Текст книги "Неожиданно мать! (СИ)"
Автор книги: Ксюша Левина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– А я жду от вас окончание историй про Наталью… как там…
– О! Николаевну! Это бомба, Геночка!
– Да-да, и про ее свекровь!
Вот так вот. Здоровенный, лысый и решительный Геннадий, похожий на человека-скалу и худенькая, ухоженная богатенькая мадам, обожали перемывать косточки. И оба этого не стеснялись.
– Ну, – Валерия Сергеевна сложила руки на коленях и улыбнулась во все тридцать два винира, цвета Bleach 3.
– Новости – бомба. Только между нами!
– Само собой!
* * *
Роман сидел в комнате, которую отвел под детскую и крутил в руках телефон. Он все чего-то ждал, но никак не мог вспомнить чего именно. Важный звонок? Сообщение? Емейл? Ничего такого. Была суббота, да еще праздничная. Весь город радостно предвкушал майские алкогольные праздники и плотно стоял в качественной пробке. Все сотрудники его фирмы уже умотали на шашлыки, партнеры встреч не назначали, дел Роман не планировал. Даже Нину и Олега пришлось отпустить, а это самое неприятное.
Потому что в доме до сих пор обитало маленькое существо, которому едва исполнился месяц.
Но увы, у Романа было принципиальное правило, выработанное еще во времена, когда он сам работал на босса: праздники и выходные – святое.
Теперь же ему приходилось смотреть на дрыхнущего щекастого человека, и стараться не рвать на себе волосы. И крутить в руках телефон. И чего-то ждать.
– Няня… няня… няня… – бормотал он, постукивая себя по лбу телефоном.
Ни за какие деньги, никакие няни не могли приехать вот прямо сейчас! Они просто или не брали трубки или очень удивлялись такой странной просьбе, присмотреть за младенцем день в день, или жили так далеко, что добраться можно только вертолетом.
Роману не было свойственно о чем-то забывать, а вот майские из головы вылетели. Когда он проснулся утром и не нашел в квартире ни Олега, ни Нины – растерялся. А потом услышал детский плач. А потом вспомнил какой сегодня день. А потом возненавидел свою память, отчего-то ставшую дырявой, чуть ли не впервые в жизни.
На часах было девять утра, никакие идеи в голову лезть не хотели. Младенец, лежащий прямо на двуспальной кровати четко по центру, покряхтывал во сне и решать проблему не помогал.
– Серега… – вздохнул Роман. – Я ж с тобой не справлюсь, друг.
Телефон брякнул и у Романа что-то внутри странно колыхнулось. То ли надежда на спасительную длань, то ли просто чуйка сработала.
«А как к вам попасть?
Я приехала.
За кошельком!»
– Бинго, – безрадостно прорычал Роман и потопал впускать сумасшедшую, которая ворвалась в его жизнь и никак не хотела сваливать.
«Твою ж… сейчас мне придется попросить ее о помощи. И она будет тут. И будет крутиться всюду. И нести чушь. И уговаривать оставить Серегу себе. И не будет затыкаться. И… не забывала она никакого кошелька, это ежу понятно. И… черт, я уже ненавижу этот день! Чертовы майские!»
Роман открыл дверь и поперхнулся.
– Ты чего так вырядилась, Матрешка?
А она покраснела до самой шеи, прямо пятнами пошла. Насупилась. Отступила, а потом развернулась спиной.
– Да ладно тебе…
Мотя и правда выглядела непривычно. Волосы накручены, розовые прядочки красиво торчат, как перышки. Брови, глаза, губы – все ненавязчиво, но явно накрашено. А уж наряд!
Нет, конечно, не мини в стиле лихих девяностых-нулевых, но джинсы такие тесные, будто их и нет вовсе. Каблуки-лодочки. Топ короткий. Джинсовка размера икс-икс-икс-эль не меньше. Пупок не торчит – талия у джинс высоковата, зато полоска кожи имеется. Короче – звезда.
И да, нет тут ничего особенного, может каждый день санитарка так наряжается, но Роману стало отчего-то смешно.
– Я пришла. За своим. Кошельком, – прошипела она сквозь сжатые зубы. – Я могу. Посмотреть? – вот так, по слову, выдавила Мотя и чуть обернулась. – И Сережу навестить.
Теперь Роман видел ее профиль торчащий из-за светлых кудрей.
– Ладно, не выделывайся. Я просто привык, что ты как-то… попроще выглядишь, – он постарался говорить серьезно, но хотел смеяться.
Ему правда казалось, что Мотя старалась. Вопрос – зачем? Такой интересный метод заставить кого-то стать отцом? Или ее сам Роман заинтересовал? Или и правда вот так она каждый день за кошельками гуляет.
– Ну, Моть, я пошутил, – усмехнулся он. Небрежно, будто это и правда было пустяком, а она помялась на пороге, нахмурилась, но все-таки зашла.
– Так себе шутка, – фыркнула она, в два шага обогнув Романа.
Он сделал глубокий вдох и шумный выдох. Духи у Моти были славные, только с количеством перебор.
Мотя сняла туфли и тут же стала прежней коротышкой, только теперь еще и в модной безразмерной джинсовке.
И Роман не удержался от смешка.
Мотя же гневно на него зыркнула и гордо вскинув голову, пошла искать «кошелек».
И Роман был уверен, что ничего она не найдет, но когда соглашался на это минувшим вечером, очень хотел на этот спектакль посмотреть. Тем более билеты недорогие и места в первом ряду.
Девятнадцатая. Обнаженные люди
– А где Нина и Олег? – спросила Мотя.
Она демонстративно рылась в спальне, которую Роман ей выделил до этого, прекрасно при этом понимая, что ничего не найдет.
– На шашлыках, как и девяносто процентов населения страны, – пожал плечами Роман.
Ему казалось весьма комичным, что Мотя до сих пор ломает комедию.
А еще было интересно чего именно она добивается?
В его квартире крайне сложно было что-то потерять.
Вся мебель была спроектирована очень удачно и не имела лишних углов или «карманов». Мелочь не скатывалась в зазоры, ничего не падало «за шкафы». Пыль не могла скопиться на верхних полках. Любой оставленный не на своем месте предмет был сразу виден, для всего в квартире было свое место.
Таким образом, история про кошелек казалась смешной.
В «спальне Моти», были только кровать (которая не имела ножек и под нее ничего нельзя было уронить), комод (без ножек и с пустыми ящиками) и… все.
Никаких шкафов, тумбочек, столиков, диванчиков.
Простая гостевая комната без лишних деталей интерьера.
Все белое, все простое.
– Как в психбольнице, – пробормотала Мотя.
– Ну что? Где твой кошелек?
– Кажется, нету, – вздохнула она.
– Кажется, ты обманщица.
– Кажется, я забыла его в отеле, – сквозь зубы прошипела Мотя и снова покраснела.
Ее щеки тут же покрылись пунцовыми пятнами. Она отвернулась и вышла из комнаты.
– Ну, возможно.
Роман был жесток. И Моте это было непонятно.
Она привыкла, что все знают, что происходит и подыгрывают друг другу. Никто не говорит в лоб девушке, что она просто нашла повод, чтобы прийти. Никто не указывает ей, что она неуместно хорошо выглядит. В ее мире это все было нонсенсом. Совершенно невероятным исходом событий.
Все и всегда было просто! Капелька флирта и дальше ситуация развивалась сама собой. Все начинали играть в известную игру, идти на уступки, недоговаривать, переигрывать, как актеры в хорошо поставленном спектакле. Ни о какой честности речи не шло.
«Да, я хочу, чтобы ты за меня заплатил!»
«Да, я бы хотел, чтобы ты сейчас поехала ко мне и мы не будем пить кофе!»
«Да, я не такая, но для тебя сделаю исключение!»
«Да, я понимаю, что ты не такая, но уже вижу, что ты согласна и ничего особенного в этом нет!»
Все это происходило естественно и никто этого вслух не произносил, а Роман почему-то так не играл. От этого становилось неуютно и почему-то щеки заливал румянец.
Моте казалось, что она маленькая глупая девочка, которая спряталась за прозрачным тюлем, а взрослые все равно ее нашли. Моте казалось, что она совершенно перед ним обнажена и беззащитна.
– А… Сережа?
– Что Сережа?
– Он… только с вами? Кто вам помогает? Когда все решится? Он же с вами?
– Много вопросов.
– Могу я к нему…
– Иди… хотя нет. Я его принесу.
И Роман пошел наверх, а Мотя поплелась на кухню.
Ей, как жене Синей Бороды, было интересно, что там такого особенного в спальне Романа, и в то же время ей почему-то казалось, что ответ ее разочарует. Ну что там? Очередная белая комната, где хранится сотня белых рубашек и серых худи?
Роман и правда снова был в сером худи и джинсах, опять весь домашний и помятый.
Мотя обернулась, услышав его шаги, и перевела дух при виде спящего Сереги.
Роман держал ребенка неловко, но достаточно крепко. Прижимал к себе слишком низко, так что лицо Сереги утыкалось в его грудь, хотелось его чуть поднять. Тогда, этот маленький человек, с удобством устроился бы щекой на плече Романа, но Мотя не решилась ничего исправлять. Она протянула руки, а Роман покачал головой.
– От тебя духами несет за километр. Ты уверена, что это безопасно для младенца?
– Ой… – она растерянно поморщилась. – А что тогда делать?
– Смотреть и не трогать?
– Блин, я…
– Хотела распушить хвост? – спросил Роман и так лукаво улыбнулся, что Мотя стушевалась окончательно.
Чувство наготы настолько усилилось, что она вся окаменела не в силах что-то сказать.
– Ты можешь не делать… этого?
– Чего? – он оскалился.
– Не говорить такие странные вещи?
– Нет.
– Почему?
– Не знаю. Люблю честность.
– Ты не был со мной честен при нашей первой встрече!
– Почему?
– Я спросила ты ли отец!
– А я не отец.
– Я спросила… знаешь ли ты…
– Нет. Ты спросила не я ли это. Это не я.
– Ррр! – Мотя так и сделала. Прорычала. И топнула ногой.
Ее неистово бесил этот диалог, потому что к Роману было не подступиться. Отвратительно прав как ни посмотри, но при этом человеки-то так себя не ведут! Ну вот чисто по-человечьи это же неправильно!
Ну не бывает таких логичных баранов.
– Почему ты… такой!?
– Я не понимаю твоего вопроса. А ты думала, что я другой? Почему? Ты знала меня раньше? Или кто-то сказал, что…
– Да как ты вообще женился с таким характером?
– А почему нет? Это мешает…
– Да блин! Хватит!
– Что именно?
– А-р-р-р! Ты как робот! Честное слово!
– А что плохого в роботах?
– Ничего! Все! Мне надоело говорить, – Мотя помассировала виски, облокотилась о столешницу и выдохнула.
– Так… соберись, – шепнула она.
– Ты сумасшедшая, – констатировал Роман.
– Ы-ы-ы, – прокряхтел Серега и проснулся.
И тут же уверенность Романа рассыпалась, как плохо слепленный песчаный замок. Он отстранил от себя ребенка и с опаской на него покосился.
– Давайте, я…
Мотя сделала было к Сереге шаг, а он взял и чихнул.
Очень вероятно, что ему просто что-то в нос попало или его нужно было прочистить от банальных корочек, но Роман тут же покачал головой.
– Еще анафилактического шока нам тут не хватало. Или топай в душ… хотя нет! Какой, к черту душ? Просто говори, что делать!?
– А вы как… вы давно?..
– Я не знаю. Олег ушел часов в шесть утра. Он сменил этому подгузник и оставил банку со смесью. Я развел по инструкции, покормил и все. Сергей уснул. И вот проснулся.
– Так. Нужно его переодеть. Я сделаю смесь, а вы меняйте подгузник.
– Я?
– Ну я могу, но…
– Ладно! Ладно… Так. Мы сейчас все сделаем.
– Вы точно не преувеличиваете!? Ну духи и духи! Глупость же.
– Не глупость. Давай, руководи. Это же просто, да?
– Ну… когда я делала это в первый раз…
– Это было не сложно. Ну тогда в машине?
– К счастью да. Пустой подгузник – это не сложно.
– Хорошо, что пус…
С характерным звуком и напряженным «ы-ы-ы-ы», Сергей Романович организовал полный подгузник, а Роман и Мотя переглянулись.
– Жо-па… – выдохнула Мотя. – Когда я столкнулась с этим впервые, я затопила гостиницу…
– Так. Я докторскую защитил. И сколотил целую компанию. Я не должен споткнуться на одном подгузнике! – серьезно, глядя Моте в глаза, произнес Роман.
– Давайте просто сделаем это, – кивнула она.
В этот момент, Моте впервые показалось, что не она одна, а они оба обнажены. И оба беззащитны.
Двадцатая. Заразная
– Да давай я, а!?
– Нет. Это уже дело принципа.
Роман стоял над Серегой, которого для удобства разложили на кровати в «комнате Моти», и никак не мог догадаться с какой стороны подступиться.
– А… это точно нужно прям мыть? Не салфетки, да?
– Мне кажется, что мыть, – покачала головой Мотя.
В общем-то она и сама бы предпочла решить проблему без жертв и издевательств, но понимала, что масштабы слишком велики.
– Слушай, ну правда. Мне не трудно. За минуту не умрет. Я уже… дважды это проворачивала, и…
– Это не должно быть сложно. Это просто… ребенок, – кивнул Роман, убеждая, скорее, самого себя.
Мотя кивнула и Роман потянулся к липучкам подгузника. Его руки не то чтобы дрожали, но немного дергались, будто он собирался обрезать провода взрывчатки.
Мотя и Серега, оба следили за этими руками с интересом.
И… дело сделано.
Теперь самое напряженное.
– Стой! – воскликнула Мотя и Роман замер на месте, не шевелясь. – Одумайся. Сейчас ты его возьмешь, а вода?
– Да… открыть кран, – кивнул он и почесал щеку.
Мотя поежилась от этого характерного, «щетинистого» звука.
– Я открою.
И она чуть ли не бегом бросилась к ванной комнате.
Ей было не то чтобы неуютно, просто не хотелось снова смутиться и покраснеть, а Роман будто весь излучал некие волны, заставляющие краснеть. Даже когда просто чесал щеку. Или лукаво смотрел с каким-то огоньком в глазах. Или ухмылялся. Или грубил.
Мотя настроила нужную температуру и выглянула из ванной.
– Неси!
Роман вышел из спальни, держа Серегу высоко, как Симбу из Короля Льва.
Его руки были вытянуты, лицо напряжено.
– Я готов, – кивнул он.
– Я пока полотенце приготовлю… где?
– В ящике комода.
Роман кивнул на белый комод в углу просторной ванной комнаты и Мотя кинулась на поиски, лишь бы как-то облегчить участь Сергея, который терпеливо ждал водных процедур.
Роман замер у раковины.
– Что дальше? – его голос был напряжен, будто это была спецоперация, от которой зависела чья-то жизнь.
– Ополоснуть. Намылить. Ополоснуть.
Мотя открыла ящик и замерла над идеальными стопочками белых полотенец. Достала одно, развернула.
– Ну?
Роман кивнул и поднес Серегу к воде, тут же осознав, что не имеет в наличии третьей руки, которой бы мог что-то мылить.
– А… как? Ладно… сейчас…
Серега флегматично смотрел куда-то в сторону, в ожидании, когда его помоют. Недовольства не выражал, просто позволял себя держать.
Роман же смотрел на это выражение лица и не понимал, как оно может быть у месячного человека.
– Откуда столько презрения? Будто не он, а я тут голый и… ну ты поняла.
– Это для меня загадка, – искренне согласилась с Романом Мотя и пару раз кивнула.
Роман стал перехватывать Серегу, примеряясь то так, то эдак.
– Одной рукой…
– Я догадался.
Серега опасно накренился, Мотя дернулась и все таки придержала его за плечо. Бедолага вздрогнул и прицельным ударом намочил Роману джинсы.
– Как, блин…
Роман поднял Серегу, качнул его вправо-влево, пытаясь найти куда деть это все. Брызги полетели на кафель.
– Твою ж… не смейся, помогай!
Мотя просто сложилась пополам, глядя, как Роман носится с писающим мальчиком.
– Да в раковину его опусти уже!
Выдавила она сквозь смех и Роман послушно устроил Серегу в раковине.
Тот тут же удобно устроился, сложил ножки лягушкой и вцепился в край.
– Офигеть. Так можно было? – удивился Роман.
– Прости, я пыталась помочь, – весело ответила Мотя и протянула руки с полотенцем, а Роман туда положил Серегу.
– Это нереально делать в одиночку! Нереально же! – прорычал Роман.
– Да как же. Многие это делают…
– Не верю, что это возможно. Тут просто ужасный бардак… И чисто теоретически… как? Его нужно сначала уложить? Но на вид он не хочет!
– Вот так, – пожала плечами Мотя. – Тебе нужна помощь? Только попроси…
– Мотя, – спокойно позвал Роман, глядя в пол.
Он стоял оперевшись о раковину и казался очень напряженным.
– Что?
– Я не могу тебя об этом просить. И не могу дать тебе шанс еще сильнее в этом увязнуть. Ты меня просто возненавидишь. И не то, чтобы я придавал этому значение… Но, наверное, это было бы неправильно.
– Глупости. Ты без меня не справишься, – высокомерно заявила Мотя, развернулась на каблуках и вышла из ванной.
И у нее, и у Сереги были такие пафосные лица, будто за их спиной разносило в щепки торговый центр, а фоном играла героическая музыка.
Роман закатил глаза и усмехнулся:
– Зараза…
А Мотя, стоило ей скрыться с чужих глаз, торжествующе захихикала.
Нет, это все не было ее планом, но Серега и майские праздники все сделали сами.
Да, было глупо наряжаться и краситься, но задумка вообще была глупой, что уж там. А тут все прямо как надо, только что делать потом?
А дальше все решил звонок в дверь.
Двадцать первая. Бабуля-красотуля
– Стой! – воскликнул Роман, выбегая из ванной комнаты, и Мотя послушно замерла.
– Что не так? Это же просто звонок в дверь…
– А то, что это звонок В ДВЕРЬ, а не ОТ системы безопасности!
– И что это значит?.. – Мотя ничего не понимала. Для нее было очевидно, что кто-то мог просто миновать условно «домофон», и попасть в подъезд, а потом позвонить сразу в звонок.
– Это значит… мама.
И дверь открылась.
Сияющая улыбкой молодая женщина, которая, впрочем, явно была не так уж и молода, стояла на пороге держа в руке ключ.
– Ну вас не дождешься, голубки! – радостно сообщила она и впорхнула в квартиру.
Мама была низенькой худенькой женщиной с длинными каштановыми волосами. На вид ей можно было дать лет сорок, а потом сделать поправку на макияж и накинуть еще десяточку. Валерия Сергеевна умела себя преподносить – это факт.
– Твою мать… – прорычал Роман за Мотиной спиной.
Следом за Валерией Сергеевной в квартиру вошел целый цыганский табор.
– Я стала бабушкой! – провизжала она, забрала у Моти Серегу, покрутила в руках и сделала с ним селфи.
Потом она вручила телефон растерянному Гене, замершему в дверях с очень виноватым лицом.
– Сфоткай! – велела Валерия Сергеевна и прижала Серегу к себе.
Позировала она профессионально. За какие-то две минуты она успела сделать и выложить фото, комментируя это вслух, а Роман только и крикнул «Стой!», но все было тщетно.
– Само как-то, – хихикнула она. – Ну не лишай меня счастья быть бабулей! – пропела она. – Заносите! Чего встали?
Обращалась Валерия Сергеевна к своему табору. Это были грузчики с пакетами и коробками и Мотя пока не совсем понимала, что в таких объемах можно притащить из детского магазина, а на пакетах был именно такой логотип.
– Это мой подарочек, – объявила счастливая бабушка. – Я не знаю, как так вышло, но я бабушка и я довольна! Живите дружно! Так… где детская?
– Мама… нет никакого…
Но Роман не договорил.
Он как раз держал в руке телефон, и когда тот зазвонил – Роман изменился в лице.
– Я на секундочку.
– Ага, – махнула рукой Валерия Сергеевна и обернулась к Моте. – Ну? Невесточка! Как звать?
– М-мотя…
– Мотя? – усмехнулась Валерия Сергеевна. – Это Матильда?
– Матрена… в честь… бабушки.
– Ясненько, Матрена. Пошли. Будем детскую организовывать! – и радостная бабуля кинулась искать детскую.
Моте страшно было оставаться наедине с этим гиперактивным существом, а еще нужно было Серегу переодевать. Она извинилась и пошла прятаться в «своей комнате», надеясь, что, когда выйдет будет, слишком поздно.
Ну кто бы знал, что у Романа такая прекрасная мать? Вот так пришла, все разрулила, все за всех решила. Сейчас завалит квартиру вещами, еще и на майские задержится. А как тут без Моти? Не говорить же, что Роман отец-одиночка?
– Как ты умудрилась ее сюда притащить? – услышала Мотя рычание за своей спиной, вздрогнула и обернулась. В дверях стоял Роман, его телефон разрывался от звонков, а на лице застыла ярость.
– Я?..
– Даже не начинай! Не поверю! Не могла мать моя тут очутиться без чужой наводки! Какого черта… я же знал! Знал с самого начала, что она тут замешана! Твою мать…
Опять звонок и опять Роман изменился в лице.
– Думайте, как хотите, а я мать вашу впервые вижу! – фыркнула Мотя и стала переодевать Сергея, который признаков беспокойства не проявлял и был крайне доволен жизнью без исподнего.
Краем уха она слышала, как Роман благодарит всех звонящих за поздравления, и что звучит он не особенно счастливым папашей.
Видимо, матушка-то его имела большую базу подписчиков…
Моте было обидно, что такую гениальную аферу придумала не она, реализовала не она, а досталось все равно ей.
Она-то хотела втереться в доверие, очаровать, зафлиртовать и в таком состоянии убедить, что Роману непременно нужен этот ребенок. А тут такой подарок судьбы.
– Еще раз! – Роман вернулся и в комнату, и к разговору.
– Мать моя… сама… не приехала бы.
– Да я ее впервые вижу, – прошипела Мотя в ответ. – Вы преувеличиваете мои умственные способности, Роман Как вас там! Ваша мать – ваши проблемы! Я за… кошельком приходила!
Роман смотрел Моте в глаза, она ему, и между ними летали раскаленные стрелы, как в эпичной битве из дорогого блокбастера. Было страшно даже шевелиться, вдруг один сорвется и свернет другому шею, потому Мотя старалась дышать тише, от недостатка кислорода уже кружилась голова. А Роман себе ни в чем не отказывал, и теперь выглядел, как разъяренный бык перед красной тряпкой.
– О-о… какие вы… страстные родители! – мать его добралась и до «мотиной комнаты».
– Твоя мать… – еле слышно прошептала Мотя. – Сама виновата. Я тут ни при чем и вижу ее впервые.
– Если я узнаю, что это ты…
– Узнавай. Это – не я.
– Хорошо.
Все это было сказано так тихо, что Валерия Сергеевна даже не заметила.
– Идеально! – объявила она. – Выносите кровать – заносите мебель! Тут детская в самый раз!
Двадцать вторая. Уговор дороже денег
– Знаешь что, сын! Нет атеистов в падающем самолете! – решительно заявила Валерия Сергеевна и махнула очередной партии доставщиков, на этот раз стоящих с пасхальными наборами.
Три великолепные корзины с куличами, пасхами, крашеными яйцами и торчащими оттуда свечками, встали на идеальный белый стол и тут же будто добавили капельку праздника в безумный день.
– Христос воскрес! – пропела Валерия Сергеевна и Роман с Мотей подорвались было, чтобы отвечать, а потом поняли, что она снимает на видео корзины.
– Сделала сюрприз сыну, приехала на майские! – это она сказала в камеру. – Так… счастливая молодая бабушка… мама взрослого сына… со светлым праздником… – это уже она диктовала вслух самой себе.
– Класс! Очень красиво! – поставила точку инстаграмщица и опубликовала пост.
На секунду Моте показалось, что она смотрит на саму себя со стороны, только спустя двадцать, или тридцать лет, и невольно захотелось удалить соцсети.
– Поверь. Бывают, – мрачно ответил Роман матери, но мама уже забыла на какую реплику.
– Милый… ну разве же все это важно? Разве сейчас не главное – этот милашка-Сергей? Вы назвали его так в честь моего отца? – она стихла, мечтательно глядя на спящего в новенькой мобильной люльке Серегу.
Его нарядили, как ангелочка, в кружевные дорогие шмотки. Теперь сиротка стал выглядеть, как сын очень богатой леди из инстаграмма, а у Моти чесались руки хоть в шутку, но сфотографировать этот кошмар.
– Мам…
– Сын. Я так рада, – ее глаза вдруг наполнились слезами, а Мотя с Романом синхронно напряглись и переглянулись. К слезам умиления, или от чего они там, никто не был готов. – Сейчас для меня, как никогда, важна семья…
– Что? – глухо спросил Роман и кивнул Моте.
Та понятливо встала из-за стола и начала неловко извиняться, но Валерия Сергеевна протянула руку и покачала головой, мол, нет-нет, милочка, ты тут теперь не лишняя.
Мотя же пробормотала что-то про то, что все равно собиралась в душ, и раз есть кому присмотреть за ребенком, то ей пора, и смылась.
Роман благодарно кивнул ей вслед, а Мотя и правда пошла в сторону ванны. Она все еще помнила, что Роман высмеял ее духи и даже к Сереге не подпускал, да и макияж бы смыть. Теперь она думала, как бы изловчиться и доставить сюда свою одежду.
Из дома она, конечно, ничего не брала. Заехала с утра, собралась, нарядилась и ломанула воплощать свой «хитрый план», а что же теперь?
– Ну ничего… – шепнула она сама себе. – Если он убедит мать, чтобы она его выслушала, ехать мне сегодня домой…
Вздохнула Мотя и полезла за телефоном. Душ отменился.
А тем временем Роман сверлил взглядом мать, которая растерянно смотрела на крошечные Серегины кулачки.
– Я так… я…
– Мама. Ты же не ради «майских» приехала? – медленно произнес Роман.
Валерия Сергеевна сжала губы и помотала головой.
– Понимаешь… твой папа…
– Что мой папа?
– У него интрижка, – и она всплеснула руками, спрятала в них лицо и всхлипнула. – Я наняла детектива… я буду искать доказательства! Уехала к тебе, посмотрим, как он там десять дней продержится…
– Десять… – Роман откашлялся, чтобы не слишком громко возмутиться.
При других обстоятельствах он ничего против матери не имел, но десять дней? Теперь? Когда все организации закрыты и в доме младенец, которого некуда деть?
– А тут ты… и такие новости! Божечки, это сейчас так важно для меня… ты же знаешь, я… я даже купила таблетки… но…
И Роман чуть было не зарычал от отчаяния.
Его жизнь свернула не туда, в тот момент, когда в его машину запрыгнула эта сумасшедшая. И мигом, даже то, что не предвещало никаких проблем, решило вытрясти последние нервы.
* * *
Роман нашел Мотю в «детской». Так теперь называли гостевую комнату.
Там стояла белая кроватка, наряженная всем, чем только можно. Рядом кресло-качалка, у стены крошечный изящный диванчик. Появились комод, пеленальный столик, стеллаж с самым необходимым для младенца.
Мама постаралась на славу. Даже коляску купила.
И откуда бы она ни узнала, а проболтался, видимо, Гена, ей это все явно доставляло удовольствие.
– Я должен с тобой поговорить, – напряженно позвал Роман.
– Да, да… Что такое?
– У меня есть к тебе просьба об услуге. И я готов за это заплатить.
– Это касается Сереги? Мне ничего не нужно!
– Нет уж. Если я не оплачу, то будет выглядеть, будто что-то должен. Давай отнесемся к этому, как к взаимовыгодной сделке.
– Да что там такое? – не выдержала Мотя.
Она села на изящный диванчик и Роман устроился рядом.
– Мама сейчас ушла на прогулку, хочет всем показать внучка. Меня одолевают поздравлениями. Все уверены, что я отец… этого Сереги. И что у меня есть, как минимум, невеста. И все это было бы пустяком, я не особенно дорожу репутацией в этих вопросах, но… у мамы трудности. Она считает, что отец ей изменяет.
– А он?..
– Ну скорее всего изменяет, но сейчас это не важно, – отмахнулся Роман. – Меня беспокоит не их развод. Брак родителей никогда не был образцовым. Меня беспокоит ее душевное спокойствие. Год назад она пережила серьезную клиническую депрессию. Она нестабильна и легко убеждает себя, что ее жизнь кончена. Она приехала сюда хандрить и пить таблетки, но наличие «внучка» ее поддержало. Я не могу прямо сейчас ей сказать, что никакого внучка нет. Десять дней.
– А потом?..
– Потом я снова помирю их с отцом и они уедут радоваться жизни на какой-нибудь курорт! Но сейчас мне нужно десять дней спокойной жизни… ей нельзя снова попасть в больницу. И с отцом я прямо сейчас ничего не решу. Мама ждет новостей от детектива и ничего другого ее не устроит. Я займусь тем, чтобы детектив ничего не нарыл. Мама успокоится. Поиграет с «внуком». Потом папа вернется за ней и они улетят. А я позже расскажу, что это не мой сын и все такое.
– Стой! Ее вообще не смущает… ну что у тебя жена была чуть ли не до сегодняшнего дня? И не я!
– Мама знает, что мы с Кирой давно не вместе. Мало ли с кем я встречался после.
– А то, что ты не рассказывал, что твоя девушка беременна? – Мотя не знала, куда себя деть от радости, и хмурилась, как могла.
У нее внутри все бурлило, но что-то подсказывало, что сейчас лишние эмоции ни к чему. Время спокойно приманить бычка, а потом взять за рога и не отстать, пока ему уже некуда будет деваться.
– Мы не настолько близки.
– Она правда не подозревает?..
– Нет. Гена утверждает, что просто обронил, мол в квартире какой-то ребенок появился. Я сказал, что Серега пролежал первый месяц в больнице, и потому я не хотел никого расстраивать. Ее устроило. Все. До одиннадцатого мая… притворись матерью Сереги. И разбежимся. Но! Я ни слова не хочу слышать о том, что после я оставлю его себе. Ты поняла? Иначе я придумаю, как справиться без твоей помощи! Просто скажу, что ты никакая не девушка, а няня и что я тебя уволил. Готова?
– Готова! – бесстрашно кивнула Мотя, а потом не сдержалась и запищала.
– Что ты хочешь взамен? – строго спросил он, будто речь шла о чеке за оказанные услуги.
– Я… а… желание. Одно.
– Кроме того, чтобы я оставил Серегу? – и Роман протянул руку, чтобы скрепить договор.
– Договорились! – и вместо рукопожатия, счастливая Мотя крепко обняла «счастливого папашу».
Роман закатил глаза, отстранился, встал и вышел, не оборачиваясь.
Не понять ему простых женских радостей.
Двадцать третья. Сплетничья
– Я должен кое-что тебе рассказать, – пробасил Гена.
Ему было поручено в качестве наказания за болтливость отвезти Мотю за вещами в ее квартиру. Они быстро перешли на «ты», найдя друг в друге прекрасных собеседников, и спустя час пробки водитель не выдержал пустой болтовни.
– Мм?
– Я знаю один секрет.
– Гена… ты же не хочешь им со мной поделиться и взять честное слово, что я никому не расскажу? – с подозрением поинтересовалась Мотя и испуганно уставилась на Гену.
Она была болтушкой! И всем так и говорила, сразу и без обиняков: «Я БОЛТУШКА! Не рассказывайте мне ничего!»
То что от матери Романа придется столько скрывать – уже было травмой для ее и без того дырявой головы. Нет! Нет и нет! Мотя секретов не держит.
Однажды она чуть было не распрощалась с единственной близкой подругой из-за своей патологической болтливости.
– Я должен поделиться… Я ненавижу держать в себе такие грандиозные новости.
– Ге-ена… только не говори, что ты болтун! – Мотя, сидящая на пассажирском месте, изловчилась и поджала под себя ноги, не отстегивая ремня.
– Я болтун. Я – Гена и я – болтун, – он посмотрел на Мотю с сожалением и она поняла, что битва проиграна.
– Нет. Геночка, не надо! Я не смогу…
– Я должен.
– Не заставляй меня!
– Это выше моих сил…
– Гена!
– Мне не с кем поделиться!
– Нет…
– Да. Мама Романа Юрьевича ничем не больна, все это неправда, она знала про Серегу и все выдумала! – выпалил Гена на одном дыхании.
– Нет… – прошептала Мотя.
Машина остановилась на очередном светофоре, до дома было еще ехать и ехать, а у Моти уже от нервов подрагивали пальцы.
– Ты шутишь?
– Не-а… фух. Прям полегчало, – и Гена почесал бритый затылок с какой-то блаженной улыбкой.
«Чертов наркоман!» – вздохнула про себя Мотя, понимая, как жег Гене уши этот секрет. «Как сказала бы бабуля… вот у кого вода в жопе не держится!»
Вообще-то бабуля Моти говорила так про нее, но тут присказка оправдана.
– И как ты Гена таким сплетником-то уродился, – пробормотала Мотя себе под нос.
– Десять лет в очень женском коллективе научили меня, что нет худших сплетников, чем мужчины.
– Рассказывай уже, – протянула Мотя, понимая, что сгорел сарай, гори и хата. Чего мелочиться?
– В общем. Утром Валерия Сергеевна прилетела, чтобы устроить сюрприз сыну. Никакой депрессии, никаких таблеток и измен мужа. Юрий Алексеевич вообще не в курсе, что он изменщик.
