Текст книги "Взор Талимана (СИ)"

Когда Илая пришла в себя, то поняла, что лежит на земле. На голове у нее была повязка с чем-то прохладным, приложенным к глазам.

– Не спеши вставать, – услышала она голос Элиопы. – У тебя серьезно ранено плечо и глаза.

– Что с моими глазами? – Илая в ужасе затаила дыхание, ожидая ответа куннки.

– Они обожжены.

– Я, что ослепла?

– Я не могу сказать точно, но выглядят они не очень хорошо. – Илая всегда уважала честность куннов, но в этот момент просто мечтала о том, чтобы Элиопа соврала.

Илая коснулась руками повязки, и тело бросило в жар от страха. Как она могла пропустить огненный шар, который летел ей в лицо? Она же видела, что птица уже выпустила его. Как сможет она жить дальше без зрения? Это значит, что она больше никогда не увидит родные лица? Она не сможет рассмотреть Мирный утес и всю красоту родного края? Илая резко села и попыталась содрать повязку. Этого не может быть, может, куннка просто ошиблась?

– Нет, нет. Не делай этого. Лекарство снимает боль от ожога и увлажняет кожу вокруг глаз.

– Может ты ошиблась и с моими глазами все в порядке? – спросила Илая с мольбой в голосе.

– Я не ошиблась, но не стоит паниковать. – Куннка приложила свои прохладные пальцы к дрожащим рукам Илаи и отвела их от ее лица. – Позволь лекарству подействовать и через пару часов я сниму повязку. Только после этого ты сможешь открыть глаза, и мы узнаем насколько все плохо.

– Долго я пролежала?

– Около часа. Это позволило мне осмотреть и немного подлатать твое плечо. Попробуй пошевелить рукой.

Илая медленно согнула пальцы, потом кисть, а когда добралась до локтя, резкая боль не позволила ей согнуть руку. Девушка постаралась не кричать, но стона сдержать не удалось.

– Все хорошо. Рука работает, – сказала Элиопа и замолчала.

Повисшая тишина напугала Илаю. Она знала, что Элиопа рядом, но этого было не достаточно. Она хотела знать, что происходит вокруг, видеть, где находятся мужчины и лошади. Ей необходимо было избавиться от нарастающей паники. Ее сердце забилось чаще и захотелось срочно встать и начать двигаться.

– Мне страшно, – прошептала она.

– Я знаю, – ответила куннка и взяла ее за руку. – Я прошу тебя не отчаиваться. Не буду обманывать, что все прекрасно, и ты скоро излечишься. Сказать этого не смогу до тех пор, пока не увижу твои глаза открытыми. Но и паниковать еще рано. У меня есть некоторые соображения, но они могут дать ложную надежду.

– Что ты придумала? – Илая инстинктивно повернулась на голос девушки.

– Твоя магия могла бы тебе помочь.

– Каким образом? Я ведь не обладаю магией исцеления. – Девушка почувствовала приближение надежды, поскольку куннка никогда не говорит ничего просто так.

– Ты никогда не обращала внимания, что животные исцеляются гораздо быстрее? Я думаю, что медведь мог бы помочь, – тихо говорила Элиопа. – Это всего лишь теория, но я считаю, что перевоплотившись, ты сможешь исцелить свои раны, ну или хотя бы немного ускорить этот процесс.

– Ты слышала о таком? – Илая уже была готова попробовать, ведь терять-то все равно нечего.

– Да, но каждый маг индивидуален. У каждого представителя твоего народа, своя магия, свои силы и способности. Они могут повторяться, но никогда еще не встречалось два мага с абсолютно одинаковым набором способностей и их особенностями.

– Ты хочешь сказать, что если у одного мага это получилось, то совсем не обязательно, что получится у меня?

– Именно.

– Так давай попробуем! – Илая начала подниматься.

– Обязательно попробуем, но только после того, как я сниму повязку, – решительно заявила Элиопа. – А теперь полежи, отдохни. Тому, кто спас всех нас, это не повредит.

– А где остальные? – неуверенно спросила Илая, смирившись с решением куннки.

– Киран пытается отыскать сухие ветки или что-то вроде того, чтобы снова развести костер. В нашем лагере, теперь, немного сыро. – В голосе Элиопы слышалось легкое веселье. – Рав успокаивает лошадей, они здорово испугались, и ему пришлось даже разыскивать некоторых, которые разбежались.

– Они все целы? – забеспокоилась Илая.

– Да. Не переживай.

Илая снова легла и постаралась успокоиться. Элиопа права, отчаиваться рано. Конечно, кровь застывала в жилах от мысли, что она больше никогда не сможет видеть, но надежда не должна покидать ее сердце.

– Могу я спросить тебя? – тихо сказала Элиопа. – Пока здесь никого больше нет.

– Конечно.

– Ты не могла бы рассказать мне, почему Ваху так поступил с тобой? – Илая не ожидала подобного вопроса, но подумала о том, что будет, если она, наконец, выговорится.

Некоторое время она молчала, собираясь с мыслями. Говорить с кем-то об отце она не привыкла. Даже было немного страшно, словно Ваху мог услышать каждое сказанное ею слово. Конечно, это чушь, но всякое могло случиться. Однако, Илая преодолела свой страх и выбросила все опасения из головы.

– Отец никогда не относился ко мне с должной теплотой и любовью. – Говорить, когда не видишь собеседника, оказалось легко. – Я не помню, чтобы он хоть раз обнял меня или еще как-то приласкал. Его характер строг и непреклонен, а порою и вовсе жесток. В шесть лет мои силы только – только начали формироваться, и мама занялась моим обучением. Она не торопилась, считая, что у нас еще будет время. Немного уроков концентрации, интересные рассказы о магии, какой она бывает и какую ответственность берет на себя, обладающий ею. Это было больше похоже на игры, чем на обучение. Ваху злился, но мама стояла на своем. Она была убеждена, что я должна сначала медленно слиться с магией в целом, прежде чем осваивать свою собственную. Отношения между родителями всегда были прохладными, но мама не боялась его. Сейчас, я думаю, что это потому, что она была сильнее его. Когда мне было семь лет, мама умерла.

Илая ненадолго замолчала, чтобы перевести дух. Элиопа не торопила ее, просто слегка коснулась ее плеча рукой.

– Почти сразу отец привел в дом Минат, у которой была их общая дочь. Моя сестра Лита. Я мало что понимала тогда, но даже мне показалось это чудовищным. Я злилась, плакала, и все время ссорилась с отцом. Назло ему, я перестала развивать свои способности, потому что он не хотел обучать меня, как мама. – Воспоминания и сейчас давались Илае нелегко. – Ваху в те годы был очень занят, занимаясь делами клана. Ведь только после смерти матери, он стал главой Каллима. Мной вообще тогда никто не занимался. Я полагаю, что нравилась его второй жене, но она его очень боялась, да и до сих пор боится. Моя магия не росла, а время беспощадно уходило. В шестнадцать, когда мои родовые способности вступили в полную силу, совладать с ними я не смогла. Чуть позже Муалла наградила меня своим даром, и я стала настоящей катастрофой. Моя магия все чаще становилась причиной ссор и несчастных случаев. Тогда Ваху и опомнился, но что можно сделать с подростком, все время злым и страдающим? Я ссорилась с сестрой, меня задирали другие дети. Мой народ все чаще отворачивался от меня, как от прокаженной, а я становилась все отстраненнее. Маги стали заниматься моим обучением, но все было тщетно. Один из них сказал, что причина сидит глубоко в моей голове и кроме меня никто ее, оттуда не достанет. На очередном занятии, я не сдержала «вспышку» и пострадала девочка.

– Что такое «вспышка»? – спросила Элиопа.

– Это то, что я сделала прежде, чем ослепнуть. Именно поэтому я пропустила, этот чертов, огненный шар. «Вспышка» была даром Муаллы. Ее контролировать было сложнее всего, поэтому я стала по-настоящему опасна.

– После этого случая Ваху связал твои силы?

– О, да. Отец рвал и метал, обзывая меня последними словами. – Илая не сдержала горькую усмешку. – Он публично обвинил меня в небрежности, несерьезности и сказал, что такие бездарные руки могли достаться только такой, как я. С тех пор, мои соплеменники перестали сдерживаться. Если бы не Сия и ее семья, то я бы наверное совсем одичала.

– Пять лет! Это самый немыслимый и самый жестокий запрет на владение магией для твоего народа, – прошептала Элиопа. – Никто из нас, до совета четырех кланов не знал об этом. Закон Талимана гласит, что глава клана может лишить мага силы на такой долгий срок только за убийство, и заметь намеренное.

– Этот поход спас меня от еще одного года пытки, – пробормотала Илая.

– Который, несомненно, убил бы тебя. Я допускаю, что Ваху не самый сильный маг, и он мог не осознавать, чем обернется для тебя это наказание. Насколько мне известно, оно применяется крайне редко. Но это поистине жестоко по отношению к собственной дочери.

– Вот из-за такого отношения ко мне собственного отца, мой клан и презирает меня. Я стала объектом насмешек, что сделало меня колючей. Киран прав, я словно дикобраз.

Упоминание имени барса прожгло дыру в сердце Илаи. Легкий шум привлек ее внимание, и девушка резко повернула голову. Ей показалось, что кто-то стоит совсем рядом.

– Спасибо за откровенность, Илая. Я спросила тебя не просто так. Я хочу помочь тебе подчинить магию, – сказала Элиопа и поднялась с места. Илае не нужно было видеть, чтобы понять это. – Отдохни немного, а я займусь завтраком.

– Элиопа! – позвала Илая. – Ты помогла мне принять магию и спасла мою жизнь. Почему не осталась с нами, там, на пути в земли куннов?

– Киран считал, что ты не умеешь принимать помощь и неверно отреагируешь на тот факт, что мы знали о том, что тебя ждет, – ответила куннка. – Он рассказал мне о том, что сделал с тобой Ваху. Но только мне.

Элиопа оставила Илаю одну и ее легкие шаги стали удаляться. Этот разговор пошел девушкам на пользу, хоть и разбередил старые раны.

Илая подумала о том, что сказала ей куннка и снова почувствовала себя виноватой. Что бы ни было, что бы ни случалось с ней, Киран всегда был рядом. Это еще больше сбивало с толку. Илая уже совсем ничего не понимала. Она ясно слышала, что думает о ней барс. Что же такого просил его сделать Микон, чего делать он не хотел и как это связано с ней? Почему Киран все время ей помогает, если считает глупой и неблагоразумной? Его слова противоречили действиям. Она ясно видела, что выводит его из себя одним только своим присутствием. Как понять, что творится в голове этого человека?

Через некоторое время, Илая услышала приближающиеся тяжелые шаги. Она могла бы испугаться, но четкое знание того, что ее спутники не оставили бы ее одну, успокоило ее.

– Рав? – позвала она.

– А глаза тебе, вроде, как и не нужны вовсе, – прогромыхал тавр. – Как ты меня узнала?

– Для воина и охотника, ты двигаешься на удивление громко, – улыбнулась девушка.

– Это только среди друзей. – Илая слышала, что Рав тоже улыбается. Его голос звучал искренне. Он не обиделся на ее слова. – Киран развел костер, и я хочу проводить тебя к нему, скоро будет готов завтрак.

Тавр помог ей подняться, стараясь не потревожить раненое плечо. Подъем дался ей нелегко, Илае казалось, что по ней потоптался тот самый медведь, в которого она обращается. Голова немного закружилась, но Илае было на кого опереться. Они очень медленно двинулись к новому лагерю.

– Давно барс вернулся? – спросила Илая, до конца не понимая зачем, просто предчувствие.

– Давненько, – ответил тавр. – Как же ты его-то не услышала? Он приходил позвать Элиопу.

Именно его она и слышала, когда изливала душу куннке. Как долго он там стоял и многое ли слышал? Илая, видимо, как-то выдала свои тревожные мысли, потому что это не ускользнуло от тавра.

– Что-то не так?

– Я вот просто подумала, почему это ты не приставил к имени Элиопы слово «блистательная»? – решала Илая перевести тему.

– Так ее же рядом нет, – засмеялся тавр и его смех раскатился по долине. – Мне нравится, как она хмурит свой маленький носик, когда я ее так называю.

Илая просто не смогла не улыбнуться. В этом мужчине не было ни капли злобы или хитрости, он был открыт и прост в своих суждениях и словах. А еще, его голос заметно менялся, когда он говорил об Элиопе. Он звучал словно с придыханием и легким трепетом.

Илая почувствовала тепло и услышала негромкое потрескивание костра. Рав аккуратно усадил ее на одеяло и приземлился рядом.

– Кормить тебя не стану, но рядом посижу, – важным голосом сказал он, вкладывая ей в руку, чуть подогретую лепешку и немного мяса.

– Подкрепись немного, и мы попробуем сделать то, что задумали, – сказала Элиопа, и Илая повернула голову на ее голос. Теперь она точно знала, что Рав справа, а куннка слева от нее. Немного нервировало, что Киран молчит, и она не может определить его местонахождение. Может, его вообще здесь нет. Конечно, просить его подать голос она не решилась.

После завтрака, Элиопа отвела ее немного в сторону и усадила прямо на землю. Как ни странно, Илае сидя на земле, было намного легче. Стоя, она чувствовала себя менее защищенной. Как только она присела, ее руки сами собой начали шарить по траве, словно, осматриваясь. Это движение напугало ее.

– Теперь, обратись медведем, – сказала Элиопа.

Илая немного нервничала, ведь это перевоплощение могло изменить ее положение. Либо она исцелиться, либо убедиться, что ее глаза больше не увидят белого света. Обращение не получилось с первого раза. Она чувствовала, как легкие расправляются, а потом снова резко схлопываются до нормального размера. Лишь взяв себя в руки, Илая смогла, наконец, обернуться.

Илая вскочила на задние лапы и заревела. Рука шевелилась, причиняя лишь незначительную боль, но девушка чувствовала себя растерянной, потому как абсолютно ничего не видела. Илая начала суетиться и метаться.

– Тихо, тихо, Илая. Успокойся, – говорила ей Элиопа, но страх делал ее глухой к призывам подруги.

Илая выставила лапы вперед, но они все время касались пустоты и зверю это не нравилось. Медведь кружился вокруг себя и ревел, а Илая все больше поддавалась панике.

– Илая. – Голос Кирана прорвался сквозь рев. Илая завертела головой, пытаясь понять, где именно находился барс. – Не ищи меня, просто слушай мой голос. Успокойся. Мы все рядом, ты не одна.

Илая почувствовала, как рука барса легла на плечо медведя и легонько сжала его. Сердце забилось медленнее, дыхание выровнялось. Страх немного отступил, и она смогла обратиться. Когда Илая стала человеком, руки Кирана уже не было на ее плече.

– Позволь, я посмотрю на твои глаза. – Элиопа подошла к ней и коснулась руками лица девушки. Илая кивнула и медленно приоткрыла глаза. Больно ей не было, но и приятным это движение, сложно было назвать.

Девушка чувствовала дыхание куннки на своем лице и следовала за легкими движениями ее пальцев, которые мягко указывали, куда наклонить голову.

–Твои веки выглядят гораздо лучше, что говорит о том, что перевоплощение помогло. Глаза слегка мутные и это затемнение мешает тебе видеть. Хорошая новость, что это пройдет, и зрение полностью восстановится. Плохая новость, я не могу сказать, когда именно это произойдет. Понадобится на это несколько часов или несколько дней, угадать практически невозможно.

– И как же я теперь смогу продолжить путь? – с замирающим сердцем, спросила Илая.

XIV

– Сможешь, и продолжишь, – сказала Элиопа.

– Я не смогу управлять лошадью и это значительно нас замедлит. – Илаю вовсе не привлекала перспектива стать для своих спутников обузой.

– Мой конь выдержит нас обоих. – Ровный, прозвучавший чуть строже, чем нужно, голос Кирана показался Илае неуверенным. Она слышала, как барс пытается подавить в себе волну возмущения, которая возникла в мысленном споре с самим собой. Он не хотел этого делать, и мысль об этом больно ранила самолюбие девушки.

– Я могу поехать с Элиопой, – тщательно скрывая обиду, сказала она. – Или с Равом.

– Элиопа ниже тебя и куда бы ты ни села, перед ней или позади, это будет неудобно вам обеим, – продолжил барс. – Рав итак слишком тяжелый для своей лошади. Остаюсь только я.

Илая, да и все остальные понимали, что он прав, но согласиться с ним, зная, что ему будет неприятно такое соседство, она не решалась. Голос Кирана и все, что таилось за ним, был наполнен сомнениями и противоречиями, словно он убеждал сам себя в чем-то. Илая уже заметила, что барс старательно избегал ее общества и в связи с тем, что она сама решила делать то же самое, его поведение девушку устраивало. Однако его предложение меняло занятые ими позиции. Ей не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.

– Я собрала твои вещи, – тихо сказала Элиопа и вложила Илае в руку сумку, которую девушка тут же перекинула через плечо. – Одеяло я оставила в наседленной сумке Лихат.

– А как же моя лошадь? – испугалась Илая.

– Она отправиться вместе с нами, – ответил Рав.– Моя лошадь, ведущая в своем табуне, поэтому Лихат последует за ней. К тому же, она будет на длинной привязи.

– Спасибо, Рав. Я успела к ней привязаться. – Илае хотелось придумать еще тысячу причин, чтобы хоть немного отсрочить отправление, но она понимала, что это просто трусость с ее стороны.

– Я подведу тебя к Фарко, коню Кирана, он должен к тебе привыкнуть. – Илая воспроизвела в памяти песочного цвета жеребца с черными ногами, гривой и хвостом. Она почувствовала жар, исходящий от тела коня, прежде чем коснулась его. Фарко приветственно фыркнул и закивал головой, вероятно, ее прикосновения ему понравились.

Когда и конь и Илая немного привыкли друг к другу, Элиопы рядом уже не было. Илая, проводя руками по телу Фарко, чтобы сориентироваться, отыскала стремя. Она собиралась таким же образом нащупать седло, чтобы ухватиться за него и попробовать подняться. Девушка сгорала от стыда, предвещая себе полный провал и позорное падение.

Негромкий шум насторожил ее слух, и девушка застыла на месте. Она напряглась и постаралась использовать все остальные органы чувств, которые значительно обострились с тех пор, как она потеряла зрение. Легкие, но уверенные неторопливые шаги послышались позади. Киран остановился очень близко, непозволительно близко, так, что практически вжимался в ее спину. По телу девушки прошла знакомая дрожь, и дыхание тут же сбилось. От такого нарушения ее личных границ все ее тело покрылось мурашками, а запах, исходящий от мужчины, волновал кровь. Его дыхание чуть заметно участилось, и очередной горячий выдох заставил каждый волосок на шее девушки встать дыбом. Илая почувствовала движение и едва сдержалась, чтобы не прислониться спиной к груди барса. Киран обхватил ее руку и помог уцепиться за край седла, а потом мягко взял ее за талию и приподнял, так и не сказав ни единого слова.

Илая слышала, как другие лошади со своими всадниками медленно зашагали, удаляясь от их ночной стоянки. Она сидела в седле и пыталась сбросить с себя напряжение, возникшее после близости Кирана. Ее сердце предательски колотилось в груди, совершенно не помогая ей успокоиться. Не упрощал это занятие еще и тот факт, что Киран вот-вот снова окажется максимально близко. Девушка вцепилась руками в края седла и вновь подавила волнение, щекотавшее оголенные нервы. «Да, что же это со мной? Неужели я не могу нормально реагировать на то, что придется провести неизвестно, сколько времени рядом с ним? Конечно, смогу! Это всего лишь поездка на лошади, не более того. Мне нужно чаще напоминать себе, что ему это неприятно и может даже противно, тогда и мое сердце перестанет, наконец, трепетать, как осенний лист на ветру. Я сильная, я выдержу!» - думала Илая, прислушиваясь к тому, чем занят барс.

Киран обошел коня со всех сторон и проверил, хорошо ли затянуты подпруги и не опрокинется ли седло. Илая чувствовала, что он не торопился, словно тоже подсознательно стремился оттянуть неловкий момент. Девушка услышала, как Киран глубоко вздохнул, и ощутила на себе его долгий взгляд, а потом он стремительно, словно отбрасывая сомнения, взобрался в седло. Илая инстинктивно сжалась, чтобы постараться занимать как можно меньше места и избежать прикосновений, но это было просто невозможно. Киран все же прижался грудью к ее спине и перехватил поводья. Девушка кожей ощущала, как быстро бьется его сердце и осознала, что ее собственно вторит ему. «Я не смогу! Я не выдержу!» – мысленно простонала она.

Они быстро сорвались с места и направились вслед за своими спутниками. Илая мечтала стать незаметной, невидимой и неощутимой, чтобы барс просто не замечал ее рядом с собой. Она старалась не думать о нем и его крепких руках, в кольце которых оказалась. Илая изнывала от желания поскорее отстраниться от тела Кирана и в то же время от мучительного стремления прижаться плотнее.

Немало времени понадобилось девушке на то, чтобы привыкнуть к ее положению и постараться отгородиться, хотя бы мысленно. Часть пути Киран торопил Фарко, пытаясь нагнать потерянное время. В таком темпе трудно было хоть как-то следить за происходящим вокруг. Таким образом, двигались они два дня. Илая ужасно сожалела, что не может собственными глазами увидеть красоту озерной долины при свете дня. На третий день, ближе к обеду, когда путники ощутили на себе весь жар, высоко нависшего над землей солнца, лошадям решили дать отдых и немного сбавили темп.