Текст книги "Тёмные Агнцы (СИ)"

Автор книги: Кьярр Мира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

– Ну что, успокоилась? – вопросил похититель, игриво склоняя голову на бок, тем самым заглядывая ей в глаза.

Девушка кивнула.

– Хорошо, – убрав руки с её плеч и сделав шаг назад, протянул юноша. – Буду всегда помогать тебе во всём, не только в том, чтобы успокаиваться.

И он снова ушёл, оставив Розалин, медленно сползшую на пол, одну и заперев дверь.

– Чтоб ты сдох… – шепнула она в пространство, прежде чем снова разразиться слезами.

***

И на следующий день и на все последующие похититель продолжал приходить к Розалин по три раза в сутки, с каждым завтраком, обедом и ужином, который сам же и приносил. На многие недели этот маньяк стал её единственной компанией, которая нервировала её с каждым разом всё больше. Несколько раз с ней вновь случалась истерика, после которой в комнате не оставалось живого места, но похититель терпеливо пытался её успокоить, каждый раз говоря одну и ту же фразу: что когда-нибудь она к нему привыкнет. Он продолжал приносить ей разные подарки, то новый ноутбук, который обещал, то новые украшения, одежду и цветы. Он пытался быть романтичным, устраивая банальный ужин со свечами, которые в него же и летели. Несколько раз похититель тушил зачинавшийся из-за этого пожар, сам убирал комнату после погрома, что создавала Розалин, отказывающаяся смиряться со своим положением. Она совершила несколько бессмысленных попыток сбежать от него во время прогулок, которые поработитель устраивал ей временами, пыталась взломать систему видеонаблюдения и сигнализации, но на её жалкие попытки он лишь сказал:

– У меня такой же склад ума, как и у тебя, маленькая Роза. Я могу всё тоже самое, что и ты, и даже больше. Не нужно пытаться сбежать, у тебя всё равно не получится, ибо охранная система этого дома создана лично мной, я контролирую её от и до.

После этого Розалин начала бросаться на него с кулаками, пыталась выколоть глаза вилками, заколоть столовыми ножичками, но все её попытки терпели крах. Похититель, оставаясь спокойным, предотвращал всё и даже начал предугадывать её поступки, а Розалин тем временем потеряла счёт времени и через месяц сдалась.

– Прошу, отпусти, – в тысячный раз молила она похитителя, имени которого всё ещё не знала и не интересовалась. – Моя мама больна, я должна быть рядом с ней. Я нужна ей!

Как-то он всё же успокоил её тем, что мать жива, и даже удосужился приносить Розалин вести о ней.

– Пока я не могу отпустить тебя, – в тысячный раз отказал ей в просьбе похититель. – Больше никто и ничто не встанет между нами, до тех пор пока ты полностью не станешь принадлежать мне. По-моему это честная сделка. Мне ничего от тебя не нужно, я сам положу весь мир к твоим ногам, только твоя любовь станет мне наградой.

– Но я никогда не смогу полюбить тебя! Не смогу! – кричала Розалин.

– Я дам тебе столько времени, сколько нужно, чтобы привыкнуть ко мне. У меня к тебе лишь одна просьба, – задумчиво произнёс юноша, присаживаясь на край кресла, – я бы очень хотел, чтобы ты перестала так на меня смотреть. Твои глаза прекрасны, как мои любимые сапфиры, как оперение голубой овсянки, которую я лишь раз видел проездом в Центральной Америке, как синее море, которое я так обожаю, и они согревают моё сердце… Но сейчас я вижу в них не симпатию, нет. Я вижу в них ненависть и испуг, и не могу понять почему. Это начинает сводить меня с ума, – уронив голову в ладони, простонал он.

Широко распахнув глаза, Розалин глядела на своего поработителя, снова убеждаясь в том, что он безумен. Как вообще можно не понимать такие простые очевидные вещи, как ненависть раба к хозяину, жертвы к хищнику?! Это смогли бы понять даже маленькие дети, почему не этот сидевший перед ней с глубоко понуренным видом юноша?!

– Почему, – вдруг простонал он, – почему всё должно быть так сложно? Любовь следует принимать, а не бояться и отталкивать… Твоя реакция меня убивает…

Розалин хотелось крикнуть, что убивает здесь только он её, но подумала, как было бы славно, если бы этот психопат действительно умер.

– Ты хоть представляешь, как сильно я тебя люблю? – взглянув на девушку глазами полными отчаяния, вопросил юноша. – Ты даже не смогла бы измерить её. Чувства эти не уместить даже во всю вселенную… Я потратил так много времени, наблюдая за тобой каждое свободное мгновение с тех пор как встретил. Мечтал держать тебя за руку, согревать тебя в своих объятиях, утешать тебя, когда ты расстроена. Я готов сделать для тебя всё, что угодно, готов даже убить за тебя, и был бы счастлив исполнить любую твою просьбу…

– Тогда… – начала Розалин, но он перебил её.

– Любую, – поработитель чуть повысил голос, акцентируя внимание на этом слове, – кроме этой.

Розалин резко отвернулась от юноши, вновь почувствовав желание придушить его.

– Да что с тобой не так?! – рыкнула она, в бессилии заламывая руки. – Как ты не можешь понять, что я не твоя собственность!

Мгновение их разделяла тишина, не нарушаемая ни единым звуком.

– Когда я впервые увидел тебя, – тихо вновь начал похититель, – я просто знал, что ты предназначена мне судьбой. Ты уже тогда принадлежала только мне. Эти чувства они навсегда, Роза, несмотря ни на что. И тебе нужно с этим просто смириться, потому что я не смогу позволить нам разлучиться. Даже если мне придётся бороться с самим богом или даже с тобой за твоё же сердце. Не пойми меня неправильно, в действительности я хочу избежать ссоры с тобой любой ценой. И видеть тебя такой потерянной, злой, одаривающей меня презрением слишком больно… Но я готов вытерпеть всё, что ты сделаешь, любой твой поступок, любые испытываемые тобой по отношению ко мне чувства, любые слова, что ты скажешь, ради общего будущего, в котором мы вместе разделим как радость, так и горе…

Не выдержав, Розалин подскочила к нему с безумными глазами и, влепив сильную пощёчину, заорала:

– Мне надоело слушать твой романтический бред! Мы с тобой не пара, и никогда ей не будем, потому что ты грёбаный психопат, не считающийся с моими чувствами и желаниями!

Её вдруг пробрала дрожь от взгляда, каким он посмотрел на неё снизу вверх. Эти глаза, временами казавшиеся голубыми, в этот момент потемнели до болотного цвета. Словно смотрел не человек, а нечто живущее внутри него. Глаза демона, не иначе.

– Почему ты не отвечаешь на мою грубость? – одновременно страшась возможной яростной реакции, которая была ожидаема от психопата, Розалин в тоже время не могла перестать его провоцировать. – Почему ты никогда не отвечаешь на мою грубость? Почему не бьёшь меня, не насилуешь? Разве не для этого ты держишь меня здесь, как собаку на привязи?!

– Тебе не надоело сравнивать меня со всяким сбродом? – спокойно вопросил похититель, не прерывая зрительного контакта, даже ни разу не моргнув.

Как и прежде от его ледяной невозмутимости Розалин оцепенела.

– Я вовсе не хочу причинять тебе боль, – холодно продолжил юноша, – напротив, я единственный с кем ты можешь чувствовать себя в безопасности, неужели всё ещё не поняла? Я не психопат, измывающийся над жертвами под видом любви, так что перестань меня так бояться. Я на самом деле тебя люблю…

– Любовь твоя – яд! – взвизгнула Розалин, обжигая щёку похитителя очередной пощёчиной, и, оттягивая каждое слово, проорала: – Ты испортил мне жизнь!

– И чем же? – юноша вновь уставился на неё недвижимым взглядом.

– Всем! Сейчас я была бы вольна делать всё, что захочу, могла бы учиться в Ванкувере и не знать тебя!

– Зачем тебе учиться?

Этот вопрос заставил Розалин на мгновение замереть.

– Что значит, зачем? – возмутилась она.

– Зачем тебе учиться? Что ты ожидаешь от этой учёбы? Почему именно общественный колледж? Чего ты хочешь добиться этой учёбой?

Посыпавшиеся из его уст вопросы привели Розалин в замешательство, и мгновение она пыталась понять, что он хочет от неё услышать.

– Учатся для того, чтобы потом работать, – ответила она избитой фразой.

– Со мной ты можешь не работать, я в состоянии обеспечить тебя всем, чем пожелаешь.

Вспомнив о его дорогих подарках, шикарных завтраках, обедах и ужинах, о почти всегда безупречном виде похитителя, когда он являлся к ней в дорогих костюмах со шлейфом элитного парфюма, Розалин снова задалась вопросом, откуда этот парень, не особо старше её, имеет такие большие средства, но расспрашивать принципиально не стала.

– Я хочу обеспечивать себя сама, – ответила она.

Мгновение юноша молчал.

– Если хочешь учиться только для этого, то не стоит, – наконец обронил он. – Начать работать, чтобы обеспечивать себя, ты можешь уже сейчас.

– Мне нравится учиться, – нахмурилась Розалин. – Интересны информационные технологии, поэтому и развиваться я хочу в этом направлении.

Похититель вновь некоторое время задумчиво промолчал.

– Почему именно общественный колледж Ванкувера?

– От тебя подальше, – начиная злиться, буркнула Розалин.

– Тогда лучше Нью-Йорк, там лучшие университеты по IT и по расстоянию намного дальше.

Розалин отвернулась от его жуткого недвижимого взгляда. Как это вообще возможно, не моргнуть ни разу за столько минут?

– Колледж в Ванкувере дешевле обойдётся, – тихо ответила она.

– Я могу оплатить тебе любое учебное заведение.

То, как её поработитель кичился своим богатством, нервировало Розалин до скрежета в зубах.

– От тебя я никогда ничего не приму, – чуть ли не по слогам процедила она.

– Это просто слова, – поднявшись с места, юноша направился к двери. – Когда-нибудь ты привыкнешь ко мне, и всё встанет на свои места.

– Этому никогда не бывать.

– Ты должна будешь привыкнуть, хотя бы потому, что тоже любишь меня, просто пока об этом не знаешь. Но я обязательно тебя дождусь, сколько бы лет это не заняло.

И похититель вновь оставил Розалин наедине со своими раздирающими душу мыслями.

***

Во второй месяц своего заключения Розалин уже не пыталась сбежать. Казалось, она смирилась с положением дел, но на самом деле просто не видела смысла пытаться сделать то, что было невозможно. Из оснащенной последней техникой крепости её могли бы только вызволить, например, полиция, если бы нашла, но ищут её или нет, Розалин не знала.

К конце второго месяца, как и предсказывал поработитель, она действительно привыкла к нему. Привыкла к совместным завтракам и ужинам, привыкла к беседам с ним и прогулкам, к его почти каждодневным подаркам и бесцеремонным поцелуям. Привыкла даже справлять нужду и мыться в его присутствии, ибо юноша, предупреждая возможный побег, не отходил от неё ни шаг. И обычно в такие моменты он почему-то читал ей стихи из французской аллегорической поэмы XIII века называемой «Роман о Розе».Как ослепительны казалисьТе существа, что повстречались:И благороден, и пригожИх лик – на ангельский похож.Тот, взявшись за руки, народСоставил дружный хоровод.А Радость их была солисткой.Какой прекрасною артисткойПевица эта прослыла,Как чудно хор она вела!Никто другой бы так умелоПрипев не вставил: Радость пелаНастолько чисто и легко,Что торжествующий покойС тем пением вливался в сердце.

Розалин привыкла к его постоянным декларациям и, не слушая, просто думала о своём. Поднявшись из воды, она распахнула разделявшую их шторку, и тут же её поработитель, взяв полотенце, шагнул к ней с закрытыми глазами и набросил на плечи полотенце.

– Тебе понравилась новая соль для ванны? – вопросил он, помогая ей спуститься по ступенькам на пол.

– Да, благодарю, – сухо ответила Розалин, затягивая полотенце вокруг тела.

Похититель наклонился и коснулся губами её оголённого плеча, проложив дорожку из тёплых поцелуев к шее, а после, приподняв за подбородок, запечатлел эту мимолётную ласку на её устах.

– Прошу, – взмолилась Розалин без каких-либо эмоций, – не трогай меня.

– Тебе не нужно просить, – как и прежде отвечал юноша, – я не пойду дальше, пока ты сама не захочешь этого.

И действительно, сколько бы Розалин не страшилась насилия, поработитель не позволял себе больше, чем поцелуи и объятия, но ей хватало и этого, ведь несмотря на привычку пленения он по-прежнему был ей отвратителен.

Розалин ненавидела его и всё, что было с ним связано. Ненавидела его непонятного цвета глаза и пристальный неподвижный взгляд, ненавидела запах его парфюма акцентировавшийся на ароматах розы, горького миндаля и сандала. Ненавидела исходивший от него обычно глубокой ночью или ранним утром запах железа, крови и табака, ненавидела его руки с длинными тонкими пальцами и губы, шепчущие слова «любви». Ненавидела его голос и стихи, что он читал ей, ненавидела все его предпочтения в еде, из-за чего отказывалась от ранее любимых ей блюд лишь потому, что они ему нравились тоже, ненавидела его вкус в одежде и на зло одевалась как оборванка, а не в те шикарные наряды, что он приносил ей.

Но больше всего ненавидела его прикосновения...

***

Тем временем шёл уже третий месяц порабощения Розалин.

– Откройся для меня, – шептал поработитель очередной ночью, лёжа с девушкой на кровати и покрывая поцелуями её руки и шею. – Я вовсе не собираюсь делать тебе больно, просто ищу небольшой знак обоюдной привязанности…

– Когда же ты оставишь меня в покое?.. – оттолкнула его Розалин и, отвернувшись, свернулась калачиком.

Уже не было сил ни на слёзы, ни на какие-либо другие действия, ей словно стало всё равно.

– Хочешь сказать, мои прикосновения ненавистны тебе?

Розалин едва сдержалась от сарказма.

– Тогда скажи, как мне сделать так, чтобы они понравились тебе, потому что я буду пытаться до тех пор, пока ты не сможешь назвать это совершенным и принять. Ведь для этого у нас есть всё время в мире…

– Почему ты просто не найдёшь ту, что ответит взаимностью? – прервала его томительный шёпот Розалин.

– Потому что я люблю именно тебя.

От этих тошнотворных слов девушка закатила глаза.

– Я посвятил тебе своё сердце и душу, – продолжал тем временем поработитель. – Каждая унция моей любви принадлежит только тебе, я уже давно и всецело твой, и это навсегда останется неизменным. Я останусь верным только тебе.

– Почему я?.. – Розалин не заметила, что произнесла это вслух, а юноша принял вопрос в свой адрес.

– Просто в тебе есть что-то такое, что сводит меня с ума, – приподнявшись на локте, задумчиво протянул он. – Я и сам ещё не понял, что именно, просто чувствую себя потрясающе рядом с тобой. Никто и ничто в этом мире не вызывал во мне подобного, Роза, и я ничего не могу с собой поделать… Отныне мы всегда будем вместе… – и, прижавшись к ней, юноша прошептал: – Даже если ты попытаешься убежать от меня, я буду прямо за тобой.

– Мог бы уже прекратить лицемерить, – жёстко процедила Розалин, резко вскакивая на постели. – Твоё отношение ничего общего с любовью не имеет. Ты относишься ко мне как к вещи.

– Как ты можешь так говорить? Разве хоть один человек относится так к своим вещам, как я к тебе?

– Конечно.

– Только бедняки, которые не могут позволить себе ничего лишнего. Я же любую вещь могу сломать и выбросить, даже новую, очень дорогую и понравившуюся мне, ибо могу её заменить точно такой же.

– И в чём разница?

– В том, что тебя ломать и выбрасывать я не хочу и не собираюсь, ибо никто не сможет тебя заменить. Ты для меня не вещь, ты бесценна для меня, дороже всего мира и моей собственной жизни. Надеюсь, когда-нибудь ты увидишь эту разницу и всё поймёшь.

Но Розалин не поняла даже на четвёртый месяц заключения. Казалось, смирившись со своим положением, она, тем не менее, уже начала терять вкус к жизни. Девушка впала в глубокую депрессию, впервые в жизни ей захотелось умереть, она стала серьезно задумываться над тем, чтобы наложить на себя руки. Её состояние ухудшилось настолько, что Розалин стала повсюду видеть десятки страшных наблюдавших за каждым её шагом глаз, а порой в мозг врывались говорившие наперебой голоса. Чувствуя, как сходит с ума, Розалин стала в больших количествах глотать свои таблетки и отказываться от еды. Она стала неумолимо гаснуть, как тлеющая свеча, и в конечном итоге перестала сопротивляться всем действиям своего похитителя.

Вечером накануне Рождества, юноша стал торжественно вносить в комнату Розалин розы. Огромные букеты алых, белых и жёлтых роз, и роз в горшках он расставлял на полу, на подоконниках, оставлял на столе, на полу, сбрасывал к её ногам в кровать. И всё это торжественно декламируя:Если женщина пригожа,Её бела и нежна кожа, —Пусть скажет, чтоб её портнойОформил вырез ей такой,Что плечи смело открывает,Грудь на полфута оголяет.Ведь если грудь обнажена,То привлекательней она!Коль дама широка в плечах, —Чтоб быть ей краше на балах,Пусть так портной ей платье скроит,Что недостаток этот скроет,Чтоб не был грубым силуэт.Тут в лёгкой ткани весь секрет.

У Розалин даже челюсть свело от этих строк.

– Что ты делаешь? – устало спросила она, когда похититель бросил к ней очередной букет роз.

– Хочу, чтобы моя маленькая Роза жила среди роз, – раскинув руки, счастливо произнёс юноша. – Думаю над тем, чтобы создать на крыше оранжерею с живыми розами.

– Я ненавижу розы, – буркнула Розалин, скидывая букет на пол.

– Раньше ты их очень любила, как и я.

– А теперь ненавижу.

Розалин упала на подушку, вперив пустой взгляд в потолок, но через мгновение увидела перед собой лицо поработителя.

– Что тебе ещё нужно? – разочаровано вздохнула она.

– Выходи за меня замуж.

От подобной неожиданности глаза Розалин округлились.

– Ты окончательно спятил, да?

Поработитель лёг рядом, уткнувшись носом в её шею.

– Не могу дождаться, чтобы провести с тобой каждое мгновение своей жизни, – пробормотал он, вдыхая запах её тела. – Мы идеально подходим друг другу.

Как и прежде, юноша стал покрывать поцелуями те участки кожи Розалин, что были обнажены, но в этот раз, не встречая больше сопротивления, осторожно стал продвигаться дальше.

Розалин была одета в короткую юбку и майку, и поработителю практически было предоставлено всё её тело, но он не спешил, не набрасывался на неё, как изголодавшийся зверь.

– Почему ты вдруг стала такой смиренной? – поглаживая внутреннюю сторону её бёдер, юноша заглянул Розалин в глаза.

– Потому что уже не вижу смысла ни в чём, – безразлично бросила девушка. – Ты убил во мне любые желания.

– Разве? – вопросил он, запечатлевая невесомый поцелуй на кончике её губ. – Или ты наконец-то возжелала меня так же сильно, как я тебя?

Его томный низкий полушёпот вызвал на коже Розалин шторм, и, стыдливо вспыхнув, она резко отвернулась, только бы не видеть его пристального и в этот момент прожигающего взгляда.

– Не говори ерунды, – прошипела девушка, как взбешенная кошка.

Ухмельнувшись, похититель, продолжая вызывать дрожь своими нежными поцелуями и поглаживаниями, стал неумолимо продвигаться ниже.

– Твои слова всегда противоречат желаниям, – шептал он, приподнимая майку Розалин и покрывая поцелуями её впалый живот. – Ты любишь меня и желаешь столь же сильно, как и я тебя.

Розалин попыталась вновь прикрыть живот, но сделала это как-то нехотя, лениво. Она скрестила на груди руки и сомкнула ноги, но когда похититель мягким движением осторожно раздвинул их и поцеловал коленку, она задрожала, как от холода.

Розалин и сама себя уже не понимала, всё случившееся с ней в плену казалось наркотическим сном, она потеряла не только счёт времени и вкус к жизни, но и не могла осознать произошедшие с ней изменения. Каждодневные на протяжения четырёх месяцев прикосновения и поцелуи поработителя хоть и были нежеланными и омерзительными ей, вдруг с недавнего времени стали приятными. Её тело даже просто в присутствии юноши прошибало током, внизу живота неумолимо начинал полыхать пожар, стоило ему только коснуться её. Розалин и раньше сталкивалась с вожделением, как и все молодые люди, но как-то с бешенным темпом её жизни, когда каждый день был наполнен учёбой, подработкой и помощью матери по дому, она так и не смогла опробовать телесные наслаждения. Конечно, она исследовала своё тело, но никогда не была с мужчиной и даже не думала, что это может когда-нибудь с ней случиться, слишком уж подобные чувственные действия заставляли её цепенеть и покрываться краской.

И вот, радуясь, что её поработитель не смел брать её насильно, Розалин вдруг сама стала страстно желать этого. Она желала его осторожных прикосновений, тёплых губ, представляла его в своих постыдных фантазиях и, что самое страшное, мысленно каждый раз молилась, чтобы он не останавливался.

Розалин сжала заледеневшие пальцы. Всё же даже гипотетический секс с поработителем страшил её.

– Не нужно так пугаться собственных желаний, Роза, – целуя внутреннюю сторону бедра девушки, тихо произнёс юноша. – От меня тебе не нужно ничего скрывать, всё равно не получится… Я видел, как ты мастурбировала после каждого моего ухода.

Эти слова обожгли Розалин так, словно её уронили в лаву, и она тут же подскочила на месте.

– Что?! – взвизгнула она.

– Почему ты так удивляешься? – лениво склонил голову похититель. – Мне приходилось время от времени следить за тобой в своё отсутствие на случай непредвиденных обстоятельств. Камера здесь с самого начала.

Он указал на дальний угол комнаты, где под самым потолком едва виднелась чёрная точка.

Розалин вдруг поняла, почему она всё время чувствовала себя под чьим-то наблюдением даже в отсутствие поработителя. И, вместо того, чтобы разъяриться на него или зайтись в истерике, она вдруг, густо покраснев, уронила лицо в ладони.

– Ну что ты, – ласково протянул юноша, придвигаясь ближе и кладя руку на её волосы. – Не нужно стесняться таких естественных проявлений. Мастурбация полезна, ведь она помогает справляться с нервным напряжением, со стрессом и депрессией… Каждый человек на земле занимается этим.

– Прошу, хватит говорить об этом! – простонала Розалин, готовая сгореть от стыда.

Усмехнувшись, поработитель некоторое время молча гладил её по волосам, словно старался успокоить.

– А знаешь, – вдруг прошептал он девушке в самое ухо, – я ведь тоже занимался этим, представляя только тебя… Наше влечение друг к другу взаимно, Роза…

Девушка осторожно подняла на своего похитителя взгляд, и некоторое время они оба не отрывались друг от друга, словно каждый пытался заглянуть в душу другому. Но потом юноша прикоснулся кончиками пальцев к щеке Розалин и, увидев её распахнувшиеся словно в ожидании губы, приник к ним своими.

Поцелуй затянулся дольше, чем обычно. Розалин внезапно для себя ответила ему, что на мгновение даже удивило похитителя – его глаза широко распахнулись. Но после, словно осмелев, парень вновь уложил её на кровать и уже более уверенно стал исследовать руками её тело.

– Я так сильно тебя люблю… – шепнул поработитель в раскрасневшиеся губы Розалин, слегка сживая ладонью её грудь.

Сейчас даже через плотную ткань явственно ощущался затвердевший сосок, а сбившееся дыхание и затуманенный взор Розалин послужили парню ответом к не озвученному вопросу, застывшему у него на губах.

Покрыв поцелуями кожу шеи и плеч, стянув с них бретельки и обнажив груди, он припал к ним, попеременно лаская их, сжимая и втягивая ртом соски. Стыдливо прикрыв ладошками лицо, Розалин едва не задохнулась от неизведанных ранее ощущений. Почему-то раньше, когда другие девушки говорили, как это приятно, когда мужчина ласкает груди, Розалин было не по себе, ибо её фантазия стойко выдавала ассоциацию с младенцем. Женская грудь и мужчина рядом казались чем-то неправильным и противоестественным, но теперь, сквозь лживый девичий стыд чётко пробивалось осознание, что эти прикосновения были как раз естественными и безумно приятными.

Но как только рука поработителя, задрав юбку, покрыла её лоно, Розалин издала испуганный стон и замерла.

– Я могу остановиться, – вдруг охрипшим голосом произнёс юноша. – Хотя учитывая, насколько ты здесь мокрая, думаю, сама ты желаешь продолжения.

Приоткрыв ладошку, Розалин одним глазом быстро осмотрела своего похитителя, удивляясь, что он даже не удосужился хоть немного раздеться. Он и правда даже сейчас готов был остановиться? И почему-то именно это пугало её больше всего, эта странная неопределенность, его сдержанность. Почему он не берёт её как сделал бы любой маньяк?

Юноша взглянул на неё, и Розалин испуганно снова закрыла лицо.

– Посмотри на меня, – услышала она его требовательный голос, но не смогла заставить себя разжать ладони.

Лежит перед мужчиной с задранной юбкой и обнажёнными грудями, с алыми от поцелуев губами и растрёпанными волосами, изнывая от желания близости. И с кем! Со своим поработителем! Стыд-то какой!

– Посмотри на меня, пожалуйста, – вновь повторил он требовательную просьбу.

Розалин отняла от лица руки, прикрыв ими уже грудь.

– Если ты хочешь остановиться, то должна сказать это вслух, – едва ли не по слогам сказал похититель и, не прерывая зрительного контакта, стал медленно стягивать с неё трусики. – Потому что сам я останавливаться не хочу…

Розалин вся дрожала, не в силах выдавить из себя даже писк, не говоря о каких-то связанных словах. Остановиться?.. Этого она сейчас не хотела.

Её бельё слетело на пол.

– … Я решил отдать тебе всё, что у меня есть, – продолжал шептать поработитель, прикасаясь пальцами к тому месту, которое ранее могла трогать только она.

Розалин вцепилась одной рукой в простыню, другой вновь закрыла вспыхнувшее лицо. Что с ней такое происходит? Почему не может остановить его, как раньше? Почему желает так, как никого никогда не желала? Как же это неправильно, постыдно, мерзко, греховно желать того, кто поработил её, отнял свободу и разрушил её жизнь! Но понимание этого ушло куда-то на задворки сознания, ибо в этот момент Розалин, теряя связь с реальностью, могла только чувствовать осторожно-ласкающие её пальцы. Внизу уже так всё пылало, что было даже больно, неосознанно Розалин стала двигать бёдрами, хотелось того, что помогло бы ей освободиться от этого давления, что заставляло слабеть и терять остатки разума.

И вдруг поработитель, оставив череду влажных поцелуев на её животе и спустившись ниже, прошептал:

– Ты значишь для меня всё.

Обхватив бёдра девушки руками, он прикоснулся своим горячим языком к самой чувствительной части её тела. От неожиданности Розалин вскрикнула, изогнулась, от стыда попыталась в тот же миг его оттолкнуть, но юноша держал её слишком крепко и продолжал выводить узоры на той точке, что заставила девушку жалобно застонать.

В конечном итоге поработитель продолжал ласкать Розалин до тех пор, пока она, несколько раз содрогнувшись с протяжными стонами, не попросила его остановиться.

Юноша тут же навис перед ней и, со словами «почувствуй, насколько ты вкусная», припал к губам Розалин своими, увлажнёнными её собственными соками. Аромат и вкус её страстного желания оказался приятным, сладковатым, и сводящим с ума, но после нескольких полученных оргазмов разум стал наконец проясняться. Поработитель, углубив поцелуй, замедлился, под конец превратив его в нежные едва заметные прикосновения, как крылья порхающего мотылька, и Розалин смогла глубоко вдохнуть. Но едва её взгляд натолкнулся на его обезумевший от страсти, вспыхнув с новой силой, она отвернулась, превратившись под ним в камень.

– Ты такая очаровательная сейчас, – каким-то утробным рыком произнёс спустя мгновение юноша. – Смущённая произошедшим, застывшая в страхе перед тем, что ещё может произойти. Я мог бы съесть тебя сейчас, заставить подчиниться, но ты ещё не готова.

Он привстал на локте и, взяв одеяло, прикрыл Розалин, уже начавшую приводить одежду в порядок. А в следующее мгновение удивил её тем, что поднялся с кровати и направился к двери. Всё ещё пребывая в какой-то прострации, словно под действием наркотиков, Розалин, не зная как себя вести и что теперь делать, вдруг подорвалась на кровати.

– Как тебя зовут?! – выронила она, сама удивляясь тому, что ляпнула.

Большего абсурда и представить невозможно: попытаться узнать имя похитившего её парня после четырёх месяцев заключения и подаренных им оральных ласк. От осознания собственной глупости Розалин вновь вспыхнула и, застыв в нелепой скрюченной позе, вперила взгляд в одеяло, которое прижимала к себе.

Для поработителя её вопрос тоже оказался неожиданным, схватившись за ручку двери, он вдруг застыл, но через мгновение медленно повернул голову и взглянул на неё через плечо.

– Настолько понравились мои ласки, что решила узнать моё имя? – чудовищно-проникновенным тоном пропел он, растягивая слова, как мёд.

Сцепив челюсть, Розалин зажмурилась и промолчала. Вот чего-бы она точно не хотела, чтобы этот психопат чувствовал себя божеством в постели.

– Меня зовут Фредерик… Э́лломард, – медленно с оттяжкой произнёс юноша, наблюдая за реакцией Розалин.

Глаза девушки в ужасе расширились, и она медленно повернула к нему голову.

– Да, – отвечая на немой вопрос, мелькнувший в её глазах удивлением и неверием, бросил Фредерик. – Теперь ты знаешь, кто я.

На его губах заиграла лукавая довольная полуулыбка, как у сытого кота, и, открыв дверь, юноша, прежде чем уйти, бросил через плечо:

– Рад, что ты наконец заинтересовалась мной спустя четыре месяца.

Только сейчас Розалин окончательно осознала в чьи лапы попала по велению жестокой судьбы. Фредерик Элломард был сыном Руперта Элломарда, главаря одной из опаснейших мафиозных группировок Сиэтла, известного наркобарона, державшего в своих руках пол города. СМИ неоднократно называли лидера семьи Элломард самым кровожадным и жестоким среди глав других группировок, который по слухам устраивал врагам средневековые пытки. Только сейчас Розалин поняла, почему временами одежда Фредерика была испачкана кровью, почему часто от него пахло железом, и откуда у него столько оружия и денег и этот дом-крепость, ставший ей тюрьмой, заполненный самой современной навороченной техникой и охраной, которых она при попытке побега молила о помощи, а те лишь молчаливо выполняли приказы хозяина. Фредерик Элломард – сын мафиози, сам состоявший в этой жуткой группировке и явно выполняющий какие-то ужасные её задания, преступник, психопат, парень, которого она боялась и одновременно желала.

Дальнейшие дни Розалин потекли в каком-то ужасающем возбуждении тела и одновременно заторможенном состоянии сознания, ибо всё происходящее было как в тумане. Фредерик так и продолжал навещать её, дарить подарки, читать стихи, заваливать цветами, молить выйти за него замуж и дразнить прикосновениями, но Розалин больше не могла выносить его присутствие. Ей было страшно от одной только мысли о том, чьим сыном он является, даже смотреть на него было невыносимо, а вот тело, словно существуя отдельно от личности, охотно откликалось на его ласки. Из-за этого душевно-телесного противоречия Розалин стала вновь впадать в истерики, ибо ей стало казаться, что находится она не в плену у Фредерика, а в плену собственного тела, словно одновременно в этой комнате, в этом доме существовало две Розалин: одна ненавидящая своего поработителя, другая страстно его желающая. Она перестала понимать где заканчивается она, и начинается Фредерик, который стойко стал ассоциироваться у неё с собственным телом и одолевавшей её похотью.