Текст книги "Чернее, чем тени (СИ)"

Автор книги: Ксения Спынь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Вот уж чего Лаванде точно не хотелось выслушивать. Феликс, если вдруг извинялся словами, всегда делал это так, будто ему это физически тяжело и крайне неприятно.

– Да ладно, всё нормально, – поспешно замяла она. – Я тут ещё одно стихотворение нашла. Хочешь?

Феликс кивнул:

– Прочитай.

Она вернулась к заложенной странице, прочитала:

Решка с орлом и реки берега,

Одного пламени два языка.

Если до завтра тебя не убью,

Можешь, наверно, считать, что люблю.

Феликс усмехнулся:

– И кто это?

– Некий Василий Сюрткин…

– Молодец Сюрткин, – со смехом кивнул он. – Конечно, жуткая банальщина, но банальщина того сорта, что не перестаёт быть истинной правдой. Ладно, – он взглянул на брошенную тетрадь и подобрал её. – Продолжим по-нормальному.

На этот раз Феликс ушёл в закуток у двери – видимо, чтоб больше не отвлекаться каждую секунду. Да и к тому же, там был стол. Думается, писать на столе куда удобнее, чем в воздухе.

И… Лаванде показалось, что в Феликсе что-то было слегка по-другому, чем до этой встречи. Какая-то едва уловимая мелочь. Она подумала и вдруг поняла, что.

Ночной гость, кем бы он ни был, поправил ему воротник рубашки. Сам Феликс никогда бы этого не сделал.

55

А ведь Софи всегда прислушивалась к нему раньше.

Даже когда её занимало совсем другое – если Кедров докладывал ей что-то, она относилась с большим вниманием: знала, что он не будет отнимать время пустяками.

Теперь же – будто её это и не касалось вовсе. Будто не о её стране речь.

Опасность созревала на востоке, далеко за Тусконкой, и следовало взяться за неё немедленно. Пресечь или предпринять что-то другое, пока не поздно. Но нет, Великой правительнице, конечно, нет до этого дела, Великая правительница будет продолжать поиски внутренних врагов здесь, в Ринордийске, где всё и так находится под круглосуточным контролем спецслужб.

Это притом, что с тем же Шержведичевым она продолжает играть в кошки-мышки, хотя конкретно этого человека, возможно, и имело бы смысл устранить. Если кто из местных и стал бы затевать что-то серьёзное, то с большой вероятностью это был бы именно Шержень. Остальные всегда будут действовать осторожно, с оглядкой, а этот парень, похоже, свою жизнь вообще не ценит.

Кто знает, может, потому Софи и не хотела с ним покончить – потому что играть с остальными было неинтересно…

Тогда, в осень их революции, когда ещё ничего не было ясно, когда улицы перегораживали баррикады, а в воздухе беспрерывно носились дым и крики, три или четыре человека из их компании – их отряда Сопротивления, как звали они сами себя – пробирались по переулкам к улице Кобалевых, широкому центральному проспекту, по которому и пролегла граница главного и самого яростного противостояния. Волчонок возглавляла их.

Они только успели выйти на перекрёсток, как с той стороны заграждений начали воем разрываться сирены.

– Похоже, нас ждали, – проговорил Макс Быстрицын.

Секунда – и Софи уже была на баррикадах. Перегнувшись, она высматривала там что-то.

– Да, это они! – подтвердила она. В левой руке мелькнул револьвер, Софи приготовилась махнуть на ту сторону.

– Эй, Волчонок, – Кедров окликнул её снизу. – Уверена? Если их много, ты попадёшь.

Софи оглянулась через плечо: как флаг, реют тёмные волосы, на лице – отсветы городских пожаров и торжествующая улыбка.

– По крайней мере, нас запомнят, – кинула она со смехом и в следующий миг скрылась за баррикадой.

Волчонка всегда было трудно понять. Кедров так и не понимал до конца.

Только всё чаще Софи казалась не гениальным правителем, просчитавшим всё до мелочей, а скорее человеком, которому до лампочки все проблемы, кроме нескольких идей фикс. К сожалению, к ней уже не подойдёшь, не хлопнешь по-приятельски по плечу и не спросишь так запросто: «Слушай, Софи, а ты здесь точно не затупила?» Остальные уже пробовали так или иначе. Софи не оценила.

А что если, – подумалось Кедрову, – он и сам уже в чёрном списке? Этим бы объяснялось многое: и пренебрежение его словами, и бесконечные послеполуночные проверки бумаг, и то, что Софи не сказала ему, куда исчезала в ночь смерти «загорского» провокатора… Всё сходится к одному: лимит доверия к Андрею Кедрову начинает исчерпываться.

Если так, то можно было уже и не рыпаться. Забава могла длиться весьма долго (насколько он знал Софи), но итог всегда был одинаков. Кедров наблюдал, как это происходит, уже много раз.

Оставалось только надеяться, что он ошибся. В конце концов, слежки за ним пока не велось: всё-таки он, старый ссо-шник, не мог бы этого не заметить.

Но всё же Кедрова не оставляло чисто звериное предчувствие, что его обкладывают флажками и не спеша гонят в тупик.

56

Полторы недели.

Полторы недели они уже находились здесь.

Воздух в круглой комнате пропах старой пылью и был резок, тревожен. За дверцей печки иногда ярко вспыхивало.

У стены хрипло бормотало радио. Иногда Феликс подходил к нему, крутил ручку настройки и тогда было слышно чётче, разбирались слова и фразы. Феликс вслушивался, нервно чиркал зажигалкой, нетерпеливо гасил звук и снова отступал.

– Здравствуйте, с вами «Главная линия» и Китти Башева.

Наверно, если уйти хоть на край света и там ненароком включить радиоприёмник, то и тогда раздастся это «Здравствуйте…»

Феликс напряжённо вслушался и не стал убирать звук. Лаванда, правда, не поняла, почему: он всё равно не слушал, а только мерял шагами комнату, иногда лишь приседая на тумбочку, но снова вскакивая и расхаживая.

– Если не позвонят завтра, я им сам позвоню, – он кинул быстрый взгляд на телефон и отвернулся.

– Но это же опасно… – напомнила Лаванда.

– Должен же я предупредить их!

– О чём? – не поняла она. – Аа, о том что… было в той бумажке?

– Ну… да, – неохотно согласился Феликс.

Странная схема, – подумала она. Кто-то передаёт информацию Феликсу – видимо, кто-то из оппозиционного круга – но сами они ни о чём не знают, и их надо предупреждать. Похоже, он снова чего-то не договаривал.

– А по-другому никак нельзя, чтоб они узнали? Не через телефон?

Феликс демонстративно развёл руками по комнате.

– Ты видишь что-нибудь подходящее? Может быть, ноутбук с интернетом? Я вот что-то нифига не вижу, – он насуплено сложил руки на груди и прислонился к тумбочке.

Лаванда вгляделась в сумбурные движения его рук и пальцев, и ей подумалось, что дело, наверно, не только в том, что «надо предупредить». Да и «ноутбук с интернетом» его выдал.

– Ломает? – негромко спросила она.

– Немного.

И, как бы оправдываясь, он быстро продолжил:

– Я просто привык, что все постоянно в доступе и что если что-то случится, это тут же станет известно. А так я даже не знаю, что там у них происходит… Имеет ещё смысл предупреждать или, может вдруг, уже нет. Только мы тут сидим в этом ящике, – Феликс глухо стукнул костяшками о стенку. – Как в гробу.

Пальцы его снова нервно забегали, ища что-то; нащупали зажигалку.

– То есть, ты понимаешь? – он несколько раз высек огонь. – Если в городе сейчас вдруг бабахнет и начнётся, мы об этом даже не узнаем, – Феликс так часто и беспорядочно щёлкал зажигалкой, что Лаванда даже поопасалась, что он снова что-нибудь подпалит.

– А что должно начаться? – спросила она.

– Не знаю. Революция. Но вероятнее, что второе «чёрное время». Впрочем, о втором бы нас как раз уведомили, – мрачно закончил он.

– Кто?

– Люди Нонине.

– Но… они же не знают, где мы, – Феликс скептически усмехнулся. – Думаешь, знают?

– Думаю, да.

Лаванда задумчиво опустила голову, размышляя над всем этим. Довольно странно это он сказал сейчас. Раньше наоборот утверждал, что здесь безопасно. Ну и как быть теперь с этим?

– Ты же говорил, что… – она подняла голову и удивилась. – Ты куришь?

– Ага, – Феликс часто затягивался мелкими дрожащими движениями, будто урвал запретный кусок. – Дурацкая студенческая привычка… Надо было, конечно, избавиться, но меня немного не хватило, – он принуждённо рассмеялся. – Сила есть, воля есть, силы воли нет.

Докурив до половины, он, недовольно кривясь, оглядел сигарету.

– С тех пор, как перекрыли границы, нормальных сигарет и не найдёшь, только эта дрянь. Да и она стоит, как не знаю что, – он обиженно поджал губы и отвернулся. – Самой-то Нонине специально привозят откуда-то из-за рубежа. Она их без перерыва шмалит, как паровоз. Как ещё не подохла.

– Это она тоже на какой-то конференции сказала? – произнесла Лаванда.

Феликс недоумённо обернулся:

– Что?

– Откуда ты это знаешь?

– Ну… – он замялся. – Это не такая уж тайна…

Лаванда покачала головой:

– Феликс, это из частной жизни. Откуда известно тебе?

Тот упрямо молчал.

– Феликс? У тебя есть информаторы?

Он искоса взглянул на неё. Неохотно пробурчал:

– Ну, есть.

– А кто? – полюбопытствовала Лаванда.

Феликс нарочито широко улыбнулся:

– Тебе имя-фамилию?

– Ну… Мне просто интересно, – она вдруг поняла, на что он намекал. – Ты что, думаешь, я сейчас пойду сдавать их Нонине? Ты кем меня считаешь?

Феликс помялся, пожевал потухшую сигарету.

– А если… я тебе скажу, – видимо, без всякой охоты начал он, – это потом… точно не прозвучит в какой-нибудь посторонней компании… где-нибудь на улице?

– Нет, конечно!

Он ещё помолчал в сомнениях. Потом чуть заметно кивнул на радио и очень тихо, одними губами, назвал имя.

Лаванде показалось даже, что она неверно поняла.

– Китти? – повторила она.

Феликс кивнул.

– Китти Башева?

Он посмотрел на Лаванду уже с откровенным раздражением:

– Ну да, да, Китти Башева. Что тебя так удивляет?

– Но… – Лаванда растерянно хлопнула глазами. – Она же человек Нонине.

Феликс усмехнулся:

– Китти – мастер мимикрии и маскировки. Китти влезет в любую систему, и ни у кого и сомнений не возникнет, что она свой человек. А Китти тем временем будет сливать инфу у них за спиной… При этом, у неё всегда безупречная репутация, и её никто ни в чём не заподозрит.

– И как она, мм… – Лаванда попыталась вспомнить странное выражение, – сливает инфу? Каким образом?

– Я с ней встречаюсь, она рассказывает, – пожал плечами Феликс.

– Даже так, – она удивилась, что может быть так просто. – И давно?

– Пять лет. С тех пор, как она работает у Нонине.

– Но… Это, наверно, опасно?

– Да, – с готовностью кивнул Феликс. – Это офигенно опасно. Я вообще не знаю, зачем она пошла на это. Собственно, я бы никогда её о таком не просил. Это была её инициатива.

Лаванда нахмурилась. Что-то во всём этом было слишком странно и неправильно.

– А ты уверен, что она не ведёт двойную игру? Не сливает и что-то о нас Нонине? Вполне правдоподобно выглядит…

– Нет, – Феликс твёрдо покачал головой. – О Китти можно очень много чего сказать, и хорошего, и плохого, но она не предатель. За это могу поручиться.

Лаванду его слова не слишком убедили (в её картине мира человек, втёршийся в доверие, а потом раскрывающий секретную информацию, в любом случае был предателем, неважно, на твоей он стороне или нет). Но тут зазвонил телефон. Феликс бросился к нему, будто только и делал, что ждал всё это время.

– Да! – крикнул он в трубку. – Ну и очень интересно знать, куда вы пропали? У меня-то всё нормально, а вот у вас скоро будут… Да, есть, что сказать. Когда? Естественно, буду… будем.

– Нас зовут на сходку, – передал он, когда положил трубку. Лицо у него вмиг просияло, он принялся с воодушевлением ходить по комнате. – Завтра утром.

Лаванда услышала, но думала она сейчас совсем о другом, что никак ей не давалось, не понималось ею.

– Не знаю, что меня больше удивляет, – проговорила она. – То, что Китти – наша, или то, что вы знакомы.

Феликс хитровато улыбнулся:

– А что, по-твоему, если люди вращаются в разных кругах, они не могли пересекаться где-то раньше, в прошлом?

Лаванда обдумала было это, но только мотнула головой:

– У меня просто в голове не очень укладывается.

Феликс остановился в дверях, цепляясь пальцами за косяк.

– Знаешь, у меня тоже, – он рассмеялся и патетически взмахнул руками. – Китти Башева – доверенное лицо Нонине! Самому смешно.

Бросив последнюю фразу, он развернулся и вышел из комнаты.

57

От убежища оказалось ещё ближе до конспиративной квартиры, чем если бы они двигались от своего дома. Около сорока минут по окраинам Ринордийска – и Феликс с Лавандой были на месте.

У дверей их встретил тот же светловолосый парень – Леон Пурпоров – а дальше Феликса подхватил вихрь гостей, и он тут же унёсся с ними. Лаванда растерялась было и не знала, что дальше, но тут появился Гречаев, ненавязчиво взял её под локоток и отвёл в сторону. Он очень мило поинтересовался, как у неё дела, сказал, что она прекрасно выглядит, и, заговорщически подмигнув, спросил, взяла ли она мел с собой. Когда Лаванда подтвердила, что да, взяла (и даже ещё раз нащупала его в кармане для надёжности), Гречаев всепонимающе улыбнулся и кивнул. Лаванде он был чем-то симпатичен, этот человек: мало того, что он говорил именно то, что хотелось услышать, он ещё и казался надёжным, как устойчивая опора. Складывалось впечатление, что кто-кто, а Гречаев уж точно всегда помнит, что и для чего нужно делать – в отличие, скажем, от Феликса – и даже поделится с вами, если вы его спросите. Он начал было что-то говорить ей, но тут, будто порождённый мысленным упоминанием, рядом возник Феликс в сопровождении Виталия Рамишева.

– О чём болтаете? – сходу вклинился Феликс.

– Да так, о своём – о девичьем, – отшутился Гречаев. – Да, тебе вроде бы было, что сказать? – он воззрился на Феликса, уже не с таким милым видом, но очень внимательно и по-приятельски иронично.

– Да, – тот охотно кивнул. – Мне есть сказать, что нас всех скоро накроют.

– Откуда известно? – невозмутимо осведомился Гречаев.

– Нонине на днях составляла списки неугодных. Многие наши там есть. Ну и о встречах здесь она, естественно, знает.

Гречаев покивал:

– Это, конечно, несколько ухудшает дело… Информация от инсайдера, правильно я понимаю?

– Да.

– Значит, всё же встретились… – со странным удовлетворением пробормотал он. – Что ещё слышно?

– Нонине знает про убежище и знает, что мы там. Но об этом я и сам догадывался.

– Да, этого следовало ожидать… даже очень следовало. Если нет прослушки, то всё пока в рамках. Что ещё?

– Прослушки нет, – Феликс ненадолго задумался, припоминая, что же ещё. – Да, собственно, ничего нового. Нонине в очередной раз ищет внутренних врагов, только теперь масштабнее. В списках, кроме нас, ещё очень много кого. Похоже, она активизировалась после Ули.

Он неопределённо кивнул в сторону, будто бы тот, о ком говорили, присутствовал где-то там.

Гречаев нахмурился:

– Уля нам, конечно, сильно всё подпортил. Был бы он чуть поосторожнее… А то так… не к месту и не ко времени. Ну вот что он – не знал, что Нонине не будет сидеть сложа ручки, что ли? Не стоит уж так её недооценивать.

– Его, кстати, пытались предупредить, – Феликс будто только что вспомнил. – В обход меня, потому что в последний момент. Но то ли не получилось, то ли он не понял.

– Вполне возможно, вполне возможно… – покивал Гречаев. – Но это нам теперь не замахнуться на что-то даже минимально смелое, как это бывало в прошлые годы. Малейшая агитация, любой выход на публику – всё, реакция Нонине обеспечена, и незамедлительная. То есть, смотри, по-хорошему, у нас сейчас два варианта. Либо не шуметь пока, залечь, так скажем, на дно и подождать, когда всё подзабудется. Либо…

– Конечно, «либо»! – перебил Феликс. – Если что-то и можно сделать, то делать это надо сейчас.

– Мм… Думаешь?

– Послушай, вот ещё, – снова вспомнил Феликс. – Нонине готовит конференцию в середине мая. Видимо, сразу после она развернётся на полную. Тогда уже будет поздно.

– Это тоже от инсайдера или твои интерпретации? – уточнил Гречаев.

– Мои предположения. Но ведь так всегда и бывает.

– Н-ну… почти. Хорошо, допустим. Но есть какие-то идеи насчёт того, как именно действовать? Вот, скажем, ты что можешь предложить? Повести людей брать штурмом резиденцию Нонине? Они туда не пойдут.

– Знаю, – Феликс немного сник, но, судя по всему, был не намерен отступаться.

– Или предложишь устроить провокацию в стиле Ули?

– Нет, конечно. Но… – он бросил короткий и чуть раздражённый взгляд на Лаванду. – У нас в конце концов есть мел.

Лаванда хотела было что-то возразить – хотя, скорее всего, она это уже говорила и не раз – но Гречаев опередил её с останавливающим жестом.

– Про мел – это пусть Лаванда решает, это сугубо её дело. Тем более, с ним, как с любым колдовским амулетом, не всё так сладко-гладко, я тебе потом расскажу. Но знаешь, если честно… – он покачал головой. – Я не сторонник таких вот внешних потрясений. Потом очень трудно контролировать то, что в результате получается. Всегда лучше, если система подрывается изнутри. То есть, понятно, конечно, что не мне это решать в единоличном порядке… но если моё мнение тут что-то значит… В общих чертах, так.

Феликс нетерпеливо кивнул, как бы говоря, что он помнит о негласной субординации – пусть и гибкой и чувствительной к обстоятельствам.

Гречаев чуть улыбнулся:

– Я потому и ценю людей вроде твоего инсайдера – своих в чужом стане. Кстати, а не мог бы он… твой информатор… не мог бы он помимо того, что передаёт сведения, ещё и, скажем так, вмешиваться иногда по мелочи… Ну, не прямо, конечно, устраивать диверсии на рабочем месте, но…

– Мой информатор ничего подобного делать не будет, – твёрдо и мрачно заявил Феликс. – Это и сейчас большой риск. А если она ещё будет что-то делать, я думаю, вы понимаете, насколько риск возрастёт. Малейшая ошибка, не тот жест, не тот взгляд – и всё. А если спалят её, то спалят не только меня, но аукнется и всем нашим.

Рамишев, до того глядевший на Феликса снизу вверх, как свита – на короля, подал вдруг голос:

– Феликс, но она же…

– Я сказал, нет! Это не обсуждается!

– Как скажешь, как скажешь, – Рамишев растерянно поднял руки, будто сдавался.

– Ну хорошо, нет – так нет, – Гречаев примирительно хлопнул Феликса по плечу. Тот чисто инстинктивно отдёрнулся, но кажется, уже был готов слушать дальше. – Знаешь, на самом деле у меня есть кой-какой план. Он, правда, не решит проблемы прямо сейчас, но помочь может.

– Какой план? – заинтересовался Феликс.

– У нас ведь очень маленький штаб. Был бы он больше… Можно было бы и большего ожидать, ты сам понимаешь. Поэтому есть идея наладить контакт с другим подобным объединением. Они базируются в области, недалеко от Ринордийска.

– А что, есть другие? – удивился Феликс.

– Да, а ты не знал? – в свою очередь удивился Гречаев. – Впрочем, да, остальные, похоже, ещё менее известны, чем мы. Эти, правда, граждане более радикально настроенные и не ладят с Видерицким и ко… Но так или иначе, нам всё равно когда-нибудь понадобится свежая кровь.

– Двусмысленная фраза, – хмыкнул Феликс.

Гречаев улыбнулся:

– Ну, они не настолько радикальны. Просто умеют кое-что делать там, где мы можем только трепаться. Это вот ты правильно на прошлом собрании сказал. Я подумываю послать к ним кого-нибудь из наших с, так сказать, дипломатической миссией. Пока склоняюсь к кандидатуре Вайзoнова.

– Почему сразу Вайзонова? – Феликс обиженно поднял брови.

Гречаев, похоже, тоже уловил, что истинный вопрос звучал несколько иначе.

– Потому что, Феликс, при всём моём уважении, дипломат из тебя… ну, ты сам понимаешь. И, к тому же, ты человек Видерицкого.

– Я не его человек! Он просто мой шеф.

– Хорошо, хорошо, он просто твой шеф… Ну и, самое главное, Феликс, – ты в опале. Ты в опале у властей, и поэтому все эти поездки из города в область и обратно для тебя чреваты. В таких условиях лучше это поручить кому-нибудь другому, не думаешь? – и, видя, что Феликс сомневается, добавил. – Ну, оно тебе надо – так глупо загреметь в тюрьму? Или, не знаю, валяться там где-нибудь с дюжиной пуль в голове? Ты нам нужен, ты нам нужен живым и на свободе. Разумеется, в случае форс-мажора ехать придётся тебе, но, пока мы можем выбирать, лучше выбрать кого-нибудь менее приметного.

Похоже, Гречаев знал, где погладить, чтоб зверь перестал щетиниться и скалить зубы. Феликс кивнул с куда более согласным видом.

– О, а вот и Вайзонов, – Гречаев разглядел кого-то за дверью, в соседней комнате. – Пойдём, как раз всё втроем и обсудим.

Он с улыбкой кивнул на прощание Лаванде, и они с Феликсом удалились.

Лаванда неуверенно перевела взгляд на Виталия Рамишева. Он остался единственным из присутствующих, кто был ей знаком, но, в то же время, не так уж и знаком он был.

– Подловил его, – Рамишев, тихо засмеявшись, кивнул вслед уходящим.

– Мм?

– Гречаев его подловил, – пояснил он Лаванде. – Это же Феликс. Ему же постоянно нужно внимание, нужно быть в центре. Пусть ругают, пусть даже бьют – лишь бы замечали. Без этого он чахнет.

Лаванда искоса взглянула на него. Этот Рамишев не производил впечатления большой силы, а значит, едва ли был опасен. Тем более, заговорил с ней первым, а значит, можно было и поддержать беседу.

– А вы его, наверно, хорошо знаете? – спросила она.

Рамишев посмотрел на неё удивлённо:

– Я его друг, и мы работаем оба у Видерицкого. И даже бывшие однокурсники. Естественно, я отлично его знаю.

– А он говорил, что у него нет настоящих друзей…

Рамишев махнул рукой:

– Придуривается. Он прекрасно знает на самом деле, что все мы с ним.

– Вот как, – пробормотала Лаванда почти неслышно.

Столько раз уже она слышала слово «друзья» за последнее время – с разной интонацией, в разных контекстах – но никак не могла представить его изнутри. Наверняка же у него есть какое-то своё, определённое значение, но ей было совершенно не с чем его соотнести, и она продолжала не понимать.

Зато она вспомнила, что у неё был и другой вопрос, и его-то наверняка можно было задать и Рамишеву: тут ведь не улица, а он, судя по предшествующему разговору, человек не посторонний.

– А это правда, что Феликс с Китти знакомы?

– Да, они учились вместе, – Рамишев пожал плечами.

– Даже так? – удивилась Лаванда.

– Ну а что? Нас тут вообще много, гужевских… И Китти оттуда же.

– Они были друзьями?

Рамишев медленно покачал головой:

– Я не знаю, кем они там были. Между этими двоими всегда происходило что-то странное. Иногда казалось, что они поубивать друг друга готовы. А иногда – ровно наоборот. Так что, может, и друзьями… Не знаю, я не лез в это дело.

В дверях неожиданно снова возник Феликс.

– Сплетничаем, граждане? – ядовито бросил он.

– Почему сразу сплетничаем? – смутился Рамишев. – Это общеизвестная информация. Да, Феликс, я же тебе не договорил…

– Ну?

– Ты же понимаешь, на каком она посту и у кого работает, – Рамишев пытался доверительно заглянуть ему в глаза.

– Ну? – упрямо повторил Феликс.

– Её же рано или поздно раскроют. Нонине – параноик, она видит врагов даже там, где их в жизни не водилось. Что уж говорить про тех, кто при ней изо дня в день и сливает все сведения у неё из-под носа.

– Нам пока везло.

– Но не может же везти вечно!

Феликс хмуро молчал, глядя в пол.

– Да это я понимаю, – сказал он наконец тихо. – Я прекрасно знаю, что это вопрос времени. Но если так, я, по крайней мере, не хотел бы, чтоб это случилось по моей вине.

Рамишев смотрел на него как-то смущённо, будто сам был в чём-то виноват и будто не знал, что ответить и что предпринять теперь.

– Да… Я понимаю, – проговорил он наконец.

– Что ты понимаешь? – Феликс усмехнулся. – Что ты можешь тут понимать, Витик? Ничего ты не понимаешь…

И отвернулся от них обоих всё с той же застывшей усмешкой.

58

Софи брела по бескрайнему простору.

Нет людей, нет совсем ничего, что напоминало бы о человеческом существовании. Только степь, и степь, и степь…

Софи это устраивало. Даже нет – ей это было по нраву.

То ли день, то ли ночь – в переливчатом сумраке колыхались длинные и тонкие стебли. Ветер гнул их к земле, и было свежо, и пахло дикими травами, и в небе, над далёкой линией клубились сизые подсвеченные облака.

Она была здесь одна – наедине с бесконечной степью. Она была тут полновластной хозяйкой.

Она простёрла руки в даль – и сотни невидимых ниточек побежали от них, протянулись до самого горизонта и накрыли весь мир прочной сеткой. Теперь всё это было при ней, всё находилось под её контролем и могло существовать только по мановению её жеста – слова же были излишни.

Только ветер был с ней на равных. Ветер откидывал назад её волосы и раздувал полы её плаща. Не ощущалось никакого холода – только наполнявшая сила. Левая рука уверенно легла на револьвер. Теперь Софи Нонине обрела свой первозданный вид – она не знала, какой точно, но чувствовала, что это так.

До слуха донёсся призрачный сначала, но потом вполне явственный топот лап. Кто-то нёсся сюда, пересекая степь, кто-то спешил, кто-то бежал прямо на Софи.

Топот приблизился, обдал горячим сопящим дыханием. Софи отпрыгнула и, не целясь, выстрелила.

Только теперь она смогла рассмотреть, кто это был. Перед ней бился на земле большой желтоглазый зверь с длинным хвостом и чёрной шерстью. Софи застыла и несколько испуганно смотрела на него: она подумала, что, наверняка, агония не продлится долго и можно будет без опаски пойти дальше. Но зверь снова поднялся на лапы и взглянул на Софи, в жёлтых глазах проскользнуло что-то хищное и смертоносное. Он был ранен, но не убит. Раненый зверь куда опаснее, Софи хорошо знала это, а стрелять второй раз было уже поздно. Она развернулась и бросилась бежать.

Она легко и быстро мчалась по стлавшейся траве, та расступалась и смыкалась вновь у неё за спиной. Но там, позади, раздавался и другой звук: неотстающий топот, чьи-то огромные тяжёлые прыжки и отрывистое дыхание. Нельзя останавливаться ни на секунду, надо бежать, надо бежать зигзагами, запутывая, сбивая со следа, петляя и отпрыгивая в сторону, как заяц, и тогда, может быть, удастся зайти с другой стороны и выстрелить повторно.

Но как бы она ни петляла, зверь не отставал ни на шаг. Софи уже начала выбиваться из сил, а бег всё не кончался, он, наверно, не мог закончиться никогда, как не могла закончиться сумеречная степь, тянущаяся во все стороны.

Внезапно трава расступилась, и впереди раскинулась пропасть. Софи затормозила и хотела было вильнуть в сторону, поискать другой путь, но поздно: зверь стоял перед ней.

Он напоминал то ли волка, то ли кошку, то ли крысу, то ли дракона… Всех одновременно – и не был на самом деле ни одним из них. Жёлтые глаза, не мигая, следили за Софи. Она крепче сжала револьвер, прикидывая, что если стрелять, то шансы у неё примерно пятьдесят на пятьдесят: зверь был очень большим и шерстистым.

Он, правда, не пытался атаковать – только застыл в двух шагах от Софи и не двигался с места. Она подняла револьвер (зверь глухо зарычал), опустила снова. Был бы хотя бы карабин…

Решив всё же не рисковать, Софи попробовала снова кинуться бежать, обогнув зверя сбоку. Один прыжок – и он преградил ей дорогу, снова встав немым изваянием. Софи рванулась в другую сторону – снова прыжок и снова путь перекрыт.

– Эй, – она подняла револьвер. – Отойди или я выстрелю. Я хорошо стреляю, ты не думай.

Зверь не пошевелился. Похоже, он знал, чувствовал каким-то образом, что она блефует.

Софи быстро оглянулась, пытаясь не упускать врага из виду. Если б оставалось хоть немного пространства для манёвра – чтоб отпрыгнуть, если зверь подастся к ней. Тогда ещё можно было бы попробовать выстрелить. Теперь же, с этой пропастью за спиной, у неё не было права на ошибку: если зверь бросится на неё, ей конец.

Впрочем, при выстреле в упор шерсть не помешает. Но для этого нужно, чтоб он подобрался совсем близко.

Да, нужно как раз дождаться, когда он нападёт, и тогда, в последний момент, нажать курок. Для этого, правда, нужны железные нервы, а у Софи и так начинали уже предательски дрожать руки. Главное, не думать, – сказала она себе. Ни на минуту не задумываться о последствиях – как тогда, с дверью подвала и верёвкой.

Только зверь, похоже, не разделял её планов. Он не собирался нападать – просто не пускал её.

– Ну же, – она чуть повела револьвером. – Прыгай.

Она же не может стоять так наизготове до бесконечности: ослабит внимание, отвлечётся на что-нибудь и не успеет среагировать.

Почему он не прыгает, чёрт его возьми!?

(Видимо, это был вопрос из серии – почему она сама не стреляет).

Софи вгляделась в большие жёлтые глаза. В них было то же самое, что она ощущала сейчас сама: ненависть, и страх, и желание жить.

Она облизала пересохшие губы:

– Так вот ты какой, танцующий зверь.

Они оба застыли на краю пропасти двумя статуями. У кого первого сдадут нервы, кто ошибётся быстрее?..

59

Вокруг Лаванды вставали бесчисленные холмы, покрытые редкой травой. Холм за холмом, горб за горбом – они разбегались от неё во все стороны.

Она обнаружила себя на длинной, зачищенной от травы и камней площадке, узкой лентой убегающей вдаль. Похоже было, как будто кто-то думал освободить это место под дорогу, да так и не закончил.

Ветер подул, принёс запах пыли и степной травы, высохшей под солнцем…

И гари.

Да. Веяло гарью.

Совсем близко.

Лаванда ринулась туда, вперёд. Дорога, идущая на подъём, вывела её на вершину холма. Отсюда Лаванда увидела расстилающуюся внизу степь и как там, недалеко от подножья, что-то горит. Чёрный дым большими клубами валил в небо.

В тревоге, боясь не успеть и опасаясь, что уже не успела, Лаванда сбежала по крутому склону холма. В самом низу она потеряла равновесие и упала, но даже не обратила внимания, снова вскочила и бросилась к огню.

Это горела деревня. Небольшая, в несколько домов, она уже вся была охвачена пламенем.

Рядом стояла компания: они заинтересованно обсуждали что-то, лишь изредка бросая взгляд на огонь, и вообще вели себя так, будто всё идёт по плану.

Лаванда остановилась, не зная, что делать дальше. Один из компании – молодой человек в чёрном деловом костюме – обратил на неё внимание и с милой улыбкой заметил:

– Ты немного поздно.

– Где она? – перебила Лаванда.

– Там, за домами, – проговорил второй – постарше, с маленькими серыми глазками. – Но ты уже всё равно ничего не сделаешь…

Лаванда не стала дослушивать и бросилась в обход деревни.

Там, за пламенем пожара и чёрными остовами, на вытоптанной траве, в красных отсветах высилась одинокая тёмная фигура.

– Софи! – крикнула Лаванда издалека.

Та стояла боком к ней, выпрямившись и упрямо сложив руки на груди. Тёмные пряди развевались в горячих потоках воздуха. Услышав Лаванду, она быстро обернулась и отступила на шаг.

– Не подходи, – прошипела Софи.

Лаванда приостановилась, но снова двинулась к ней:

– Я же просто хочу поговорить…

– Нам не о чём говорить, – отрезала Софи. – Ещё шаг – и я стреляю.

– У тебя нет других аргументов, кроме револьвера? – Лаванда всплеснула руками. В это время за спиной у неё с грохотом и треском обрушилось что-то тяжёлое. Она оглянулась, но успела застать только облако искр, взлетевших в воздух.