Текст книги "Тёмные Агнцы (СИ)"

Автор книги: Кьярр Мира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Когда Фрэн сбросила вызов, Тревор ещё некоторое время слушал гудки, после чего тяжело облокотился на столешницу. Он долго стоял в разрывающих душу грустных раздумьях, что впервые стёрли с его лица бесстрастное выражение, отразив всю его боль и тоску. Фрэн была по сути его любимицей, и отпускать её оказалось очень тяжело.

– Найджел, – наконец, обратился он к послушно ожидавшему нового приказа парню, который так и сидел на одном месте и смотрел на окровавленный чип Фрэн. – Оставь всё как есть и уходи оттуда.

Тяжело вздохнув, Найджел поднялся и направился обратным путём. Выйдя из здания и сев в автомобиль, он на скорости повёл его по пустынной улице, как вдруг позади тот самый недостроенный небоскрёб взорвался на седьмом этаже. Найджел не обернулся, не взглянул даже в зеркало заднего вида, когда здание, полыхая огнём, посыпалось вниз, а стёр проступившие в уголках глаз слёзы. И его душу охватила тоска по Фрэн, теперь уже навсегда для них всех потерянной.

Тревор сел за компьютер и, набрав нужный адрес электронной почты, написал короткое сообщение: «За попытку побега Фрэн Кольер ликвидирована».

Прошёл месяц после апокалиптической битвы с нергарри, которые всё это время на удивление не появлялись на земле. Рейнджеры правда не верили, что это затишье продлится долго или что эта победа обеспечила им покой навсегда, но даже в ожидании очередного нападения они продолжали просто жить.

В город постепенно вновь возвращались люди, Бикон-Хилл и бюро по борьбе с нергарри спешно отстраивали, улицы наполнились ранее забытым, но таким родным человеческим гулом, а на дорогах в вечных пробках теснились автомобили. После Нового 2064 Года вновь стали открываться школы и универмаги, и человеческая суета превратила Сиэтл в прежний безумно громкий муравейник.

Власти вели по новостным каналам одни и те же разговоры о произошедшем непонятном катаклизме, который едва не стёр туманный альбион Северной Америки с лица земли. Учённые лишь разводили руками, обсуждая странный феномен с понижением поля земли и повышенной радиацией, что наблюдали на протяжении нескольких месяцев в разных точках планеты, которые исчезли так же внезапно, как и появились. Никто из людей Земли по-прежнему не догадывался о том, что планету хотели захватить внеземные твари и уничтожить всё человечество, которое впрочем итак успешно периодически справлялось с этой задачей самостоятельно. Только стоило пережить одну катастрофу, как несколько стран, и Америка в том числе, что-то вновь не поделили между собой, и теперь оказались на грани новой войны. Слушая подобные новости, рейнджеры всё время удивлялись этой неуёмной человеческой алчности до власти и крови, и невольно ловили себя на грустных мыслях о том, что они спасали их всех, не жалея себя, и для чего? Кажется, люди никогда не изменятся, и этот вечный цикл мира и войны будет продолжать разрушать их и без того многострадальную планету. Человечество оказалось не лучше иноземных захватчиков, а кто-то из рейнджеров однажды обронил и такую мысль – нергарри нужно всего лишь подождать быть может несколько столетий, чтобы спокойно прийти на уже опустошённую ядерными войнами Землю.

В один из прекрасных солнечных дней Тэмлин послали за покупками в центр в сопровождении нескольких охранников бюро, которые в этот момент просто следили за ней на случай побега, как делали впрочем всегда. Она, нынешний капитан рейнджеров, набивая тележку всевозможным барахлом и всякими не особо здоровыми продуктами из списка своих ребят, которые те ей выдали, бегала по всему торговому центру.

И в момент, когда Тэмлин стояла в ювелирном отделе, рассматривая на себе в небольшое зеркало красивые безделушки, она вдруг натолкнулась на пристальный очень знакомый взгляд, который тут же заставил её выронить всё, что она держала в руках.

Было непривычно увидеть главу Чёрных Карателей средь бела дня да ещё в таком месте, где находилось огромное количество людей. Хотя в этот момент его трудно было узнать, из-за отсутствия чёрного кожаного комбинезона, который он неизменно надевал, когда отправлялся на свои преступные вылазки. Сейчас висевшее на широких плечах главы Чёрных Карателей пальто раскрывало обычный классический костюм, а голову его украшала шляпа, опущенная почти на глаза.

Его внезапное появление заставило Тэмлин тяжело задышать и на ватных ногах подойти ближе к огромному стеклу, в которое она едва не впечаталась лицом. От волнения, что подняло в её душе настоящую бурю, глаза наполнились слезами, она бы прямо сейчас, если бы не это проклятое стекло, бросилась к нему, и, словно прочитав это желание в её взгляде, Руне Адонис улыбнулся ей и ободряюще подмигнул. Сдерживаемые Тэмлин рычаги отключились, она рванулась из ювелирного, но в нерешительности остановилась в дверном проходе. Толпа людей, набежавшая как волна океана, закрыли ей весь обзор, и как бы Тэмлин не пыталась, уже не могла разглядеть любимого, даже тогда, когда народ снова немного разошёлся. Имея незаурядный талант в конспирации глава Чёрных Карателей просто ушёл. И хоть душу Тэмлин разрывала ужасная тоска, она улыбнулась сквозь слёзы и, качнув головой своим мыслям, вернулась в магазин.

В ожидании капитана, некоторые рейнджеры сидели как и прежде в столовой уже отстроенного родного бюро, который стал даже лучше, чем прежде и современнее. Шерман сидел за новеньким роялем на сцене и играл пьесу-фантазию до-диез минор op. 3, No. 2 под названием «Прелюдия», которую сочинил один из его обожаемых композиторов – Сергей Васильевич Рахманинов. Тяжёлая мелодия лилась из под умелых длинных, как у самого великого композитора, пальцев Шермана, давя тяжёлыми нотами на само пространство.

Несмотря на абсолютно не весёлую, даже казавшуюся трагической, музыку, рейнджеров это похоже не смущало. Робин сидела подле Розалин и о чём-то так увлечённо ей рассказывала, бешено жестикулируя руками, что в один момент случайно сбила свою бутылку с недопитым пивом на чистенький блестящий пол. Разлившись, напиток тут же наполнил пространство ароматом хмеля в котором угадывались сосновые нотки. Уборщица тут же подбежала и стала всё убирать, пока ставшие подружками Робин и Розалин неловко переглядывались.

Внезапно на стул рядом с секретаршей упал Фредерик, чем слегка её напугал, и, придвинувшись ближе, страстно прошептал ей на ушко:

– Уйдём отсюда? Я хочу тебя всю вылизать.

От столь вульгарных слов девушка сильно покраснела и спрятала довольную улыбку в кулачок. Однако, быстро справившись с чувствами, Розалин повернулась к Фредерику и, схватив за ворот рубашки, грубо притянула к себе, чтобы в следующую секунду покрыть его губы жадным поцелуем.

Робин с улыбкой за ними наблюдала, пока возле неё на стол не поставили новую бутылку с любимым пивом. Она обернулась и увидела присаживавшегося рядом Эррола, который, не глядя на неё, вдруг положил перед ней небольшую коробочку, украшенную ажурным узором и аккуратным бантиком. Это на некоторое время даже потрясло Робин, и она застыла как истукан, не отрывая взгляда от первого подарка своего парня. Взяв себя наконец в руки и выдохнув волнение, она слишком быстро, порвав бантик, открыла коробку, обнаружив на бархатной подушечке золотую подвеску с кулоном в виде сердца, внутри которого, как через стекло, были видны застывшие крошечные незабудки.

И без того счастливое лицо Робин словно изнутри осветилось солнечным светом, даже её веснушки стали ярче. Расплывшись в довольной улыбке, она бросилась Эрролу на шею и, нисколько не стесняясь, надолго впилась в его губы. Парень в свою очередь, когда она, наконец, от него оторвалась, выдержал зрительный контакт, будто таким образом общался мысленно, и нежно скользнул пальцами по её щеке, на которой красиво вырисовывалась ямочка.

Сидевший за соседним столиком Морган, наблюдая всё это время за ними, закатил глаза. Напротив него, закинув ноги на стол, сидел Хью и, когда взгляд Блэра-старшего обратился к нему, поднял в его сторону большую кружку, сквозь стенки которой проглядывало наполовину выпитое пиво. Морган оторвался от спинки стула и, взяв свою кружку в руку, с удовольствием чокнулся с кружкой коллеги, после чего оба они залпом осушили весь напиток.

Надев себе на шею цепочку, Робин придвинулась к своему парню ближе и игриво шепнула ему на ухо:

– Я тебя хочу.

Эррол медленно повернулся к ней и вновь несколько долгих секунд не спускал с неё неподвижного, прожигающего Робин насквозь взгляда, после чего поднялся и, схватив девушку за руку, повёл к выходу.

Именно в дверях они столкнулись с ворвавшейся, как вихрь, счастливой Тэмлин, которая пробежала по всей столовой и, сделав несколько рондадов, резво запрыгнула на сцену.

– Хватит играть эту похоронную музыку, – со смешком бросила она Шерману.

– Иди к чёрту, дура, – презрительно ответил ей парень.

Упав на стул за барабанной стойкой, Тэмлин загрохотала ими на полную катушку, мастерски отбивая потрясающий ритм.

– Давай, Шерман! – крикнула она ему. – Сочини какую-нибудь заводную музычку на рояле, ты ведь это можешь!

Грубо прерванный от любимого произведения парень, недовольно скривив губы, некоторое время просто попивал шампанское с видом настоящего короля. Но потом ритм Тэмлин внезапно для него самого вдохновил, в голове зародилась лихая мелодия, и, пробубнив себе под нос «почему бы и нет», Шерман начал с совершенного глиссандо.

Мелодия запела под его пальцами раскованными винтами рок-н-рола в действительно зажигательном темпе, идеально попадая прямо в чёткий ритм Тэмлин. И хоть звучала музыка достаточно простенько, но всё же рождала в сердцах рейнджеров так редко испытываемую ими радость.

Выдуманная на ходу музыка Шермана завела и Фредерика, который, оставив Розалин, взлетел на сцену, откуда схватил саксофон. Когда он заиграл протяжные аккорды, так же хорошо вписавшиеся в заполняющую всю столовую весёлую мелодию, все удивились, никто даже не знал, что он владеет таким страстным инструментом. В итоге их совместная композиция теперь звучала оттенками кантри и блюза.

Розалин, незаметно для себя самой растеряв все свои страхи и комплексы, вскочила со стула и стала танцевать, кружиться, покачивать бёдрами и размахивать волосами. И как-то так получилось, что все рейнджеры, даже незаметно сидевший в углу всё это время Найджел, как один просто счастливо улыбались, чувствуя в душе настоящую не поддельную радость и тепло. Они радовались от того, что сейчас находятся рядом друг с другом, как бы в жизни это не отрицали, ведь за последние полгода действительно крепко сдружились. А ещё каждый из них в своих мыслях решил, что, как бы ни было тяжело, они будут продолжать жить, даже если каждую ночь придётся вырывать из пасти нергарри право увидеть новый рассвет.

Тревор стоял в дверях перед столовой, наблюдая за своими детьми с лёгкой улыбкой на губах с тех пор, как сюда вбежала Тэмлин. Внезапно позади него выросла психиатр Марта-Брайан Актман и, мгновение полюбовавшись своими юными пациентами, положила ладонь директору на плечо.

– Я в тебе сомневалась, – тихо произнесла она. – Пусть ты никогда не показываешь своих чувств, но сейчас я вижу, как много эти ребята значат для тебя.

Тревор ничего не ответил, но его губы растянулись в ещё бо́льшую улыбку, окрасив его всегда отчуждённое лицо настоящей радостью и даже безмятежностью.

Вдруг, вспомнив слова Фрэн, обращённые именно к нему, Тревор обернулся к Марте, и некоторое время его глаза, редко способные на зрительный контакт, бегали по всему её лицу. Будто впервые он увидел эту женщину, которая за прошедшие годы их совместной работы сильно изменилась. Только в этот момент Тревор заметил красивые лучики морщинок в уголках её всегда смешливых блестящих глаз, только в этот момент он обратил внимание на ставшими большими поры на её неровного цвета коже. Возраст сделал лицо Марты похожим на фреску, что совершенно не портило её, напротив придавал особое очарование, не игриво-весеннее, как в молодости, когда они впервые встретились, а благородно-осеннее. Да и сама она, в неизменно красном строгом костюме и с матовой помадой цвета бордо, которая словно увеличивала её и без того большой рот, и чуть посеребренными каштановыми волосами в этот момент распущенными по плечам, была похожа на саму осень.

– Почему ты так смотришь на меня? – Марта улыбнулась, обнажив всё ещё жемчужно-перламутровые зубы – единственно неизменившееся в ней за годы.

Какой-то импульс толкнул Тревора ближе к ней, что-то рождённое в душе, а не как ни разумом, на который он всю жизнь полагался, будто заставило его припасть к губам Марты слегка неумелым, но кротким поцелуем. Он буквально сразу оторвался от неё, но шаг назад не сделал, впервые так близко и отважно встретив её слишком часто строгий, но в этот момент глубоко удивлённый взгляд.

Медленно губы Марты вновь растянулись в обворожительную улыбку, глаза кокетливо блеснули, как когда-то в молодости, сделав её лицо таким непривычно чувственным. Глубоко вздохнув, она, схватив Тревора за галстук, привлекла к себе и впилась в его губы с глухим стоном наслаждения. Теперь этот поцелуй был долгим, Марта, чувствуя как Тревор отвечает ей взаимностью, обвила его шею руками, а следом обнял он и крепко прижал к себе.

Через некоторое время они всё же оторвались друг от друга со сбившимся дыханием и искрящимися страстным желанием глазами.

– Пойдём со мной, – больше не размышляя, Марта схватила директора за руку и быстро повела за собой по коридору.

– У меня сегодня ещё много работы… – Тревор сделал слабую попытку по привычке воспротивиться, чтобы не терять иллюзию контроля, но психиатр не дала ему ни единого шанса.

– Отдохнёшь день, от мира не убудет, – довольно промурлыкала она. – Раз сам сделал шаг мне навстречу, не беги обратно.

И эти двое одиноких людей, проживших половину своей жизни в строго официальных отношениях, отвергавших собственные чувства, как часть своих душ, наконец-то себя отпустили и позволили другу другу быть счастливыми, но уже вместе.

В конце февраля в Малибу, в городе развлечений и всемирноизвестных знаменитостей, было приятно жарко. Сверкающие золотом пески пляжа омывали изумрудно-бирюзовые воды океана, нежно льнувшего к земле, а кокетливый ветерок дурачился с волосами, платками и покрывалами находившихся здесь в огромном количестве людей.

Фрэн, расслабленно откинувшись на лежаке под пёстрым тентом, неспешно попивала коктейль и играла пальчиками одной ноги песком. Её вид с последней битвы улучшился. Цвет лица выровнялся, хоть и оставался по-прежнему бледным, чистые волосы шёлковыми нитями резвились с нежными порывами ветерка, а на губах, обретших здоровый розовый оттенок, играла довольная улыбка. Исхудавшее тело больше не покрывали страшные синяки и ссадины, и, несмотря на точившую силы Фрэн болезнь, оно наконец-то отдохнуло.

Вдруг к бывшему капитану рейнджеров подошла темнокожая высокая девушка с по-мальчишески короткой стрижкой.

– Ты здесь одна? – обворожительно улыбаясь, вопросила она таким звонким голосом, будто пропела строку из песни.

Фрэн открыла глаза и взглянула на незнакомку поверх солнечных очков.

– Одна, – приветливо улыбнулась она в ответ.

– Хочешь выпить со мной? Я угощаю.

Фрэн внимательно осмотрела соблазнительно-пикантную фигуру незнакомки, задержав взгляд на её крутых бёдрах и пышной, выпрыгивающей из лифа купальника на тоненьких бретельках груди.

Бывший капитан рейнджеров задумчиво закусила губу и, игриво изогнув бровь, томно ответила:

– Почему бы и… да.