Текст книги "По-настоящему безумно глубоко (ЛП)"

Автор книги: Л. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

КАЛ

oBITCHuary: Любимый фильм?

МакМонстер: Рестлер.

oBITCHuary: ГРУБО. Спроси меня, что моё.

МакМонстер: Я уже знаю.

oBITCHuary: Ну?

МакМонстер: Маленькая мисс Счастье.

oBITCHuary: НЕПРАВИЛЬНО.

МакМонстер: ПРАВИЛЬНО. Перестань врать.

oBITCHuary: ОТЛИЧНО. Это шедевр, и я поддерживаю свое решение. Лучшая работа Стива Карелла на сегодняшний день.

МакМонстер: Когда все время врешь, надо иметь хорошую память. Нужно следить.

oBITCHuary: Точно. Поддерживать активность мозга. Это умное мышление. Любимый цвет? НЕ ГОВОРИ ЧЁРНЫЙ.

МакМонстер: Фиолетовый. Твой оранжевый.

oBITCHuary: ОТКУДА ТЫ ВСЕ ЭТО ЗНАЕШЬ?

МакМонстер: Я обращаю внимание. Любимое слово?

oBITCHuary: уединённый е

oBITCHuary: Это русское. Это состояние одиночества без одиночества. Ваше?

МакМонстер: Ну, я не могу рассказать тебе о своем, потому что он и вполовину не так хорош, как твой.

oBITCHuary: Не существует правильных или неправильных ответов.

МакМонстер: Сиськи.

oBITCHuary: Хорошо. Беру свои слова обратно. Это неправильный ответ.

МакМонстер: Мне нравится звук, мне нравится орган, мне нравится значение. Перспективы. Всё. Это великолепное слово.

oBITCHuary: Это плохо.

МакМонстер: Привет. Ты спросил.

oBITCHuary: Не то слово. ЭТО. Ты и я.

МакМонстер: Почему?

oBITCHuary: Потому что мы совершенно неизбежны.

КАЛ

«Малышка, могу ли я обнять тебя» – Трейси Чепмен

того , как мне зашили лоб и наложили повязку, Роу настоял на том, чтобы проводить меня домой. Обычное рыцарское предложение, если не принимать во внимание тот факт, что меня действительно подвез домой Киран Кармайкл и его комфортабельный Maybach. Судя по всему, Зета рассказала Дилану о моей травме. Дилан позвонил Кирану и потребовал, чтобы он спас положение.

«Я провожу тебя», – заявил Роу, когда я схватил свой рюкзак и пальто из комнаты отдыха. «Ты не сядешь в машину этого придурка».

«Почти уверена». Я собрала волосы в высокий хвост. Я была измотана недосыпанием, травмой головы и его постоянной ерундой. Я также не знала, что делать с поведением Роу по отношению ко мне. В одну секунду он говорил мне, что я выгляжу идеально, истекая кровью, в следующую секунду его, казалось, раздражало мое существование.

Роу снял свою поварскую куртку, обнажив облегающую оливково-зеленую кофту Henley. «Это небезопасно».

«Почему поездка с Кираном небезопасна? ”

«Он похож на наркомана», – Роу надел летную куртку.

Смех вырвался из моего рта. «Нет, не делает. Как профессиональный футболист, он постоянно проходит тесты на наркотики».

«Эти панели не проверяют наличие грибов».

«Вы достигаете цели».

«Да, конец моему гребаному терпению. Тебе не нравится быть с мужчинами в приватной обстановке, помнишь?»

«Да», – фыркнула я, мне не понравилось, что он поднял то, что я ему сказала, как некролог BITCHuary. «Я также помню, как пыталась перебороть себя. То, что Киран отвез меня домой, – это большой шаг вперед».

«Хватай свой зонтик, Дот. Мы уходим». Он проигнорировал меня.

Он бросил все на полпути, чтобы проводить меня домой, и я не был уверен, что с этим делать. Словно прочитав мои мысли, Роу сердито натянул свою шапку на голову. «Это уже второй раз, когда ты ранен на моей территории. Просто хочу убедиться, что ты на ногах и стоишь. Не думай ни о чем».

«Я ничего не сказал».

«Ты снова выглядел счастливым».

«Это преступление?» Я подавил смех. Он был смешон.

«Так и должно быть».

Мы попрощались с коллегами и вышли через заднюю дверь. Холодок коснулся наших лиц, когда мы шагнули в хрустящую зиму. Стейндроп был похож на перевернутый снежный шар, перхоть снега покрывала землю. Я высунул язык от восторга и поймал несколько снежинок.

«Первый снег сезона!» Я развернулась, раскрыв руки. На мне были мамины обалденные варежки. «Папа любил снег».

Мы с отцом просыпались зимним утром в мире, покрытом белым снегом. Мы выбегали на улицу и лепили снеговиков в стиле Minecraft . Мы держали их за веточки несколько дней спустя, пока они таяли, и прощались со слезами на глазах. У всех были имена, предыстории и мотивы. Папа сказал не грустить, когда снег таял во все, к чему мы прикасались, и то же самое можно сказать о потере любимого человека. Человек, который нас покинул, все еще был там – пропитанный воспоминаниями, предметами и другими людьми. Мы все оставили след в этом мире.

Только сейчас я поняла, что самым большим подарком папы для меня был не велосипед, который я получила на Рождество, и даже не домик Барби, который он мне подарил, когда мне было шесть. Он научил меня творчеству и воображению. И они были моим безопасным местом.

Я обернулся, чтобы проверить, был ли Роу еще там. Он был. И он смотрел на меня так, что я чувствовал себя голым, но каким-то образом все это было пушистым и теплым внутри.

«Пошли, Дот».

Descartes находился в двадцати минутах ходьбы от моего дома. Но это был крутой спуск к гавани. Улица была заставлена маленькими магазинами, украшенными сосновыми венками, голыми деревьями, опутанными рождественскими огнями, и пушистыми подушками снега, украшающими крыши.

Первые несколько минут прошли в тишине. Я старался держать рот закрытым. Нам обоим нужна была секунда, чтобы осмыслить то, что произошло сегодня.

Не начинайте разговор.

Не надо . Как бы вам ни хотелось его слов.

И его улыбки.

И... ладно, даже его хмурые брови.

«Так почему же вы с Эллисон Мюррей расстались?» – спросил мой рот.

Черт, рот. Ты наказан.

«Что случилось в тот день, когда ты сломал лодыжку?» Он провел языком по зубам, и я не знал, предположил ли он связь между этими двумя темами, но мое сердце пропустило удар.

«Это… личное», – поморщился я.

«Тот же ответ». Тишина. Затем: «Господи, посмотри на себя. Ты дрожишь». Он сбросил сумку на землю, стянул с плеч куртку и накинул ее на меня, хотя я уже на большом, пухлом пальто. Его куртка источала тепло, которое проникало прямо в мои кости.

«Ты не можешь этого сделать. На тебе только рубашка», – запротестовала я, но он тут же сорвал шапку со своей головы и набросил ее мне на голову, скатывая ее вниз.

«Вот, так-то лучше». Он так сказал, потому что мое лицо было полностью закрыто. Сволочь.

«Тебе будет холодно». Я натянула шапку на глаза, моргая.

«Не беспокойся обо мне».

«Кому-то это нужно».

«Да, ну, никто этого не сделал, и со мной все оказалось в порядке».

Это было смешно, но я знала, что спор ни к чему нас не приведет – он был Тельцом , черт возьми, – поэтому я ускорила шаг. Он засунул руки в передние карманы. На плече у него висела кожаная сумка-мессенджер. Розовый цвет окрасил его высокие скулы. Он был похож на фан-арт злодея из фэнтези.

Я впилась зубами в нижнюю губу, умирая от желания узнать, что сделало высокомерную, стервозную Эллисон достойной того, чтобы стать его бывшей девушкой, – помимо банальных вещей, вроде того, что она была обалденной, умной, амбициозной, у нее был убийственный гардероб и, о, настоящая карьера.

«Эти твои мозговые колеса немного заржавели», – пробормотал Роу, все еще глядя вперед. «Я слышу, как они вращаются, даже отсюда».

«Давайте обменяемся информацией», – торговался я. «Я расскажу вам о своей травме, а вы мне о своих отношениях с Эллисон».

« Так отчаянно охотишься за сплетнями, да?» Он невесело усмехнулся, но я видел, что он хочет услышать мою историю.

«У тебя никогда не было девушки в детстве». Я пожал плечами, защищаясь. «Мне интересно узнать, что отличало ее от других».

«Ценой того, что ты рассказал мне то, чем ни с кем не поделился?»

Я сглотнул. «Секреты обременительны. Может быть, я хочу, чтобы ты понес часть моего багажа». Может быть, я давно хотел рассказать МакМонстеру .

«Ты понесешь часть моих?»

Я кивнула, не отрывая взгляда. Я не знала почему, но мне очень, очень хотелось нести часть его багажа. Даже если это означало показать ему в ответ самую постыдную, изуродованную часть меня. Может, если бы он знал, через что я прошла, он бы понял, почему я не завожу отношений.

«И что ты скажешь?» Я затаила дыхание в ожидании его ответа.

Он остановился, повернув голову в сторону другой стороны жилой улицы. «Эй, разве это не твое место тусовки?»

Я повернулся, чтобы проследить за его линией взгляда, и увидел, что мы находимся на краю общественного парка Стейндропа. Плохое подобие детской площадки. Две горки, двое качелей, одни качели-балансир и турники. В старшей школе мы с Диланом приходили сюда летом, чтобы выпить и посплетничать.

«Кусочек рая», – пробормотал я, задыхаясь, щеки горели от улыбки. Я повернула голову, чтобы посмотреть ему в лицо. «Объезд? По старой памяти?»

Я не мог прочитать выражение его лица в темноте, но мне показалось, что я услышал его улыбку. «Раю лучше пристегнуться». Он направился в том направлении, повернувшись ко мне спиной. «Потому что дьявол собирается нанести визит».

КАЛ

«Что случилось?» – 4 не блондинки

Я сбросил рюкзак на землю, кинувшись к качелям. Я схватился за замерзшие цепи и поставил одну ногу на резиновое сиденье, подтягиваясь, обретая равновесие, затем начал раскачивать свое тело, создавая импульс. «Теперь не хватает только украденной бутылки «Тито» твоего отца!» – завыл я в ночь, облако конденсата катилось по моим губам.

Роу вздохнул, как настороженный родитель, доставая бутылку водки из своей сумки и поднимая ее между нами. Я не был уверен, планировал ли он это или это был просто еще один пункт, чтобы добавить в мое досье доказательств того, что он алкоголик. Сначала пожимание рук, теперь это.

«Амброуз Ретт Касабланкас!» – закричал я, сияя от восторга. «Ты знал нашу самую темную тайну?»

«Это был секрет ?» Он нахмурился. «Я встречал стринги и поосторожнее, чем вы двое».

Роу поплелся ко мне, держа бутылку водки за горлышко. Он уселся на качели рядом с моими и открыл бутылку, отпивая и передавая мне. Я сел и сделал глоток, покачиваясь взад и вперед ногами.

Я прищурился на горы, окутанные ночью. Внезапно у меня возникло отчетливое чувство, что я оказался в нужном месте, в нужное время, с нужным человеком. Крошечная часть пазла из триллиона деталей, которая аккуратно вписалась в эту вселенную.

«Итак». Роу принял от меня бутылку, открутил крышку водки, отпил, затем вернул ее мне. «Начнем с самого начала. Что случилось, что заставило тебя прекратить бегать и поклясться в нелюбви к людям?» Он прополоскал рот прозрачной жидкостью. «Кто это с тобой сделал?»

«Вы уверены, что хотите это узнать?»

«Как еще я узнаю, кого убивать?»

По его лицу было видно, что он не шутит.

Мое сердце подсказывало мне, что он тот человек, которому можно спокойно открыться.

«В школе меня травили». Слова слетели с моего языка без предварительного согласия моего мозга. Как и сердцебиение Роу рядом с моим, было достаточно, чтобы выдавить из меня правду. «На самом деле, это началось в детском саду. Именно тогда дети поняли, что я не только странная птица, но и из странного гнезда. Мои родители отправляли меня летом в носках и сандалиях. Я выглядела нелепо, а нелепость заставляет пятилетних детей смеяться». Было глупо, что мое горло засорялось из-за того, что произошло почти два десятилетия назад. «Но то, что мои сверстники находили забавным в детском саду, они сочли достойным того, чтобы настраивать меня против себя в начальной школе. Я странно одевалась, странно говорила, странно жила . У меня был глазной тик каждый раз, когда я нервничала, из-за чего я сторонилась всех пьес, вечеринок и крупных школьных мероприятий. Чтобы сыпать соль на разъедающую рану, мои родители были бережливыми, поэтому вместо того, чтобы есть в школьной столовой, они отправляли меня с холодными мясными сэндвичами. Они покупали ливерную колбасу и свиной язык в гастрономе и засовывали их в мои сэндвичи. Мои обеды пахли на много миль вокруг, и меня за это безжалостно дразнили».

«Почему ты не сказал своим родителям, что сандалии и носки не носят? Вместе? Что ты предпочитаешь желе и подсолнечное масло на сэндвиче? Густые брови Роу сердито сошлись на переносице.

Я сжала губы. «Потому что то, что люди считали странностями, на самом деле было воспитанием моих родителей. Они выросли в России. Это было заложено в их ДНК. Так их воспитывали. Я не хотела, чтобы они думали, что они плохо справляются со своей работой или что я стыжусь того, кто мы есть, того, кто мы есть…» У меня защипало в носу, и я сдержала слезы. Все это было так глупо. Вода под мостом. Тогда почему, думая об этом, я чувствовала себя так, будто тону? «Я думаю… я думаю, что быть иммигрантом можно двумя способами. Ты либо сохраняешь, либо скрываешь. Мои родители решили носить свое наследие как знак чести, и поэтому их наследие стало моим. Каждый день надо мной издевались, я продолжала напоминать себе, как мне повезло. У меня было два языка. Две культуры. Два мира для наслаждения. Я могла читать Толстого на его родном языке. Как же мне повезло?»

Закатные глаза Роу светились угольками в темноте. Он молча смотрел на меня, и в этот момент мне показалось, что я сваливаю свой багаж на его широкие плечи. «Ты выбрала, чтобы твои родители не пострадали. Я понимаю».

Хулиганы ушли, но шрамы, которые они оставили, остались. «В любом случае», – фыркнул я. «Дети меня не любили. Кроме Дилана».

У Дилан с самого начала была энергия главного героя. Она была там, чтобы прогнать задир. Чтобы настучать на тех, кто вытащил стул из-под моей задницы. Она неизменно выбирала сидеть со мной за обедом, и однажды даже была достаточно храброй, чтобы попробовать мой чайный сэндвич с печенью, хотя он пах как пук сывороточного протеина. Она отстаивала то, во что верила, и она верила в доброту.

Роу кивнул на периферии моего зрения. «О скольких людях мы говорим?»

«Типа шестьдесят процентов от моей оценки?» – фыркнул я. «Это было еще хуже, потому что я не хотел вписываться. Я не пытался одеваться, выглядеть и говорить как все остальные. У меня хватило наглости любить свое топленое молоко печенье, свиное рагу, сало и Hypnotic Poison». Я до сих пор пользуюсь последним в качестве духов.

«Люди всегда говорят тебе быть самим собой, но когда ты открыто ведешь себя так, как есть, это их бесит», – проворчал Роу.

«Это как с курицей и яйцом», – вздохнул я. «Не уверен, что было раньше – то, что у меня возникла социальная тревожность и меня за это травили, или то, что меня травили до такой степени, что у меня развился страх взаимодействия с людьми».

«Вы не боитесь взаимодействовать с людьми. Вы взаимодействуете с ними все время – вы переехали в Нью-Йорк, получили диплом, работаете в сфере гостеприимства. Именно тот факт, что вы не подчиняетесь скучным социальным нормам, выделяет вас». Роу приподнял бровь. «Я здесь, чтобы сказать вам: никогда не меняйтесь».

"Почему?"

«Потому что твоя странность – одна из твоих лучших черт».

Приятное чувство гордости и тепла охватило все мое тело.

Он потер ладони о ноги, чтобы согреться. «Ну ладно, вернемся к твоей истории».

«В старшей школе издевательства усилились. Раньше я был странным, но достаточно бессмысленным, чтобы не привлекать к себе особого внимания. Но теперь я начал занимать место. Мальчики начали замечать меня. Я присоединился к команде по легкой атлетике. Я был отмеченным наградами математиком. Многие решили не обращать внимания на мою странность и подружиться со мной. Все они чего-то хотели от меня, но я был так жажду позитивного внимания, что был счастлив его им дать. Вот тогда и началась ложь. Когда я понял, что могу стать тем, кем хотят меня видеть люди, и это заставило их остаться, по крайней мере на некоторое время. Впервые в жизни у меня были друзья, которые не были Диланом. Мои акции выросли, и вот тогда все пошло вниз».

«Они завидовали». Его глаза потемнели, превратившись в две черные дыры, грозящие засосать меня целиком, а его рот сердито вцепился в бутылку водки. .

«Ревнуешь?» Я пнула землю, откинувшись назад на качелях. «Сомневаюсь. Не думаю, что эти девчонки хотели поменяться со мной местами. Я просто не нравилась им в их сфере. Команда по легкой атлетике была худшей». Я зажмурилась. «Я была действительно хороша. Соревновалась за первое место на первом курсе с одной девчонкой, которая отчаянно хотела получить стипендию по легкой атлетике. Она была старшеклассницей и шла со мной ноздря в ноздрю. У нее всегда было неприятное замечание, когда я проходила мимо нее. Я называла ее Королевой Сукой». По крайней мере, в моей голове. Я была неспособна быть грубой, даже с самыми ужасными людьми.

Роу передал мне водку. Когда я схватил ее, она показалась мне намного легче. Мы оба были причудливо пьяны. В том экзистенциальном месте, где мир имел больше смысла, потому что ты на минуту вышел за пределы своей точки зрения.

Прозрачная жидкость обожгла мне горло. Наконец, я добралась до той части, которой никогда ни с кем не делилась. Части, которая сделала меня той, кем я являюсь сегодня, ржавым швейцарским ножом. Девушкой, которая навсегда отреклась от мужчин. «Хуже, чем потенциальное первое место у Королевы Суки как самая быстрая бегунья в школе, она однажды узнала, что парень, который ей нравился, Франко, был моим тайным парнем. Ему было восемнадцать. Мне было четырнадцать. Мы делали... всякое ». Почти дошла до конца. Самая глупая вещь, которую я когда-либо делала, чтобы понравиться. «Это было неправильно. Я знала, что это неправильно. Я все равно это делала. Он был капитаном хоккейной команды. Заставлял меня чувствовать себя замеченной. Взрослой и красивой. Он сказал, что мы были его любимым секретом. Я согласилась лгать ради него, даже не рассказав о нас Дилану».

Франко использовал мое тело и мой статус изгоя, чтобы получить удовольствие. Я всегда это знал в глубине души. Но четырнадцатилетний я отчаянно хотел подружиться с популярным героем хоккея.

Роу гудел от горячей, яростной энергии. Я практически чувствовал, как его ярость проникает в мою систему, повышая температуру в парке на десять градусов. Он провел языком по верхним зубам, подавляя проклятие. «Продолжай. ”

«Все достигло апогея, когда Queen Bitch застукала нас в раздевалке... ну, меня , когда я давала Франко... гм». Голова . Я не могла этого сказать. Но мне и не нужно было. Ноздри Роу раздулись, и он закрыл глаза, готовясь к нокаутирующему признанию. «Франко мог попасть в сумасшедшие неприятности из-за того, что возился со мной, но он считал себя таким неприкасаемым, что это даже не приходило ему в голову». Мое сердце готово было вырваться из груди, как разбитое яйцо, мне было так больно говорить об этом.

«Тебя оскорбляли». Губы Роу скривились, как обожженная бумага. «Тебе не следовало проходить через это в одиночку».

«Когда она нас поймала, Франко просто... рассмеялся. Я не была уверена, какой реакции я ожидала от него, но я знала, что это не так. Он сказал ей, что я его поклонница, глупая маленькая шлюха. Он так небрежно оттолкнул меня от себя, и когда я стукнулась затылком о грязный пол, он фыркнул. Она тоже попыталась отшутиться, я думаю. Чтобы показать, что ей все равно. Но я думаю, что это было слишком для нее. Я была странной первокурсницей. Я не должна была брать ее стипендию и парня. Я даже не знаю, почему она так сильно хотела стипендию. Не то чтобы у нее не было денег. Так что во время одного из наших утренних пятимильных забегов по лесу она пошла за мной». Ледяная дрожь пробежала по моей коже. «Вместе со всеми остальными в команде. Они все смотрели на нее с уважением. Папа-шишка, деньги, внешность, репутация. Все в команде хотели угодить ей».

«Как ее звали?» Его голос был низким, хриплым, смертоносным.

Но я была в трансе, перенесенная обратно в тот момент. «То, что началось как рутинная практика, закончилось кровожадной погоней. Они были сыты по горло. Я привлекала слишком много внимания, создавала слишком много шума. Тренера в то утро не было. Были только мы, девчонки. Королева Сука, главарь, сказала: «Время вышло, Литвин. Ты же не думала, что тебе это сойдет с рук, верно? Быть нормальной, популярной и все такое».

Я до сих пор помню каждое слово, словно это было вчера, потому что каждое оставило шрам на моем сердце. .

«Лес тянется на сотни акров по обе стороны от этого города». Я не отрывал глаз от чернильно-черного неба, избегая его жалостливого взгляда. «Я знал, что у меня нет шансов против них всех. Были только я, они и их ненависть».

Пальцы Роу были крепко вкручены в его глаза. «Дот…» Его голос был хриплым. «В тот раз, когда ты сломал лодыжку… ты ведь не упал, правда?»

Все думали, что моя травма – несчастный случай. В конце концов, я был недотепой. Я закрыл глаза. «Они гнались за мной».

«Посмотрим, как быстро ты теперь будешь бегать, маленький засранец».

«Сказали, что сдерут с меня кожу живьем, когда доберутся до меня. Им потребовалось двадцать минут, чтобы поймать меня.

Ирония не ускользнула от меня. Оказалось, я действительно был самым быстрым. Но мои товарищи по команде были повсюду. Извиваясь между деревьями, прячась за кустами. Королева Сука была той, кто в итоге схватила подол моей толстовки. «Ну, ну. Неужели это не маленькая потаскушка Франко? Ты же знаешь, что он встречается с тобой только потому, что ты русская шлюха, верно?» Она потащила меня за ноги к реке. Я брыкался и кричал, царапая мокрую землю. Два моих ногтя вырвались из кожи. Я умолял о помощи».

«О, она такая задиристая. Франко сказал, что твои тики сходят с ума, когда ты делаешь ему минет. Это правда ? »

Так и было. И меня тошнило от унижения, потому что он поделился самой интимной, постыдной частью меня с моим врагом.

«Знаешь, он мне сказал, что выложил твои голые фотки на порносайтах? Твое лицо по всему интернету, где ты прикрываешь грудь. Какая первокурсница вообще посылает голые фотки старшекурснице? Господи».

Откровение влило в меня горячую, обновленную ярость. Мне удалось пнуть ее в лицо. Она отшатнулась назад, схватившись за нос, кровь хлынула между ее пальцев.

«Держи ее, Бекки!» – крикнула Королева Сука Ребекке Стэнтон, которая безвольно стояла на стволе дерева, с ужасом наблюдая за происходящим.

«Но она такая быстрая!» – ныла Ребекка. .

«Просто сделай это!»

Дезориентированная, Ребекка набросилась на меня. Она схватила мою ногу и резко дернула ее в сторону. Треск, который она издала, эхом отразился от верхушек деревьев. Воздух пронзил крик. Боль была такой острой, что я не мог дышать.

Иногда я задавалась вопросом, почему я так боюсь мужчин, когда именно девушки физически насилуют меня. Однажды я затронула эту тему с психотерапевтом, и она сказала что-то, что нашло во мне отклик. После насилия именно женщины подобрали меня и спасли. Это был Дилан. Это была мама. Это была сама психотерапевт. Они были моим убежищем.

«Все в шоке». Я яростно моргнула, мои глаза стучали в такт моему сердцу. «Королева-сука сказала, что они должны убить меня из милосердия, потому что мои ноги были моим лучшим активом, и теперь, когда я не могла открыть их для пожилых людей или бегать, я была действительно бесполезна».

«Нам это может сойти с рук. Никто не будет искать ее часами».

«Королева-сучка решила, что похоронить меня заживо – это окончательное решение ее проблем. Сначала все были так шокированы, что просто согласились. Сила стадного инстинкта, я полагаю. Они швыряли грязь мне в лицо и тело, пока я плакала, визжала и умоляла ее передумать. Они знали, что я не донесу на них. Знали, что я никогда не пойду против могущественного товарища по команде, который возглавил это дело против меня. Влияние в маленьких школах – это все». Все мое тело покачивалось взад и вперед, когда я столкнулась лицом к лицу с воспоминанием. «Они кричали и спорили к тому времени, когда я уже не могла дышать. На мне было так много грязи. Я едва могла их слышать, их голоса были приглушенными. Я не знаю, кто убедил их остановиться и как, но они это сделали. Королева-сучка хотела убить меня по-настоящему, но… остальные были слишком напуганы, я полагаю. Две девочки выкопали меня из неглубокой могилы и выдернули. Они убежали прежде, чем я успела попросить воды, о помощи». Я попытался проглотить горький комок в горле. Не удалось. «Мне пришлось ползти обратно в город со сломанной лодыжкой. ”

Я выронил бутылку водки из пальцев. Жидкость хлюпала по песку. Тишина вокруг нас была большой, громкой стеной. Мне хотелось кричать, чтобы пробить ее.

«Самое худшее», – я слышал свой голос, плывущий между нами, и я знал, что мои губы шевелятся, но не был уверен, что именно вылетит из моего рта, – «это то, что когда я наконец добрался до опушки леса, где лес целовал жилую улицу, мне в голову пришла мысль развернуться и умереть. Я не хотел смотреть в лицо своей жизни после этого инцидента. После нападения. После Франко».

Я уже решила не рассказывать родителям, что случилось. Это бы их раздавило. Мне просто пришлось продолжать лгать. Наматывая неправду, как сладкую вату на палочку. Пушистую, сладкую и заманчивую.

Франко не лгал. Он выложил мои фотографии на несколько небольших порносайтов. Вероятно, чтобы умилостивить Королеву Суку и показать ей, что я ничего для него не значила. Я бы зашла на эти сайты спустя годы, чтобы наказать себя за доверие. За веру в то, что такой парень, как Франко, может любить такую девушку, как я. Я чувствовала себя изнасилованной. Разорванной в клочья и лишенной своего согласия.

«А Франко?» В голосе Роу прозвучала легкая дрожь. Меня охватила волна тошноты.

«Он навестил меня в больнице, но только для того, чтобы сказать, что теперь встречается с Queen Bitch, и не вмешиваться. Он сказал, что разрушит мою жизнь, если я скажу хоть слово о том, что произошло. Что он убьет меня собственными руками, если я заберу все, что он построил, потому что ему нечего будет терять. Мне было четырнадцать, и я была напугана до чертиков. Раздавленная отказом, травмой и предательством. Все скрывала, кормила родителей ложью, чтобы они не волновались – ложью, будто я попала в аварию, упала, на самом деле я была близка со своими товарищами по команде.

«Оказалось, что Франко и я не просто были никем, но он активно ненавидел меня за то, что я «ставлю всех в плохое положение», – процитировал я Франко. «Он бросил колледж примерно через год. В тюрьме и на свободе за продажу наркотиков. Знаете, я думал, что мне станет легче, насколько плохой оказалась его жизнь. Но этого не произошло. Его несчастье не стерло мое. Его неудача не умалила того факта, что он отнял у меня способность доверять мужчине. Он заставил меня видеть в каждом незнакомце на улице врага, злодея».

«Он уже мертв», – сказал Роу, его голос был лишен эмоций. Я не был удивлен или тронут каким-либо образом. Не чувствовал гнева, радости или облегчения. «Мне сказал общий друг несколько месяцев назад. Передозировка. Стыд».

«Стыд?» Я приподнял бровь.

«Я бы с удовольствием убил его сам».

«Это милое высказывание, но я бы никогда не хотел, чтобы ты испортила свою жизнь ради кого-то столь бессмысленного. Королева-стерва все еще здесь». Я уставилась на свои ноги, подбрасывая их в воздух, чтобы согреться. «Все остальные девушки тоже здесь, насколько я знаю».

«Мне нужно имя». В этот раз в его тоне было что-то, что указывало на то, что он разнесет землю в пух и прах, если я его проигнорирую. «Мне нужно знать, кто это с тобой сделал».

«Эллисон». Мои глаза встретились с его глазами через качели. «Королева-стерва – это Эллисон Мюррей».

Хотя я и держал рот закрытым о том дне, моя неприязнь к ней была общеизвестна. Дилан даже сделал из нее куклу вуду для моего развлечения на один из моих дней рождения. Мы никогда не использовали шпильки, но однажды я сделал ей отвратительную стрижку.

Тишина поглотила нас, как густой дым, просачиваясь в наши легкие, душив нас. Я не мог смотреть на него, но краем глаза я видел перемену. Обычно Роу был чистой силой. Величественным, чем жизнь, и уверенным в себе. Теперь он выудил пачку сигарет из переднего кармана и открыл ее большим пальцем, вытащил сигарету зубами и зажег ее. Его рука дрожала в темноте. «Блядь».

Он выкурил половину сигареты в полной тишине, глядя в никуда и пытаясь успокоиться. Наконец, он выбросил сигарету на песок .

«Дот, я…»

Но я прервала его, быстро вытирая слезы. «Какая разница. Ты же знаешь, что говорят. То, что тебя не убивает, делает тебя эмоционально травмированным настолько, что у тебя будут неблагополучные отношения со всеми вокруг. Дело в том, что сколько бы времени ни прошло, я всегда буду той девочкой, которая убегала от своих проблем, от своих обидчиков. Я всегда буду жить с последствиями того, что не рассказала о куче людей, которые хотели меня убить . Их следовало наказать».

«Они должны были», – согласился он, упираясь локтями в колени и придвигаясь ближе. «Но та девчонка, которая сбежала? Она выросла в чертовски сильную женщину без всякой посторонней помощи. Тебе не следует быть с ней таким строгим. Она сделала все, что могла».

Хотелось бы, чтобы все было так просто.

Я не мог вынести, насколько грубым и неловким я себя чувствовал, поэтому быстро сменил тему. «Расскажи мне, как ты начал ухаживать за моим врагом. Не упускай подробностей. Если только она не целуется лучше меня. Я действительно не хочу этого знать».

Он захлопнул рот, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. «Она была ошибкой».

Я фыркнул от смеха. «Ты так говоришь из-за того, что я тебе сейчас сказал?»

«Я говорю это, потому что она была как пластырь на отрубленной, блядь, голове. Я говорю это, потому что… потому что…» – пробормотал он, проводя пальцами по своим напомаженным волосам, выглядя восхитительно, нетипично по-мальчишески. Его края сгладились, а когти убрались. «Я даже не прикасался к ней, ясно?»

«Что?» Я моргнул в замешательстве.

«Я. Даже. Не. Трогал. Ее», – медленно сказал он, его глаза сверкали в темноте, сверля меня взглядом. «Мы сходили на несколько свиданий, в основном в надежде, что ты узнаешь и увидишь, что я отошел от твоей задницы. Не помню, где. Не помню, что она носила. О чем мы говорили. Помню только, какие чувства она у меня вызывала».

"Как? ”

«Скука до чертиков».

«Она не та, кого ты искал?» Я облизнула губы, чувствуя себя виноватой из-за того, что получила столько удовольствия, услышав это.

«Она была не ты ».

У меня отвисла челюсть. «Я... Мы...» Я не совсем не осознавала этого. Я знала, что Роу меня привлекает. Что он хочет, чтобы мы были чем-то , по крайней мере, на время нашего пребывания в Стейндропе. «Я не осознавала, что твои чувства настолько глубоки».

«К сожалению, я не такой хороший лжец, как ты. Я не могу перестать думать о тебе, и это убивает меня. Убивает то, что я каким-то образом в итоге захотел единственную женщину, которую не мог иметь. Этот кто-то появился и разрушил тебя прежде, чем я успел показать тебе, как это может быть здорово. Что этим кем-то был трахающийся Франко. Меня убивает то, что теперь мне нужно провести остаток своей жизни, пытаясь не убить Эллисон Мюррей, несмотря на то, что она была очень убийственной. Меня убивает то, что мы могли бы быть рядом друг с другом, но не были. То, что мы могли бы исцелить друг друга, но вместо этого мы просто раскололись глубже и сильнее. Больше всего меня убивает то, что я чувствую себя живым только тогда, когда ты рядом».