Текст книги "Ты пойдешь со мной? (СИ)"
Автор книги: Ксения Сальникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Наверное, еще и поэтому я так разозлился, когда ты появилась здесь – я столько всего наворотил, столько сделал не так, неправильно, а ты пришла и закатила мне истерику, – я повернулась к нему. Он улыбнулся, а потом запустил руку в мои волосы. Мурашки пробежали по моему телу. Я закрыла глаза.
– Амалия ушла из замка. Ты же знаешь об этом?
– Знаю.
– Выходит, не так уж сильно она тебя любила.
Он засмеялся. – Выходит, что так. Но ты тоже уходила из замка. Трижды. И все-таки возвращалась.
– Вряд ли Амалия вернется.
– Думаю, я это переживу. Знать бы только, что с ней все будет хорошо.
– С ней обязательно будет все хорошо. Мы еще услышим о ней. И кстати, ты все сделал правильно.
Он вопросительно посмотрел на меня.
– Она... Конечно, она создавалась для тебя, но теперь, когда она свободна, обязательно сделает счастливым кого-то другого. Я думаю, ты создал счастье для кого-то, не для себя, а это хорошо. Теперь у твоего творения своя собственная жизнь. Разве это не удивительно?
– Значит, совесть моя может быть спокойна?
– Определённо.
Повисло долгое молчание. Мне было непонятно, почему он не спрашивает о себе, почему ему неинтересно, что же произошло с ним. Но не говорил ни слова. Просто смотрел в огонь, и мне казалось отчего-то, что, не заведи я этот разговор, он с удовольствием бы никогда не вспоминал об этом. Мне это казалось неправильным, но сама начать я не решалась. Наконец, когда он заговорил, голос его был тихим и звучал так, будто ничего хорошего от этого разговора он не ждет.
– Ну? Рассказывай. Я же вижу, что тебе не терпится.
– Странно, почему не "не терпится" тебе?
– Ничего странного. Всю жизнь я жил, не зная, что что-то не так. Я жил, думая совершенно о другом. У меня была цель, и пока я к ней шел, оказалось, мимоходом создал нечто совершенно неповторимое. Мой замок... Мой дом, люди, которые любят друг друга, как семья. Люди, которые любят меня. А теперь – ты. Это – целая вселенная, и теперь она совершенна. И снова ты, в который раз, хочешь поставить под сомнение все, что создавалось с таким трудом. Почему я должен этого хотеть? Что бы там ни было...
– Что бы ни было? Там случилось невероятное! Там случилось совершенно невозможное! Это не "что-то там". Это...
– Это разрушит все, что я создавал.
– Значит, создашь заново!
– Как у тебя все просто.
– Нет, не просто. Я понимаю, как непросто, поверь, ведь я все видела. Лично присутствовала. Но, может именно для этого я здесь? Чтобы все ломать. Это у меня прекрасно получается.
– Да, я заметил, – сказал он с теплотой в голосе и поцеловал меня в лоб.
– В этом то и суть. Заставить тебя слезть с насиженного места, вдохнуть свежий воздух, внести хаос в твою размеренную жизнь.
– Мне нравится мое насиженное место.
– Мне – тоже.
Мы глупо захихикали, словно дети.
– Но нужно, в конце концов, идти дальше.
– Ты пойдешь со мной?
Я подумала и ответила.
– Думаю, это ты пойдешь со мной.
Он улыбнулся и кивнул. – Ладно. Рассказывай.
И я рассказала все, что знала сама.
За окном стало светать. Солнечный диск еще не выглянул, но нежно-розовое зарево уже поднималось у самой кромки горизонта. Я все еще смотрела, как спит самый красивый, добрый, нежный мужчина на свете. Мне безумно захотелось прикоснуться к нему, но я понимала, что, сделай я это – и уже никогда не смогу заставить себя уйти. А идти нужно. Уже пора.
Я тихо поднялась и взяла со стола холщевую сумку. Старясь не смотреть на него, я вышла из библиотеки, чувствуя, как комок подступает к горлу. Хотелось выть. Громко, в голос. Чтобы все слышали мою боль. Я прикусила губу и быстро пошла по коридору, с каждым шагом, пробираясь по тихому, спящему замку, я все дальше и дальше уходила от него. Это расстояние резало мою душу, и она нестерпимо болела все сильнее и сильнее. Каждый шаг – новый порез. Как же больно поступать правильно! Я перешла на бег, чувствуя, как предательски подгибаются колени и дрожат губы, чувствуя, как тянет меня магнит обратно к моему Графу. И чем сильнее болело, тем быстрее я бежала. На одном дыхании пролетая лестничные пролеты, я молилась, чтобы не подвели ноги, и я не расстелилась где-нибудь на очередном повороте. Остановлюсь – и точно поверну обратно. Слезы заливали глаза, лились по щекам, сердце бухало, а в груди, где-то за сердцем, болело так, словно кто-то проворачивал там ледяной, зазубренный штопор. Я тихо взвыла. Коридоры сменялись другими коридорами, открывая новые перекрестки и двери.
Не помня себя от горя, я, совершенно непонятно как, оказалась за деревянными воротами замка. Лужайка раскинулась передо мной. Я рванула, что было сил, не выбирая пути. Я знала – теперь любая дорога приведет меня туда, где меня ждет мой Влад.
Сколько прошло времени, я не знаю, но вот, среди толстых стволов многовековых деревьев показался, до боли знакомый пейзаж. Сердце заныло от нежности. Онемевшими от горя глазами я вцепилась в знакомую поляну, проглядывающую сквозь огромные сосны, и улыбнулась. Уходя от него, я снова возвращаюсь к нему. Боже мой, как же я так соскучилась по тебе! Бревенчатый домик стоял там же, где и стоял, когда я последний раз смотрела на него. Уютный, теплый, тихий, ставший родным так быстро, что я не успела им налюбоваться. Не решаясь войти, я стояла и смотрела, как солнце беззвучно переливается через огромную гору, затапливая поляну. Деревянная дверь с легким скрипом открылась, и во двор вышел Влад. Как забилось мое искалеченное сердце! Снова, словно бы и нет этих ужасных ран, оно ожило, встречая моего принца. Худощавый, взъерошенный, с заспанным лицом, высокий, только-только обретающий мужскую стать. Его лицо было хмурым, и я вспомнила, как Граф рассказывал мне, что именно в это время он почти не спал и не ел. Меня пронзило неестественное желание стереть ему память, избавить от боли, ведь именно сейчас мне так отчетливо ясно, что такое боль. Болело нестерпимо, до слез, и мне безумно хотелось оградить его от этого.
У него в руках огромная миска, доверху наполненная чем-то съедобным. Он поставил ее на землю, и принялся чинить половицу одной единственной ступеньки, ведущей к дому. Вдруг краем глаза я заметила движение на противоположной стороне поляны. Из-за деревьев неторопливой, косолапой походкой, вышел Фос. Он шел прямо к дому. Влад не видел и не слышал его, он лишь старательно забивал вечно выбивающийся из половицы гвоздь, стараясь загнать его как можно глубже. Медведь быстро сокращал расстояние. Его черная шерсть переливалась на солнце, чернильные капли глаз блестели, глядя на мальчишку, склонившегося над деревянной доской, огромные лапы с острыми когтями неслышно ступали по земле, ничем не выдавая своего присутствия. Огромная голова пригибалась к земле, а нос жадно вдыхал воздух, чуя добычу. Сильный, мощный хищник смотрел на парня с превосходством животного, находящегося на вершине пищевой цепи. Я застыла в оцеплении. Все мое нутро кричало от ужаса, но на самом деле я лишь смотрела, как между жертвой и зверем остаются считаные метры. И когда огромный нос почти коснулся взъерошенной макушки, мальчишка обернулся. Время для меня замерло. Я смотрела, как в предрассветной тишине худой, нескладный мальчишка, поднялся и встал во весь рост, глядя в глаза огромной косматой твари. Голова медведя была размером с половину тела паренька, а до его холки Влад еле дотянулся бы, даже встав на носочки. Зверь глубоко выдохнул, с тяжелым фырканьем и каким-то утробным урчанием. А в следующую секунду, когда я, наконец, почувствовала свои ноги, и рванула вперед, Влад поднял руку и небрежным движением положил на огромную голову.
– Здравствуй, – тихо сказал он.
Я остановилась, как вкопанная, и снова скрылась за деревом, так и оставшись незамеченной.
Зверь фыркнул еще раз, а затем закрыл глаза, ощущая, как пальцы паренька чешут его грубую кожу на затылке. Он довольно повернул голову, подставляя косматый затылок под руку друга. Меня прошиб холодный пот, и неизвестно, какими силами я устояла на ногах.
– Все никак не привыкну, что ты такой огромный, – продолжал Влад, глядя на Фоса без тени страха в глазах. – Волком ты мне нравился больше.
Зверь снова фыркнул в ответ, мотнул огромной косматой головой и уткнулся огромным мокрым носом в мальчишескую ладонь.
– Уже готово. Вон стоит, – сказал Влад и кивнул головой в сторону необъятного таза, полного еды. Медведь обошёл мальчишку, залез носом в свою тарелку, понюхал и лениво принялся за еду. Да уж, воистину, мы сами кормим собственные страхи.
Миска быстро опустела, и сытый зверь улегся возле крыльца. Солнце уже почти полностью освещало поляну, но над домом висела тень от скалы, защищая его от испепеляющей жары. Медведь улегся рядом с крыльцом, и глубоко задышал. Влад сел на ступеньку рядом и принялся рассеяно гладить черную спину. Вся эта картина сложилась такими привычными для обоих движениями, что нетрудно было догадаться, что так они встречали каждое утро. Фос еще какое-то время хрюкал от удовольствия, но очень быстро уснул. А я, убедившись, что зверь крепко спит, вышла из укрытия.
Влад увидел меня не сразу, а заметив, уставился на меня, не веря собственным глазам, принимая меня за мираж или призрак. Я смотрела, как худое загорелое лицо вытягивается в недоумении, глядя на фигуру, шагающую к нему навстречу. Видела синие, как море глаза, и никак не могла понять, как же я не обратила на них внимания раньше, как же не увидела их с Графом сходства? Наверное, мне было не до того. Наверное, я была слишком растеряна, может, думала совсем о другом, а может, как и у всех людей, под разным освещением и настроением они были то светлее, то темнее, то серее, то голубее. Не знаю, почему не заметила этого тогда, но сейчас я прекрасно видела в них Графа, которым он станет в будущем. Моего Графа.
Когда между нами осталась пара шагов он понялся, переступая через спящего зверя. Широко раскрыв глаза он молча открывал рот, не находя слов, не веря тому, что это действительно я. Он мотал головой, осматривая меня с головы до ног.
– Не может быть... – шептал он.
– Может. Влад, это я.
А дальше притяжение все сделало за нас. Мы упали в объятья друг друга. Как же странно влюбляться в человека столько раз, сколько видишь его. Как же удивительно любить его во всех его временах, на каждом отрезке его жизненного пути, зная, что было в его прошлом, и что ждет его в будущем. Чувствуя, как бьётся сердце, слыша запах, такой знакомый, такой любимый, чувствуя родное тепло. Я смеялась и плакала, а он лишь твердил, что это не я, это не могу быть я.
– Я весь лес перерыл.
– Знаю, знаю... – киваю я, утирая слезы.
– Но где же ты была?
Он отстранился и посмотрел на меня, все еще сомневаясь. Его взгляд бегал по мне, пытаясь рассмотреть все, до мельчайшего завитка и тонкой линии. Руки его крепко сжимали мои, и никакая сила не смогла бы сейчас их разжать.
– Слушай, давай сядем куда-нибудь. – Я бросила быстрый взгляд на спящего Фоса. Зверь даже ухом не повел. – Только подальше от него. – Влад кивнул и повел меня в садик за домом. Солнце там бывает лишь под вечер, а потому в крошечном уголке, заросшем зеленью, всегда прохладно и свежо.
– Подожди, я принесу одеяло, – и он, не дожидаясь ответа, убежал в дом, откуда тут же послышался грохот поваленного стула и разбитой чашки. Спустя пару секунд он – снова передо мной, и в руках его – самотканый плед. Теперь он верит. Верит тому, что видит, и глаза его светятся от счастья. Глядя на него и я не могу не улыбаться, но внутри туго затягивается пружина, до боли сжимая мое нутро. Влад бережно, но по-мальчишески неуклюже ухаживает за мной, укрывая мои плечи. А мне смешно и плакать хочется.
– У тебя что-то случилось? – он сел напротив меня и уставился своими огромными глазами преданного пса. Комок подкатил к горлу, но я отважно улыбаюсь.
– Нет, нет. Все хорошо.
– Точно? Вид у тебя какой-то...
– Какой? На себя посмотри. Ты похудел. Ешь плохо?
Он опустил глаза и так же беззастенчиво, как я, врет что есть сил.
– Нет. Хорошо ем.
– Врешь?
– С чего бы? – он поднимает на меня глаза и напускает на себя самый беззаботный вид, какой только умеет. Да уж, актеры мы оба отвратительные. – Да все у меня нормально! Где ТЫ пропадала?
Я смотрю на него. Да пропади оно все пропадом! Конечно, боль придет, ведь она еще ни разу не упустила такой возможности – вывернуть чьи-нибудь нервы наружу и пройтись по ним наждачкой, но ведь сейчас, прямо здесь мне хорошо!? Так почему бы мне не насладиться этим счастьем, пока оно так же отчаянно сладко, каким горьким будет потом? Мне так хорошо сейчас, и я хочу запомнить этот вкус, чтобы вспоминать его в самые темные дни. Плохо и больно будет завтра, а пока... Я взяла Влада за руку и прикоснулась к каждому пальцу так, как сделает он в далеком будущем, когда мы будем сидеть на диване, слушая треск поленьев в камине. Украдкой глядя, как он краснеет, я слышу, как сбивается с ритма его дыхание. Он совершенно не понимает, как реагировать на мое прикосновение, ведь оно совершенно не дружеское, и смотрит на меня, пытаясь поймать мой взгляд, в надежде, что он даст ему подсказку. Но я не смотрю ему в глаза, потому что в моих глазах ответа нет. В них только отчаянное желание оставить все, как есть. Заморозить миг и остаться в нем жить.
– У меня есть подарок для тебя, – я протянула руку, но он крепко сжал свою.
– Подожди, – он говорит так тихо, что еле слышу его, – Я... – свободной рукой он проводит по своим волосам, и до меня доносится запах солнца, – Хотел сказать, что... Лера, я, кажется... – он поднимает на меня глаза полные отчаянья. Нужное слово такое красивое, но такое колючее, что сказать его – просто нет сил.
– Знаешь, – говорю я ему, – пройдет какое-то время, и ты совершенно свободно будешь говорить его мне.
Он краснеет еще сильнее и, улыбаясь, опускает глаза в пол, – Думаешь?
– О, я совершенно в этом уверена.
Он отпускает мою руку. Я лезу в сумку, достаю оттуда тетрадь, и протягиваю ее ему.
– Что это? – он берет ее и проводит рукой по шершавой обложке.
Господи, не дай мне разрыдаться!
– Это мой тебе подарок. – говорю я, чувствуя, как к горлу подступает комок.
В те несколько часов, когда ночь прятала под своим куполом мое счастье, на листах толстой тетради я, как могла, записала все, что произошло со мной в этом странном, прекрасном, удивительном мире. На этих страницах Влад и я, Ирма и Косой, Амалия и Дерево, Водяной и Великая Волшебница, и все то, что связало нас, спутало наши дороги, сделав нас героями одной истории. И теперь я должна объяснить, что это? Сказка? Быль? Чудо?
– Это я, – говорю я, наконец.
– Не понимаю.
– Это я, нарисованная словами. Я дарю тебе себя, но в удобном переплете, – сказала я, ухмыльнувшись. – Ты там, кстати, тоже есть. И Фос. И еще много удивительных людей. Прочтешь – узнаешь.
– Ты написала книгу для меня?
Мне захотелось рассказать ему , что для него я спускалась в толщу воды и летала в облаках, что встречалась с Волшебниками и чудовищами, что молчала там, где обычно говорю, и говорила там, где были бессмысленны слова, я ткала нить из луны и собирала слезы, я терпела его выходки и боролась с собственными желаниями. Но вслух я сказала лишь бестолковое, ничего не умеющее выразить, "да".
– Здорово! – он искренне радуется, а я больше ни слова не могу произнести, – Я люблю книги! Правда, у меня нет ни одной, но когда-то давно...
Я хотела бы сказать, что все знаю, но еле держу себя в руках, чтобы просто не разрыдаться. Хотела бы рассказать, что у него будет огромная библиотека с миллионами книг, что он построит огромный замок из собственного отчаянья, что вокруг него будет много любящих его людей и даже больше, они станут его семьей, а я...
– И о чем она? – прервал он мои мысли.
– О любви, – еле слышно говорю я.
Он снова становится пунцовым, слыша, как легко дается мне слово, которое никак не выходит у него.
– Но я хочу, чтобы ты знал, для чего я дарю ее. Отчего именно ее.
Он смотрит на меня.
– Я хочу, чтобы ты запомнил – с книгой никто и никогда не будет одинок. Понимаешь?
Он смотрит на меня. Где-то далеко, на задворках его сознания мелькает неприятная мысль, но он тут же отгоняет ее прочь, не желая даже думать о том, что несет с собой крохотная догадка. Он просто отметает ее, понимая, что она несет только отчаянье, а его он уже наелся.
– Будем читать вместе? – спрашивает он с вызовом.
Я лишь киваю. Надоело врать вслух. Ложь во спасение – кто это придумал?
Он мне не верит, но молчит. А в моей голове мой собственный голос охрип от слез. Если бы ты слышал, как я плачу внутри, ты бы знал, чего стоит мне мое молчание! Я хочу, чтобы ты знал – Я ВЕРНУСЬ! Я ПРИДУ ЗА ТОБОЙ! Я ТЕБЯ СПАСУ!
– Влад, а Фос... Он стал медведем сразу после того, как я исчезла?
Он смотрит на меня и молча кивает.
– Боишься его?
– Сейчас больше, чем раньше, – трет рукой шею, стыдясь своих слов, даже не понимая, что стыдиться тут нечего. – Раньше он был совсем не страшный. Я и сейчас почти не боюсь. Иногда только, не знаю, что-то просыпается в нем... или во мне. Просто я чувствую, что больше не контролирую его. Раньше мы оба знали, кто хозяин, а теперь... Теперь я уже ни в чем не уверен. И он это чувствует. Нельзя ему этого показывать, а я ничего не могу поделать.
– Ничего не бойся, – говорю я ему. – Все будет хорошо, слышишь?
Он кивает и вымученно улыбается.
– Давай попьем чаю, – говорю и вымученно улыбаюсь.
Снова кивает, безумно радуясь возможности уйти с моих глаз и привести свое нутро в порядок. Встает и идет к домику. Я смотрю ему вслед и думаю, как много ему предстоит сделать, прежде чем все будет хорошо, как я и пообещала. Сколько впереди дней, плохих и хороших, когда он, то с радостью, то с ненавистью будет произносить мое имя. Мне бы быть рядом и рассказывать небылицы из его будущего, зная наперед, что все, что он сделает, будет во благо. Но мне нельзя остаться. И до того, как мы снова встретимся, пройдет немало времени. Он научится быть язвительным и гордым, научится прятать свое искалеченное сердце за улыбками и шутками, станет великим волшебником и будет помогать всем, кто придет к нему за помощью, даст защиту и кров, станет красив и статен. Но все это потом, а сейчас я смотрю, как он скрывается за углом бревенчатого домика. Мне бы побыть еще немного, хоть день, хоть пару часов, но у меня нет и десяти минут.
Я встала и, обойдя домик, подошла к спящему зверю. Он мирно спит, а его огромные бока понимаются и опускаются, в такт медленному глубокому дыханию. Я села рядом с ним и положила руку на его голову. И тут медведь замирает на секунду, словно я вырвала его из сна, и открывает глаза.
– Нам пора идти, – говорю я ему. Он поднимает огромную косматую голову и смотрит на меня. Какой же искренней была тоска в этих чернильно-черных глазах.
– Знаю, мой хороший, знаю. Я тоже не хочу уходить. Но для него так будет лучше.
Зверь так смотрит, что мне становится совершенно невыносимо. Я молча обняла его за огромную шею, утопая в густой шерсти. Все произошло так быстро, что я даже немного испугалась. Огромное тело начало таять в моих руках, уменьшаясь с каждой секундой. Словно снег под первыми теплыми лучами солнца, огромное тело сжималось, превращаясь в то, чем оно было всегда. И вот я уже не могу обнять его, потому что он становиться не больше собаки, стремительно становясь все меньше и меньше. Я сижу и смотрю, как тот, кто держал в страхе моего принца, мучил и пугал все живое вокруг, становится размером с кошку. Я смотрела и всей душой верила, что страх больше никогда не станет его хозяином, глядя, как то, с чем не справился Влад, подчинилось мне, становясь тем, кем оно было на самом деле – маленькой белой мышью.
***
Я без труда нашла это место. Огромный лес-великан сам вывел меня к нему, не противясь тому, что и так должно было произойти. При свете дня все здесь изменилось до неузнаваемости. Мрачная лесная чаща стала нежной тенью высоких деревьев, пропуская свет солнца, словно колонны белого золота, то тут, то там, пронзающие нежный летний воздух. Крошечный пятачок света падал на большой камень, и я без труда разглядела маленькую фигурку. Белые волосы сверкали на солнце, а синяя рубашка и шорты делали его таким ярким на фоне зелени леса, что не заметить его было невозможно. Он увидел меня, когда между нами оставалось несколько метров. Он не помахал рукой, не крикнул "привет". Просто посмотрел на меня и снова уткнулся носом в свою ладонь, где лежали три небольших камня. Он играл с ними, пытаясь выстроить из них башню, но они упрямо осыпались ему под ноги. Он терпеливо подбирал их и строил заново. Он был такой маленький и тихий, но сильнее всего бросалось в глаза то, что его не трясло от страха. Ни мелкой дрожи, ни ужаса в глазах. Просто ребенок, который играет среди леса в камушки. И когда я подхожу к нему, он смотрит на меня огромными голубыми глазенками.
– Привет, – говорю я.
– Здравствуйте, – голосок у него тоненький и нежный. Даже сейчас видно, что он вырастет красивым. Круглое белое личико, тонкие розовые губы, огромные голубые глаза, и снежно-белые волосы, – Вам грустно, – говорит он, не спрашивая, а просто говоря вслух очевидное. Я сажусь на землю прямо напротив него и киваю.
– Немного.
– Почему?
– Не хочу отсюда уходить.
– А обязательно нужно уходить?
Я кивнула. – Нужно, Владик. Ты и так провел здесь слишком много времени.
– Правда? – голубые глаза удивленно округлились. – Я и не заметил.
– Хочешь, расскажу тебе сказку?
Мальчик закивал. – Хочу. Я люблю сказки.
– Ну, хорошо. Жил был на свете мальчик и звали его Владик, – мальчик смущенно улыбнулся, и его щечки залились румянцем, – Как-то раз, он оказался в волшебной стране. Он немного испугался, ведь рядом не оказалось никого, только темный лес, в котором не было людей. Мальчик совершенно растерялся. Ему стало страшно, ведь он остался совсем один. Мальчик бросился бежать. Он надеялся, что где-нибудь встретит добрых людей, которые помогут ему, приютят, и не дадут в обиду. Правильно?
Влад закивал. Он смотрел на меня с таким азартом, словно мы оба совершенно не представляли, чем закончится эта сказка. Я продолжила.
– Но вместо того, чтобы найти людей, мальчик нашел огромное старое дерево.
Тут Влад замотал головой.
– Нет? А как было?
– Я не нечаянно его нашел. Оно звало меня, и я пришел.
Я стиснула зубы от мгновенно вспыхнувшей злобы. Позвало. Мерзкая мразь не дала мальчику ни единого шанса.
– Хорошо. Оно позвало его. И когда мальчик пришел к Дереву, оно пообещало выполнить любое его желание? – Влад довольно закивал. – И тогда Дерево предупредило мальчика, что желание его будет последним для самого Дерева. Ведь оно было очень, очень старым, его жизнь в этом мире закончилась, и оно больше не могло оставаться в нашем мире. Оно сказало мальчику, что если тот загадает свое желание, то может случиться что-то совершенно невероятное, может быть, даже плохое или совсем ужасное, и чтобы мальчик хорошо подумал.
Влад снова отрицательно замотал головой.
– Опять не угадала?
Мальчик улыбнулся и засмеялся, говоря мне "нет".
– А что же Дерево сказало ему?
– Оно сказало, чтобы я не загадывал грузовик мороженого.
Я вытаращила глаза. – О чем это ты?
– Сначала я хотел загадать, чтобы появился огромный грузовик с мороженым. Чтобы – бесплатно и сколько захочу. Но дерево сказало, что это плохое желание, и чтобы я выбрал то, второе.
Я смотрела на него и глаза мои наполнялись слезами. Говорить я не могла, потому как в горле стоял ком. Грузовик мороженого!? Ну, чего еще я могла ожидать от пятилетнего мальчишки? Справившись с собой, я продолжила.
– А каким было твое второе желание?
– У меня никогда не было друзей. Я очень хотел иметь друга. Я попросил сделать так, чтобы я больше никогда не был один.
Я ненавидела Дерево за его пустое благородство, но все, что я могла – это беззвучно ронять слезы. Влад смотрел, как я вытираю рукой слезы, но ничего не говорил. Он просто смотрел на меня, не понимая, почему такая хорошая сказка так меня расстраивает.
– А что было дальше?
– Дерево подарило мне мышонка, – радостно сказал Влад, но потом нахмурил брови. Нижняя губа его предательски дрогнула. – Но я его потерял, – говорил он, а глаза его наполнялись слезами.
И тут я вынула из кармана крохотный белый комочек. Он трясся у меня на руке, впиваясь коготками в мою кожу. Влад взвизгнул от радости.
– Фос! Мой Фос!
Он протянул ладошки, и мышь без промедления юркнула к нему в руки. Сложив руки ковшиком, он поднес их к лицу и нежно прижал животное к щеке. – Нашелся. Я думал, что потерял тебя. Не убегай больше, пожалуйста, – мышь обнюхивала лицо хозяина, щекоча его крохотными усиками.
– А потом? Что случилось потом.
Счастливый Влад посмотрел на меня, опуская руки на колени. Глаза его были счастливыми, а улыбка не сходила с лица, да он и не считал нужным прятать ее.
– Я не помню. Помню, только, как у меня появился Фос.
– Я расскажу тебе, что было дальше.
Влад согласно кивнул, все время посматривая на своего зверя, чтобы тот снова не пропал.
– Дерево это взорвалось.
– Ого! – Влад раскрыл глаза от изумления и чисто мальчишеского восхищения всем, что способно разрушать. – По-настоящему?
– Еще как.
– Я не помню. Жалко. Было бы интересно посмотреть.
– И хорошо, что не помнишь. От взрыва два параллельных мира частично смешались, перепутались, меняя пространство, ломая время, комкая реальность, как бумагу, а ты оказался в самом эпицентре. Время преломилось, и ты стал существовать сразу в трех временах одновременно – прошедшем, настоящем и будущем. Мир вокруг тебя тоже исковеркался, и случилось так, что ты, в прошедшем, настоящем и будущем, стали существовать параллельно друг другу, не пересекаясь между собой. Ты ничего не знал. Тебе казалось, что ты живешь обычной жизнью, где прошлое перетекает в настоящее, а далее в будущее. Для самого себя ты рос, становился старше, взрослел. На самом же деле время для тебя замерло. Окружающий тебя мир легко подстроился под тебя, и люди, существующие в нем, тоже воспринимали тебя, как единое целое. Все, кроме Фоса и меня. Только мы могли путешествовать по твоим временам, как гуляют по лесу. С моим появлением равновесие, выстроенное параллельной вселенной, начало давать сбои, и ты смог, будучи еще совсем маленьким, тенью проникать в замок. Помнишь?
– Мне снился какой-то замок. Я гулял в нем. Он был очень большой.
– Это был не сон. А позже ты смог каким-то образом попасть на бал в замке. Правда, тогда тебе было уже пятнадцать.
– Такой большой? Я уже вырос? Мне уже так много лет?
– И да, и нет. По правде говоря, я так и не поняла, кто из вас троих живет в «настоящем», но это и не важно. Я пришла, чтобы забрать тебя отсюда.
Мальчик смотрел на меня серьезно и внимательно. Для него мои слова были интересной, и совершенно непонятной сказкой, но он уже был достаточно большим, чтобы понимать, когда взрослый говорит серьезно. Он посмотрел на мышонка.
– А Фос сможет пойти со мной?
– Нет, мой хороший. Ему с нами нельзя.
Мальчик грустно посмотрел на крохотный белый комочек и погладил его пальцем по спинке. Я сделала то же самое.
– Знаешь, – сказала я – ведь твоего друга зовут не Фос.
Мальчик удивленно посмотрел на меня. – Фос. – упрямо сказал он. – Это дерево мне сказало.
– Ты был прав, когда говорил, что Фос не волк. Не волк, не медведь и даже не мышь.
Маленький Влад посмотрел на меня так, словно я говорю несусветную чепуху.
– Когда ты пришел к дереву ты был так напуган, что ему не пришлось особенно выбирать. Дерево не умеет создавать из «ничего». Тогда оно сказало тебе не имя, а то, что взяло за основу, из чего соткан твой друг. Ты тогда был слишком мал, и понять значение этого слова ты не мог, а потому исковеркал его, сократив его до трех букв и удобного для тебя звучания, – я посмотрела на крохотное существо, умещающееся в детской ладошке. Сейчас трудно было поверить, что когда то это был огромный страшный зверь. – Его зовут Фобос. Это латынь, и переводится как «страх». Дерево взяло твой страх, вытащило его из тебя, и подарило его, назвав его твоим другом.
– Но он и есть мой друг.
– Это сейчас. Но поверь, в далеком будущем он вырастет вместе с тобой, и чем старше будешь ты, тем сильнее будет Фос. Ты будешь жить один в глухом лесу, и это пробудит твой страх, заставив его расти быстрее, чем ты. Ты станешь бояться одиночества. И твой мышонок станет волком. Потом ты встретишь меня, и когда я пропаду, ты испугаешься, что упустил единственного, и, пожалуй, самого дорогого тебе человека. И твой волк станет медведем. Позже, когда ты станешь совсем взрослым, твой страх запрет тебя в твоем же замке, не давая тебе покоя. Он будет держать тебя в заложниках, он заставит тебя запереться за семью замками, огромными стенами и не выпустит. Он будет стеречь тебя и мучать. Он будет пугать тебя, а ты будешь ненавидеть себя за свою трусость, не понимая, что перед тобой твой собственный страх, и не более. Забавно, но ты сам будешь кормить его все это время. И, со временем, он станет сильнее тебя. А потом, когда я приду в твой замок, ты испугаешься меня и того, что я сделаю с твоим сердцем. И он обретет такую силу, что чуть не… – я решила не говорить маленькому мальчику, что несколько дней он будет на грани, между жизнью и смертью. Хватит с него и того, что он уже услышал.
– Мой Фос вырастет медведем? – восхищенно спросил он. Я кивнула. – Большим?
– Большим и очень сильным.
– А как же ты снова сделала его мышонком?
– Я смогла, потому что это Я – твой друг.
Он смотрел на меня огромными голубыми глазами, и в них я видела угрюмо-синие глаза Влада, и холодные, как море, сапфиры глаз Графа. Мне стало так тоскливо, что из глаз снова хлынули слезы. Что будет, когда мы вернемся в реальный мир? Будет ли он помнить меня? Будет ли знать, через что я прошла, спасая его? Будет ли любить меня? Возможно, мы проснемся не просто в разных городах, но в разных эпохах. Я так никогда и не узнаю, что мой Влад – старатель из провинциального городка на юге Лондона конца девятнадцатого века. А может, он грабит торговые суда под черным флагом? Вдруг прямо сейчас его космический корабль стартует с космодрома, чтобы больше никогда не вернуться на Землю? Сжалится ли надо мной судьба? Вытяну ли я счастливый билет? Не знаю, и не хочу знать! Иначе не смогу, не сделаю то, что нужно. Да и не все ли равно? Как сказала мне Ирма – мы уже встретились, и этого не изменить. Я уже люблю его, и никто в целом мире не сможет отнять это у меня. А любовь говорит мне, что нельзя оставлять его здесь – как бы ни был прекрасен сказочный мир, человек должен жить в мире реальном. А раз так… Дерево сказало мне, что Влад сможет вернуться домой, если я трижды исполню его желание, сделав его счастливым в каждом отрезке времени. Графу я подарила любовь, став той, кого он искал. Владу я подарила книгу. Знаю, ТЫ, ТОТ, КТО ЧИТАЕТ СЕЙЧАС ЭТИ СТРОКИ, согласишься со мной – С КНИГОЙ НИКТО И НИКОГДА НЕ БУДЕТ ОДИНОК. А маленькому мальчику я возвращаю его мышонка, которого он так долго искал. И теперь остается лишь одно.
