Текст книги "Природа жестокости (ЛП)"

Автор книги: Л Х Косвей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Интерлюдия 1

Роберт

Август. 2002 год

Горманстон, графство Мит, Ирландия

Я уставился в окно такси, которое сорок минут назад забрало нас из аэропорта в Дублине. Я уже хотел домой. Это мой первый раз в Ирландии и до сих пор я видел только поля, автомагистрали и несколько промышленных предприятий. Мы проехали город, прежде чем приехали в саму деревню, где выросла моя мать, которая, сама по себе, уже раздражала: большая и старая школа-интернат, разбросанные домики, в основном, дерьмовые бунгало.

Моя сестра Саша сидела рядом со мной на заднем сиденье. В ней было почти столько же энтузиазма от переезда, сколько и во мне. Мама трещала с таксистом о своём путешествии в Англию, когда ей было двадцать, о свадьбе с нашим отцом и о том, как она жила там семнадцать лет, так и не став моделью. Тот кивал и вёл себя так, словно был заинтересован в её истории, но могу сказать, что ему глубоко насрать на её проблемы. Кажется, словно она рассказывала всем у кого были уши о том, как папа изменял ей за её же спиной с секретаршей. Также она любит подчеркнуть в качестве сочувствия, клише данной ситуации.

В глубине своего сознания я знал, что она не виновата, но не понимал, зачем ей надо было отправлять нас совершенно в другую страну только потому, что они развелись с отцом. Она могла просто переехать в другой дом в Лондоне и позволить нам видеться с ним на выходных. Теперь я должен оставить всех своих друзей в прошлом и видеться с папой только на летних каникулах.

Таксист свернул направо на песчаную дорогу, которая вела к огромному зелёному полю, чуть ниже которого находился золотой пляж. Пока погода солнечная, это место выглядело привлекательным, но я мог себе представить, как будет ужасно здесь в холодную и дождливую зиму.

Наш новый дом – небольшое белое бунгало, напротив которого стояло такое же бунгало, как и у нас. По крайней мере, у нас будут соседи, и мы не будем полностью изолированы. Хотя, учитывая расположение, сосед, вероятно, будет стариком-отшельником с собакой, которая выходит из дому, чтобы только сесть на крыльце и подозрительно осматривать людей, проходящих мимо.

После того, как автомобиль остановился, я выбрался из него и неохотно помог маме достать чемоданы из багажника. Через пару дней к нам приедет грузовик с нашей мебелью и остальными вещами.

– О, мой Бог, как же странно! – воскликнула Саша. – Посмотрите на пляж. Да там же целая толпа народа.

Я смотрю вниз и вижу огромную толпу. Всё то же самое, и её восхищение ощущалось как предательство. Если мы хотим убедить маму уехать обратно домой, то нужно быть на одной стороне.

– Это только летом, – ответила мама. – Обычно зимой там почти никого нет.

Что ж, мои подозрения на счёт депрессивных и одиноких зим подтверждены. Мама заплатила водителю, и тот исчез на песчаной дороге. Мама открыла входную дверь, когда я занёс два огромных чемодана и первое впечатление об этом месте – оно пахло плесенью. Я сжал нос от отвращения.

– Немного проветрим, и всё будет в порядке, – сказала мама, заметив мою реакцию.

– Надеюсь, ты права, – ответил я мрачно, оставляя чемоданы в коридоре, и вышел, чтобы забрать остальные вещи.

– Умерь свой пыл, молодой человек.

Мама позвала меня, и я проигнорировал её.

Саша стояла возле передних ворот, возбужденно глядя на пляж.

– Ты вообще собираешься мне помочь, ленивая ты корова? – крикнул я ей.

Она обернулась и нахмурилась, как только смех с пляжа послышался в нашем направлении. Похоже, это семья. Там очень старая женщина с седыми волосами, одетая в тёмно-синий купальник с длинным парео (фу-у-у) и другая рыжая женщина примерно возраста мамы с двумя рыжеволосыми девочками. Одной из них примерно пять или шесть лет, а другая немного младше меня, может, где-то двенадцать или тринадцать. Она смеялась с младшей девочкой, когда била мяч ногой, поднимая пыль от песка. Но, самое главное, что я заметил в ней – это насыщенные голубые глаза, которые я когда-либо видел. Тёмные и светлые одновременно.

– Мамочка! – крикнула самая младшая девочка. – Смотри! Это наши новые соседи.

– Хорошо, Элисон, успокойся, – сказала мать, забрав мяч у неё, чтобы она больше не поднимала пыль.

Девочка Элисон подбежала к Саше, сунув свою руку в её в знак приветствия. Саша засмеялась и сказала ей «привет», когда старшая девочка подошла и тоже представилась. Моя сестра сразу засветилась от счастья, восторгаясь, вероятно, её рыжими волосами и акцентом.

Саша заводила дружбу с определённым типом людей и, очевидно, эта девочка подходила под него.

Они сразу же находят общий язык, общаются у ворот, в то время как её мама и (полагаю) бабушка шли с её маленькой сестрой в дом. Я поставил чемодан и пошёл, чтобы забрать Сашу. Несмотря на то, что у этой девочки красивое лицо, я не мог перестать злиться на неё. Я не хотел, чтобы Саша заводила друзей, потому что если это случиться, то она будет счастлива, а значит не уедет отсюда.

Она замечает, как я подошёл.

– Эй, Роб, иди и познакомься с Ланой. Она живёт в доме через дорогу. – Саша повернулась к Лане. – Это мой брат-близнец – Роберт.

Лана осматривает меня, затем её глаза округляются и щёки покрываются румянцем. Да, можно сказать, что я её понравился. Многим девушкам дома я тоже нравился.

– Привет, Роберт, – застенчиво говорит она низким голосом.

Мне никогда не нравился ирландский акцент мамы, честно говоря. Он слишком громкий и шумный, постоянно ноющий, но к акценту Ланы я бы смог привыкнуть. Он мягкий и сладкий, словно музыка. Хочется ударить себя от таких мыслей. Я не смогу себе ничего здесь позволить, особенно с девочкой.

– Эм… да, всё равно, – ответил я, закатив глаза, показывая, что я совсем не впечатлён.

Затем я схватил Сашу за край свитера и потащил обратно к дому.

– Я позову тебя потом, – сказала Саша.

Девочка кивнула и улыбнулась. Когда она посмотрела на меня, то её улыбка пропала, словно она была расстроена тем, как грубо я себя повёл с ней. Ей остаётся только пережить это и всё.

Когда мы вышли из поля её зрения, Саша ударила меня в живот за моё поведение с Ланой.

– Ты не должен был так себя вести. Она была милой, – раздражённо сказала она.

Я старался восстановить дыхание, и потом, для девочки у Саши очень хороший удар.

– Тьфу! Тебе нравится здесь, не так ли?! Ты что забыла наш план убедить маму уехать обратно в Лондон? Мы только приехали, а ты уже заводишь друзей.

– Слушай, Роб, тебе нужно выбросить идею о том, что мама когда-нибудь простит папу за то, что он сделал. Это может и не похоже на наш прошлый дом, но мы сейчас живём здесь. Не знаю как ты, а я собираюсь наслаждаться всем этим.

Сестра перекинула волосы через плечо и ушла в гостиную к маме. Я посмотрел назад и увидел Лану, которая шла по траве к своему дому. Её присутствие заставило Сашу думать, что это место могло ей понравиться.

И за это я её ненавидел.

Часть вторая

Жестокость трудно простить

Глава 5

Остаток вечера мне удаётся провести в своей комнате, перечитывая «Илиаду», по сути дела, чтобы избежать столкновения с Робертом. Саша уехала, чтобы встретиться с одним из своих «информаторов в области звёздных сплетен» или как там его, и не вернётся допоздна.

Следующим утром я готовлюсь к своему первому дню на работе. Моя смена начинается в десять, так что мне снова удаётся избежать встречи с Робертом, который уезжает на работу в семь тридцать. Я убедилась, что у меня есть карта метро и карточка «Оустер» (прим. пер.: карточка, позволяющая передвигаться любым транспортом в Лондоне), которую я заказала онлайн, и она надёжно спрятана в портфеле, точно также как мой обед и инсулин.

Я запоминаю свой маршрут, пока иду к станции метро. Мне нужно пересесть на северную линию до «Кинг-Кросс», а затем на линию «Пиккадили» до «Найтсбридж». Когда я прибываю на станцию, там полно людей, идущих в разные стороны. Это абсолютно новый опыт для меня, так как я привыкла к спокойно тихой жизни. Последний раз, когда я была здесь, Саша всюду меня возила сама, поэтому мне не нужно было ездить на метро. На мгновение я останавливаюсь, пытаясь понять в какую сторону идти до правильной платформы, когда женщина больно ударяет меня, бормоча раздражения под нос.

После ещё одной маленькой паники, когда я думаю, что потерялась, я, наконец-то, благополучно добираюсь до «Баккино» без пяти десять. Саша сказала, что мне нужно надеть чёрную юбку-карандаш, чёрные балетки и белую блузку в качестве униформы, поэтому на прошлой неделе я купила несколько нарядов. Я натягиваю юбку вниз и открываю дверь, которая сделана из стекла. Здесь также есть столики, расположенные на улице.

Алистер – первый человек, которого я вижу. Я прихожу к такому выводу, что у него необычный характер, особенно когда он представляет меня девушке с короткими тёмными волосам и кольцом в носу по имени Данни, но вместо устного ответа, он всё поёт. Данни говорит мне, что он постоянно поёт, когда в хорошем настроении. Я отвечаю ей, что это сделает мою работу интереснее. У неё великолепный восточно-лондонский акцент и она очень разговорчива, а также девушка знакома со всеми сортами сыра и вина.

После часа или два работы я поглощена тем, сколько сортов сыра могут вместиться в мою голову: «фиоре сардо» (светлый сыр с тёмной кожицей), «каприно» (белый), «горный горгонзола» (бледный с голубыми крапинками), «пармижиано реджиано» (бледный и рассыпчатый), «босина рабиола» (светлый и белый сверху) и так далее.

Я стараюсь запомнить, что из них что, но некоторые так похожи, что я не знаю, смогу ли когда-нибудь наловчиться и различить их. Хорошо, что здесь я проработала официанткой первые пять лет моего обучения в колледже, а так всё остальное казалось для меня обычным.

– Это придёт с практикой, – успокаивает меня Данни (про сыры). – Можешь взять небольшой перерыв, прежде чем здесь станет людно.

Я иду в ванную, а затем в комнату для персонала, где перекусываю, прежде чем возвращаюсь. Сейчас ресторан переполнен и Алистер стоит у дверей, приветствуя группу бизнесменов. Затем мои глаза двигаются к окну, где я вижу прогуливающегося Роберта. Он одет в рубашку и чёрные очки, а также держит пиджак в руке. Я вздрагиваю, когда понимаю, что с ним его отец.

Пока я убираю и освобождаю один из столиков, эти двое заходят в ресторан. Прошло пару лет с тех пор, как я видела Алана, но он по-прежнему остаётся одним из самых пугающих людей, с которыми я только сталкивалась в жизни. Он немного напоминает мне Хью Гранта. Точнее его героя – Дэниэля Кливер в фильме «Бриджит Джонс». Такой же обаятельный. Такой же придурок. Душа чёрная как смола.

Алистер весело приветствует их и проводит к столику. Как только они усаживаются, глаза Роберта начинают искать меня, и я тут же отворачиваюсь и начинаю усерднее работать. Следующая вещь, которая происходит – кто-то касается моей руки. На секунду я думаю, что это Роберт, но повернувшись, обнаруживаю Алистера.

– Роб и Алан просят тебя, – говорит он с улыбкой. – Ты можешь взять их столик?

Я улыбаюсь в ответ, а внутри отвечаю ему саркастическим тоном «О, замечательно!».

– Лана Суини, – объявляет Алан, когда я подхожу к их столу с двумя меню и кувшином воды. – Ну, разве ты не загляденье. Когда-то ты была ничем, одна кожа да кости. Как пару лет могут творить чудеса, а?

– Точно. Рада видеть Вас, Алан, – отвечаю я, стараясь быть как можно вежливее.

– Ах, ты это слышал сын? – говорит он, наклоняется к столу, чтобы прикоснуться к руке Роберта. – Каждый раз, когда я слышу её ирландский голосок, то всегда вспоминаю твою мать. В своё время она была ещё тот огонёк.

Мне становится забавно от того, как по-разному говорят друг о друге Лиз и Алан. Алан говорит о Лиз с долей задумчивой ностальгии, а Лиз говорит об Алане только с ядом и отвращением. Думаю, словив своего мужа в постели с другой женщиной, вы бы делали тоже самое.

– Пожалуйста, пап, я не хочу думать о своей матери, как об огоньке. Это неправильно.

Алан смеётся.

– Что ж, тогда ты счастливчик, потому что я не говорил, какая она было ого-го...

– Папа! – восклицает Роберт, широко распахнув глаза.

– Какой обидчивый, – говорит Алан с кривой усмешкой. – Говоря о матерях, как Фиона, Лана? Она по-прежнему штурмует в форме полицейского?

Я забавно усмехаюсь ему.

– Хм, да. С тех пор, как стала полицейским.

Алан продолжает улыбаться, глядя вниз на меню.

– А я думал, у неё был фетиш, – бормочет он весело.

Роберт давится водой и начинает кашлять. Иногда я задаюсь вопросом, на самом ли деле он похож на Алана или просто пытается ему подражать. Если это так, то у него явно искажённое представление о качествах, которым стоит подражать. Но люди часто становятся слепыми, когда дело доходит до родителей. Интересно, есть ли в Роберте порядочность под всей его бравадой?

– Так что я могу принести вам двоим? – спрашиваю я, стараясь сохранить нейтральное выражение лица, дабы показать, что шутка на счёт профессии моей матери не оценена.

– Я бы съел баклажаны с пармезаном, а выпил вина на твоё усмотрение, – говорит Алан перед тем, как начинает звонить его телефон. Он достаёт его из кармана и вступает в то, что я называю «деловым разговором».

Я смотрю на Роберта, ожидая, что он закажет. Тот хлопком закрывает меню и улыбается мне.

– А что ты мне порекомендуешь?

– Я здесь только три часа. И у меня не было шанса попробовать хоть что-нибудь простое, и ты это знаешь.

Он кривится и качает головой.

– Это плохо. Мне нравятся официантки, которые могут предложить что-то из меню. Я должен пожаловаться Алистеру.

Я вздыхаю.

– Прекрати выпендриваться и просто сделай заказ, Роб. Ты говорил, что приходишь сюда постоянно. Поэтому должен знать меню как свои пять пальцев.

– Ага, но это не моя работа всё знать, а твоя.

Данни проходит мимо меня, идя к одному из столиков.

– Ты в порядке, Лана? – спрашивает она.

Я улыбаюсь ей и киваю, и она продолжает идти. Глядя обратно на Роберта, я хмурюсь.

– Это мой первый день. Пожалуйста, не усложняй, – шепчу я.

Удивительно, но его лицо смягчается и он наклоняется, чтобы схватить меня за запястье. Его ресницы слегка опускаются, когда мужчина тянет меня к себе.

– Я всё ещё думаю о кружеве, в которое ты была одета вчера, – шепчет он мне на ухо, и я рывком отстраняюсь от него.

Полностью игнорирую то, что он только что сказал, и спрашиваю:

– Так ты уже решил, что будешь?

Он кусает нижнюю губу.

– Конечно, я буду то же самое, что и отец.

Вздохнув от облегчения, что он, наконец-то, заказал, я записываю и поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Ох, и Лана, – говорит Роберт, прежде чем мне удаётся отойти.

Я оборачиваюсь.

– Что?

– Мне правда нравится твоя юбка. Она такая... обтягивающая. – Его глаза задерживаются на моих бёдрах.

Сделав глубокий вдох, я воздерживаюсь от каких-либо комментариев и ухожу, чтобы поставить их заказ на очередь. Вернувшись с двумя стаканами вина, я понимаю, что Алан уже закончил свой деловой разговор.

– Слышал, ты остановилась у моей Саши, – говорит он. – Тебе понравился дом?

– Он прекрасен. Вчера у нас было небольшое барбекю в саду, – отвечаю я ему, ставя бокалы на стол.

– Восхитительно, – говорит он, поднимая бокал и делая глоток. – Ох, и прежде, чем забуду, я устраиваю вечеринку в честь моего пятидесятилетия в «Дочестер» через две недели. Ты приглашена и должна прийти с парой.

– С радостью приду. Спасибо за приглашение, – отвечаю я и думаю, как я, чёрт побери, найду для этого пару. Я не особо знакома с лондонскими отелями, но «Дочестер» звучит довольно-таки модно.

– Тебе не нужно приводить пару, – резко перебивает Роберт. – Саша и я тоже будем там, так что ты можешь поехать с нами в лимузине.

Я киваю.

– Отлично. В любом случае, я больше никого не знаю в Лондоне, кто бы смог меня подвезти. Вернусь через пару минут с вашей едой.

Вау. Что это было? Действительно ли Роберт волнуется о том, что я приведу пару или это просто было обычное замечание? Через несколько минут их заказы готовы, и я несу их к столу. Отец и сын ведут разговор о работе, так что я ставлю перед ними тарелки, не прерывая. После этого я сильно занята, бегая и помогая Данни обслуживать обеденную толпу. У меня осталось полтора часа до конца смены, так как у меня неполный рабочий день, но надеюсь, они пройдут быстро. Общение с Робертом изрядно выматывает.

Только я возвращаюсь к их столику, как они сразу же требуют чек. Алан уже поднимается, держа пиджак одной рукой, а второй телефон, приложенный к уху. Он машет на прощание Алистеру и выходит, пока Роберт расплачивается. Я надеялась, что он оставит деньги на столе, но он этого не сделал. Он подходит прямо ко мне, пока я расставляю бокалы в баре.

– Вот, – говорит он, улыбаясь и протягивая пластиковую карточку.

– О, точно, – говорю я, дотягиваясь до сканера и проводя через него карточкой Роберта. Всё это время он стоит близко ко мне, практически укрывая собой.

Я неловко двигаю плечами.

– Ты обязан так близко стоять?

Уголки его рта поднимаются.

– Да.

– Вот, теперь ты должен ввести пин-код, – говорю я, отдавая ему на сканер.

Он забирает его, задев мою руку своими пальцами, и набирает цифры. Я обратно принимаю его и нажимаю распечатку чека. Роберт достаёт кошелёк из кармана и вытягивает пятидесяти фунтовую банкноту. Он приближается ещё ближе, и прежде чем я осознаю, мужчина скользит рукой в карман моей юбки.

– Это слишком много, – говорю я, когда он достаёт руку. Моя кожа горит под тканью.

– Не правда, – отвечает он, и прежде чем у меня возникает шанс вернуть деньги, уходит через двери ресторана.

За все дни, которые я проработала официанткой, ни разу не получала таких больших чаевых. О, как долго я буду пытаться понять, во что играет Роберт.

Остальная часть моей смены быстро пролетает. Я снова еду на метро, чтобы добраться до дома, и ложусь на диван, дабы посмотреть телевизор.

Около пяти тридцати я ужинаю цыплёнком и салатом, когда открывается дверь. Зная, что Саша не вернётся с работы до семи, я полагаю, что это Роберт. Я сразу же жалею, что надела одну из своих старых маек и шорты для йоги, но потом ругаю своё подсознание за постоянное желание произвести на него впечатление. Моё подсознание – мелкая сучка.

Я поднимаю ноги на диван, располагая салат на коленях, и продолжаю смотреть «Званый ужин» по четвёртому каналу. Я слышу, как звенят ключи Роберта, прежде чем он заходит в комнату и начинает опрашивать меня.

– Ну, ты конечно, уже дома, – весело говорит он, бросая пиджак вниз на кресло и расстёгивая вторую пуговицу на рубашке.

Тем не менее, вместо того, чтобы сесть на одно из кресел, он толкает мои ноги вниз и усаживается на диван рядом со мной.

– Саша тоже это делает. Никогда не понимал, – заявляет он, разглядывая мой салат.

– Что? – спрашиваю я, пережёвывая некоторые из листьев.

– Смотрит кулинарные шоу, пока сама ест.

Я усмехаюсь.

– Ага. Мы любим это делать. Нет смысла в том, чтобы смотреть про еду, а в это время самому голодать.

– Ну, может, в этом и есть смысл, – отвечает он, наклоняясь к миске, и берёт ложку в рот.

– Эй! Иди и сам приготовь себе ужин, – протестую я, отодвигаясь подальше от него.

Роб смеётся.

– Так тебе понравился первый день работы?

– Он прошёл отлично. Пока один из посетителей не начал всё усложнять, а затем случайно дал мне на чаевые пятидесяти фунтовую купюру не за что, – говорю я, глядя на него с любопытством.

Это заставляет его улыбнуться.

– Странно. Тогда почему ты не вернула деньги, если чувствовала себя неловко?

– Ни за что. Я приняла это как компенсацию за все те годы, когда ты обзывал меня, словно подросток.

– Лана... – начинает он, но замолкает, и его глаза смотрят на мои ноги. – Я уже говорил тебе, что извиняюсь за то, что вёл себя как придурок тогда.

– Ты всё ещё придурок, – вставляю я.

– Ох, правда? И с чего ты взяла? – он двигается ближе, и я отодвигаю ноги, чтобы они не коснулись его бёдер.

– Ну, не говоря уже о том, что ты сделал вчера в саду, а также изменил своей девушке с замужней женщиной. Если это не поведение придурка, тогда я не знаю, что это.

– Ах, но ты же не знаешь всю историю, Лана. Кара изменяла мне с Гари целый месяц, так почему бы ей не попробовать вкус собственного предательства?

Я выпускаю небольшой выдох.

– Правда? Но я думала, что она его только встретила.

Он качает головой, складывая руки.

– Не-а. Она до сих пор думает, что я не знаю. Друг моего друга рассказал мне про неё. С тех пор в наших отношениях было столько грязи, что меня не волновала её измена.

– Так, почему вы оставались вместе, если уже изменяли друг другу?

Пожимая плечами, Роберт отвечает.

– Секс был достаточно неплохим.

Закончив салат, я ставлю тарелку на журнальный столик.

– Не думаю, что смогла бы быть с кем-то, если бы он изменил мне. Даже если бы мы занимались самым лучшим сексом в мире.

Он слегка касается пальцами моей тарелки.

– Значит, у тебя явно не было хорошего секса.

Он делает паузу, раздумывая, а затем шепчет:

– Хочешь, я покажу, почему такая шумиха вокруг него?

Едва ли он знает, что у меня не было вообще никакого секса: хорошего, плохого или обычного. Но, надеюсь, никогда и не узнает. Да, быть двадцатидвухлетней девственницей позорно. Саша всегда говорила мне не волноваться об этом, потому что в реальности секс – это восемьдесят процентов обмана, девятнадцать процентов разочарования и один процент острых ощущений. Тем не менее, я бы хотела попробовать. Ну, вы понимаете, скоротать там медленную субботу, если больше нечем заняться.

Для меня это больше боязнь, чем отсутствие возможностей. Думаю, я обязана за это поблагодарить свою мать. Я знала, что она заботилась, но слушая каждый день об опасности быть подвергнутой сексуальному насилию, в конце концов, сделала что-то не так со своим мозгом. Когда какая-нибудь ситуация движется к сексу, я становлюсь человеческим воплощением нервов и убегаю, как испуганная маленькая монахиня. Добавьте к этому факту то, что в виду своей болезни и больничных посещений, у меня особо-то и не было времени для парней, и таким образом, всё это стало одним пожизненным сухим периодом.

Интересно, это вообще реально бояться потерять девственность?

Да.

Я загуглила.

Это называется «примейзодофобия».

Мне до сих пор не удаётся это выговорить. Или моему испуганному влагалищу.

Я смотрю телевизор, где женщина угощает гостей ужином, одетая в костюм Бетти Буп.

– Не делай этого, – говорю ему спокойно я.

– Не делать что?

– Не притворяйся, что флиртуешь со мной.

– Кто сказал, что я притворяюсь?

– Притворяешься или нет, просто прекрати, ладно?

– О, чёрт возьми, – ругается он, а затем наклоняется надо мной, упёршись руками по обе стороны от моей головы. Думаю, я начинаю учащённо дышать. Глядя мне прямо в глаза, он говорит:

– Я хочу, чтобы ты забыла, как я относился к тебе в прошлом. Это было бессмысленное дерьмо. Я вёл себя как грёбанный подросток, каким и являлся. Ты не должна носить это как пожизненную корону на своей голове, от которой страдаешь.

– Почему? Ты чувствуешь вину, когда я тебе напоминаю о тех вещах, которые ты сделал?

– Конечно, напоминает! – восклицает он. – Никто не хочет, чтобы парень запугивал невинную девочку, живущую по соседству.

– Так значит теперь ты не чувствуешь вину, когда делаешь это?

Это что-то новенькое. Я никогда не понимала насколько мощно ощущается спокойный человек в паре с Робертом, который открыто показывает свои эмоции.

Он отталкивается, проводя рукой по волосам.

– Потому... потому, что единственный способ, когда я могу почувствовать хоть что-то, так это вызвать реакцию у других, а боль легче всего спровоцировать.

Он сам выглядит удивлённым от того, что сказал.

– Это ответ серийного убийцы в процессе становления, Роберт, – говорю я ему с удовольствием.

– Получилось не так, как я предполагал, – объясняет он.

Я фыркаю.

– О, конечно, нет.

Когда Роб понимает, что я балуюсь, то усмехается.

– Ты ведёшь себя подло, – говорит он мне, переводит свой взгляд к моим губам и останавливается на них.

– Я просто возвращаю тебе ту подлость, которую ты мне дарил все эти годы.

Вдруг он становится серьёзным. Мужчина снова наклоняется и хватает мой подбородок, прежде чем проводит пальцем по моей нижней губе. Я жалею, что не ушла из комнаты раньше, потому что теперь я приросла к месту.

– Твой рот, – говорит он низко и глубоко, – Он так двигается, что мне хочется...

– Закрыть его? – нервно перебиваю я, не желая знать, что он скажет дальше. Поцеловать его? Поглотить? Ни с одним из этих ответов я не могу справиться. Господи, если бы Саша узнала, что назревало между мной и Робертом последние дни, то, вероятно, ударила бы мне в лицо, чтобы вернуть немного здравого смысла. А я, скорее всего, поблагодарила бы её за это.

Хитрая улыбка возникает на его губах.

– Нет, – выдыхает он, наклоняясь к моему уху, и шепчет: – Трахнуть его.

Слова едва слышны, но слышу я их так же чётко, как музыку в усилителе. И думаю, что не смогла бы сдержаться, скажи он, что хочет меня поцеловать.

Я сильно отталкиваю его, краснея.

– На время ты убедил меня, что изменился, Роберт, но я ошиблась. Ты стал ещё хуже.

Я забираю свою пустую тарелку и выхожу из комнаты.

– Кто, чёрт возьми, твой самый лучший друг в мире? – напевает Саша, и, вальсируя, входит в комнату, держа в руках билеты.

Я до сих пор не отошла от того, что произошло с Робертом ранее, поэтому у меня занимает пару секунду, чтобы ответить:

– Ты?

– Ты, чёрт побери, угадала. Угадай, что мне удалось сегодня достать?

– Э... какие-то билеты, – говорю я, словно стараясь изо всех сил угадать.

– О, нет, не просто какие-то билеты. Я достала нам билеты ни на что иное, как на церемонию закрытия Олимпийских игр.

Она садится на край моей кровати, и моя челюсть падает.

– Лучше бы так и было! – практически кричу я, выхватывая билеты из её руки (всего четыре) и разглядывая их.

Этим летом Олимпийские игры проводятся здесь, в Лондоне. Сложно пройти десять минут по улице, чтобы тебе не напомнили, например, по телевизору или на рекламном щите. Не только это, все знают, что билеты на любое из мероприятий стоит на вес золота. Не говоря уже о церемонии закрытия, где самые знаменитые музыканты в британской истории, вероятно, будут выступать.

– Конечно же, так и есть. Моя подруга Натали достала их для меня. Не стесняйся целовать мои ноги в качестве благодарности, – шутит она.

– С радостью. Кому ты собираешься дать два оставшихся билета?

Саша хитро улыбается.

– Мне нужно увидеть, кто лучше сможет меня подкупить, чтобы ответить на этот вопрос.

– Что за крик ты тут устроила, Саш? – звучит голос Роберта, когда он случайно заходит в мою комнату. Он стоит здесь всего секунду, сама невинность.

Мужчина ведёт себя так, словно ничего не произошло между нами ранее. Не могу поверить, что он ведёт себя так, словно ничего не было.

Саша поднимает билеты и радостно показывает их Роберту, у которого рот открывается от удивления.

– Ну, ты и счастливица! – восклицает он. – И у кого ты отсосала, чтобы получить эти билеты?

Она морщит лицо с отвращением.

– Я ни у кого не отсасывала, ублюдок.

Она резко забирает билеты из рук Роберта, прежде чем у того появляется шанс украсть один.

– Хорошо, тогда откуда они у тебя?

– Девушка с работы дала мне их в качестве благодарности за то, что заменила её пару недель назад. У неё есть дети, так что она не ходит на концерты или что-то подобное.

– Тогда тебе повезло, – говорит Роберт, опускаясь на кровать рядом с Сашей. – Как прошёл день?

Я съёживаюсь от его близости, не произнося ни слова.

Саша вздыхает.

– Занята, как всегда. Кстати, я получила письмо от Джимми. Ты сказал ему, что мне это неинтересно?

Роберт смеется.

– Конечно, сказал. Но он, должно быть, настойчивый.

– Отлично. То, что надо.

– Ты ему ответила?

– Нет. Я хотела, пока обедала, объяснить ему, что ничего не будет, но потом Алистер позвал меня, чтобы спросить, что я думаю на счёт поездки в Брайтон в субботу. Он сказал, что будет чертовски жарко, ведь это идеальная погода для пляжа. Ох, он, кстати, попросил меня спросить тебя.

– Я был у него на обеде. Почему он сам не спросил?

Саша пожимает плечами.

– Должно быть, вылетело из головы, – она делает паузу, подозрительно изучая своего брата. – Что ты делал сегодня у Алистера?

– Папа захотел пойти. Ты же знаешь, мы вместе обедаем по понедельникам.

Саша поворачивается ко мне.

– Ты же работала сегодня, так, Лана?

– Ага, – отвечаю я, глядя на Роберта пару коротких секунд, прежде чем снова начинаю избегать его взгляда.

– Этот ублюдок доставлял проблемы? – спрашивает она, одновременно пиная Роберта в колено.

– Ау! – ноет он, и когда Саша не смотрит, произносит мне одними губами «Мне жаль».

Не могу сказать, извинялся ли он за своё странное поведение в ресторане или за то, что сказал мне в гостиной, а может сразу за всё. Он не тот тип людей, который извиняется, так что это застаёт меня врасплох.

Я улыбаюсь Саше, и лгу:

– Не особенно.

Она улыбается в ответ.

– Чёрт. Я надеялась, что ты скажешь «да», таким образом, я смогла бы надрать ему задницу.

Роберт фыркает.

– Ну, попробуй.

– Это вызов? – спрашивает Саша, поворачивая к нему голову.

Роберт встаёт с кровати, затем ныряет вперёд, выхватывая билеты из рук Саши, и убегает из комнаты.

– Козёл! – кричит она, вскакивая с места, и несётся за ним.

Я встаю и подхожу к двери, чтобы прокричать:

– Господи, вам сколько лет?

Я слышу, как они дерутся в комнате Роберта. Заходя туда, я вижу, как они выбивают дерьмо друг из друга: Саша прижимает лицо Роберта к матрасу. Она выдёргивает билеты из его рук и садится ему на плечи.

– Кто-нибудь когда-нибудь вам говорил, что вы странно себя ведёте? – спрашиваю я, прислонившись к дверному косяку.

Роберт поднимает лицо, чтобы вдохнуть.

– Помоги мне, Лана, моя сестра – маньяк. Она постоянно бьёт меня. Вот откуда у меня на прошлой неделе появился тот фингал. Она сказала, что если я расскажу кому-нибудь, то убьёт меня.

Саша смеётся.

– Бедный Роберт. Девушка его победила.

– Ну, прости меня за то, что я отказываюсь бить женщин. Разве не очевидно, что я позволяю тебе бить меня?

Я не могу перестать хихикать, когда он высовывает язык как собака, и смотрит на меня измученным взглядом.

– О, оставь этого жалкого беднягу в покое, Саш. Пойдём, «Жители Ист-Энда» начнётся через минуту.

– Ладно, – усмехается она и спрыгивает с Роберта, но перед этим даёт ему сильный шлепок по заднице.

– Ах, ты ж сучка! – скулит он, наполовину смеясь. – Расплата тебя уже ждёт.

– Да, да, да, уверена, что так и будет, – кричит Саша, прогуливаясь по комнате и спускаясь по лестнице вниз.

Я продолжаю стоять там, сложа руки на груди.

– Должна признать, это было жалкое зрелище, Роб.

Мужчина перекатывается на спину, и я не могу не заметить, как хорошо он выглядит лежащим на кровати со спутанными волосами.