запад. Обычно ему была видна вся фронтальная полоса города, простирающаяся с севера на юг, но теперь он едва мог разглядеть здания, которые, как он знал, были всего в нескольких кварталах. Снег уже начал падать, когда он утром ехал на работу – это была зима, в конце концов, – но он весь день не поднимал головы, сосредоточившись на новом деле, которое взял у другого адвоката, и даже не заметил, сколько снега навалило.

– Так много снега, – сказал он, повернувшись к ней лицом.

Она подняла бровь.

– Это практически «Снежный армагедон», и уже распространено экстренное предупреждение о метели. Большинство из наших уже уехали на праздники, и тебе нужно вернуться домой, прежде чем все занесет снегом.

Он пожал плечами и хитро улыбнулся.

– Тогда я смогу пойти в спортзал внизу, а затем поужинать в закусочной.

– Если они все еще открыты. А потом что? Спать на полу в офисе? – она покачала головой и наклонилась вниз стола, чтобы забрать его портфель.

– Почему нет? Это сэкономит мне время на дорогу, и я смогу сделать больше работы, – с новым делом, добавленным к его и без того большой нагрузке, он не шутил о необходимом дополнительном времени, чтобы добиться некоторого прогресса. Все равно дома его никто не ждал.

Кейт положила его портфель на стол и начала запихивать в него документы.

– Ты помнишь, что завтра Сочельник, не так ли?

– Конечно! – на самом деле, он не хотел об этом думать, но ни за что не признался бы ей в этом. Приближение праздников танцевало по краям его сознания, но он игнорировал это. Так же, как и почти двадцать лет назад. Каждое Рождество было напоминанием ему, что он не был достаточно хорошим сыном в глазах матери. То, что он не был звездой университета или спортсменом, которыми были его братья, было самым малым – его мать узнала, что он гей. С того момента он стал живым призраком в своем собственном доме. Так что да, он намеренно старался не думать об этих праздниках, максимально цепляясь и сосредоточиваясь на работе, пока не пройдут праздничные каникулы, и жизнь не вернется к обычным делам.

Судя по обеспокоенному взгляду, которым Кейт смотрела на него, она ему не поверила. Она сунула последнюю папку в портфель и захлопнула его с большей силой, чем было нужно.

Она выдохнула, как будто собиралась перед выступлением, ее голос был мягким, когда она сказала.

– Пожалуйста, Марк, скажи мне, что ты не проведешь праздники в одиночестве.

– Я не собираюсь проводить праздники один, – еще одна ложь. Он улыбнулся, надеясь, что это не выглядело фальшиво.

– Я знаю, что мы не говорим о нашей личной жизни, и я действительно не хотела выходить за рамки, но… – она села в кресло перед его столом. – Я беспокоюсь за тебя.

Его брови взлетели вверх. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Он был взрослым человеком, способным позаботиться о себе. С тех пор, как ему исполнилось восемнадцать лет, его мать бесцеремонно вытолкнула его за дверь, и он остался в огромном мире совершенно один. Даже дольше того. Он перестал существовать в ее глазах много лет назад, а в тот день она навсегда поставила точку в их отношениях.

– С какой стати ты беспокоишься обо мне? – ужасная мысль возникла в его разуме, и холод сковал его грудь. – Коллеги что-то сказали?

– Нет! Нет. Ничего подобного, – она подняла руку в успокаивающем жесте. – Просто… Трудоголизм – не здоровая штука.

– Я не трудоголик, – он хмурился, даже когда облегчение, что коллеги не были недовольны его работой, накрыло его. Он был трудоголиком? Он упорно трудился, добиваясь цели, конечно, чтобы доказать себе, но это называется сосредоточенность и дисциплинированность.

– Марк, – сказала она, своим суровым тоном, – ты каждый день первый и последний в офисе. Ты не делаешь перерывов, ты работаешь без обеда, и ты всегда берешь на себя дополнительные дела. За все годы, что я с тобой работаю, ты ни разу не брал больничный или выходной. Ты никогда после работы не присоединяешься ко мне или к парням за выпивкой или ужином… Ты даже не останавливаешься поболтать возле кулера с водой.

Да, но у него были веские причины ограничить общение.

– Я стремлюсь к тому, чтобы к весне стать партнером, что означает работать уйму времени. Ты знаешь, как много для этого нужно. У меня сейчас нет времени ни на что другое, – это был не самый короткий путь, но он стремился стать самым молодым партнером в истории фирмы, и он не хотел ничего портить.

– В жизни есть нечто большее, чем партнерство в фирме.

– Но не для меня, – проговорил он. Марк быстро отвернулся. Он не хотел говорить об этом вслух и надеялся, что она не будет настаивать на том, чтобы он ей все объяснил.

– Быть таким целеустремленным – это достойно восхищения, не пойми меня неправильно, – сказала она, и он молча поблагодарил, что она пропустила его комментарий. – Но не ценой всего остального в твоей жизни.

– Это еще ничего мне не стоило.

– На самом деле? Что случилось с Тони?

Марк вздохнул и почесал рукой затылок. Она чертовски хорошо знала, что случилось с Тони. Он приходил в офис повидаться с Марком, но Марк был на связи с клиентом. Не дождавшись, пока его беседа закончится, чтобы они могли говорить, Тони оставил Кейт сообщение для него. Их пятимесячные отношения закончились, потому что он устал от постоянной работы Марка, которая всегда была на первом месте. Конечно, Марк много работал и отменил больше, чем несколько их встреч, потому дела продолжались дольше, чем планировались. Это не всегда было так, но для Тони это не имело значения. «Не звони», – это были его последние слова Марку, написанные на розовом листе блокнота «пока тебя не было».

– Все изменится после того, как я стану партнером, – тихо сказал он, в глубине души понимая, что это тоже неправда. Как партнер, он должен еще больше работать. Он не мог винить Тони в уходе.

– Изменится ли?

– Хорошо! Хорошо! – он вынуждено засмеялся, поднимая руки в капитуляции. – Я сдаюсь. Я клянусь, что займусь своей жизнью.

– Рада это слышать, – испытывая удовлетворение, что достучалась до него, она встала и подошла к вешалке возле двери его кабинета.

– После того, как я стану партнером, – добавил он.

Кейт застонала, закатила глаза и покачала головой.

– Иди домой. Сними костюм и надень нормальную одежду. Скажи, что у тебя есть джинсы.

– У меня больше чем одна пара, – дразнил он.

– Я шокирована! Теперь иди, – она протянула ему куртку и портфель и легонько подтолкнула его к двери. – Будь радостным, веселым и слепи снеговика.

Марк не мог не засмеяться. Он, слепить снеговика? Этого никогда не случится.

– Да ладно, – сказал он после того, как надел куртку. – Я провожу тебя. Ты не можешь пропустить Рождество, потому что задержалась, пытаясь вытащить отсюда мою жалкую задницу.

Глава 3

– Я должен был остаться в офисе, – ворчал Марк, и его голос гулким эхом откликался внутри пустой машины.

Прошло три часа с тех пор, как Кейт вытолкнула его из офиса, и единственное, что передвигалось по автостраде Боулдера, – это его стрелка топлива, двигающаяся к минимуму. Марк вздохнул и отрыл свой мобильный телефон из центральной консоли. Никаких пропущенных звонков или сообщений. Никто, кто бы волновался или искал его, попавшего в бедственное положение в страшную метель, обрушившуюся на скалистый горный хребет Восточного Колорадо, которая была признана как наиболее сильная за последние десять лет.

Он не волновался, когда рано утром пошел снег. В Денвере знали, как бороться со снегом, и никогда так надолго не останавливали движение. Было около двух футов[4]4
  ок. 60 см


[Закрыть] снежного покрова, но за несколько часов количество снега удвоилось, и сугробы уже достигали высоты восьми футов[5]5
  ок. 2,5 м


[Закрыть] . По данным радио, CDOT[6]6
  департамент транспорта штата Колорадо


[Закрыть] закрыл шоссе между Боулдером и Голденом, потому что сугробы были почти вдвое больше. Дорожные бригады просто не справлялись.

Если бы Кейт не пришла проверить его, он все еще был бы на работе – застрял бы там и ужинал из торгового автомата. Теперь он здесь, зажат в пробке на повороте где-то между Денвером и Боулдером, с сотнями таких же застрявших и рассерженных пассажиров. Скоро в машине кончится бензин, и он будет вынужден пережить ночь на морозе.

Его желудок урчал, и он добавил «голод» к его растущему списку «радости бытия застрявшего в метель». Пытаясь отвлечься от просьб своего тела о пропитании, он прокручивал свои телефонные контакты. Там была Кейт и несколько номеров каждого из старших партнеров фирмы. Но он никогда не звонил им вне работы по какой-либо причине. Также были номера трех его любимых ресторанов – так как у него никогда не было ни времени, ни желания готовить еду для себя одного – номер спортзала, где он каждое утро фанатично занимался, и… номер его матери. Он смотрел на него безучастно, его большой палец завис над кнопкой вызова. Сколько раз он пытался нажать на нее, чтобы попытаться разорвать этот замкнутый круг, но в итоге получалось только запихнуть телефон обратно в карман. Разве она недостаточно ясно дала понять много лет назад, что она покончила с ним потому, что он не соответствовал ее стандартам?

Одним движением закрыв вкладку с контактами, он положил телефон обратно в консоль и еще раз посмотрел в окно. Густое, размеренное господство падающего снега завораживало. Несмотря на то, что был не восторге от своей ловушки на автостраде, он должен признать, что наблюдать за снегом прекрасно – мирный в своей тишине, спокойный в своем настаивании на том, чтобы мир остановился и вздохнул, освободился от своих печалей, очистил свою душу и начал все заново.

Кейт была права. Его стремление стать партнером, добиться чего-то и стать тем, кем его мать могла бы гордиться, стоили ему многого. Друзья, отношения и в большей степени – его истинные мечты – были похоронены в стремлении к профессиональному успеху. Но он был почти у цели. Еще немного, и тогда у него будет время серьезно подойти к тому, чтобы найти кого-то, с кем он разделит свою жизнь.

О да, продолжай себя в этом убеждать, Робертс.

Дрожь пробирала до позвоночника, рассеивая его мысли.

– Проклятый снег, – пробормотал он, потому что было легче обвинить погоду в его позорном настроении, нежели чем искать какой-либо более глубокий источник.

Он обратил внимание на колонну транспортных средств впереди в надежде увидеть какой-либо знак, что движение в ближайшее время начнется снова. Это выглядело как что-то из постапокалиптического фильма. «Снежный армагедон», – сказала Кейт. Просто длинная колонна заснеженных автомобилей, насколько позволяла ему видеть ограниченная видимость не дальше нескольких сотен футов. Тихий и спокойный мир, как будто все его жители, кроме него, давно исчезли. Странное чувство одиночества проникло в его разум, но он быстро отогнал его.

В окно постучали, от испуга сердце быстро заколотило по ребрам. Снаружи стоял патрульный, и Марк не мог разобрать, мужчина это или женщина. Когда его пульс успокоился, он немного опустил окно, чтобы поговорить. Холодный воздух ворвался внутрь машины, хлестнул по лицу и вызвал в нем дрожь.

– Шлагбаумы закрыты в обоих направлениях, – сказал мужской голос, приглушенный шарфом, закрывающим рот и нос. Клубы пара от его дыхания призрачным туманом закрыли остальную часть его лица.

– Нет надежды выбраться отсюда сегодня вечером? – спросил Марк, снова жалея, что не проигнорировал Кейт и не остался в офисе.

– Где находится ваш дом?

– В Боулдере.

Патрульный покачал головой.

– Боюсь, что нет, – он указал в сторону от автострады. – Но мы недалеко от Супериора, и там есть отель недалеко от дороги.

Марк следовал за линией пальца в перчатке и увидел на расстоянии тусклый желтый ореол огней. В том направлении шли люди – сгорбленные, темные пятна медленно двигались навстречу плотному танцующему белому покрывалу.

Проклятие. Возможно это десять миль до зданий, но может быть и вся тысяча.

– Выглядит не очень далеко, – сказал Марк. У него в багажнике в спортивной сумке была смена одежды и туалетные принадлежности. Он сможет провести ночь в комфорте и тепле вместо того, чтобы заморозить свою задницу в машине.

– Может быть, минут тридцать ходьбы в таких условиях, – патрульный, возможно, пожал плечами, но он был так укутан, что Марк не был в этом уверен. – Я бы посоветовал отправиться туда на ночь, если хотите. Будет безопаснее и теплее, пока не пройдет снежная буря, и мы не откопаем дорожную трассу.

Офисная одежда Марка не располагала, что в ней будут тащиться по снегу в два фута, но, по крайней мере, когда он доберется до отеля, то сможет погрузиться в свою работу.

Марк взглянул на приборную панель. Стрелка топлива опустилась на восьмую часть бака, принимая решение за него. Ему еще понадобится достаточно топлива, чтобы съехать с автострады, когда дорожные бригады, наконец, смогут расчистить путь. Когда бы это ни произошло.

Марк кивнул.

– Думаю, что именно так и поступлю, спасибо.

– Правильное решение, – патрульный пару раз постучал по крыше машины Марка. – Подождите, пока я проверю машины впереди вас. Я стараюсь отправлять людей группами для безопасности.

– Хорошо, – сказал Марк и закрыл окно. Он схватил с заднего сиденья свою зимнюю куртку, шарф и перчатки и надел их, прежде чем открыть дверь. Холодный воздух впился в его кожу, как миллион острых как бритва ногтей. Ему потребовались считанные секунды, чтобы обойти внедорожник, открыть дверцу багажника и схватить сумку и портфель, его ресницы, брови и волоски в ноздрях тут же покрылись инеем. Снова сев на водительское сидение, оставляя дверь открытой, он поменял свои легкие туфли на кроссовки, закинул сумки через плечо, а затем присоединился к своим неожиданным попутчикам для похода по замороженной тундре.

*** 

Чуть более часа спустя, после оформления одного из последних оставшихся номеров в отеле и столь необходимого, очень длительного и горячего душа, чтобы согреть его замерзшее тело, Марк сидел за поздним ужином в переполненном баре отеля. Его столик был в глубине зала, но тонированные стеклянные стены позволяли ему наблюдать, как очень раздраженные, покрытые снегом люди вваливались в отель в поисках тепла и укрытия на ночь. Подошвы мокрой обуви скрипели по полированному мраморному полу, когда люди пересекали вестибюль к стойке бронирования, а белые хлопья падали с тяжелых курток и вязаных шапок, оставляя после себя небольшие лужи. В этом месте была полная неразбериха.

Марк потянулся за своим горячим бренди, но остановился с бокалом на полпути к губам, когда его внимание привлек высокий человек, пересекающий вестибюль. Он не сильно отличался от остальных людей – на первый взгляд такой же эскимо – но что-то в том, как он стоял, его широкие плечи и эти плотные мускулистые ноги, упакованные в потертую джинсовую ткань, заставили Марка сесть немного прямее. Одиночество, которое он чувствовал раньше, тоже усилилось.

– Если Бог существует, – прошептал он молитву, останавливаясь, когда человек осмотрел вестибюль и ярко-голубые глаза проскользнули мимо него.

Мужчина подошел к стойке и полез в карман. Его губы приподнялись в улыбке, которую Марк хотел видеть прямо, а не в профиль. Рука человека остановилась, плечи обреченно упали, и его поза перешла от уверенности к поражению. Если бы Марк был в зале суда, это изменение языка тела противника было бы ему сигналом, чтобы пойти на уничтожение и выиграть дело. Но прямо сейчас он говорил Марку то, что тот уже знал. «В гостинице не осталось номеров, сынок».